Текст книги "Дом Монтеану. Том 1 (СИ)"
Автор книги: Lina Mur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Громкий стук возвращает меня в реальность. Я резко сажусь на кровати, как и Томáс.
Боже мой. Нет. Я в ужасе смотрю на него, когда стук повторяется. Я убила его в своём кошмаре. Я убила…
– Русó, я вхожу, – раздаётся громкий голос Стана за дверью.
– Вот чёрт. Одевайся, – рявкает Томáс, подскакивая с кровати.
Но мне сейчас всё равно, кто войдёт сюда. Я испытываю жуткий страх. Это настоящий страх, а не воспоминание, и он словно пробуждает что-то внутри меня.
Глава 37
Мой человеческий друг, ты знаком с горем смерти. Думаю, что каждый будет знаком или уже знаком с этими ощущениями всепоглощающего горя, которое всегда остаётся рубцом на сердце. Что бы ты ни делал, кого бы не любил в будущем, рубец остаётся навсегда. Это твой опыт, прошлое, твои эмоции и воспоминания. Мы же немного отличаемся в принятии горя. У нас оно вызывает желание мщения, жажду крови и делает нас безумными. И не всегда ярость из-за смерти семьи появляется внутри нас. Это может выглядеть довольно странным, если учесть, что сильнее семейных уз ничего нет в нашем мире, по твоему мнению. Но это не так. Не совсем так. На первом месте у нас, конечно, семья. Мы защищаем и сражаемся за неё. За неё мы убиваем, не разбирая, кто стоит перед нами. Но если вампир встречает возлюбленного, то именно он становится главным в этой иерархии приоритетов. Когда на мою семью напали, отец защищал маму, а не своих детей. Потеря возлюбленного – медленная смерть. Потеря кого-то из детей или родителей – боль и желание отомстить. Но эти эмоции довольно отличны друг от друга. При потере возлюбленного мы сходим с ума и не остановимся ни перед чем, пока не уничтожим всех, кто был даже косвенно причастен к гибели любимого. Мы убиваем до тех пор, пока весь род врага не сгинет в ад. При потере члена семьи мы убиваем того, кто это сделал. Теперь ты понимаешь, насколько сильна связь между парой? Это одно целое. Это отдельный мир, в котором всё очень хрупкое. И мой сон, кошмар, который я увидела, пугает меня, но не тем, что это могут быть просто мои страхи, а тем, что это может быть видением. Уже не знаю, кто я, и что происходит в моём теле с моей сущностью. Мы видим будущее, когда наша пара в опасности. Папа рассказывал, что такое бывает, но не всегда сбывается. Порой это наша сущность требует защиты от разума того, кого мы безмерно любим. И вот это пугает меня. Я люблю Томáса. Вот, в чём причина этого страха. Любовь.
Стан врывается в мою спальню. Я глупо моргаю, пока прихожу в себя. Одеяло сползло к моим бёдрам, а Томáс издаёт рычание, подскакивая ко мне и прикрывая мою грудь.
– Тебя не учили, что нельзя входить в комнату без разрешения? – рявкает он на друга.
– А тебя не учили, что во время войны трахать вампиров может быть летально? – хмыкает Стан и переводит на меня злой взгляд. – Я же просил тебя, Русó. Вместо того чтобы развлекаться, ты должна была защищать его.
– Тебя это не касается, – холодно говорю я и отталкиваю руку Томáса.
Я не хочу его любить. Любовь – это плохо. Любовь убивает. Я встаю обнажённая и похожу к шкафу.
– Флорина, чёрт бы тебя побрал, прикройся! А ты отвернись! – яростно повышает голос Томáс.
Стан цокает и закатывает глаза.
– Чего я там не видел, – хмыкает он.
– Томáс, не думай даже нападать на него. Ты слишком странно реагируешь на обнажённые тела, для нас это нормально. Это всего лишь тело, – раздражённо бубню я, натягивая трусики и футболку.
– Это твоё тело, – одеваясь, фыркает Томáс. – И моё отношение к обнажённому телу нормально, это у вас оно извращено.
– Зачем пришёл? Ещё даже не рассвело, – обращаясь к Стану, я полностью одеваюсь в кожаные лосины и ботинки. Прячу два ножа и беру пистолет, располагая его за резинкой на спине лосин.
– Отец нашёл все имена. Теперь нужно их призвать.
