Текст книги "Костяной склеп"

Автор книги: Линда Фэйрстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

24

Когда субботним утром зазвонил телефон, я уже не спешила откликаться, как в разговоре с Майком. Было одиннадцать часов, и мы, сидя втроем в гостиной и разобрав по частям толстушку «Таймс», пили кофе.

– Александра Купер?

– Да.

– Это Клем.

Я почему-то считала, что Клем – это мужчина, но из трубки доносился приятный женский голос. Приподнявшись, я потянулась за ручкой и блокнотом, что лежали в ящике соседнего столика.

– Вы собирались мне рассказать о том, что случилось с Катриной? – без всяких предисловий начала Клем.

Не зная о том, какие отношения связывали этих женщин, я решилась придерживаться известных фактов.

– В четверг полиция обнаружила тело Катрины. Ее убили, возможно, еще прошлой зимой.

Клем долго молчала.

– В Южной Африке? – уточнила она.

– Нет, здесь, в Штатах. Катрина, судя по всему, туда так и не уехала. – Я не хотела сообщать собеседнице дополнительную информацию.

– Вам известно, кто убийца?

– Нет, мы этого пока не знаем. По делу только начато следствие.

По мере того, как Клем отходила от шока, последовали обычные вопросы. Какой смертью умерла Катрина? Где ее обнаружили? Пытались ли мы связаться с ее отцом? Известно ли мне об изнасиловании? Знаю ли о ее болезни? Я поняла, что Клем в курсе дел Катрины настолько же, насколько и все остальные, кого мы уже опросили.

– Клем я обратилась к вам потому, что ваше сообщение одним из последних пришло на адрес Катрины. Это было в конце прошлого года, после праздников, после вашей поездки домой. Помните, о чем вы тогда ей написали?

Снова последовала продолжительная пауза.

– Да будто ничего особенного. Помню только, что я беспокоилась, почему от нее так долго нет известий.

– У меня есть копия вашего письма. Вы действительно справлялись о ее самочувствии, но, кроме того, вы интересовались, смогла ли она проникнуть в некий склеп. Припоминаете?

Еще более долгая пауза. Нет, допрашивать по телефону мне не нравилось. Я предпочитала наблюдать, как человек себя при этом ведет, видеть его реакцию.

– Вообще-то говоря, нет, – наконец сказала Клем.

– Позвольте зачитать это письмо. – Я пошла за ним в свой кабинет и открыла папку.

– Послушайте, мисс Купер. Мне действительно хочется помочь, но я не знаю, кто вы и почему это так важно для вашего расследования, и мне бы не хотелось вести подобный разговор по телефону.

В этом наши пожелания совпадали.

– Могли бы вы приехать в Нью-Йорк, разумеется, за наш счет, и на месте продолжить беседу?

Молчание.

– Нам удалось найти всего несколько человек, которые знали Катрину. И вы могли бы реально сдвинуть наше расследование с мертвой точки.

– У меня здесь работа. Я не могу так просто покинуть Лондон из-за определенных обязательств, – отозвалась Клем.

– Тогда не могли бы вы назвать кого-нибудь в Нью-Йорке, кому Катрина доверяла?

– С кем вы уже говорили?

– С ее коллегами по музею. Тибодо, Постом, Фридрих, Беллинджером, Мамдубой, – начала перечислять я. – Парнем по имени Зимм. А, ну еще с Гейлордом.

– Нет, это все просто ее коллеги. Никто из них не знал ее так, как я. – В голосе собеседницы я уловила колебание. – Вы уверены, что это именно убийство, а не несчастный случай?

– Катрину Грутен отравили. Смерть ее была медленной и мучительной, – сказала я как можно суше. – Я могу заказать вам билет на утренний рейс из Хитроу. В аэропорту вас встретит кто-нибудь из наших детективов. А через пару дней вы вернетесь в Лондон. Думаю, за это время вы сумеете нам помочь.

– Необходим повод, чтобы меня отпустили с работы, – начала сдаваться Клем.

– Я могу позвонить вашему начальству и объяснить все, как есть.

– Этим вы только навредите, мисс Купер. Никто из сотрудников этих двух музеев не должен узнать о моей поездке к вам. Это возможно?

