Текст книги "Больше, чем поцелуй"

Автор книги: Лэйс Гарднер

Соавторы: Сэксон Беннетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

24. ГРАНДИОЗНЫЙ КАМИНГ АУТ ЭМИ.

Эми была на седьмом небе от счастья. Она не знала, парила ли она от любви или от всей своей жизни, но в любом случае это было восхитительно. Вчера вечером Джордан позвонила ей и пригласила на еще одно свидание. Эми сразу же согласилась, даже не зная, куда они отправятся. Джордан сказала, что они собрались на чтение лесбийской поэзии, и она полагала, что это будет еще то зрелище. Эми не заботило, даже если бы ее пригласили на свалку пострелять из пневматического оружия в крыс, с Джордан она пошла бы куда угодно.

Сегодня был ее выходной, поэтому она выпрыгнула из постели и отправилась за покупками. Она купила сорок семь пар трусиков с лифчиками. Это должно было быть ей первой подсказкой, что она влюбилась. Ничего так не указывает на то, что женщина влюблена, как покупка ею нижнего белья.

На обратном пути из торгового центра, Эми высмотрела знакомую пару обуви, выглядывающую из-за мусорного бака, и резко ударила по тормозам. Это были ярко-бирюзового цвета ковбойские сапоги под змеиную кожу.

Она бы узнала эти сапоги из тысячи. Эми притормозила у помойки и просигналила. Сапоги пошевелились, но на белый свет так и не вышли. Трагично вздохнув, Эми вылезла из автомобиля и подошла к бачкам.

– Мам, это я, – сказала она. – Твоя дочь. Помнишь меня?

Сапоги снова пошевелились в ответ.

– Умоляю, не могла бы ты на минутку показаться из-за помойного бачка? Мне нужно тебе кое-что сказать.

Продолжение следует...

25. ИСТОРИЯ КЛЭР.

Задолго до того, как мать Эми – Клэр – пристрастилась к нырянию в мусорные контейнеры, она была девчонкой из сестринства, встречающейся с парнем из братства одного из колледжей Лиги Плюща. Они полюбили друг друга, получили дипломы и поженились. Все считали их идеальной парой, пока отец Эми, Брент, наконец, не понял, что в его жизни было только две настоящих любви: Гольф и Обхаживание женщин. Эми часто задавалась вопросом, а всегда ли ее отец был бабником. Изменял ли он также матери, когда они учились в колледже? Ей нравилось думать, что однажды он был безумно в нее влюблен и искренне о ней заботился, прежде чем превратился в Брента – Гиганта Большого Секса.

Вещь, которую Эми презирала больше всего, состояла в том, что ее мать ничего по этому поводу не предпринимала. Клэр должна была понимать, что ей изменяют. Если уж Эми пришла к такому умозаключению, то Клэр должна была и подавно. Но вместо того, чтобы его бросить, она закрывала на это глаза. Она придумала оправдание, когда он не появился на седьмом Дне Рождения Эми. Она смеялась по телефону со своими подружками, рассказывая шутку про то, что гольф сделал ее вдовой. Эми поклялась, что никогда не будет такой, как ее мать.

Потом случилось то, о чем они и не могли помыслить. Однажды Брент просто не пришел домой. Прошла неделя, по истечении которой Клэр по почте пришли документы на развод. Эми была не в силах ничего поделать, кроме как наблюдать, как ее мать катится по наклонной. Клэр подалась в хиппи и стала свободной художницей. Она ныряла в мусорные баки, выуживая из них материалы для своих творений. Их дом до отказа был завален всевозможными вонючими объектами, спасенными с окрестных помоек. Эми стеснялась пригласить домой друзей. В те времена задний двор был завален хламом, приваренным друг к другу в форме тотемов. И колокольчиков. И ветряных мельниц. И во все остальное, что можно себе представить.

Эми окончила школу и покинула отчий дом. Она поступила на медицинский факультет и училась на деньги отца, не особо чувствуя себя за это виноватой.

Изредка она навещала свою мать. Два или три раза в год они встречались в каком-нибудь местном ресторанчике. (Эми никогда не появлялась в мусорном доме). Изредка Клэр звонила Эми, и они могли обсудить ее творчество. Клэр стала местной знаменитостью, известной авангардной и богемного типа художницей, чьи художественные выставки характеризовались такими словечками, как «вторично использованный», «переработанный» и «использованный один раз».

