Текст книги "Дом Монтеану. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lina Mur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Томáс смиренно принял новости, ему нужно было время, и когда оно прошло, то поблагодарил меня и попросил оставить его, чтобы он мог отдохнуть. А также с утра я видел его и Соломона в кафе, они завтракали, и Томáс выглядел довольно дружелюбным. Он сохранит вашу тайну, Ваше Высочество. Но исповедь вам нужна. Сделайте это. Или я насильно свяжу и отвезу Вас туда.

– Это просто смешно, Сав.

– Это не смешно, это серьёзно. Вы, действительно, не осознаёте всю опасность, которая нам грозит?

– У меня атрофированы чувства, поэтому нет, не осознаю. Мне кажется, что всё решаемо.

– Но у вас не атрофированы чувства к пастору, и без него вы ничего не решите.

– Стан придёт в ужас. Вряд ли он воспримет нормально всё происходящее. Он взбесится.

– Поэтому я буду отвлекать его, пока вы не проведёте ритуал с Томáсом. Не думаю, что он будет против.

– А если не получится? Как же Стан? Я связала себя с ним, – напоминаю я.

– Если не получится, и ритуал не снимется, по крайней мере, никто в обиде не останется, вам понравится. И когда это случится, мы будем искать другие варианты, а пока есть только этот. К тому же именно пастор настоял на вашей исповеди.

– Томáс? – удивляюсь я.

– Да. Как раз утром, когда я видел его, он сказал, что хотел бы исповедовать вас. Я согласился. Думаю, это его первый шаг к разговору, примите его и исповедуйтесь.

– Но мне не в чем исповедоваться!

– У всех есть в чём исповедоваться. Даже если у вас нет грехов, чему я абсолютно не верю, то выдумайте их, и у вас будет грех – ложь.

– Это странно. А если он просто решил меня убить?

– Он не сможет, и вы это знаете, Ваше Высочество. Вы знаете, что какой бы сильной ни была злость или обида возлюбленного, он никогда не сможет убить вас. Никогда.

– Ладно. Я что-то ещё должна знать прежде, чем поеду туда?

– А я должен ещё что-то знать о вашем состоянии, Ваше Высочество?

Обиженно поджимаю губы и ухожу на второй этаж. Вот и поговорили.

Да где же носит Стана?

Я уже в который раз пишу ему сообщение, затем звоню, но его мобильный выключен, и это меня нервирует. Стан всегда отвечает на сообщения. Всегда. Даже когда это не нужно. Он самый мобильный из всех, кого я знаю. Он не расстаётся со своим телефоном. Стан всегда на связи. Что с ним случилось? Вчера он поехал развлекаться с Наимой. Нужно найти Наиму и узнать, где Стан. Но мне придётся это сделать после исповеди. Ненавижу.

Натянув на голову капюшон, я выхожу из дома и сажусь в машину. Удивительно, но я не спала со вчерашнего дня, и мне не хочется. А вот есть хочется постоянно, хотя Сав привёз мне домашнюю еду, я всё равно голодная.

Где Стан?

Я не могу успокоиться и поэтому перед тем, как войти в церковь, звоню тому, кому вообще бы не звонила никогда в жизни.

– Привет, дядя. Стан не звонил тебе? – выдавливаю из себя.

Нужно сказать, что Ромá очень дотошный вампир и любит всё усложнять, он всего боится и перестраховывается миллион раз, даже когда это не нужно. Но он в то же время второй, кому бы пожаловался на меня Стан. Так он делал в детстве, и Ромá читал мне очень-очень длительные лекции о том, что хорошо, а что плохо.

– Добрый вечер, Русó. Нет, мой сын не хочет разговаривать со мной, потому что я ему, видите ли, мешаю.

– Хм, никогда бы не подумала. Так он не звонил сегодня?

– Нет. Что снова случилось у вас, Русó? И как ты себя чувствуешь?

– О-о-о, я вообще супер. В полном порядке. У нас всё супер. Стан тоже супер.

– Что ты опять выкинула? Мой сын всю жизнь за тобой, как хвостик, ходит и уж точно он бы ни за что не оставил тебя без точного отчёта о своём местоположении. Так где он? Ты всегда знаешь об этом.

– Ну… эм… дело в том, что мы со Станом немного повздорили насчёт некоторых планов на вечер. Он обиделся и ушёл, а теперь игнорирует меня. Ты можешь его поругать за это?

