Текст книги "Прогулки с бесом. Том первый (СИ)"

Автор книги: Лев Сокольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Не думаешь о душевном состоянии интеллектуала.

– О чём думать?

– Интеллектуал кормит серость отборными знаниями и наперёд знает: "напрасно бьюсь: "не в коня корм"!

– Непонятно: имея столь фантастическое образование – почему-то связался с глубоким недоучкой? Почему бы с таким грузом знаний общаться с не менее образованной личностью, как и сам? Другой интерес получил бы.

– Скука, не то! Чем можно удивить человека, окончившего Кембридж? Верно заметил: случается, что и нам знания в тягость бываю, душат нас. А с тобой, малограмотным, могу тешить тщеславие на каждой странице сочинения, а то и чаще. Ведь всё, что шепну – примешь за "истину из первых уст"... или за "чистую монету", что без разницы. "Впарил" анекдот с участием профессора-"сопроматчика" – а ты думай: "изучали древние "студиозусы" в славном городе Праге предмет с названием "сопротивление материалов", или нет?

– На каждой странице тешить своё бесовское тщеславие собираешься? Послабь, договоримся "через одну?

– Могу уступить, мы друзья! Понятно, далеко с твоими семью классами не уйдём, но есть и утешение: твоя школа – старая, а стало быть, качественная. Основательная. Прочная и надёжная. Когда-то система лагерная была, где год отсидки учитывался за два. Почему государство так "милостиво" обращалось с заключёнными – выяснять нужно, оставим тему на "потом". А "гну" вот куда: один класс твоей школы по качеству равен двум нынешним, поэтому можешь заявить:

– "У меня четырнадцатилетнее образование"!

Немало значит соображение: "какой процент граждан страны имеет "высшее" образование и сколько мучаются со "средним"? И сколько несчастных, кои неграмотны? Сколько недоучек, вроде тебя, "прошли по жизни" без расстройств от необразованности и вполне довольные жизнью? Вникай: будь у тебя любая "вышка" – на всех углах выпячивал губы в ожидании благ от окружающих:

– "Высшее образование в кармане! Цените"! – с семью классами общей школы работал и помалкивал, сознавая малограмотность перед теми, у кого были "вышки"...

– ...и "партейные книжки" – в рифму пропел я.

– Сколько процентов от полученных знаний каждый из вас применяет в повседневной жизни? И с какой отдачей полученные знания служат каждому? Как-то вселился в "товарища" с дипломом "Института стали и сплавов", что в стольном граде обретается, но в литейном цехе часа не пробыл... если не считать практику.

– Но высшее образование у него не отнять!

– Не отнять, верно: "высшего образования" не было, отнимать нечего. Семь полуграмотных классов служили тебе так, как не служил институт "знатоку стали и сплавов". Учителям всех дисциплин старой школы твоей до сего времени должен говорить "спасибо", это они, древние педагоги, качественно обучили тебя, настолько хорошо и надёжно, что и до сего времени не потерял желание узнавать что-то новое в каждой сфере человеческой деятельности. Основная задача педагога заразить юный мозг желанием и устремлением постоянно, пока видит мир, узнать как можно больше о видимом. Смею уверить: дальше с грамотностью будет хуже, и близится время, когда семь твоих старых учебных зим будут равны двум нынешним "вышкам", если, разумеется, доживёшь до времени поголовной тупости "дипломированных"

– "Купивших", или "получивших"?

– Без разницы.

– Спасибо, бесик, обрадовал и утешил!

Прав бес: первым идёт и будет идти преподаватель родного языка и литературы, только он в видениях предстаёт со знаменем познаний в руках:

– Дорогой учитель, великий поклон тебе, пусть никто и никогда не увидит плоды трудов наших, то есть, моих и бесовских. Великая, какая только есть, Слава тебе!

Ты столь надёжно обучил управлять русским языком, что и после шести десятков лет простоя смело, без страха и сомнений бросаюсь в омут деепричастных оборотов любой глубины и сложности.

