Текст книги "Несломленный. Моя жизнь с Полом (ЛП)"

Автор книги: Линдси Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Я заметила, что он забыл упомянуть про то, что я еще и выиграла, так что ничего удивительного в этом нет.

У Пола уже некоторое время как закончилась выпивка, поэтому он был трезв и вполне серьезен. Первым делом мы поехали к моим родителям. Я положила Эви в автокресле прямо на стол, где они завтракали. Был второй день Рождества, около полудня, и рождественское настроение уже растаяло. Наверное, в другое время кто-то из нас обязательно устроил бы в этот день вечеринку, но сейчас все мы собрались вместе и просто любовались Эви.

Моя тетя Паулине тоже приехала, чтобы взглянуть на нее и всплакнуть от счастья, а потом мы засобирались домой. Я снова сидела на заднем сиденье, и все время смотрела на Эви. Я не могла отвести от нее глаз.

Трейси замечательно приготовила все в доме к нашему прибытию, но я была немного озадачена и не знала, что делать, когда она уехала. Мы были одни, и у нас не было особого опыта в общении с детьми. Я попробовала дать Эви бутылочку еще в больнице, но она не стала ее брать. Акушерка сказала, что она, возможно, устала, поэтому много не съест, но я чувствовала, что ее нужно накормить. Ники одолжила нам плетеную кроватку с ручками, и я переложила Эви туда, так как она и так слишком долго лежала в автомобильном кресле – я боялась, что ее позвоночник мог сильно искривиться. Она была прекрасна; такая умиротворенная. Пол устроился на диване, а я развела огонь в камине, и мы вдвоем сидели и любовались на нашего ребенка. Она едва занимала четверть кроватки.

Через некоторое время мы почувствовали, что нужно что-то делать, поэтому мы достали пеленки, ватные шарики, бутылочки – все, что нам было нужно, и стали ждать, когда она проснется. Время тянулось медленно, и в какой-то момент мы оба задремали. Я проснулась резко, одним рывком, и пришла в ужас.

– Пол! – воскликнула я. – Я заснула! Как я могла уснуть, когда здесь нет больше никого, кто мог бы присмотреть за ребенком?

Пол протер глаза и ответил:

– Думаю, что все в порядке. Она выглядит хорошо. Как насчет того, чтобы сменить ей подгузник? Дай я сам это сделаю.

Мы постелили одеяло перед камином, где было очень уютно. Как чудесно все начиналось! Я нагрела воды и стояла рядом, держа наготове ватные шарики и чистый подгузник. Я уже проходила все это раньше, с Мэтью и Элоизой, а также с детьми своих подруг, но Пол был абсолютным новичком. Эви выпила только немного молока, поэтому я была уверена, что ему не составит труда все сделать, но когда мы развернули подгузник, она вся была в черных липких какашках. Пол был в полной растерянности, потому что они налипли на ее попку, а потом ее к тому же еще и стошнило, и он просто обезумел.

– Я не могу в это поверить! – кричал он. – Я делаю это в первый раз, и тут она вываливает на меня все сразу! Как столько всего может умещаться в такой малютке? Какашки прилипли к ее попке, словно цемент!

Я уверила его, что все нормально, и мы вдвоем принялись за Эви. К тому времени, когда она лежала, завернутая в чистую пеленку, мы были уже полностью измотаны и обессилены, но в то же время это было очень весело, и было здорово, что у нас теперь есть такой замечательный совместный опыт.

Сейчас мне по-настоящему этого не хватает – разделять домашние обязанности, быть вместе и делать совершенно обычные вещи, и в то же время чувствовать, что это нечто особенное, потому что вы все вместе живете в своем маленьком замечательном мирке.

После смены подгузника я позвонила Трейси, обеспокоенная тем, что Эви все еще не выпила ни капли молока. Трейси сказала, чтобы я не волновалась, потому что Эви может не проголодаться до завтрашнего дня. Она поест, когда будет готова. Пол все еще возмущался на заднем плане:

– Как из нее может выходить столько всего, причем с обоих ее концов?

