Текст книги "Ключевой момент"
Автор книги: Лидия Лукьяненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Чай был хорош, да и десерт не хуже, но вот мужчина за соседним столиком наводил на меня тоску. Он был уже изрядно пьян, глаза его стеклянно блестели. Он смотрел сквозь меня невидящим взглядом, уставившись в одну точку, и вертел в руке бокал с коньяком. Коньяк – это еще ничего. Все-таки когда мужчина сидит с бокалом коньяка, это совсем не то, если перед ним графинчик водки. Водку опрокидывают в один момент: раз, два, три – и клиент созрел. А коньяк греют в ладони, пьют долго и медленно. Интересно, сколько выпил этот, если глаза такие? Взгляд мужчины стал осознаннее, он, кажется, рассмотрел меня. Несколько мгновений мы внимательно смотрели друг на друга, и я первой отвела глаза.
– Думаете, я пьян? – спросил он.
– Ничего я не думаю, – по-детски ответила я, снова подняв на него глаза.
– Думаете, думаете, я вижу. Ну и пожалуйста, раз вам так хочется.
– Что значит «мне хочется»? Это вы пьете коньяк, а не я.
– Действительно, – согласился он. – А хотите выпить со мной?
– Не хочу, – сказала я, доскребая последнюю ложку десерта.
– А зря. Коньяк здесь приличный. – Он сделал глоток и кивнул официантке: – Еще один.
Я неодобрительно посмотрела на него и поискала глазами обслуживающую меня девушку, решив попросить счет.
Она появилась через минуту с бокалом в руке и направилась к моему соседу.
– Нет-нет, это даме. – Он указал на меня.
– Нет, спасибо. Счет, пожалуйста.
Девушка застыла в нерешительности, но под настойчивым взглядом посетителя поставила бокал на мой столик и отошла к бару.
– Давайте выпьем, – предложил мужчина и поднял бокал. – Просто так. Даже не за знакомство. На черта вам знакомство со мной! Просто поддержите человека в несчастье. Одному пить противно.
Его голос звучал так искренне, что я послушно подняла бокал и, ответно подняв его, выпила. Коньяк и правда был недурен.
– Ну, как? Ничего?
– Хороший.
– Спасибо.
– За что?
– За поддержку.
– Да ради бога. – Я посмотрела счет и достала кошелек. Положила на стол купюру и стала подниматься.
– А давайте еще по одной? – вдруг сказал он. – И можно я к вам пересяду? Уверяю вас, я совершенно безопасен.
Что-то было в его тоне такое, что я, чувствуя неловкость, не решилась ему отказать. И мелькнула мысль: «Может, поговорить с ним? Глядишь, будет сюжет для Ники…»
– Вас как зовут? – спросил он, глядя на бокал.
– Соня.
– София. Мудрая, значит. Пойдет. Женщины редко бывают мудрыми. А я – Богдан. Богом данный.
Я поморщилась. Снова мужской шовинизм. «Женщины редко бывают мудрыми».
– А вы – мудрый?
– Я? Нет. Я дурак. Причем круглый. – Он медленно выпил и поставил бокал на стол. Вопреки моему ожиданию, взгляд его прояснился. – Пейте, Соня. Коньяк хороший.
Я последовала его совету.
– Вы ничего такого не думайте. У меня просто пакостно на душе. Хочется поговорить с кем-то. А у вас такое располагающее лицо. Я в этом кафе впервые. Вот зашел из любопытства.
– Я тоже. Раньше здесь был старый гастроном.
– Вы чем занимаетесь?
– Стихи пишу.
– Да? И что, хорошие? Впрочем, глупый вопрос. Кто же скажет: я пишу плохие стихи.
– Ну, некоторые литературные герои сознавались, что сочиняли «чудовищные».
– На Булгакова намекаете. Иван Бездомный.
Я тихо удивилась. Надо же, знает…
– Поэты – люди проницательные. И не видят ничего зазорного в том, чтобы поговорить со случайным человеком. Я так понимаю, – улыбнулся он.
– Наверное. – Я пожала плечами.
– Тогда расскажите обо мне. Что привело меня в кафе?
– Наверное, ссора с женщиной. С женой.
Он напрягся.
– Так заметно?
– У вас маленькие дети, – продолжала я вести Никину линию. – А с женой отношения все хуже и хуже.
– У меня сын. И вы правы, еще маленький.