Бывает, случается, застреваю в предложении, но вспомнив звуки голоса наставлений твоих и мудрый лик твой отгоняю страх, обретаю уверенность, и, полный гордостью, выбираюсь на свободу:

– Мой учитель со мной!

В трудные моменты на помощь приходит бес:

– Укороти, укороти, к чему такие взмахи крыльями? Чем выше взлёт – тем больнее приземление. После самой высочайшей вершины начинается небо куда уходите".

– Без тебя знаю!

Учитель мой, подозреваю: дар прекрасно обучать своему предмету послужил причиной вселения сущности, коя вот уже двенадцать лет принуждает набивать то, чего бы не хотелось. Мысли, что сегодня внушает сущность с безликим именем "бес" далеко отстоят от бесчисленных, невинных и прекрасных предложений, кои диктовал нам на уроках, а я писал с удовольствием!

Всё, что сегодня творит со мной бес – другое, худшее и настолько ужасное, что у тебя есть повод сказать в мой адрес:

– Научил на свою шею! – в далёком прошлом подобных вульгарностей от тебя не исходило, единственное, что позволял в общении с нерадивыми учениками, было вот это:

– Дитё малое, глупое, неразумное! – выслушивать в четырнадцать лет мягкую, красивую, далёкую от похвалы речь о себе не очень-то приятно... даже совсем неприятно. Но! Если ты, мой учитель и Великий Знаток языка русского худо обучил школяра – сущность иного мира в звании "бес" не сидела во мне полных, день в день, час в час, двенадцать лет, ибо и бесам малограмотные неинтересны. А посему есть повод гордиться мною.

Учитель, достаточно слов моего словаря, чтобы так сказать мудрой душе твоей:

– Ты был моим литературным институтом, а местами и выше!

– Странно: любимый учитель русского языка и литературы ни единым матерным (бранным) словом не осквернял слух твой, но откуда столь обширные познания в мате? Имя кладезя назови? Где, когда и в каких притонах обучился мату? – вставил дружескую шпильку бес.

– Матом помечен до бучения, и только учитель правильной, прекрасной русской речью удерживал от полного погружения в ненормативку. О других, кто учился в одном классе со мной и управлялся матом не хуже моего ничего сказать не могу. Но знаю: после уроков русского языка и литературы мат терял силу и "пробивную способность".

Продолжение процесса погружения в мат продолжилось с началом "автономного плавания", но и тогда не забывал, чему обучил "учитель от бога". Чего спрашиваешь? Где и когда заразился отвратной людской заразой: "знать и спрашивать"? Что, проверяешь мои познания?

Иногда одолевают сомнения: а не самостоятельно ли, без посторонних сил, удумал проверить прочность полученных знаний "русского языка и литературы"? Если так, то всё едино без стараний учителя дело не обошлось и при любом размышлении прихожу к единому знаменателю:

– Ты меня учил! – низкий тебе поклон и да пребудет в мире и покое высокопрофессиональная душа твоя, учитель! Прости, "ибо ныне я, яко трость, колеблемая ветром" – любил ты старые обороты речи и приохотил к ним, но от этого ясности не прибавляется: "кто", или "что" подвигло на собирание слов в предложения? Бес?

Бесовское влияние присутствует, сущность увидела во мне благодатную почву посева своих соображений. .

Какую оценку поставил бы сегодня за труд добрейший Пётр Андреевич? Утишительный Трояк, "балл душевного спокойствия", выше? Никогда не оценивал школьные труды мои "тройками", а если случалось, и доходил до унижения тройкой – получал наставление:

– Еще раз и внимательно пройди написанное! – что творится ныне: набрал "утишительную" – и глупо-мудрая программа немедля подчеркнула слово красной нервно-волнистой чертой с воплем:

– Сколько можно тыкать ошибками! – учитель, вступись за ученика своего, объясни разницу машине между "утеха" и "тишина"! Разный смысл слов, закон о чередовании "и" и "е" не работает, "тихая" не родня "утехи", лимит моих утех, как боекомплект, израсходован. Разве не так? Разве кто-то другой учил докапываться до корней слов, да будет вечная хвала педагогическому таланту твоему? Какой идиот с претензиями обучал железку русскому языку!?

