Текст книги "Хроника Монтекассини. В 4 книгах"

Автор книги: Лев Марсиканский

Соавторы: Пётр Дьякон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 51 страниц)

49. Этот Лев рассказал также ещё об одном чуде, дошедшем до него из уст нашего правдивого Адама. Так, он говорил, что, когда в день рождества святых мучеников Прота и Иакинфа⁴⁶⁵ этот Адам, неизвестно по какой надобности своей службы, вышел за ворота монастыря, ему навстречу вдруг вышли два очень красивых юноши в монашеском одеянии. Когда он смиренно приветствовал их по монастырскому обычаю и почтительно спросил, кто они такие, то услышал от них, что их зовут Прот и Иакинф, а пришли они навестить братьев, которые почтительно отмечали в этот день их праздник⁴⁶⁶. С этими словами они, двинувшись дальше, вошли в обитель. Остолбенев от такого рода ответа, Адам немного постоял, а затем, придя в себя, быстро побежал вслед за ними и стал спрашивать у встречных, куда делись монахи, которые прошли незадолго до него. Но, поскольку люди отвечали, что не видели никого, [кто входил бы в этот день в ворота монастыря до него]*, он, не поверив этому, начал бегать туда сюда и [самым тщательным образом]* справляться о них у каждого встречного, но ему больше не дано было ни увидеть их, ни переговорить с ними.

50. Этот господин Адам построил на соседней горе, которая прилегает к Карии и носит название Клия⁴⁶⁷, келью в честь святого Бенедикта, [которую начал вместе с ним его учитель, господин Лев]*, а также приобрёл в Коминском округе, на реке Мельфе, церковь святого Назария у одного священника⁴⁶⁸, которому она принадлежала по наследственному праву и который весьма охотно ему её уступил, для [пользы и]* надобностей его службы, и в достаточной мере наделил их некоторыми купленными им земельными владениями, разными церковными украшениями и кодексами.

51. В это время вышеназванный Бойоан, катепан [греческого императора], после того как уже давно построил во главе Апулии Трою, построил также Дракона-рию⁴⁶⁹₎ Флорентин⁴⁷⁰, Чивитате и прочие города, которые называются в народе Капитаната⁴⁷¹, и, созвав из лежащих вокруг земель жителей, велел им впредь проживать там. Следует знать, что Капитанатой [эта область] зовётся из-за искажения со стороны народа, тогда как по должности катепана, который её создал, её следовало бы называть Катепанатой⁴⁷².

Теобальд, 32-й аббат этой обители, пребывал в должности 13 лет.

52. Происходя из знатного рода в Театинской марке, он, оставив в четырнадцатилетием возрасте дом, родителей и всё имущество, пришёл во времена аббата Алигерна в этот монастырь, был им с почётом принят и облачён в одеяние святого благочестия. Но, когда после кончины Алигерна аббатом сделался Мансо, он, как уже было сказано⁴⁷³, уйдя оттуда, отправился в Иерусалим и по возвращении оттуда получил от аббата Иоанна⁴⁷⁴ должность настоятеля этого монастыря. Поскольку он в течение нескольких лет довольно деятельно исполнял эту должность, то был назначен этим аббатом настоятелем в монастырь святого Спасителя, что расположен в Театинском графстве на реке Аленто. Когда он обнаружил, что церковь там весьма небольшая и очень тёмная, а хозяйственные службы – деревянные и ветхие, то в течение короткого времени основательно перестроил весь этот монастырь и снабдил его каменными стенами. В церкви же он у самого её входа добавил почти 12 локтей [в длину и три в ширину]*, в восточной стороне построил немалых размеров алтарь вместе с его гробницей, и всю церковь украсил картинами и зеркалами. А перед главным алтарём он установил [очень красивую серебряную]* плиту из серебра, полученного от близких, которую в значительной части покрыл золотом. Он также сделал в этой церкви две кадильницы из десяти фунтов серебра, прекрасной работы и отчасти позолотив, и пожертвовал туда ещё одну [очень красивую]* серебряную кадильницу, которая принадлежала его отцу. Он изготовил чашу [вместе с её миской]* из шести фунтов серебра и ещё одну из двух с половиной фунтов с двумя другими меньшего размера и с одной кадильницей. Он изготовил крест из чистейшего золота, в который почтительно вложил частицу от древа святого креста вместе с другими мощами святых. Он сделал там значительные колокола, числом пять, и очень многие другие разного рода церковные украшения, о которых я не стал здесь упоминать. Среди прочего он приказал также переписать разные кодексы, числом шестьдесят, четыре из которых снабдил обложками и украсил [буллами и другими]* серебряными произведениями.