– Вам сколько лет, Русó? Вы уже взрослые, а всё никак не можете договориться.

– Пожалуйста, дядя. Он же твой сын, и ты должен его поругать за то, что он обиделся на меня. Я его королева. Я выбираю игры, а не он. Стан должен слушаться меня.

– Русó, я не собираюсь влезать в ваши детские разборки. Ищи его сама, я уже устал от вас обоих.

– Но я же ничего не сделала! Это нечестно! Ты его отец!

– А ты его друг, вот и решай проблему, как друг. Кстати, пусть он позвонит мне, я хочу поговорить с ним.

– Чисто из принципа не передам. Пока, дядя.

– Русó! Наглая девчонка! Русó…

Сбрасываю звонок и хмыкаю. Вот так всегда. Меня наказывают за мои проделки, а не Стана. Хотя он всегда со мной заодно. Нечестно. Да и к чёрту. Если Стан хочет обижаться на меня, то пусть обижается, сколько ему влезет.

Вхожу в церковь уже недовольная происходящим.

– Мисс Флорина, вы на исповедь? – спрашивая, одна из помощниц церкви благоговейно улыбается мне.

– Ага, именно туда, – бубню я.

– Пастор уже ждёт вас в своём кабинете.

Круто. Ни черта не круто.

Я как бы боюсь сейчас встречаться с Томáсом. Почему? А он знает обо мне всё, и это немного опасно для всех. Ладно, это задница для всех, если Томáс решит обыграть в свою пользу ситуацию. И даже тот факт, что мы должны быть вместе, не меняет моего отношения к тому, что мне нужно с ним встречаться. Я не хочу. Мне было прекрасно одной. Я спала, ела, читала, смотрела сериалы и умирала. Всё было стабильно. Вот надо было мне приезжать сюда? Почему не Новая Зеландия или какая-нибудь другая страна? Почему именно на Аляску меня отправили? И да, это мне тоже не нравится. Это…

– Ты долго будешь здесь стоять и бубнить себе под нос, Флорина?

Вскрикиваю от неожиданности, услышав спокойный голос Томáса, и прижимаю ладонь к груди.

– Боже, ты меня до смерти напугал! Совсем рехнулся? Я же могла коньки здесь отбросить. Иисусе, Томáс, – возмущаюсь я.

– Ты опоздала и бубнила у меня под дверью. Чего ты ожидала?

– Хм, к примеру, то что ты забыл об этом, сбежал, решил поспать, очень занят чем-то крайне важным, переписываешь Библию или чистишь трусы, или…

– Флорина, это был риторический вопрос. На него отвечать не нужно. Проходи, – Томáс возвращается в кабинет, а я так и стою в дверях.

Опасливо заглядываю внутрь, проверяя наличие… ну не знаю, миллиона крестов или же кольев, или же просто чего-нибудь такого, что может меня убить.

– Ты серьёзно? – недовольно спрашивает Томáс.

– А что? Я бдительна. В моём положении, знаешь ли, бдительность не помешает, – отвечая, вхожу в кабинет и закрываю за собой дверь.

– Что, по-твоему, здесь могло быть? – удивляется он.

Только открываю рот, чтобы перечислить, но он поднимает руку, затыкая меня.

– Ещё один риторический вопрос. Закрыли тему. Присаживайся, – Томáс указывает на стул напротив стола. А сам располагается за своим столом, отчего нас теперь разделяет целый метр. Стараюсь не смотреть на него, потому что моя кровь уже узнала Томáса и теперь хочет его, а я не хочу этого. Точнее, я не готова к этому и ко всему другому. Я просто хочу снова спать. Сон – это прекрасно.

– Я ни за что не каюсь, – быстро произношу. – Так что всё это бесполезно. Если ты рассчитывал, что я буду умолять тебя простить меня или о другой чуши, то прости, разочарую. Мои эмоции и чувства атрофированы, я не могу испытывать раскаяние за что-либо.

– Я это понял. Сав мне объяснил всё ещё более досконально. Но я хотел обсудить создавшуюся ситуацию, твоё покаяние мне не нужно. Кто я такой, чтобы требовать исповедь у королевы вампиров, – ехидство в его голосе немного задевает меня, и я перевожу злой взгляд на его лицо.

– Думаешь, это смешно потерять все свои силы?

– Думаю, что ты, в принципе, их не ценила, так что твоё возмущение мне непонятно. Ты готова к диалогу?