Позволяю думать, что и бес когда-то обучался у не менее талантливого педагога, чем ты, мой учитель: не мог же он, хотя и бес, всё и враз узнать без помощи учителей? Так, бесяра?

– Совершенно верно! – мгновенно отозвался искуситель.

Преподаватель родного языка и литературы применял две оценки: первая и главная – за "что написано", вторая – "как написано".

Пристрастен был учитель ко мне и "твёрдую пятёрку" ставил за первую позицию, а если "любимчик" нарушал законы правописания – по доброте душевной закрывал глаза и на "вторую". Понимал муки учителя и "второй позицией" старался не огорчать наставника.

Учитель, твоё время и школа были для нас, учеников, необходимостью. Прекрасной необходимостью.

– Как необходимость в "прекрасных" оказалась, с чего? Из

подневольщины в прекрасные переметнулась, куда прикажешь девать клич:

– "Товарищи, партия и лично товарищ....... призывают нас (вас) досрачно, пардон, "досрочно", выполнить..." – а выполнять не хочется? Если "необходимости" дорого обходились – как могли ходить в "прекрасных"? Смысл не теряется?

– Прибегать к подобным соединениям не следует, язык ваш обязан быть богатым и понятным. Избегай речей трудных в понимании, пиши так, как общаюсь с тобой: коротко и понятно.

– Случалось: ты, учитель мой, понуждал учить родной язык, и это было необходимостью. Твой вопрос "как понимать случай, когда русский человек не знает русского языка"!? жив до сего дня, это он научил относительно правильно применять родной язык – это прекрасно!

– Инъекция лекарства в твой тощий зад – необходимость, и коли инъекция избавляет от физических страданий -это прекрасно!

– Вспомнил древнюю притчу, когда работник попу враз "смех и горе" причинил...

– И как?

– Попову лодку членом в щепки превратил, поп смеялся и плакал: смешно и жалко лодку.

Учитель! Ты мечтал видеть нас грамотными людьми и в мечту влагал не малые силы. О нашем уме речь не велась, ум во времена моего обучения считались приличной помехой и обузой. Лишним был ум. Только у нас есть завистливо-сострадательное отношение к умным людям:

– "Больно умный"! – "больно" – в значении "очень", но почему "больно" – лингвистическую тайну раскрыть не смогли, но согласились с основой: "умным всегда больно".

Во все времена жития нашего востребованы два сорта ума: "ум простой", необходимый для среднего и низшего уровня жития, и "ум направленный". Третий, в звании "острый", никогда и ничего путного своему обладателю не давал, поэтому о нём вспоминали к случаю:

– У человека острый ум! – на этом всё и заканчивалось.

Второй ум имел название: "направленно-созидающий", или "целевой". Иначе: задумал что-то – иди к задуманному и не уходи в сторону. Что "созидающий" – дело десятое, но "созидающий". Сорт такого ума был не у всех, им владели создатели египетских сооружений: пирамид. Сорт упомянутого ума ярко проявился в известные времена в отечестве нашем и дал новую, особую породу людей с названием "олигархи". Тогда-то основная масса граждан отечества имела удовольствие отметить: "направленно-созидающий" ум имеется у единиц, а остальные – глубоко поражённые дурью!

Во времена юности почиталась жизненная позиция с названием "дурак себе на уме" с объяснением позиции: моя хата с краю, и нет дела ни до чего! И плевать, что обо мне подумают! – ничего не заявлять голосом и делами, не шуметь и не выпячиваться, но ежесекундно отдавать все силы тела и разума на добывание благ:

– Только дураки "благо" переводят как "бог", а на самом деле добыча благ моя забота, но не богова" – сколько народу пряталось в "окопах" в разные исторические времена отечества – подобными подсчётами мать-Статистика не обременялась. Твёрдо стоявшие на позиции "себе на уме" "товарищи!" стремились, что естественно, утвердить на ней и отпрысков:

– "Дело-то проверенное и надёжное. Доходное, наконец"!

