Текст книги "Костяной склеп"

Автор книги: Линда Фэйрстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

38

Прошмыгнув мимо меня, Элайджа Мамдуба пулей влетел в свой кабинет. Оглядевшись по сторонам, он с угрожающим видом подступил ко мне:

– Это все вы, мисс Купер! Я сыт по горло вашими играми.

Я была потрясена и растеряна. Никакого объяснения случившемуся не приходило в голову, которая вдруг налилась свинцовой тяжестью. Трагизм ситуации заключался в том, что мы с Мамдубой видели ее совершенно с разных позиций: я сразу подумала о том, что с Клем случилось нечто ужасное, он же считал, что это какая-то ее очередная проделка.

Мерсер ворвался в кабинет и кинулся к первой из четырех дверей, ведущих в другие помещения.

– Не смейте туда входить, детектив! – Мамдуба снова сбросил маску гостеприимного хозяина. – Эта женщина всех дурачит! Вы сунули нос в логово тигра, и удивляетесь, что тигр цапнул вас? Здесь никто не доверял мисс Клементине, а вы попались ей на удочку.

Создалось впечатление, будто с исчезновением Клем с него сошло, наконец, то напряжение, которое Мамдуба сдерживал весь этот вечер. Согнувшись пополам, он зашелся в приступе смеха.

За первой дверью, распахнутой Мерсером, оказалась пустая ниша с вешалками для одежды, которым предстояло болтаться без пользы до следующих осенних холодов. Повернув ручку второй двери, он обнаружил небольшую туалетную комнату.

Майк был вне себя от ярости.

– Какого черта вы смеетесь? Где Клементина? – Он в несколько шагов пересек комнату и открыл следующую дверь. За ней зиял темный проход. Майк ступил пару шагов в темноту и сразу вышел оттуда. – Где тут включается свет?

– Она сбежала от вас, мистер Чепмен, – заливаясь смехом, ответил Мамдуба. – Эта девчонка сущий дьявол…

Майк снова просунул голову в проход и громко позвал Клем.

– Мерсер, здесь какая-то идиотская лестница. Больше я ни черта не вижу.

Обойдя вокруг огромного стола, он навис над Мамдубой и ткнул в его грудь пальцем.

– Пусть Тедди Рузвельт навернется со своего горбунка или твари из вашего мертвого зверинца внезапно оживут, это меня абсолютно не колышет. Однако немедленно подымите на ноги всю свою охрану, включите все сирены, что у вас есть, принесите сюда фонари и расскажите, черт вас дери, куда ведет эта лестница. Куп, топай за планами. Давай, раз-два!

Мерсер стал звонить со служебного телефона начальнику управления уголовного розыска.

– Срочно вызови сюда службу по чрезвычайным ситуациям. Вышли несколько патрульных машин. Перекрой все улицы вокруг музея… Они что? Только не говори, что они не могут. Смогли же, когда посылали в воздух резинового Снупи и других мультяшных героев на параде в честь Дня благодарения. Оцепи все так, чтоб было как у краба в заднице. Поставь людей на всех выходах из метро к югу и северу от музея. Закрой их к черту!

Я поспешила в комнатку, где мы недавно работали, и схватила со стола в охапку поэтажные планы.

– А вы чего молчите? Вы, черт вас дери, скажете, наконец, куда ведет эта лестница? Решили, что Клем прилетела сюда из Лондона специально, чтобы вас надуть? Вы что, еще не поняли, что ее похитили прямо из-под вашего носа? Да шевельните мозгами! – Майк снова ринулся к проходу. – Куда она ведет и кто мог о ней знать?

За сегодняшний вечер Мамдуба переживал уже четвертую смену настроения. После гнева, сменившегося открытым презрением и вылившегося в короткую истерику, он теперь едва не плакал.

– Это не секрет. Просто никому и не нужно знать о ней. Она сейчас… как бы это… вроде рудимента.

– Моя энциклопедия осталась в полицейском участке. Будьте добры выразить свою мысль иначе.

Мамдуба уже связался с центром охраны, и повсюду завыли сирены, достигая всех, даже самых отдаленных помещений.

