Текст книги "Больше, чем поцелуй"

Автор книги: Лэйс Гарднер

Соавторы: Сэксон Беннетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

10. П...П...П...ПЕРЕМЕНЫ.

Эми вкатилась на своем сером Ниссане Сентра на подъездную дорожку и припарковалась позади огромного неэкономичного Бьюика Джереми. Она выключила зажигание, но не выключила радио. Какое-то мгновение она сидела, прислушиваясь к Национальному Общественному Радио. Она посмотрела на дом. Она посмотрела на свою машину. Она осмотрела одежду. Она взглянула на свои ногти с прозрачным лаком. Она посмотрела в зеркало заднего вида, обозревая слегка нанесенный макияж.

Она не узнала эту женщину, ту, какой она стала. Когда она превратилась в этого человека? Прежняя Эми раньше была дерзкой – в конце концов, она ​​сделала себе татуировку. Правда, она отрывалась по выходным – никто не заканчивал медицинскую школу, балбесничая, но она ходила на концерты Нирваны, носила высокие каблуки, кожаную куртку и обалденные солнцезащитные очки. Когда это она успела превратиться в человека, который жил в пригороде, водил практичный автомобиль, имел приличную работу, носил скромную одежду и незаметный макияж? Она даже слушает Общественное Радио! И вот теперь ее захватывающий вечер пятницы состоял из возвращения домой на ужин, приготовленный ее лучшей подругой. А после ужина она свернет в бараний рог свое тело под видео с йогой, а затем поудобнее устроиться в постели с книгой в руках.

Но даже сейчас она не собирается этого делать, потому что приехал ее парень, который ей не нравится, чтобы посмотреть, как она расфуфырилась ради него. И это вот так, в конечном итоге, женщины выходят замуж? Они сами поселяются или их угрозами заставляют переехать в супружеское государство? Если таким было ее будущее, Эми не хотела иметь с ним ничего общего.

Эми открыла входную дверь, и ее атаковали запахи с кухни. Она не осознавала, как была голодна, пока рот не наполнился слюной. Из глаз тоже потекло.

Знакомьтесь! Изабель Крейг. Еще одна соседка Эми. Изабель являлась отпрыском семьи из верхушки среднего класса. Она была средним ребенком и привыкла к тому, что ее не замечали – не в плохом смысле, но в том смысле, как не замечают средних детей, которые не доставляют проблем. У ее родителей не нашлось других пожеланий для нее кроме как «будь счастливой».

Но ведь счастье неуловимая штука. Оно особенно неуловимое, когда человек, его ищущий, не так уж хорош в других делах. Изабель, по ее собственным подсчетам, сменила более чем семьдесят три работы за последние десять лет. Прямо сейчас она училась на Экстремального Шеф-повара.

Экстремальное кухарство являлось относительно новым занятием. Оно включало в себя создание абсолютно новых, никогда раньше невиданных и неопробованных рецептов. Совершалось много проб и ошибок, и требовалось наличие морских свинок; не этих милых пушистых грызунов, но представителей человеческого вида. Это и есть та причина, по которой у вполне себе финансово  независимой Изабель имелись соседи по дому, хотя она могла бы позволить себе жить в отдельной квартире.

Эми вошла в кухню. Изабель взглянула на нее, стоя у плиты, и улыбнулась. Изабель даже внешне походила на честолюбивого шеф-повара. Она была низенькой, округлой, приятной и энергичной. У нее были темные волосы и стрижка с длинными прядями спереди, заложенными за уши, очки, всегда запотевавшие от пара, поднимающегося от плиты, и щеки вечно красные от жара духовки. Эми даже думала о теле Изабель с точки зрения еды: ее груди были пухлыми рулетами, попа – свиной вырезкой, а живот – пудингом.

Изабель с Эми были закадычными друзьями уже три года. Они познакомились, когда одновременно пришли по объявлению Джереми, которое он разместил в газете в поисках соседа по дому. Они втроем сразу же нашли общий язык, в стиле троицы из сериала «Трое – это компания», и Джереми сдал им в аренду по комнате.

Со временем, каждый из них застолбил свое собственное место в этом огромном доме. Изабель отвечала за кухню и столовую, Джереми ведал развлечениями и гостиной, а Эми... Что ж, она отвечала за то, чтобы не путаться у них под ногами.

Эми поставила бумажный пакет на стойку, и у Изабель загорелись глаза.

– Это то, что я думаю, да?

