Текст книги "Больше, чем поцелуй"

Автор книги: Лэйс Гарднер

Соавторы: Сэксон Беннетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

19. ЛЕСБИЯНКИ В ТУМАНЕ.

Эми нервничала. Все в ее сознании говорило – не иди. Однако все в ее теле призывало к другому: «Иди! Иди!». Она застряла где-то посередке между блаженством и ужасом, и чувства эти наложились друг на друга, заставив её просто нервничать.  Вот в каком состоянии она пребывала сейчас. После вчерашнего почти поцелуя под столом, Джордан попросила Эми сходить с ней в музей искусства. Даже не подумав ни разу, Эми сама собой сказала «да».

Ее мозг заставил ее поворочаться большую часть ночи, вытаскивая оправдание за оправданием, за следующим оправданием, почему она не должна пойти на свидание, технически уже второе свидание с шикарной, сексуальной лесбиянкой. Вот какие были причины, если перечислить их в свободном порядке:

Встречаться с лесбиянкой означало бы, что она сама была лесбиянкой, а если она была лесбиянкой, то ...

Она больше не сможет носить свои милые туфельки.

Ей придется сделать стрижку, а это означало, что она снова вся станет в завитушках, потому что от природы у нее были вьющиеся волосы. Не самый лучший ее вид.

Ей придется таскать помаду в кармане, потому что лесбиянки не носят сумочек.

Они также не красят губы, так что можно отклонить предыдущую причину.

Ей придется научиться готовить, чтобы она могла присутствовать на лесбийских сборищах, куда приносят свою еду.

Ей придется научиться любить хуммус. И ей придется научиться правильно выговаривать это слово.

Ей придется завести кота.

На этом месте в порыве справедливости ее мозг выдал причины, почему ей стоило стать лесбиянкой.

Вот какие это были причины, если перечислить их в свободном порядке:

Она сэкономила бы целое состояние, не покупая ...

Колготки.

 Платья.

 Макияж.

Бигуди.

Бритвы (Она была не уверена, брили ли лесбиянки ноги и подмышки. Она надеялась, что брили.)

Они могли бы делить с ней один гардероб на двоих.

Эми понимала, что все это глупо. Лесбиянки не похожи друг на друга, словно сделанные под копирку.

Она посмотрела пару серий «The L Word» и была уверена в том, что ее карьера не пострадает, а мама – ее отец давно умер – отнесется с пониманием и поддержит ее. И все же... это был бы довольно большое изменение в ее жизни. Особенно для такой, как она, неуклюжей в любовных утехах в постели. Вспомните предыдущую историю про банановую кожуру. Тем не менее, Джордан пробудила определенные части ее тела, которые находились в глубокой зимней спячке вот уже последние десять лет. И, как медведь, выползающий из норы после долгого зимнего сна, Эми изнывала от голода.

Она хотела бы, чтобы кто-нибудь написал руководство. Жизнь лесбиянок для чайников. Все стало бы намного проще. Или, может быть, она должна проникнуть к лесбиянкам с заднего двора. Изучить их культуру, как они составляют пары, их чувство юмора (предполагая, что они умели шутить), их чувство стиля (предполагая, что он им был не чужд). Она могла познакомиться с их жизнью и акклиматизироваться в среде лесбиянок, тщательно все изучив. Она может стать Дианой Фосси от лесбиянок.

Чуть раньше этой бессонной ночью, Эми пришла к мысли, что ей пора прекращать думать головой. Она взяла на себя обязательство больше не изнурять свой мозг непомерными измышлениями, а дать волю сердцу и телу.

На следующее утро, ее сердце и тело приняли душ, прикупили новых, модных шмоток, и забрали новое авто.

20. ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ.

Эми припарковала свой новый Smart прямо напротив входа в Портлендский Художественный Музей, удивляясь тому, что может приткнуть его почти в любую дырку. Он был ярко желтый и в придачу такой миленький. Она восхищалась им так же, как и своими новыми ярко синими высокими кедами Converse с изображением Тардиса Доктора Кто. По совету Изабель, она купила с дюжину цветастых платков, чтобы носить их на работе. Эми казалось, они придали ее облику какую-то изюминку.

