Текст книги "Мариэль. Замок в ипотеку (СИ)"

Автор книги: Лея Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15. Первая ночь в Трейсе

Шеймас бросил тарелки поверх остальной грязной посуды, похлебал воды и, отрыгнув, зажал зубами зубочистку. Лениво перебирая ее языком, он чуть повернул голову и посмотрел на полностью разбитую Мари. Она едва сдерживала слезы, и разревелась бы, окажись рядом кто-то близкий – подруга или Луисцар, или хотя бы флиомы. Но не Шеймас! Их запечатление не вызывало у нее ни капли доверия к нему. Хотя его словам она поверила. Чтобы понять причастность Тальины и Нэима ко всему вышеупомянутому, Мари не требовался накопитель.

– Слушай, кулема, – подал голос Шеймас, чем привел ее в чувство. – Ты не обязана оставаться. Я не собираюсь держать тебя только из-за нашего запечатления. Так что можешь переночевать и…

– …валить на все четыре стороны? – договорила Мари и встала. – Не обольщайся, ты тоже не в моем вкусе. Луис вытащит меня отсюда, и мы поженимся. Так что это ты обречен на одиночество!

Конечно, это было сказано слишком громко. Но Мари надоело хамское поведение надменного Шеймаса. Она хотела вызвать у него чувство вины, а вызвала довольную ухмылочку.

– Эх, не зря женщин палал считают самыми горячими во Вселенной.

– Не переживай, тебе не посчастливится обжечься о мой неугасаемый огонек. Утром я уеду. Говорят, в пансионе Вейца гостей принимают с радушием. Так что никто не будет мешать тебе жить в… Жопе!

Шеймас засмеялся и, хлопнув в ладоши, дошел до гамака. Завалившись в него, он запрокинул мощные руки за голову и весело пожелал:

– Удачи!

– Ты что, не уступишь мне единственное спальное место? – возмутилась Мари.

– Могу подвинуться.

– Я не сплю с любителями бычьих членов.

Нарастающая злость Мари веселила Шеймаса все больше, и она быстро поняла, что он провоцирует ее. Закатив глаза и тяжело вздохнув, Мари взяла подсвечник с горящей свечой и направилась к двери.

– Найду себе нормальную кровать, – пробурчала она на выходе.

Покинув мастерскую, Мари пошла к лестнице. Чем дальше она отходила, тем увереннее себя чувствовала. «Какой же жуткий тип этот Шеймас, – думала она, подталкивая себя вперед, на второй этаж. – Дикарь, грубиян, идиот! Неудивительно, что Совет побоялся новых полукровок опретов и палал. Луис наверняка сейчас места себе не находит. Ох, милый, будь спокоен, на твоего братца я точно не позарюсь!»

Побродив по ледяным, сырым комнатам с запыленной мебелью, Мари кое-как отыскала более-менее нормальную, с матрацем на кровати. Он был покоцан грызунами, но не продавлен и даже сух. По всей видимости, окна выходили на южную сторону, отчего здесь не было плесени. Мари отставила свечу на низкий кофейный столик, перевернула матрас, убедилась в его приемлемости и легла. Она не стала рыться в шкафах в поисках постельного белья. Внутри нее кипел гнев. Ей следовало бы пожалеть Шеймаса: он угодил под суд за правду. Но ведь он откровенный моральный урод!

Глядя на пляшущие блики на сером потолке, Мари размышляла над всем, что предшествовало ее ссылке, начиная с момента ее столкновения со свейхом флиомов. Вспомнив о них, она улыбнулась. Оставила их без обещанной лазаньи.

Усталость стремительно брала верх над сосредоточенностью, и Мари уснула раньше, чем догорела свеча. Но эта ночь стала самой страшной ночью в ее жизни…

Стоило ей встретиться с другим палал, как память расы нахлынула на Мари без остатка. Она видела рождение Палалии, своих предков, смену эпох и цивилизаций, становление палал во Вселенной. Она видела лица, улыбки, смех. Она слышала голоса, пение. Она чувствовала жизнь – яркую, насыщенную. А потом…

Мари обуял неистовый ужас. Она видела свою мать. Она была ею. Ее тело и сердце ныли от боли. Страх победоносно пробирался до самых костей, окутывал разум, скреб на душе. Мари убегала ногами своей матери. А беда, полыхающая у нее за спиной, хватала ее за волосы и стягивала их в тугой пучок.

