Текст книги "Дом Монтеану. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lina Mur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Клянись, что не тронешь его.

– Я не собирался трогать его. Мне плевать на Стана.

– Клянись, – шиплю я. – Клянись мне, глядя в глаза. Клянись.

Томáс делает глубокий вдох и прикрывает на секунду глаза, а потом пристально смотрит в мои.

– Клянусь, что никогда не трону Стана. Клянусь.

– Хорошо. Спасибо, – отпускаю Томáса и цокаю. – Я помяла твою рубашку, прости.

– Флорина, ты в своём уме? Рубашка – это глупость по сравнению с тем, что случилось между нами.

– Между нами ничего не случилось. Не подбросишь меня до дома? Я свою машину у церкви оставила, – недовольно бурчу, оглядывая снежные шапки деревьев, окружающих нас.

– И это всё? – изумляется Томáс. – Всё, что ты можешь мне сказать?

– А что ты хочешь услышать от меня? То, что мне больно? Нет, мне не больно. Я повторяю тебе – мои чувства атрофированы. Да, я не отрицаю, что к тебе они более или менее бывают яркими, но зачастую это полная тишина, как сейчас. Я не могу дать тебе ту реакцию, которую ты ждёшь, Томáс. Я физически это сделать не могу, потому что больна. Я умираю и…

– Ты не умираешь. Ты ещё жива, и мы найдём другой способ, чтобы спасти тебя. Сав мог ошибиться насчёт своих предположений.

– Он не ошибся. Ты это знаешь, и я тоже. Только с тобой я могу что-то чувствовать, и это показывают результаты исследования. Но я не виню тебя. Это твой выбор. Я уважаю твой выбор и переживу это, но ты должен принять факт того, что я умираю, Томáс. Я уже практически труп. Моя смерть неизбежна, и я хочу успеть сделать всё возможное до этого момента, чтобы уберечь тебя и Стана в будущем. Пока я могу, буду помогать. И я считаю, что ты должен стать королём. Ты можешь это сделать. В тебе есть все задатки, чтобы быть им. Ты справедливый, умный и сильный. Ты создашь ещё более сильный мир. Но и в этом вопросе я не могу настаивать, как и в том, чтобы насильно заставить тебя переспать со мной во имя зова крови. Ты имеешь право отказать той, кто тебе противен.

– Но ты мне не противна, Флорина! Ты мне не противна, – горячо заверяет он меня. – Я просто не понимаю, что чувствую к тебе. Для меня создать союз, это значит в первую очередь любить друг друга. Любить.

– Это никогда особого значения не имело, Томáс. Ни один из моих братьев или сестёр не женился и не вышла замуж по любви. Они все были связаны кровью, а потом уже по прошествии лет начинали любить. Нас так учили, и меня готовили к этому, поэтому я спокойна.

– Это же насилие, Флорина. Насилие, – с горечью в голосе шепчет он.

– В момент слияния двух возлюбленных нет насилия, уж поверь мне, я многое видела. Когда-то было принято присутствовать при первом сексе между принцем или принцессой и их избранниками. Уверяю тебя, такой страсти при насилии не бывает. Это просто зов крови. Он сильнее нас. Только благодаря нашей крови мы такие. Это наказание, и я прекрасно тебя понимаю. Это отвратительно не иметь собственных планов на будущее. Но противостоять природе ты не в силах, она возьмёт своё, и будет хуже. Твоя сущность, Томáс, долго спит, она подавлена внутри тебя, и однажды у тебя не хватит сил снова заткнуть её. Ты набросишься на человека или сотворишь что-то ещё, такое постоянно случается, когда вампиры отвергают самих себя. Или ты умрёшь, как умираю я. Но и здесь выбираешь только ты, я свой выбор уже сделала. Я хочу умереть.

Когда я искренне произношу это признание вслух, то понимаю, что стремилась к такому состоянию. Я не боялась, а хотела его. И все мои поступки продиктованы желанием умереть.

Я говорила, мой друг, что с грехами жить сложно, а со столетиями эти грехи превращаются в булыжники, придавливающие тебя к земле. Ты устаёшь носить их и хочешь просто умереть, потому что это кажется тебе лучшим выходом. Ты осознаёшь, что на твоих плечах лежит не только огромное чувство вины, но ещё и ответственность за свой вид. Никто тебя не спрашивает, хочешь ты этого или нет. От тебя только требуют. Сомнительный повод желать быть вампиром, не так ли?