Так что, когда Эми увидела фирменные бирюзовые сапоги ее матери, торчащие из мусорного контейнера, она подумала, что в дело вмешалась сама судьба. Теперь пришло время сказать матери, что она влюбилась в женщину. И если та не сможет с этим справиться, то в этом виновата будет только она сама.

26. ПРОДОЛЖЕНИЕ ГРАНДИОЗНОГО КАМИНГ-АУТА ЭМИ.

– Если ты не выйдешь оттуда, то я подойду сама, – сказала Эми.

Сапоги шевельнулись еще раз, но не встали в вертикальное положение и не вышли к ней.

– Хорошо, я соврала, – сказала Эми. – Я не приближусь к этой вонючей мусорке. Но я собираюсь тебе рассказать кое-что, это то, что я должна рассказать, и если тебе это не понравится, то....тебе это не понравится, вот и все. Так что. Я лесбиянка. По крайней мере, я так думаю. То есть, я хотела сказать, я в этом вполне уверена. То есть я она и есть. Я влюблена в женщину. И мы целовались. Несколько раз. И мне понравилось. И я собираюсь поцеловать ее снова. Я собираюсь целовать ее так много, сколько это только возможно. Я даже купила новое нижнее белье. Надеюсь, ты не отречешься от меня и не будешь меня стыдиться. Мне бы очень хотелось, чтобы ты приняла Джордан – так ее зовут. Я хочу, чтобы ты приняла Джордан, как мою вторую половинку. Вот и все.

Из мусорного контейнера не последовало никакого ответа.

– Это все, что я хотела сказать.

Тишина. Никакого движения.

– Вот и все.

Эми уставилась на сапоги. Они не шевелились.

– Ты можешь сейчас отвечать.

Ничего.

– Мама? Ты там в порядке.

Эми охватил страх, что ее мать задохнулась под грудой вонючего, липкого мусора в контейнере. Она быстро вскарабкалась на край мусорного контейнера, вопя: «Не волнуйся! Я спасу тебя!» и нырнула головой внутрь.

Эми оттолкнулась от дна контейнера ногой и поплыла к поверхности. Ее голова показалась над мусором, и она глотнула свежего воздуха. Перед ее лицом маячили бирюзовые сапоги. Она схватила их и потянула изо всей мочи.

Сапоги легко поддались, и сила, с которой она тащила эти сапоги, отбросила ее, шатающуюся, в обратном направлении. Она шлепнулась в угол контейнера и уставилась на сапоги в руке.

– Эй, в чем дело?

Эми подняла голову. На нее смотрела какая-то старушенция. У женщины был только один зуб, и ее лицо было все в морщинах, как у грязной тряпки.

– Это мои сапоги! – закричала старушенция.

Она выхватила сапоги из рук Эми, выпрыгнула из контейнера и стремглав понеслась в сторону ближайшего переулка.

– Простите, я приняла вас за другого человека! Простите! – прокричала Эми ей вслед.

27. НАСТОЯЩИЙ КАМИНАУТ ЭМИ.

Эми стояла на пороге дома своего детства и звонила в дверной звонок. Она не была дома, с тех пор как уехала в колледж. Эми нервно переминалась с ноги на ногу. Она была полна решимости рассказать матери все и покончить с этим раз и навсегда.

Знакомьтесь! Клэр Стюарт. Клэр было пятьдесят лет, но выглядела она не старше сорока. Она была олицетворением самого Лета Любви – яркая футболка хиппи, мокасины, бусы и браслеты. Вокруг нее всегда витал запах ладана и пачули. Когда Клэр открыла дверь и увидела Эми, она тот час же притянула ее в свои объятия. Клэр обожала обнимашки.

– Эми! Какой замечательный сюрприз!

Она отступила на шаг назад, и ее лицо посерьезнело.

– У тебя все в порядке?

– Нет, – быстро ответила Эми. – Я просто хотела... Я была по соседству и подумала, что могу заскочить.

Эми хотелось пнуть саму себя. Куда подевалась вся ее смелость.

Клэр заключила Эми в еще одно медвежье объятие, затем отодвинулась от нее на расстояние вытянутых рук и сморщила нос.

– Дорогая, от тебя воняет.