– Пинто Гри. Две бутылки.

– Две? И полагаю, ты имеешь в виду Пино Гри.

– У них было две по цене одной, – сказала Эми.

– Давай наливай, подруга, наливай.

Эми вытащила два бокала из шкафа. Изабель не поверила своим глазам, увидев второй бокал.

– С каких это пор ты пьешь вино?

– Я собираюсь кое-что поменять, – сказала Эми.

– Надеюсь на это, – сказала Изабель. – Трудненько жевать ужин, когда через стол от тебя сидит доктор в одежде, забрызганной кровью.

– Нет, – рассмеялась Эми, наливая вино. – Я не меняю одежду. То есть, я переоденусь. Но я собираюсь менять себя. Я решила, что я скучная и последовательная, и мне нужно положить этому конец, пока не стало слишком поздно.

– О, да? – Изабель приподняла бровь.

– Да, – Эми передала бокал вина.

Они чокнулись без тоста и глотнули вина.

Изабель вернулась к перемешиванию кастрюли деревянной ложкой с длинной ручкой. Эми осушила бокал, налила еще и захихикала.

– Что такого смешного? – спросила Изабель.

– Ты похожа на одну из тех ведьм. Знаешь, в той пьесе Шекспира.... закипай, варись, стряпня!

– Это был Шекспир? – спросила Изабель. – Я думала, что это было из мультика.

Эми рассмеялась и налила себе еще вина. Изабель водрузила крышку обратно на кастрюлю и повернулась к ней.

– Ладно, – сказала она, – Что там об этом желании измениться? У тебя ранний кризис среднего возраста?

Эми втащила себя на барную стойку и заболтала ногами.

– Я не блещу красотой. Я обыкновенная, и предсказуемая, и... мне больно, – она думала о своем сердце. Ее сердце болело. Оно хотело кого-то любить. Оно хотело иметь спутника – не как дополнительное сердце в груди, но сердце, которое бы лежало рядом с ней, и чье биение она бы слышала и знала, что оно бьется ради нее. Она не думала, конечно, обо всем этом в словах, но то были ее чувства.

– Итак, ты хочешь внести перчинку в свою жизнь?

– Точно, – согласилась Эми. Она выпила половину бокала вина.

– И как ты думаешь измениться?

– Я пока не знаю, – сказала Эми. – Как-нибудь, полагаю. Все должно быть более захватывающим, чем то, что я сейчас.

– Что ж, ты пришла в нужное место. Я королева, которая изменит твою жизнь. Посмотри, чего я только не перепробовала.

И это было правдой. С самого начала их знакомства Изабель успела побывать биржевым маклером, курьером по доставке пиццы, учеником слесаря,  умудрилась поработать в Geek Squad, при том, что она ни бельмеса не шарила в компьютерах. (Geek Squad – известная в США IT-компания – примеч. переводчика), и ее даже занесло в школу клоунов. Она посещала занятия, где изголялась над шариками колбасками, пытаясь сотворить из них зверушек, но потерпела фиаско и забросила это занятие.

Изабель помешивала, глубоко задумавшись.

– Ты могла бы стать цыганкой.

– Цыганкой? И откуда это взялось?

Изабель пожала плечами.

– Я лишь думаю, что ты бы хорошо смотрелась в струящемся шарфике и в браслетах.

– Я же толкую не о переодевание на Хэллоуин. Я говорю о моей жизни.

Она допила остатки вина и налила еще.

– Ты бы лучше полегче с этим, – воззвала к ней Изабель. – Не думаю, что принятия жизненно важных решений в пьяном виде – это хорошая идея.

– Au сontraire, ma frère, – сказала Эми со смешком. – Это могло бы дать мне толчок, чтобы взяться за себя.

Изабель сняла крышку с кипящей кастрюли, зачерпнула ложку коричневатой мякоти и протянула ее Эми попробовать.

– Скажи мне, что ты думаешь.

Эми подула на ложку и попробовала. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не выплюнуть варево обратно.

– Ну? – спросила Изабель. – Больше соли? Может тмина?

– Знаешь, чего еще не хватает?

– Чего?

Эми вылила свой бокал в кастрюлю.

– Еще вина.

– Ты все испортила! – вскрикнула Изабель, бешено помешивая содержимое кастрюли, словно это могло хоть как-то помочь. – Не могу поверить, что ты это сделала! Боже мой, все погибло, – она скулила, хныкала, проклинала, но продолжала перемешивать.