– Нет. Не готова. Вообще, я думала предложить тебе просто забыть всё и вернуться к нашим лёгким играм, флирту и остальной чуши. Это возможно?

– Нет, Флорина, это невозможно.

– Жаль. Что ж, диалога не вышло, поэтому я пойду. – Я с радостью поднимаюсь со стула, как внезапно Томáс исчезает и появляется прямо рядом со мной, усаживая меня обратно.

– Ох, значит, вот так мы выглядим, когда злимся. Ладно. Ты-то почему зол? Это я силы потеряла, – произношу и спокойно смотрю в его кипящие гневом глаза.

– Не издевайся надо мной, Флорина. Ты врала мне. Ты врала мне о своей болезни.

– Ты, правда, хочешь обсудить кто кому и сколько врал, вампир, работающий пастором церкви? Правда, собираешься мериться сиськами? Хорошо, я выиграю, у меня сиськи больше. Доволен?

– Чёрт, Флорина, – Томáс дёргает моё кресло вместе со мной. – Хватит играть. Будь серьёзной.

– Это сложно, потому что у меня все чувства атрофированы. Я не могу быть серьёзной. Я не ощущаю угрозы или опасности.

– Ты ведёшь себя, как дура.

– Не отрицаю, мне самой порой противно, но это то, кто я есть теперь. Я тупой кусок мяса, причём гниющий кусок мяса, – закатываю глаза, показывая ему своё пренебрежение к себе же. Я не могу иначе. Не могу снова врать о том, как мне жаль, что всё так дерьмово. Мне не жаль. Я ничего не чувствую, кроме возбуждения, от приятного аромата крови Томáса. А это не даёт мне сконцентрироваться на ином.

– Боже, – Томáс отпускает моё кресло и делает один глубокий вдох. – В общем, Сав сказал мне, что есть один способ, чтобы ты вернула свои силы. Он не уверен в верности своей догадки, но предложил попробовать мне… хм…

– Трахнуть меня, – помогаю Томáсу. Он кивает мне. – К слову, раз мы начали говорить о сексе. Когда ты занимался им в последний раз?

– Флорина, будь серьёзнее.

– А это довольно серьёзный вопрос. Мой секс был двести лет назад, и я даже не особо его уже помню. А твой? Насколько я знаю, то нормально функционирующие вампиры довольно похотливы. Стан так обожает секс, он…

– Я не Стан! – Томáс яростно ударяет по столу, и тот дрожит.

– Я это вижу. Так когда?

– Это не имеет никакого отношения к делу, мы…

– Нет-нет, подожди. – Усаживаюсь удобнее и закидываю ногу на ногу. – Это важно. Так ты трахнул Джули, да? Ты всё же трахнул её.

– Я не делал этого, Флорина. Мы можем уже перейти к делу? Я…

– Но кого-то ты трахал? Я не верю, что ты живёшь без секса. Ты вампир, а я знала ох как много мужчин-вампиров. Да у меня были братья и отец. Когда родители трахались, то их не было видно порой по несколько дней. Я уж не говорю о других вампирах. Они…

– Хватит! Слушай меня! – Томáс поворачивает кресло вместе со мной в другую сторону. – Смотри на меня и слушай меня. Сконцентрируйся.

– Я слушаю тебя. Я веду диалог, а вот ты рычишь на меня. Я не понимаю, что ещё ты хочешь? Ты уже знаешь обо мне всё, а я ничего не знаю о тебе. Так что насчёт…

– Ты хорошо провела этот день?

– Ну, нормально. Поела вкусно, Сав привёз еду. Потом посмотрела сериал, написала немного в своём блокноте, валялась в постели. Нормально, – пожимаю плечами.

– А знаешь, что я делал?

– Хм, онанировал?

– Флорина, сконцентрируйся, чёрт возьми!

– Да это сложно, мне нравится твоя злость, она меня возбуждает, и чем ты злее, тем я тупее, ясно? Я не могу это контролировать. Сейчас меня волнует только твоя личная жизнь, а не какие-то там дела. Я не виновата в том, что моя кровь бурлит и требует твоей крови. Как ты с этим справляешься? У тебя нет этой тяги ко мне?

– Наконец-то, ты задала хотя бы один вопрос обо мне, Флорина. Спасибо.

– Обращайся, – усмехаюсь я. – Так что?

– У меня есть эта тяга. Я голоден и сильно. Мне очень хочется вкусить твоей крови, но я осознаю последствия. Об этом я и хотел поговорить.

