Текст книги "Дом Монтеану. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Lina Mur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Хорошо. Но поклянись моей душой, что ты никогда не расскажешь обо мне кому-то. Поклянись мной. Если нарушишь клятву, то убьёшь меня, – произносит Томáс, подхватывая мою руку и касаясь ей своей груди в области сердца. Я задерживаю дыхание, слушая его быстро бьющееся сердце. Оно такое мощное. А сколько же там боли? Каждый, кто живёт больше ста лет знаком с болью и разочарованием, с предательством и жестокостью. Это закономерность, факт.

– Я клянусь твоей душой, что никто не узнает то, о чём ты мне расскажешь. Никогда, – выдыхаю я.

Томáс улыбается мне и кивает. Ему, оказывается, было это очень важно. И он поставил на кон самое ценное, что у меня есть – себя.

Глава 28

Вампиры любят болтать о себе, нам просто хочется покрасоваться в первые сто лет, насколько мы крутые. Мы рассказываем всё, в том числе и о том, кто мы есть. Но чем старше мы становимся, тем меньше нам хочется разговаривать, тем больше информации сохраняем втайне и тем сильнее опасаемся открывать свои души, которые предпочитаем считать тёмными. Мы любим быть драматичными. У нас ведь все эмоции и чувства обострены, поэтому если мы страдаем, то делаем это похлеще, чем ты, мой друг, видел в фильмах. Поэтому, когда приходит время, чтобы рассказать о себе, то мы все испытываем трудности. Нам нужны подсказки.

– Ты жил в деревне? Но ты явно не с рождения жил на Аляске.

– Мы перебрались туда в пятнадцатом веке, в самом начале. А до этого жили на территории современной Венгрии, в лесах, в очень дремучих лесах.

– Так близко к нам? Почему же мы о вас не знали? – хмурюсь я.

– Твой отец знал.

– Что? – Я шокировано привстаю, но Томáс одним лишь взглядом заставляет меня погрузиться обратно в воду.

– Да, я видел его. Я вспомнил об этом, когда увидел его портрет. Раньше я не знал, как его зовут. К нему обращались обезличено, но я запомнил его лицо. Он приезжал к нам несколько раз, мой отец принимал его, и я был удивлён, что он улыбался ему. Мой отец был жестокой мразью. Он прятал все улики процветающего у нас рабства, как и меня тоже прятал. Но я подсматривал. Я был ещё мал, чтобы понимать, кто это. Когда я немного повзрослел, то отец поведал мне, что нас окружают плохие вампиры. Те, кто хочет нашего подчинения и смерти. Они не принимают нас, и мы платим им золотом за свою возможность жить. Они собирали с нас дань и не трогали нас, поэтому мы нападали на деревни и воровали людей. Мы продавали их другим вампирам. Сначала обучали быть рабами и продавали. Зачастую это были дети. Он говорил, что если я уйду дальше деревни, то меня убьют за нарушение нашей договорённости.

– Это же ложь. Да, мой отец собирал дань, но иначе было нельзя. Мы жили среди людей и войн, да и дань была мизерной, – шепчу я.

– Я ничего не знал о вас. Это тщательно скрывалось от меня. Но меня научили воспринимать вас врагами. Теми, кто убил мою мать. Мама не успела выйти из деревни, из-за сильного стресса она кричала на отца и сказала, что не хочет воспитывать убийцу. Потом убежала, и… через несколько часов отец сообщил мне, что её убили вампиры. Я ненавидел их. Они забрали у меня мать. И я хотел отомстить. Я подумал, что будет здорово познакомиться с главным вампиром. Он приехал снова и улыбался мне, там же был и твой дядя. Я узнал его на картине. Они были вместе там, как и ещё несколько мужчин с картин. Отец отослал меня и приказал не высовываться, но я всё же подслушивал. Я слышал, как твой отец предложил моему войти в их клан и жить среди своих, в их замке. Он был другим. Не таким, каким я его себе представлял. Я мог ощутить его искренность и ни капли жестокости. Я даже мог увидеть, что он хотел помочь нам. Но мой отец отказался, сказав, что мы никогда не сможем быть одной семьёй. Он выгнал его, но я догнал твоего отца.

– И… что? Почему он не помог тебе? Не забрал тебя?