– Конечно. Мы доставим вас в гостиницу прямо из аэропорта. С вами буду работать лично я и детектив из отдела по расследованию убийств. Теперь мне нужно, чтобы вы назвали ваше полное имя и адрес, чтобы мы смогли вам заказать билет по Интернету. Вы его получите по предъявлении паспорта.

– Клементина Квисуквут. Давайте я продиктую по буквам. Это инуитская[84]84
  Инуиты – канадские эскимосы.


[Закрыть] фамилия.

Она еще раз произнесла свое имя, и я записала его в блокнот.

– Значит, когда вы упомянули в своем письме, что праздники вы провели дома, то имели в виду…

– Гренландию. Мои отец с дедушкой были горняками. Работали на цинковых рудниках в Канаде, почти за Полярным кругом. А моей маме очень нравилась старая американская песенка о копателе-золотоискателе и его дочери Клементине. Так и получилось, что я, пожалуй, единственная инуитка с подобным именем.

Она понемногу разговорилась. А я вдруг поняла, откуда тот сетевой псевдоним, что фигурировал в адресе ее электронной почты, – «Omydarling» – это же рефрен той песенки.

– А чем вы занимаетесь в Лондоне?

– Работаю в Британском музее.

– По специальности «антропология»? – предположила я.

– Нет, в данный момент нет. Вам, может, уже сказал Мамдуба или кто-нибудь другой, что меня вынудили уйти из музея. А музейный мир невероятно тесный, в наших кругах все друг друга знают. И если бы у меня потребовали рекомендации из Музея естествознания, мне бы тут не дали работу. Поэтому пришлось зайти с другой стороны.

– И что за работу вы нашли?

– В Британском музее вновь открыли Большой читальный зал. Я предъявила свой первый диплом библиотекаря и пока устроилась сюда. Именно поэтому лучше не упоминать о том, что я уехала в Штаты по делам музея. Если узнают об этом, об остальном тоже допытаются.

– Можете на меня положиться, – пообещала я. – Я закажу билет и в течение часа перезвоню. Я вам очень благодарна, что вы решились на это.

– Я потеряла хорошую подругу, мисс Купер… – Голос Клем дрогнул. – Поначалу я не слишком тревожилась, решив, что дома в Южной Африке ее сразу обступят многочисленные заботы. Обосноваться на новой работе, обжиться в новых условиях, позаботиться о больном отце… Кстати, мистеру Грутену сообщили о смерти Катрины?

– Наши сотрудники связались с коллегами и попросили кого-нибудь из персонала дома престарелых сказать ему лично. Но, похоже, его болезнь прогрессировала настолько, что он уже не помнит, кто такая Катрина.

– С какой стороны ни взгляни, история эта ужасна. – Клем тяжело вздохнула. – Кстати сказать, когда мне сообщили, что Катрина по каким-то делам сюда приезжала в январе, я подумала, наверно, у нее все налаживается.

Конечно, за результатами экспертизы последнее слово, но из всего, что мы уже знали о Катрине, никак не вытекало то, что этой зимой она была за границей.

– В январе? Вы уверены, что она была тогда в Лондоне?

– Так сказал один мой знакомый. Он раньше занимался средневековым искусством и запомнил Катрину по Штатам. По его словам, Катрина Грутен приезжала на какое-то совещание, проводившееся в нашем музее. Она и еще два человека из Метрополитен. Ее имя он заметил в списке других гостей для выдачи им пропусков. Я еще предположила, что она, вероятно, здесь совсем ненадолго, потому что направляется на родину. Многие рейсы из Америки в Южную Африку делают остановку в Лондоне. В общем, ничего странного в том, что Катрина спланировала эту поездку именно так, не было. Я решила, что у нее просто не нашлось времени, чтобы повидаться со мной.

– Вы не могли бы достать копию списка участников того январского собрания? – попросила я.

– Я – нет, но тот знакомый, который мне об этом сказал, быть может, попробует это сделать. Я прямо сейчас оставлю ему сообщение. Кстати, не дадите мне номер вашего факса? Если что, он его отправит сразу вам, чтобы еще с утра, пока я буду лететь, список уже был в вашем офисе.

– Отличная идея. – И поскольку наш офис с утра мог быть закрыт, я продиктовала номер факса отдела по расследованию убийств. – Благодарю вас, Клем, за содействие.

