Текст книги "Мариэль. Замок в ипотеку (СИ)"

Автор книги: Лея Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 31. Выходи за меня!

Мари и Шеймас перестали разговаривать друг с другом. Она не могла отойти от того, что он снова убил, а он, по всей видимости, пребывал в шоке от того, как она умеет решать вопросы без применения силы. Она вернулась в замок в фургоне, а он на своем мотоцикле. Она сразу ушла к Вейцу, а он скрылся в своем гараже.

– Как он? – спросила Мари у Гильи, меняющей компресс на голове Вейца.

– Поправляется, – улыбнулась служанка. – Мы заменили запачканную скатерть чистой простыней. Но пока я не решаюсь перекладывать его на мягкую постель. Пусть кости срастаются на ровной поверхности.

Мари взглянула на капельницу, подсоединенную к руке Вейца.

– Витамины, – пояснила Гилья. – Вам тоже нужно.

– Да, наверное, – согласилась Мари, присаживаясь рядом со столом. – Голова болит. Он приходил в себя?

– Нет. Но ему лучше, госпожа. Не беспокойтесь. Он набирается сил.

– Тогда снимите наручники и цепи. Он же не животное.

Гилья неохотно послушалась: вынула из кармана передника ключ и освободила Вейца. Затем подала Мари жетон Вейца. Та молча сжала его в кулаке.

– Вы снова поссорились с господином Саймусом? – поинтересовалась она, взяв баночку с мазью и подсев к Мари.

– Он убийца, Гилья, – произнесла та, подставляя ей свою щеку. – Я не могу закрывать глаза на такое.

– Мы живем в страшном мире, во время смуты. Каждый борется, как может и умеет. Господин Саймус никогда не поднимет руку на невиновного. – Гилья сняла повязку и принялась наносить мазь на царапины. – В такие моменты ему тяжелее всего. Отворачиваясь от него, вы способствуете закрытию его раковины, через которую ему очень трудно пробиваться. Господин Саймус выглядит грозно, но в глубине души по-прежнему живет мальчик, познавший враждебность, как единственное отношение к себе. Вы умны, хитры и находчивы. Так помогите ему отложить оружие. Научите его жить в обществе. – Служанка наложила новую повязку и улыбнулась. – Вы влюблены в Вейца, да? Меня не касаются ваши отношения. Я не хранительница памяти своей расы. У меня нет лютых врагов. И в Трейс я загремела не случайно. Но я старше вас и опытнее. В вас троих я вижу безграничную силу. Вы способны вершить великие дела, если будете вместе. Врозь вы пропадете. Я знаю господина Саймуса и Вейца. Они сделают вас самой счастливой женщиной во Вселенной. А вы их. Вы это заслужили. Только прошу, не закрывайтесь друг от друга, прислушивайтесь, читайте между строк и протягивайте руку помощи. Вейц подставился, считая, что поступает правильно. Господин Саймус стрелял по той же причине. Идеальных людей нет. Все ошибаются. Ошиблись и они. Не ругайте их за это. Кто угодно, только не вы.

Гилья погладила Мари по руке и отошла к плите. Взяв тарелку, она положила в нее овощное рагу, нарезала ломтики ржаного хлеба и налила стакан свежего сока. Поставив все это на поднос, она повернулась к Мари.

– Отнесу господину Саймусу.

– Погоди, – Мари встала и взяла у нее поднос. – Я сама. Спасибо, Гилья. Ты уже не первый раз открываешь мне глаза на элементарные вещи. Что бы я без тебя делала?

Служанка смущенно улыбнулась и молча вернулась к Вейцу, чтобы сменить компресс.

Мари вышла во двор, освещаемый тусклым светом пока единственного установленного фонарного столба. Двери в гараж были распахнуты, Шеймас копался в каком-то двигателе. Мари поставила ужин на имеющийся здесь стол и медленно приблизилась к Шеймасу. Он видел ее, но не подал вида. Она нерешительно положила свою ладонь поверх его запачканной машинным маслом руки и произнесла:

– Я с тобой, Шеймас.

На мгновенье он замер, а потом выпрямился и с закравшимся сомнением взглянул на Мари.

– Я просто боюсь потерять вас, – добавила она.

Шеймас кивнул и признался:

– Я тоже боюсь потерять вас.

Мари шагнула вперед и прижалась к его груди. Прислушавшись к его участившемуся сердцебиению, она закрыла глаза и ощутила, как головная боль отходит, притупляется.