Она поспешила ко входу в музей. В голове не было ни единой мысли, сердце бешено билось, тело было предельно возбуждено. Она была так безумно счастлива в связи с перспективой провести вторую половину дня с Джордан, что не чувствовала ни усталости, ни сонливости, поскольку находилась на душевном подъеме.

Она почти что вошла в холл, когда перед ней внезапно возникла Джордан. На ней были надеты мешковатые шорты (она брила ноги, слава Господу) и простая белая футболка. Она была в сандалиях, а ногти на ее ногах были выкрашены в красный цвет. Джордан была восхитительна.

– Надеюсь, я не опоздала, – извергла из себя банальщину Эми, не зная, как бы еще начать разговор.

– Идем, – сказала Джордан, схватив ее за руку и потянув в сторону эскалатора.

– К чему такая спешка?

– Нет никакой спешки. Просто я хочу показать тебе, на что я наткнулась.

Джордан тянула ее за собой вверх по эскалатору, перепрыгивая через две ступеньки, потом вдоль широкого коридора, а перед самых входом в зал резко преградила путь, повернувшись к Эми лицом.

– Закрой лаза.

– Мы в музее, – сказала Эми. – Я думала весь смысл в его посещении, чтобы смотреть.

– Увидишь, увидишь, доверься мне. А теперь – закрой глаза.

Эми сделала то, о чем ее просили, затем Джордан взяла ее за руку и медленно повела вперед. Руки Джордан переместились на плечи Эми и слегка надавили, побуждая ее присесть.

– Сядь, – прошептала она, что Эми и сделала. Она почувствовала, что Джордан присела рядом с ней. – Хорошо, сейчас можешь открыть глаза.

Эми открыла. Она увидела большую картину, покрывающую большую часть стены. Вихри поверх вихрей ярких, насыщенных красок. Смелые мазки всех цветов, которые можно себе представить. Море живых, извивающихся, изгибающихся, извилистых линий.

– Что ты видишь? – спросила Джордан.

Эми посмотрела на Джордан.

– Это вопрос с подвохом?

Джордан покачала головой.

– Нет. Совсем нет. Мне просто интересно, что ты видишь.

Эми снова посмотрела на картину, склонив голову на право.

– Даже не знаю. Она интересна в какой-то своей беспорядочности.

– Продолжай смотреть.

Она взглянула на Джордан, та была явно в восторге от картины.

Эми снова обратила свое внимание на картину, на этот раз наклонив голову влево. Но и сейчас она не смогла увидеть ни какой-либо формы, ни содержания – ничего. Она подумала, что картина больше смахивает на красочный торнадо. Или на букет из разных цветов, которые по очереди слили в туалет. Или на радугу, угодившую в водоворот. Она повернулась к Джордан, внимательно изучая ее лицо в профиль.

– А что видишь ты? – спросила Эми. Джордан ответила не сразу.

– Эйфория. Удивление. Благодарность. Радость. Восторг. Счастье.

– Все это?

– Да. И гораздо больше.

– Вот как, – сказала Эми. Было совершенно очевидно, что она полный профан в современном искусстве. Она снова взглянула на картину и попыталась увидеть то, что ей только что описала Джордан.

– Но то были чувства.

– Верно.

– Хочешь сказать, что когда ты смотришь на картину, ты видишь человеческие эмоции? – спросила Эми.

Джордан посмотрела на Эми и улыбнулась.

– Вот, в чем роль искусства. Оно говорит с тобой на языке эмоций.

– О.

– Закрой глаза снова, – попросила Джордан.

Эми прикрыла глаза, пытаясь предположить, куда Джордан отведет ее в этот раз. Но вместо того, чтобы взять ее за руку, она ее поцеловала. Эми смаковала ощущение от прикосновения губ Джордан – нежный трепет, восторг, полное ощущение радости от обычного поцелуя.

– Ты можешь снова открыть глаза, – сказала Джордан. Эми открыла. Вслед за Джордан она повернулась к картине. В этот раз цвета на картине ожили, они закрутились и затанцевали по всему холсту. И Эми это почувствовала. Поначалу это чувство было совсем крошечным, как укол. Оно зародилось в ее груди, расширяясь во все стороны теплой волной. Неужели я сияю от счастья? Она чувствовала, что светится изнутри как те китайские фонарики из рисовой бумаги.