Мы провели большую часть второй половины дня, просто любуясь ею. Это невероятное ощущение – смотреть на своего собственного ребенка; неважно, сколько других детей вы видели до этого, ваш собственный просто сносит вас с катушек. Это был один из самых счастливых моментов в жизни Пола. Он всегда хотел дочку – я помню, как он говорил мужьям Ники и Трейси, что они такие счастливые, ведь у них есть дочери. Он часто повторял:

– Сын – это прекрасно, но чтобы завести дочь, нужен настоящий мужчина.

Не знаю, откуда он это подцепил, может, он и на самом деле был в этом убежден. Ему, похоже, действительно жизненно необходимо было стать отцом маленькой девочки.

Вечером приехали Крис и Алан вместе с тетей Терезой и бабушкой Пола. Они любовались малышкой, носили ее на руках и беспрерывно фотографировали. Они поражались, насколько удивительно сознавать, что ей всего лишь полдня от роду. Мысленно возвращаясь назад в те дни, единственное, что я хорошо помню – это какая крошечная она была, и как лучился счастьем Пол. Разумеется, в это время мы не затрагивали тему рака; мы не могли позволить ему подкрасться исподтишка и все испортить. Когда ты смотришь на человека, которого любишь, и на ребенка, которого любите вы оба, вместе, сливаясь друг с другом в единое целое, твое сердце наверняка разобьется, если ты представишь хотя бы на мгновение, что скоро все это может закончиться. Те ранние моменты были поистине волшебными – но, наверное, по большей части для меня, ведь Пола больше нет с нами, и он не знает, чего он лишен. Эви не будет помнить, как папа впервые обнял ее и поцеловал, она не будет помнить многих вещей, связанных с ее отцом.

Семья Пола уехала через пару часов, и мы внезапно почувствовали, что смертельно устали. Я по-настоящему не спала с того момента, как родилась Эви, а Пол находился на грани изнеможения, вызванного болезнью. Нам обоим отчаянно необходимо было поспать, но мы не могли решиться на то, чтобы оставить малютку без присмотра. Казалось, мы совершим настоящее безрассудство, если не будем наблюдать за ней ежеминутно. Мы поставили ее кроватку возле нашей постели, с той стороны, где спала я, но долго не осмеливались заснуть. За ночь она проснулась всего пару раз, немножко посопела и успокоилась. Пол мигом сбегал и принес ватные шарики и теплую воду, как будто своим криком она подняла на ноги весь дом. Я поменяла ей подгузник, и мы еще некоторое время сидели вдвоем, держа ее на руках и воркуя.

На следующее утро мы отнесли ее, все еще спящую в своей кроватке, вниз. Первый день стал для нас чем-то вроде образца. Всю первую неделю мы просто вместе заботились об Эви. Когда твою жизнь заполняет исключительно твой ребенок, это самое прекрасное чувство на свете. Не скажу, что в обычной жизни я бездельница, но за эту первую неделю я сделала больше, чем когда-либо, и это была самая прекрасная неделя в моей жизни. Если бы я могла вернуть ее назад, я считала бы себя самым счастливым человеком в мире. Мы всю неделю были дома. За все это время я только пару раз выбегала на улицу за молоком. К нам постоянно кто-то приезжал, так что я просила наших гостей захватить для нас все, что нам было необходимо.

Первые несколько дней за Эви было очень легко ухаживать, она не доставляла нам никаких хлопот, только спала и ела; думаю, она оправлялась от родовой травмы. За раз она выпивала лишь унцию молока, а потом спала в течение четырех часов. Она была такой крохотной. Мы даже сфотографировали ее рядом с пультом от телевизора, чтобы показать, какая она малютка. Каждый день мы выбирали для нее новую одежду. Гардероб Эви был набит битком; ее начали баловать с самого рождения. Очень скоро у нас вошло в привычку дремать, сидя на диване, когда она спала, и бодрствовать, когда она просыпалась. Один курс лечения у Пола окончился, а другой еще не начался, так что он мог воспользоваться перерывом для того, чтобы проводить время с Эви, купать ее, кормить и с каждым днем все лучше узнавать ее, не страдая от боли каждую минуту. Я была счастлива.