Глава 21

Мы запоминаем свою жизнь не сразу после рождения. Проходит примерно пять-десять лет, когда мы внешне достигаем возраста двухлетнего ребёнка. Конечно, это зависит от составляющих крови в ребёнке, но мой мир начался с воспоминаний о снеге. Я прекрасно помню ту минуту, когда ранним утром водила пальцем по снегу. За окном было ещё темно, и в замке все спали, даже моя няня. А я проснулась раньше всех, чтобы поскорее поесть. Я побежала к кормилице, она дала мне своей крови и затем уснула. Я была очень голодной. И в этот момент я увидела снег за окном и понеслась на улицу. Мои ноги утопали в снегу, я упала на задницу и долго сидела так, глядя на тёмное небо, а на меня падали снежинки. Я чувствовала прохладу на своей коже, и мне это так понравилось. Я словно родилась в ту минуту. Пальцами рисовала на снегу разные иероглифы, считая, что делаю нечто великое. В тот день я пробыла на улице до самой поздней ночи, и никто меня не искал. Никто. Сначала мне было весело наблюдать с улицы за всеми. Я ждала, что вот-вот кто-то из семьи обнаружит, что я пропала. Шли часы, я стояла босыми ногами на снегу, и на мне были всего лишь тонкая ночная сорочка и чепчик. Одежда уже давно промокла, но мне не было холодно, я же была вампиром. Я стояла долгое время. Стояла и смотрела, как мой отец с другими мужчинами и старшими братьями уезжают на охоту. Я видела, как моя старшая сестра убежала с каким-то парнем на конюшню. Я улыбалась, когда мама вышла из дома и всматривалась в сумрачную темноту, ожидая папу. Я думала, что она искала меня. Нет. Никто меня не искал. Я вернулась домой только потому, что была голодной. Снова поела, и только тогда меня заметила одна из моих кузин, она накричала на меня из-за того, что я была вся мокрой и испортила одежду. Она ударила меня, а я откусила ей палец в прямом смысле слова. Её палец был у меня во рту, тогда я вновь убежала на улицу, и меня впервые стошнило. Я вырвала кровью. Свет свечей освежал это маленькое место, куда меня стошнило. Там был чистый снег, пока я его не испортила.

Меня скрючивает снова и снова, пока тошнит. Кровь фонтаном вырывается из моего рта и окрашивает белоснежный снег в грязное пятно. Кашляя, я падаю на снег и тяжело дышу, глядя на ночное небо. Снежинки падают мне на лицо. И у меня всё болит.

Меня никогда никто не искал. Никто не возлагал на меня больших надежд и не делился со мной планами. Я была самой младшей. Последней в роду. И по понятным причинам всё внимание было отдано старшим детям. Рядом со мной был только Стан. В тот день я с ним познакомилась. Он приехал со своим папой как раз в тот момент, когда меня стошнило, и первым бросился ко мне. Он выглядел немного старше меня, но и был крепче. И он не дал мне упасть в снег. Не дал мне ощутить себя одинокой.

– Чёрт возьми, Флорина! Я же просил тебя подождать меня!

Меня сажают на снегу, и я открываю глаза.

– Боже, тебя снова рвало кровью, – произносит Томáс, достаёт платок из своих брюк и вытирает мне рот, но я отворачиваюсь и вырываю из его руки платок.

Мне не нужна его забота. Ничего больше не нужно.

– Это что за ерунда? – Томáс поднимает какой-то тёмно-бурый кусочек со снега.

– Наверное, часть моих лёгких или гортани, или мозгов. Не важно. Я в порядке.

Поднимаюсь и вновь отвергаю любую попытку помочь мне. Не нужно.

– Флорина, я перенесу тебя в дом, и мы вызовем Сава. Он поможет…

– Мне уже никто не поможет. Я сама дойду. Без тебя, – отмахиваясь, бросаю под ноги платок, испачканный кровью, и бреду по дороге.

– Не прикасайся! – выкрикиваю я, ощущая пальцы Томáса на своём локте. Я отпрыгиваю от него. От этого небрежного действия мне вновь становится плохо, голова кружится, и меня опять тошнит.