В то время, когда император Генрих отправился в Апулию и, как мы уже говорили выше⁴⁷⁵, проезжал через Марку, он выехал ему навстречу и весьма усердно прислуживал к чести и доброй славе этого места. Когда же тот вместе со всеми своими магнатами расположился в месте под названием [город] святого Петра в Плана-ци⁴⁷⁶, он в присутствии их всех пожаловался на графов Атто и Пандульфа⁴⁷⁷ по поводу имуществ святого Бенедикта в Термольском графстве, [которые ещё в давние времена были потеряны]* и которые те в это время удерживали⁴⁷⁸; это, собственно, пять крепостей, а именно, Петра Фрацида, Песклоли, [Рипа Мала, которая ныне называется]* Гвардия, Рипа Орса и Монтебелло [и Ипсафал⁴⁷⁹]*, с монастырём святого Бенедикта и святого Николая и вместе с другими церквями, расположенными во владениях этих крепостей, а именно, в следующих пределах: спереди -Ясный ручей, сзади – море с его берегом, гаванями и рыбными ловами; с одной стороны – река Триний, с другой – река под названием Тиккле. В присутствии названного императора и его магнатов названные графы отказались в пользу нашего монастыря от всего этого, [со всеми их без исключениями имуществами и владениями внутри указанных нами границ]*, и сам император своей рукой наделил вышеназванного господина Теобальда всем этим, назначив штраф в 2000 фунтов золота в пользу нашего монастыря как для них, так и для всех, которые впредь посмеют каким-либо образом посягнуть на эти земли. В последующее же время [аббат] пожаловался на судебном заседании графа Трасмунда⁴⁸⁰ на некоего Трези-дия, который удерживал многие владения в земле святого Спасителя, и, после того как тот признал себя виновным и отказался от них, получил их обратно. [В это же время князь Пандульф, придя в этот монастырь, выдал святому Бенедикту грамоту⁴⁸¹ на монастырь святого Назария, что расположен на территории города Атины; он также выдал этому месту утвердительную грамоту на все его владения для нужд этой нашей обители и пожаловал место для строительства мельницы.]**

53. Но, когда этот Теобальд провёл в уже названной должности настоятеля примерно пятнадцать лет и указанным выше образом был возведён [при покровительстве Божьем]* в аббаты этого монастыря⁴⁸², он получил от названного папы Бенедикта, который его посвятил, обычную привилегию⁴⁸³ и, проведя два года, пока был жив император Генрих, во всяческом благополучии, изготовил здесь множество церковных украшений. Так, он приказал изготовить серебряный крест для крестного хода [в воскресные дни]* и два очень больших и красивых колокола⁴⁸⁴. Алтарь святого Григория⁴⁸⁵ он украсил серебряной плитой [очень красивого стиля]*. Он изготовил также серебряную раку, куда почтительно положил частицу древа креста Господнего, которая, как мы показали выше⁴⁸⁶, была доставлена сюда монахом Львом. Он также снабдил пастырский посох серебряным титулом [прекрасного стиля]*. В северной части церкви блаженного Бенедикта, возле комнаты аббата, он пристроил небольшую церковь в честь святого Николая и построил ещё одну небольшую церквушку в честь святого Севера, епископа Казинского, в месте, которое издавна называлось в народе «У лика святого Севера». Он построил также высокие стены и две башни с обеих сторон перед атрием церкви наподобие клуатра. Он велел также переписать некоторые кодексы, которых здесь вплоть до этого времени было очень мало; давайте укажем их названия. Это: вторая часть [сочинения] Августина «О граде Божьем»⁴⁸⁷; его же «О Троице». Также его разделённое на два тома [сочинение] по поводу псалмов⁴⁸⁸. 40 гомилий Григория. Первая часть нравственных толкований⁴⁸⁹. [Сочинение] Клавдия по поводу посланий Павла⁴⁹⁰. Этимоло-гиарий Рабана⁴⁹¹. Римская история⁴⁹². История лангобардов⁴⁹³. Итинерарий всего круга земного с хроникой Иеронима⁴⁹⁴. Полный мартиролог Иеронима. [Книга] римских понтификов⁴⁹⁵. Эдикт закона лангобардов⁴⁹⁶. Исидор «О обязанностях»⁴⁹⁷. Согласие канонов⁴⁹⁸. Ещё одна книга канонов⁴⁹⁹. Декреты понтификов⁵⁰⁰. «По поводу Марка» Беды⁵⁰¹. А также две книги гимнов, которые следует иметь в хоре.