На Новый год Трейси пригласила нас в гости. Мы до отказа забили вещами машину – ведь нам предстояло провести вне дома целую ночь! Мы взяли стерилизатор, кроватку, советы по уходу за ребенком, бутылочки со смесью, около дюжины смен одежды, постельное белье, ватные шарики, подгузники, пеленки и миллион других вещей! Я одела Эви в прелестное розовое платьице, а у меня самой осталось лишь несколько минут, чтобы наскоро принять душ и пальцами расчесать встрепанные волосы.

Пол довольно много пил в тот вечер, и я тоже выпила пару бокалов. Это было так странно – мы чувствовали себя счастливыми, но в то же время взволнованными, когда время на часах стало приближаться к полуночи. Пол даже немного всплакнул.

– Господи, Линдси, – шептал он. – Что за год это был! Что за год! Я чувствовал себя так плохо, что временами мне казалось, что я умираю, но сейчас я чувствую себя счастливым, как никогда. Теперь у меня есть ребенок!

Я тоже проронила несколько слезинок, что совсем непохоже на меня.

– Я знаю, дорогой, – кивнула я. – У нас есть наша Эви Роуз, и, возможно, теперь наши дела наладятся.

Я пыталась зародить в его душе хоть каплю оптимизма, но он повернулся ко мне и заявил:

– Знаешь, что? Все это неважно. Меня на самом деле не волнует, что теперь будет со мной.

Я сказала, чтобы он не был глупцом и перестал говорить ерунду, но холодок пробежал по моей спине. А Пол не умолкал.

– Я принес в этот мир новую жизнь, поэтому меня больше не заботит моя собственная. Я сделал замечательное дело. Мы вместе его сделали.

Я снова попросила его не говорить такие вещи. Я сказала, что впереди нас ждет прекрасное будущее, и мы вместе будем наблюдать, как растет Эви. Но он больше ничего не говорил; он просто ушел в себя.

Пол был не единственным, кто размышлял над тем, что нам принес 2005 год. Моя мама выплакала глаза, причитая: "Какой год у них был, какой год". Еще кто-то сказал, что год заканчивается хорошо, и у нас теперь есть Эви, так что дела должны пойти на лад. Через некоторое время Пол немного оправился, и все мы вышли на веранду дома Трейси, откуда на многие мили вокруг открывался изумительный вид. После того, как все остальные надышались свежим воздухом и вернулись в дом, Пол еще какое-то время оставался там наедине с собой. Я беспокоилась, что он снова начнет думать о плохом.

Спустя некоторое время он вернулся и объявил:

– Трейси, у меня есть две новости – хорошая и плохая. Хорошая новость – во мне освободилось немного места еще для нескольких рюмок водки. Плохая новость – меня только что стошнило с вашей веранды прямо на чью-то машину.

Он объяснил, что так привык к постоянной тошноте из-за химии, что было приятно сознавать, что на этот раз его тошнит из-за выпитого алкоголя. Казалось, он снова становится самим собой, но я не могла не думать о том, что он сказал ранее этим вечером. Были ли это те самые мысли, которые он всегда обдумывал только про себя и которыми предпочитал не делиться со мной?

Сейчас я жалею, что тогда обращала мало внимания на подобные разговоры – как оказывалось впоследствии, Пол был прав насчет очень многих вещей. Возможно, таким образом он пытался предупредить меня о том, что ожидает нас в дальнейшей жизни. И неважно, насколько, по мнению моей мамы, был плох 2005 год – вскоре он покажется нам сущим пустяком по сравнению с тем, что принесет 2006.