Ты видел и понимал: ученики отправляются в плавание по жизни и очень острый ум мог стать помехой с оборотом в неприятности. Или во зло. По теме есть опыт? Было чем делиться с учениками? Делал верно и учил понимать тогдашний мир без выражения собственного мнения о мире, не произносил вечных, мудрых слов:

– "Исследуйте! Думайте!" – но призыв слышал на каждом твоём уроке. Редко кто из учителей обладает таким даром!

Сегодня в паре с бесом пишу "сочинение на вольную тему", как писал и прежде на твоих уроках, что-то удивительное накатывает и рождается вопрос:

– Не твоя ли душа назвалась "бесом" и ныне управляет работой пальцев моих? Если есть отличия от прежних "упражнений в литературе", то вот они: ныне нет надо мною твоего строгого глаза, поэтому и позволяю "явное превышение дозволенного".

Учитель! Будь, как и прежде, беспристрастен и справедлив! Милости твоей прошу! Уверен: за время пребывания в Высших Сферах характер твой не изменился, поэтому надеюсь получить такую оценку труду, какую мы (бес и я) заработали. Не забудь и беса: общаясь с людьми, он заразился от них честолюбием.

Пётр Андреич, оцени ни у кого не заимствованную, бес не в счёт, свой, мысль о труде:

"три времени работ прошли с момента расставания с тобой вот с каким результатом: в рождённом музпроизведении звучали слова: "прежде думай о родине, а потом о себе", а после провала в тартарары "благородных мыслей и устремлений" старая песня зазвучала в новой редакции:

"прежде думал о родине, а теперь о себе"! – велик и могуч язык, если замена одной литеры в слове меняет мораль и смысл жизни

Пусть всё будет между нами так, как и прежде. Давай и через шесть десятков лет останемся неизменными? Как и прежде – прилежный ученик, любящий твой предмет, а ты – строгий, но справедливый учитель, отдающий знания мне одному. Хорошо, пусть не одному, пусть кто-то ещё жадно внимает твоим словам на уроках "родного языка и литературы", пусть нас жадных до родного языка будет много: чести тебе прибавится!

Представь картину: идёт человек и пригоршнями что-то разбрасывает вокруг себя, как сеятель на полотнах старых мастеров кисти.

Что идущий и бросающий что-то пригоршнями человек сеятель – сомнений нет. Но много ли из нас таких, кто не поленится нагнуться и полюбопытствовать:

– Что сеятель разбрасывает? – сколько равнодушных прошло мимо сеятелей, и сколько ещё пройдёт? И почему часто проходим мимо добрых сеятелей, но тормозим около плохих?

– Вижу подражание крестьянскому поэту "сейте разумное, доброе, вечное, скажет "спасибо" сердечное русский народ" – память не ошиблась?

– Не помню... Почему такое с нами случается?

– Всё ещё не понял?

Не могу изливать добрые чувства к какому-то другому человеку, кроме тебя, учитель мой! Судьбе было угодно свести наши дороги и навсегда оставить тебя в памяти моей. оставить тебя Отныне и до скончания дней моих, в минуты, когда по слабости разума и неведению истины, злому умыслу, упорствуя в заблуждениях позволю сказать что-то не совсем приятное о нашем великом прошлом – порази скоротечным артритом суставы пальцев рук моих останови пляску пальцев по клавиатуре, глуши звучание фальшивых струн!

– Тяжелое предложение, неудобное, в школьные годы мудрейший Пётр Андреевич учинил бы допрос:

– Откуда в великом и могучем русском языке взяться фальшивым струнам!? Какая нужда в фальшивых струнах, цель? Если позволить звучать фальшивым струнам – язык потеряет звание великого и могучего, фальшь – она и есть фальшь.