– Рудимент означает ненужный орган, вроде аппендикса. Лестницу построили еще в прошлом веке вместе с угловыми башнями. Когда же появились лифты, пользоваться ею перестали. Ступени очень узкие, там темно и опасно. По ней уже давно никто не ходил.

Мерсер тем временем связался с начальником группы переговорщиков.

– Тут такая ситуация. На данный момент неизвестно, кто взял девушку в заложницы и где она сейчас. Нет тут никакой паники! Вот что, не умничай, а быстро тащи сюда своих ребят, потому что, если мы ее найдем и она будет еще жива, может понадобиться любое содействие. Давай в темпе.

В кабинете появились музейные охранники. Главный из них воззрился на Мамдубу, ожидая приказаний.

– Фонарь! Быстро! – распорядился Майк.

– Дайте, – кивнул Мамдуба.

У одного из охранников фонарь забрал Мерсер и протянул его мне, третий позаимствовал тем же путем и вооружился им сам.

– Я вверх, ты – вниз, – сказал Майк Мерсеру.

Я проследовала за ними в темный колодец лестницы, но Майк, заметив это, тут же прогнал меня.

– От тебя одни проблемы, Куп. Оставайся с охраной и будь у телефона. Наш главный уже выехал.

Мамдуба тем временем стал возиться с панелью выключателей на лестничной площадке. Я слышала, как он щелкал переключателями, но свет не загорался.

Когда же со всего музея, со всех постов в его кабинет сбежались охранники, начался настоящий бедлам. Начальник приказал подчиненным разойтись и осмотреть каждую щель в здании в поисках невысокой смуглой черноволосой женщины. У музейной охраны не было права на ношение оружия, поэтому большинство имело лишь карманные фонарики.

Спустя несколько минут к музею подъехали три патрульные машины. Первым в кабинет Мамдубы поднялся сержант в форме и трое детективов в штатском.

– Привет, Алекс, что тут у вас?

– Вы в курсе расследования по делу об убийстве девушки, которую нашли?..

– А-а, дело Чепмена? Читал в газетах. Тело нашли в трейлере в Джерси, да? И что, выследили убийцу? А кто пропал?

Когда я ввела их в курс последних событий, сержант отослал двух ребят следом за Майком и Мерсером, а сам и его водитель остались со мной.

– Как она выглядит?

Собрав всю волю в кулак и стараясь ничем не выдать свою тревогу и усталость, я описала внешность Клем, чтобы словесный портрет передали по рации другим полицейским, которые подтягивались к музею, и тем, кто патрулировал прилегающую к нему территорию.

– Имя?

Я произнесла его по буквам, водитель записывал.

– Необычное.

– Инуитское.

– Какое?!

– Она эскимоска.

– Объявляется в розыск женщина, сбежавшая с Северного полюса, так, Алекс? – Сержант расхохотался, восприняв ситуацию так же, как поначалу и Мамдуба.

В этот момент в комнату вошел Майк вместе с молодым полицейским.

– Кто-то недавно грозился поднять в «Компстате»[104]104
  «Компстат» – компьютерная система, используемая департаментом полиции Нью-Йорка, а также большинства крупных городов Америки для учета показателей работы своих сотрудников.


[Закрыть] свои показатели за следующий месяц, а, Пэдди? И вместо этого, упуская возможность записать на свой счет еще одно раскрытое убийство, стоит как дурень и отпускает идиотские шуточки. Собери сюда всех копов, что сейчас работают в Северном Манхэттене.

– Ты сам, наверное, шутишь, – обиделся сержант. – Это ж музей.

– Куп, ты была когда-нибудь на пятом этаже? – проигнорировав его замечание, Майк обратился ко мне. – Или еще выше, на чердаке?

Я отрицательно замотала головой, после чего Майк продолжил:

– Там наверху нужно все тщательно перерыть. Ты не представляешь себе эту картину. Там толпа народу может спокойно поселиться, и при этом ни одна душа не узнает, что там кто-то живет. Или умер. Прорва всяких комнатушек, чуланчиков и закоулков. Где Мерсер? С ним есть кто-нибудь? Свяжись с ним, Куп.