Глава 32

В надежде на чудо

Январь – март 2006

Через три дня после новогодней вечеринки у Трейси, 3 января, Полу предстоял очередной визит в больницу к доктору Честеру для того, чтобы решить, что делать дальше. Как всегда, доктор был с нами предельно откровенен.

– Пол, боюсь, что химиотерапия больше не работает должным образом. Она лишь поддерживает твой уровень АФП стабильным, но не уменьшает его. Поэтому я считаю, что в настоящий момент нет смысла проводить еще один цикл.

– И что мы будем делать вместо химии? – задала я прямой вопрос, чувствуя, как перехватывает дыхание.

Доктор, казалось, был растерян.

– Давайте просто продолжать принимать лекарства в течение нескольких недель и наблюдать за результатами. За прошлый год организм Пола получил уже достаточно препаратов. Поезжайте домой и отдохните, а мы тем временем подумаем, что нам делать дальше.

Мы с Полом переглянулись, но так и не решились спросить о том, что теперь вертелось у каждого в голове. Если они больше не будут лечить его, означает ли это, что он умрет? И если так, то как долго ему осталось? Мы не могли заставить себя задать эти вопросы, но после этой консультации они не покидали наших мыслей.

Доктор Честер изо всех сил старался, чтобы мы уехали домой с хорошим настроением, но я покидала больницу, встревоженная тем фактом, что медики озадаченно чешут в затылке. В сущности, они просто не знали, что делать дальше. Я решила, что пора брать дело в свои собственные руки. Нужно изучить все альтернативные способы лечения и любые возможности, которые могут нам помочь.

Пол был молчалив на пути домой. В его взгляде сквозили потрясение и растерянность, но он определенно испытывал облегчение при мысли о том, что ему не придется прямо сейчас начинать новый цикл химии. Теперь он мог провести немного приятных минут с дочерью и поиграть в снукер, не страдая от непрекращающихся болей. Пол целиком и полностью доверял своим докторам. Он верил, что каждый из них делает для него все, что может, а после 3 января он ухватился за надежду, что однажды появится новое чудодейственное лекарство. Я была настроена не столь оптимистично, но полагала, что если существуют какие-то иные способы лечения, то моя задача – найти их и убедиться, что мы использовали все имеющиеся возможности.

Поскольку Пол был известным человеком, о его болезни и о ходе лечения постоянно сообщали различные СМИ. Люди присылали нам письма и открытки с пожеланиями удачи и скорейшего выздоровления, а многие, кроме того, рассказывали о лекарствах, которые Полу можно было бы испробовать. Я уверена, что подавляющее большинство таких посланий приходило от людей, принимавших близко к сердцу все, что происходило с Полом. Я знаю, что существуют организации, которые наживаются на страданиях других людей, но либо Брэндон хорошо оберегал нас от них, либо нам просто очень повезло, что мы с ними ни разу не столкнулись.

Среди посланий, которые нам передавал Брэндон, было и письмо от снукериста Стива Дэвиса. Он поведал нам о своем родственнике, которому тоже не так давно диагностировали рак, и который вылечился с помощью чая Эссиак. Я выяснила, что это травяной чай, рецепт которого открыла более 70 лет назад Рене Каиссе, медсестра из Канады. Ей рассказала об этом чае одна пациентка, больная раком груди, получившая рецепт от старой индейской женщины. Она утверждала, что с его помощью излечилась от рака груди и прожила еще 30 лет без рецидива. Рене опробовала этот рецепт на своей тетке, у которой был рак печени и желудка на последней стадии – и та прожила еще 21 год. Впоследствии Рене открыла собственную клинику в Канаде и лечила обращавшихся к ней с помощью чая Эссиак. Она сотрудничала с одним из терапевтов президента Джона Ф. Кеннеди и за многие годы вылечила сотни людей. Кстати, само название чая – ее фамилия, прочитанная наоборот.