Эми не знала, как это описать. Она не находила слов для этого чувства. Это было больше. Больше. Намного больше, чем просто поцелуй.

– Кажется, я начинаю кое-что понимать, – прошептала Эми, не отрывая взгляда от картины.

21. МАШИНА, ИЗОЛЕНТА, ИСКУССТВО.

Джордан и Эми стояли на ступенях музея. Обе не желали так скоро расставаться, обе не желали, чтобы этот день так быстро закончился.

– Не могу поверить, что раньше здесь никогда не была, – сказала Эми.

– Я прихожу сюда постоянно. По крайней мере – раз в неделю. Думаю, это очень вдохновляет. Особенно рисунки детей. В их работах столько свободы.

Джордан повела Эми вниз к стойке, к которой она приковала свой байк.

– Когда ты рисуешь, что посещает тебя в первую очередь, чувство цвета или эмоции, ассоциирующиеся с ним? – спросила Эми.

– Трудно объяснить. Цвета заставляют меня чувствовать, но чувства позволяют видеть цвет. Задача в том, чтобы передать эти чувства посредством цвета на холст. Ты слышала такое выражение «видеть красный цвет»?

– Конечно, когда кто-то злится, – сказала Эми.

Внезапно лицо Джордан приобрело ярко малиновый оттенок. Она сжала руки в кулаки, дернула ими в воздухе и топнула ногой, бормоча:

– Чертвозьмичертвозьми! Не могу в это поверить!

Эми рассмеялась над ужимками Джордан.

– Я знаю, как выглядит гнев, – сказала она. – Можешь мне не демонстрировать.

– Я не демонстрирую. Я на самом деле злюсь, – ответила Джордан. – Посмотри! – она махнула в сторону ее ярко зеленого велосипеда. Обе шины были спущены.

– Боже мой, – выдохнула Эми. Она подошла ближе и взглянула повнимательнее. – Шины были порезаны. Кто мог такое вытворить?

– Есть у меня одна мысль, – Джордан резко развернулась и пошла прочь от велосипеда. Очевидно, Петронелла снова за ней следит. Когда она увидела, как Джордан целует Эми, то решила оторваться на ее велосипеде.

Джордан потерла лицо ладонями и судорожно выдохнула, чтобы привести себя в чувства.

– Мне очень жаль, что я так себя повела,  – а сейчас, она была смущена. Она не хотела, чтобы Эми подумала, что ей неплохо бы посетить занятия по управлению гневом, но этот конспиративный вандализм уже начинал приедаться. Петронелла изничтожила ее машину, потом велосипед. Что будет следующим шагом? Сведение счетов с роликовыми коньками?

– Я подвезу тебя домой, – предложила Эми.

– Хорошо, – согласилась Джордан. – Спасибо.

Джордан подхватила велосипед и направилась вслед за Эми. Заметив автомобиль, она уставилась на него, в удивлении выпятив губу.

– Это она?

– Да.

– Мне нравится, –  сказала Джордан, прислонив велосипед к счетчику за парковку. Она обошла машину вокруг. – Она очаровательна.

– Но у нее нет багажника.

– О, ничего страшного. Я примотаю велик к крыше изолентой, – сказала Джордан.

– Серьезно?

– Конечно, я сделаю так что она не будет прикасаться к крыше и не оставит липких следов.

– Но у меня нет изоленты, – сказала Эми.

– У меня есть, – ответила Джордан, вытаскивая из кожаной сумочки под сиденьем велосипеда ярко розовый рулончик.

– Ух, ты! – восхитилась Эми. – Может и мне стоит обзавестись небольшим запасом изоленты.

Через считанные минуты, Джордан зафиксировала свой велосипед на крыше автомобиля. Эми отошла в сторону, чтобы рассмотреть сие творение.

– Выглядит как произведение искусства. Что-то типа современной художественной инсталляции.

– А и, в правду, похоже, – согласилась Джордан.

Мужчина, смахивающий на японца, остановился возле машины Эми и сфотографировал ее. Несколько других пешеходов остановились и устремили свой заинтересованный взгляд на «скульптуру».

– Восхитительно, – воскликнул мужчина. – Это очень интересное обращение к теме эволюционной драмы, к столкновению человека с разнообразным транспортным средством.

Эми хихикнула.

Джордан пожала плечами.