Мари задыхалась, хваталась руками за воздух, пыталась выбраться из омута всеобщего горя. Плач, стоны и крики пронзали ее миллионом игл. Она понимала, что все это в прошлом, это видение, воспоминание. Но никак не могла проснуться. Пока ее не окатило чем-то ледяным. Мари не сразу сообразила, что это – вода или ветер. Только когда она начала захлебываться и чувствовать матрац под спиной, она открыла глаза и увидела стоявшего над ней Шеймаса с пустым ведром в руках.

Кашляя взахлеб и выплевывая воду, Мари села. Кое-как отдышавшись, она ладонями вытерла мокрое лицо и откинула назад прилипшие к щекам волосы.

– Ты больной?! – заорала она, зло взглянув на Шеймаса.

– Это ты орала на весь замок, как придурочная, – ответил он.

– А разбудить не мог?!

– Я разбудил, – пожал он плечами, ставя ведро на пол.

– Господи, – отчаянно прошептала она, подогнув колени и упершись в них лбом.

– Теперь-то дашь мне поспать?

– Даже не поинтересуешься, что со мной? – Мари снова подняла лицо.

– Детская психологическая травма? – без малейшего интереса ляпнул Шеймас.

– Ты такой милый, – съязвила она, фальшиво осклабившись.

– Я стараюсь, – подмигнул он и, развернувшись зашагал к выходу, оставив на столике у кровати вторую догорающую свечу.

– Во мне восстановилась память нашей расы, – успела сообщить Мари, прежде чем Шеймас вышел.

Он ненадолго задержался. Повернул голову и через плечо сказал:

– Рад за тебя.

После этого Шеймас ушел. Будь у Мари под рукой подушка, она швырнула бы ее ему вслед. А так ограничилась тем, что стиснула зубы и сжала кулаки.

Мокрое платье прилипло к ее телу второй кожей – мерзкой и ледяной. Мари сидела в луже, медленно впитывающейся в матрац, и опять была готова разреветься. Сказка, которую ей подарил любящий Луисцар, длилась недолго. Ей снова придется самой о себе заботиться.

Мари чувствовала себя подбитым зайцем, попавшим в капкан. В висках стучал пропущенный через себя ужас. Он доводил до озноба вместе с холодом, покрывающим ее едва ли не инеем.

Поднявшись с кровати, Мари дошла до огромного шкафа и распахнула заскрипевшие дверцы, намереваясь найти хоть что-нибудь, чтобы переодеться после щедрого душа Шеймаса. Из недр шкафа ее окатило облаком пыли, десятком крупной моли и крысой, проскользнувшей промеж ее ног, снесшей по пути ведро и удравшей вон из комнаты. Загромыхавшее ведро откатилось к стене, а его эхо еще с минуту разносилось по замку.

Когда все стихло, Мари перевела дух и вновь повернулась к шкафу. В этот самый момент на нее упал человеческий скелет в костюме и шляпе. От испуга Мари поскользнулась и повалилась на спину. Щелкнувшая челюсть скелета замкнулась на ее лице, и Мари, вытаращив глаза, завопила во все горло:

– А-А-А-А-А!!!

Влетевший в комнату Шеймас стащил с нее скелет и сердито вскрикнул:

– Какого трейсовского агла ты горланишь?!

– Что эт-то т-такое?! – Отползая к кровати, Мари дрожащим пальцем указала на скелет в объятиях Шеймаса.

– А, это? – улыбнулся тот. – Мой приятель. Бывший хозяин замка. Он помер. Но мне было скучно…

– Не заливай! – рявкнула Мари, наконец начав отходить от шока. Она встала, поправила на себе платье и хмуро взглянула на Шеймаса. – Он ненастоящий. Иначе ссыпался бы в кучку.

Он запихнул скелет обратно в шкаф, захлопнул дверцы и повернулся к Мари.

– Жил я себе здесь, не тужил. Жрал, что хотел. Дрочил, где хотел. И тут ты! Явилась, не запылилась.

– Я же сказала, утром уеду.

– До утра я стану невротиком!

– Ты?! – поразилась Мари. – Ты оскорбил меня, накормил гадостью, прогнал и окатил ледяной водой! Бедная твоя ранимая натура!