Чай Эссиак, по всей видимости, помогал, помимо больных раком, также людям со СПИДом, диабетом, астмой, болезнью Паркинсона и Альцгеймера. Конечно, невозможно наверняка знать, исцелял ли их именно чай или что-то другое, но факт, что знакомый нам человек рассказал, что его родственнику это помогло, говорил в пользу того, что Полу следует попробовать этот чай. Сам Пол смотрел на это довольно скептически, но я уже была в полном отчаянии.

Мы купили несколько упаковок, и я приготовила чай, следуя инструкциям. Они казались довольно простыми и безобидными. В состав чая входил корень лопуха, овечий щавель, корень индюшачьего ревеня и кора американского вяза. Эти названия ничего мне не говорили, однако мне импонировало то, что все это были натуральные органические компоненты, а до сих пор организм Пола пичкали отнюдь не натуральными средствами. Я стерилизовала кастрюлю из нержавейки и наполнила ее родниковой водой без примесей натрия. Затем я высыпала туда чай, размешала и кипятила в течение 10 минут. В таком виде кастрюля была оставлена на 6 часов, накрытая крышкой. Потом крышка была снята, содержимое перемешано и оставлено в покое еще на 6 часов. После этого я во второй раз довела его до кипения и процедила в другую кастрюлю из нержавейки, а потом еще раз – обратно, в чисто вымытую первую. Затем я перелила готовый чай в восемь стерилизованных стеклянных бутылок и убрала их в шкаф. Я чувствовала себя ведьмой, варящей какое-то зелье! Это отняло довольно много времени, но я была рада хоть чем-то заняться, вместо того, чтобы просто сидеть и ждать, что же будет дальше.

Чай пахнул просто отвратительно, когда я налила первую чашку и протянула ее Полу. Он едва пригубил его и тут же выплюнул.

– Господи, Линдси! – воскликнул он. – Что это за дерьмо? Ты что – хочешь меня отравить?

Я попыталась приободрить его.

– Ну давай же, Пол. Это поможет тебе.

– Откуда ты знаешь? – возмутился он. – На вкус оно как яд мгновенного действия.

Видит Бог – он пытался пить этот чай, а я продолжала его ему готовить. Но Пол просто ненавидел его и пил с огромными усилиями.

Впервые услышав о чем-то подобном, вы смотрите на вещи довольно скептически, но в бесплодных поисках действенного средства вы можете прийти в такое отчаяние, что в конце концов начинаете думать: "Ну, а почему бы и нет? Может быть, это как раз то самое чудо, на которое мы надеемся? Ведь врачи сделали все, что могли, а наши дела идут по-прежнему неважно, если еще не хуже – так почему же не допустить, что может существовать другое лекарство?" Цинизм уходит и уступает место лучику надежды. Однако, странная вещь – я обнаружила, что надежда испаряется, как только появляется какое-либо сопротивление – так, когда Пол сказал, что он ненавидит чай Эссиак, и ему надоело его пить, я тут же подумала: "Ах, вся эта затея с чаем – такая глупость".

Это заколдованный круг, из которого невозможно выбраться.

До тех пор, пока не появится очередная идея.

Мы испробовали еще пару средств, а в феврале 2006 года с Брэндоном связалась супружеская пара из Корнуолла, занимавшаяся альтернативной врачебной практикой. Мужчина по имени Алекс написал в своем письме: "Недавно я прочитал о том, что Пол борется против рака. Я понимаю, каково вам сейчас приходится, у меня самого тоже молодая семья, и я хочу попытаться вам чем-нибудь помочь". Он ничего у нас не просил, ему не нужны были деньги, и он не предлагал нам купить какое-нибудь чудодейственное лекарство; он просто хотел дать Полу кое-какую информацию. За годы практики Алекс создал для своих пациентов информационный буклет о факторах, влияющих на здоровье и самочувствие человека. Он писал, что хочет убедиться, что Пол располагает максимально возможной информацией, и что мы изучили все способы лечения. С этим невозможно было спорить – это было именно то, чего мы все хотели.