– Произведение искусства можно сотворить из чего угодно.

Вскоре возле машины столпилась куча народа. Мелькали вспышки камер. Люди оживленно переговаривались, бросаясь фразами типа «социальный комментарий» или «слияние реальности и искусства». От толпы отделилась худющая дамочка. Взбежав по ступенькам музея, она остановилась, обернулась и сделала несколько снимков машины и велосипеда. Затем она вытащила из своей сумочки блокнот и обратилась к толпе:

– Кто художник? Кто-нибудь знает художника?

Джордан вышла вперед и ткнула в Эми пальцем.

– Она художник.

Эми игриво шлепнула Джордан по руке.

– Просто подыграй, – прошептала Джордан. Женщина поспешила к Эми.

– Я так рада с вами познакомиться. Вы не против дать мне интервью? Я журналист газеты «Орегонец». Я бы с удовольствием написала бы о вас в нашей газете, как о начинающем художнике. Как вас зовут?

Толпа людей окружила Джордан и Эми, отрезав любой путь к отступлению. Глаза Эми расширились. Она посмотрела на Джордан в поисках помощи. Джордан взяла ответственность на себя и заговорила с репортершей.

– Простите, она очень застенчивая. Знаете, у каждого художника есть свои странности. Ее зовут Эми Стюарт. А эта инсталляция носит название «Первый поцелуй».

– Какое необычное название, – отметила репортерша. – Стоит ли за ним какое-то содержание?

Джордан посмотрела на Эми, приподняв бровь, давая ей тем самым возможность самой продолжить это представление. Эми приняла вызов и заговорила:

– Это слияние… это о… Короче, это автомобиль, верно? Маленькая машинка, которая больше походит на велосипед, чем на автомобиль. И велосипед. Раненый велосипед. Его шины порезаны и возможно он больше никогда не сможет… транспортировать. До тех пор пока он не познакомился с машинкой. И с помощью силы изоленты, он вознесся на машинку. Они как родственные души. Нашли друг друга.

– Ух, ты! – восхитилась репортерша. Она обернулась и еще раз внимательно изучила машинку с велосипедом.

Репортерша отщелкала еще несколько снимков. Наконец она произнесла:

– Я поняла. Они будто целуются, верно?

Когда она обернулась назад, Джордан и Эми целовались. Этот момент она тоже засняла.

22. ТЕТУШКА ДЖЕМИМА.

– Ты выглядишь, словно сексапильная тетушка Джемима, – сказал Чед, стоя на пороге офиса Эми.

Эми надеялась, что косынка его отпугнет. Однако вместо этого он сконцентрировал свое внимание на ней. Мало того, он еще и флиртует.

– Это новая я, – ответила она. Этим утром на ней был черный платок-бандана, усыпанный изображением кислотно-желтых пакманов. Она почувствовала, как ее обуяло растущее внутри чувство феминизма.

– До меня дошли слухи о твоем новом гардеробе, – Чед обошел стол и заглянул под него. – А вот и кеды Доктора Кто.

Эми открыла ящик стола, хлопнув Чеда по башке.

– Ой! – он потер лоб, на котором отпечаталась крошечная замочная скважина.

– Это все из-за сыра?

– Сыра? – спросила Эми. Она понятия не имела, о чем он говорил.

– Ну, помнишь, тем вечером, когда ты уплетала сыр и чипсы на заднем дворе.

– О, это. Нет, я просто не люблю, когда кто-нибудь заглядывает мне под стол.

Эми резко встала, и он поспешно отступил назад. Она чуть не рассмеялась. Чед выглядел напуганным. Это было чем-то новеньким. Может быть, пара новой обуви повысила ее самооценку. Ей определенно стоит прикупить еще больше.

– У меня обход, – сказала она, – подозреваю, у тебя тоже.

– У меня перерыв на час.

– Тогда почему ты еще тут?

– Я надеялся тебя увидеть.

Она вопросительно изогнула бровь. Разве ему не было со всей очевидностью ясно, что она не хочет иметь с ним ничего общего?

– Почему?

Чед развернул газету и протянул ей. Она была заложена на странице «Искусство».

– Можно взять у тебя автограф?

Эми уставилась на газету. Там была фотография машины Эми с примотанным к ее крыше велосипедом. Заголовок под ней гласил: «Начинающий художник, Эми Стюарт, Демонстрация одного из многих способов использования изоленты».