– Он предложил мне уехать с ним. Он был готов забрать меня, но вмешался отец и не дал мне уйти. Он наказал меня за предательство. Лишь один я из всей деревни постоянно получал наказания за любую провинность, даже если это было и чепухой, вроде пролитого на землю молока или чего-то в этом духе.

– Но ты же мог сбежать?

– Не мог. Каждое наказание состояло из нескольких этапов. В меня втыкали ножи, чтобы обескровить и сделать слабым. Я засыпал, чтобы выжить, и тогда меня помещали в темницу. Не кормили и требовали признать свою вину. Мне ничего не оставалось, как сделать это. Но в тот раз я очнулся в новом месте. Отец перевёз меня и всех жителей деревни на Аляску. Там не было никого в то время. Были только мы. Нам приходилось питаться племенами, живущими там. Мы полностью вырезали деревни и делали снова людей рабами. И тогда там появились вы. Ты и Стан. Я помог Стану и испугался, что меня снова накажут. Я был диким и практически не мог изъясняться, плохо говорил, потому что меня специально не обучали ни языкам, ни грамоте, ничему, кроме как убивать и охотиться. Зачастую меня держали в кандалах и на привязи, как животное.

– Боже мой, – от ужаса я прикрываю ладонью рот. – Это же ужасно.

– Да, и когда я увидел Стана, затем услышал твой голос, то понял, что здесь есть вампиры. Здесь есть рядом лагерь и помощь. Я решил сбежать и готовился к побегу много столетий. И мне практически это удалось бы сделать, если бы не видения, которые начались внезапно. Они сковывали моё тело, вынуждая испытывать физическую боль. Вот таким скрюченным и в лихорадке меня поймал отец. Для него это было жутким предательством. Меня снова наказали, бросили в высушенный колодец и замуровали там. Он обещал, что я сдохну за своё предательство. И я умирал. Не считая горячки, которая забирала много сил, у меня не было ни еды, ни воды. Я не мог разбить стены. Меня похоронили под землёй.

– Тебя кто-то спас? Кто-то помог тебе? – шёпотом спрашиваю я.

– Да, меня спасли, – кивает Томáс.

– И кто это был?

– Ты.

Я приподнимаю брови.

– Это невозможно. Меня не было там.

– Ты была. Да-да, это была ты, Флорина. Сейчас я это понимаю, когда встретил тебя и познакомился с тобой. Но тогда мне казалось, что это ангел. Я слышал шёпот в своей голове. Ангел говорил мне, что я сильный и знаю, как выбраться оттуда. Я смогу. Ангел постоянно шептал мне вдохновляющие слова. Он подсказал мне, что я должен кусать самого себя, в моём теле есть кровь, она сильная и поможет мне. Я доверился этому шёпоту, и это, действительно, придало мне сил. Сначала я пытался разрушить верхнюю кладку кирпичей и выбить доски, но это было безрезультатно. Затем я начал разбирать колодец изнутри, и мне удалось добраться до земли. Я копал очень долго, пока не выбрался наружу. Не знаю, сколько прошло лет или месяцев, пока я сидел там, но, когда выбрался, деревня была пустой. Всё, что я нашёл это сгнившие куски плоти, разрушенную деревню и запах смерти. Я начал искать хоть какое-то питание и убил. Впервые за всю свою жизнь я убил по собственному выбору. Это был молодой парень, вампир. Я выпил его кровь полностью. Иссушил его и испугался, что теперь меня точно убьют. Мне пришлось вернуться в деревню и опознать всех, кто умер. В одном из трупов опознал отца, я просто знал, что это он. Я сжёг всё и сбежал оттуда, чтобы жить в постоянной ночи и в бегах от вас. Я был уверен, что это вы убили всех жителей в моей деревне и будете искать меня.

– Но о тебе никто не знал, Томáс. Я же видела записи отца. Я читала их, там не было упоминания, вообще, ни о тебе, ни о твоём отце.

– Знаю, я их тоже прочитал. У тебя довольно доступная библиотека, и в ней огромная информация про наш вид, – хмыкает он. – Поэтому я понял, что это был не он. К тому же я недосчитался трёх вампиров, живущих до этого с нами. Среди трупов не было их тел. Я думаю, что они убили отца и остальных, кто был не против насилия и жестокости.