Алекс рассказал, что традиционная медицина часто не обращает внимания на множество простых и очевидных причин заболевания раком, и не связывает эти причины вместе. Он утверждал, что очень важно выявить и исправить дисбаланс в организме Пола, чтобы у него было больше шансов излечиться естественным способом, собственными силами. Чем больше я вникала во все это, тем сильнее было мое желание ухватиться за любую, пусть даже самую крошечную, возможность, если она могла дать нам хотя бы слабую надежду на выздоровление.

Алекс объяснил нам, что есть три основные причины дисбаланса, и Полу нужно будет решить для себя, хочет ли он продолжать получать от него информацию, чтобы выяснить, не влияет ли на него хотя бы одна из них. Первая причина – паразиты. По словам Алекса, на западе это уже приобрело размеры эпидемии и провоцирует множество серьезных заболеваний, включая рак. Он рассказал, что существа вроде ленточных червей могут жить в нашем кишечнике долгие годы, ничем не выдавая свое присутствие. Но они непрестанно препятствуют поглощению витаминов и минералов, в которых нуждается наш организм, тем самым ослабляя его. Что за ужасная мысль!

Вторая причина – геопатический стресс. Я никогда не слышала ни о чем подобном, но Алекс сообщил, что это широко распространенный фактор, разрушающий иммунитет и способствующий развитию серьезных заболеваний и психологических расстройств – опять же, включая рак. Он объяснил, что геопатический стресс – это вид фонового излучения, которое направлено из центра земли и которое искажают слабые электромагнитные поля. Эти поля создаются грунтовыми водами с определенным минеральным составом, смещениями горных пород и подземными впадинами. Чтоб мне провалиться – мне никогда и в голову не приходило, что нечто подобное может стать причиной заболевания. Алекс пояснил, что если длину волны фонового излучения нарушает данное явление, то это может стать губительным для живых организмов, поскольку в этом случае страдает иммунная система. Я беспокойно ерзала, когда он объяснял все это. Алекс утверждал, что геопатический стресс необходимо полностью блокировать для того, чтобы иммунная система работала как положено. Проведенные исследования показали, что 85 процентов людей, испытывающих проблемы со здоровьем, спят в областях сильного геопатического стресса, хотя традиционная медицина совершенно не задумывается над этим фактом.

Третий негативный фактор, о котором сообщил нам Алекс – это электромагнитный стресс. Причиной его образования являются в основном электрические бытовые приборы – телевизоры, компьютеры, микроволновые печи, мобильные телефоны и прочее, а кроме того – железные дороги, опоры, электростанции и т.д. Электромагнитный стресс может оказывать такое же воздействие, как геопатический, если не более сильное и губительное.

Все это звучало очень многообещающе. Если Пол подвергался воздействию хотя бы какого-то из этих факторов, было очевидно, что они могли спровоцировать серьезное заболевание. Алекс ничего не просил у нас; он просто прислал нам несколько статей и сказал, что мы можем узнать больше обо всем этом в Интернете. Я воспользовалась поисковиком – и утвердилась в своем желании поговорить с ним обо всем подробно. В телефонном разговоре он предложил мне прислать ему образцы ногтей Пола, которые он мог бы исследовать на предмет воздействия тех факторов, о которых нам рассказал. Кроме того, если я нарисую план первого этажа нашего дома, он мог бы показать его кому-нибудь, кто занимается исследованием воздействия геопатического и электромагнитного стресса. Если у нас появится желание приобрести специальный прибор, блокирующий вредное излучение, он мог дать нам контакты производителей. Я прекрасно понимаю, что кого-нибудь другого это уже заставило бы насторожиться – но я не чувствовала никакой опасности, и ничто не казалось мне неправильным. Блокиратор и лабораторное исследование ногтей стоили менее двухсот фунтов – не думаю, что кто-то может сколотить на этом состояние!