– Я обязана сделать все, что в моих силах, – проговорила она почти шепотом. – Боюсь, Катрина погибла из-за меня…

Я попросила ее пояснить свои слова, но она наотрез отказалась продолжать эту тему.

Потом я позвонила домой Эду Флэннери, отвечавшему за встречу и размещение наших свидетелей.

– Ты хочешь устроить ей вылет без согласования с Маккинни? – изумился он. – С полной оплатой расходов? Да еще и без льготных билетов?

– Баталья все подпишет, Эд. Я обещаю. Устрой все по высшему разряду. Да, ни в коем случае не поселяй ее в какую-нибудь дыру вроде ночлежки. Вопрос безопасности тут принципиален. Закажи ей номер на мое имя, чтобы она не засветилась при регистрации.

Обычно мы размещаем свидетелей в гостиницах среднего уровня. Что поделать, приходится изворачиваться из-за нашего ограниченного бюджета. Однако, по иронии судьбы, именно в таких местах нередко совершаются преступления. Грабежи, кражи со взломом, а недавно еще случилось и нападение серийного насильника на одну бизнес-леди, проживавшую в номере прямо по соседству с нашей подопечной.

– Ну ты скажешь, – скептически хмыкнул Эд. – Наши кредиты не распространяются на пятизвездочные отели.

– Я бы предложила «Ридженси». Там уже принимали наших свидетелей. – Хозяева отеля принадлежали к числу самых известных филантропов города. Это были очень милые люди, и я не сомневалась, что в разгар следствия по делу об убийстве они не откажут нам в помощи. Я сама убедилась, какие там комфортабельные условия, когда навещала Нину, которая в свой прошлый приезд жила там целую неделю. – Искать там наших свидетелей никому и в голову не придет. Это уж точно. Перезвони мне, когда решишь вопрос с авиабилетом.

После этого я позвонила Майку.

– Знаешь, кем оказался наш Клем? Женщиной. Клементиной. Завтра она будет здесь. Ты бы не смог ее встретить в джетуэе[85]85
  Джетуэй (jetway) – раздвижной переход-«рукав», соединяющий салон самолета с одним из залов ожидания в здании аэропорта, используется для посадки и высадки пассажиров.


[Закрыть] в аэропорте Кеннеди? Ее надо в ускоренном режиме провести через все таможенные и иммиграционные досмотры.

– А разве завтра в это время мы не должны быть в музее? – удивился Майк. – А потом встреча с Пьером Тибодо. Я попрошу Мерсера встретить Клем, если ты не возражаешь.

– Отлично. – Я вкратце повторила все, что узнала от Клем, пообещав с ним связаться, как только получу информацию о рейсе и отеле.

– А что у нее такая фамилия?

– Она инуитка, – улыбнулась я. – Из Умманнака, это в Гренландии.

– А-а, эскимоска!

– Когда-то их так называли. А теперь инуитами.

– Ха, звучит почти как «вашингтонские индейцы»,[86]86
  Обыгрывается название команды «Вашингтон Редскинз».


[Закрыть] да? Так, говоришь, умманнакские инуиты. Отлично, значит, Клем будет моей первой знакомой эскимоской. Только не своди ее с тем садомазохистом, чьим делом ты попутно занимаешься. Не то если он заставит кого-то произнести такое имя, то скорее изобьет несчастную жертву до смерти, чем добьется правильного ответа. Какие у вас на сегодня планы, леди?

– Вэл рисует. Хочет закончить какие-то эскизы до завтрашнего отъезда. А мы с Ниной собрались на конную прогулку. А что планируешь ты?

– Скорее всего, немного передохну. Так что я буду дома, если только не нарисуется что-нибудь непредвиденное. Я уже свозил мою набожную матушку на мессу, и теперь, по крайней мере, на полгода духовно чист.

Дождавшись звонка Эда, я снова связалась с Майком и передала ему данные рейса Клем.

Затем мы с Ниной подъехали к конюшням у Южной дороги и взяли напрокат лошадей для прогулки по побережью.