Прикрываю от ужаса глаза. Я, действительно, никогда не спрашивала его о той боли, которую он пережил, а она была огромной. Насилие и рабство, его отец был, действительно, ублюдком. Но больше всего меня шокирует, что отец знал о них и никому ничего не сказал. Я уверена, что папа сохранил их тайну и вряд ли брал с них дань, это были даже не наши земли. Папа был честным правителем.

– Поэтому ты так ненавидишь нас? – шёпотом спрашиваю его.

– Я не испытываю к вам ненависти, Флорина. Я пережил своё прошлое и горевать о нём не вижу смысла. Не хочу стать снова чьим-то рабом, а я знаю, что если все будут в курсе о моём существовании, то вновь буду под гнётом правил и протоколов. Я не хочу такой жизни. Мне нравится то, как я живу сейчас. Мне не нужна власть. Мне не нужно это всё, что есть у тебя. Я выбрал свой путь, и он дарит мне надежду на то, что моя душа ещё не сгнила окончательно. Поэтому я прошу тебя никому не говорить обо мне. Я достаточно страдал и знаю, что это такое, когда тебя боятся. Меня боялись, поэтому наказывали, сделали рабом и животным, чтобы я не стал сильнее и не вырвался на свободу. Прошлое повторится, но больше я молчать не буду. Я стану драться, если меня захотят снова завербовать.

– Я никому не скажу о тебе, Томáс, – тихо заверяю его. – Никому. Ты не заслужил такого отношения. И тебе врали. Клянусь тебе, что мы не так жестоки, какими ты нас считаешь. Разве я жестока? Я убиваю направо и налево?

– Нет, ты не жестока. Ты прекрасна, Флорина. Ты добрая и искренняя, отзывчивая и ранимая. Но моё представление о вас было неверным, и я не хотел ничего знать о вас. Я бежал от вас и знаю, что ты не выдашь меня. Я знаю, поэтому и рассказал тебе про себя больше.

Я поднимаю руку из воды и касаюсь лица Томáса.

– Как же ты выжил? Как тебе удалось остаться таким порядочным?

– Я выбрал верный путь, Флорина. Я верю в свою душу, как и в души тех, кто меня окружает.

– То есть ты, действительно, веришь в Создателя?

– Да. Я верю. И я верю, что он приводит к нам тех, кому мы нужны, и кто нужен нам.

Я не знаю, как такое возможно, потому что никогда в жизни не чувствовала такого яркого шара внутри своей груди. Это именно похоже на шар, который всё сильнее раздувается, но кожа и рёбра мешают ему вырваться. И это происходит с болезненным удовольствием, когда я смотрю на Томáса, поливающего мою грудь тёплой водой из ладошки. Эти чувства, которые я сейчас испытываю, мне незнакомы, поэтому точно знаю, что это не воспоминания. Сейчас я не имитирую своё состояние. Значит, я, правда, чувствую. Я чувствую Томáса, и только когда нахожусь рядом с ним. И в этот момент в моей голове словно всё очищается, туман медленно рассеивается, открывая для меня правду, которую я не хотела видеть и слышать. Я не хотела её признавать. Томáс был во всём прав, сказав мне, что я умираю из-за чувства вины, оттого что всегда хотела начать всё заново, изменить правила дома Монтеану, стать кем-то большим, чем тринадцатым никчёмным ребёнком. Я хотела любить и доказать, что достойна любви. Я не смогла это сделать в прошлом, потому что даже любовь моей семьи ничего бы не изменила. Мне всё равно было бы мало. Мне нужен был один, только один вампир, который мог бы показать мне весь мир в своих глазах и вылечить мою душу.

– Ты готова очиститься, Флорина? Думаю, что время пришло, вода остывает, – произносит Томáс и тянется за губкой, лежащей на краю ванной.

– Да… да, – мой голос садится, и я прочищаю горло.

– Тогда я начну с рук, – Томáс дарит мне мягкую улыбку и берёт мою руку в свою. Он смачивает губку и проводит ей по моей ладони, а затем, наклоняясь, целует её.

Хмурюсь, не понимая смысла его поступка, но ничего не произношу.

Томáс проводит губкой по каждому из моих пальцев и каждый целует. Я дёргаю рукой и убираю её быстро под воду.

– Что-то не так? – хмурится он.

– Хм, ты целуешь мою руку, – отвечая, во все глаза смотрю на него.

– Тебе не нравится?

– Это входит в ритуал? – прищуриваюсь я.