– То есть ты собираешься ломаться, Томáс? Боже, сколько тебе лет?

– Я не собираюсь ломаться. Просто хочу обсудить всё ещё до того, как неизбежное произойдёт. И я хотел бы сказать тебе что-то очень важное.

– Ладно, давай.

– Во-первых, если это случится между нами…

– То есть секс?

– Да, то есть он самый, но это будет не потому, что это необходимо, а потому что мы оба этого хотим, и всё случится естественно, понятно? Я ещё привыкаю к мысли о том, что внутри тебя сидит чудовище и убийца.

– Как и внутри тебя. Не ври, что ты никогда и никого не убивал.

Томáс злится ещё сильнее, а я улыбаюсь. Не могу остановиться, это так сладко. Аж во рту всё сводит от сладости из-за его ярости.

– Во-вторых, я не собираюсь быть частью клана, Флорина. Никогда. И запрещаю тебе говорить им обо мне. Я для них человек, таким и должен быть.

– Это твоё решение, я точно тебя не выдам.

– Хорошо. В-третьих, серьёзно, Флорина, ты совершила ритуал связи с чёртовым Станом? Ты была в своём уме?

– Нет. Я была в панике. Я не соображала и очень боялась его потерять.

– Мне хочется убить его за это.

– Только рискни, я тебе глотку вырву.

– Ну, спасибо. Кажется, я твой возлюбленный, а не он.

– Он моя семья, Томáс. За семью я убью. Уже убивала и довольно жестоко. Я не прощаю тех, кто убивает членов моей семьи или хочет убить кого-то из них. Ты закончил? Я могу идти? Мне ещё Стана нужно найти, он потерялся.

– Ты издеваешься надо мной? Мы говорим о нас с тобой, о твоём варианте выживания, а ты думаешь об этом мудаке?

– Ох, пастор, не упоминайте…

– К чёрту! Закрой рот, – Томáс рычит и скалится, прыгая ко мне.

– Твои глаза… ну… они немного вампирские. Хотя ладно, ты сейчас занят, чтобы думать о такой ерунде.

– Я уже не в силах себя контролировать. А ты мне не помогаешь, Флорина.

– Чем я могу помочь тебе, Томáс? Что я могу ещё сказать или сделать, чтобы ты расслабился?

Он открывает рот, чтобы ответить, но потом просто берёт второе кресло и двигает его ко мне. Сев в него, он запускает пальцы в волосы и смотрит на меня своими чёрными глазами, наверное, желая придушить.

– Простить меня, – тихо произносит он.

– Простить? За что? За то, что пытался быть хорошим или за то, что ты намного лучше, чем думаешь о себе? Томáс, ты не можешь изменить этого. Всё уже случилось. Ты, конечно, можешь злиться, но тогда абсолютно потеряешь контроль над своей сущностью, и это приведёт к многочисленным смертям. Просто поверь мне, со мной это уже было. Поэтому всё, что ты можешь, это принять и как-то подстроиться под обстоятельства. Тебя не заставляют спать со мной. Это, вообще, унизительно. Я понимаю, что я не мисс Вселенная и не так хороша, чтобы ты воспылал ко мне страстью и…

– Да я с ума схожу по тебе, Флорина, – перебивает он меня. – Я думать ни о чём другом не могу, как о тебе. И это случилось моментально со мной, когда я почуял аромат твоей крови в церкви. Мне хотелось схватить тебя и сожрать.

– Это мило, – улыбаюсь я. – Мне приятно.

– Этот ужасно, Флорина. Я же чудовище. И я… сделал кое-что плохое.

– Так, ты убил Стана, поэтому я не могу найти его?

– Опять он? – ревёт Томáс, злобно глядя на меня. – Опять он? Только он?

– Боже, не злись так, я просто предположила. Так что ты сделал? Я уверена, что понятие ужасное у нас с тобой разительно отличаются друг от друга.

– Я… это сложно, – Томáс мотает головой и поднимается из кресла. – Это крайне сложно объяснить.

Он начинает метаться по кабинету, постоянно бросая на меня странные взгляды.

– Томáс, что ты сделал? Пока ты не скажешь…

– Это был я! Я, Флорина! Это всё я! – выкрикивает он.

– Не понимаю, – бормочу я.

– Это я, – он ударяет себя в грудь, – видения Стана – это мои видения.