– Во-первых, не оскорбил, а констатировал факты. – Шеймас сделал шаг вперед и выстави вверх указательный палец. – Во-вторых, – он выставил еще один палец и приблизился еще на шаг, – бычий член – это деликатес. В-третьих, я не прогнал тебя, а подарил тебе свободу от нашего запечатления. В-четвертых, ты даже не подмылась перед сном. Так что ведерко с водичкой было кстати, – он издевательски улыбнулся, подойдя к Мари вплотную. – Я душка, да?

– Ты сволочь, – прошипела Мари. – Говоришь, что у Луиса нет яиц. Но их нет у тебя! – Она ткнула пальцем в грудь Шеймаса. – Ты попал сюда и сложил лапки. Даже не попытался выбраться, доказать вину Тальины и Нэима, оправдать себя! Наши соплеменники умирали в адских муках! – Ее голос затрясся от подступающего к горлу кома. – Они молили о помощи! А ты так легко сдался… Ты подлый, ленивый эгоист с завышенным самомнением. Вселенная запечатлела нас с тобой не для продолжения рода палал, а чтобы обречь тебя на одиночество и искоренить твои поганые гены из мира!

Чем яростнее говорила Мари, тем азартнее мелькали искорки в глазах Шеймаса, и это заставило ее замолчать. Она поджала губы и сделала шаг назад.

– Похоже, ты с Лу от скуки подыхала, – усмехнулся он, облизнувшись. – Теперь на мне отрываешься.

– Тебе что, в кайф бесить людей? – развела руками Мари.

– Я не виноват, что вы такие раздражительные.

– Убирайся! – выдохнула она.

– Ты выгоняешь меня из моего собственного дома, а завышенное самомнение у меня, – с издевкой заметил Шеймас. – Я хотел предложить тебе поспать вместе, а то замерзнешь…

– Ага, чтобы ты облапал меня.

– Было бы что лапать. Смотреть-то тошно за твои фигушки. Впрочем, как хочешь. Спокойной ночи.

Не задерживаясь Шеймас вышел. Свеча догорела, и Мари оказалась в кромешной тьме. Недолго постояв на месте, она проглотила обиду и тихо произнесла:

– Ты тут?

Послышался сдавленный смешок Шеймаса. В коридоре чиркнула зажигалка. Мари сорвалась с места и вышла из комнаты.

– Идем, – Шеймас поманил ее к лестнице. – Так и быть, можешь занять мой гамак. – Вернувшись в мастерскую, он подал Мари бесформенный балахон из мешковины. – Лучше, чем твой мокрый сарафанчик. Переодевайся и ложись. Не забудь задуть свечи. Нехрен им просто так таять.

Больше ничего не сказав, он оставил Мари в одиночестве. Она быстро переоделась, погасила свечи – все, кроме одной, – и залезла в уютный гамак. Согревшись и отойдя от пережитых ужасов и неприятностей, она все-таки пересилила себя и уснула.

Глава 16. «У Тамани»

Утром Мари застала Шеймаса во дворе, где отыскала его только благодаря металлическому буханью. Кувалда в его напрягшихся руках ритмично стучала по непонятной Мари железяке, постепенно выравнивая ее. Мари не стала медлить, но и задавать вопросы о том, чем занимается ее несостоявшийся деверь, не спешила. Она сама не понимала, почему – или ей был неинтересен род его деятельности, или наоборот.

Спустившись по каменным ступеням с крыльца-террасы, Мари приблизилась к Шеймасу на предельно безопасное расстояние, хмуро оглядела разнообразие старой техники и заговорила:

– Доброе утро.

Шеймас последний раз ударил кувалдой, отставил ее в сторону и повернулся к Мари. По его до пояса обнаженному телу стекали капли пота, лицо тоже блестело, а топорщившиеся волосы переливались под светом утреннего солнца. Мари заметила его внешнее сходство с Луисцаром – небольшое, но что-то все же было: то ли в движениях, то ли в глубоко посаженных глазах, то ли в изгибе губ.

– Я надеялся, что ты уже ушла, – проворчал он и, подняв с покосившейся скамейки майку, быстро натянул ее.

– Ты так любезен, – выдавила Мари. – Сейчас уйду. Только позволь хотя бы умыться.

Шеймас кивнул на колодец в стороне, около которого стояло два наполненных ведра.

– Твое платье высохло. Но не советую его надевать. Слишком броское. И безделушки с себя сними. Лучше продай.

– Что?

– Блестяшки свои, говорю, на кредиты обменяй, – повторил Шеймас. – Деньги здесь нужнее побрякушек.

– Если мои украшения не важны, то кто их перекупит? – удивилась Мари.