– Я люблю тебя, Шеймас, – прошептала она. – Больше жизни люблю. И всегда буду это повторять. Даже когда ты будешь бесить меня.

Он засмеялся и поцеловал Мари в голову.

В гараж вбежал один из рабочих. Запыхавшись, он хрипло кашлянул и воскликнул:

– Там!.. Там Вейц очнулся!

Схватив Мари за руку, Шеймас поспешил в замок. Они быстро примчались в кухню. Гилья поила Вейца через соломинку. Он был вполне спокоен, клыки и когти не выпускал. Держась за руки, Мари и Шеймас подошли к столу.

– Где я? – сипло спросил Вейц, с трудом приоткрывая глаза.

– В замке! – ответил Шеймас.

– А почему так твердо? У вас кончились матрасы?

– Ты на кухонном столе.

– Только не ешьте меня. А то я знаю, какой ты проглот, Саймус.

Мари горько засмеялась и, склонившись над Вейцом, погладила его по голове.

– Такой лакомый кусочек, как ты, принадлежит исключительно мне, – сказала она. – Не трать силы, милый. Поспи.

Вейц, видимо, толком не разглядев повязку на щеке Мари, не спросил о ее происхождении, а в следующее мгновенье уже уснул.

– Иди отдыхать, Гилья, – обратилась Мари к служанке. – Я посижу с ним.

– Тебе тоже надо поспать, – сказал Шеймас.

– Позже.

– Тогда дежурим вахтами. Я сменю тебя через три часа.

– Договорились, – улыбнулась Мари и, поцеловав Шеймаса, села рядом с Вейцом.

Шеймас и Гилья приглушили на кухне свет и ушли, а Мари продолжила гладить Вейца по руке и голове, мысленно молясь, чтобы он поскорее поправился, и мечтая, как она будет наслаждаться муками Нэима, когда те настигнут его.

Некоторое время Мари держалась, но вскоре все же поддалась усталости и уснула. Ее разбудил Шеймас. Она спала, положив голову на стол и держа Вейца за руку. Подняв ее, Шеймас отнес ее в комнату. Но через полчаса Мари снова проснулась и спустилась.

– Моя очередь.

– И часа не прошло. Иди спать, Мариэль, – улыбнулся Шеймас. – Он в порядке.

Она подставила к столу еще один стул и села.

В очередной раз разбудив ее, Шеймас указал ей на диван. Мари потерла глаза, не веря увиденному.

– Ты принес его?

– Не могу смотреть, как ты мучаешься. Идем, ложись.

Шеймас помог ей улечься, взбил подушку и накрыл одеялом.

– Теперь тебе спокойнее? – улыбнулся он, сев рядом. – Совсем голову потеряла. О себе тоже нужно думать.

– Шеймас, – обратилась к нему Мари, взяв его за руку, – не ругай его, когда он оклемается. Он рискнул ради нас.

– Ты просишь о невозможном.

– Все возможно, было бы желание. Отныне будем действовать сообща. Вместе принимать решения и делать шаги. Я тоже хороша: согласилась на предложение зроу, не спросив твоего мнения. Это было некрасиво с моей стороны. Наши с тобой отношения давно переросли дружеские, и мы уже стали больше чем любовники, связь которых обедняется до секса. Мы вместе, а это значит – никаких «я».

Изумрудные глаза Шеймаса остекленели. Он крепче сжал руку Мари и произнес:

– Выходи за меня.

– Что? – занервничала Мари. Сон как рукой сняло.

– Я хочу жениться на тебе. Ты согласна стать моей женой?

– И моей, – подал уставший, хриплый голос Вейц.

Мари и Шеймас засмеялись и, поднявшись, подошли к столу.

– Как ты себя чувствуешь, герой? – Мари склонилась над ним.

– Чудесно. Похоже мне все-таки удалось впечатлить тебя.

– О, ты впечатлил нас всех! – сказал Шеймас, сунув большие пальцы в карманы штанов. – Только, пожалуйста, больше не надо.

Вейц взглянул на Мари.

– Я задел тебя.

– Ерунда, – отмахнулась она. – Царапинка. Гилья творит чудеса. Через пару дней не останется и следа. – Про сотрясение Мари решила не говорить ему и, конечно, почувствовала, как Шеймас сверлит ее напористым взглядом. Придется объяснить ему, что иногда маленькая, безобидная ложь имеет место быть даже там, где все сообща.