– Что? Твои?

– Да, мои. Это, действительно, мои видения. Сав описал мне всё, каждое, о котором я знал. И это все мои видения. Твоя татуировка, я знал, что она у тебя есть. Я её чувствовал уже. Я думал, что обратил тебя, раз ты кусаешь меня в видениях. Я не мог увидеть твоего лица, но знал, что это ты. Твой аромат ни с чьим не спутать. А потом я укусил тебя и убедился на миллион процентов. Я уже ощущал вкус твоей крови и знаю его. Эти видения начались давно. В то же время, что и у Стана. Затем они прекратились, и я спокойно себе жил. Они вновь вернулись именно тогда, когда тебя вырвало, и я занёс тебя обратно в церковь. После видений я сразу же обращаюсь, и меня трясёт от похоти. Её сложно удержать в себе. Эти припадки случались так часто, когда ты была рядом, что мне казалось, что я сойду с ума. Я пытался держаться подальше, потому что не хотел тебя обращать. Не хотел тебе такой жизни.

– Хм, но почему Стан видит их? Он, и правда, стал проводником из-за моей крови?

– Нет, не думаю. Есть кое-что, о чём я не рассказывал тебе.

– Ты о многом не рассказывал мне.

– Ты можешь меня не перебивать?

– Ну, прости, Томáс, я думала, мы ведём диалог. Но видимо, ты хочешь монолог. Путь открыт, – ехидно произношу я.

– В Стане есть моя кровь.

– Что? Не может быть.

– Может. Русó. Я уже слышал это имя. Когда Сав рассказал про случай со Станом, то я вспомнил, что мне он знаком. Тогда в этом лесу, недалеко отсюда, твоё имя и привлекло моё внимание, как и аромат крови. Я был здесь. Я жил здесь, когда и вы гнездились на этих землях. Я услышал женский смех и пошёл на него, затем крик и имя «Русó». А потом я учуял кровь. Побежал туда и нашёл парня, изуродованного ветвями. Его кожа и одежда были разорваны, было много крови, а из его живота торчала толстая ветка. Он умирал. Он практически уже умер. Я не думал, а просто разорвал свою вену и дал ему крови. Много крови. Она начала булькать у него во рту, когда я понял, что вот-вот сюда кто-то придёт. Я убежал, испугался, что меня убьют за то, что я сделал. А потом, через какое-то время, у меня началась лихорадка. Сильная лихорадка, я жил видениями, которые убивали меня.

Шокировано приоткрываю рот.

– Выходит, что я связала себя с тобой, а не со Станом. Если в его рту была уже твоя кровь, то я добавила своей, и внутри Стана наша кровь связалась друг с другом, именно поэтому он видит то, что видишь ты. А я… я… когда он открыл глаза, то я не его почувствовала, а тебя, и он воспринимал всё так, как ты, а не он сам. Я ответила на его поцелуй и тем самым попробовала твоей крови. Какого хрена, Томáс?

– У меня тот же вопрос, Флорина.

Откидываюсь на спинку кресла и тупо смотрю перед собой, абсолютно выбитая из своей апатии такими подробностями.

– Мы встретились в прошлом, но косвенно через Стана. Он может только в видениях ощущать мои эмоции, а ты не можешь ничего чувствовать, потому что ты потеряла свои силы и стала больше человеком, чем вампиром.

– Значит, ты жил здесь?

– Да, наша деревня располагалась севернее. Мы прятались. Я ходил на охоту и забрал лошадь, которую вы убили. Нас было немного, всего около дюжины вампиров, не больше.

– Но почему никто не знал о вас? Вас было много? Мы же даже не чувствовали вас.

– Мы научились маскировать свой запах, да и жили очень далеко от вас. Если честно, то я даже не знал, что Стан был вампиром. Я… многого не знал об этом мире и о том, что вы существуете. Я узнал о вас позже, когда ушёл из деревни, сбежал и спрятался. Долгое время жил обособленно, дикарём, пару столетий точно, а потом выбирал самые негусто населённые города, чтобы меня не обнаружили, потому что я думал, что меня убьют.

– А твой отец и все остальные? Где они?

– Их убили, насколько я знаю. Моего отца… его жестоко убили, о чём я не жалею. Он был ужасен. Он воровал людей и делал из них рабов, унижал их и, конечно, питался ими. Насколько я понял, то отца убил кто-то из деревни, потому что вынести этого не смог. А затем они уехали. Уехали далеко, и я потерял с ними связь, так как был против, поэтому меня часто держали в темнице под землёй. Там меня и оставили, потом я ушёл.