– Нет. Это моё желание поцеловать тебя, Флорина. Поцеловать и очистить каждую часть твоего тела.

Я приоткрываю рот, а Томáс касается губкой моей шеи и придвигается ближе.

– Зачем? – шепчу я.

– Флорина, это очень глупый вопрос. Я хочу это сделать и делаю. Неужели, никто из мужчин, с которыми ты была, не ухаживал за тобой, не целовал твои руки, шею, ноги, бёдра? – Он продолжает водить губкой по моей коже, и мои бёдра непроизвольно сжимаются. Я чувствую прилив возбуждения внизу живота. Что?

– Твою грудь? Твой живот? Каждый пальчик на ногах? Волосы? – продолжает он, наклоняясь ниже ко мне. Его губы касаются мочки моего уха, и он прикусывает её, отчего я вздрагиваю.

– Какие грубые и невоспитанные ублюдки тебя касались, раз ты с такой опаской принимаешь ласку, Флорина. Или же ты просто не позволяла им любить тебя, потому что боялась, что любовь, нежность, ласка и забота тебя разрушат? Они уничтожат твои стены, которые помогают тебе имитировать жизнь? Или ты просто ждала меня, чтобы со мной познать удовольствие? – Лицо Томáса оказывается напротив моего. И клянусь, что у меня сбивается дыхание. Я слышу свой повышающийся пульс, а он так не стучал в ушах и висках довольно давно. Моё тело моментально реагирует жаром и сладким требованием на его зазывной шёпот.

Не могу позволить себе снова всё разрушить. Если я создам союз с Томáсом, то его обнаружат, а я поклялась этого не делать. Я должна защитить его, он и так пережил слишком много боли, а мой клан не даст ему нормально жить. Он уничтожит всё красивое, что сейчас есть в нём.

Мою голову разрывают мысли, а тело требует, как и кровь. Эта война внутри меня продолжается не так долго, как хотелось бы. И я знаю своё решение. Я знаю.

Прости.

– Ты мог бы больше так не делать? – Я отодвигаю своё лицо чуть дальше от лица Томáса, и в его тёмных глазах мелькает боль.

– Если тебе неприятно, то…

– Мне неприятно, – сухо перебиваю его. – Мне это не нравится.

– Конечно, Ваше Высочество, – ехидно отвечает он.

Я обидела его. Томáс старался и выбрал для себя путь, и ему, правда, нужно было время для того, чтобы принять факты обо мне, выбрать нужную сторону и смириться с происходящим. Мне же не нужно время. Мне нужно что-то предпринять, пока я не умерла, и как-то решить вопросы с будущим Томáса подальше от клана. Жаль, что пока мы не можем жить на другой планете. Мы, как и люди, к этому не приспособлены.

Томáс начинает действовать быстрее и даже грубее. Он уже не уделяет так деликатно внимание моим пальцам. Его движения рваные и дёрганные.

– Почему? – злобно выпаливает он, резко поднимая меня за плечи.

Я охаю, когда оказываюсь стоящей на ногах.

– Почему ты так холодна со мной, ведь я знаю, что это лишь защитная маска? Почему ты отталкиваешь меня, когда я здесь, рядом с тобой? Ты думаешь, что справишься одна? Нет, и ты это знаешь. Я тебе нужен, Флорина, а ты нужна мне. Ты убиваешь нас обоих. Почему? – с огромной болью и горечью в голосе добавляет он.

– Ты знаешь почему, Томáс. Это всё пустое. Это больше ничего не значит. Нам нельзя…

– Мне можно всё, как и тебе. Пустое твоё отрицание влечения, которое ты ко мне испытываешь. Пустые твои суждения о том, что ты ни черта не чувствуешь. Знаешь, когда ты ничего не чувствовала? Там, в моём доме, когда предложила себя, словно куклу, которую я должен был трахнуть. А сейчас ты чувствуешь и не отрицай этого. Я могу легко уловить твой запах возбуждения, Флорина. Я вампир, и мои силы при мне. Тебе не скрыть от меня своих фантазий, я их вижу, как свои. Поэтому я хочу знать – почему ты так поступаешь с собой? Почему ты не можешь притронуться ко мне, как к мужчине? Почему ты не разрешаешь себе прислушаться к своей крови и сердцу?