– Хм, да... Я могу войти?

Эми прошла за Клэр через безупречно чистый дом и в сверкающую кухню. Никакого хлама, вообще. Ничего себе! Эми была изумлена.

– Где весь твой мусор?

Клэр засмеялась.

– Я арендовал склад, где и храню все мои художественные принадлежности. Кофе?

– Конечно. Так что же подтолкнуло тебя к решению очистить дом от хлама? И что случилось с твоими сапогами?

– Ну, мне немного неловко говорить правду. Однажды мне позвонил голливудский продюсер.

Эми приподняла брови.

– Он хотел знать, можно ли взять у меня интервью для его телешоу.

– В самом деле? Что за шоу?

– Оно называется Американские Скряги.

Эми не сдержалась и захохотала. Она прикрыла рот ладошкой, сказав:

– Извини. Это не так уж и смешно.

Клэр рассмеялась вместе с Эми.

– Да, это смешно. Тогда мне было не так уж и смешно, но теперь да. Как бы то ни было, этот случай хорошенько меня пнул и заставил почистить мою жизнь. А что касается сапог, я тоже их выбросила.

– Мам, мне нравится, каким дом стал сейчас. Тут все выглядит таким, каким и должен быть настоящий дом.

– Спасибо, милая. Ну, а теперь, ты пришла, чтобы сказать мне что?

Эми не знала, с чего начать, так что она просто открыла рот и понадеялась на лучшее.

– Я пришла сюда специально. Есть причина. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Клэр поставить чашку кофе перед Эми и села за стол.

– Это о том, что ты лесбиянка?

Эми от неожиданности выплюнула свой кофе.

– Откуда ты знаешь?

Клэр рассмеялась.

– Это было в газете, милая, думаю, к этому моменту весь город уже в курсе. Должна признаться, я никогда еще так не гордилась.

– Ты гордишься тем, что я лесбиянка?

– Нет, глупышка. Я горжусь тем, что ты творишь произведения искусства. Я имею в виду, то, что ты доктор – это замечательно, но когда ты создаешь что-то спонтанно, то такое искусство исцеляет душу. Твою душу и души других людей. Я рада, что ты можешь не только исцелять тело, но также и излечить души.

– И тебя не испугало до чертиков, что я встречаюсь с девушкой?

– Боже, нет. Сказать по правде, я равнодушно относилась к тому парню, Чеду.

– Чеду? Откуда ты знаешь о Чеде?

– В один прекрасный день он приехал сюда и взял кое-что из твоих старых вещей.

– Какие вещи? Когда?

– Да ничего особенного, думаю. Старые чучела животных из твоего детства, твои ежегодники со школьных времен. Разве он тебе еще не сказал? Он взял это, чтобы отдать тебе в качестве сюрприза. Надеюсь, что я не разрушила его планы.

– Он не сказал или не сделал ничего, ну, знаешь, необычного?

– Ну, он, вообще-то, называл меня мамой. Я посчитала это странным.

Эми решила, что с нее уже хватит. Она собралась учинить Чеду серьезный разговор. И забрать назад свои вещи.

– Короче, я рада, что ты его отшила, – продолжила Клэр, – а сейчас расскажи мне об этой девушке. Она тебя любит? Чем она занимается? Она такая же красивая, как и на фотографии в газете?

Эми рассмеялась, любопытство ее матери было заразительным. Она рассказала ей обо всем. О том, как Джордан выпала из окна, как Эми ее зашивала, об их первом поцелуе, обо всем.

– Ты что-нибудь запланировала на остаток дня? – спросил Клэр.

Ой-ой, подумала Эми, вот оно. Она захочет, чтобы я поныряла вместе в ней по мусорным контейнерам.

– Я не знаю..., – запнулась она.

– Что ж, у меня есть прекрасная идея. Почему бы тебе не пойти в ванную и немного не освежиться? Может, счистить кофейную гущу с твоих волос?

– Куда мы идем?

– Увидишь, – сказала Клэр.

– Сейчас иди и попрыскайся пачули, детка, ты и на самом деле пахнешь гнилью.

28. БОЛЬШАЯ, ШИКАРНАЯ ГЕЙСКАЯ СВАДЬБА.