– Боже мой, – прикрываю рот ладонью, теперь понимая, почему Томáс опасается нас. У него абсолютно иное представление о вампирах.

– Нужно сообщить обо всём Стану. Я найду его, – решительно произношу и поднимаюсь из кресла.

Но Томáс сразу же перекрывает мне путь.

– Нет. Ты не расскажешь ему.

– Но из-за нас он страдает, Томáс. Ему плохо. Мы оба сделали его проводником, и он мучится. Необходимо найти способ и как-то очистить его кровь от нашей связи и…

– Нет, Флорина, нет. Стан не должен знать обо мне, о связи и о том, что, вероятно, именно наше связанное ДНК ему помогло, оно спасло его. Нет, я запрещаю.

– Ты не можешь мне запретить. Я королева и делаю то, что защитит мой клан. А Стан это больше, чем клан, он…

Жуткое и низкое рычание вырывается изо рта Томáса. Он моментально обращается и обхватывает моё тело. Я вскрикиваю, когда мой желудок сжимается от резкого и болезненного давления внутри из-за скорости, с которой Томáс вылетел из окна.

Ну, теперь я знаю, что чувствуют люди, когда их похищает вампир. Это не просто страшно, это ещё и больно.

Глава 20

Нас с рождения учат тому, чтобы мы могли контролировать свою скорость передвижения. Мы двигаемся очень быстро, а дети так вообще любят это занятие, особенно когда не хотят учиться или что-то делать в таком духе. Они сбегают и прячутся. Мне всегда легко давалось и быстрое передвижение и нормальное. Моё тело хорошо реагировало на обращение и скорость, мне даже нравилось это чувства давления на кожу и органы.

Я падаю на что-то мягкое и подпрыгиваю несколько раз. Моя голова гудит, а тошнота до сих пор стоит в горле. Мне необходимо какое-то время, чтобы прийти в себя, да и то, мне удаётся с трудом понять, что я лежу на кровати Томáса в окружении зеркал, в которых отражается множество зажжённых свечей.

– Нет, – рычит он, указывая на меня пальцем.

– Да. Ты явно рехнулся. Ты в своём уме? Мне плохо, – кривлюсь я и привстаю на локтях. – Я тебе голову, к чёрту, отрублю.

– Нет, Флорина. Ты будешь моей пленницей, – заявляет он.

– Очень по-христиански, пастор. Ты прямо само воплощение Создателя, – фыркаю я, тяжело дыша.

– А ты не выводи меня из себя. Я едва держусь, Флорина. Ты хотя бы немного понимаешь моё состояние? Я жил и никого не трогал, пока не появилась ты и не взорвала мой мозг. Я уже ни на что не могу спокойно реагировать. Сегодня я чуть не придушил двух прихожанок, которые пытались коснуться меня. Моя кожа горит, всё тело трясёт и зудит. Думаешь, мне это нравится? Я в восторге от себя? Нет. Поэтому не провоцируй меня. Стан сейчас для меня самый ужасный враг, моя кровь и моё существо реагирует на него безумно остро.

– Прости, – мягко произношу я. – Но ты должен понимать, что Стан не угроза, он жертва наших с тобой неверных действий. Ему тоже больно. Он…

– Опять он, чёрт возьми! Опять он! Ты специально это делаешь со мной? Зачем? – Лицо Томáса искажено невыносимой мукой.

Сажусь на кровати и пожимаю плечами.

– Я не специально вывожу тебя из себя, Томáс. Клянусь, что я не хочу, чтобы тебе было так больно, но всё можно прекратить.

– Как? Скажи мне как, и я это сделаю.

Приподнимаю бровь, удивляясь, что он до сих пор не понял. Ладно.

Встаю с кровати и снимаю толстовку, отбрасывая её в сторону.

– Ты что делаешь?

– Раздеваюсь, не видишь? – фыркаю я, стягивая с себя штаны и снимая ботинки одновременно. Ложусь на кровать и стаскиваю с себя топик, а затем трусики. Потом встаю, полностью обнажённая и готовая к ритуалу.