– Хватит. Я не маленькая, чтобы ты со мной нянчился. Я в порядке и сама дойду до дома. Всё.

– Флорина, это неразумно.

– Неразумно? Да, это неразумно, ведь я должна подчиняться правилам. Должна всё терпеть и делать вид, что всё окей. Но я устала делать этот вид. Устала, что вы все считаете меня какой-то никчёмной. И ведь это правда. Правда. Поэтому я хочу побыть одна. Хочу умереть, чёрт возьми, одна. И хочу попрощаться с теми, кто меня любил, а не ругаться с тобой или залечивать твои раны. У меня своих много, так что займись своей жизнью, Томáс, и отвали от меня. Я не хочу, чтобы меня кто-то спасал. Не хочу.

Развернувшись, стараюсь быстро идти по дороге, потому что я устала, и мне хочется лечь. Я не готова сейчас опять слушать нравоучения пастора о своей душе, долге и другой чуши. Я ничего не хочу слышать сейчас. Мне своих мыслей достаточно.

Мои ноги едва передвигаются, когда я добираюсь до дома. Едва успеваю войти в дом, как теряю сознание.

– Привет, это снова я. Стан, где ты? Мне срочно нужно тебя увидеть хотя бы на пару минут, а потом можешь снова дуться на меня. Стан, это важно. Пожалуйста, прослушай голосовую почту.

Сегодня это уже пятое сообщение Стану. Чувствую, что скоро умру. У меня начали отказывать некоторые части тела и органы. Они с перебоями работают с момента моего пробуждения. К примеру, зрение. Оно пропало на некоторое время, а затем появилось. Слух. Тоже пропал и появился. Подвижность рук, исчезла и появилась. Мне осталось совсем немного, и я жду, что вот-вот сойду с ума. Но я не хочу сходить с ума и пугать людей. Поэтому я должна подготовиться заранее к своей смерти. Я должна попрощаться со Станом и дядей, прежде чем уйду, чтобы умереть.

Сворачиваю на улицу, где располагается церковь, и еду дальше.

Ты, мой друг, сейчас злишься или возмущён тем, что я так быстро сдалась и готова к смерти. Ты бы боролся за жизнь, не так ли? Но ты не можешь прожить каждый год из моего возраста и увидеть то, что увидела я. Ты не можешь обуть мою обувь и пройти за меня весь этот путь. Представь, что ты один. Рядом больше никого нет, да и раньше не было. Ты просто один изо дня в день семьсот пятьдесят лет, и все видят в тебе ничтожество, которое умеет лишь убивать. Ты не можешь, а я могу. И моё желание – это уйти с достоинством.

– Ваше Высочество, – Сав замечает меня, когда я выхожу из машины. Он, улыбаясь, приближается ко мне, и по мере каждого шага его улыбка угасает.

– Привет, – натягиваю улыбку для него.

– Что случилось? Вы так бледны, Флорина. Ваше лицо… оно словно осунулось за ночь, и вы, как будто похудели ещё сильнее.

– Всё так, Сав, – киваю ему. – Я умираю. У меня осталось не так много времени.

Сав хмурится, а затем поворачивается к своей семье, ожидающей его у входа в церковь, и говорит им идти на службу, а мы придём позже.

– Пойдёмте, – Сав подхватывает меня за талию и ведёт вглубь лесной зоны. Когда мы останавливаемся, я устало сажусь на пенёк и тяжело вздыхаю.

– Ты Стана не видел? Он не отвечает мне, – интересуюсь я.

– Нет, но видел Томáса. Он вчера приехал ко мне и сообщил, что вас снова рвало кровью, и между вами ничего не было.

– Это так. Затем меня рвало ещё три раза, я без сил. Я не могу есть и пить даже человеческую еду. У меня отказывают органы. Я умираю и думаю, что ты не сможешь мне помочь.

– Господи, – Сав яростно трёт переносицу, его рука дрожит. Это мило, что он волнуется. – Надо… надо взять анализы. Надо… мы сделаем полное обследование вашего тела. Мы… мы можем… да, вылетим в Сиэтл, я знаю там хороших врачей, они все вампиры и быстро поймут, что делать.

– Сав, – касаюсь его локтя и качаю головой. – Всё. Не думаю, что мне можно помочь.