Я позвонила на его сотовый с телефона Мамдубы, но услышала только автоответчик. Вероятно, Мерсер уже находился в подвале, и его телефон недоступен. Тогда я позвонила Зимму, тоже безрезультатно.

– Вы знаете, кто еще в данный момент работает в подвале? – обратилась я к Мамдубе.

– Еще час назад там было несколько сотрудников из оргкомитета выставки. Гейлорд, Пост, Беллинджер, Фридрих. В общем, все там были. Но уже поздно, и они могли разойтись. А Зимма я сам просил остаться на тот случай, если бы мне вдруг понадобилась его помощь.

Майк непрестанно инструктировал полицейских, которые примерно каждые пять минут прибывали сюда парами, а также нескольких растерянных музейных охранников.

– Заметив наверху любой движущийся объект, немедленно задержите его или ее и доставьте сюда…

Он посмотрел на меня, не зная, что еще сказать.

– Кинотеатр IMAX. Быстро в главный вестибюль!

– Пэдди, – снова обратился Майк к сержанту, – возьми на себя всех аспирантов, студентов, ученых и уборщиков. Никто не должен отсюда выйти. Расспроси, что они видели и слышали. Спрашивай у них о костях. Мне нужен каждый, кто в курсе, где тут кости.

– Они тут повсюду, мистер Чепмен, – буркнул Мамдуба. – От чердака до подвала.

Сержант сразу передал распоряжение по полицейской рации своим людям, находившимся на улице.

– Возьмите под контроль все входы и выходы. Проверьте мусорщиков во внутреннем дворе. Стяните сюда свободные силы.

– Вы можете вырубить эту треклятую сирену? – Майк снова приготовился звонить в управление. Система внутреннего оповещения уже минут двадцать ревела не смолкая. И если на тот момент кто-то еще не понял, что в музее тревога, их, наверное, просто обработали таксидермисты.

Тяжело дыша, в кабинет вбежал Мерсер.

– На третьем этаже дверь с этой лестницы не открывается. На втором кабинет вроде этого. Сотню лет, наверное, был заперт. Пришлось выбивать дверь. Но там пусто, пыльно и нет ничего, кроме колб с ящерицами. На первом этаже книжная лавка. Но лестницу стоит еще лучше проверить, до самого подвала.

– А штаб-квартира выставки? Ты видел какой-нибудь выход к?..

– Нет, ты же слышал, что говорила Клем. Из этого корпуса в другие не пробраться. Тут страшнее, чем в замке с чертовыми привидениями.

– С гадами, – снова подал голос Мамдуба.

– Что вы сказали?

– Я говорю, со змеями. Мертвыми, разумеется, мистер Уоллас. В отделе герпетологии.

– Вы как будто здесь ни при чем. Не верите, что это все серьезно? Да, там тьма контейнеров с питонами, удавами, анакондами – все в спирту.

– Заметил кого-нибудь?

– Нет. Ты бы видел тот лабиринт кладовок и чуланов. Просто леса из металлических стеллажей на колесиках с разными экспонатами. Я оставил внизу полицейского, он там продолжает все осматривать. Ему нужно вызвать подкрепление, добро? Каждый дюйм придется проверить.

– А ты подходил к залам?

– К залам с экспозициями? Да. Пришлось прежде выйти в вестибюль и оттуда уже пробираться туда, где мы были накануне. Парня я отправил…

– Зимма?

– Да. Рассказал ему, что случилось, и отослал…

– Как он отреагировал на новость об исчезновении Клем?

– Да вроде обеспокоен. Я попросил его проверить, кто еще с ним был в подвале, а потом показать нам все известные ему потайные ходы. Сержант, нужно много людей, чтобы просмотреть все помещения до единого.

– А Зимм не сказал тебе, что знал о приезде Клем в музей?

– Майк, у меня не было времени брать у него интервью. Все, что нам нужно, это найти ее, и по возможности живой, согласен?

– Кого еще ты видел внизу?

– Лишь ту лицемерную тетку. Анну Фридрих. Потащилась за мной, отнимая время своей болтовней. – Майк протянул Мерсеру план подвала, тот самый, который Клем помогла ему разобрать. – Возьми это с собой. Сержант, ваши рации. Дайте их сюда.