– Флорина, оденься! Ты…

– Нет, я понимаю, что тебе чуждо делать это так, но другого выхода нет. Пока ты физически не заклеймишь меня, и мы не проведём нормальный ритуал, ты не сможешь утихомирить свою кровь, Томáс. Она будет мучить тебя и требовать, чтобы ты сделал то, что должен. Поэтому давай просто сделаем это, и всё, – спокойно отвечая, подхожу к нему и начинаю расстёгивать на нём рубашку, бросая в сторону белый воротничок.

– Флорина, но это неправильно. Ты заслуживаешь лучшего, а не просто галочки, – шепчет Томáс.

– Если бы я была сейчас нормальной, а не с атрофированными чувствами, то всё было бы проще. Я бы заигрывала с тобой, и моё тело излучало бы феромоны, которые сводили бы тебя с ума.

– Они сводят.

– Но недостаточно для того, чтобы ты набросился на меня в порыве страсти, хотел меня, и твоя кровь бурлила сильнее, чем здравый смысл. Недостаточно для того, чтобы обладать мной с того момента, как только ты увидел меня. Да, может быть, это неправильно, но чем дольше ты тянешь, тем больнее тебе. А я не хочу, чтобы тебе было больно. Я не могу представить всю силу твоей боли, Томáс, но вижу в твоих глазах эту боль, сожаление и даже отрицание моего присутствия в твоей жизни. Я вижу, что ты не в восторге от выбора своей крови. Вижу, что тебе было бы лучше с кем-то другим. Но я не могу изменить этот выбор. Могла бы, сделала. И если ты думаешь, что я хочу использовать тебя и таким образом вернуть свои силы, то ошибаешься. Я жила с этими силами очень долго, и они не сделали меня счастливой. Никто не сделал меня счастливой, а сейчас в моих силах облегчить твою боль, поэтому я готова на всё ради этого, – произношу и, расстегнув его брюки, стаскиваю их вниз.

– Подожди, стой, Флорина, – Томáс с силой ставит меня на ноги, обхватив за плечи.

– Я помню, что ты говорил. Но это необходимо. Просто сделай это, Томáс. Поверь мне, я не буду убегать и возражать. Хотя, вероятно, я разочарую тебя, потому что внутри меня нет той самой энергии, которая должна быть и помогать тебе в сексе со мной. Но я сделаю всё, чтобы хотя бы имитировать её. Я знаю, что делаю и не буду винить тебя или кого-то ещё. Я знаю правила.

– Флорина, дело не в правилах, а в нас. Дело в том, что я не хочу, чтобы ты что-то имитировала. Я хочу настоящего между нами. Мы ещё не разобрались во всём и не знаем, как это аукнется нам в будущем. Мы…

– Не умеем предугадывать будущее, Томáс. Всё, что мы можем, это следовать правилам и зову крови, вот и всё.

– Нет, не всё. Зов крови – это не приговор, с ним можно жить, а вот совесть – это что-то значит. Она будет мучить намного сильнее, зова крови. Флорина, всё должно быть не так. Не на бегу. Это убивает романтику и страсть, – отворачиваясь от меня, он натягивает штаны обратно.

А я чувствую себя снова брошенной. Ненужной, покинутой и той, кто появилась не в том месте и не в то время. Оказывается, для меня намного важнее зов крови и спасение своего вида, чем страсть. Хотя я должна признать, что моё тело находится в лёгком и практически невесомом возбуждении. И этого недостаточно, чтобы мы были вместе.

– Флорина, – Томáс накрывает моё обнажённое тело одеялом и укутывает в него. – Я вампир, но не приемлю насилие над кем бы то ни было. А то, что ты хочешь сделать – насилие.

– Но… тебе же больно. Ты же тоже чувствуешь, что это правильно, – мямлю я.

– Да, мне больно. Но я не чувствую, что это правильно. Наоборот, я чувствую омерзение к тому, что мы должны заниматься сексом ради чьих-то прихотей. Это ведь чудовищно, Флорина. Я не люблю тебя настолько, чтобы наплевать на голос своего разума. Я не люблю тебя всем своим сердцем. Или же люблю, но не понимаю этого, ведь я не могу поступить с тобой так подло. Моя кровь требует тебя. Она приказывает мне разорвать тебя, трахнуть, как животному, а потом гордиться этим. Но здесь нечем гордиться. Ты заслуживаешь лучшего отношения к себе.