54. В это же время господин Одило⁵⁰², муж достопочтенной жизни и славы, аббат Клюнийского монастыря, чрезвычайно благоговейно прибыл в этот монастырь и ввиду великого почтения, которое он питал к блаженному отцу Бенедикту, а благодаря ему и к этому месту, пешком поднялся на эту гору. Когда он по монастырскому обычаю был почтительно введён [аббатом и братьями]* в зал капитула, то после торжественного чтения по случаю прибытия гостей достопочтеннейший муж сказал⁵⁰³: «Как слышали мы, так и видим в городе Господа сил, в городе Бога нашего и на святой горе его». Тут же [весьма]* смиренно повернувшись к аббату, он сказал: «Я прошу тебя, любезный отец, о великом даре и смиренно умоляю, что-6b[i ты уступил его мне без всякого прекословия. Так вот, я хочу и желаю самым благоговейным образом поцеловать ноги всех братьев». Теобальд согласился, хотя и неохотно, ибо ни в коей мере не мог противостоять столь великому смирению. На следующий день, в праздник блаженного Бенедикта, наш аббат многими просьбами призывал его провести торжественное богослужение⁵⁰⁴, но так и не смог заставить его отслужить мессу в своём присутствии. Затем, когда братья были уже готовы к крестному ходу и наш аббат почтительно вложил в его руку пастырский посох, тот долго и смиренно отказывался, говоря, что не достоин нести такого рода посох в присутствии его величия, полагая весьма неприличным и противным всякому праву, чтобы либо он, либо кто-то из аббатов нёс в руке перед собой пастырский посох всюду, где бы ни довелось присутствовать лично наместнику Бенедикта, то есть аббату прочих аббатов. Итак, когда он собрался в обратный путь, Теобальд, провожая его вместе со многими братьями до самых монастырских ворот, наконец смиренно просил, чтобы он, если это как-то возможно, прислал из залогов блаженного Мавра какое-нибудь благословение его учителю Бенедикту⁵⁰⁵. Достопочтенный муж, радушно⁵⁰⁶ приняв эту просьбу, уверенно ответил, что это возможно, и обещал охотно сделать это, если будет жив. Попрощавшись таким образом, он удалился. Затем, по прошествии семи лет, он удосужился прислать сюда с шестью братьями своего монастыря целую кость руки блаженнейшего Мавра, надлежащим образом заключённую в серебряный ларец, изготовленный, наподобие башни, в прекрасном стиле. По случаю их прибытия навстречу им весьма благоговейно вышла огромная толпа народа со всей этой земли. Ибо людей побудил к этому слух такого рода, что, мол, поскольку блаженный Мавр был отправлен для подвижничества по ту сторону гор в очень давнее время, то им, когда он возвращается назад, следует выйти ему навстречу самым достойным образом⁵⁰⁷. А наш названный аббат, спасаясь от преследования со стороны князя Капуи, удалился уже в Марку, как мы в последующем [подробно]* и по порядку расскажем⁵⁰⁸. Однако весь капитул этого святого места, исполненный несказанного ликования по этому поводу, все облачённые в праздничные одежды, со свечами и многочисленными благовониями, проследовав к старым воротам⁵⁰⁹, несколько за оградой монастыря, с великим благоговением вышли им навстречу; тут же, как если бы им довелось увидеть его живым и во плоти, они, все разом пав ниц, почтили его и, поднявшись, со слезами, смешанными с радостью, [весьма благоговейно]* и почтительно поцеловали этот святой ларец, и, весьма уважительно сопровождая его с гимнами и славословиями, внесли в монастырь и поставили на алтарь его достопочтенного учителя Бенедикта. Сколь непохожа была эта процессия встречи блаженнейшего Мавра и сколь отлична от той, когда отец Бенедикт отправлял его некогда по ту сторону гор, провожая вместе со всей общиной до ворот монастыря, хотя и та, и другая были полны благочестивых слёз, мы оставляем судить благоговейному читателю⁵¹⁰. Между тем нашлись среди братьев такие, которые, хоть и не сомневаясь вполне, но желая убедиться в этом деле, тайком открыли названный ларец снизу, откуда он [столько раз, сколько было надо]*, отпирался и запирался серебряным ключиком, и, увидев святейшие мощи, стали источником самой искренней веры как для самих себя, видевших их, так и для остальных, которые их не видели. Когда об этом сообщили старшим братьям, они резко осудили их дерзость и, опасаясь, как бы святые мощи не понесли впредь какого-либо ущерба, в то время как многие по примеру этих [братьев] могли захотеть их увидеть, самым тщательным образом заперли названный ларец, а ключ разбили на куски; таким образом, с того времени и впредь до сего дня этот священный ларец остаётся закрытым и ни разу не открывался.