– Томáс, дело не в том, что я отрицаю свои желания. Я хочу тебя. Ты не знаешь, насколько я увлечена тобой. Мне хорошо с тобой.

– Тогда почему? – повышает он голос и моментально обращается. Его глаза полностью чёрные, а ногти впиваются в мои обнажённые плечи.

– Если мы создадим союз, который, по идее, логичен, то ты не сможешь жить дальше так, как жил. Ты просто физически не сможешь находиться далеко от меня, а я от тебя. Твоей тихой жизни придёт конец, Томáс. Тебе придётся предстать перед Советом и обнаружить себя. Я могу соврать, что обратила тебя и сделала вампиром, потому что ты мой возлюбленный. Для таких пар иные законы, но что будет с тобой, Томáс? Ты не хочешь быть рабом правил, а мой возлюбленный станет им, у него не будет выбора. Ты не хочешь править рядом со мной, а тебе придётся стать королём вампиров. Поэтому я тоже сделала свой выбор. Я выбрала тебя и ту жизнь, которую ты хочешь, а не ту, что тебя обязуют принять насильно из-за меня. Я не могу так с тобой поступить. Пусть лучше всё останется вот так. Лучше пусть мы не доведём дело до конца, потому что потом не будет пути назад для тебя. Для тебя, Томáс, – отвечаю и провожу ладонью по его лицу, всматриваясь в его глаза.

Он тяжело вздыхает и слабее сжимает мои плечи. Его руки скользят по моей мокрой коже, вызывая приятный отклик в теле, но я приказываю ему заткнуться и даже не думать показываться.

Томáс обхватывает мою голову и прижимается своим лбом к моему.

– Я не знаю, что мне делать, Флорина. Не знаю. Я столько веков избегал твоего клана, прятался от вас, только бы жить, как нормальный человек. Я хотел выздороветь, излечить свою душу, находиться в покое. Что мне делать?

– Жить, как ты хотел. У тебя есть шанс, Томáс.

Дёрнув головой, подхватывая его лицо руками, заставляю его посмотреть на себя.

– Послушай, ты не должен винить себя за то, что так случилось. Да, всё хреново на самом деле, Томáс, и я не могу решить за тебя, но могу обещать тебе, что ты будешь в безопасности. Я никому ничего не скажу, даже если меня будут пытать. Я буду хранить твой секрет, как свой. И будь я на твоём месте, выбрала бы себя, а не долг, которому меня научили. Эти правила – такая ерунда на самом деле, они требуют подчинения и отрицания своих чувств. А ты смог сохранить свою душу и человечность, это то, что делает тебя уникальным среди нас. Поэтому я отказываюсь от тебя, Томáс. Я отказываюсь от тебя и отпускаю, чтобы ты жил за нас двоих.

– Эта жертвенность никому не нужна, Флорина. Ты думаешь, я смогу жить дальше, зная, что не предпринял ничего, чтобы помочь тебе?

– Ты уже помог мне. И давай завершим этот ритуал, чтобы твоя душа успокоилась. Ты сделал всё, что смог. Всё в порядке, – улыбаюсь ему и отпускаю его.

Я никогда и никого не просила меня любить. Это насильно и жестоко. А Томáс очень искренний и добрый, что очень удивительно для меня. Я таких вампиров никогда не встречала. Все полны отчаяния, боли и ненависти. Это сидит в нас, а Томáс другой. И я не позволю ему запятнать свою душу моим дерьмовым миром. Мне уже остались считаные дни, а он может жить дальше и будет это делать без меня.

Глава 29

Мы не особо отличаемся от тебя, мой друг, и тоже порой делаем всё, чтобы спасти тех, кто нам дорог, даже ценой обмана. На самом деле мы легко лжём. Мы мастера в этом, потому что живём слишком долго и нужно подстраиваться под ваш мир. Мы научились легко врать, глядя в глаза даже любимым, но, конечно, это причиняет нам боль. Мы живём с этой болью, особенно когда наша ложь становится смертельной. Я всегда думала, что нарушала правила, но, как оказалось, жила по ним. Я была роботом, который исполнял всё, как было предписано в протоколе поведения принцессы дома Монтеану. Я была послушной, но в то же время пыталась выбраться из этого порочного круга. И мне удалось, ведь сейчас я нарушаю много правил, за которые меня могут казнить или приговорить к жестокому наказанию. Без правил всё развалится, но иначе я не смогу спасти Томáса.