Он кладёт ладонь мне на щеку, и это вызывает боль в моей челюсти и венах, а чудовище, живущее внутри меня, горько воет. Он отказал мне. Он… не любит меня. И я должна быть сильно разочарована, невероятно огорчена или же психануть, но мои чувства атрофированы. И я бы хотела расплакаться от боли и обиды, которые должна сейчас испытывать, но не могу. Разумом я понимаю, что унизила себя, но меня учили, что защита народа прежде всего. Защита себе подобного прежде всего. Необходимо следовать правилам ради выживания. Но я всегда противилась этому, плевала на правила, нарушая их, и мне это нравилось. Бунтарка. А потом я чуть не убила Стана и уничтожила большую половину своего народа. И я решила, что, может быть, пора следовать правилам. Пора, вот оно время, вот мой суженный, возлюбленный, и он прекрасный вампир. Он добрый, честный и так отличается от тех, кого я знала. А я не могу любить его полноценно. Не могу дать ему то, что успокоит его кровь и сердце. Я… бесполезна.

– Флорина? – Томáс мягко шлёпает меня по щеке, и я моргаю, возвращаясь в мир, в котором больше нет места для меня.

– Да, всё в порядке. Всё окей, – улыбнувшись, выскальзываю из рук Томáса и хватаю свою одежду с пола.

– Флорина, мне очень жаль, что я…

– Я же сказала, что всё окей.

Быстро натягиваю трусики.

– Понимаю, что ты расстроена, и тебе неприятно, что я так поступил. Ты спрашивала меня, когда я в последний раз занимался сексом? Так вот, я не помню. Когда я преодолел рубеж подросткового периода, то моё либидо снизилось. Я не зациклен на сексе и безумных оргиях. Дело во мне, Флорина, не в тебе. Ты потрясающая женщина, пусть и вампир в странном, болезненном состоянии. Ты интересная, и мне нравится флиртовать с тобой. Не отрицаю того, что ты меня сильно возбуждаешь, и когда моя кровь начинает подчинять себе мой разум, то я противлюсь этому. Это нечестно по отношению к нашим сердцам и душам. Это…

Прохожу мимо Томáса, даже не слушая его. В моей груди образовалась пустота. Она очень похожа на ту же пустоту, которую я ощущала, когда нашла всю свою семью мёртвой, уничтоженной, разорванной. Но тогда это было горе. Ужаснейшее горе от потери. Сейчас же это просто отказ мужчины. Отказ прикасаться ко мне, целовать меня и… спасти меня.

– Флорина, я же с тобой разговариваю! – возмущаясь, Томáс появляется передо мной на лестнице, и я спокойно обхожу его.

– Я закончила разговор. Хочу домой. Спать. Или написать свой мемуар. Думаю, он будет популярен. Пусть хотя бы кто-то поучиться на моих ошибках, – отвечаю и выхожу из дома Томáса. Иду по сугробам, высоко поднимая ноги. Но я так устала. Я хочу просто лечь в этот снег и заснуть.

– Флорина, так нельзя, – Томáс дёргает меня за руку, заставляя повернуться к нему.

Поднимаю взгляд на его обеспокоенное лицо и ничего не чувствую. Вот что меня беспокоит, мой друг. Вот это. Я хочу чувствовать боль, отчаяние. Хочу влюбиться по уши в Томáса, а я… кусок грязной и вонючей плоти.

– Если ты боишься того, что я расскажу о тебе Стану, то нет. Я этого не сделаю, я же обещала тебе. Я не предаю тех, кто мне дорог или должен быть дорог. Мне просто нужно, чтобы ты поклялся, что Стан не пострадает. Поклянись, – требую я, вырывая свою руку.

– Мне плевать на Стана. Меня больше волнует то, что ты стала внезапно безразличной, Флорина. Я причинил тебе боль. Сильную боль. Я отказался от сношения с тобой, подобно бесчувственному монстру. Ты должна кричать на меня!

– Ну, сейчас это делаешь ты, так что план выполнен. Поклянись, Томáс. Поклянись, что не тронешь Стана. Я его убила, ясно? Я его убила, и он был прав. Я его убила, а думала, что он врёт мне. Ты… мы воскресили его своей связью, кровью, которую влили в него. Он единственный, кто у меня остался, ещё дядя. Но дядя сможет жить дальше без меня, а Стан нет. Мы с рождения вместе. Всё и всегда делали вместе. Вместе страдали, переживали горе. Вместе радовались, смеялись и играли. Клянись. Томáс, клянись мне, – злобно хватаю Томáса за рубашку и дёргаю на себя, сминая в кулаке ткань.