Я внимательнее всмотрелась в его лицо. Широкое, очень мужское, гладко выбритое, с остекленевшими грустными глазами. Он в ответ изучал мое.
– У вас странного цвета глаза, – сказал он вдруг. – Или здесь такое освещение?
– Что вы имеете в виду?
– Необычного, я бы сказал, оттенка. Цвета осенних листьев.
– О, да вы тоже поэт! По-моему, они желтые, как у кошки. Так, во всяком случае, утверждает моя подруга.
– Женщины, как я заметил, не скупятся говорить друг другу гадости, даже подруги. У вас золотые глаза.
– Вы мне льстите, – не поддавалась я, хотя первым побуждением было сказать «спасибо».
– Я не знаю, что мне делать, – пожаловался он. – Люблю сына, терплю жену. Я вообще человек семейный. Но последнее время понимаю: так больше нельзя.
– А в чем, собственно, проблема?
– Она дура. Понимаете, просто дура.
«Понимаю, – вздохнула я про себя. – Ничего нового. Если женщина, то непременно дура».
– И что ж такого дурацкого она делает?
– Она делает невозможной нашу совместную жизнь. Она пилит и пилит, придирается по пустякам, скандалы закатывает.
– А вы ведете себя безупречно!
– Не знаю. Как все.
– А что значит «как все»? Еще лет сто назад на Руси считалось хорошим тоном бить жену по любому поводу.
– Ну что вы! Я свою пальцем ни разу не тронул.
Я усмехнулась, решив смолчать, но моя пресловутая общительность и желание порассуждать повели меня в противоположную сторону.
– Может, вы мало уделяете ей внимания? – поинтересовалась я. – Не уважаете ее как личность?.. Что-то же вашу жену не устраивает? Смею вас заверить, нормальный человек не будет закатывать скандалы ни с того ни с сего.
– Так то нормальный…
– Не ищите клинику. Попытайтесь понять супругу. Возможно, все гораздо проще. Возможно, ей не хватает любви.
– Может быть… – Он вздохнул.
– Вы ей изменяете?
– Нет. – Мой собеседник медленно покачал головой. – Просто я ее не люблю.
– Но когда-то же любили?
– Знаете, думаю, что нет.
– А зачем тогда женились?
– Она оказалась беременной. А мне пора было заводить семью. Все мои друзья к тому времени женились. И совсем не по безумной любви. Просто выбрали себе подходящих жен. Я подумал, что вот и мой черед настал. И она меня вполне устраивала: молодая, симпатичная, с образованием, хозяйка хорошая… Пока сын был маленький, она все больше с ним возилась. Не до меня было. Отдали сына в сад. Болеть стал. Лет до шести все время был чем-то болен. Он у нас слабенький. Жена, конечно, постоянно при нем. То в больницу, то в санаторий. Я понимаю, устала, трудно. Но мальчишка в этом году в школу пойдет, у нее будет больше свободного времени. Работать я ее не заставляю. Сама рвется. Но последнее время как с цепи сорвалась: все орет и орет. Глаза безумные, как у ненормальной. Такое впечатление, что она меня ненавидит.
– Разводитесь.
– Вы думаете, это выход?
– Для вас? Не знаю.
– Я тоже.
Он замолчал, угрюмо насупившись, а меня снова потянуло пофилософствовать.
– Все хорошо только в самом начале, когда мужчина еще сдерживает свои тиранические наклонности, – сказала я. – Когда он еще слушает женщину, пытается ее понять. Даже вроде и понимает. Когда это недолго, то несложно. Затем она все больше влюбляется, старается сделать любимому приятное, а потому подстраивается под него и его интересы и жертвует своими. Ему это нравится… Они женятся. В первое время совместной жизни все прекрасно, потом – привыкают, притворяться перестают, считают излишним сдерживать дурные наклонности. Он уже не помогает жене, занимается только собой. Устроенный быт считает нормой. Хороший ужин – святой обязанностью жены. Слушать ее необязательно. Разговаривать – тоже. Она – домработница, нянька, источник дополнительного дохода, любовница, которая всегда на подхвате. Но это уже не любимая женщина и не человек, мнение которого может быть интересно…
– Вы не замужем, – перебил меня Богдан. – Вы развелись. И до сих пор в вас жива обида на мужа. Он вас обижал?
– А вы думаете, что не обижаете свою жену? – вопросом на вопрос ответила я.
– Мне казалось, я отношусь к ней хорошо.