Я набросала примерный план первого этажа нашего дома и отослала его вместе с образцами ногтей. В письме я пояснила, что ногти Пола стали очень ломкими после химиотерапии. Результаты пришли быстро, уже в конце февраля. Там было сказано, что Пол находится под сильным влиянием геопатического стресса, и что у него есть ленточный червь, от которого необходимо избавиться. Кроме того, у него констатировали высокий уровень эмоционального стресса (что совсем неудивительно!), а в его организме были обнаружены следы токсичных металлов – из-за пломб, паров краски, бензина и тому подобного, от чего необходимо было избавиться с помощью промывания. Его жизненно важные органы работали с нарушениями – опять же, неудивительно – а иммунная система была сильно ослаблена. О многом, что было перечислено в этом списке, можно было легко догадаться, ведь все знали, что у Пола рак, и он проходил химиотерапию, но мне все же хотелось проверить предположения Алекса.

Я купила блокиратор геопатического стресса, и мне объяснили, где именно в гостиной нужно его поставить. Чтобы избавиться от ленточного червя, Пол дважды в день в течение пяти недель принимал гомеопатические лекарства. Специальные дрожжевые биодобавки призваны были помочь переносить кислород по всему организму, а еще ему прописали строгую вегетарианскую диету на четыре месяца – ничего молочного, рыбного, мясного и яиц. Я понимала, что для Пола это будет большой проблемой – он жить не мог без своих сэндвичей с беконом, залитых маслом. Были и другие рекомендации относительно натуральных лекарственных средств, и я была полна решимости испробовать все. Это вряд ли могло как-то повредить Полу, наоборот – это могло только помочь.

Пол с удовольствием согласился на новое лечение, однако, должна признать, он никогда не доверял этой программе на все сто процентов. Он по-прежнему хотел курить, и выпивал при случае, а из-за того, что у него был очень плохой аппетит, ему было трудно придерживаться строгой диеты. Кроме того, время от времени он покуривал марихуану, потому что это помогало стимулировать аппетит. Меня, конечно, огорчало то, что он не следовал предписаниям по полной программе, но это было его тело, его выбор – я бы никогда не стала принуждать его к чему-либо.

Посреди всего этого хаоса, у нас, тем не менее, были и хорошие новости. В конце февраля мы отвезли Эви в больницу, чтобы доктор проверил ее бедра и сказал, нужно ли ей носить специальные скобки. Я паниковала и думала: "Пожалуйста, не заставляйте меня ездить в эту больницу с Эви так же, как и с Полом". У меня жутко ныло в животе. Я принесла ее в тот же кабинет, куда приходила на УЗИ в период беременности. Лиэнн поехала с нами. Я бормотала про себя: "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста", как и в первый раз, когда ее осматривали. Вошла медсестра, раздела ее и уложила на стол между двух подушек. Они сделали ультразвук, и, наконец, сестра сказала, что бедро по-прежнему немного подвижное, но это отклонение в пределах нормы, так что с ней все будет в порядке.

Я почувствовала невероятное облегчение. Это было так неожиданно – впервые в больнице нам сообщили хорошие новости. Мне нужно было быть сильной, но я совсем не была уверена, что у меня хватит сил, чтобы вести бой сразу на двух фронтах.

Так или иначе, но теперь я могла снова сосредоточить все свое внимание на Поле – и за углом нас уже поджидало еще одно лекарство, которое могло сотворить чудо. Настало время "сумасшедшего сока".

Глава 33

Дед Мороз

Апрель – июнь 2006

Пол чувствовал себя гораздо лучше в те месяцы, когда ему не приходилось подвергаться химиотерапии. Думаю, временами он даже забывал, насколько серьезна его болезнь. Просто жить с ней было гораздо легче, чем пытаться побороть, и у нас все еще оставалась надежда на травяные чаи, гомеопатические средства и блокираторы геопатического стресса.