– Это прекрасно, но я не могу. Ты знаешь, что у меня нет сил.
– Знаю, но попытаться ты должна. Это важно, Русó. А также отец думает призвать оборотней. Я уже связался с главами кланов, но без твоего требования они не придут.
– Оборотни? – Томáс хмурится, глядя то на меня, то на Стана.
– Да. Оборотни. Это такие мохнатые ублюдки, пастор, которые живут среди нас и принесли клятву верности нашей королеве.
– Ты не говорила про оборотней. То есть… призыв работает и на них? – хмурится Томáс.
– Ты не спрашивал, – отвечаю, равнодушно пожимая плечами. – Но да. Молчи, Стан, знаю, что ты недоволен тем, сколько я рассказала Томáсу, но это было для его же безопасности.
– То есть они просто так не придут? Не подчинятся ни тебе, ни другим, если они победят?
– Они не победят, – злобно рявкает Стан.
Томáс лишь отмахивается.
– Нет. На оборотней нельзя влиять даже манипуляцией. Их больше, чем нас, на несколько сотен, поэтому они легко могут принять потерю своих людей. Главное, не трогать их самок. За это они убивают.
– Подожди, Флорина. Оборотни тоже работают на вас?
– Нет, – улыбаясь, качаю головой. – Они не наши рабы, и между нами уже давно принято мирное соглашение. Было время, когда люди нас обнаружили, вампиров и оборотней, захватили и проводили опыты. Я тогда как раз потеряла семью, поэтому во мне было много злости. Но после того как я спасла большинство Альф и их самок из рук людей, все главные и сильные стаи оборотней принесли мне присягу. Их кровь тоже хранится в архивах. И если будет нужно, то я имею право призвать их, чтобы они помогли нам. Другим они не подчинятся. Они будут воевать с ними.
– Это радует, – усмехается Томáс. – Если ваши враги всё же выиграют и возьмут вас в плен, то они не смогут заявить права на этот мир, верно?
– Нет. Оборотни не позволят. У нас пакт, который всем подходит. Мы живём среди людей, но не обнаруживаем себя, хотя у нас имеются некоторые послабления. Бывает, что оборотни находят себе самок среди людей. Их ДНК наиболее схоже с ними, чем с нами, поэтому им разрешено вводить в свои стаи людей, но только после общего совета и одобрения нового члена стаи. Я имею весомый голос. Точнее, сейчас он передан Ромá, но я ему доверяю. Ромá возвышает любовь. Так что если ты переживаешь, что кто-нибудь вновь сможет сделать людей рабами, и никто им не помешает, то зря. Оборотни нападут и защитят нас, даже если я не попрошу. Мы связаны с ними не только клятвами, но и на более тонком уровне. Мы все ценим человеческую жизнь.
– Да никто этим мразям не подчинится и не важно, сколько их, – фыркает Стан. – Когда Русó снова обретёт свою силу, то все, кто клялся ей в верности, станут её пешками. Она сможет управлять ими, даже если они будут против её статуса. Она их королева, а это кровная связь. И если учесть, что Русó повелевает волей огромного количества смертоносных тварей, то никому не выжить.
– Хм, а если они убьют её?
– Тогда начнётся кромешный ад. Без контроля и удерживания всех этих придурков, каждый захочет занять трон. Оборотни, вампиры, ведьмы и другие твари. Людей не останется на Земле, и это приведёт к катастрофе. Без людской крови, настоящей крови, а не той, что Русó изготавливала в своих лабораториях, мы все умрём.
– То есть на ней держится весь мир, – произносит Томáс, бросая на меня взгляд.
– Именно. Так что этим уродам невыгодно её убивать, а они тупые, раз желают этого. И они никогда не смогут выиграть, только лишь усугубят положение дел.
– Но ведь Флорина больна, и она была при смерти. Разве в этом случае не произойдёт то же самое?
– Есть разные виды смерти, пастор. Есть убийство, это насильственное лишение жизни вампира. Есть естественная смерть. Кровь не так глупа, как ты считаешь. Особенно наша кровь. Она имеет память. Сильную память. Вампир может о чём-то забыть, не придать значения, а вот кровь помнит всё. И если кровь прольётся насильно, то те, кто был связан с этой кровью, станут безумными в своей жестокости и мести. Для начала они убьют тех, кто убил их главу, затем начнут драться за место на троне. Это всё довольно сложные механизмы. Их нельзя нарушать.