– Так поговорите с ней. Не торопитесь обвинять. Постарайтесь поставить себя на ее место. Вдруг что-то получится.
– Вы правы. Я, пожалуй, попробую, – сказал он обреченно и устало, как мне показалось, только для того, чтобы как-то закончить разговор.
Он расплатился, и мы вместе вышли из кафе. Была уже ночь. Стало холодно, я поежилась под тонкой курткой.
– Проводить вас?
– Не стоит. Я близко живу.
Он попрощался и пошел к стоявшей неподалеку машине. Раздался писк отключаемой сигнализации, тихо заурчал мотор, и, мигая желтыми огнями, машина выехала с парковки.
«Не боится пьяный за руль садиться», – подумала я и отправилась домой.
– Ника! Никуда он не ушел.
– Кто? – не поняла подруга.
– Твой герой с маленькими детьми. Он поговорил по душам с женой и остался в семье.
– На фиг ему разговоры с женой, если он ее не любит? Он ведь без ума от героини…
– Ты спрашивала мое мнение! – разозлившись, перебила я Нику. – Не нравится, пиши что хочешь.
– А я и пишу, – ничуть не обиделась она. – Они встречаются тайком и любят друг друга все больше и больше. Он не может оставить детей, а она не решается просить его об этом.
– Жизненно. Знаешь, чем это закончится? Он будет бегать к ней лет двадцать, пока не вырастут дети. Она будет любить его и ждать. А когда дети вырастут и уже не будет повода жить со своей супругой, он побоится менять что-то к старости. А она поймет, что больше быть любовницей не в силах. И пошлет его! Он облегченно вздохнет. А она все оставшиеся годы будет жалеть об ушедшей молодости.
– Грустно.
– Зато реалистично.
– Злая ты, Сонька.
– Жизнь такая.
– Тебе плохо?
– Нет. Просто встретилась тут с одним типом. Жизнь свою вспомнила.
– Мужа?
– При чем здесь муж? К тому же бывший…
– А тип этот хоть симпатичный?
– Ничего.
– Так что ж ты растерялась?
– Ничуть. Я его к жене мириться отправила.
– Молодец! Ты бы лучше с ним закрутила.
Следующий день прошел продуктивно. Я провела его на работе, а вечером непонятная сила снова погнала меня гулять по окрестным улицам. Ноги сами привели меня в то же кафе, а там уже сидел Богдан. Я увидела его сразу, как только вошла. И он меня тоже.
– Соня! – Он махнул мне рукой, словно старой знакомой. – Здравствуйте. Ужинать будете? – спросил он, когда я подошла к нему.
Я вспомнила, что сегодня не только не ужинала, но даже не обедала. В обеденный перерыв у меня был посетитель. Да и, честно говоря, мне не хотелось. Но сейчас, глядя на керамическую тарелочку с солянкой, от которой распространялся аппетитный запах, у меня засосало в желудке и рот наполнился слюной. Я даже сглотнула.
– Как здесь кормят?
– По-моему, неплохо. Во всяком случае, солянка отличная. На второе я заказал судака с овощами.
Я выбрала то же самое.
– Как прошла беседа с женой? – после паузы поинтересовалась я.
– Результативно. Будем разводиться.
– Так серьезно?
– Она меня тоже не любит. Вышла замуж из-за ребенка. Теперь хочет любви. Но не со мной. Так что в главном вы оказались правы.
– Вот видите. А вы все: дура, дура.
– А что – умная? Столько лет терпела? Ведь меня-то хорошо знает. Я ребенка не оставлю. И содержать их готов. Пусть даже не работает. Мучится сама столько лет. И меня мучает. Противно, наверное, в постель ложиться с нелюбимым мужиком, а?
– Не знаю, не пробовала.
Солянка оказалась вкусная. Я наслаждалась каждой ложкой, чувствуя, как радуется мой пустой желудок горячему.
– Водочки не хотите? Под солянку?
– Вы каждый день пьете?
– Нет.
– Так зачем же начинать? Хватит того, что вчера вы за руль пьяный сели.
– Я не был пьян. Иначе как бы я запомнил, что вы – Соня.
– Это вы инспектору ГАИ расскажете, если вас остановят.
– У меня для них корочка есть. Мне и пьяному ничего не будет.
– Рада за вас. Но пьяный водитель – угроза пешеходам.
– Не читайте мне прописных истин. Вам не идет.