– Вы не хотите этого! Вы просто этого не хотите! – повышает он голос.

– Не хочу, ты прав.

– Но почему? Я думал, что мы разгадали тайну вашего самоуничтожения. Дело в Томáсе. Он ведь может помочь. Почему? Он…

– Нет. Он не смог, я тоже не смогла. Дело не в Томáсе и не в тебе, и ни в ком бы то ни было. Моё время пришло.

– Не сдавайтесь, Ваше Высочество. Нельзя. А как же остальные? Весь род зависит от вас. Вампиры и…

– Стан станет королём. Я уже подготовила завещание и отправила его своему юристу. Он позаботится и о твоих сыновьях, и обо всём другом, когда перестанет дуться.

– Я всё же не понимаю. Томáс же может помочь, почему он этого не делает? Почему вы не можете уговорить его? Соблазнить, в конце концов!

– По той же самой причине, по какой твой отец не обратил свою жену. Я не хочу больше об этом говорить. Мне нужно посетить службу и исповедоваться. А также мне нужно белое платье. Ты можешь найти мне здесь белое платье?

– Я… Ваше Высочество, – с горечью в голосе шепчет Сав.

Поднимаюсь, кряхтя от боли в суставах по всему телу. Боже, да я рассыпаюсь прямо на глазах.

– Всё в порядке, – мягко улыбнувшись, касаюсь руки Сава. – Я в порядке, и я готова. Хочу поблагодарить тебя за всё, Сав, и попрощаться. Сегодня вечером я вылетаю в Англию. Надеюсь, что Стан успеет встретиться со мной до моего отлёта. Я заканчиваю лечение, Сав. И я хочу уйти там, где мне хорошо.

– Я сделаю всё, что нужно. А как же Совет? Они не разрешили бы вам улететь в Англию.

– А кто их спрашивает? Я точно нет. И они будут заняты другими делами. Когда я улечу, мой юрист свяжется с дядей и сообщит ему о моей смерти. Мне не нужны эти страдания, причитания или забота. Мне всё это осточертело. Правда, Сав, я устала. Это никогда не было моим выбором. Никогда. Я ненавижу свою жизнь. Ненавижу, когда кто-то страдает из-за меня. Поэтому больше никаких стенаний, ладно?

– Хорошо… хорошо. Я найду вам платье, – обещает Сав.

– Отлично, спасибо. Нужно идти в церковь, служба, наверное, уже началась.

– Да… да. Пойдёмте.

Тяжело дыша, делаю шаг, и мои лёгкие колет. Мне приходится остановиться и опереться о крону дерева.

– Я помогу вам, Ваше Высочество, – Сав приобнимает меня за талию и берёт за руку, помогая идти.

– Теперь я точно выгляжу на свой возраст, да? – хрипло смеюсь.

– Ваше Высочество, вы так же прекрасны, как и в день нашей первой встречи. Вы ещё молоды.

– Льстец и лжец, – упрекаю его.

– Я просто знаю, чем это грозит, если сказать правду о внешнем виде женщины. У меня есть жена, Ваше Высочество…

– Флорина.

– Флорина, – мягко улыбается он. – Так вот, у меня есть жена, и не дай бог сказать ей, что её, действительно, полнит юбка, или она пересолила суп.

Тихо смеюсь, пока мы направляемся к церкви.

– Я позабочусь о будущем твоих сыновей, Сав. Они хотели стать вампирами. Только Брюс остаётся с вами.

– Флорина…

– Нет, я уже отдала распоряжение в официальной форме своему юристу. После моей смерти их будет обязан обратить самый сильный вампир, если они не передумают. Я оставила им эту возможность.

– Спасибо, Флорина. Спасибо за всё.

Мы входим в церковь, и я опускаю голову, слыша голос Томáса. Он уже начал службу. Мы со Савом проходим к его семье, и я опускаюсь на лавку.

– Ваше Высочество, вы в порядке? Жуткий видок, – шепчет мне Михей.

– Закрой рот, – рявкает на него тоже шёпотом Сав. – Слушай пастора.

Сав похлопывает меня по руке, и наступает тишина. Вот чёрт, у меня опять отключился слух. Это ужасно ничего не слышать, кроме того, как кровь медленно циркулирует по венам и слабый стук своего сердца. Я не паникую, мне не страшно, просто жду, когда всё снова станет нормальным. Увы, мой слух возвращается, только когда заканчивается служба.