55. Около этих дней Гуго, благородный муж, родом гаэтанец, когда пришёл его последний час, составил в пользу нашего монастыря хартию⁵¹¹ на половину замка, который называется Суйо⁵¹², а также на все свои без исключения владения, как те, что были в Гаэте, так и те, что находились в названном Суйо, и, очевидно, достались ему со стороны родителей. В это же время некие благородные мужи из графства Абруццы Луп и Альберт [точно так же]* пожертвовали блаженному Бенедикту одну церковь своего права и имени святого Лаврентия в месте, что зовётся Колле-нори⁵¹³, на реке Салин⁵¹⁴, со всеми владениями и имуществами этой церкви⁵¹⁵. А в следующем году своё пожертвование⁵¹⁶ в наш монастырь в виде церкви святого Иоанна, которая расположена в пределах этого замка, на реке Триний, с 270 модиями земли, на которой построена эта церковь, и со всеми прочими её владениями сделал некий Бенедикт из замка Монте Метуло⁵¹⁷ [со своей женой Марендой]*. Точно так же некий священник из Бовианского округа по имени Лев пожертвовал в это место церковь святого Христофора в Кастельпетрозо, которую он построил в своём имении, со всеми её имуществами и владениями⁵¹*. Также другой священник по имени Франко, родом арпинец, сделал то же самое в отношении церкви святой Луции⁵¹⁹, принадлежавшей ему на территории этого города, вместе со многими землями вокруг неё и прочими её владениями по разным местам⁵²⁰. Также церковь святого Ангела в городе Мурроне, которая расположена на Глубоком ручье (Rivus cavus), в месте, что зовётся местечком Иоанна Скутари, была точно также пожертвована в это место со всем своим добром⁵²¹. Но и Раппот, некий термольский знатный муж, пожертвовал в наш монастырь всё своё добро и дворы, которые он имел в Ларине, вместе с церковью святой Марии в Плано⁵²² и церковью святого Петра, а также церковью святого Теренциана в самом Ларине со всеми домами, землями, украшениями и владениями этих церквей⁵²³. В эти же времена священник Адель-мод, родом сакс, придя в этот монастырь [из любви и благоговения к блаженному Бенедикту]* и весьма набожно облачившись в монашеское одеяние, за собственные средства создал в этом месте серебряный крест почти в семьдесят фунтов и немалую его часть позолотил.

[В эти же дни некий Павел, впоследствии муж святого образа жизни, пришёл в эту обитель и, приняв из рук названного аббата одеяние монашеского благочестия, был им отправлен на жительство в монастырь блаженного Бенедикта, расположенный в самом городе Капуе. Там он так ревностно жил по правилам святого исповедания, что его жизнь может служить примером и для первейших и благочестивых мужей. Ибо конец его жизни дал знать, насколько образ его жизни был угоден всемогущему Богу. Так, когда он, поражённый недугом, подошёл к своему последнему часу, в ту ночь, когда ему предстояло умереть, некий достопочтенной жизни епископ из галльских земель, отправившись к святилищу блаженного архангела Михаила, расположенному на горе Гарган, остановился в городе Капуе возле церкви святого мученика Лаврентия. Когда он, поднявшись в ночную пору, благоговейно принялся за молитву перед названной церковью, то, внезапно обратив взор вправо на восток, увидел, как к небу подымается яркий свет, исходящий из нашего названного монастыря, наподобие солнечного. Как только он, поражённый этим, остолбенел и в то же время возликовал, то сразу услышал звук монастырского колокола, который по обычаю давал знать о смерти брата, и понял, что там, очевидно, умер кто-то такой, чья душа была удостоена чести отправиться на небо в том свете, какой он увидел. Итак, этот святой епископ, тут же поведав товарищам о том, что видел, по горячим следам послал в монастырь посланца, чтобы тот узнал, кто умер там этой ночью, и сообщил ему его имя. Когда это было сделано, достопочтенный епископ решил для себя, что пока будет жив, будет поминать имя этого Павла среди имён блаженных]*.