Мамдуба прервал разговор по телефону и повернулся к нам:

– Мистер Сокаридес все еще у себя в кабинете. Помните, главный по млекопитающим? Он проведет вас по пятому этажу, мистер Чепмен. Он отвечает за… ну в общем, за большинство костей.

– Человеческих?

– Животных. Но он хорошо знает расположение складов.

В этот момент я листала списки коллекций и их жертвователей.

– А в этой теме он хорошо разбирается?

– Конечно.

– Тогда мы прихватим бумаги наверх.

– Никуда ты не пойдешь, детка, – возразил Майк. – Отправляйся лучше с Мерсером. Ты нужнее внизу.

– Нет, оставайся здесь, Алекс.

И Мерсер не захотел меня брать с собой. Ну и правда, какой из меня амулет счастья?

Взяв с собой по несколько полицейских, мои коллеги разошлись по отдаленным участкам громадного музея. Двадцать три корпуса. Семьсот двадцать три помещения. Осмотреть это все не под силу одному полицейскому участку, тут нужна целая армия.

Тем временем шум на улице все усиливался. Я подошла к окну, которое выходило на перекресток авеню Колумба и Западной 77-й улицы. Музей оцепили десятки патрульных машин, вдоль серого гранитного фасада выстроились фургоны службы чрезвычайных ситуаций. Воющие сирены возвещали о прибытии все новых и новых полицейских, а красные мигалки на крышах обычных черных автомобилей означали, что сюда съехались и высшие полицейские чины.

В кабинет вошла испуганная Анна Фридрих.

– Что с Клем? Ее нашли? Она в порядке?

Я объяснила, что еще нет.

– Вы читали ее сегодняшние электронные письма? Вы знали, что она будет в Нью-Йорке?

– К вечеру мы все знали, что Клем собирается прибыть в город на встречу с полицией. Но я думала, что несколько позже, среди недели. И лишь недавно я узнала от Зимма, что вроде Клем намекала, будто приезжает уже сегодня.

– Это он вам сообщил? И когда? – поинтересовалась я.

– Да буквально только что. Он пользовался особым доверием Клем, как мне кажется. Она ему написала, что обязательно взглянет на огонек его комнаты, когда будет проезжать мимо музея. И из этих слов он понял, что она это сделает уже этим вечером. Сегодня.

– Приведите его сюда, – решительно сказала я, обращаясь к Мамдубе. – Если Зимма нельзя вызвать по телефону, пошлите за ним людей, но пусть немедленно явится сюда. Вы не знаете, кому еще он об этом сказал? – спросила я, поворачиваясь к Фридрих.

– Он сам точно не помнит, ужасно расстроен из-за этого. Но будто Эрику Посту и Гираму Беллинджеру он тоже говорил. Был ли кто еще рядом, он не знает.

Я протянула Анне список коллекций и дарителей.

– Как хорошо вы знаете этот музей? Я имею в виду его планировку.

– Я… хм… я знаю лишь экспозиции, как-либо связанные с моей областью.

Значит, курируя в Метрополитен отдел Африки, Океании и двух Америк, она так или иначе пересекалась с местным отделом примитивных культур, в тайны которого Клем посвятила Катрину.

– Кости людей, скелеты, все в таком духе. Можете показать, где они хранились?

Она посмотрела на Мамдубу, ища взглядом его поддержки.

– Те, что наверху? Вы на пятом этаже не были?

– Сержант! Дайте мне двух человек. Я хочу подняться по главной лестнице и подключиться к группе Чепмена. Мисс Фридрих, вы можете еще раз просмотреть эти списки? Любые имена, любые зацепки, имеющие хоть какое-то отношение к… особым хранилищам, тайным каморкам, каким-нибудь бесценным собраниям, к которым кое-кому очень не хотелось подпустить Катрину Грутен. До того, как здесь будет Сокаридес…

– А я уже здесь, мисс Купер, – сказал он, стоя в дверях со своим фонарем. – Анна, дайте-ка мне взглянуть на эти списки.