– Так ты согласна стать нашей женой? – переспросил Вейц.

– Разве можно отказать, когда просят сразу двое? – улыбнулась Мари. – Один с головы до ног в машинном масле, а другой в виде отбивной? Ни одна девушка не устоит.

Они засмеялись.

– Только без церемоний, – поставила условие Мари. – Кольца, небольшое застолье с танцами в кругу близких и…

– …брачная ночь, – засветился Шеймас.

– Кольца? – удивился Вейц.

– В мире, где я жила, супруги носят обручальные кольца. Как символ. Я хочу, чтобы у нас тоже были. – Мари перевела взгляд на Шеймаса. – Только новые. Пусть Тамани постарается раздобыть.

– Сделаю, – кивнул он и, шагнув к Мари, поцеловал ее. – Заодно смотаюсь в город, договорюсь в Регистрационном Центре о дате. Вейц, не разлеживайся. Даю тебе три дня, не больше. Постарайся прийти в норму, чтобы на собственной свадьбе быть фигурантом события. Впрочем, думаю, брачную ночь ты тоже хочешь не только лицезреть со стороны…

– Шеймас, – мягко перебила его Мари, – ты только об этом и думаешь.

– Потому что это самое сладкое в церемонии бракосочетания, – он облизнулся.

– Иди прими душ, жених, – Мари легонько толкнула его.

Шеймас ушел, а она села рядом с Вейцом. Он попросил пить, и Мари заботливо напоила его. Вскоре он снова уснул. Шеймас вернулся в кухню чистым и мокрым, с полотенцем вокруг бедер. Достав из холодильника бутылку с водой, он тоже попил.

– Вы серьезно про свадьбу? – спросила у него Мари, пересев на диван.

– Откуда неуверенность? – Шеймас присел рядом.

– Не знаю, – пожала плечами Мари. – Иногда мне кажется, что я вот-вот проснусь, а все это и вы – сон.

– Мне тоже. Боюсь проснуться в Опретауне, во дворце с Тальиной.

Мари улыбнулась:

– То есть Опретаун – твой кошмар, а Трейс – райский уголок?

– Не имеет значения, где мы живем. Важно, кто рядом.

Мари забралась к нему на колени и прошептала:

– Я рядом, Шеймас. Я не сон. И я безумно тебя люблю.

– Это-то и пугает. Ты перестала говорить о Лу, будто избавилась от вашего запечатления. А вдруг со мной будет то же самое? Все пройдет, как наваждение? Впервые в жизни меня кто-то полюбил… Меня!

– Ты считаешь, что недостоин меня? Не спорю, я женщина мечты, – подшутила Мари, – но я ведь тебя не из-за запечатления полюбила. Я влюбилась в твою душу, Шеймас. А она светлая. Просто израненная. И я залечу все эти раны. – Она нежно поцеловала его.

– В мирах столько мужчин, а ты выбрала меня, – вымолвил Шеймас. – Я даже ухаживать не умею – ни за собой, ни за домом, ни за женщиной.

– А мне не нужны мыши из серой массы. Однотипные и одноразовые, от которых клонит в сон. Ты заряжаешь меня, Шеймас. Заряжаешь бодростью, страстью, злостью. Это делает меня живой. Эмоции намного важнее букета цветов и постановочного ужина при свечах. И ты даришь мне эти эмоции. Рядом с тобой у меня не возникает желания сказать: «Блин, ты мужик или нет? Сделай хоть что-нибудь яркое!» Наоборот, иногда мне хочется закричать: «Шеймас, пожалуйста, хватит! Ничего не делай!»

Он усмехнулся, и Мари скользнула завороженным взглядом по его мерцающим волосам, по морщинкам у его глаз, по его небритости, которая делала его собой. Да, она выйдет за него! Выйдет за них!

Наутро Шеймас уехал по предсвадебным делам, а Вейца с позволения Гильи перенесли в комнату Мари. Она сварила для него бульон и, остудив, покормила. Немного поев, Вейц снова уснул. Гилья убедила Мари, что это хорошо. Его кости быстро срастались, с тела исчезали синяки и ссадины, рана на голове тоже затягивалась.

Шеймас вернулся поздним вечером. С ним в замок прибыл городской портной, чтобы снять мерки для пошива свадебного платья и костюмов. Мари пребывала в полной растерянности. Ремонт в замке, нападение на Вейца, предложение зроу, и тут свадьба! Все смешалось в некий хаос, но мысль о скором бракосочетании все же согревала сердце. Волнуясь, Мари обсудила с портным свои пожелания в отношении платья и, проводив его, вошла в гостиную, где Шеймас пил холодный чай.