Десятью минутами позже Эми была одета в один из сарафанов Клэр. Она столько выплеснула на себя пачули, что теперь благоухала, словно только что вернулась с концерта Grateful Dead. Они обе втиснулись в маленький Смарт, и Клэр сказала ехать Эми в шикарный район города. Эми рискнула задать вопрос, на который давно хотела узнать ответ.

– Ты любила папу?

– О, да.

– А он тебя?

– По-своему, да, – ответила Клэр.

– Сверни на выезд Колумбия. Дом находится в районе Кентон. Я думаю, что он был влюблен в идею «быть влюбленным», но всякий раз, когда наша любовь становилась глубже, и требовалось взять на себя более серьезное обязательство, он мельтешил крылышками, как колибри у кормушки. Теперь поверни направо на Денвер.

Эми повернула. Она надеялась, что не унаследовала гены своего отца. По крайней мере, ту часть, которая отвечала за порхание туда-сюда. Она не желала быть колибри. Она хотела быть пингвином. Они находили себе пару на всю жизнь.

– Ты можешь припарковаться здесь.

Эми остановилась перед старым, но прекрасно отреставрированным, викторианским домом. Все в нем было совершенно и очень сочетаемо, и он выглядел так, словно в нем жила Марта Стюарт. И тогда на нее снизошло озарение.

– Здесь живут геи?

– Ага. Мы декорируем их свадьбу.

– И они тебе позволили?

– Декоратор у нас Лилиан. Я всего лишь ей помогаю. Да ладно, Лилиан будет так рада увидеть тебя снова.

Клэр открыла дверь и застыла, оглянувшись на Эми.

– Тебе не надо заходить. Если ты не хочешь.

– Конечно, я хочу, – сказала Эми.

Лицо Клэр засветилось, и в этот момент Эми поняла, что она слишком долго отказывалась общаться со своей матерью, и это ту обижало. Она не хотела обидеть ее, но все-таки обидела. Она ощутила глубокое чувство вины и решила, что с этих пор станет проводить с мамой больше времени.

Клэр нажала на звонок в форме королевской лилии. Он был сделан из латуни и недавно отполирован, вероятно, его полировали каждый день ровно в десять.

Знакомьтесь! Дезмонд Куортермэйн. Им открыл дверь потрясающий, элегантный мужчина с густыми бровями и густыми темными волосами. Голосом, который, казалось, был на грани гипервентиляции, он воскликнул:

– Боже мой, Клэр, ты должна нам помочь. Это катастрофа!

– Дезмонд, это моя дочь, Эми. Она лесбиянка.

Если Дезмонд и был шокирован объявлением Клэр, то не показал и виду. Он едва ей кивнул ей, потом схватить Клэр за руку, потянув ее в дом, и запричитал:

– Это катастрофа, Клэр, ты должна помочь.

– Где Лилиан? – спросила Клэр.

– Она в пруду, – он обмахивал себе рукой.

– Почему она в пруду? – спросила Клэр, пока Дезмонд вел их через самый совершенный дом, который когда-либо видела Эми.

– Из-за лягушек. Это какое-то бедствие. Словно на нас снизошла одна из казней египетских. Лягушки везде!

Они следовали за Дезмондом через дом таким быстрым шагом, что перед глазами Эми только и мелькали диваны, тахты, книжные полки, выстроившиеся в ряд с книгами в кожаных переплетах, позолоченные настольные лампы, подушки с кисточками и невообразимое количество золотой парчи.

Когда они вышли через заднюю дверь во двор, там обнаружились беседка, несметное число стратегически расставленных скамеек, прекрасно ухоженные живые изгороди и несколько бросающихся в глаза шаров. И в гуще всего этого находилась Лилиан в высоких, по бедро, болотных сапогах, возвышающаяся посреди пруда с сеткой в ​​руках.

Знакомьтесь! Лилиан Дрейк. Лилиан легко удавалось выглядеть идеально в любой ситуации. Она назвала каждого дорогой и дорогая и послала всем воздушные поцелуи. Даже в болотных сапогах по бедро, ее помада не размазалась, а ее волосы не выглядели грязными; они выглядели так, словно их раздувал ветер. У нее был избыточный вес, но она носила его, как будто это было привилегией и что-то, чем следовало восхищаться.