В это же время вышеназванный князь Пандульф, который был графом Теан-ским, построил часовню блаженного Иоанна Крестителя возле церкви названного Капуанского монастыря, а именно над телом господина Ланденульфа, [славного]* князя, который, как мы говорили выше, был убит капуанцами⁵²⁴, и пожертвовал этой часовне к выгоде этого монастыря целую половину двора, который называется Англ, со всем, что к нему относилось. А вторую половину этого двора гораздо позже, а именно во время аббата Дезидерия, купил у Пандульфа⁵²⁵, графа Презен-цано, которому она отошла по праву наследования, настоятель Бенедикт.

В это время некая аббатиса по имени Раймбурга из города Фермо пожертвовала в этот монастырь свой монастырь имени святой Марии в местечке Левериано⁵²⁶, а также церковь святого Иоанна в Гарзании⁵²⁷ и крепость в Барбулано⁵²⁸ с церковью святой Марии и святого Власия со всем без исключения имуществом и владениями этих церквей⁵²⁹.

Также Пётр, сын Райнерия, из города Соры, сделал нашему монастырю пожертвование⁵³⁰ в виде церкви святого Сильвестра в Арпинском округе, в месте, что зовётся Валле де Фрассу, со всеми её владениями и имуществами. Кроме того, в те же дни названный аббат передал церковь святого Григория в Патерне в Марсикан-ском графстве со всеми её владениями в аренду некому Рокко за 60 солидов и ежегодный ценз в 800 рыбин. То же самое он сделал и в отношении горы под названием Сабук⁵³¹, выше Ания, получив за это 40 солидов и ценз в 200 рыбин. То же он сделал и в отношении земель в Калабретто, передав их сыновьям Гваненга за 40 солидов и ценз в 12 денариев. Точно так же он поступил с сыновьями Вильгельма, за 40 солидов и ценз в 2 солида и 300 рыбин. То же он сделал и в отношении двора под названием Боцетула⁵³² в Пенненском округе за 140 солидов и ценз в 6 солидов, и церкви святого Бенедикта в Ломбардии, в усадьбе Персикета⁵³³, за ценз в 10 солидов.

[В эти дни, когда в Риме умер папа Бенедикт VIII, ему на престоле понтифика наследовал Иоанн⁵³⁴, его брат, родом тускуланец, сын Григория.]**