– Что это означает? – спросил Чед.

– Это была шутка, – сказала Эми. – И она немного вышла из-под контроля.

– Да уж, – сказал он.

– Ты должна заставить их написать опровержение. Ты врач. Ты не должна позволить им запятнать свою репутацию.

Эми сморщила нос.

– Ты что, серьезно?

– Ты можешь обвинить во всем ту девчонку. Она заставила тебя, – тем временем продолжил Чед.

Эми уж было собралась вылить на его идеальный фасад весь свой поток желчи и ненависти, когда запищал ее пейджер.

– Мне нужно идти, – с обидой бросила она. Эми выхватила газету из его рук и направилась к двери, ведущей в коридор. Ее новые кеды заскрипели по линолеуму. Уже в коридоре, она развернула газету. Увиденное заставило ее резко остановиться.

– Боже мой.

Под снимком с автомобилем расположился еще один. На этом Эми и Джордан целовались.

Только что она совершила каминг аут перед всем миром.

– Что же скажет моя мама? – произнесла она вслух.

23. НАРИСОВАННАЯ ШЛЮХА.

– Ирма! – завопила Джордан. – Какого хрена?

Эдисон загоготала. Ирма взболтала жестянку с зеленой краской, и большая ее часть выплеснулась Джордан на лицо. Теперь она выглядела как грустный клоун из цирка, пускающий зеленые слезы.

– Я думала, вы, славяне, методичный и последовательный, а не беспорядочный народ, – сказала Джордан, взглянув на стоящую выше Ирму.

Ирма красила второй этаж, в то время как Джордан с Эдисон – первый.

– Мы методичный в технике пытка и допрос. А во всем остальном – бардаковый, – сказала Ирма. Даже сейчас она была во всем черном, а ее волосы были отполированы лаком до состояния шара номер восемь. Она творила словно Джейсон Поллак, то есть больше капала и разбрызгивала, чем красила.

– Ну, ты там поосторожнее, ладно? – проворчала Джордан. – Ты тратишь больше краски на меня, чем на дом.

Ирма протянула ей жестянку.

– Добудь больше краски для Ирма. Ирма не может рисовать без краска. Узрела дилемма? У Ирма нет время для праздный тары-фары.

– Ты имела в виду тары-бары, – поправила Эдисон.

– Ирма так и сказать, – возразила Ирма.

Джордан достала тряпку и вытерла лицо, шею, плечи, руки. Она протянула Ирме еще один литр краски и забрала у нее пустую банку.

– Может быть, на этот раз ты плеснешь ей на дом.

– Ирма работать бесплатно. Если ты платить Ирма, то становиться ее босс.

– Она права, – согласилась Эдисон. – Боже мой, а вот и почта.

Эдисон положила кисть и поспешила обежать дом, перехватывая почтальоншу. Джордан с удивлением наблюдала, как Эдисон улыбалась и болтала с девушкой.

– Она что, не ровно дышит к почтальонше? – спросила Джордан Ирму.

Ирма пощелкала языком.

– Это абсурд. Каждый знать, что государственные служащие не иметь сердце. Эдисон делать себя дурашка каждый день. Задавать не умный вопросы, говорить о погода, о цена на марки. Излагать глупость.

Джордан внимательно изучала почтальоншу. Она была премиленькой с очень красивыми ногами. Кроме того, кому-кому говорить о сердце, так только не Ирме. Даже у Железного Дровосека сердечности больше, чем у нее.

Эдисон переминалась с ноги на ногу и казалось, что почтальонша не находила это странным. На самом деле, казалось, что она флиртовала с ней в ответ.

Джордан смотрела, как Ирма наблюдала за этим действом. Если бы она не знала ее лучше, можно было бы подумать, что Ирма ревновала. Несколькими минутами позже, Эдисон пронеслась по тропинке обратно к дому, размахивая чем-то почтовым.

– Что это? – спросила Джордан, откладывая кисть в сторону.

– Адресовано тебе. Я за него расписалась, – ответила Эдисон. – Ну же, открывай.

Джордан внимательно изучила конверт спереди и сзади.

– Как ты думаешь, она симпатичная? – спросила Эдисон, восторг так и хлестал из нее, но она пыталась его скрыть. – У нее красивые ноги, да?