Клэр и Лилиан были лучшими друзьями со времен их сестринства в колледже. Они были странной парочкой, но не разлей вода. Что Эми находила чрезвычайно интересным в Лилиан, так это то, что та поддерживала ее мать в любом устремлении, не задавая вопросов.

– Эми! – воскликнула Лилиан, отложив в сетку и тяжело шагая через двор. – Дорогая, как ты?

Она завернула Эми в теплые объятия и поцеловала воздух рядом с ее обеими щеками.

– Не видела тебя целую вечность. Проходи, дай мне посмотреть на тебя, – она окинула взглядом Эми сверху донизу. – С каждым днем ты все больше походишь на свою мать.

– Ну, я в ее одежде, – сказала Эми, всеми силами стараясь не чувствовать себя застенчиво.

– Эми теперь лесбиянка, – произнесла Клэр гордо, как будто Эми получила Нобелевскую премию.

 Лилиан округлились глаза.

– Неужели, дорогая? Дивное дело.

– Теперь о тех лягушек, – сдавленно хихикнул Дезмонд.

– Не беспокойся, думаю, я избавилась от них и их скорейшего потомства, – успокоила Лилиан.

– Они были такими отвратительными, – пожаловался Дезмонд, махая рукой перед своим лицом. – Природа такая ...

– Природная, – подсказала Клэр.

– Отвратительная, – поправил Дезмонд.

Лилиан вполголоса прошептал Эми:

– Ему не нравится эта зеленая тина.

Лилиан присела на скамейку и принялась стаскивать с себя болотные сапоги. Она кряхтела от натуги. Это было все равно, что пытаться очистить колбасу. Эми взяла сапог и стащила его.

– Спасибо, дорогая.

Вместе они избавили Лилиан от этих сапог.

– А теперь, Дезмонд, – сказала Лилиан, взяв его под руку. – Почему бы тебе не сделать нам твой божественный лимонад, а мы прервемся и наберемся сил. Так мы все сможем перевести дух.

Дезмонд, казалось, сиял от восторга.

– Чудесная идея, – он поднес ко рту маленькую, незаметную рацию и приказал: – Принесите кувшин лимонада и пять бокалов. Мисс Лилиан испытывает жажду после активного истребления лягушек, – он повернулся к Лилиан и сказал: – Ты мой спаситель. Ты мой водяной Рэмбо, Терминатор лягушек. Что бы я без тебя делал?

– Ты бы справился, я уверена, дорогой, – сказала Лилиан.

Дезмонд посмотрел на часы.

– О нет, эти парни с йо-йo скоро будут здесь, – он приложил руку ко лбу в очень театральном жесте, словно готов был упасть в обморок. – Лучше бы Эван не восхищался этими парнями с йо-йо и придумал бы для развлечения что-нибудь другое. Это так безвкусно. То кабаре, что я хотел пригласить, по крайней мере, было достойным.

– Дезмонд, мы уже говорили об этом, – успокаивала его Лилиан.

– Я знаю. Знаю. Это и его свадьба тоже, – сказал Дезмонд и надулся, как ребенок. – Просто это так вульгарно, – пробормотал он, когда шел к дому.

– И танцовщики кабаре настолько высокого класса, – пробормотала Лилиан.

– Итак, похоже, что это довольно необычная свадьба, – заметила Эми.

К ним вышла молодая женщина с серебряным подносом в руках, на котором красовался хрустальный кувшин свежего лимонада с пятью бокалами.

– Это тут собираются адекватные люди? – спросила она.

Знакомьтесь! Дженис Коэн. Дженис была очень симпатичной с ее военной стрижкой «ежиком» и пирсингом на лице. Она даже обладала прекрасным телом, если его удалось бы отыскать под очень большой рубашкой и мешковатыми серыми брюками. Ее аура прямо-таки кричала о женственности, но ее долгий, тягучий взгляд, которым она одарила Эми, шептал, что она лесбиянка.

– Но я же собрала всех лягушек и тину. Пруд выглядит прекрасно, – сказала Лилиан. – Я имею в виду, что это пруд; и в нем будет все, что положено иметь пруду.

– Нет, дело не в этом, – сказала Дженис, разливая лимонад. – Теперь он ссорится с Эваном из-за парней с йо-йо.

Она протянула Эми стакан лимонада.

– Не думаю, что мы встречались. Я Дженис – подруга Дезмонда, но не обижайтесь на меня за это.