56. Итак, когда августейшей памяти император Генрих умер в 1025 году Господнем⁵³⁵ и герцог Конрад⁵³⁶, который звался также Коно, был возведён в короли по выбору самого Генриха, князь Пандульф, освобождённый наконец по просьбе Гвай-мария⁵³⁷ от оков, которые заслуживал носить вечно, вернулся домой⁵³⁸; показав себя мужем всяческой кротости и смирения, он пришёл в наш монастырь и, клятвенно обещав аббату всяческую дружбу и верность, заявил, что впредь будет почитать его, словно отца и господина. Итак, вскоре он призвал из Апулии своих прежних сторонников – греков во главе с [катепаном]* Бойоаном – и, целых полтора года осаждая и атакуя Капую, хотя Гваймарий, [князь Салернский]*, его родственник, вместе с норманнами – [Райнульфом⁵³⁹, Арнолином⁵⁴⁰ и прочими из Комино]*, а также графами Марсики сопротивлялись ему изо всех сил, наконец вошёл в город. А Пандульф Теанский, которого, как мы говорили, император поставил князем Капуи⁵⁴¹, был взят названным [катепаном]* Бойоаном под защиту вместе с [сыном Иоанном⁵⁴² и]* всеми его людьми и доставлен в Неаполь; в следующем же году⁵⁴³, когда Неаполь также был взят капуанским князем, а магистр милитум Сергий⁵⁴⁴ изгнан оттуда, Пандульф Теанский, вновь спасаясь от его лица, бежал в Рим и там умер изгнанником; капуанский князь владел Неаполем почти три года. Затем Сергий, отвоевав Неаполь, привязал к себе узами родства Райнульфа, деятельного мужа, и, сделав его графом Аверсы⁵⁴⁵, велел находиться там вместе с товарищами норманнами из-за ненависти и вражды князя [Пандульфа]. Тогда Аверса впервые начала заселяться. [Итак, в течение этих трёх лет, когда умерли сперва Василий, а затем и Константин⁵⁴⁶, императоры Константинопольские, императорскую власть получил их зять Роман⁵⁴⁷. После Генриха римское королевство по выбору самого Генриха получил герцог Конрад]*. Кроме того, Пандульф, ни в коей мере не оставив своих прежних беззаконий⁵⁴⁸ и якобы из ненависти к императору стараясь дать удовлетворение своей злобе в разорении монастыря, с притворным благоговением просил, вернее, заставил аббата Теобальда остаться у него в Капуе будто бы ради безопасности их обоих, так что уже не позволял ему вернуться сюда; хотя и выдал ему грамоту о подтверждении за ним всего аббатства по обычаю прежних князей⁵⁴⁹. В то время настоятелем в Капуанском монастыре был некий Василий, родом калабриец, весьма склонный к светскому образу мыслей, который некогда, исполняя обязанности министериала в епископии святого Стефана⁵⁵⁰, испугался прихода императора Генриха⁵⁵¹, ибо был весьма близок к князю, и бежал в наш монастырь. Впоследствии же названный аббат сделал его монахом, и тот [довольно долго]* пользовался у него немалым почётом. Но, когда этот князь вернулся и вновь, как мы говорили, овладел Капуей, он, призвав к себе этого Василия, велел передать ему приорство в Капуанском монастыре. Совершенно не помня о тех благодеяниях, которые оказал ему аббат, он причинил ему все тяготы, какие только мог, и, возгордившись от дружбы с князем, так держал в узде хор братьев, словно второй аббат⁵⁵².

57. Итак, Пандульф, заставив всех людей монастыря принести ему клятву верности и раздав норманнам, которые к нему тогда примкнули, все крепости и деревни этого монастыря, кроме святого Германа, святого Петра, святого Ангела и святого Георгия, поставил над тем, что ещё, по-видимому, оставалось за монастырём, некоего Тодина, одного из монастырских слуг, соучастника его беззаконий, велев ему находиться в Сан-Джермано в резиденции аббата; передав ему, сверх того, замок под названием Бантра, он велел повиноваться ему как норманнам, так и всем остальным. Мы, даже если бы была такая возможность, всё равно бы не смогли полностью рассказать о том, сколь отвратительным и нечестивым выказал себя этот Тодин в отношении рабов Божьих, в какую нужду и бесчестье вверг он их и это святое место⁵⁵³, а именно, настолько, что – упомяну из всего этого лишь немногое -в самое вознесение Пресвятой Богородицы⁵⁵⁴ у них не было даже вина для служения алтарю. Кроме того, если он хотел прогнать из монастыря кого-либо из монахов, то, якобы считая ниже своего достоинства сказать ему это, приказывал поднимать со стола его чашу и класть на пол, чтобы по этой жидкости тот мог понять причину изгнания, и с этого времени не смел больше оставаться в монастыре. [Но, помимо прочего]*, он приводил в трапезную братии, в которую до тех пор не смел входить никто из мирян, самых низких людей и некоторых мирян из монастырской челяди, чтобы те подавали на стол хлеб и вино. И монахам тогда не оставалось ничего иного, как только бросаться в плач вместе с Иеремией: «Рабы господствуют над нами, и некому избавить от руки их»⁵⁵⁵. Но был ещё жив господин Лев⁵⁵⁶, главный страж церкви, который, войдя однажды в трапезную и застав рабов, о которых мы говорили, выполнявших указанные обязанности, тут же воспылал религиозным рвением и с великим бесчестьем прогнал их за ворота, а затем, повернувшись к братьям, сказал: «Доколе же мы будем оставаться при таком поношении нашего распорядка, при таком беззаконном и нечестивом господстве рабов? Следуйте за мной, и мы все вместе уйдём отсюда, и отправимся за горы к императору, и со слезами расскажем ему жалостную историю нашего несчастья». Итак, по этому призыву они все разом тут же воспрянули духом и последовали за ним. Тодин, узнав об этом через гонца, весьма спешно поднялся и, застав их уже довольно далеко от монастырских ворот, тут же соскочил с коня и, пав им в ноги, умолял и, принося многочисленные извинения, упрашивал, чтобы они соизволили вернуться; и впредь обещал всё исправить по их воле. И они, видя такое его смирение и обещания и полагая, что он обещает взаправду, будучи людьми радушной и сострадательной души, без промедления вернулись обратно. Но получили за это мало облегчения и утешения. [И поскольку названный Тодин упорствовал в своём беззаконии]*, то малое время спустя, а именно при аббате Рихерии, по приговору Божьему случилось, что он был схвачен некоторыми нашими людьми и пострижен, а также облачён во власяницу и по обычаю слуг помещён в пекарню просеивать муку.