– Думаю, вам лучше пойти с нами, – возразила я, выходя следом за двумя полицейскими в коридор. Я не простила бы себе, если б не приняла участия в поисках. – Документами пускай займется Анна. Сама я уже отследила в них упоминание ваших имен – вас троих плюс Беллинджера, Поста, Тибодо и Дрекслер. И не знаю, что еще можно в них искать.

Сокаридес все же пробежал глазами списки, задерживаясь на отмеченных мною коллекциях, явно относящиеся к туземным народам, в частности жителям Африки и островов Тихого океана.

– Одну фамилию вы не заметили, – сказал он, хлопнув по бумагам своим фонариком. – Черт побери! Вы пропустили Виллема! Идемте в первую очередь туда.

Обогнав нас, Сокаридес взбежал по широкой мраморной лестнице и стал подниматься на пятый этаж. Я слегка замешкалась, не понимая, как я могла что-то пропустить после того, как перепроверила каждое имя, фигурирующее в деле.

Затем бросилась следом за ним, перешагивая через ступеньки и подтягивая себя, хватаясь за медные перила, тускло мерцающие на фоне мрачных серых стен.

Мне удалось догнать Сокаридеса, когда, остановившись на верхней площадке, он размышлял, куда идти дальше. Я вспомнила слова Рут Герст о том, что отец Поста, Виллем, был известным искателем приключений и путешественником. А Эрик, как сказал еще кто-то, очень хорошо знал историю музея. По сути, он вырос в этих стенах, когда после смерти отца был вынужден вместе с матерью переехать в Штаты.

– Куда мы все-таки идем? – попыталась выяснить я. – Скверно, что я не уследила всех связей.

– Никто не подумал назвать вам его имя, а сами вы, наверное, не догадались спросить, – заметил Сокаридес, размашисто шагая по коридору. – Хотя прокурору следовало бы быть проницательнее.

– Пост? Это же Виллем Пост, – повторяла я, пытаясь поспеть за ним.

– Виллем Ван дер Пост, мисс Купер, – пояснил он мне, возвращая списки. – Взгляните на букву «В». Подобно большинству буров, переселившихся в Америку после Второй мировой войны, вдова Виллема убрала из своей фамилии официальную аристократическую приставку. Слишком она тевтонская, слишком германская. Еще раз посмотрите сюда, и увидите все, что завещал музею Виллем Ван дер Пост.

Из пятидесяти миллионов костей, хранившихся под этой крышей, тысячи были собраны отцом Эрика Поста. Ископаемые динозавры, зубы млекопитающих, скелеты людей.

И идя следом за Сокаридесом по этому нескончаемому коридору, я уже знала, что искать надо костяной склеп, принадлежавший Посту.

39

Коридор пятого этажа запрудили полицейские, заглядывавшие в каждую комнату, в каждую кладовку. Несмотря на то что все лампы были включены, отдаленные углы и закутки, старые деревянные шкафы с перекосившимися выдвижными ящиками, занимавшие широкие простенки между кабинетами, бесхозные экспонаты под пластиковой пленкой, сваленные вдоль стен на протяжении всего коридора, скрывались во мраке.

Я слышала, как издалека, словно с другого конца футбольного поля, доносился голос Майка, пытавшегося своими приказами скоординировать поисковые усилия команды полицейских. Те нетерпеливо дергали дверные ручки, пытаясь проникнуть в комнаты, не дожидаясь прихода сотрудников охраны со связками ключей, которые открывали запертые помещения.

Сокаридес свернул за угол и решительно устремился в проход, расположенный перпендикулярно коридору. Крикнув Майку, чтобы он следовал за нами, я продолжила погоню за моим неутомимым проводником.

Этот ход вел во внутреннюю часть музея. В громадном пустом пространстве наши шаги сопровождались гулким эхом. Через каждые несколько секунд Майк, постепенно догонявший нас, выкрикивал имя Клем. Все эти огромные залы были закрыты для публики. Холодные, темные, пустынные – они казались столь же далекими от сорока экспозиционных залов музея, всегда заполненных непоседливыми школьниками, как и вершина Эмпайр стэйт билдинг, если смотреть на нее с тротуара.