– Мне нужно исповедоваться, таков обычай, – шепчу Саву на ухо.

– Да… да, я сейчас переговорю с Томáсом…

– Нет, – быстро мотаю головой, отчего перед глазами появляются чёрные точки. – Нет. Хочу другого пастора. Рядом же есть города, может быть, съездить туда?

– Флорина, боюсь, это будет опасно в вашем состоянии. Почему не Томáс? Он же… он будет лоялен к вам.

Бросаю взгляд туда, где стоит Томáс в окружении множества одиноких и незамужних женщин. Я бы всё отдала за укол ревности, но ничего не чувствую.

– Именно из-за этого он будет крайне дотошен. Мне нужен кто-то нейтральный и…

– Мисс Флорина! – К нам, широко улыбаясь, подходит работница церкви, которая теперь обожает, кажется, меня за крупный денежный взнос.

О, боже мой, только не сейчас.

– Доброе утро. Служба была прекрасной, – произношу я.

– Доброе утро, мы насладились службой, но нам уже пора.

– Почему вы так торопитесь? Сейчас будет завтрак, и мы приготовили кашу, а затем обед. Останьтесь. Вы плохо выглядите, мисс Флорина. Болезнь, да? – спрашивает женщина и качает головой, жалея меня.

– Да, именно так, – сухо подтверждаю. – Но мы, правда, не можем остаться, я хочу успеть сходить на исповедь в другом городе и…

– Что за глупости, милая, у нас прекрасный пастор. Томáс! Томáс! – орёт женщина на всю церковь, привлекая к нам внимание. Чёрт.

– Сделай что-нибудь, – шиплю я Саву.

– Это лишнее. Мы пойдём. Тем более Флорина не записывалась на приём. Она…

– Глупости говорю. Глупости. Пастор найдёт для мисс Флорины время. Такая значимая для нас прихожанка не может искать какого-то пастора где-то в другом месте. А вдруг он будет некомпетентен? Тем более это исповедь сокровенных тайн души, которые можно доверить только Томáсу. Он…

– Сав, рад вас видеть, – перебивает Томáс, и я закатываю глаза. – Мисс Флорина.

– Доброе утро, мы уже уходим. Мы…

– Ни в коем случае. Нет. – Женщина оказывается довольно сильной для такого маленького роста. Она грубо толкает Сава и хватает меня за руку, отчего я даже вскрикиваю.

– Вот, пастор. Мисс Флорина хочет исповедоваться, – говорит она, притягивая за рукав рясы Томáса прямо ко мне. Теперь между нами расстояние всего лишь сантиметров пять от силы. Что за чёрт?

– Правда? – удивляется Томáс.

– Да-да, и она хочет искать другого пастора. Я сказала, что это глупости. Вы всегда найдёте время для мисс Флорины, правда, пастор? А на кухне я могу со всем разобраться сама.

Боже.

– Нет… хм… мы… в общем, Флорина хотела просто покататься по округе и узнать о других приходах.

– Это уже обидно, – улыбается Томáс.

Я снова отвожу взгляд.

– Я не хотел. То есть мы…

– Ничего, я с радостью исповедую мисс Флорину. Для меня это будет честью. Не беспокойтесь, Сав, я привезу её домой после исповеди, мне несложно. Как раз потом тоже поеду домой. Мисс Флорина, – Томáс обнимает меня за талию и ведёт за собой. Я беспомощно поворачиваю голову к Саву, а тот пожимает плечами.

Вот тебе и друг.

Томáс резко сворачивает за угол и оказывается передо мной.

– Ты не проронила ни слова, Флорина. Не хочешь…

– Привет, – равнодушно говорю, поднимая голову к нему. – Да, я паршиво выгляжу и не хочу много говорить. Я сохраняю энергию. Поэтому я ищу пастора.

– Я пастор.

– Ты предвзятый пастор, а мне нужен незнакомый пастор.

– Что ты задумала? – прищуриваясь, недоверчиво спрашивает Томáс.

– Исповедоваться.

– Как вчера? То есть теперь ты ищешь другого пастора, чтобы раздеться перед ним и предложить себя? Ты в своём уме, Флорина? – злобно шипит он.