Выхожу из ванны и оборачиваю вокруг своего тела полотенце. Мы молчим уже долгое время. Мне больше нечего сказать Томáсу, а он не может обратиться обратно в человека, потому что сильно напряжён, как и его кровь требует слияния. Такое бывает. Когда Томáс уйдёт, его кровь успокоится, и он снова станет собой.

– Я умру, верно? – нарушает тишину Томáс, направляясь за мной в спальню. Вокруг меня уже витает аромат воска и сладковатого запаха огня.

– Почему? – спрашивая, бросаю на него удивлённый взгляд.

– По правилам, если я не соединюсь с тобой и не признаю эту связь, а ты умрёшь, то я стану следующим, – мрачно отвечает он.

– Я не уверена в этом.

Теперь Томáс смотрит на меня, как на пришельца.

– Да, я знаю правила и в курсе подтверждённых фактов смерти таких партнёров. Но они все умирали после подтверждения их связи с супругами. То есть они создавали союз, и когда один из партнёров умирал, то и второй тоже. Мы же не создали союз. Мы отрицаем его. Поэтому мы пошли против правил. Я считаю, что мы должны придерживаться этого и дальше, тогда ты освободишься от меня и от зова крови.

– Но это лишь догадки.

– Верно. По крайней мере, мы можем потянуть время и проверить их. Я пока жива.

– Пока, – фыркает он и достаёт из коробки тюбик с маслом. Томáс крутит его в руках, что-то обдумывая.

– Ты боишься смерти? – интересуюсь я.

– Нет, я не боюсь её, – моментально отвечает он.

– Тогда почему ты противишься моему предположению?

– Потому что я не отрицаю нашу связь, Флорина. Ты её отрицаешь. Ты можешь поехать со мной и затеряться. Мы можем инсценировать твою смерть из-за нападения или той же болезни, и я спрячу тебя, – предлагает он.

– Меня же могут призвать. Стан не поверит в мою смерть без наличия моего тела. Он знает его, благодаря твоим видениям.

– Мы найдём похожее тело.

– Томáс, я дала клятву на крови служить народу, и у Совета есть моя кровь. Они могут вызвать меня, как уже делали это. Именно поэтому я не смогла отклонить их приказ приехать в Америку.

– Призыв? Что за призыв?

– Вампиры, вошедшие в клан, оставляют кровь, мы её собираем и храним. Помимо этого, король или королева выпивают немного крови у вампира, тем самым соединяя его с собой на ментальном уровне. И когда в каком-то вампире нуждаются, то его мысленно призывают. Это больно. Совет тоже испил моей крови, таков обычай. Когда я им понадобилась, то они все призвали меня, воздействуя на нашу связь и мой разум. Они проверят, и даже если я буду всеми силами игнорировать этот призыв, меня всё равно найдут, где бы я ни была. А Стан может найти меня по запаху через мысленный мост ко мне, потому что мы с ним провели ритуал соединения в прошлом.

– Но между вами не было секса, ведь так? Только поцелуй, – прищуривается Томáс.

– Да, поцелуй был, но там была наша общая кровь и… хм, в общем, кровь, – отвечаю и отворачиваюсь, делая вид, что на стене появилось нечто необычное.

– Говори, Флорина. О чём ещё я не знаю? Что ещё ты выкинула со Станом, раз уверена в том, что вы провели ритуал? Мы тоже пили кровь друг друга, но мы не соединены, – Томáс появляется рядом со мной и силой разворачивает меня к себе лицом. Он так легко пользуется моей слабостью, аж бесит.

– Тебе это не понравится, – хмурюсь я.

– Говори. Я должен знать всё. Я, в конце концов, твой возлюбленный, – рычит он.

– Во время поцелуя не только наша кровь смешалась, мы ещё и укусили друг друга.

– Что? – шипит он, снова до боли сжимая мои плечи.

Я кривлюсь, но он явно хочет причинить мне боль.

– Так получилось. Я не знаю и не особо помню тот момент, потому что была в необъяснимом дурмане. Моя кровь отреагировала голодом, сильным голодом, и требовала вкусить крови Стана. Предполагаю, и его кровь пожелала того же. И когда мы целовались, то обратились одновременно и укусили друг друга в губы. Мы провели ритуал, укусив друг друга одновременно, и там была твоя кровь. Поэтому я… не знаю, почему мы смогли соединить жизни друг друга без телесного соития.