– Изабель? – прошептала Эми. Изабель посмотрела на нее. – Это реально было как бы ужасно.

– Да?

Эми кивнула.

– Так плохо? – спросила Изабель.

Эми снова кивнула.

– Омерзительно, на самом деле.

Изабель посмотрела на кастрюлю.

Она выключила огонь и печально произнесла:

– Я хотела выдумать новый рецепт, что-то потрясное, остренькое, что можно было бы использовать в качестве соуса к тем тонюсеньким итальянским вермишелькам.

– У тебя получится. Только не с этим рецептом, – успокоила Эми.

– Я отвратительный повар, – посетовала Изабель. Гигантская слеза скатилась по ее щеке. Эми притянула Изабель в свои объятья и крепко ее сжала.

– Ты повар не ужасный, а творческий и вдохновенный. Бейб Рут. Как там о нем говорили?

– Кто такая Бейб Рут? Ведущая с кулинарного канала?

Эми рассмеялась.

– Бейб Рут был великим бейсболистом. Он был знаменит несметным количеством хоум ранов. Но большинство людей не в курсе, что мазал он гораздо больше, чем отбивал.

– Я подумала, что он – это название какой-нибудь карамельки.

Эми держала Изабель на расстоянии вытянутых рук.

– Просто пообещай мне, что ты будешь продолжать. Что ты будешь выдумывать свои рецепты.

Изабель неубедительно кивнула.

– Ты добьешься тех хоум ранов, я гарантирую.

– Может быть, – пробубнила Изабель себе под нос.

– Послушай меня, – сказала Эми, немного ее встряхивая. – Знаешь, как сильно я тобой восхищаюсь?

– Мной? Почему?

– Потому что у тебя есть мечта. Ты живешь ею. Ты знаешь, чего хочешь. И ты продолжаешь идти по этому пути. Хотела бы я обладать твоим энтузиазмом.

– Спасибо, – сказала Изабель. – Спасибо за то, что ты мой друг.

– Теперь пей свое вино. Я приготовлю обед.

Эми распахнула дверь холодильника, порылась внутри и достала головку сыра чеддер. Она подошла к шкафчикам и вытащила оттуда коробку соленых крекеров. Она подхватила бутылки вина и с полными снедью руками объявила:

– Мадам, ужин готов.

Изабель взяла бокал и спросила:

– Ты уверена, что это нельзя было спасти?

Эми изобразила сочувствие на лице, что репетировала перед зеркалом на тот самый случай, когда ей, возможно, придется сообщить члену семьи, что пациент отошел в мир иной, и сказала мрачным тоном:

– Мне очень жаль. Мы сделали все, что могли, но не смогли реанимировать пациента.

Изабель схватила свой бокал и прилично глотнула вина.

– Ну, нет, так нет, – сказала она. – Пойдем на задний двор и посмотрим на закат.

Через час солнце село, и большая часть вина была выпита. Эми и Изабель бездельничали, лежа на металлических шезлонгах на противоположной стороне двора. Эми грызла большую головку сыра, как мышь, а Изабель жевала соленые крекеры, как белка.

– Знаешь, что на самом деле меня бесит? – спросила Изабель.

– Это один из тех риторических вопросов?

– Ага.

– Тебе не надо было так отвечать, – сказала Эми: – Он и был риторическим.

– О.

Они подкреплялись, молча, целую минуту.

Наконец, Эми спросила:

– Что тебя бесит?

– О, да, – встрепенулась Изабель, вспомнив, что она собиралась сказать. – Хот-доги.

– Хот-доги типа сосисок?

– Да. Сосиски продаются в упаковках по десять штук. А булочки продаются в упаковках по восемь. Это не правильно. Это такой гигантский пищевой заговор, и мы просто подняли лапки и купились на это. Мы позволяем им нас надувать.

– Хотела бы я, чтобы ты не указала мне на это, – сказала Эми. – Теперь и я разозлилась.

– Что тут происходит? – спросил мужской голос. Обе женщины резко повернули головы в сторону дома и увидели Чеда, выглядывающего из задней двери.

– Привет! – весело сказала Изабель, потому что она пребывала на той стадии опьянения, где любое существо твой лучший друг, и все вокруг наполнено потенциальным весельем.