Мы пустили лошадей неспешным шагом через довольно густой лес и высокие заросли прибрежных трав, что окаймляли Большую Тисберийскую бухту, и выехали к Атлантическому океану. Пляж, куда ни кинь взгляд, поражал своим белым песком. Всегда, когда Нина оказывалась на острове, она непременно тащила меня на пляж Черного мыса, да и я сама здесь часто бывала, если приезжала одна.

Более десяти лет назад в начале лета, когда я окончила юридический факультет и сдала адвокатский экзамен, именно в этом доме на острове должна была состояться моя свадьба. Мы купили его с моим женихом, Адамом Найманом. Он был хирургом-ординатором в университетской больнице Шарлоттсвилля, где я училась.

Всю неделю до свадьбы Нина была со мной. Ей была поручена роль главной подружки невесты, как в свое время и мне на ее свадьбе, состоявшейся несколькими годами ранее. И страшное известие мне передала именно она. Адам должен был приехать на торжественную церемонию одним из последних из-за своего напряженного рабочего графика, но не приехал, потому что погиб в автомобильной катастрофе. Когда он проезжал Коннектикут, какой-то водитель выскочил на встречную полосу, и автомобиль Адама, врезавшись в парапет моста, упал в реку.

Приходя сюда с Ниной помянуть Адама, я с благодарностью думала о том, как много он сделал в моей жизни.

После той трагедии я долго не могла решиться на близкие отношения с другим мужчиной. Боясь, что в следующий раз мое сердце не выдержит подобного потрясения, я с головой ушла в новую работу и несколько лет вела почти затворническую жизнь. Как я теперь поняла, Майк Чепмен по совершенно иным причинам вел себя очень похоже. Может, поэтому мы так прекрасно понимали друг друга на протяжении долгих лет, хоть я это и не осознавала вплоть до утра после сентябрьской трагедии.

Пустив наших лошадей вдоль кромки берега, мы вспоминали о тех временах, когда я еще училась на юридическом факультете и мы двумя парами – Нина с Джерри и мы с Адамом – приезжали сюда на выходные. Мы много смеялись, а я пыталась подавить горькие мысли о том, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы Адам не погиб.

– Заедем на рынок, пока он не закрылся. Мы с Вэл хотим приготовить обед, – сказала Нина, развернув лошадь и направляясь в дюны.

Когда же я натянула поводья, чтобы последовать за ней, она остановилась и пристально на меня взглянула.

– Знаешь что, Алекс? Помню, что на эти выходные ты ввела мораторий на советы, но я тебя слишком люблю и не могу сдержаться, чтобы не поделиться с тобой одной мыслью.

Я улыбнулась, предвидя ее обычную нотацию о том, что мне не следует так много работать и принимать так близко к сердцу проблемы моих подзащитных.

– Джейк Тайлер не тот мужчина, кто тебе нужен.

От неожиданности я резко выпрямилась в седле.

Понятно теперь, почему Нина не захотела вчера о нем говорить.

– И ты знаешь, что я права, Алекс. Он слишком зациклен на себе, на своей карьере. Тебе нужен более преданный и чуткий мужчина.

Я пришпорила лошадь, и она понесла меня в сторону дюн и дальше к лесу. Поднялся ветер, и Нина могла подумать, что, отъезжая, я не расслышала ее последних слов.

Всю обратную дорогу домой мы молчали, а напряженную тишину, застывшую между нами, нарушали только звуки радио.

– Звонил Мерсер, – сообщила Вэл, завидев нас на пороге. – Сказал, что-то срочное. Он сейчас в отделе по работе с жертвами преступлений.

Я поспешила к телефону и услышала голос Мерсера Уолласа.

– Решил, что ты должна это знать. Кое-что случилось. Со мной тут рядом Вандомир. Помнишь девочку, которую ты допрашивала на прошлой неделе, – Анжелу Альфиери?

– Да, конечно. Что с ней?

– Прошлой ночью она пропала. Матери сказала, что идет ночевать к подруге. И что домой вернется утром. Мать пару часов назад позвонила подруге, узнать, ждать ли ей дочь к обеду, и выяснила, что Анжелы у нее не было.

– Черт! – не удержалась я. – Есть какие-нибудь соображения?

– Миссис Альфиери сидит здесь, заламывает руки в истерике. В округе же пока не могут объявить розыск ее дочери. – По существующим правилам, нью-йоркская полиция начинала действия в этом направлении после того, как с момента исчезновения человека проходило сорок восемь часов.