– Ты же к Вейцу собралась? На этой дороге аэробус идет только в одну сторону. Чтобы вернуться в город, тебе надо идти в поселок. Он только кажется далеко. Здесь миль пять.

«Ничего себе, рядышком! – подумала Мари. – В туфельках по полю восемь километров. Добегу и не замечу, особенно вприпрыжку!»

– Там есть паб, – продолжил Шеймас. – «У Тамани». Спросишь этого самого Тамани. Он промышляет скупкой. Но хитрый. Будет занижать цену. Если камешки настоящие…

– Конечно настоящие! – перебила его Мари. – Луис не жмот!

– Если камешки настоящие, – повторил он, – проси кредитов тридцать. Хотя сначала его цену услышь. Вдруг назовет больше. Он драгоценности через аглов в других мирах перепродает. Потом уноси оттуда ноги. Аэробус ходит через каждые два часа. Приедешь к Вейцу, сдашь деньги ему на сохранность. У него есть сейф. За месяц проживания он берет всего два кредита без постельного и обедов. Белье дешевле купить, а обедай в забегаловке напротив пансиона. Вейц добропорядочный, а вот его персонал тебя до нитки обдерет. О себе сильно не распространяйся, пока не найдешь друзей. Работай в городской прачечной. Там заработки высокие и выходные регулярные. Вроде все.

Мари сглотнула. Еще вчера она собиралась стать императрицей, а сегодня ей светит работа прачкой. Промолчав, она отошла к колодцу, умылась и дала себе минуту, чтобы обсохнуть.

– Можно мне забрать этот балахон? – осторожно спросила она у Шеймаса, уже занявшего себя работой.

– Как хочешь, – сказал он.

Мари вернулась в мастерскую, собрала свои оставшиеся монеты и убрала их вместе с жетоном в карман. Затем сняла все украшения и, тяжело вздохнув, тоже спрятала.

– Прости, Луис.

Она собрала волосы в хвост, завязав его найденной веревкой. Накинула на голову капюшон, чтобы скрыть волосы, и снова вышла из замка. Шеймас даже не взглянул на нее, не попрощался и, уж тем более, не предложил проводить ее в поселок. Наверное, это было к лучшему. Мари совсем не хотелось, чтобы их запечатление сблизило их.

Выйдя со двора, она зашагала в сторону видневшихся на горизонте крыш. Два часа под разогревающимся трейсовским солнцем, духота, насекомые, непротоптанное поле. Мари стерла ноги до мозолей и в поселок входила, прихрамывая и сипло дыша. Местные принимали ее за свою, поэтому не пялились, как это было накануне в аэробусе. Мари нашла помянутый Шеймасом паб. Тот был почти пуст. Двое выпивох сидели за столиком у окна, а зевающий бармен натирал глиняные кружки.

– Здравствуйте, – обратилась Мари к нему. – Мне нужен Тамани.

– Зачем? – безучастно спросил тот.

– По деловому вопросу, – ответила она, не снимая капюшона.

Бармен глазами стрельнул на лестницу за его спиной. Мари обошла барную стойку и по скрипучим ступеням поднялась на второй этаж. Здесь было несколько комнат, но найти Тамани не составило труда. Дверь была открыта только одна. В тесной комнатушке, нагроможденной шкафами, сейфами, тумбочками и столами, на облезлом кожаном диване сидел желтокожий, трехпалый пузан с длинным картофелеобразным носом и глазами навыкат. Мари уже встречала представителей этой расы. Один состоял в судейской коллегии, и еще парочку она видела в аэробусе.

– Вы Тамани? – спросила она, встав в дверном проеме.

– Ох, какой голосочек, – заскрипел тот, вставая с дивана. – Кто это у нас тут прячется под капюшоном? – Он явно решил пофлиртовать, несмотря на то, что ростом был ниже флиомов.

– У меня есть кое-что интересное для вас, – Мари вынула из кармана одну сережку и протянула Тамани.

Он выставил вперед ладонь, принял украшение и внимательно оглядел его.

– Какая красота… Такое носится исключительно на изящных ушках…

– У меня есть вторая. Еще браслет, кулон на цепочке и… кольцо. – С кольцом ей не хотелось расставаться. Но Мари боялась лишиться его из-за возможных воров. – Сколько дадите?

Тамани расцвел улыбкой, отошел к столу и еще раз осмотрел сережку через увеличительное стекло.