– О, прошу прощения. Где мои манеры, – спохватилась Лилиан. – Это Эми. Она лесбиянка.

– Приятно с тобой познакомиться. И почему это я не видела тебя в разных местах раньше?

– В разных местах? – спросила Эми.

– Ну, знаешь, в клубах. Или на мероприятиях. Или на вечеринках со своей едой, – пояснила Дженис.

– Она только что рожденная лесбиянка, – сказала Клэр. – Поздний цветок.

– Новичок, – произнесла Дженис.

– А? – сказала Эми встревожено. Она нервно глотнула лимонада.

– Ты уже прошла инициацию?

Эми медленно покачала головой и сделала еще один глоток. Дженис покосилась на нее и поиграла бровями.

– Тогда, может, я тебя инициирую? Это не больно. Не очень. Ну, поболит только в первый раз. В любом случае, мне как раз нужен новый тостер.

О чем, вообще, говорит эта женщина? Эми была сбита с толку. Сбита с толку? Это самое подходящее слово? Или крайне озадаченна? Она была и крайне озадачена, и смущена.

Дженис взяла ее за руку.

– Ты в порядке? Ты выглядела так, словно готова хлопнуться в обморок. Я только шучу. Лесбийский юмор. Это была шутка.

– О, – сказала Эми и выдавила из себя деланный смешок.

– Так кто же эта девушка? – спросила Дженис.

– Девушка?

– Да, какая такая везучая женщина спасла тебя от рабства гетеросексуальности?

– О. Ее зовут Джордан Марч.

– Ты встречаешься с Джордан Марч? С той самой Джордан Марч? – спросила Дженис.

Эми не совсем понимала, как это воспринимать. Имела ли она в виду, что Эми не была достаточно хороша для свиданий с такой девушкой, как Джордан Марч, или что Джордан Марч была неподходящим человеком, чтобы ходить с ней на свидания?

– Если нет другой Джордан Марч, – сказала Эми нерешительно. Она почти надеялась, что может быть их две, и Эми досталась лучшая версия, а не та, которую знала эта женщина.

– Она высокая, великолепная, талантливая, остроумная и живет в том сумасшедшем доме в старой части города, где расположены все особняки? – спросила Дженис.

Лилиан и Клэр заметно притихли. Эми знала, что они очень любили добывать информацию окольными путями. Она чувствовала, что они смотрели на нее во все глаза

– Ага, это она.

– И как тебе это удалось? Она никогда и ни с кем не ходит на свидания, особенно после истории со Снежной Королевой.

Лилиан не смогла удержаться от вопроса.

– Снежной Королевой?

– Она была последней девушкой Джордан. Ее зовут Петронелла, она профессор университета, поэт, и самый противный человек, которого я когда-либо встречала. Сегодня вечером у нее большое поэтическое выступление в Новом Малом театре. Она читает стихи. Я туда иду.

– Я тоже, – сказала Эми. – То есть, мы с Джордан туда идем.

– А натуралы тоже туда могут прийти? – спросила Лилиан.

– Конечно, – ответила Дженис.

Лилиан ткнула Клэр локтем в бок.

– Давай пойдем и сокрушим эту лесбийскую вечеринку. Должно быть весело.

– О, поэзия Петронеллы веселья не принесет, – сказала Дженис. – Она злобная. Помните у Риты Мэй Браун, детективные романы писал кот – Сники Пай Браун? Так вот у Петронеллы пишет ее вагина. Она называет ее Вагина Вульф.

Клэр хлопнула в ладоши.

– Как замечательно! Может быть, я вдохновлюсь новыми идеями для моих скульптур.

Прежде чем Эми смогла запротестовать, чтобы не дай бог, ее мать не сокрушила ее свидание, послышался сильный удар металл о металл и пронзительный крик. Задняя дверь распахнулась и шесть мускулистых, намазанных маслом, голых мужчин с важным видом вышли на задний двор с болтающими на веревочках йо-йо. Они выстроились в кордебалет, и принялись играться с йо-йо и выделывать коленца совершенно синхронно.

Клэр и Лилиан сидели, полностью поглощенные этим зрелищем. Эми и Дженис обменялись взглядами в крайнем замешательстве.

– Думаю, это намек, что пора уходить, – сказала Эми.