– Да? А что мне идет?
– Идет этот ваш свитер. И джинсы… к лицу.
– Мне всегда казалось, что джинсы идут не к лицу, а к совершенно другому месту.
– И этому вашему месту они тоже идут. Давайте хоть вина выпьем…
– Вы алкоголик?
– Если я отвечу «да», вы согласитесь?
Ну что ты с таким поделаешь! Я рассмеялась, и Богдан заказал по бокалу белого вина.
– Я вот только не знаю, с чего теперь начинать свою холостую жизнь. Вы, Мудрая, подскажите.
– Просто живите.
– И все?
– И все.
– Как?
– Счастливо. Вам ведь с женой хватило смелости признать правду и попытаться изменить свою жизнь. Уверяю вас, вы еще станете друзьями. И не будете больше называть жену дурой. А может, и остальных женщин тоже.
– Вообще-то, я женщин дурами не называю.
– И есть дамы, которых вы уважаете?
– Сколько угодно.
– Например?
– Например, моя мама. Сестра. Бабушка. Моя секретарша.
– Секретарша? Это интересно. Она молодая?
– Молодая. Вашего возраста.
Как приятно звучит: «Молодая, вашего возраста». Тонко льстит? Или плохо видит?
– За что же вы ее уважаете? – Я аккуратно прожевала кусочек горячей рыбы.
– Ну… она умная. Надежная. Порядочная. За пять лет ни разу меня не подвела.
– Она замужем?
– Нет.
– Тогда она наверняка по уши влюблена в вас. И будет рада вашему разводу.
– Вы думаете? Не замечал. А вообще, может быть. Сообщу ей завтра и посмотрю на реакцию. – Он окинул взглядом наш столик и сказал: – Хорошо здесь готовят. Я дома теперь не живу. Маме еще не говорил. Остановился пока у приятеля. Его семья на отдыхе. Неделю перекантуюсь. А там квартиру сниму. У вас нет знакомых, которые сдают жилье?
– Нет.
– Позвольте, я заплачу. И буду рад поужинать с вами завтра. Здесь же.
– Хорошо. Но завтра плачу я.
– Идет.
Я раньше не представляла, что у женщины могут быть друзья-мужчины. Но Богдан действительно стал мне другом. Время от времени мы ужинали в нашем кафе, не обмениваясь адресами или телефонами. Платили по очереди. Обсуждали свои дела, делились мыслями. Богдан вскоре снял квартиру где-то в моем районе. Я поняла это, увидев, что в кафе он стал приходить пешком. Мы ели, разговаривали. Потом расходились в разные стороны. Он всегда вежливо интересовался, не проводить ли меня. А я всегда отвечала «нет». В кафе нас уже знали, встречали улыбками, делали скидки, рекомендовали новые блюда. Кафе раскручивалось, в нем хорошо готовили, а брали недорого. Во всяком случае, я могла себе позволить здесь ужинать.
Богдан рассказал мне, что я снова попала в точку. С секретаршей. Стоило ей узнать о разводе, как она стала наряднее одеваться, ярче краситься и приносить домашнюю выпечку для шефа.
– Представляете, теперь она так выразительно смотрит на меня, что хочется спросить: что надо?
– Она, очевидно, ждет от вас каких-либо действий.
– Каких, интересно? Чтобы я завалил ее прямо на стол?
– Очень может быть.
– Спасибо. Это уже пройденный этап. А повторяться неинтересно.
– Когда было?
– А как, вы думаете, я женился? Жена тоже сначала работала моей секретаршей.
– У вас что, других дам на примете не оказалось?
Он пожал плечами:
– Времени не было.
– Чтобы влюбиться, много времени не надо. Просто нужно выходить куда-нибудь, с людьми общаться. Я смотрю, вы затворник. Вот со мной познакомились – теперь таскаетесь всегда в одно и то же место и общаетесь с одним и тем же человеком. А так нельзя!
– Почему? Мне нравится с вами общаться.
– Мне тоже. Но у меня, помимо вас, есть друзья, подруги, родственники, наконец.
– И у меня есть.
– Ну, не знаю, такое впечатление, что вы не особо общительный человек.
– Как всегда, угадали. Но что в этом плохого?
– Ничего. Но в вашей ситуации следует действовать иначе! Вам надо ужинать в разных местах. Знакомиться с разными женщинами. Вы ведь сами говорили, что вы человек семейный и вне семейного института чувствуете себя неуверенно и одиноко. Так не теряйте времени! Я уверена, что ваша жена уже в поисках подходящего кандидата.