– Пятнадцать кредитов, – заявил он, вернувшись к Мари.

– До свидания, – отрезала она и забрала серьгу.

– Ой, ну что ты, голубушка? – заюлил Тамани. – Давай договоримся. За твой голосок могу накинуть еще три кредита.

– А если грудь покажу, еще пять? Нет! Найду другого скупщика, – Мари развернулась.

– Ну постой, прелесть моя! Где же ты еще кого-то найдешь?

– А вы разве про Хари не слышали? – Мари ляпнула первое, что пришло в голову. Деловым хитростям она давно на работе научилась. – Он недавно в городе был. У Вейца останавливался. Говорят, скупал все подряд. На какую-то Землю переправляет товар. Так что мне выгодней подождать его следующего визита.

Купился! Тамани оббежал Мари и сногсшибательной улыбкой обнажил свои тонкие, острые зубки.

– Сколько хочешь? – примирительно спросил он.

– Тридцать!

– Договорились! Только тебе надо обождать. Ты в баре посиди, выпей чего-нибудь. Я своего бухгалтера вызову, и мы рассчитаемся. Украшения же у тебя с собой?

Мари побоялась говорить правду.

– Не совсем. Только одна серьга. Остальное у моего бухгалтера. Он тоже скоро подойдет.

– Вот и отлично! – Тамани схватил ладонь Мари обеими ручищами и крепко пожал.

Она спустилась в паб, заказала стакан холодной воды и заняла столик в углу зала. Ее ноги заныли от усталости, мозоли зажгло огнем. Морщась от боли, Мари потягивала воду и смотрела в окно. Паб располагался у остановки, где жители поселка ждали аэробус.

– Так зачем тебе столько кредитов? – услышала она и вздрогнула. Мари показалось, что вопрос предназначался ей, но ошиблась. Это разговаривали здешние клиенты.

– Ты слышал, что Полукровка замок под горой продает? – спросил второй, отхлебнув из кружки.

– Так он за него пятьдесят кредитов просит. А замок вот-вот развалится.

– Да не-е-ет, не слушай никого. Я был там. Стены добротные. Кое-где крышу подлатать надо и пол. А западная башня вообще в идеальном состоянии. Он там живет.

«Вот скотина!» – подумала Мари. Она в гамаке вонючей мастерской ночевала, а Шеймас в мягкой кроватке!

– Зачем тебе замок? Не оправдает он себя! – продолжал спорить выпивоха.

– Ничего ты не понимаешь, темнота трейсовская! Там земля! Полукровка ее выжигает, а я засею. Я с первого урожая вдвое больше заработаю, чем потрачу. Там даже семена в амбаре лежат и трактор есть.

– Ну и где ты возьмешь столько кредитов?

– Он предоплату в тридцать просит. Остальное можно частями, со временем. Десятку я уже нашел. Двадцать хочу у Тамани одолжить.

В паб вбежал мальчишка в шляпе и с сумкой через плечо.

– Газеты! Газеты! – оповестил он. – Свежие новости! Найденная невеста императора Опретауна сослана в Трейс!

Мари будто кипятком окатило. Она инстинктивно опустила лицо и обеими руками сжала стакан.

– Что за невеста? – спросил один из клиентов.

– Ты разве не слышал? Вроде палал. Неделю или две назад нашлась. Да какая нам разница до их зажравшихся персон! Мне замок покоя не дает. Упущу – локти кусать буду.

Мари приподняла голову и подозвала почтальона:

– Мальчик, можно тебя?

Он подбежал к ее столику и закопался в сумке.

– Есть бумажные газеты, журналы. Есть накопители, они дороже, но…

– Мне газету, – попросила Мари, доставая из кармана монеты.

Купив свежий выпуск, она проводила мальчишку взглядом и опустила его на первую полосу. На странице маячило два фото: одно – ее, на втором улыбалась Лейсандра под руку с Луисцаром. В самой статье сообщалось о том, что Мариэль – хранительница памяти расы палал обвинена в измене против Ордена и сослана в Трейс, а ее запечатленный жених Луисцар объявил о своей скорой помолвке с давней любовью – Лейсандрой. Мари стало так горько, что она снова отвернулась к окну. Нельзя сказать, что на снимке Луисцар светился от счастья. Он был удручен. Но новость! Как он мог?!

– Вас Тамани зовет, – сказал ей подошедший к столику бармен.