– Ты так быстро все организовал, словно заранее готовился, – улыбнулась она, подсев к нему.

– Я просто хочу поскорее узаконить наши отношения и по праву назвать тебя своей, – ответил он. – Регистрация через четыре дня. При себе иметь жетоны и приподнятое настроение. Завтра в замок прибудут еще рабочие. Восточная и южная башня уже отремонтированы, мы можем принимать людей. Приедут целые семьи с детьми. Все, как ты хотела. Некоторые мужчины работают на полях, а их жены будут работать у нас. Им хватит работы в замке, в саду и на плантации. Уже появились ростки, за посевами надо следить. На следующей неделе привезут птицу и скот. Не знаю, когда ты за все это со мной рассчитаешься, – вздохнул Шеймас. – У тебя и так задолженность по ипотеке.

Мари засмеялась и повалила Шеймаса на диван. Сев сверху, она откинула волосы за спину. В полумраке комнаты его лицо казалось еще более загадочным.

– Выходит, что свадьбу мы сыграем в нашем замке?

– Да, за четыре дня рабочие успеют все доделать. Кстати, ты видела, твои вьюны уже плетутся по шпалерам. Завтра подключу разбрызгиватели, чтобы они питали почву. И я заказал те флажки, о которых ты мечтаешь. Хоть мне и не нравится эта идея. А еще у меня большой заказ от зроу. Придется пару дней поработать в поле. Справишься без меня?

– Ты ненормальный, Шеймас.

– Значит, справишься, – улыбнулся он, руками залезая под ее рубашку. – Ну что, до свадьбы «ни-ни»? Или?..

– Я не выдержу четыре дня, – шепнула Мари и впилась в его рот жадным поцелуем.

После пережитого несчастья секс вышел на твердую «троечку». Мари прекрасно понимала Шеймаса: ему было не до красивых игр. И радовало, что он тоже понимает ее усталость и вчерашнее сотрясение. Но ожидание, что в гостиную в любой момент может кто-нибудь заглянуть, все же придало интиму искорку огонька. Наверное, именно так чувствуют себя молодые девицы, к которым глубокими вечерами в окна залезают парни. Шалить приходится как можно тише, чтобы не услышали родители. Мари это было незнакомо. В детских домах секс среди подростков – норма, а в некоторых – даже среди воспитателей. Там никто особо никого не стеснялся и не прятался. Зачастую Мари даже удивлялась, как она, живя в таком распущенном окружении, сохранила невинность до двадцати!

Зато теперь наверстывает упущенное…

Отдышавшись, Мари начала одеваться.

– Я лягу с Вейцом, – сказала она с толикой боязни, что Шеймас обидится. Похоже, ей еще предстоит избавляться от некоторых комплексов и ложных опасений.

– Да, конечно, – улыбнулся довольный Шеймас и, подложив руку под голову, следил за тем, как Мари одевается. Ревность ничуть его не трогала.

– Ты останешься здесь? – удивилась она, помня, что его собственная комната свободна.

– Лень тащиться наверх. А здесь хорошо: удобно и пахнет тобой.

Мари улыбнулась, поцеловала Шеймаса и, пожелав ему спокойной ночи, ушла в свою комнату. Укладываясь в постель, она случайно разбудила Вейца.

– Ты как? – шепотом спросила Мари, ложась рядом с ним.

Вейц приподнял покалеченную руку и сжал слабый кулак.

– Работаю, – улыбнулся он, опустив руку. – Думаю, дня через два встану на ноги.

– А через четыре у нас свадьба.

– Так долго ждать, – вздохнул Вейц.

– Ничего себе – долго! Обычно к свадьбам неделями готовятся!

– Обычно на свадьбе два виновника торжества, а не три.

Мари хихикнула и, обняв Вейца, прижалась к нему.

– Спокойной ночи, дорогой, – пожелала она и мечтательно закрыла глаза.

В тот момент, когда Луисцар отказался от Мари, боясь гнева Совета, ее жизнь, подобно ветке, сломалась. Постепенно она срослась и теперь крепла, придавая Мари уверенности в себе. Отношения с двумя мужчинами вдруг стали чем-то само собой разумеющимся. И Мари знала, во всем виноваты их сумасшедшие чувства. Настоящие, крепкие чувства!