– Чёрт возьми, Флорина! – Томáс злобно отталкивает меня, и его даже трясёт от ярости.

– Прости, что я ещё могу сказать? Прости, я не знала, что так случится. Я не контролировала себя, клянусь тебе. Я даже Стана не видела, просто чувствовала кого-то родного и близкого. Я…

– Это был я! Это был я, твою мать! Я! Не он, а я! Моя кровь так повлияла на тебя, ты была вампиром и ощутила её аромат, а потом попробовала! Это был я! – Томáс с силой бьёт себя в грудь, словно причинив теперь боль себе, может что-то изменить.

– Да, это был ты, но я не знала. Ты убежал и спрятался. Я столько лет и понятия не имела о том, что ты существуешь! Я думала, что сошла с ума от желания к Стану, хотя физически моё тело совсем не откликалось на него! Что я могу сделать, Томáс? Эта путаница случилась из-за моего желания выиграть в гонке. Я виновата, тебе от этого легче?

– Ещё хуже!

– Тогда что ты от меня хочешь?

– Не знаю… не знаю, – Томáс запускает пальцы в свои волосы, отливающие сейчас бликами золотого свечения от пламени свечей. – Не знаю. Если… если мы попробуем испить друг друга одновременно?

– Я не обращаюсь больше, Томáс. И я сказала тебе, что нет, мы не будем проводить этот ритуал признания друг друга супругами. Нет, – отрезаю я.

– Это мне решать, а не тебе.

– Ты уже решил, и я пообещала тебе. Я не нарушу своё обещание. Я знаю, что тебе плохо, Томáс. Знаю, что ты пытаешься помочь мне, но пора признать поражение. Признай его.

– Вот в чём твоя проблема, Флорина. Тебе проще признать поражение, чем бороться! Тебе проще сдаться, чем воевать за нас! Я тебе настолько противен, что ты решила внезапно отвергнуть меня? Я воняю? Или ты так возненавидела меня за то, что я сломал все эти грёбаные скелеты, которым ты поклонялась и сходила с ума?

– Томáс…

– Что? – Он в ярости смотрит на меня, а я не знаю, что ему ответить. Мне жаль? Так глупо. Так примитивно и глупо.

– Я уже объяснила тебе свои причины, по которым решила отказаться от нас с тобой. Это всё зов крови, он пройдёт, когда я умру.

– Если, – автоматически поправляет он меня. Мне очень жаль. И это глупо.

– Не решай за меня, Флорина. Ты постоянно это делаешь. Ты считаешь, что мне будет лучше. Но ты не знаешь, как будет лучше для меня. Я решу это сам.

– Окей, тогда определись со своими мыслями, Томáс. Потому что ты отвергаешь и меня, и мой дерьмовый мир.

– Я не отвергаю тебя. Я отвергаю именно твой дерьмовый мир.

– Но это комбо. Ты берёшь всё или ничего. Я не могу предложить тебе другого, Томáс. Не могу. Могла бы, сбежала вместе с тобой, но я не могу. Если я уйду вместе с тобой, чего очень хочу, то тебя найдут через меня. Я не хочу этого. Я не стану рисковать тобой и твоей свободой, чёрт возьми! У тебя есть свобода от моего дерьмового мира, так не теряй её!

– Я сам решу, – рявкает он. – Снимай своё чёртово полотенце, я ещё не закончил с тобой.

Закатываю глаза и отбрасываю в сторону полотенце. Томáс злобно хватает бутылочку с пола и подходит ко мне. Он выливает немного масла на свои ладони и кладёт их на мои плечи.

– Ты такой злой, – шепчу я, наблюдая за ним. – Странно, но мне это нравится.

– Я не злой, – фыркает Томáс, растирая масло по моим плечам.

– Твои глаза вампирские, они чёрные, и у тебя видны клыки, – улыбаюсь я.

– Я не зол. Я ревную, – цедит Томáс. – Меня раздражает и бесит то, что Стан стал связующим звеном между нами. Он мешает мне, и я хочу его убить. Господи, он второй вампир, которого я хочу убить. Первым был мой отец, и я его презирал, ненавидел, ждал его смерти и мечтал о ней. Он умер, и теперь появился ещё один ублюдок.