– В Доме согласия[87]87
  Дом согласия – всеамериканская сеть приютов для сбежавших из дому детей и подростков.


[Закрыть] ее не искали? В заведениях на Восьмой авеню? В пассажах с видеоиграми? – Полицейским были известны места, где обычно укрывались сбежавшие подростки.

– Вандомир этим занимается.

– Но Феликс тут точно ни при чем. Ведь он все еще в Райкерз.[88]88
  Райкерз Айленд – одна из тюрем Нью-Йорка.


[Закрыть]

Мерсер ответил не сразу.

– Вероятно, ты слишком углубилась в расследование убийства и забыла о том, что за него внесли залог. На выходных Феликса выпустили.

Я тихо выругалась. Слишком много дел я вела одновременно, и стоило упустить в каком-то из них хотя бы одну деталь, это могло поставить под удар чью-то жизнь.

– Я… Черт! Я возвращаюсь в город. Надо что-то делать.

– И не вздумай, – остановил мой порыв Мерсер. – Мать Анжелы хотела бы тебя видеть в самую последнюю очередь. Она непрестанно повторяет, как плохо ты с ней обошлась. Вбила себе в голову, что ее девочка сбежала из-за тебя. Я тебе позвонил только для того, чтобы ты была в курсе. Но приезжать тебе не стоит.

– Пожалуйста, найди ее, – попросила я Мерсера, хотя понимала, что это вовсе не его дело. – Найди ее прежде, чем с ней что-нибудь случится.

25

Из Виньярда мы вылетели в семь утра, как только со взлетной полосы сошел туман. Это был понедельник, двадцать седьмого мая, День поминовения.

Самолет должен был вернуться в Тетерборо, откуда Квентин Валлехо летел назад в Калифорнию. Поздоровавшись с ним, я обняла на прощание Нину и вместе с Вэл направилась к заграждению на летном поле, за которым нас уже ждал Майк в своей машине.

Насвистывая популярный мотив, он открыл багажник для двух наших чемоданов. Песню Дилана «Великан Квинн» я узнала сразу и не усомнилась, что имя героя в припеве он непременно изменит. «…Эскимоска Клем прибудет – Алекс Купер прыгать будет», – напевал Майк.

– Рада встретить тебя в таком бодром настроении. Только попробуй вспомнить другую приветственную песню, чтобы не обидеть ее ненароком. Мерсер рассказал тебе об исчезновении моей подопечной?

– Девчонку пока еще не нашли. Как и подозреваемого. Феликс вроде бы тут же удрал из города, едва его братец внес залог. Так что он в бегах. Вандомир считает, что и Анжелу он мог прихватить с собой.

Меня такое предположение ничуть не обрадовало.

– Слушай, а может, сделают исключение и вопреки правилу объявят общий розыск до того, как истекут сорок восемь часов?

– Уже сделано, – кивнул Майк. – Детектив Уоллас, выступая от твоего имени, был весьма настойчив, – сказал он, выехав на шоссе.

– Вэл, я подброшу тебя на работу, а мы с Алекс рванем в Музей естествознания.

– Хорошо, – кивнула Вэл.

– Какие новости? – поинтересовалась я.

– На выходных наше подразделение в полном составе и ребята из отдела по работе с потерпевшими проверяли, имеет ли судимость кто-нибудь из музейного персонала по обе стороны парка.

– Нашли что-то интересное?

– Да не сказал бы. Из всех интересных нам лиц только за Анной Фридрих числится арест. Лет восемь назад – нарушение общественного порядка. Нечто вроде акта гражданского неповиновения. Задержана у здания ООН во время демонстрации протеста по поводу какой-то африканской политической чехарды.

Сдержанная дама-антрополог, по моим понятиям, никак не походила на радикалку.

– Еще нашли отпечатки пальцев Эрика Поста, – продолжал Майк. – Но без записей в базе.

– Что за этим?

– Обычный запрос на разрешение огнестрельного оружия, пять лет назад. Потом он, вероятно, передумал, то ли оружия у него никогда и не было, то ли просто не довел дело с оформлением документов до конца.

– Ага, ну как же, сын известного охотника.