– Поэтому ты убила всех, кто убил твою семью. Кровь за кровь. Месть за жестокость, – шепчет Томáс.
– Да. Я это не контролировала. Это требование крови, а сопротивляться ей невозможно, особенно когда ты вампир. Я была вампиром, поэтому мной повелевала кровь. Она знает, что делать. Она умна и подсказывает варианты выживания, потому что её цель – выжить.
– А сейчас ты больше человек и не чувствуешь этого зова крови, верно?
– Да. Я чувствую лишь отголоски, но не полноценно. Хотя даже отголоски стали лишь воспоминаниями.
– Выходит, что даже в таком обличии убивать тебя опасно и нужно любой ценой спасти твою жизнь?
– Да. И мы делаем всё для этого, – Стан приподнимает подбородок, словно доказывая своим видом сказанные им слова. – Даже если она будет против, чтобы я убил тебя, я это сделаю. Потому что ты наша проблема.
– Что ж тогда дай мне повод ответить тебе, и я незамедлительно вырву твоё сердце, – рявкает Томáс.
– С удовольствием, – клыки Стана удлиняются, а меня это начинает раздражать.
– Ага, поубивайте друг друга, у нас же мало проблем. Хватит заниматься ерундой. Прекратите. Я пойду к Ромá, а вы только попробуйте прикоснуться друг к другу. Я вам обоим задницы надеру, – указываю пальцем на каждого из них и направляюсь к двери. – Стан, побудь с Томáсом. Томáс, не провоцируй Стана. Надеюсь, вы сможете принять факт того, что оба дороги мне. Если один из вас умрёт, то моя жизнь никогда не будет счастливой. Этой мотивации вам хватит, чтобы успокоиться? – спрашиваю, оборачиваясь и испытующе глядя на них обоих.
Стан кривится, как и Томáс.
– Я не слышу? – злобно повышаю голос. – Я не заставляю вас любить друг друга, но прошу не создавать проблемы друг другу и мне, пока всё это дерьмо не закончится. А потом деритесь хоть каждый день, пока ваши члены не отсохнут. Я ясно выразилась?
– Да.
– Предельно.
– Вот и хорошо.
Конечно, я рискую, оставляя их наедине, но у меня нет выбора. Томáсу небезопасно находиться вне замка, а Стан должен принять факт того, что он не единственный мужчина в моей жизни. Это сложно, признаю, но, может быть, это поможет и мне принять факт наличия Томáса в моём мире. Пока я отрицаю происходящее, хотя понимаю, что это довольно глупо.
– Дядя, – вхожу в пыльный архив, оглядывая высокие стены, забитые ампулами с кровью, книгами, документами и другими важными вещами клана.
Ромá стоит у большого стола, а перед ним помеченные сосуды с кровью вампиров.
– Я нашёл всех, кто откликнулся на наше сообщение, и с кем мы не можем связаться. Их так много, – шепчет Ромá. – Пятьдесят семь вампиров. Это семьи.
Делаю глубокий вдох, пробегаюсь взглядом по списку, там даже маленькие дети есть, родившиеся совсем недавно, год или три назад. Есть старые вампиры с большой семьёй: жена, двое сыновей и жёнами и пятеро детей. Господи. Я не могу их найти. Не могу.
– Призови их, Русó. Я оставлю тебя и подожду снаружи, – дядя похлопывает меня по плечу, прежде чем оставить.
Я не могу! Не могу! У меня нет сил!
Мне стоило бы признаться в этом, но я боюсь, что тогда Томáсу будет хуже. Вот она связь в действии. Теперь любая моя ошибка повлияет на будущее Томáса.
Я смотрю на ампулы с кровью, и меня начинает тошнить. Чтобы призвать вампира или оборотня, нужно принять в себя хотя бы каплю его крови. То есть проглотить, дать время чужой крови смешаться со своей и призвать того по имени. Я должна попробовать.
Капнув кровью на палец, я подношу его ко рту и облизываю. Боже. Закрываю рот ладонью, потому что весь мой организм бунтует против этого. Меня мутит ещё сильнее. Кислота начинает подниматься по моему пищеводу. Я проглатываю её, а затем горечь собирается в горле, которую тоже проглатываю.
Я не могу. Даже попытки кажутся смешными. Меня сейчас вырвет. Я больше не в силах пробовать чью-то кровь. Мне приходится контролировать своё дыхание, борясь с желанием очистить желудок. Я считаю, делая вид, что перебираю склянки и ищу вампиров. Но я больше не могу.