– Да, пожалуй, перебор. Что думаешь, друг, редактор и компаньон, как бы обошёлся учитель, напиши в сочинении на вольную тему короткое хулиганское исследование "Как нельзя писать": "иду, блядь, гляжу, блядь, блястить, блядь! Хвать, блядь – сопля, блядь"!?

– Двойку не поставил, но воспитательной речи не миновать.

– Вот какая мыслЯ явилась: учитель обучал нас пожилым человеком, умер в шестьдесят восемь, ученик перешёл возраст учителя на два года, и, стало быть, ученик старше учителя?

– Так и есть, старше, и, всё же, пусть присматривает за тобой...

– ... а за компаньоном не надо, бесполезно, не справишься?

Учитель, если не будет сил и желаний удерживать руки мои – обратись по месту пребывания за помощью: там выслушают и решат вопрос положительно. Так же удерживай полёт пальцев моих в моменты, когда увидишь падения в область орфографии синтаксиса, пунктуации и стиля изложения; удерживай, когда излагая прошлое и пребывая в слепоте душевной, нарушу границу великой и бессмертной поговорки нашей: "Знай край и не падай"!

Ответь из своего, теперь и мне близкого далека: стоит в конце жизни менять позицию в вопросе "что излагать"?

Или позволить разгуляться моим и бесовским фантазиям? Придушить внутреннюю дисциплину, коя в народе зовётся "осторожностью", а придушив – удариться в литературный загул верному ученику твоему!? Или продолжать, как и прежде, удерживать от разгула левой рукой правую? Не стучать кнопками клавиатуры и не писать всё, что хочу?

– Я наместник учителя в этом мире и дозволяю стучать всё, что вздумаешь, не сцеплять пальцы в бездействии, не сдерживать левой рукой правую, и не размахивать без нужды. Помни: времена "голосования простым поднятием рук" окончились...

– ...полной жопой...

– ... а до волеизъявления поднятием рук было хорошим, а после сигнализации руками превращалось в дерьмо...

– Итог?

– Держать руки по швам!

– Чем и заняты основное время жития. Заканчиваю проживание в видимом мире, но, думая о будущем мире задам вопрос: гарантируешь встречу с преподавателем русского языка и литературы в конечном месте пребывания – У ваших тюрем есть место, вроде столичной "тишины", а там нет конечного места пребывания. Устрою, но могу этого и не делать: ваши души встретятся без моих стараний.

– Не хочу уподобляться первым лицам государства вышедшим на покой.

– Чего так?

– Первые лица государства, пребывая в первых, как правило безликие, но выйдя на покой, непонятно с чего видят себя величинами и начинают писать мемуары, а это угроза нашему дуэту, и мы мемуарствуем. Тебе безразлично, но мою ауру портит сходство занятий.

– Мемуары знаковая отметина первых лиц государства.

– Не только, желанием удивить и поразить мир высокими подвигами и деяниями страдают и пятые лица, их ещё "седьмой водой на киселе" называют. Интерес сочинениям бывшего первого лица выше, чем повествованиям "кисельных товарищей" Как-то один из мемуаристов на вопрос въедливого корреспондента "вы не пишите мемуары?" ответил:

– Пописываю... – учитель, выясни, кто обучал русскому языку экса? Ясно, что не ты, но кто, имя злодея?

Лишите всего, но оставьте родной и любимый язык – и тогда богаче меня в целом мире никого не будет!

Обопритесь голосом в понятном, нужном и необходимом слове "пИсать" на первую гласную – и придёт облегчение телу по завершении физиологического акта, подчеркните вторую гласную – без задержек и сомнении "смогу не смогу" посетит желание знакомыми словами выразить мысли и чувства о процессе выделения мочи. Чего больше тогда желал экс остаётся тайной.

Эксом чего-либо не являюсь, а потому не могу пИсать тем, чем писает он, наша моча разная, моча экса в разы калорийнее. Не стану пописывать и по другой причине: русскому языку обучил редкий преподаватель, самородок.