– Если тебе нравиться государственные служащие, – сказала Ирма, ее голос источал то, что очень походило на ревность.

Джордан открыла конверт и заглянула внутрь.

– Это вроде как приглашение.

Эдисон выхватила его из рук Джордан и пробежалась глазами.

– Это приглашение. Из того нового театра, что открылся на бульваре Готорн. Представление будет включать в себя короткую пьесу, комедийное выступление и декларированием лесбийских стихов.

– Они посылать приглашение? Что такого особенного, что они посылать приглашение? – спросила Ирма. Она взмахнула рукой, подчеркивая свои слова, и капля краски пригвоздила мистера Пипа. Он на нее зашипел и стремительно унесся прочь.

– О, смотри-ка, – фыркнула Эдисон. – Угадай, кто читает стихи.

– О, нет, – сказала Джордан. Она знала только одну поэтессу-лесбиянку.

– Ирма презирать риторические вопросы. Они не служить никакой цели, – сказала Ирма.

Эдисон уставилась на нее.

– Петронелла, вот кто, – она оглянулась на Джордан. – Мы не можем это пропустить. Мы должны пойти.

– И почему это нам захочется так сделать? – спросила Джордан.

– Мы могли бы отомстить за осквернение твоего велосипеда, – сказала Эдисон. – Блюдо, которое подается холодным и все такое. И я знаю, как это провернуть.

Ирма тяжело вздохнула.

– Ирма мочь представить твой план. Один мозг – два лесбиянка.

Она расплескала вокруг еще краски. Джордан и Эдисон отпрянули от брызг.

– Слушай, Джордан. Возьмем мой автомобильчик с дистанционным управлением и превратим чтение стихов в хаос.

– И как мы создадим этот хаос, – поинтересовалась Джордан, наливая в лоток еще краски.

– Я еще так далеко не зашла в этой мысли, но ты должна согласиться, что моя машинка почти готова. Мы должны ее протестировать. Скрытно, конечно. Если правительство пронюхает о моей передовой технологии...

– Передовом куске дерьма, – встряла Ирма.

– Ты лучше крась, – отрезала Эдисон.

Джордан взяла лоток и удалилась к задней части дома. Она надеялась побыть в тишине хоть немного, подальше от них. К сожалению, Эдисон последовала за ней.

– Я хочу сказать, что моя машинка привела тебя прямиком к Эми, не так ли? И я думаю, что она же может избавить тебя от Петронеллы. Просто подумай о моем новейшем изобретении, как о талисмане на удачу.

Джордан закатила глаза.

– Я думаю, что Петронелле надоест ее маленькая игра, как только она обзаведется новой подружкой. Вот как она поступает.

– Вздор, – сказала Ирма, присоединяясь к ним позади дома. Она покачала кистью в сторону Джордан.

Джордан уклонилась от летящих в нее брызг краски.

– Петронелла великолепная, сексуальная, умная женщина, – сказала Ирма. – Она может иметь любую, какую она выбирать. Она выбирать не иметь подруги, потому что она не закончить с тобой.

– Ты говоришь так, как будто ты влюблена в Петронеллу, – заметила Эдисон.

– Ирма признать красоту и мозги, когда она это видеть, – сказала Ирма.

Эдисон издала звук, как будто ее сейчас вырвет.

– Может быть, мне следует свести вас вместе, – сказала Джордан Ирме. – Ты бы могла отвлечь внимание Петронеллы от меня.

– Ага, конечно, – пробормотала Эдисон. – Это бы никогда не сработало.

– Ты только ревновать, – сказала Ирма Эдисон. – Ты не хотеть поделиться твоей Ирмой.

– Твоей Ирмой? – Джордан не верила своим ушам. – О чем это ты говоришь?

Ее вопрос был встречен молчанием. Ирма и Эдисон яростно красили, сосредоточившись на движении кистей.

– Да вы двое – спали друг с другом! – предъявила Джордан.

– Это была случайность, – невнятно пробормотала в свое оправдание Эдисон. – Совершенно не спланированная.

– Да, очень несчастный случай, – сказала Ирма, зачерпывая краски больше, чем положено и разбрызгивая вокруг себя зеленые шарики.