– Тьфу, – с отвращением сказала Эми, потому что она пребывала в той переломной точке опьянения, где достаточно мелкой мелочи, чтобы она сшибла тебя из счастливого состояния в состояние, когда хочется подраться. И эта мелкая мелочь шагала к ней через лужайку. Чед приближался к ним осторожно, потому что разглядел винные бутылки, торчащие между ног женщин.

– Разве мы решили отменить ужин и взамен этого напиться?

– Отменить и взамен, – с издевкой ответила Эми. – Слушай, а я оказывается такая умная. Могу сказать «отменить» и «взамен», и все это в одном предложении.

Изабель захохотала. При этом крошки от крекеров вылетали из ее рта и падали на колени. Чед покосился на Эми.

– Ты должна поесть.

– Я и ем, – сказала Эми, показывая ему полу-килограммовую головку сыра чеддер, обгрызанную по всем краям.

– Да, мы едим, – сказала Изабель с набитым крекерами ртом. Затем в негласном порыве пьяной симпатии Эми бросила головку сыра Изабель, а Изабель бросила коробку крекеров Эми. Они поймали каждая свою добычу и начали счастливо жевать.

– Ты пьяна, – сказал Чад.

– Ты трезв, – возразила Эми. Она протянула ему коробку крекеров.

– Крекер?

Он отмахнулся от угощения.

– Где Джереми? – спросил он.

– Он пришел домой, – пустилась в рассказ Изабель, – пробормотал что-то о женщинах и ПМС и заперся в своей спальне с остатками еды из KFC, что отскреб от задней части холодильника.

– Я бы предложила тебе стул, – сказала Эми, – но я не хочу, чтобы ты остался.

Эми с Изабель хихикнули. Чед подбоченился и обратил на нее свой идеальной формы нос.

– Я хочу, чтобы ты знала, Эми, – сказал он, – что прямо сейчас ты не производишь на меня хорошее впечатление.

– Ой, не говори мне такие вещи, Чед. Ты меня огорчаешь, – сказала Эми. Ей не удалось выдавить из себя много сарказма, когда она извергла из себя эти слова. Она хихикнула. – Чед. Дуреньдулет. Я срифмовала!

– Я серьезно. Если ты собираешься быть мой подругой номер один, ты не можешь слоняться вокруг, бухая, и есть руками на заднем дворе, как дикое животное.

– Вот тебе решение, – сказала Эми. – Понизить меня до подруги под номером три. Или, может быть, под номером десять. Или как насчет того, чтобы вообще изъять меня из списка. Тебе нравятся крекеры?

Чед скрестил руки на мускулистой груди.

– Это из-за банановой кожуры? – спросил он.

– Неужели ты еще большим мудак, чем я думала? – сказала Эми. – Конечно, это из-за проклятой банановой кожуры. Речь идет об основополагающей философии, что скрывается за банановой кожурой. Во-первых, бросив презерватив на пол, где эта штука оказалась небезопасной, ты продемонстрировал, какой ты невнимательный долбоеб. Во-вторых, трезвоня об этой истории на каждом углу, ты доказал, что ты мудозвон и сделаешь все ради дешевой забавы. И в-третьих, только потому, что я, к моему большому сожалению, совершила ошибку, переспав с тобой, не означает, что я хочу иметь что-то общее с тобой и дальше.

– Браво! Режь ему правду-матку, сестра, – воскликнула Изабель.

Чед уставился на Эми.

– Ты же так не думаешь. У тебя что-то с головой. На сегодня, так уж и быть, я тебя прощаю.

– Тьфу! – в сердцах сказала Эми и бросила в него крекер. Он отскочил в сторону от его скульптурной головы. Он пристально посмотрел на нее.

– Теперь ты бросаешь в меня еду?

– Тебе повезло, что в моих руках не оказалась головка сыра, – сказала она. Изабель захохотала. – Однажды я видела, как такое вытворяла горилла. В зоопарке. Она устала от парня, который через решетку корчил ей рожи, поэтому она подобрала свои какашки и бросила их в парня. Бах! Прямо в рот, – Эми ухмыльнулась Чеду. – Берегись. В следующий раз я могу бросить в тебя мои какашки.

Чед раздавил крекер ногой и сердито посмотрел на нее.

– С меня хватит. Я иду домой и буду ждать твоих извинений.

Он пошел назад через двор.

– Тебе придется долго ждать, – крикнула Эми ему вслед.

Он исчез за дверь. Эми и Изабель усмехнулись. Затем они перебросились сыром и крекерами и снова принялись их грызть.