Я озадаченно приподнимаю брови.

– Нет. И я ищу пастора не для этого, а для того, чтобы, действительно, исповедоваться.

– Ты не делаешь этого.

– Но сейчас должна, это традиция. Нужно исповедаться хотя бы раз перед смертью.

– Ты не умираешь, а просто страдаешь ерундой, моришь себя голодом и сводишь всех с ума. Ты пробовала хотя бы раз быть нормальной? Есть нормально? Жить нормально, в конце концов, без всей этой драмы вокруг твоей смерти?

– Я не понимаю тебя, Томáс. И уже не пойму. Поэтому скажу только то, что я хочу умереть. И я готова умереть. Ненавижу, когда вокруг меня разыгрывается драма, поэтому я живу обособленно в Англии. И я должна найти пастора, потому что не знаю, когда у меня снова откажут руки или ноги, слух или зрение. Так что оставайся со своими доводами, претензиями и ранами один в кругу тех, кто идеализирует тебя. А я найду пастора, который выслушает меня и не будет читать мне нотаций.

– Подожди, – Томáс хватает меня за руку и дёргает на себя, вырывая с моих губ стон.

– Боже, не делай так. Иначе меня вырвет, – кривлюсь я.

– Хорошо, прости. Я пастор и могу исповедовать тебя.

– Уверен?

– Да, это моя работа. Я пастор. Мне не помешает личная жизнь.

– Что ж, ладно. Тогда давай сделаем это.

– И где ты хочешь это сделать?

В моей голове идёт абсолютно другой подтекст. Я непроизвольно улыбаюсь и хихикаю. Томáс закатывает глаза и цокает из-за моей реакции.

– Флорина, немного серьёзнее.

– Прости, я… не важно. Я хочу сделать это здесь, – указываю головой на исповедальную кабинку.

– Не лучше ли будет наедине в моём кабинете? Там тебе…

– Нет, здесь или нигде. Я не хочу видеть твоё лицо. Исповедь на то и проводится в этом закрытом месте, чтобы не смущать исповедывающегося. Так что только здесь.

По лицу Томáса пробегает тень.

– Согласен. Проходи, располагайся. Мне нужно предупредить о том, что я буду на исповеди, и чтобы начинали завтрак без меня.

Я не отвечаю ему и вхожу в небольшую и тёмную кабинку. Опускаюсь на маленькую лавку, обтянутую тканью, и жду. Через несколько минут за перегородкой справа раздаётся шорох.

– Я здесь. Ты готова?

– А ты готов?

– Я пастор.

– А я дьявол, вот мы и встретились, – усмехаюсь я.

– Флорина, ты готова исповедоваться?

Тяжело вздохнув, прижимаюсь головой к деревянной перегородке.

– Да, должна. Я просто не знаю, как это делается. Я всегда сбегала или выдумывала что-то, или заговаривала наших пасторов, или что-то ещё. Но я никогда не исповедовалась, отчего постоянно получала нагоняй от родителей. Я не исповедовалась, даже когда собиралась в военный поход, а это было часто. Я любила войну, она для меня была такой весёлой. Но потом их становилось всё меньше и меньше, а отец начал запрещать нам вмешиваться в дела людей. Это были хорошие времена. Так что я должна делать, пастор?

– Говорить от сердца. В чём ты считаешь твой грех и какой из них хотела бы отпустить?

Задумываюсь, перебирая в памяти разные моменты своей жизни.

– Мне не в чем раскаиваться.

– Флорина, – строго рявкает Томáс.

– Но это правда. В чём я должна исповедоваться, если я не считаю себя грешницей? Кажется, что у вампиров всё иначе. Мы все убивали в прошлом, чтобы спасти себя. Поэтому я даже не знаю, в чём могу покаяться.

– Есть ли что-то в твоей жизни, о чём ты сожалеешь?

– О том, что я родилась. Это подходит?

– Нет. Тебя в этот мир привёл Создатель, а он знает, что делает.

– А доверие считается грехом?

– Нет. Это не грех.

– Тогда я безгрешна, – усмехаюсь я.

– Флорина, это тебе нужна была исповедь.

Прикрываю глаза, а перед ними крутится всегда одно и то же воспоминание.

– Хочешь, я расскажу тебе мрачную сказку? – шепчу я.

– Хочу.