– Несчастный? Тогда он не казался для тебя несчастным, – резко бросила Эдисон.

– Ирма в голову ударить отвар из картофеля, – сказала Ирма.

– А где была я? – спросила Джордан. – Почему я об этом ничего не знаю?

– Ты была в музее с Эми, – сказала Эдисон.

– Эдисон быть в печали. Ирма воспрять ее духом, – сказала Ирма.

– Как мило с твоей стороны, – ответила Джордан. Ирма не расслышала сарказма за ее словами.

– Ирма закалится при советский власть, да, но под броней у Ирма есть бьющееся сердце черного волка, который выть в поисках подруги.

– Так ты сошлась с Эдисон? – Джордан все еще пытался это осознать. Она всегда предполагала, что они едва терпели друг друга – и теперь она узнает, что они переспали. Эта новость была такой огромной, что ее было не переварить за один раз.

– Это был один постельный раз, – сказал Ирма, пренебрежительно.

– С тобой все было в порядке... потом? – спросила Джордан Эдисон, которая избегала ее взгляда.

– Ну… – пробормотала Эдисон и отвела взгляд. – Моя сама-знаешь-что оказалась немного мала для сама-знаешь-чего.

– Чего?

– Умоляю, не заставляй меня снова это произносить.

– У Эдисон быть магина. Ирма ее вылечить, – ответила Ирма за нее.

– У нее что? – переспросила Джордан.

 – Магина, – повторила Ирма.

– Это слово создать я сама. Означать маленький вагина. Два слова делаются в один. Маленький вагина. Магина. Смешно, правда?

Никто не рассмеялся.

Они продолжили красить. В тишине. Очень долго. Наконец, Ирма нарушила молчание.

– Это как Холодный Война, – Ирма отложила кисть в сторону и промаршировала в сторону Эдисон. Эдисон замерла на месте. – У тебя очень милый вагина, Эдисон. Ирма извиняться за свой слова. Ты иметь маленький и уютный вагина.

– Спасибо, полагаю, – пробормотала Эдисон.

Ирма продолжила:

– Очертания вагины уметь растягиваться. Было написано где-то, что один вагина может растянуться так далеко, что накрыть вся планета.

Эдисон вздрогнула.

– Ну, если я когда-нибудь захочу обнять своей вагиной весь мир, то я дам тебе знать.

– Что ж, как бы трогательна не была эта сцена, мне нужно еще краски. Я скоро вернусь.

Джордан обошла вокруг дома к крыльцу на входе, где складировались остальные банки с краской. Она сделала пару шагов, остановилась и закричала.

На крыльце краской было выведено огромное слово: ШЛЮХА.

Кто-то открыл одну из множества банок с краской и нарисовал его огромными печатными буквами прямо по центру у самой двери.

На крик прибежали Ирма и Эдисон. Они остановились как вкопанные, когда увидели нарисованное слово.

– Что ж, мне вот интересно, кто это сделал? – сказала Джордан, прохаживаясь туда-сюда перед этим словом. Она считала себя пацифисткой, но в данный момент отчаянно желала задушить Петронеллу.

– Может быть, это шутка, – предположила Ирма. – Забавный, нет?

– Нет! – закричали одновременно Джордан и Эдисон.

– Ирма так не думать, – сказала Ирма.

– Неа, есть только один человек, который презирает Джордан настолько, чтобы совершить такое, – сказала Эдисон.

– Я собираюсь закончить покраску, – сказала Джордан. Она протопала на крыльцо и схватила открытую банку краски. Она спустилась вниз по ступенькам и пересекла передний двор.

– Думаешь, у нее замедленная реакция? – спросила Эдисон у Ирмы.

– Казаться как будто так, – согласилась Ирма.

Они обе поедали глазами Джордан, которая устало тащилась обратно к недокрашенной стене. Внезапно Джордан развернулась и сказала:

– Помнишь, что я сказала о чтении стихов и твоем плане мести? Забудь это. Я хочу пойти.

Эдисон даже слегка подпрыгнула.

– С машинкой на дистанционном управлении?

– Определенно, с машинкой, – сказала Джордан.

– Ирма, ты тоже поможешь? – спросила Эдисон.

Ирма заулыбалась и потерла ладони.

– Конечно. Ирма обожать лесбийский поэзия.