11. СВЕТ МОЙ, ЗЕРКАЛЬЦЕ, СКАЖИ.

– Как я выгляжу? – спросила Джордан. Она стояла в коридоре, разглядывая себя в полный рост в прислоненном к «стене» зеркале. Слово «стена» взято в кавычки, поскольку стеной на самом деле не являлась. Это был старый, осыпавшийся кусок гипсокартона, а все, что напоминало о былой стене, так это шляпки гигантских гвоздей и оголенные электрические провода. В том же духе выглядел и весь второй этаж. И каждый раз, когда Джордан жаловалась Эдисон на «стену», та отвечала: «Иногда необходимо разрушить все до основания, чтобы воссоздать что-то новое». Может, это и было верно, однако все же оставалась одна проблема – когда конкретно воссоздаться что-то новое. Итак, зеркало было прислонено к «стене» и Джордан оценивала в нем свое отражение.

– Скажи мне правду, Эд, как я выгляжу? – снова спросила она. Джордан прокрутилась на 360 градусов, чтобы охватить взглядом наряд целиком. Вообще-то, слово «наряд» было слишком роскошным. Для того, что было на ней надето, больше подходило слово «прикид». Ну, сами посудите – шорты цвета хаки, сандалии и белая льняная рубашка.

– Ты выглядишь небрежно сексуальной, – выдала свой вердикт Эдисон. – Или сексуально небрежной. В зависимости от того, кто на тебя пялится.

– Не слишком легкомысленно, да?

– Точно.

– Слишком сексуально?

Эдисон покачала головой.

– Думаю, ты нашла идеальное сочетание небрежно сексуального прикида.

 Джордан встала спиной к зеркалу и обернулась через плечо.

– Я не вижу свою задницу.

– Она на месте, не волнуйся.

– А моя задница не делает шорты большими?

Эдисон рассмеялась.

– Твоя задница идеальна, и ты это знаешь.

Джордан схватилась за свои полужопицы и слегка их приподняла. Когда она их отпустила, ее пятая точка спружинила на свое изначальное место. Она вздохнула и снова за них схватилась. В этот раз, стиснув их вместе в попытке уменьшить объем.

– Моя задница слишком велика, – простонала Джордан.

Лицо Эдисон просияло. Она вытащила из кармана рулон изоленты и протянула Джордан.

– Я могу ее заклеить. Я могу заклеить все, что пожелаешь. Я могу сделать твою попу поменьше, а сиськи повыше. Или твои сиськи поменьше, а попу повыше. Слово за тобой.

– Ты этим пользуешься? – спросила Джордан.

– Ага. Прекрасно получается. Хотя больно, зараза, аж глаза на лоб лезут, когда отлепляешь.

– Я пас.

– Как угодно. Она будет лежать тут, если понадобится.

Эдисон сунула изоленту обратно в карман. Джордан развернулась и полностью оглядела свое отражение.

– Я не хочу, чтобы весь мой внешний вид кричал, что я полдня прихорашивалась у зеркала. Все это будет смахивать на отчаяние. А это может поспособствовать тому, что к тебе быстро утратят интерес.

– Ничего об этом не знаю, – сказала Эдисон. – Я вроде как люблю тихую атмосферу отчаяния. Они сами идут к тебе в руки.

Джордан шлепнула Эдисон по ладони тыльной частью своей перевязанной руки.

– Ой! – воскликнула она. – Твоя рука меня ударила. Слушай, Джордан, реальность такова. Ты всего лишь идешь повидаться с доком, чтобы она сняла швы. Это не свидание. У нее есть парень, помнишь, парня с фото.

– Я знаю. Но я не собираюсь с ним состязаться. Я бы просто предстала пред ней еще одним вариантом. Так что эта встреча может быть прелюдией к свиданию с человеком, который предлагает другой тип отношений. Вспомни, мы все не родились геями и не стали ими в одночасье. Но, в конечном счете, мы осознали этот факт. Может быть, Эми из тех, кто еще не осознал. Вот и все, что я говорю.

– Так ты собираешься пригласить ее на свидание.

– Если все произойдет само собой.

– И как приглашение на свидание происходит само собой?

– Ну, знаешь, типа как ее живот заурчит, и я услышу. Я могла бы сказать: «Ты, должно быть, проголодалась», и она скажет: «Да, проголодалась», и я тогда: «Давай чего-нибудь перекусим», а затем она скажет ...