Мари не сразу сообразила, о чем ей говорят. От предательства ей стало тяжело дышать сдавленной грудью.

– Да, я иду, – пробормотала она и, посидев еще немного, отправилась на второй этаж.

В кабинете Тамани ее ждал не только скупщик, но и его бухгалтер – высокий, худощавый зроу. Он напомнил Мари о Нэиме, и на ее душе стало еще сквернее.

– Ваш помощник принес товар? – улыбнулся Тамани, сидя за столом.

Мари вытрясала содержимое карманов, оставшиеся монеты и жетон вернула обратно, а украшения брезгливо подвинула скупщику. Теперь ей не было жаль даже кольцо.

Глаза зроу запылали. Он не сдержал довольной улыбки и кое-как оторвал взгляд от драгоценностей.

– Вы условились на тридцати, – проговорил он, протягивая Мари мешочек. – Сколько бы дал вам Хари?

Мари было уже все равно, что Тамани рассказал тому о выдуманном ею Хари.

– Тридцать пять, – на автомате ответила она и, развернувшись, на ватных ногах покинула кабинет.

Выйдя из паба, Мари прислонилась к столбу и заплакала. Последний раз она чувствовала себя никому не нужной в детском доме. Потом она соткала себя из ничего, создала себе красивую жизнь и была уверена, что никто и ничто не отнимет у нее выстраданную стабильность. Но время свело ее с мужчиной, в которого она влюбилась до беспамятства в считанные дни, а потом закинуло в мир-тюрьму, где единственный близкий человек – выскочка, тупица и нарцисс.

Вдали показался аэробус, предвещавший о своем приближении звучным гулом. Мари вытерла слезы и направилась к остановке. Но путь ей внезапно преградили те двое, что пили за соседним столиком. Один выхватил мешочек с деньгами, второй толкнул ее в плечо. Они заржали, когда Мари тщетно замахнулась, чтобы отнять кредиты.

– Сколько тут, дуреха?

– Не хватит, чтобы сделать тебе пластическую операцию по улучшению морды лица, – огрызнулась она. – Отдайте немедленно, иначе пожалеете! – Мари погрозила пальцем, но это вызвало еще один смешок.

– Эй, тут кредитов тридцать, не меньше, – восхитился тот, что вскрыл мешочек. – Возьмешь меня в партнеры, отдадим Полукровке предоплату и заживем!

– Верните!

Мари снова оттолкнули.

– Вали в свой шалаш, бродяжка!

Никто из проходящих мимо и стоявших на остановке даже не попытался вступиться за нее. Мари очередной раз признала, что находится среди осужденных заключенных. Кто-то из них был ложно обвинен, но чтобы выжить в Трейсе, свыкся с новой жизнью и карабкался, как мог.

Мари опять замахнулась и опять получила толчок. Запнувшись о бордюр разбитого тротуара, она оступилась и повалилась назад. Но не упала, а уперлась спиной в крепкого прохожего. Резко обернувшись, она увидела Шеймаса. Он затянулся сигаретой, бросил на землю окурок, затоптал его носком ботинка и медленно выпустил струю сизого дыма. Размяв шею и пальцы рук, он улыбнулся уголком губ и спокойно сказал грабителям:

– Верните ей мешок или следующий месяц проведете в подвальном лазарете окружного изолятора.

– Да это наш мешок, Саймус! – запротестовали те. – Она у нас сперла его! Мы тебе предоплату несли. Зашли к Тамани выпить. Эта шлюха околачивалась там…

– Как ты ее назвал? – С лица Шеймаса сошла улыбка. Он рукой отодвинул Мари в сторону и шагнул вперед.

– Ш… Ш… – парни попятились.

Шеймас сжал кулаки и, сорвавшись с места словно дикий зверь, с ревом кинулся на грабителей. Мари вскрикнула и, закрыв лицо руками, отвернулась. Она слышала стоны, крики, хрипы, хруст и глухие удары и была уверена, что от Шеймаса сейчас и мокрого места не останется.

– Держи!

Он взял ее за руку и сунул в нее мешочек. Мари неуверенно подняла лицо. На Шеймасе не было ни царапинки, зато его противники поверженными тушками валялись на дороге.

– С-спасибо, – кивнула она.

– Я же предупреждал, берешь деньги и валишь. Какого хрена ты тут со столбом обнималась? Я понимаю, отсутствие мужского внимания и все такое, но…

– Луис объявил о помолвке с Лейсандрой, – ответила она. – Постой. Ты что, следил за мной?