– Что ж, предупреждаю, что её конец очень печальный.

– Я вынесу это.

Об этом моменте своей жизни, о правдивом моменте, знает только Стан, потому что я всегда была в нём уверена. Но я не могу отрицать, что это разделило мою жизнь на «до» и «после». Так, может быть, пришло время покаяться в том, что я чудовище?

Глава 22

– В далёкие времена существовало царство, в котором жил очень могущественный народ. Они называли себя вампирами. У этого народа были король и королева, которые очень любили друг друга. Они заботились о своих подданных, как и о гостях, приезжающих в их края. Конечно, между ними случались ссоры и яркие споры, но они жили душа в душу. Они безумно любили друг друга и были вампирами. Чистокровными вампирами. Самыми первыми и уникальными. Их боялись и перед ними приклонялись. В королевской семье родилась принцесса, она была тринадцатым ребёнком. Принцесса была самой младшей, и по этой причине ей не уделялось должного внимания. Зачастую о ней забывали. Она росла в окружении нянь и гувернанток, но родители пытались не забывать о ней, хотя у них было много дел. Но принцесса не видела в этой ситуации ничего плохого, она с нетерпением ждала своей очереди, чтобы обнять и поцеловать родителей. Они ни в чём её не ущемляли, кроме своей любви, которой не досталось принцессе. С годами принцесса привыкла к тому, что она одна во всём мире. И тогда она познакомилась с хорошим мальчиком, который её заметил и защитил. Он стал её лучшим другом. Но так как он был мальчиком, да ещё и старшим из детей в своей семье, то часто уезжал вместе с отцом, который с ранних лет брал его с собой на охоту и в походы. Тогда принцесса чувствовала себя ещё более уязвимой и одинокой. Она любила прятаться и искала варианты побега под покровом ночи, чтобы ощутить свободу. В замке, в котором жила королевская семья, всегда было шумно, но в этом шуме никто так и не услышал крик принцессы о помощи. Принцесса смирилась с тем, что она другая, ненужная и лишняя.

Я облизываю губы и закрываю глаза, потому что они начинают болеть.

– Шли годы, но ничего не менялось, принцесса поняла, что она никогда не сможет завоевать любовь родителей, братьев и сестёр. Её всё так же не замечали, она стала бунтовать. Сбегала из дома, совершала запретные вещи и нарушала правила. За это её, конечно, наказывали, но она делала это снова и снова. И вот в одну из таких ночей она гуляла по лесу вдалеке от дома, когда учуяла аромат крови. Принцесса ощутила знакомое покалывание в челюсти и поняла, что уже давно не ела. А ела, точнее, пила она человеческую кровь, и этот аромат был именно тем, что помогал ей жить. Она сама привыкла добывать себе еду, потому что была незаметной, а значит, и голодной. Её с детства забывали кормить. Принцесса пошла на запах и добралась до границ царства вампиров. На грязной земле лежала девушка невероятной красоты. У неё были светлые волосы и тонкие черты лица. Хотя одета она была, как служанка, но вид её говорил о другом. Принцесса обрадовалась, что нашла человека, который мог бы с ней дружить и научить её быть тоже человеком. Но жажда играла по своим правилам. Принцесса хотела противиться ей, но кровь девушки была слишком сладка. Она затуманила разум принцессы. Красавица была убита чудовищем.

Сглотнув кислый привкус во рту, я вновь смачиваю губы.

– Когда принцесса поняла, что сделала, то расплакалась и возненавидела себя ещё больше. Она держала на руках красавицу и просила прощения, пока в её голове не появилась идея, обратив эту девушку, превратить человека в вампира. Пусть девушка уже была мертва, но в её теле осталась слюна принцессы, и это был шанс. Хотя родители принцессы запрещали подобное своим детям, принцесса всегда нарушала правила. Она обратила красавицу и забрала её с собой в замок. Когда красавица открыла свои большие зелёные глаза, то сначала была очень напугана, но со временем привыкла к тому, что теперь она тоже вампир. Принцесса соврала родителям, сказав, что девушка пришла на должность её личной гувернантки, чтобы обучать её. Родители не особо вникали в это, поэтому девушка осталась в замке. И с этих пор у принцессы был друг. Друг, с которым она делилась всем. Даже тем, о чём не могла поделиться со своим другим другом, который к тому же часто отсутствовал. Так что принцесса была рада появлению рядом с собой сестры. Она любила её всем сердцем. Защищала, оберегала её и всегда помогала ей. Они вместе путешествовали, много говорили и учились. Они всё делали вместе. Конечно, красоту девушки сложно было не заметить, но принцесса защищала её всеми возможными способами ото всех, даже от своих братьев. Никто не смел коснуться её подруги. Шли годы, затем века. Мир менялся, а они нет. Казалось, что их дружба только крепла, и ничто не могло её разрушить.