– Вы не представляете, как вы правы. У нее кто-то есть! Она вчера мне звонила. Голос какой-то… необычный! В общем, совсем не такой, каким он был, когда мы жили вместе. Похоже, она влюблена.
– Не ревнуете? – улыбнувшись, спросила я.
– Вы не поверите, но я рад за нее. У меня осталось чувство вины, что я испортил ей молодость. Я ведь на десять лет старше. Она так тепло со мной говорила и желала счастья. Да-да. Совершенно искренне желала мне счастья.
– Видите, какая она умная!
– Да. И тут вы не ошиблись. И знаете, я начинаю вас бояться.
– Не надо. Я предсказываю только хорошее. Вы обязательно полюбите, женитесь и будете счастливы во втором браке. Вот увидите!
– Что ж, приятная перспектива. А вы не собираетесь замуж?
– Я? Нет. Вы можете мне не верить, но я счастлива одна. Без мужчин. И не хочу другого счастья.
– Да? – удивился Богдан. – По всей вероятности, так тоже бывает. Сейчас очень часто встречаются женщины с нетрадиционной ориентацией.
– Богдан, что за гадость? Неужели я похожа на лесбиянку? – возмутилась я.
– Простите, но я думал… – он явно смутился. – Тогда я не понимаю вас! Ведь если женщину не интересуют мужчины, то вполне логично допустить, что ее интересуют женщины.
– А если не интересуют ни те, ни другие?
– Тогда… – Богдан замялся, подыскивая мягкое выражение, – с этой женщиной что-то не то…
– Что «не то»?
– Что-то ненормальное, простите. Исходя из здравого смысла, согласитесь, я недалек от истины. Допустим, вы были в браке. Муж плохо к вам относился. Вы разлюбили и оставили его. Так? Тогда логично предположить, что вы развелись, чтобы встретить того единственного…
– Мне слишком много лет, чтобы я до сих пор мечтала о единственном! – отрезала я.
– Но это логично…
– Да идите вы к дьяволу с вашей логикой! – разозлилась я, оборвав его на полуслове. – Вы что, не можете допустить, что на свете просто хорошо жить? Просто жить! Без мужа, без быта, без его вонючих носков! Жить и радоваться! Радоваться каждому дню, которого в молодости не замечаешь из-за этой вашей любви, мужа, ребенка! Общаться с друзьями, писать стихи, гулять, любоваться природой. Это вы – человек семьи. Я – другая. Мне хорошо одной.
– Что ж… – Он задумчиво пожал плечами. – Возможно, так бывает. Просто я еще не встречал такую женщину, как вы.
Я улыбнулась, начиная остывать.
– Простите мою горячность. И послушайтесь моего дружеского совета: выбирайтесь по вечерам в другие места, Не зацикливайтесь на этом кафе.
– Но мне нравится ужинать с вами. Разговаривать, спорить.
– Понятно. Но для пользы дела давайте сократим наши встречи. Скажем, до одной в неделю. А остальное время вы должны бывать в людных местах, общаться с разными женщинами. Потом, если захотите, поделитесь впечатлениями.
– Ну ладно…
Мы условились ужинать по пятницам. Мне хорошо работалось после наших с ним долгих разговоров. Впервые мужчина относился ко мне как к равной. Уважительно и по-дружески. Богдан не намекал на мужской интерес ко мне, не давил авторитетом, хотя, как я могла убедиться, был умным и достаточно эрудированным человеком. С ним я не боялась обнаружить свое невежество, и он всегда с удовольствием рассказывал мне какие-то новые интересные вещи. А не заявлял, как одна моя не в меру образованная подружка: ах, ты не знаешь, ну и не о чем говорить. Тщеславие так и било из нее. Действительно умные люди не станут кичиться своими знаниями. Наоборот, им всегда свойственна мудрая снисходительность…
У Богдана к тому же оказалось хорошее чувство юмора. Грубость его была сродни моей: беззлобная и внезапная. Он быстро выходил из себя и так же быстро остывал. Поэтому друг на друга мы не обижались. Наши встречи по пятницам стали для меня самым приятным времяпрепровождением. Мы перешли на «ты». Я преподнесла ему книгу своих стихов с дарственной надписью: «Моему хорошему другу Богдану на добрую память». Он обрадовался. А когда прочитал, назвал меня талантливой и посоветовал писать дальше.