Заслышав размеренное дыхание вновь уснувшего Вейца, Мари приподнялась на локте и погладила его по щеке. Аккуратно убрав с его лица упавшую прядь длинной челки, Мари пальцами прошлась по его шее, груди и мерцающей коже.

– Гибрид, выброшенный в Трейс за непослушание, – задумчиво прошептала она, и в голове словно что-то щелкнуло. – Какое вранье!

Мари соскочила с кровати и попятилась от нее, как от огня.

Вейц распахнул глаза. Его зрачки стали вертикальными. Мари кинулась к комоду, в котором Шеймас хранил один из бластеров и, выдвинув ящик, вынула оружие. Не успев активировать заряд и развернуться, она оказалась прижата к стене навалившимся телом Вейца. Дышал он тяжело, еще был слаб. Но встать и обезоружить Мари сумел. Отбросив бластер в сторону, он закрыл ей рот ладонью до того, как она закричала, и прошипел на ухо:

– Уберу руку, если пообещаешь не орать.

Затрясшись, Мари судорожно покивала и поморгала в знак согласия. Вейц отнял ладонь от ее лица, но продолжал прижимать ее к стене.

– Ты чертов шпион из Междумирья, – процедила она, содрогаясь от ужаса своей правоты. – С самого начала на Нэима работал? Поэтому не рассказывал о его романе с Лейсандрой Шеймасу?

– Я никогда не работал на Нэима, – ответил Вейц, пошатываясь из-за покидающих его сил. – И шпионом не был. Я был миротворцем под прикрытием.

– Одна и та же хрень!

– Тише! Выслушай меня.

– А потом ты убьешь меня?

Вейц убрал руки и, отпустив Мари, шагнул назад.

– Хорошо ты головой ударилась, – мрачно заметил он. – Как я могу убить тебя, если я тебя люблю?

– Неужели? – Мари медленно повернулась и покосилась на приоткрытую дверь.

Вейц тоже посмотрел на дверь, но запирать ее не кинулся. Отойдя к кровати, он с глухим стоном сел и усмехнулся:

– А ведь я чувствовал, что ты догадаешься. Слишком умная для Трейса. Что ж, пришло время рассказать. Потерять тебя я не хочу.

От возмущения Мари потеряла дар речи.

– В каждой области есть миротворцы под прикрытием. Без них никак. Орден должен знать, насколько честны с ними их подчиненные и что на самом деле творится в Трейсе. Почему бы не назначить на эту должность гибрида? Никто не подумает, что он действующий солдат Междумирья. Орден не стал бы так легко разбрасываться дорогостоящим ресурсом.

– Ты шпионил.

– Называй это так. Но это была служба. Пока я не понял, что дела здесь обстоят иначе, чем докладывают Ордену. Совету не понравилось имя Нэима в моих отчетах. С меня потребовали доказательства. Достать их я мог только через Саймуса.

– Накопитель, – догадалась Мари.

– Да, – кивнул Вейц и поморщился от приступа боли. – Я следил за Саймусом и…

– Ты вовсе не хотел кончать с собой! Это был спектакль, да?

Недолго помолчав, Вейц признался:

– Я был натренирован подчиняться Ордену. С меня потребовали накопитель, о котором твердил Саймус. Я изучил его. Понял, что с ним не так-то легко подружиться. А когда удалось, я выяснил, что накопитель у Нэима. Круг замкнулся, мои отчеты сыграли против меня. Тогда я стал ненужной экспериментальной ошибкой.

– Шеймас доверяет тебе. Как ты мог?

– Я люблю его! – заявил Вейц. – Да, познакомился я с ним подло. Преследовал свои цели. Хотел наказать настоящего преступника. А потом подружился с Саймусом. Он стал мне братом. И ты не представляешь, как эта ложь выедает меня изнутри. Глядя на него, я хочу рассказать ему свое истинное прошлое. Но… я боюсь потерять его, Мариэль. Он дорог мне.

– Думаешь, после этого я тебе поверю? – Мари прошлась по Вейцу осуждающим взглядом.

– Я не рассказывал Саймусу о Нэиме и Лейсандре, потому что Нэим шантажировал меня. Он знал, кем я был поначалу в Трейсе и зачем я познакомился с Саймусом. Только Нэим не знал, что все эти годы я тоже продолжал искать доказательства. Вот откуда у меня связи с Междумирьем. Стон и Блин знают, где этот проклятый накопитель! – Вейц тяжело вздохнул. – Иди, расскажи ему. Какая теперь разница, узнает он или нет. Я лжец. Ты бросишь меня. А без тебя я не вижу смысл жить дальше.