– У остальных за душой ничего особенного. Лиц с криминально отягощенным прошлым единицы. Пара молодых сотрудников задерживалась в связи с наркотиками. Но дела замяты, и сейчас эти ребята под присмотром. Еще имеется в Метрополитен слесарь с длинным шлейфом краж, стайка мелких воришек и примерно по пять приводов в обоих музеях по факту физического нападения. Мы уже со всеми встретились, но из них никто, похоже, к нашему делу отношения не имеет.

Когда мы подъезжали к архитектурному бюро, где работала Вэл, запищал мой пейджер. На табло высветился номер Маккинни. Я взяла сотовый, чтобы перезвонить ему.

– Разве ваше управление сегодня не закрыто? – удивилась Вэл.

– Да, но если Маккинни сидит дома с женой и детками, – пустился в объяснения Майк, – стало быть, эта его дура не ублажает муженька минетами весь день напролет и у него есть время подумать о работе. Слыхали, какую очередную должность изобрели для Гюншер?

Я набрала номер и нажала кнопку соединения.

– Да уж, и эта ее новая роль еще более бесполезна даже по сравнению с предыдущей. Отдел по исполнению приказов о задержании, который так никого и не задержал! – хмыкнул Майк. – А как тебе аббревиатура ее нового подразделения? СУКА, или Служба учета контрабандной амуниции! Это ж просто сбор статистики по изъятому нелегальному огнестрелу.

– А этим разве федералы должны заниматься? Ведь это скорее относится к компетенции прокуратуры? – спросила Вэл.

– Так оно и есть. Просто нужно было подыскать для Гюншер какое-нибудь теплое местечко. Дать ей чисто номинальную должность и полную свободу ничегонеделания. Предполагается, что теперь после каждого изъятия у преступников огнестрельного оружия она должна звонить федералам и просить их проверить эту единицу оружия на предмет легальности. Такую работу и мартышка осилит.

– Но, может, все-таки не ми…

– Да Гюншер безвылазно торчит в офисе Маккинни и только и делает, что твердит ему, какой он гений. Короче, одна, но пламенная речь. Привет, Пэт, что случилось? – спросила я Маккинни.

– Ты где сейчас? – поинтересовался он.

– Еду на встречу со свидетелем. – Судя по голосу, Маккинни был весьма удивлен. Наверно, думал, что меня еще нет в городе и у него полностью развязаны руки.

– Не хочу выглядеть занудой, когда у тебя и так много забот, но как обстоят дела с расследованием того убийства?

– В деле Грутен я пока не нашла следов какого-нибудь огнестрельного оружия. Что еще в нем тебя интересует?

– С утра – до того, как займешься всем остальным, – заскочи в «Уолдорф-Асторию», – неожиданно заговорил Маккинни о вещах, не имеющих никакого отношения к убийству Катрины. – Там спросишь шефа службы безопасности – Рокко Бронзини. В этой гостинице кто-то из твоих дружков устроил беспорядки. Съезди туда и реши проблему, пока о ней не проведали в управлении.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Нет у меня никого, кто…

– Сделай одолжение, потрать десять минут и выясни, что там стряслось в отеле, – его слова сильно смахивали на приказ.

Я убрала телефон в сумку.

– Майк, сделай небольшой крюк. Вэл, мы подвезем тебя, а потом по-быстрому в «Уолдорф». Слушайте, вчера было полнолуние? Я как-то не заметила.

В четверть десятого мы с Майком уже находились в холле старинного отеля и ждали возле стойки портье Бронзини. Шеф службы безопасности отеля провел нас в бар «Павлиний закуток», где мы сели за свободный столик, и он разложил перед нами свои бумаги.

– У нас произошла кража на двадцать пять штук. Уже в третий раз. И к этому причастна, похоже, какая-то из ваших подруг.

Я все еще не понимала, о чем речь.

– Понимаю, вам трудно в это поверить. Но вы разве не отвечали на ее звонки? Она оставила для вас множество сообщений.

– Если вы перестанете изъясняться загадками и назовете ее имя, я с радостью вам помогу.

– Так в том-то и дело. Мы думали, что вы нам скажете, кто она такая.

– Рокко, вернемся к самому началу. Что произошло конкретно? – вступил в разговор Майк.