Мне было удивительно легко с ним общаться и подчас даже интереснее, чем с моими подругами. С девчонками – Риммой, Ниной и Верой – я встречаюсь по определенному поводу: день рождения или праздники. С Никой мы перезваниваемся чуть ли не каждый день, и пару раз в месяц я хожу к ним в гости. Она ко мне не ходит: все некогда – дети, муж, работа. А я – свободна и ничем не обременена. У сына бываю нечасто. Он живет у своей тещи, а у меня с этой женщиной отношения не складываются. Его жена родила мальчика. Так что я теперь бабка. С ума сойти! В сорок два года – бабка! А что удивляться? Сама в девятнадцать выскочила. А сын все-таки в двадцать один женился. Внук хорошенький, маленький, беленький – на мою невестку Алю похож. В няньках не нуждаются. Теща на пенсии, сестра Али старшеклассница – без меня есть кому нянчиться с малышом. Деньгами, конечно, помогаю. И я. И муж. Сыну еще год учиться.
Муж снова стал названивать, подозрительно выспрашивать про мою жизнь. После нашего развода и моего превращения в поэтессу, очевидно, сам факт счастливого существования бывшей супруги не дает ему покоя. Хорошо, что я изучила его и умею с ним общаться, не воспринимая всерьез.
Я снова оказалась права. Богдан встретил женщину. Нет, он их много встречал и о каждой рассказывал, но отношения завязались только с одной. Ее зовут Лена. Он описал мне ее внешность – получилось, что почти кинозвезда и модель в одном флаконе. Но я думаю, что он преувеличивает, просто уж сильно она ему понравилась. О женщине, которая безразлична, так не говорят. Глаза горят, а они у него выразительные, светло-карие. Он вообще выглядит хорошо. Подтянут, всегда выбрит, одет чисто. Не скажешь, что в разводе. Жена его вскоре замуж вышла. Не официально, но мужчина живет с ней и сыном. И вроде как мальчик воспринимает его нормально. Богдан бывает у жены. Я и тут оказалась права – они дружат. Она даже попросила бывшего мужа помочь ее нынешнему в карьере. Есть у Богдана возможность «шепнуть кой-кому на ухо», как он выражается. Вообще, он молодец. Редко можно наблюдать такие отношения у людей после развода. Мужики, по большей части, собственники. Даже нелюбимая и брошенная жена не должна быть без них счастлива. А он, похоже, действительно рад за нее. Наверное, и правда не любил. А свою Лену, скорее всего, любит. Я так и не поняла, кто она и чем занимается, но о своих к ней чувствах Богдан говорит много и с удовольствием. Я у него вроде ближайшего друга и советчика.
– Подарил ей цветы. Она была так рада.
– Цветы приятны любой женщине.
– Ты тоже любишь?
– Конечно.
– А какие больше всего? Розы, тюльпаны, гвоздики?
– Гвоздики мне всегда напоминают о демонстрации в совковые времена. Тюльпаны выглядят жалко и внутри пахнут селедкой.
– Почему селедкой?
– Не знаю. Но ты раздвинь лепестки и понюхай, где эти пестики-тычинки. Селедкой! Я в детстве часто нюхала. А розы? Розы – красивые. Хотя официальные. Вот если небольшие продолговатые бутоны, на не очень длинных стеблях и большой букет… тогда ничего. Но чтобы цвет какой-нибудь нежный: розовый, белый, оранжевый. А то чаще всего на праздники дарят красные или темно-бордовые, почти черные. Нам на работе к Восьмому марта всегда такие вручают.
– Ну что ж, теперь буду знать, что тебе подарить.
– Мне? Зачем?
– Через неделю три месяца нашего знакомства.
– Да? Я даже не знала. А ведь правда, первый раз я сюда зашла в апреле, а уже июль. Ты в отпуск не собираешься?
– Пока нет. А ты?
– И я – нет. И так жара достала. У нас в офисе хоть кондиционер, а дома все никак не установлю.
– Это сейчас не проблема, – заметил Богдан.