Поджав губы, Мари обхватила плечи руками и отвернулась. В комнате воцарилось безмолвие, спустя полминуты нарушенное появившимся на пороге Шеймасом. В руке он крутил выпавший из кармана Мари жетон Вейца.

Глава 32. Стон и Блин

– Ты потерял, – произнес он, бросив жетон Вейцу. – А кто тебе разрешал вставать? – Подойдя к нему, Шеймас помог ему подняться и обойти кровать. Уложив Вейца обратно в постель, он потрепал его по волосам и сказал: – Спи давай, шпион недоделанный. И будь добр, не кидайся больше на нашу будущую жену. Это в моей манере.

Немигающе гладя на Шеймаса, Вейц нервно сглотнул, а Мари открыла от потрясения рот.

– Вы все выяснили? Спать хочется, – Шеймас широко зевнул. – Но пожалуй, сегодня мы будем ютиться тут втроем. А то вы так до утра будете друг с другом детскими секретиками делиться. – Он лег на другой край кровати и выжидающе посмотрел на замершую Мари. – Ты идешь?

– Ты знал, – выдохнула она.

– Я сын бывшего императора Опретауна. Богатый сын. А за деньги можно почти любую инфу купить. Даже в Трейсе. Ложись спать. Ненавижу пустую болтовню.

Мари покосилась на застывшего Вейца.

– Да не укусит он тебя. Ложись! – настойчивее повторил Шеймас.

На непослушных ногах доплетясь до кровати, Мари легла между мужчинами, но оставила максимально возможное расстояние между собой и Вейцом.

– Ты в Трейсе, Мариэль, – добавил Шеймас. – Здесь у всех тайны. Людьми нас делают не ошибки, а выбор, принятый после их совершения. Когда у нас появятся дети, что ты скроешь от них? Ложь Вейца? Или мои убийства? Нутро подсказывает мне, что Вейц в выигрыше.

Покрепче прижавшись к нему, Мари головой уткнулась в его грудь, но даже не видя лица Шеймаса, чувствовала, как он безгласно, одним губами, что-то говорит Вейцу, в возможно, еще и улыбается. Псих!

Утром Мари проснулась в объятиях Вейца. Он гладил ее по голове, а его глаза блестели от неподдельного счастья. Шеймаса в комнате уже не было. Мари не стала отталкивать Вейца, но и кидаться с поцелуем не спешила.

– Вы идиоты, – сонно пробормотала она вместо пожелания доброго утра. – Особенно твой друг.

– Да, Саймуса сложно назвать нормальным, – с улыбкой согласился Вейц.

– Даже Стон и Блин говорили, что он всегда был странным.

– Тебе не нравится, что он простил меня, поверил и доверился?

– Я боюсь, что он простит Луиса, – призналась Мари, сев в постели. – Я знаю, он не вернется в Опретаун, даже если его оправдают, а Тальину посадят за решетку. Он останется здесь с нами. Но Луис может стать его слабым местом.

– Давай не будем думать о том, что может не произойти вовсе. Скоро наша свадьба. Если, конечно, ты не передумала.

Мари засмеялась и, пальцами уложив взлохмаченные волосы, ответила:

– Миротворец под прикрытием звучит возбуждающе. Остается надеяться, что больше у тебя сюрпризов нет.

– Нет, – улыбнулся Вейц. – Зато теперь ты знаешь, как наши судьбы связаны от одного-единственного накопителя.

Мари взяла Вейца за руку.

– Мы найдем его! А сейчас давай-ка я помогу тебе спуститься к завтраку.

– Лазанью сделаешь?

– Вы заразились вирусом флиомов? – приподняв бровь, улыбнулась Мари. – Прямо эпидемия.

– Вкусно готовишь.

– Ты еще не знаешь, как вкусно я режу колбасу! Пальчики оближешь!

Вейц засмеялся, но тут же схватился за заболевшую грудь. Ребра дали о себе знать.

Мари встала, влезла в халат и помогла Вейцу подняться. Поддерживая его под руку, она повела его на кухню.