– Но разрушило? – спрашивает Томáс.

– Да, разрушило. В тот день самые сильные и могущественные вампиры собрались на праздник в церкви. Это был солнечный и ясный день. Не было ни намёка на грядущее чудовищное происшествие. Как обычно, они гуляли в лесу, в котором принцесса позволяла своей подруге ненадолго отлучаться для встреч со своим возлюбленным. Подруга обещала познакомить их, но тянула с этим. Они вернулись с прогулки и пошли в церковь. Заиграл орган. Принцессу окружали счастливые лица, ведь это была свадьба её сестры. Принцесса с завистью и в то же время с радостью смотрела на сестру, идущую к своему жениху. И в этот момент на них напали. Это было огромное полчище вампиров. Сильных вампиров в союзе с людьми. Это было предательство. Двери церкви заблокировали, враги пробрались по одному из тайных проходов, о которых знала только принцесса. Лишь принцесса знала о них и часто их использовала для того, чтобы сбежать. Она сама их создала, прорыла, усилила. На глазах принцессы её семью убивали. Стояли крики, вампиры начали драться с вампирами, но враги в пять раз превышали численность королевской семьи и приближённых к ней. Никому не суждено было выжить. Принцесса безумно испугалась, на неё напал один из вампиров и повалил её. Он хотел её убить, но принцессу спас друг, хороший друг, и его ранили. В ту минуту, когда её окружал хаос, крик и вопли о помощи, она вспомнила про ещё один проход, который мог бы вывести оставшихся вампиров и спасти их. Но отец схватил её за руку и сказал, чтобы она дралась, как принцесса, а не бежала, как предатель. Но принцесса никого не хотела убивать. Она бежала. Не одна. Она струсила и убежала. Принцесса вывела в тот день девять вампиров, более или менее живых, в том числе и своего друга. Они спрятались в лесу. Принцесса не могла разумно мыслить, ведь в церкви осталась её подруга.

– Она вернулась за ней, не так ли?

– Да. Она снова сбежала от выживших, чтобы найти свою подругу и проститься со своей мёртвой семьёй. Никто не выжил из оставшихся там. Под покровом ночи принцесса снова прошла через подземный ход и увидела церковь, разрушенную и покрытую кровью. Крови было настолько много, что за несколько часов она даже не высохла. Это было море крови. Они убивали всех: младенцев, детей, стариков, мужчин и женщин. Буквально всех. В тот день в церкви находились десять младенцев, один из них родился всего неделю назад. Но самое ужасное было то, что принцесса не увидела мёртвых тел. Их не было. Только кровь. Кровь была везде. Принцесса находилась в шоке. Она не помнила того, как вошла в замок, её вывела из этого состояния музыка, доносящаяся из главного зала приёмов. Принцесса пошла на звук, и по мере того, как она приближалась, всё чётче и чётче слышала голоса и смех, как и ощущала вонь мёртвых тел. Она заглянула в зал, и увиденное повергло её в шок. Боль, горе, отчаяние и невероятное раскаяние постигло её, когда она увидела, как эти чудовища поедают тела её семьи. Но ещё страшнее было то, что во главе этого кровавого пиршества рядом с мужчиной с чёрными волосами и злыми, тёмными глазами cидела её подруга. Она с улыбкой выковыривала глаз из лица матери принцессы, а затем съела его. Очевидно, что это было предательством. Принцесса не могла поверить в то, что Гела, её названая сестра и подруга предала её. И конечно же, на принцессу свалилась огромная вина за то, что она показала Геле тайный проход, по которому руками Гелы привела врагов, убивших большую половину клана. В ту секунду сильнейшее горе превратило принцессу в монстра. Последнее, что она запомнила, это боль, которая разорвала её сердце.