– Дядя, – зову Ромá, облизывая губы и вытирая ледяной пот, собравшийся на лбу.
– Как дела?
– Никак. Тихо, – шепчу я.
– Чёрт, мы их потеряли, – с болью в голосе произносит Ромá. – Их убили.
Это ещё не точно. Но как я могу признаться ему в том, что бесполезна? Это уничтожит Ромá. Он так верит в меня.
– Мы справимся. Последние группы уже вот-вот прибудут. Мы сильнее и отразим удар, если понадобится. Не беспокойся, – добавляет с натянутой улыбкой Ромá.
– Прости, – выдыхаю я.
– Русó, моя девочка, ты не виновата, – Ромá улыбается мне уже искренне, отчего морщинки появляются в уголках его глаз. – Такое случается. Всегда было и будет. Постоянно кто-то считает, что правила написаны исключительно для того, чтобы их нарушать. Но мы выжили и сделаем это снова. Я знаю, как тебе сложно сейчас. И я знаю, что ты ненавидишь этот статус.
– Дело не в этом, а в том, что я бессильна, – признаюсь ему.
– Это не так. Ты просто забыла о смысле своего существования. Но ты важна для нас, для меня, Русó. Ты моя семья, а я твоя. Ты сделала многое для нас и никогда не была бессильной. Пусть порой ты и выкидывала какие-то номера, но не подвергала нас опасности, как делали это остальные. В тебе заключается очень много силы, твоей личной силы, и только ты можешь её контролировать. Я понимаю, что иногда тебе кажется, что всё это бессмысленно. Но мы бы не жили, если бы не были нужны этому миру. Во всём должен быть баланс. И он есть внутри тебя, найди его. Баланс светлого и тёмного. Сейчас ты выбрала свет, хотя считаешь себя мраком. Это не так. Ты считаешь, что если будешь поступать по правилам твоих страхов, то это поможет тебе. Нет, ты просто боишься понять, что создана в гармонии, и твоя тёмная сторона такая же сильная, как и светлая. Дай ей свободу.
Меня озадачивают слова Ромá, ведь то же самое я вижу в Томáсе. Он такой же, как и я. Буквально вчера я советовала ему то же самое. Это странно.
– Ты никогда не сможешь причинить боль тем, кто этого не заслужил. Пусть разумом ты считаешь, что этот человек невиновен, но твоя сущность и твоя кровь знают намного больше. И если ты кого-то убиваешь, думая, что совершаешь ошибку, то это и есть ошибочное мнение. Ты не убьёшь тех, кто не угрожает тебе и твоему виду. Это просто невозможно, Русó. Поэтому доверяй своей природной сущности, она и есть твоя жизнь. Порой нам кажется, что мы поступили плохо, жестоко и чудовищно. Но потом, через несколько лет, мы понимаем, что всё сделали правильно. У нас есть особенности, одна из них – предугадывать события, и это может сделать только твоя тёмная сторона. Она сильнее светлой, ведь свет нужен, чтобы любить, развиваться и помогать. А чтобы это было возможным, необходимо защищать тех, кого мы любим, мстить и убивать за них и расчищать дорогу для своего рода. Ты понимаешь меня?
– Да, – тихо отвечаю я. – Ну а как привести это в гармонию? Я боюсь, что если я… моя тёмная сторона мерзкая, Ромá.
– Она это ты. Отрицая себя, ты отрицаешь свой род, свою кровь, свой вид и своё сердце. Пока ты не примешь эту сущность и не поймёшь, что можешь быть жестокой во благо себе и своей жизни, как и своего вида, гармонии никогда не будет. Уничтожив свою тёмную сторону, ты уничтожишь и светлую, став полым сосудом, который легко можно будет использовать. Таковы наше проклятье и дар одновременно. Гармония внутри и снаружи. Перекос внутри и снаружи. Чем больше света, тем больше тьмы вокруг. Чем больше тьмы внутри, тем больше света. Это искажённое зеркало, Русó.
– То есть если я хочу быть в свете и никому не причинять боль, не сражаться и идти мирным путём, то обстоятельства заставят меня вытащить свою темноту?
– Верно.
– Выходит, что это я виновата в том, что происходит? Я же ничего не делала, дядя. Я… я просто хреновая королева, – шепчу с горечью в голосе.