Не "учил" и не "научАл", не "проучил", и не "вгонял ума в задние ворота", не учинял выволочку с проволочкой и иную порчу телес школярных за нерадение в науках, но преподавал. Давал, дарил...

– Он давал, ты брал, и потому-то в пику пописывающему эксу наши записи следует назвать как-то иначе, но не мемуарами..

– "Оправдательными документами прошлого" сойдёт?

– Не совсем, нужду в оправдании прошлого испытывает малая часть совецких людей. Трудность момента: служившие врагам совецкие люди автоматически теряли звание "совецких". Как падших упоминать?

– Прямо и открыто. В оправданиях нуждаются виноватые, "правым" нет нужды оправдываться. Кто у вас всегда виноват?

– Всегда и во всём виноваты "отцы-командиры", "верха", то есть. Не знаем наших руководителей, поэтому поминаем тремя литерами "они" Применяем "они" без уточнения, кто такие "они"? Англичане, французы, немцы с итальянцами? На "житие свое" жалуемся с наслаждением.

– Но в последнее время правые и виноватые поменялись местами, и чем дальше отдаляется "прекрасное прошлое" – тем чаще будет происходить смена позиций. Кто первым занялся пересмотром вашего военного прошлого?

– Обидевшиеся граждане прибалтийских стран, они в пику победителям с востока установили памятники иной окраски. Ага, погибшим родичам, выяснявшим кто прав дивизии ваффен SS! Мало того: шествия устраивают, о себе напоминают:

– Мы пока живы!

– Что с ними делать, чем и как вразумлять?

– Ничем и никак вразумить не получится, вразумление по старому образцу явится началом новой, войны, всё едино, как спичка стогу соломы. Древняя война кончилась в сорок пятом двадцатого века прекращением стрельбы из всех видов оружия, а в сознании воевавших война не окончилась, вот её-то продолжение видим и ныне. Одни, полные праведного гнева кричат:

– Мы избавили мир от коричневой чумы! – и получают ответ:

– И поменяли на "красную заразу"! – двадцатый век прошёл, но оставил много веселья.

– Похоже, двадцать первый обещает быть веселее

Как и чем ублажить скандальных прибалтов знает застрявший на их земле Кузьма Петрович Лапердосов, "последний из могикан", из тех, кто был и остаётся до сего дня "членом великой и мудрой партии двадцатого века". Уж он-то знает, как и чем ублажить граждан прибалтийских государств, да так, чтобы раз и навсегда запомнили:

– Мы, и только мы, граждане страны советов, настоящие друзья малым народам! – куда деваться латышам от веры Кузьмы в бессмертное, вечное и побеждающее учение тов. марксаэнгельсаленинасталина?

– Были уверовавшие в учение, что почитали за счастье умереть за него. Учение ессмертно, когда в процессе приведения в веру убивают миллионы тел. Как быть латышам, если Кузя до сего дня верует: "мировое зло – это гитлеровская Германия, а сталинская Россия благо трудящимся всего мира, или хотя бы Европы.

Как быть, если проявление кузиной любви далее танков не уходит?

– Танки отпадают, ныне цены на дизельное топливо растут, дорогой ныне соляр. Времена вразумления несознательных в нужности и пользе идей танками канули в Лету, а нового сценария умиротворения бронетехникой не написано. Вкатить в столицу суверенного государства нужное число боевых единиц и переловить стариков, воевавших в молодости в дивизии "Ваффен SS" нельзя, старые способы извода неугодных ныне запрещены.

– Как быть? Прежним манером сослать в Сибирь? Нельзя, на Сибирь у китайцев мужской орган поднят... Остаётся ликвидация, так и она под запретом, старикам два понедельника жить осталось, смертью не запугать, видели "красавицу" в молодости, и если молодыми не боялись смерти – чего пугаться сегодня?