– Сдалась ты мне! Конечно следил!

Мари открыла рот на полуслове и засмеялась.

– Выпить не хочешь? – улыбнулся Шеймас.

– Мне надо на аэробус, – перестав смеяться, ответила Мари.

– Ах… Он уже ушел, – он посмотрел туда, где машина медленно превращалась в точку на небе. – Следующий через два часа. Могу поохранять тебя.

– Ладно.

Они вошли в паб, заказали две кружки эля и сели за столик. Мари посмотрела на Шеймаса и теперь видела не дикаря, а отчасти джентльмена. Луисцар не вступился за нее даже перед колкой на язычок Лейсандрой, а его брат полез в драку.

– Почему они назвали тебя Саймусом? – спросила она, не зная, о чем поговорить, чтобы нарушить тягостное молчание.

– Это на трейсовском диалекте. Шеймас-Саймус, – ответил он, отпив глоток напитка.

– Ты правда замок продаешь?

Шеймас взял в руки газету и усмехнулся:

– Это не он.

– Что? – не поняла Мари.

– Не Лу объявил о помолвке. Это Тальина. Очевидно же.

– Я не хочу говорить о нем, – сникла она. – Я у тебя про замок спрашивала.

– Да, он мне не нужен. Хочу в город перебраться. Надоело в пустоши болтаться, – Шеймас стал листать газетные страницы.

– Там плодородная земля?

Он поднял на Мари заинтересованный взгляд.

– Да-а-а.

– Много?

– Много.

– Ты просишь пятьдесят кредитов?

– Допустим, – кивнул Шеймас.

Мари протянула мешочек Шеймасу и сказала:

– Здесь тридцать. Двадцать отдам после уборки первого урожая. Может, раньше, если одна идейка выгорит.

– Зачем тебе замок?

– Луис не вытащит меня отсюда, – произнесла Мари, потупив взгляд на кружку. – Я здесь навсегда. У меня есть опыт в руководящей должности. На мне весь офис держался. Отремонтирую замок, сделаю там отель. Разобью ферму и засею поля. Это перспективней работы в прачечной.

– Ты серьезно? – поразился Шеймас.

– Более чем, – она посмотрела ему в глаза. – Продашь мне замок в ипотеку?

По лицу Шеймаса тенями поплыли вопросы от «Ты свихнулась?» до «Как скоро ты выплатишь долг?». От волнения Мари прикусила губу. Пристально смотря на нее, Полукровка все сильнее напрягался. Его брови съезжали к переносице, и на лбу углублялась вертикальная морщина. Не отводя взгляда от Мари, Шеймас отложил газету, которая слетела с края столика и рассыпавшимися листами-крыльями расстелилась где-то рядом на пыльном полу. Чем дольше он молчал, тем меньше уверенности оставалось в самой Мари. Ее начали терзать сомнения. Она не знала, сколько лет Шеймас прожил в замке, но вдруг задалась вопросом, почему он сам не пустил его в дело? На это должна быть причина, и лучше узнать о ней до того, как Мари отдаст все, что у нее есть.

Короткие волосы Шеймаса стали переливаться темными оттенками, мерцая лишь у корней. Он медленно поднес к губам кружку и двумя глотками опростал ее.

– Пятьдесят кредитов за замок – невысокая цена, – наконец заговорил он, положив свои мощные руки на стол. – Завтра мне предложат эту сумму всю и сразу, и я пожалею, что согласился на рассрочку сегодня.

– Поэтому я предлагаю тебе продать мне замок в ипотеку, – напомнила Мари. – Ты останешься в выигрыше за счет немалого процента. Я согласна заплатить шестьдесят кредитов, но частями.

Шеймас поднял пустую кружку и окликнул бармена. Тот подошел к их столику и налил Полукровке еще.

– Те типы говорили, ты просишь сразу только тридцать, – уточнила Мари. – Я тебе даю их.

– А на что ты собираешься делать ремонт? Кто будет работать на плантации? За это надо платить.

– Это уже мои проблемы.

Шеймас выпил еще и звучно поставил кружку на стол.

– Ты загоняешь меня в тупик.

– Чем? – удивилась Мари.

– Замок вдали от населенных пунктов. Ты можешь стать мишенью для разбойников.

– Я умею стрелять из бластера.

– А он у тебя есть? – Шеймас озадаченно приподнял бровь. – Твое предложение заманчивое, не спорю. Но оно рискованное.