Остановившись за спиной у Сокаридеса, мы очутились перед дверью какой-то маленькой комнатки. На старинной дубовой панели на уровне глаз было вставлено стеклянное окошко шириной в фут с едва заметными следами полустертых готических букв, прежде, вероятно, образовывавших имя владельца.

Дверь была заперта. Я отступила назад, и Сокаридес выбил окно своим фонариком, после чего дотянулся до замка и открыл дверь с внутренней стороны.

Я переступила порог этой мрачной комнаты и, нащупав выключатель, зажгла свет. Первое, что я увидела, были рыбьи скелеты. Тысячи скелетов, покрытые странным розоватым веществом, источали сверхъестественное свечение, шедшее от пола до четырнадцатифутового потолка, как если бы они мокли в уже знакомом мне спиртовом растворе.

Продвигаясь впереди меня, Чепмен и Сокаридес уже ушли достаточно далеко по заброшенному проходу, которым, судя по всему, не пользовались много лет. Они разбивали окно за окном, чтобы проникнуть в кладовки, бегло осматривали их, и мне казалось, что этому не будет конца.

– Следующая галерея последняя. Наверное, все хранилось именно там! – крикнул нам Сокаридес.

Вернувшись в главный коридор, мы спустились по безлюдному крылу хранилища, которое еще не успели осмотреть.

Под натиском Сокаридеса и Майка поддались двери еще четырех сумрачных каморок, забитых шкафами с чучелами птиц. Всюду, куда ни глянь, лежали перья, клювы, хрупкие маленькие кости.

Майк выбил дверь последней комнаты и остановился, чтобы немного отдышаться.

– Здесь, детектив. Точно, – обнадежил Сокаридес.

Мы с Майком оказались перед небольшой квадратной комнаткой и разом шагнули в нее.

Прямо у входа мы наткнулись на человеческие скелеты, шесть из которых возвышались в полный рост. Каждый участник этого жуткого секстета крепился блестящей медной проволокой, продетой сквозь основание черепа, к балке под потолком.

Перед моими глазами болтались длинные костяшки пальцев, принадлежавшие каким-то забытым душам. И я на миг вдруг представила себе, как они начинают двигаться, поднимаются и тянутся к моему горлу.

На полках позади подвешенных скелетов и на стеллажах вдоль стен этой изолированной от всего мира каморки покоились груды костей. Слева от меня Майк лучом фонарика шарил по стене в поисках выключателя. И тут я заметила ряд мумифицированных людских голов с выпяченными зубами, запавшими щеками и черными отверстиями, откуда когда-то прежде лучились чьи-то глаза.

– Зачем мы тут? Ты что-то узнала? – спросил Майк.

– Виллем Ван дер Пост – отец Эрика Поста, – ответила я ему.

Обшаривая полки лучами трех фонарей, мы невольно нагнетали в каморке атмосферу еще большего ужаса. Когда я направила свой фонарик в самый дальний угол, то увидела череп с истлевшими остатками волос.

– Тут далеко не все принадлежало лично ему. Пост собрал огромную коллекцию предметов материальной культуры африканских народов. Но занимался он этим в основном по поручению богатых клиентов. Был кем-то вроде великого белого зверобоя.

– Это его частный склеп?

– Нет, что вы. У него для этого не было средств.

Сокаридес оставил дверь открытой и повел нас в соседнюю комнату. Вламываться в нее он предоставил Майку, а сам продолжил рассказ:

– Богатые попечители и друзья музея в двадцатых-тридцатых годах любили путешествовать по странам Темного континента. Одни туда ехали ради охоты, другие ради ярких впечатлений, а третьи ради возможности вывезти побольше слоновой кости, золота и каучука.

И еще кости. Похоже, это кости от скелетов, что прежде составляли целое с головами из предыдущей комнаты. Кости хранились в ящиках, на которых было аккуратно выведено имя человека, или название племени, или вопросительный знак в случае отсутствия информации.