– Ты королева без каких-либо эпитетов, Русó. Ты королева всех вампиров. Ты можешь что-то делать или не делать. Но ты должна принять происходящее, а не винить себя за то, что было в прошлом. Суть твоей жизни – быть сейчас вместе с нами и смотреть в будущее, а не в прошлое. Прошлое убивает. Если бы я не принял факты, то давно бы уже умер. Я потерял всю свою семью, кроме Стана и тебя. Но нашёл намного больше. Я увидел новый мир и познал больше, чем надеялся. И я убедился, что зря твои братья и сёстры не слушали тебя, а боялись. Они безумно боялись тебя, и это погубило их. Бояться силы – заведомая смерть. Ведь тогда мы отрицаем и свои способности, принижаем и уничтожаем их внутри себя. Эта слабость не поможет выжить, ведь страх убивает нашу решимость идти на риски. А любовь – это всегда риск.
– Боже, Ромá, какая, к чёрту, любовь? Мы, вероятно, будем сражаться с придурками, решившими, что мы недостойны жизни, – фыркаю я.
– Любовь основа любого существа, Русó. Любовь исцеляет и калечит. Любовью можно убить и спасти. Любовь – это тоже дар, который нельзя отвергать. Любовь к своему сыну и к тебе спасла меня. Любовь к своей семье позволила тебе отмстить за них, спасти вампиров и оборотней от жестокости людей и создать союз с оборотнями. Любовь – это куда более важное оружие, чем пистолет, Русó. Любовь помогает, просто не отрицай этого. Твоя любовь к Стану не дала ему умереть.
– Что? – едва слышно произношу я. – Умереть?
– Он ведь умер тогда. Ты спасла его благодаря своей крови и любви в ней к нему. Любовь Стана к тебе не дала ему умереть раньше от безысходности. Думаешь, ты одна испытываешь пустоту в этом мире? Нет. Но только любовь способна не дать нам уничтожить себя полностью. Любовь – это нити, удерживающие нас в этом мире. Не умаляй значения любви, Русó.
Меня снова тошнит. Господи, меня сейчас просто вырвет. Ненавижу любовь.
– Я пойду, – выдавливаю из себя и быстро направляюсь к выходу.
– Прими любовь внутри себя, Русó. Будет больно, вероятно, она разрушит тебя, но она всегда найдёт для тебя причину встать и бороться, – летят в спину слова Ромá.
Я вылетаю из архива и быстро поднимаюсь по лестнице. Любовь делает нас слабыми. Мне не нужна любовь, я и так натворила дел похлеще. Я уже стала бесполезной, и никакая любовь меня не спасёт.
Буквально добежав до своей спальни, я врываюсь в комнату и пролетаю мимо всё ещё спорящих Томáса и Стана.
– Русó?
– Флорина?
Успеваю лишь наклониться над унитазом, как меня рвёт кровью. Дрожащими пальцами, я сжимаю ободок унитаза, брызги разлетаются во все стороны. Моё горло дерёт, когда я со стоном опускаю голову.
– Русó?
– Флорина, что случилось?
Меня бережно переворачивают. Стан и Томáс оказываются рядом, один вытирает кровь с моих губ, другой быстро смывает доказательства моей болезни.
– Тебя давно не рвало кровью. Что случилось? – настойчиво повторяет Томáс, подхватывая меня на руки. Он относит меня на кровать, и я прикрываю глаза.
Боже, как болят горло и желудок.
– Ох, чёрт, это кровь, да? – хмурится Стан, опускаясь рядом со мной на кровать.
Я киваю. Томáс наливает из кувшина воду в бокал и протягивает его мне.
– Что за кровь? Что случилось? – злобно повышает голос Томáс.
– Это тебя не касается, пастор. Есть вещи, которые тебе запрещено знать. Ты не в нашем клане. И, вообще, ты человек, – шипит Стан.
– Прекрати. Запреты давно уже сняты, – я умоляюще смотрю на друга, чтобы он перестал сопротивляться и не ругался. – Чтобы призвать кого-то из моего клана или тех, кто поклялся в верности, нужно принять их кровь. Немного. Я решила попробовать, и вот результат. Я бесполезный кусок дерьма.
Злобно ударяю по кровати кулаком.
– Это нечестно. Я хочу вернуть свои силы обратно, но их нет. Когда они были мне не нужны, то, пожалуйста, сколько угодно. А когда я в них нуждаюсь, то ничего нет. Я просто жалкая, – яростно шиплю.