– Вопрос: кто будет ликвидировать старых "квашистов"? Бывшие "совецкие" солдаты? Так и они старые, а если за срок в семь десятков лет не выяснили правых и виноватых – о каких ликвидациях сегодня речь заводить? Призвать молодь, дать стволы и третью воину начинать? Третью старушка Европа не выдержит, не увидит победителя. Вечная, непрекращающаяся война? Отпадают танки... Хотя, нет, танки оставим заокеанской державе, коя без разговоров "о демократии" и в туалете не обходится. Это её право танками "мировой порядок" наводит, а вам нужно изобрести что-то иное, редкое и гениальное настолько, что ни одному латышу отвертеться не получится... А памятники материальные – пустяки, их и взорвать можно, что и случается, когда памятники в памяти разваливаются, тротил силён только над камнем... В этом и разница.

– Нет выхода – не сиди перед монитором и не долби по "клаве" одним пальцем, а что набрал – стереть.

Неожиданно, ни к месту, что произошло явно не без вмешательства беса, пришло понимание: мемуары больших отечественных "эксов" мало чем отличаются от признательных показаний следователю с разницей: если отечественные следователи шьют дело запрещёнными законом методом, то есть, выбивают "признательные показания кулаком", или каким иным твёрдым предметом если подследственные отказываются помогать следствию -с мемуаристами ничего из помянутого делать не нужно, те сами и без принуждений "колятся" Но не во всём, не все и не до конца.

В мемуарах, в отличие от "Протокола допроса" многое можно "забыть", утаить и "пройти мимо факта", чего не позволят в протоколах допросов

– У протоколов есть плюсы: можно переделать...

Если после признательных показаний мелкую сошку изолируют от общества, то с экс-президентами такое не делают, но издают записи воспоминаний большими тиражами. Короче: какой-нибудь "экс" говорит:

– Смотрите: вот что можно делать с вами без опасения получить в ответ поворот головы на сто восемьдесят градусов по оси шея тулово!

– "Эксов" и понять можно: потребности в материальном обеспечении при выходе на покой несравненно выше, чем у пенсионера села Малое Бодаево, что на Брянщине.

– Другая причина, принуждающая президентов на покое "пописывать" – возрастные нарушения в работе природной цистерны с диагнозом "старческое недержание мочи".

– Длинно.

– Набирай: "ишурия", но разве не было договора излагать ясно и без непонятных терминов? Что такое "ишурия"?

– Не знаком с дамой Ишурия, не страдаешь старческим недержанием мочи? Запишись в счастливчики.

Как выяснили выше, на писание мемуаров нужна хорошая, надёжная, не "дырявая" память, плюс собственная манера изложения событий прошлого, но таковые качества у пописывающих экс-президентов отсутствуют напрочь.

– Чему дивиться, откуда взяться манере, если прошлые речи готовили "литнегры"?

– Президенты на покое (пенсии) не рассказывают письменами о проделках с излишне доверчивым народом, каются устно и коротко "простите меня", но не все и не всегда.

Глава .

Путь к обогащению.

(и другое)

Читатель, начинка половины первой книги ненужная, ничего не дающая, и если пробежишь пару глав не вдумываясь в написанное – потеря невелика, ущерба основе повести не причинишь. Повесть тебе – тоже.

– Что сделано – то сделано...

Страницы сочинения рождались легко, свободно, без волокиты, процесс написания напоминал готовку пирожков с капустой в посудине с растительным маслом...

– ... что-то похожее на психографию...

– Не сбивай... – одному за короткое время наварганить столько никак не получилось, слаб, нужно признаться, квартирант старался, а кто из нас больший дискредитатор великого совецкого прошлого остаётся невыясненным.

Технический исполнитель повести (стук по клавиатуре, не более) далеко не лучший человеческий экземпляр, владеющий родным языком, есть лучше, но почему бес выбрал малограмотного на роль переписчика Истории – получил объяснение:

– Твоя роль в переписке нулевая, ни на что не влияющая, и если не ты – кто-то другой с не меньшей скоростью и с меньшим числом ошибок тиранил "клаву".

– Историю невозможно переписать, а соврать нагло сколь угодно.