– В качестве примера я опишу вам последний случай. Я в курсе этой истории, потому что мне ее вчера рассказал по телефону один джентльмен. Назовем его Джон Доу. Бизнесмен из Омахи, в городе по поводу заключения какой-то сделки. Въехал в гостиницу две недели назад, во вторник. Просторный одноместный номер, заказан до пятницы. Стоит пятьсот пятьдесят баксов в сутки плюс обслуживание в номере. Он думал, что его компании все это обойдется в три штуки, причем по максимуму, с учетом самых дорогих вин и самых больших стейков.

– Видать, неслабо оттянулся, – кивнул Майк.

– И вот последняя ночь в городе, понимаете, да? Он напивается в одиночку в соседнем пабе «Быки и медведи», снимает девицу, угощает коктейлями. Ну и приглашает ее к себе, выпить на ночь рюмку-другую. Утром парень должен мчаться в аэропорт, чтоб поскорее отчитаться о командировке перед какой-то там компанией в Небраске. Она же, раскинувшись голышом на простынях, потягивается в утренней неге так, словно действительно провела великолепную ночь. И, поигрывая веточкой мимозы, принесенной с завтраком, говорит ему: «Не возражаешь, если я останусь на часок, приму ванну, приведу себя в порядок?»

– Наш Джон славный малый, верно?

– Да, во всех отношениях, мистер Чепмен. Джон берет с нее обещание освободить номер до полудня и перед уходом дарит красотке крепкие прощальные объятия.

Это было в пятницу утром. «Миссис Доу» ждет, пока он отчаливает, звонит портье и заявляет, что им тут так здорово и они решили пожить еще недельку.

– И что, сработало? – удивился Майк.

– Так ведь за номер мистер Доу расплатился карточкой «Америкэн-Экспресс». Портье звонит в кредитную компанию, где подтверждают ее платежеспособность. И прекрасная «миссис Доу» получает все, что ей нужно. Свой отсчет она начинает с пятисот пятидесяти баксов за номер за каждые сутки. Плюс к этому вызов обслуживания в номер все семь дней недели – а это шампанское утром, в обед и вечером, коктейль из креветок и бифштекс на ужин. Умножьте каждый обед на двоих – уж не знаю, кто был тот счастливец, что составлял ей компанию. Плюс кое-какие покупки в киосках отеля, начиная от белья и одежды и заканчивая золотыми часиками, – это все тоже добавляется к счету. А через неделю она тихо выезжает из номера.

– А мистер Доу?

– Когда он вчера в офисе поднял свои счета, оплаченные кредиткой «Америкэн-Экспресс», с ним едва удар не случился. Вместо трех тысяч долларов, изначально отпущенных ему компанией, он «потратил» чуть ли не тридцать тысяч. Он в панике связался с нашей бухгалтерией и узнал, что все расходы на счету «миссис Доу».

– Только настоящая миссис Доу никогда не покидала Омаху.

– Да кто ее пустит? На шее три малолетних Доу, регулярные собрания Ассоциации родителей и учителей, футбольные матчи.

– Супруге наш герой разгон устроить не мог, как и своему начальнику не мог пожаловаться. Поэтому свое возмущение он выплеснул на администрацию «Уолдорф». Причем правда выяснилась далеко не сразу, – усмехнулся Рокко. – Чего только мистер Доу не напридумывал – то у него украли ключи от номера, то кредитную карточку, все, вероятно, горничная. Поначалу он эту чушь нам хотел впарить. Но поскольку события совсем свежие, я спросил у бармена, не заметил ли он что-нибудь особенное в тот последний визит мистера Доу в бар, и тот припомнил, что клиент снял какую-то девицу. По словам бармена, мистер Доу уже собирался уходить и болтал с ним о шансах «Корнхаскерс»[89]89
  В переводе с англ. букв, «кукурузники» – футбольная команда университета штата Небраска, который называют «кукурузным штатом».


[Закрыть] на следующий сезон, как зашла эта дама. Действовала быстро, и буквально через десять минут мистер Доу уже обнимал ее за талию.

– А как вы все это обобщили?

– Благодаря мисс Купер. Она и ее подружка помогли это сделать.

Я переглянулась с Майком и пожала плечами.