– Ты не жалкая, Русó. Ты просто болеешь. Но ты ещё жива, значит, не всё потеряно.
– Ты постоянно говоришь об этом, Стан, но это не помогает. Посмотри, что я наделала. Я должна быть королевой, а я? Я плюнула на всё, утонула в своей вине и стыде, а теперь всё разваливается на части. Я разваливаюсь на части. Я должна немедленно найти преемника, чтобы он был достоин звания короля. И это будет мужчина.
Томáс отодвигается, но я лишь фыркаю.
– Русó, ты не сможешь. Есть законы…
– Я их знаю. Королём может стать тот, кто женится на мне. Тогда он официально во время церемонии сможет разделить со мной ответственность и иметь доступ к моему народу, который автоматически станет подчиняться и ему. Если я проведу полноценный ритуал связи, обменяюсь кровью с избранником, представлю его народу и завершу ритуал священным обетом, то он сможет спасти всех и найти вампиров, которые могут быть ещё живы. Там семьи, Стан. Семьи… дети, – мой голос садится от горечи.
– Я понимаю, что ты расстроена, но это не повод, чтобы делать такие неразумные заявления. Ты же осознаёшь, что разводов у нас нет, а если ты всё же… ну, встретишь другого, встретишь свою любовь? – Стан бросает на Томáса полный отвращения взгляд.
– Не важно. Порой нужно рисковать, – усмехаюсь я.
– Но он человек. Он не вампир, и обратить ты его не можешь. Как ты проведёшь ритуал, если не обращаешься? Ты…
– Я ещё здесь и отказываюсь. Я не собираюсь участвовать в этом, – рявкает Томáс.
– А тебя никто не просит, – цокаю я и встаю с кровати.
Томáс озадаченно смотрит на меня, как и Стан.
– Так, это уже интересно. Есть ещё кто-то, кого ты соблазнила? Пастор не единственный?
Кажется, это доставляет удовольствие Стану, а вот Томáс сжимает кулак, желая врезать ему.
– Не соблазняла, но я знаю, кто сможет стать достойным правителем. Ты, Стан.
– Что?
– Ты рехнулась? Он твой кузен! Это чёртов инцест! Я против!
– Тебя никто не спрашивает, Томáс, – цежу я сквозь стиснутые зубы.
Ведь это мог быть он, если бы согласился защищать вампиров. Но я принимаю отказ Томáса, выбора у меня нет.
– Русó, я…
– Он не будет правителем. Он чёртов придурок, у него нет опыта!
– Тебе откуда знать? Ты ничего о нём не знаешь, за тебя говорит твоя неприязнь к нему, вот и всё. Я считаю это разумным и верным в данной ситуации. Мы сможем провести обряд сегодня же, сейчас. Ничего. Мне не нужны платье и свадьба. Мне нужно защитить свой народ. Стан, ты женишься на мне?
– Это инцест! – возмущается Томáс.
– Нет, Стан некровный родственник мне, я сделала его таковым. Ромá был лучшим другом моего отца, и тот нарёк его своим братом. Я переписала родословную. Стан – мне не родственник, и это не инцест. Да и плевала я на это, для меня важнее жизни тех, кто доверился мне. Стан? – обращаясь к нему, с надеждой смотрю на него.
– Нет, это просто чушь собачья. Ты не можешь согласиться на это. Ты знаешь, что… Ты не сможешь быть с ней, – Томáс замолкает, пытаясь подобрать слова.
Он не захотел быть со мной. Томáс сильнее Стана, но отказался от меня, а я люблю его. Но теперь совсем не важно, что я чувствую. Есть долг, и он превыше всего.
– Да, Русó. Я женюсь на тебе, – отвечает Стан.
– Отлично. Тогда сообщи об этом Совету, и мы проведём ритуал, – киваю я.
– Хорошо. Я вернусь через некоторое время. Мы справимся, Русó.
– Я знаю. Пока ты рядом со мной, я не беспокоюсь, – натягиваю улыбку, и друг улыбается мне в ответ.
Когда дверь за ним хлопает, я перевожу тяжёлый взгляд на Томáса.
– Ты совсем из ума выжила? – шипит он, подскакивая на ноги.
– Если ты так считаешь, – пожимаю плечами.
– А я? Как же я?
– Ты? – удивлённо смотрю на него.