– И она скажет: «Я хочу съесть тебя, детка», – подхватила Эдисон. – Ты бы сказала: «Вот она я, приди и возьми».

Они рассмеялись, но резко замолчали, когда дверь в другом конце коридора приоткрылась и оттуда выглянул один глаз.

Знакомьтесь! Ирма Каландаришвили. У Ирмы были черные волосы, черные глаза, и весь ее гардероб состоял из черной одежды. Или, может быть, у нее просто был только один черный наряд. Джордан не была в этом уверена. Ирма была высокой и худой, как балерина, и ее волосы были зачесаны назад в обильно политый лаком пучок. Она никогда не моргала. Никто никогда не видел ее моргающей. Ее могли бы ошибочно принять за лакричную палочку.

Джордан ходила с ней свидание два года назад. Свидание было ужасным, но секс после все компенсировал. Ирма с Джордан утолили обоюдный голод, потому что другие люди этого сделать не могли. Их встречи не были пронизаны шутками, умными беседами или общими интересами. Они имели чисто животную подоплеку. Так Джордан и Ирма стали друзьями с выгодами, за исключением того, что они не были настоящими друзьями. И когда в один прекрасный день Ирма объявилась на пороге, оставшись без крыши над головой, Джордан сдала ей свободную спальню.

Ирма переехала и платила за аренду вовремя и наличными деньгами. Никто не знал, откуда Ирма была родом – из России? Из Германии? Или из одной из тех стран, что можно было объединить словом Славикистан? Никто не знал, как она зарабатывает деньги или что она делает за дверьми своей комнаты.

С тех пор как Ирма въехала в ее дом шесть месяцев назад, Джордан ее избегала. Она не горела желанием иметь физические отношения с кем-либо, живущим под ее собственной крышей. Прекрасно было по-приятельски трахаться, когда твоя подруга жила не у тебя, но теперь все было иначе. Джордан рассудила, что это уже чересчур, прямо как в той бородатой пословице: «Не кусай руку, которая тебя кормит». Или что-то вроде того. Она сказала об этом Ирме, но Ирма так легко не сдавалась.

Ирма окинула взглядом Джордан с головы до пят и спросила со своим сильным акцентом, который походил на акцент Наташи из мультика про «Роки и Буллвинкля»:

– Ты так наряжаться для большого свидания?

Джордан пожала плечами.

– Это лишь возможное свидание.

Ирма покосилась на нее.

– Если возможное свидание не то, что твои мечты, ты приходить к Ирме, и Ирма раздеть тебя и показать тебе, чего ты никогда не экспериментировать в диких мечтах.

– Я думаю, – поправила ее Эдисон, – что ты имеешь в виду «испытывать в самых смелых мечтах».

Ирма холодно на нее посмотрела.

– Нет. Ирма иметь в виду «экспериментировать в диких мечтах».

Она оглянулась на Джордан и плутовато улыбнулась, затем резко удалилась обратно и закрыла за собой дверь.

– Когда-нибудь я закричу ей прямо в лицо. Просто проверить, моргнет она или нет, – сказала Эдисон. Джордан рассмеялась.

– Не моргнет. Я думаю, что ее волосы так крепко затянуты в этот пучок, что она не в состоянии моргать.

Эдисон захихикала.

– Не понимаю, что ты в ней углядела.

– У нас была договоренность, вот и все. И она отлично подходила для нас обеих.

– Что за договоренность? – поинтересовалась Эдисон, выпучив глаза. – Если вы двое не бегаете за кем-то еще, то ухаживаете друг за другом.

– Тут ключевое слово «ухаживали». Мы бросили это занятие. Но я уверена, что ты могла бы организовать себе нечто подобное, если бы пожелала.

– Эдисон не хочет, – сказал Эдисон, подражая акценту Ирмы, – Эдисон хочет любви настоящей, не дружеского трахания в любовных экспериментах.

– Ты ведь в действительности не веришь в настоящую любовь, а?

– Конечно, верю. А ты разве нет? – спросила Эдисон, смахивая беспризорный волосок с плеча Джордан. Она поправила ей воротник.

– Нет, – сказал Джордан.

– Нет?

– Нет, – Джордан снова посмотрела на себя в зеркало. – Я считаю, что вся эта идея об истинной любви всего лишь иллюзия.

Эдисон взглянула на Джордан, на ее отражение в зеркале, а затем обратно на Джордан, и, подражая акценту Ирмы, сказала:

– Эдисон думать, один из вас большой толстый врун.