– Я проверил еще два подобных дела. Первый случай произошел с парнем из Канзас-Сити, второй – из Остина. Их тоже надули примерно на такую же сумму. Все случаи объединяет общий знаменатель. По каждому из этих счетов девушка не единожды звонила на ваш номер, мисс Купер. Иногда было по три, четыре вызова за ночь. Мы попросили телефонную компанию проверить этот номер, и выяснилось, что он принадлежит окружной прокуратуре. Мы связались с вашим начальником – его, кажется, зовут Маккинни, – и он предположил, что это может быть кто-то из ваших сумасшедших клиентов. Вы можете объяснить это?

Рокко передал мне распечатку телефонных вызовов, взглянув на которую я не могла скрыть улыбку облегчения.

– Сумасшедшая – точно, но не моя подружка, Майк, – сказала я. – Это Ширли Данциг, она меня еще с той зимы преследует.

– Ты серьезно? С чего ты это решила?

– На прошлой неделе она мне позвонила. Именно ночью оставила несколько посланий. Я уже попросила ребят из нашего управления проверить звонки, поступившие на мой номер. Результаты будут к завтрашнему утру, но это ускорит дело. – Я показала даты выходных звонков, полностью совпадавшие с датами сообщений с моего офисного автоответчика. – Раньше над ней висело только дело о преследовании. А теперь светит, похоже, еще и крупная кража. Точнее, даже три.

– Вы знаете, как ее найти? – спросил Рокко.

– А это узнать не так просто. Она, наверно, потому и прибегала к этим уловкам, что ей было негде жить. Из квартиры Ширли выселили, вот мы и не смогли ее поймать в минувшую зиму. Значит, в течение последних месяцев три недели она прожила у вас? Не пробовали выяснить, в других отелях ничего подобного не было? – обратилась я к Рокко. – Довольно находчиво с ее стороны. Вероятно, переезжала с подобным трюком с места на место. Одну ночь была шлюхой, зато всю неделю королевой.

– Она, вы говорите, тронутая?

– Рокко, она не только психопатка, но еще и вооружена, – предупредил Майк.

– Но об этом лучше не трепаться, – сказала я шутливо, обращаясь к коллеге. – А то Маккинни обязательно подключит к этому делу Эллен Гюншер с ее новым отделом учета огнестрельного оружия.

Ширли Данциг преследовала меня более полугода. Оружие она украла у своего отца, жившего в Балтиморе. Особой она была крайне неуравновешенной, так что вполне могла и применить его.

– У вас на нее есть что-нибудь?

– Разумеется. – Я дала Рокко телефон следственной группы из окружной прокуратуры, которая занималась делом Ширли Данциг. Они с готовностью добавят богатую информацию, собранную людьми из «Уолдорфа», к тому, что сами знали о выходках Данциг за последнее время. – Позвольте спросить, почему вы не связались со мной лично? Так ли уж было необходимо извещать мое начальство?

– Понимаете, я никогда с такими делами не сталкивался, – стал оправдываться Рокко. – А вам эта особа довольно часто звонила. Вот я и подумал, вдруг вы ее подруга. Как я мог догадаться, что она вас преследует?

После этого утреннего звонка Рокко Маккинни мог еще больше укрепиться во мнении, что я не справляюсь со своей нагрузкой. В такой ситуации я могла или поехать в наше управление и потратить время на то, чтобы объяснить ему, что произошло на самом деле, или же действовать согласно намеченным планам. Я не колебалась ни минуты.

– Майк, так мы едем в музей?

И мы вышли на Парк-авеню, где стояла машина Майка.

– Полагаю, должна быть веская причина, почему ты не рассказала мне, что твоя чокнутая Ширли снова на горизонте, – упрекнул меня Майк. – Я хочу знать, что это.

– Послушай, я сообщила об этом ребятам из отдела. Они держат ситуацию под контролем. Данциг ведь не выслеживает меня, не бродит за мной по улицам. Ты всегда преувеличиваешь опасность.

– Ага, какая-то вооруженная пистолетом ненормальная тетка считает тебя едва ли не исчадием ада, знает, где ты работаешь, где живешь, а ты при этом даже не догадываешься, как ее можно выследить, и считаешь, что я не должен беспокоиться? Да я, черт побери, просто обязан об этом знать! – Майк давно не говорил со мной таким тоном.