– Да, Флорина, я? Кто я для тебя? Ты понимаешь, что собираешься связать свою жизнь с другим вампиром, который должен переспать с тобой? Трахнуть тебя? И ты выбрала его?
– Я выбрала тебя, но ты отказался. Я не настаиваю. Поэтому ты не можешь осуждать меня. Если мне придётся заняться сексом во имя спасения своего народа, то я сделаю это.
Томáс смеётся и потирает переносицу. Это нервный смех. Я понимаю, как паршиво он себя чувствует. Понимаю, но я не отвечаю за его эмоции.
– То есть ты ставишь мне условия, Флорина? Или я, или он? Ты не смеешь манипулировать мной, – подскочив ко мне, Томáс хватает меня за локоть и дёргает к себе. – Ты провела ночь в моих руках. Ты была со мной. Мы единое целое. И ты собираешься таким образом вынудить меня жениться на тебе?
– Нет, – спокойно реагирую на его вспышку ярости и ревности. – Нет, Томáс, я даже не рассматривала тебя на эту роль. Нет. Ты выбрал свободную жизнь, и я это уважаю. Но сейчас на кону стоит жизнь моего народа, и это моя проблема. Ты не должен решать её. Стан же тот, кому я доверяю.
Томáс отпускает меня и отшатывается.
– Мне жаль, – шепчу я.
По его лицу пробегает тень, но он быстро берёт себя в руки.
– Что ж, значит, мне здесь делать больше нечего, Флорина. У тебя есть защитник, и скоро он станет твоим официальным мужем. Это твоё решение, – холодно произносит он.
– У меня нет выбора.
– Выбор есть всегда!
– Значит, я выбрала! – выкрикиваю.
Мы смотрим друг на друга несколько секунд, но я не выдерживаю его полный боли взгляд. Отворачиваюсь и прочищаю горло.
– Уходи. Возвращайся на Аляску и живи своей идеальной и спокойной жизнью, Томáс, – тихо добавляю я. – Тебе противно находиться здесь, среди таких же, как ты. Я тебе тоже противна, но зов крови заставляет тебя трогать меня. Думаешь, я не знаю? И это мерзко. Самое жестокое, что есть в нашем мире, это насильственное подчинение сущности. Я освобождаю тебя.
– А он, конечно же, будет любить тебя. Он будет боготворить тебя. Он будет добровольно касаться тебя. Конечно. Прекрасно, встретимся с тобой в аду, Флорина. И уж там я покажу тебе, что такое по-настоящему жестокое обращение, – рявкает Томáс и хватает свою куртку с кресла.
Так будет лучше. Так будет лучше. Так…
– Русó? – подпрыгиваю на месте, когда раздаётся стук в дверь. – Это Ромá, я вхожу.
Я в ужасе перевожу взгляд на Томáса.
Глава 38
Всю свою жизнь в момент опасности я выбирала вариант «замереть». Просто стоять и ничего не делать, наблюдать, ждать, оценивать. Но потом это сменилось вариантом «бежать». Это показалось мне наиболее удачным способом спрятаться от всего, что меня окружает. И только сейчас я осознаю, что выбираю вариант «бить». Я должна сражаться за то, во что верили мои родители. За то, во что верила я когда-то. Я забыла, что такое долг и ответственность. Я умирала и всё никак не могла умереть. Я надеялась на смерть, но никогда не желала её живым существам.
Задёргиваю портьеру, пряча за ней Томáса, и моментально оборачиваюсь, когда Ромá врывается в мою спальню.
– Что случилось? – спрашиваю, хмуро оглядывая его напряжённый вид.
В руках дядя держит деревянную коробку, от которой жутко воняет. Он ставит её на пол и открывает.
– Боже, – я кривлюсь, разглядывая отрубленную голову одного из старейшин. – Как это случилось? Он же ещё вчера был здесь!
– Я не знаю. Это ожидало меня в комнате, когда я вернулся, чтобы принять душ, Русó. У нас проблемы. Ему отрубили голову за пределами замка, но никто не видел, чтобы он выходил. Я отдал приказ посмотреть по камерам слежения, но пока его не видно. Тела нет. Следов крови нет. Значит, он всё же как-то вышел. И я не знаю причин для этого, если только он не собирался предать нас.
– Но разве это плохо для врагов? Если он предатель, то это им на руку.
– Да, на руку. Они оставили нам его голову вместе с запиской, – Ромá протягивает мне нечто странное.