– Да, но у меня свежий ремонт. Вернее, относительно свежий. Я не стала настаивать, чтобы муж нашу прежнюю квартиру менял. Она хорошая, большая и в удобном месте. Он мне в виде отступного за нее дал денег на хорошую двушку. А я подумала, зачем мне двушка? Сын все равно со мной жить не станет. Взяла однокомнатную «с ремонтом» в новостройке и машину в придачу. Думала, что наводить порядок не придется. А как вошла в нее!.. Мамочки родные! И это называется «с ремонтом»! Обои отваливаются, сантехника кошмарная, двери фанерные. Хорошо хоть окна металлопластиковые и дверь бронированная. Но работы! На три месяца увязла. Могла, конечно, к мужу обратиться. Он же строитель. У него теперь своя фирма. Ремонтами как раз и занимаются. Но так не хотелось его видеть. Сама специалистов находила: сантехника, маляра, плиточника. Маляр потолки сделал на совесть. Сантехник тоже ничего. А плиточника три раза меняла. А потом сама плитку положила.
– Ты? Плитку?
– Чего смеешься? Да, сама положила. Ничего там сложного нет. Я же видела, когда плохо делали. Потом книжку купила, поняла, как раствор делать, как правильно работать. У них, этих горе-мастеров, смотрела, спрашивала. А потом сама положила. Долго, правда, делала, почти месяц. В перерывах обои клеила. И с паркетчиком мне повезло. Хорошо справился да еще зятя своего посоветовал, а тот мне мебель встроенную изготовил. Ты чего улыбаешься?
– Просто ты наконец-то стала хоть что-то о себе рассказывать. Раньше мы только мою жизнь и обсуждали.
– Да? – смутилась я. А ведь и в самом деле. Видно, время пришло. – Ой, я тебя перебила. Ты же о Лене рассказывал. Пришел ты с цветами…
– Да. Она обрадовалась. Мы поужинали. А потом я ее проводил. Но в этот раз она позволила себя поцеловать.
– Да ну? И как она отреагировала?
– Ответила. Думаю, я ей нравлюсь.
– Несомненно! Богдан, я чувствую, это то, что тебе нужно.
– Да я и сам чувствую. С ней мне удивительно легко и спокойно, вот как с тобой. Словно я знаю ее давным-давно.
– А она свободна?
– Свободна. Но она мало рассказывает о себе. Будто чего-то боится. Может, в ее жизни тоже была драма.
– Может быть. Тогда не спеши. Дай ей время к тебе привыкнуть. Пусть она начнет тебе доверять. Ждать вашей встречи. Это так здорово! Хочешь, я напишу ей стихи? А ты подаришь от своего имени.
– Нет, спасибо, друг Сирано. В такие игры я не играю.
– Ну, и пожалуйста. – Я надула губы. – Я ведь как другу. От чистого сердца…
– Ну, если как другу и от чистого сердца, тогда напиши. Но не для передачи. Просто мне.
Однако стихи у меня не получились. Для его Лены не получились. Оказалось, что не могу я от чистого сердца пожелать ему счастья с незнакомой мне женщиной. Выходила какая-то любовная чепуха. Словно я сама влюблена в него, как кошка. А ведь это совсем не так. Мне хорошо одной. Но, видно, сама-то я в душе собственница. Приятный мне мужчина не должен любить другую женщину. Но и мне его любви не надо. А не надо ли?
Впервые закравшаяся подобная мысль показалась мне абсурдной. Я ее тут же изложила по телефону Нике.
– Соня! Как здорово! Ты понимаешь, что это значит?
– По правде говоря, нет.
– Это значит, что твоя душа начинает оттаивать. Обида, посеянная твоим мужем, дала такие всходы, что ты запретила себе иметь дело с мужчинами. Ты подсознательно оберегала себя от возможных разочарований и не желала думать о любви. Не хотела замечать никого из их братии. И вот ты повстречала человека, который относится к женщинам совершенно иначе, чем твой бывший. Он уважает, понимает, любит их. Я имею в виду женщин вообще! Мало того, он стал твоим лучшим другом! Исходя из всего, что мне известно, именно тебя он должен был бы выбрать. И я не понимаю…
– Глупости, ничего он не должен, – оборвала я подругу. – У нас другие отношения. И потом, он молод для меня. Я ему скорее как старшая сестра.
– Да? Жаль. Ну ладно, пусть так. Но ты уже заметила благотворное влияние его дружбы. Это хорошо, что ты не можешь написать ему стихи для его любимой.
– Он называет меня Сирано.
– Сирано был мужчиной, – заметила Ника. – К тому же они оба были влюблены в Роксану. А ты ведь даже не видела его пассию.
– И слава богу. Зачем она мне? Я же с ним общаюсь.