58. Между тем наш аббат находился в Капуанском монастыре формально на положении аббата, но фактически как пленник, и никогда не смел выходить за пределы города без стражи. Когда он терпел это почти целых четыре года⁵⁵⁷, то тайно передал Сергию, герцогу Неаполитанскому, чтобы тот вместе с рыцарями пришёл в назначенный день в указанное место и принял его; что и было сделано. Ибо тот, выйдя в назначенный день, отправился к Капуе якобы с целью прогулки и [дошёл] до церкви святого Марка⁵⁵⁸, что расположена у подножия горы святой Агаты⁵⁵⁹; оттуда [аббат] понемногу, шаг за шагом, соединившись с названными рыцарями, отбыл в Неаполь, а затем спустя несколько дней отправился в Марку. Там, в названном монастыре святого Спасителя, в котором он ранее был настоятелем⁵⁶⁰, он весьма достойно проживал на протяжении примерно пяти лет до самой смерти.

59. Через несколько дней нечестивейший князь приказывает одному своему верному по имени Адельгизий, чтобы он как можно скорее пришёл в этот монастырь и быстро доставил ему ризу и чашу императора, а также некоторые другие важные церковные украшения, отданные в залог графами Аквина и Секста⁵⁶¹. Когда тот, придя, объявил о деле, ради которого был прислан, то, хотя одни братья решили ни в коем случае не отдавать эти вещи, другие, напротив, решили не удерживать их у себя, дабы не испытать гнев князя. Но, когда посол стал решительно настаивать, вышеназванный Адам⁵⁶², который тогда проявлял заботу о церкви, сказал: «То, о чём ты просишь, добрый человек, я никогда не отдам ни тебе, ни кому-либо другому, но положу эти вещи на алтарь блаженного Бенедикта, которому они принадлежит, и, если посмеешь, забери их оттуда». Когда он это сделал, тот, [будучи склонен ко всякой дерзости]*, отважно подошёл и уже протянул к алтарю нечестивые руки, в то время как монахи стояли в стороне и горевали, как вдруг – удивительно и сказать! – тут же пал на лицо своё⁵⁶³ и был внезапно поражён сильнейшей [эпилепсией и одновременно]* параличом, явив собой удивительное и весьма жалкое зрелище всем окружающим. На следующий день он кое-как оправился от этой болезни и без всякого успеха вернулся тогда к князю, но до самой смерти оставался с перекошенным ртом и глазами, и на все вопросы, как с ним приключилось подобное, рассказывал всё это не без великого удивления со стороны слушателей. Князь же, хотя и был немного напуган этим делом, но не мог на долгое время удерживать в злой душе добрую волю. Так, спустя малое время он вновь послал названного Василия, [настоятеля Капуанского монастыря]*, и велел ему доставить к себе все сокровища этого места. Из Капуанского же монастыря тот увёз три серебряных венца, один украшенный драгоценными камнями кодекс, прекрасную лимонного цвета ризу и три куска ткани с алтаря: один с жемчугами, другой – с крестом из фриза и жемчугами, а третий – с орлами. Всё это [князь], собрав вместе, сложил в крепости, которую незадолго до этого построил на горе святой Агаты, что возвышается над Капуей. В этой крепости он собрал также несметные трофеи, коварством и насилием отобранные у разных других церквях, а также у вдов и сирот.