– Чёрт, это кожа? – спрашивая, беру двумя пальцами «записку».
– Именно. Это его кожа.
– Фу, – бросаю кусок в коробку и вытираю пальцы о футболку. – Что там написано? Ты прочёл?
– «Нам нужна кровь. Кровь королевы. Нам нужна власть. Власть королевы. Нам нужно подчинение. Подчинение королевы. Нам нужна победа. Победа над королевой. Дом Монтеану падёт».
Сглатываю от жуткого страха внутри.
– Они близко, – добавляет Ромá. – Вряд ли они смогли бы сделать это на дальнем расстоянии.
– Если только в замке нет ещё предателей. Он бы не мог выйти и войти в замок без подтверждения этого на камерах слежения.
– Верно. Поэтому сейчас Стан сканирует и проверяет всех из охраны. Но они близко, Русó. Их много. Они хотят тебя и власть. Нам придётся сражаться и лучше начать уже сейчас. Они могут напасть в любое время.
– Хорошо. Да… но сначала, мы… хм, Ромá, я собираюсь выйти замуж.
– Что? Ты нашла своего возлюбленного? – хмурится дядя. – Почему ты не сказала? Это прекрасно, Русó. Союз двух вампиров, двух возлюбленных увеличит их силы и даст надежду нашему народу. Кто он? Мы не можем ждать, Русó. Свадьба будет потом, но для начала ритуал, чтобы он скрепил ваши жизни.
– Хм, это… Стан, – шепчу я.
– Что? – выкрикивает дядя. – Этого быть не может! Он не твой возлюбленный! Да, между вами есть особая связь, но это не он! Стан предложил тебе эту чушь?
– Нет, это я предложила. Послушай, я знаю, что Стан не мой возлюбленный, но он будет хорошим королём, Ромá. Он…
– Нет, я запрещаю. Нет. Я не дам своё согласие на это. Нет! – кричит дядя, размахивая в ярости руками.
– Не тебе решать, мы со Станом всё решили. Он будет моим мужем. Он станет Монтеану. Стан будет королём. Он…
– Нет, это мой сын, и он чёртов придурок! Я против этого брака! Это против правил!
– Но, дядя…
– Я запрещаю! Нет! Готовься к бою, Русó! Я всыплю этому идиоту по первое число! Да вы оба рехнулись! – Ромá хватает коробку с головой и вылетает из моей спальни.
За шторой раздаётся смех Томáса.
– Закрой рот, – рявкаю на него, хлопая дверью за дядей.
– Видишь, не я один считаю, что это идиотский план, Флорина. Я понимаю, зачем ты это делаешь. Ты бессильна и пытаешься спасти всех, но это не выход!
– А что выход тогда, Томáс? Что? Ты всё слышал сам! Среди нас предатели! Старейшину убили, оставили только голову и клочок его грёбаной кожи! Что ты предлагаешь? – спрашиваю и всплёскиваю руками, в ярости глядя на него.
Томáс нажимает на камень, и дверь открывается. Он показывает головой на проход.
– Бежать? – недоумённо выдыхаю я.
– Именно, пока не поздно. Тебе ничего эта ситуация не напоминает? Вас собрали в одном месте, здесь самые сильные вампиры, среди вас предатели, им нужна ты, последняя из рода Монтеану. Нет? Никакие воспоминания не всплывают в твоей голове, Флорина? – прищуриваясь, спрашивает Томáс.
– Нет, это не так. Ты ошибаешься. Сейчас мы готовы к нападению. В церкви мы даже не подозревали об этом, и у нас не было достаточно оружия, – раздражённо дёргаю головой. – А также я выйду замуж, и Стан возглавит клан. Всё получится. Я не могу рисковать из-за чьих-то эмоциональных страданий.
– Ты намекаешь на меня?
– Нет, говорю всё прямо. Ты мог бы занять место Стана, если бы любил меня. По-настоящему любил меня, Томáс. Но ты не любишь. Я права?
Он поджимает губы и отрицательно качает головой.
– Это похоть, а не любовь. Любовь заставила бы меня сражаться рядом с тобой. Она бы дала мне силу и уверенность в том, что ты мой мир, и я должен защищать его любой ценой, даже несмотря на последствия. Но моя жизнь мне дороже, и я не хочу жениться на тебе. Я ни на ком не хочу жениться. Я оставляю всё так, как оно есть.