– Да. Но если он женится, тебе придется общаться и с его женой.
– Да ну, вряд ли.
– Если он такой человек, как ты рассказываешь, он не прекратит встречаться с тобой, даже когда женится.
Через шесть дней Богдан ждал меня в кафе. Он подарил мне розы. Маленькие розовые бутончики, большой букет. Лучше бы он этого не делал. Невеселые мысли о его предстоящей женитьбе и окончании нашей дружбы постоянно лезли мне в голову. Я честно призналась, что не могу написать ничего путного.
– Не умею я, видно, писать по заказу. Сирано ведь тоже был влюблен в Роксану, – повторила я слова Ники.
– Ничего страшного. Я не уверен, что Лена любит поэзию.
– Расскажи, какая она, – попросила я, хотя мне было плевать на эту Лену. Я вообще не хотела говорить о чем бы то ни было, но слушать или делать вид, что слушаешь, легче, чем поддерживать разговор.
– Она удивительная, – начал он. – Нежная, чуткая и несчастная. Я чувствую это. Она словно ребенок, который что-то потерял. И никак не может ни найти это, ни жить без этого. Она думает, что сильная и мудрая, но на самом деле – ранимая и очень нуждается в любви и дружбе.
– Вы встречались на этой неделе?
– Да… Дважды… Я хорошо чувствую ее настроение. Мне кажется, я понимаю ее лучше, чем она сама понимает себя. Она начинает мне доверять. Но так осторожно, будто идет на ощупь. В ее душе смешалось так много противоречивых чувств. К миру, к людям, ко мне. Я не хочу ее торопить. Хочу, чтобы она сама разобралась в себе. Чтобы меня почувствовала, как я ее. Чтобы мне доверилась. Понимаешь меня?
– Конечно. Ты прав. Только так и надо. А то сейчас мужчины все больше берут наскоком. Не дав женщине разобраться в своих чувствах, тащат ее в постель. Торопятся завоевать. Причислить к списку побед.
– Может быть. Вероятно, в ее жизни происходило нечто подобное. Она скованна. Не вообще, а сексуально. Одевается так…
– Как? Ты же говорил, что она ходит в мини-юбках. По-моему, очень сексуально.
– Ну, это только на первой встрече. Чаще в брюках.
– Мне всегда казалось, что брюки, обтягивающие женскую попу, это тоже – сексуально.
– Если только обтягивающие… – произнес он и посмотрел на мою тарелку. – Кстати, ты почему не ешь?
– Нет аппетита.
– Это мы сейчас исправим. Девушка, бутылку шампанского! У нас же праздник.
Он сказал это таким значительным тоном, что у меня заныло в животе. Но совсем не от голода. Потом мы пили шампанское, и Богдан изводил меня своими рассказами о Лене и его чувствах к ней. Мне уже надоело его слушать, а он все говорил и говорил. Не оборвешь же его на полуслове, раз сама просила рассказать. Однако и сам Богдан должен бы иметь чувство меры и вовремя остановиться. Раньше мы в основном говорили о нас: обо мне и о нем. А тут – Лена, Лена, Лена, Лена! Повеситься можно! От шампанского разболелась голова и хотелось плакать. Мы вышли на улицу. Я – с цветами в руке, мрачная, как туча. Богдан – с улыбкой и в хорошем настроении.
– Проводить тебя? – как всегда, спросил он.
Вдруг захотелось сказать: «Проводи!» Но не сказала. Медленно шла по улице одна и думала: «Почему я такая несчастная?»
Каждая последующая встреча превращалась в пытку. И не ходить на них я не могла. Ноги сами несли в это распроклятое кафе, где Богдан с завидным упорством и растущим оптимизмом описывал свои встречи с Леной. Оказывается, он пригласил ее на концерт популярных артистов эстрады. (У меня почему-то мелькнула мысль, что я уже сто лет нигде не была, а пригласить некому.) Потом Богдан сообщил, что он предложил ей провести отпуск вместе. «Я тоже собираюсь в отпуск, – подумала я. – Махну, наверное, в Египет». Под конец вечера Богдан сказал, что Лена обещала подумать и что она все больше привязывается к нему. Он подозревает, что она почти любит его. Охотно верю. Почему бы не любить его. Он – замечательный. Высокий, красивый. А улыбка! Закачаешься. Он вообще хорош собой. Даже слишком. Слишком… для меня.