– Никому и ни разу не удавалось ухватить всю Историю, целиком, будь хоть трижды "большим учёным", каждый отгрызал кусок от матушки по силам и способностям, жевал и переписывал, помня о заказе сверху. Переписка Истории начинается с единственного вранья по закону "Шила и Мешка". Кто знает, где проходит граница между переписью Истории и "субъективным взглядом на события прошлого"?

Существует граница – должна быть и фамилия наглеца начертившего демаркационную линию.

– Бесяра, я хорош, но и ты не хуже: вбрасываешь ненужные, непонятные и тяжёлые вопросы. Ведь чтобы правильно ответить на заявление о переписи Истории – надо хотя бы

прослушать лекции историко-архивного факультета, а если нет ничего – какое имею право что-то стучать?

– Кто ты? Профессор Истории? Нет, машинист с посредственными знаниями русского языка. Не пойму, за что мудрейший учитель Пётр Анреевич не выпускал тебя из "пятёрок"?

– Может, оно и так, но могу неправильно зафиксировать сказанное, а кому отвечать, кому принимать презрительное "с суконным рылом в калачный ряд"? Тебе?

Позывы на "пописывание" испытываю со школы, и только сейчас понял: заражение многословием письменной формы произошло стараниями савецкой надёжной и прочной программы изучения родного языка.

Программа не предусматривала из тридцати стриженых учащихся голов хотя бы половину превращать в писателей, намерения учителя словесности выглядели скромнее: обучить без корявостей и ошибок, пользоваться родным языком, внятно излагать мысли кириллицей, не писать в бессмертном, могучем, основном, важном в демографии вопросе русском слове из трёх литер на месте "у" "ю".

В школьные годы писал по требованию учителя, а сегодня применяю прошлые знания родного языка не совсем по доброй воле: "бес путает".

Парадокс: бесам деньги без надобности, но зачем других "путают" объяснения нет.

Живёт вера: "бесовские путы добром не кончаются, и подтверждение телевизионные рассказы о денежных прогрешениях (взятки) начиная от мелочи сроком в пару лет колонии-поселения и до пожизненной изоляции в "Белом лебеди".

– Не фантазируй, за "дачу в лапу" никого под крылья белой птицы не отправили и не отправят, "ворон ворону глаз не выклюет"

Если бы не "враг рода человеческого", иных у людей нет – никогда не взял в руки "стило" и не уселся за клавиатуру компьютера. В половине сочинения и неискушённый читатель увидит бесовское влияние, но вторая половина сочинения, кою набирал без цензуры и бесовского нажима – чистая", "правдивая" и "лучшая"... какая ещё?

Временами приходит не меняющееся от времени сомнение: "пожалуй, не следовало учителю "русского языка и литературы" хорошо и надёжно обучать письму и объяснять способы выражения словами тайн души и сердца"? Длительная задержка в работе объяснялась "отсутствием темы".

Нынешняя световая граната не даст такой вспышки, какую устроило Российское телевиденье в мае одна тысяча девятьсот девяносто... года, когда Первый канал громко, внятно, с повторами сообщил на оставшуюся от развала совецкой империи русскую половину:

– Германия, сознавая тяжесть прошлых деяний ныне готова заплатить валютой всем, кто работал на её благо в годы войны – новость по силе ничуть не уступала древнему объявлению войны. Сообщение касалось обитателей европейской части России, побывавших под вражеским игом, но вторая половина "страны советов", тыловая, на волнения о валюте причин не имела.

Сколько сердец, имевших повод волноваться, дрогнули, и было сообщение по силе воздействия мощнее прошлых сводок "совецкого информационного бюро" – установить не могли. Неизвестно, сколько народу подивилось тогда шуткам телевизионщиков, но внутренний голос (на то время бес не сидел) казал:

– Слышь, мужик, зайди в собственный архив, стряхни пыль со страниц прошлого, просмотри и начинай действовать. Ты, некоторым образом, имеешь касательство к прошлому военному времени, пробуй, авось что-то и тебе обломится.