– За сколько ты купил замок? – спросила Мари.

– Он достался мне от отца. Только он был куплен для Тальины на тот случай, если ее приговорят к ссылке.

– Но почему ты запустил его?

– Так вышло, – Шеймас достал из кармана штанов помятую пачку, вынул из нее сигарету и закурил с помощью горящей свечки на соседнем столике.

– Шеймас, я не ищу причины остаться. Я не собираюсь портить твою сказочную жизнь своим вмешательством. Я просто предлагаю сделку.

Он поглубже затянулся, выпустил один клуб дыма, второй, третий, не спеша с ответом. Он стал настолько сосредоточенным, что Мари будто сквозь его кожу и череп видела, как от мыслей пульсирует его мозг.

– Ипотека, – задумчиво произнес он. – Шестьдесят, говоришь? Мало будет.

– Не наглей, – сурово ответила она.

– Семьдесят кредитов.

– Шестьдесят пять и точка!

– Ладно. Шестьдесят пять и…

– И? – Мари начала раздражаться, не зная, что предложит ей Шеймас.

– Пока я не подыщу себе другое жилье, я буду жить в замке.

Понимая, как сложно ей будет с этим смириться, Мари потянулась за мешочком.

– Но у меня все равно не выйдет съехать сиюминутно! – остановил ее Шеймас. – У меня там вещи, станки, приборы, инструменты. Я работаю, если ты не заметила. Куда я все это дену сейчас? Если я арендую помещение, я потрачу эту тридцатку. Тогда мне не светит квартира.

В словах Шеймаса было зерно здравомыслия. И все же Мари становилось тошно от мысли жить с ним под одной крышей.

– Можешь занять мастерскую, – согласилась она, отпустив мешочек. – Но имей в виду, если так получится, что завтра я найду деньги для оставшегося долга и верну его, ты немедленно исчезнешь.

– Гадость ты моя ненаглядная, – улыбнулся он, подтягивая мешочек к себе, – не успеешь глазом моргнуть.

Мари окинула его оценивающим взором и, почувствовав необъяснимую власть над Шеймасом, спросила:

– Тебя вообще учили уважению к женщинам?

Он высыпал монеты на стол и стал их пересчитывать.

– Я только что двоих из-за тебя уделал, – напомнил он, радуясь деньгам. – Чего тебе еще надо?

– Не из-за меня. А из-за денег. Знал, что перепадет, да? Подстроил все?

– Ты больная? – Он поднял лицо и взглянул на Мари, как на прокаженную. – Не знаю, что тебе обо мне наговорили опреты, но действовать исподтишка – это в их манере. Не в моей. Я себя отношу к палал. Отторжение несправедливости, неукротимый дух, стихийная борьба – это палал. Опреты – шакалье! Не зря говорят, бабы дуры. Лу ты так же не доверяла? Или растаяла перед его обаянием при вашей первой встрече? Он, наверное, романтический ужин устроил? Сам твой гардеробчик подбирал, да? Затачивал тебя под себя. Ну чтобы не ударить в грязь лицом, когда во главе Опретауна встанет императрица из неподдающихся дрессировке палал.

Каждое его слово болью отдалось в голове Мари. Она стиснула зубы, чтобы снова не разреветься.

– Если ты такая слабохарактерная, то ты уже не палал, – добавил Шеймас и продолжил считать деньги.

– А по-твоему, палал – это отшельники, живущие в грязи и питающиеся с помойки? То, что у тебя есть свое твердое мнение, и ты не боишься его высказывать, еще не делает тебя палал. Ты дикарь, Шеймас. Невоспитанный, грубый, самодовольный. Тебе будет нелегко жить в городе.

– Я, кстати, сюда на мотоцикле приехал, – вдруг оповестил он, ссыпая монеты обратно. – И ты упускаешь шанс вернуться на нем в замок.

– Я, кстати, могу в считанные дни деньги заработать и долг вернуть, – парировала Мари. – В твоих интересах нравиться мне. А ты пока в этом плане не на высоте.

Он взглянул на Мари и широко улыбнулся.

– Мы с тобой подружимся, – подмигнул он.

Они заплатили за эль и покинули паб. Выходя из-за столика, Мари не стала перешагивать через газету со снимком Луисцара и Лейсандры, а с силой наступила на нее. Легче ей не стало, но это был первый шаг к началу новой жизни, жизни, где она уже не потерпит предательства.