Прощать сложно. Особенно прощать самого себя. Мари понимала, что Вейцу намного сквернее на душе, чем Шеймасу и, тем более, ей. Но она хорошо помнила совет Гильи во всем поддерживать друг друга и замечала его плоды. Она не зря видела в Шеймасе светлую душу. Без красивых речей и «мишуры» он превосходил своего «правильного» младшего брата абсолютно во всем! У того даже молодая невеста завела любовника втрое старше себя. А Шеймас хорошо знал, как сделать так, чтобы у его любимой не возникло желание искать кого-то на стороне. Вейц был прав, в его голове созревают самые фантастические идеи, и никогда не узнаешь, о чем он думает.

Как и сказал Шеймас, в замок стали прибывать новые рабочие с семьями. Здесь стало веселее и уютнее, когда его украсили женские улыбки и детский смех. Мари больше не приходилось работать. Она лишь руководила и заботилась о Вейце, кормя его, выводя на прогулки, помогая мыться и переодеваться. Шеймас целыми днями пропадал то в городе, то на поле. Возвращаясь поздними вечерами, он валился с ног, и Мари приходилось кормить и мыть еще и его. Но ее даже забавляла эта забота. Она относилась к этому, как к репетиции перед заботой о будущих детях. Материнство – это должность без выходных, праздников и отпусков. А раз папы детей будут слишком заняты (один – своими железками, другой – политикой и бизнесом), Мари могла рассчитывать только на помощь Гильи.

Свадебные наряды и кольца привезли за день до даты церемонии. Мари еще не видела платья прекраснее. Спрятав его в комнате Гильи, чтобы женихи не видели, она не могла на него насмотреться. Темно-бордовое с пышными юбками, тонкими бретельками и тугим корсетом, украшенным множеством сверкающих страз. Гилья ахнула при виде этого волшебного платья.

– А почему вы выбрали темный цвет, госпожа? – спросила она, когда Мари примеряла его перед зеркалом.

– В мире, где я выросла, обычно невесты надевают белое. Но белый – цвет невинности. А я далеко не невинна. – Мари покрутилась вокруг своей оси. – Люблю бордовый. В моей прошлой квартире портьеры были такого же цвета.

– А какого цвета костюмы ваших мужчин?

– Бордового, – улыбнулась Мари. – Вот такие у меня капризы.

– А кольца вы видели? – Гилья восхищенно хлопнула в ладоши. – Там так камни сверкают, аж слюнки текут. Тамани умеет удивить.

– Ага. Наверное, Шеймас приставил ему дуло бластера к виску.

Гилья засмеялась.

– Госпожа, я так рада за вас! Завтра вы выйдете замуж!

– Честно, мне не верится, – Мари помахала перед собой ладонями. – Не упасть бы в обморок.

Гилья избавилась от улыбки, глубоко вздохнула и сказала:

– Ни господин Саймус, ни Вейц не пользовались здесь успехом среди дам. Теперь о них жужжит вся область. Вы стали звездой сплетен и новостей. Всем интересно, что же нашла в этих мужчинах единственная чистокровная представительница высшей расы палал, хранительница ее памяти и истинная принцесса Палалии? Скоро все женщины Трейса будут воздыхать по вашим мужчинам. Вы с поразительной легкостью меняете все вокруг себя.

– У меня нет конкуренток, – уверенно ответила Мари, разглядывая себя в отражении. – Если только ты, Гилья, – улыбнулась она.

Служанка отмахнулась и, засмеявшись, ответила:

– Скажете тоже! Они для меня сыновья. Ладно, схожу проверю, как там идут приготовления. Поверьте, замок будет сверкать!

– Не забудь проследить, чтобы хорошо вымыли и наполнили бассейн чистой водой. Я хочу, чтобы гости имели возможность искупаться.

Гилья кивнула и оставила Мари наедине с платьем. Еще недолго покружившись в нем, Мари переоделась. Когда она заплетала волосы в небрежную косу, служанка вернулась в комнату. На ее лице отразилась тень ступора и неясного беспокойства.

– Там флиомы, госпожа, – сообщила она. – Спрашивают вас.

– Что-то рано они с поздравлениями. Ты отправляла им приглашение? Не ошиблась в дате?

– Вы не поняли. Там Стон и Блин.

Сказал бы это кто-то другой, Мари ни за что не поверила бы. Да, она поставила категоричное условие зроу, но не ожидала, что они так скоро выполнят свою часть уговора. Стон и Блин на свободе! Условно, разумеется, так как свобода в Трейсе понятие объективное.