– Стан не виноват, – мягко шепчу я. – Это мы виноваты, Томáс. Мы с тобой. Мы совершили ошибку и втянули в это дело Стана.

– От этого не легче.

Томáс начинает агрессивней втирать масло в мою кожу, отчего я испытываю не совсем приятные чувства до момента…

– Подожди, – перехватываю его руки.

Томáс раздражённо смотрит в мои глаза.

– Что? Я хочу поскорее закончить с этим и уехать.

– Свечи, – медленно произношу я, отпуская его. – Видения Стана, он говорил, что наше слияние произойдёт именно тогда, когда будут гореть свечи, вокруг будет витать аромат масел и чего-то сладкого, чего он не мог определить. Это…

– Цветы вишни, – хмуро подсказывает Томáс. – Это моё личное масло, которое я для себя сделал, чтобы расслабляться и приводить чудовище, живущее внутри меня, в спячку. Оно успокаивается от этого запаха. Я уже много столетий его использую.

– То есть ты сделал это масло по видениям? Они ведь тоже давно начались, верно?

– Хм, никогда не задумывался, но, наверное, ты права, Флорина. Я помнил свои ощущения в видениях, и мне были нужны эти же эмоции в жизни. Да, я так и поступил.

– Выходит, что твои видения оживают. Посмотри: вокруг нас свечи, ты и я, масло и запах. Всё, как в твоих видениях.

– В моих видениях ты явно была вампиром, Флорина, а сейчас ты даже нормально клацнуть зубами не можешь, потому что они могут выпасть, – фыркает он.

– Но… но есть же вероятность, что во время секса я могу обратиться. Я не хочу продолжать. Твои видения доказывают, что мы создадим союз, а ввиду общего решения…

– Нет уже никаких видений, – мрачно перебивает меня Томáс.

– Как нет? Они же часто у тебя бывают? – недоумённо спрашиваю его.

– Были, пока я не сел с тобой в самолёт и не прилетел сюда. Они изменились.

– То есть видения есть, но секса в них нет? – уточняю я.

– Нет, секса нет. Есть только огромное горе, боль и моё личное сумасшествие. Знаешь, почему я так взбесился, когда увидел те скелеты?

– Хм, потому что это противоречит правилам церкви?

– Нет, потому что я делал то же самое в своих видениях. Только там был один скелет, один труп и один гроб.

– Со мной, – едва слышно шепчу я.

– Именно.

– Получается, что я умерла.

– Да. Ты умерла, поэтому я пытаюсь изменить эти видения. Что-то случилось с ними или с тобой, я не знаю. Но ты умрёшь и довольно скоро, Флорина, если я не придумаю, как это изменить. Поэтому дай мне продолжить.

Томáс тянет ко мне свои руки, но я отпрыгиваю от него к кровати.

– Нет. Нет, – отрицательно мотаю головой, быстро соображая. Что-то мы упустили. Что-то очень важное и значимое.

– Флорина, я сам не в восторге от всего этого. Мне тоже хреново и я…

– Что ты изменил? – выпаливаю я, серьёзно глядя на Томáса.

– Что?

– Что ты изменил, Томáс? Ты что-то изменил, вероятно, свои мысли и планы. Что-то в тебе изменилось, и это случилось в тот день, когда ты сел в мой самолёт. Ты начал думать или действовать иначе, чем раньше. Это могло привести к изменению твоих видений. Тебе нужно сопоставить своё поведение, мысли, планы тогда и сейчас. Что? Что ты изменил?

Томáс хмурится, обдумывая мои слова. Он долго молчит, а моё сердце от волнения готово выпрыгнуть из груди. Томáс влияет на моё будущее, как и на своё, при этом у него есть шанс увидеть последствия своих действий. Это своего рода предупреждение и подсказка для брачных пар, как спасти друг друга от вымирания. Так работает природа на нас. И Томáс явно что-то сделал.

– Я не должен вмешиваться, – медленно произносит он. – Мне нельзя вмешиваться в события, которые сейчас происходят. То есть мне нельзя убеждать тебя в том, чтобы ты выжила, потому что ты и так выживешь. Когда я решил спасти тебя, помочь, разобраться в твоей проблеме и влез в ход событий твоей жизни, то всё изменилось. Какая глупость. Выходит, что мне нужно просто наблюдать, как ты себя убиваешь.