Отец Виллема был буром. В Южную Африку он переехал в начале прошлого столетия. Вскоре приобрел репутацию самого меткого стрелка в тех землях. Он один повалил половину тех животных, что заложили основу самой первой коллекции этого музея. Таких людей поискать. В Африке.

Мы перешли в третью комнату, тоже доверху заваленную человеческими останками. Майк выглянул в коридор и, сложив ладони рупором, подозвал подкрепление, а после спросил:

– За кем числятся эти комнаты?

– Да ни за кем они не закреплены. Эти… эти вещи просто ждут своего часа, когда кто-нибудь решит, что с ними делать в наш век политкорректности. Гляньте сюда, детектив, наверх!

Сокаридес навел фонарь на что-то тускло поблескивающее в темном углу. Майк подтащил один из шкафов и прислонил его к стене, при этом черепа слетели с него и рассыпались по полу. Забравшись на него, он смог дотянуться до верхних полок.

И нащупал там ружья. Целый комплект охотничьих ружей.

– Восемь стволов, – доложил Майк. – Но, похоже, совсем недавно тут было как минимум на два больше, если считать, что полка была забита до упора.

Майк провел по полке рукой, обследуя слой пыли, скопившейся в промежутках между ружьями. На второй сверху полке хранились пистолеты, но было невозможно понять, сколько их тут лежало всего, и не брали ли их отсюда в последнее время.

Майк поднялся на цыпочки и пошарил за пистолетами, которые я и сама теперь отчетливо видела, когда, пытаясь добавить ему света, навела туда луч своего фонаря.

– Это ваши? – спросил Майк, держась одной рукой за крепкую деревянную полку, а другой протянув мне пару пистолетов, прежде заслонявших верхушки слоновьих бивней, каждый из которых был фута четыре в длину.

– Слоновья кость, детектив. Страховой полис Виллема Ван дер Поста, если я правильно понимаю. У каждого охотника есть что-то вроде заначки, а бивни эти он, должно быть, отложил на тот случай, когда по возвращению в Штаты ему могло понадобиться немного наличных. Толкнул бы их на черном рынке.

Майк спрыгнул со шкафа.

– Парочку уже толкнул. И почем?

– Пятнадцать-двадцать тысяч за каждый. Может, и больше.

– Там нет никого, Чепмен, – раздался голос полицейского, осматривавшего комнату, смежную с этой.

– Каждую проверь. Каждую щелочку! – И полицейский тут же бросился выполнять приказ Майка. – Куда теперь?

Но у Сокаридеса уже иссякли идеи.

– Может, он вывел Клем из музея. Может, они не…

– Блестяще, – хмыкнул Майк. – Я вам дам знать, когда шеф поставит меня об этом в известность. В таких делах мне патологически не везет. Где еще тут можно спрятаться?

– В подвале. Точнее, подвалах, потому что на уровне фундамента здание разделено на несколько…

– Да знаю я. Наши люди и там все осматривают.

– Над нами чердак. Громадные помещения и сплошь запертые кладовки. Туда бессмысленно забираться отсюда, если уж они там, то заперты наглухо.

– А по лестнице из кабинета Мамдубы туда можно попасть? – поинтересовалась я.

– Признаться, я в первый раз слышу о какой-то лестнице из его кабинета. И, разумеется, не знаю, куда она ведет.

Мы вернулись в главный коридор. Майк, обогнавший нас с Сокаридесом, крикнул музейным охранникам, чтобы те показали ему выход на чердак. В конце коридора стоял начальник службы безопасности музея, которого происходящее, очевидно, так выбило из привычной колеи, что его руки не слушались, когда он попытался открыть своим ключом массивную дверь. Я попросила дать связку мне, и он с видимым облегчением подчинился. Когда я нашла подходящий ключ, Майк распахнул пинком дверь и бросился наверх.

Снова погоня. Как и прежде в сумерках. Я пыталась сориентироваться в пространстве, но это было затруднительно после долгого кружения по сплошным лабиринтам. Под огромными мрачными сводами за нами бежали полицейские. Если что-то и могло потревожить покой мертвых, чьи останки хранились здесь без всякого к ним почтения, то это топот множества людей в форме. Наши парни чувствовали себя как дома на городских улицах, станциях метро, в многоквартирных домах и парках, но в этом музейном хаосе из потайных комнат и бесконечных коридоров они действительно путались.