Мари быстро повязала косу лентой и направилась вслед за Гильей. В замке суетились горничные, на кухне хлопотали повара, всюду бегали играющие дети. Обходя их, Мари дошла до гостиной. Гилья остановилась.

– Они там, – указала она на дверь.

– Хорошо. Распорядись, чтобы им принесли обед.

Гилья поспешила на кухню, а Мари поглубже вздохнула и вошла в гостиную. Закрыв за собой дверь, она посмотрела на двух знакомых флиомов. Они сидели на диване и таращились на Вейца, занявшего широкое кресло напротив.

– Парни! – радостно воскликнула Мари, чем привлекла их внимание.

Стон и Блин в тех же бежевых комбинезонах, потертых и запачканных, поднялись с дивана.

– Как я рада вас видеть! – Мари подошла к ним и остановилась, не зная, обнять их, пожать им руки или просто улыбнуться.

– Привет, Мариэль, – ответил Стон. – Вот уж не думали, что еще увидимся с тобой.

– Разве я могла бросить вас в тюрьме?

– А Трейс не тюрьма?

– Только не говорите, что здесь хуже, чем под стражей Междумирья или в Опретауне, – проворчала она. – Да вы присаживайтесь.

Флиомы снова сели на диван, а Мари, дойдя до кресла, села на подлокотник и взяла Вейца за руку.

– У вас намечается какое-то торжество? – поинтересовался Блин, оглядывая украшенную цветами гостиную.

– Завтра моя свадьба. Наша свадьба, – уточнила Мари, улыбнувшись Вейцу.

Стон и Блин переглянулись. Этот взгляд Мари уже видела, когда расспрашивала их о Шеймасе.

– Я знаю, что он гибрид и служил миротворцем под прикрытием, – сказала она, догадавшись, о чем они думают. – Не надо красноречиво стрелять глазками. Значит, вы знали, за что был осужден Шеймас, но скрыли это от меня.

– Мы тебе жизнь спасли, – ответил Стон. – Что бы ты сделала, узнай правду там, в Опретауне?

– Наломала бы дров, – призналась Мари.

– Вот именно. Помнишь мои слова: «Мы сказали ровно столько, сколько нужно сейчас»?

– А еще ты сказал послушаться Нэима и отречься от памяти расы.

– Ну хватит! – вмешался Блин. – Не будем же мы вспоминать события двухмесячной давности!

– Трехмесячной, – поспорил Стон.

– Двух!

– Трех! Я считал!

Мари закатила глаза и покачала головой. В гостиную вошел Шеймас. Флиомы вмиг утихли и, повскакав с дивана, согнулись в почтительном поклоне.

– Господин! – в голос поприветствовали они Шеймаса.

– Кончайте представление, инкубаторские! – усмехнулся он. – Вы всегда меня терпеть не могли! – Он дошел до кресла и поцеловал Мари. – Привет, котенок! Эй, Вейц, – обратился он к другу, – я был в твоем пансионе. Уволил одну горничную, а другую временно поставил во главе техперсонала.

Вейц открыл было рот, чтобы возмутиться, но Мари перебила его:

– Правильно сделал!

Шеймас сел в соседнее кресло, и все трое замерли в ожидании слов флиомов, во все восемь глаз пялящихся на Мари и ее женихов.

– У вас что, отношения на троих? – глухо вымолвил Стон.

– Да. А вы спите вместе, – напомнила Мари.

Тот шлепнул губами и умолк. Они снова сели.

– Поздравляем, – улыбнулся Блин, не сводя заинтересованного взгляда с Шеймаса. – Не могу поверить, что снова встретил вас, господин. Столько лет прошло. Вы так возмужали.

– У меня уже есть невеста, зелененький, – ответил Шеймас. – Подкати к кому-нибудь другому.

– Перестаньте, – мягко ругнулась на них Мари. – Теперь мы в одной лодке. Когда вас телепортировали?

– Сегодня, – ответил Стон. – Нас сразу в Дом правосудия отвели, там сказали, что мы нужны палал. В сопровождении конвоя нас привезли сюда.

– И как вам Трейс?

– Ожидали худшего. Оказывается, здесь бурная аграрная промышленность. До нас доходили другие слухи о Трейсе. Но вы же не ради экскурсии вытащили нас из Междумирья? И не из-за свадьбы?

– Вы вешали мне лапшу на уши. Про то, что Нэим разжаловал вас из-за меня. Ничего не хотите рассказать?