[Расскажу, однако, о том, как Бог, справедливый судья, наказал этого князя после смерти за уже названную чашу⁵⁶⁴. Так вот, как-то однажды Сергий⁵⁶⁵, магистр милитум, который стоял во главе города Неаполя, отправившись на охоту в самую святую субботу Пасхи, вместе со своими пажами вошёл в лес, чтобы поймать кабанов, и, раскинув сеть, они все разом разошлись по всему лесу вместе с собаками, чтобы загнать их; но, прежде чем кабан, убегая, запутался в сети, охотники настигли его, закололи и схватили. Однако, поскольку час был уже поздний, солнце клонилось к закату и непроглядный мрак уже почти что окутал землю, названный магистр милитум, чтобы не быть застигнутым ночной тьмой, отложив начатую охоту, вместе со всей челядью начал как можно скорее возвращаться домой, и только одному мальчику по имени Пифагор приказал, чтобы тот собрал сети и проворно следовал за ним. Итак, когда мальчик, который остался, собрав сети, последовал за своим господином по прямой тропе, к нему на пути внезапно присоединились два монаха, настоятельно предлагая вернуться. Когда он, объятый страхом, спрорил, что всё это значит, те сказали: «Не бойся, следуй только за нами». Итак, когда они вместе прошли немного по этому лесу, то пришли к одному весьма грязному и страшному на вид пруду, и те жалостливо показали ему там Пандульфа, князя Капуанского, о котором я упоминал выше и который незадолго до этого времени умер; он был закован в железные кандалы и погружён в грязь этого озера по самое горло. Между тем два чёрных, как смоль, духа, сделав из дикорастущего винограда верёвки, привязали его за горло и то погружали его в самую глубину пруда, то вновь вытаскивали наверх. Когда они неоднократно проделали это, названный мальчик Пифагор, хотя и дрожащим голосом, обратился к [Пандульфу] с просьбой объяснить, по какой причине он терпит подобное. А тот, плача и завывая, тут же дал такой ответ на вопрос мальчика, сказав: «Хотя, о мальчик, мне за мои неисчислимые преступления уготованы многие и бесчисленные кары, ту кару, которую ты видишь, я, однако, терплю не по какой иной причине, как из-за той золотой чаши, которую я, движимый святотатственной алчностью, увёз из монастыря блаженного Бенедикта, и, даже умирая, отказался ему возвратить⁵⁶⁶. Но я настойчиво прошу тебя и заклинаю именем Иисуса Христа, Господа спасителя всех людей, чьи заповеди я, несчастный, презрел, за что и погружён в эту пучину смерти, чтобы ты или сам отправился в Капую к моей жене, или послал гонца, и поведал ей о муках, которые я терплю, и убедил её вернуть чашу в монастырь святого Бенедикта». Но тот сказал ему: «Что проку, если я сообщу ей об этом? Ведь она не поверит в то, что я тебя видел и что ты терпишь подобное». А Пандульф отвечал ему: «Знаком ей с моей стороны будет то, что Пандульф, сын Гуалы, держит эту чашу в качестве залога, и я прошу тебя, не откладывая, поскорее сообщить ей, чтобы она, дав соли-ды, которые мы ему должны, получила её назад и без всякого промедления возвратила её в монастырь святого Бенедикта». С этими словами видение исчезло с его глаз. Мальчик же, как только вернулся домой, заболел и через несколько дней умер. Но то, что он видел и что ему было сказано, он открывал всем, кто к нему приходил. Даже сам Пандульф, который держал чашу у себя в качестве залога, уж не знаю по какой причине отправился в это время в Неаполь и, как рассказывал мне⁵⁶⁷, лично слышал всё это из уст Пифагора; через него же Пифагор и поведал жене [покойного Пандульфа] в Капуе обо всём, что видел по поводу её мужа и что тот ему поручил. Но та, заботясь более о себе, чем о муже, и не желая возвращать ценность, которую присвоил её муж, не удосужилась получить обратно эту чашу и вернуть её в монастырь. Мы потому позаботились вставить это в настоящее сочинение, чтобы всякий, кто это услышит, устрашился и удержал свои мысли и руки от разграбления этого монастыря, дабы не довелось ему раскаяться перед смертью, а после смерти не пришлось родителям и близким совершать то, что могло бы избавить его от мучений, и не вышло так, что он навлечёт на себя вечные муки за то, что, презрев страх Божий, не побоялся совершить при жизни, и, как пренебрёг добрыми и святыми делами заслужить прощение в этой жизни, так не заслужит его и в той.]**