Чепмен быстрее меня освоился в пространстве.

– Надо двигаться на юго-запад, – сказал он, показывая направление рукой. – К кабинету Мамдубы. У того края должен быть выход к лестнице.

Он побежал в указанном направлении, за ним по пятам следовала я.

– Куп, свистни!

Заложив в рот два пальца, как будто собиралась остановить такси, я изо всех сил свистнула. Этот звук должны были бы услышать за несколько кварталов отсюда. У Майка так никогда не получалось. Когда я привлекла внимание всей группы, он сделал объявление:

– Переройте все, осмотрите каждую каморку, каждую щель. Расчистите пути ко всем входам или выходам. Ищем женщину. Живую или мертвую. Преступник может быть вооружен.

Всего в музейном комплексе было не то восемь, не то десять чердачных отсеков. Этот лишь один из них. Он хоть и примыкал к угловой башенке с кабинетом Мамдубы, но понять, существуют ли тут выходы к другим хаотично связанным друг с другом соседним помещениям, было невозможно.

– А что это там? – спросила я Сокаридеса.

Под карнизом, достаточно высоко над нами, нависал металлический мостик, пересекавший все громадное пространство чердака. Он был очень узок, а по обе стороны его тянулись стальные тросы, на которые можно было опираться.

– Ни разу тут не был и не замечал чего-то подобного. Должно быть, используется для ремонтного обслуживания или на случай строительных работ.

– Эй, Павлова, нужна твоя помощь. Докажи, что твои старики не зря тратились на уроки балета? Я, кажись, просто не умещусь на этом чертовом мостике.

Высота вызывала у меня столь же негативное чувство, как паразиты, змеи и пауки.

– Куп, это реальный шанс взглянуть на мир с птичьего полета. Обновить перспективу. Испытать себя, – подначивал меня Майк.

Я разулась и, протянув свой фонарик Майку, стала карабкаться по ржавой лестнице, приваренной к южной стене помещения. Металлические прутья впивались в ступни, но я, чтобы только не смотреть вниз, не отрывала взгляд от дождевого потека на потолке, что был у меня прямо над головой.

Наконец-то мои ноги ощутили твердую поверхность. Осторожно ступив на мостик и вцепившись изо всех сил в поручни, я стала продвигаться по нему вперед мелкими шажками, попеременно перенося тяжесть с одной ноги на другую.

Страшнее всего было вначале, когда я одолевала участок длиной около двадцати футов, упиравшийся в первый массив кладовок. Подо мной на высоте больше, чем два моих роста, лежало совершенно пустое пространство.

Остановившись, я попыталась понять, что это за площадки внизу. Одни, по виду постоянные конструкции, были тут наверняка с самого начала и задумывались в качестве вместительных кладовок именно для хранения экспонатов, а не для экспозиций. Сверху они были прикрыты досками, и хотя отсюда в щели между ними нельзя было разглядеть, что находится внутри помещений, судя по очертаниям, там лежали какие-то массивные темные предметы. Но кое-где на их фоне отсвечивало что-то иное, напоминающее белизну костей.

Я продвинулась еще немного, но потом опять остановилась, заметив другие, более современные строения вроде отсеков из серого металла, которые, очевидно, здесь установили уже после того, как коллекция стала расти и возникла потребность в дополнительных помещениях.

Снова подо мной очередной коридор, и я, вцепившись в перила, снова ступала по мостику как можно осторожней. Кладовки и в них шкафы. Опять коридор. Кладовки и…

Я замерла над третьим по счету блоком хранилищ. Пригляделась внимательно. Тусклый свет с улицы, отражаясь от карниза над головой, причудливо колебался на поверхностях предметов, расположенных подо мной. Держась двумя руками за перила, я немного нагнулась, чтобы присмотреться получше.

Теперь я была уверена. Я видела не игру теней и не отражение плывущих облаков в лунном свете. И не отблески фонарей полицейских, обыскивающих чердак.

В темноте что-то двигалось. В одном из хранилищ был кто-то живой.