Поэтому Пол был сильно огорчен, когда в апреле доктор Честер предложил ему пройти еще один курс химиотерапии. На сей раз это должны были быть другие препараты – оксалиплатин и капецитабин. Для нас обоих оказалось невероятно тяжело возвращаться к прежнему образу жизни, ездить в больницу, сдавать кровь на анализы, праздно шататься по коридорам в ожидании результатов, затем – три дня капельниц и промываний, а под конец – кошмарная тошнота и рвота. А в итоге оказалось, что в результате применения этих новых препаратов его показатели взлетели до невероятного уровня – около 150 000, что было страшным ударом для нас.

Сезон 2005-2006 приближался к концу, а Пол по-прежнему выступал на соревнованиях. В феврале на турнире Мастерс он проиграл в первом раунде Марку Уильямсу, шокировав всех присутствующих своим опухшим лицом, безволосой головой и посеревшей кожей. В матче, ставшем последним в его профессиональной карьере, который проходил в апреле на арене Крусибль, он проиграл Нилу Робертсону (игроку, которого сейчас опекает Брэндон). Все кругом прекрасно видели, что он очень болен, он был буквально тенью самого себя, но после матча он, как и прежде, в своей обычной манере бродил повсюду, болтал с фанами и раздавал автографы. Маленький мальчик, в десятилетнем возрасте мечтавший о том, чтобы сыграть в Крусибле, тронул сердца всех, кто видел его в этот день – вживую или по телевизору.

Когда шестой цикл химии Пола уже подходил к концу, Брэндон рассказал мне об одном парне из Австралии, который связался с ним, чтобы поведать о некоем незапатентованном продукте, ставшем, по его словам, причиной нескольких потрясающих случаев выздоровления. Я отнеслась к услышанному с подозрением, особенно меня беспокоил тот факт, что на лекарство не был получен патент, но мы все же решили взять Пола на встречу с этим человеком, чтобы послушать, что он хочет нам предложить.

В первую минуту мне показалось, что перед нами – самый настоящий Дед Мороз. У человека, предлагавшего нам "волшебное лекарство", была огромная белая окладистая борода, и от него почти ощутимо исходил жар. Один его вид немедленно наполнил меня спокойствием и уверенностью. Мы с Брэндоном подписали конфиденциальные соглашения о неразглашении большей части полученной информации, но кое-чем "Санта" готов был поделиться с каждым. Он начал с того, что признался, что у него нет абсолютно никакого медицинского образования – на самом деле, по образованию он был горным инженером. Вместе с несколькими друзьями они случайно открыли состав, который оказывал положительное воздействие на больных раком животных. Тогда они объединились с группой врачей и стали работать над усовершенствованием состава, с тем, чтобы его можно было применять для лечения людей, и к настоящему времени вылечили уже порядочное количество человек по всему миру. "Санта" сказал, что результаты были ошеломительными – у людей, уже стоявших на пороге смерти, потому что традиционная медицина была бессильна, начиналась ремиссия, и они жили еще долгие годы после того, как принимали этот препарат.

Меня по-прежнему беспокоило, что лекарство не запатентовано. "Санта" объяснил нам, что фармакологический рынок – это большой бизнес для крупных компаний, и его продукт вряд ли когда-нибудь будет признан, поскольку является самой настоящей угрозой для тех, кто заправляет этим бизнесом. Если он и в самом деле нашел настоящее лекарство от рака, то для компаний, производящих препараты, которые могут лишь отсрочить смерть на несколько месяцев, это может означать только одно – неминуемый крах и финансовые потери.

– Я не знаю, Пол, – призналась я. – Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что ты сам об этом думаешь?

Пока "Санта" рассказывал, Пол был весь внимание, а когда тот замолчал, забросал его вопросами. Теперь же он обернулся, взглянул на меня и сказал: