Текст книги "Семья"

Автор книги: Лесли Уоллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Она повернулась к нему. У Типпи повлажнели глаза и слегка начали подтекать тени.

– Тебе этого не понять, – сказала она. – Разве были какие-то длительные связи в твоей жизни?

– Нет, кроме связи с самим собой.

Она чуть улыбнулась, но было видно, что ей не до смеха.

– Ты, наверное, претендуешь на глубину этого замечания?

– Дорогая, мы живем в ужасное время, – начал Шон. – Все гораздо хуже, чем было раньше. Спроси любого. Понимаешь, все так худо, что необходимо просто понимать себя и общаться только с самим собой – с милым и чокнутым. Я стараюсь не выходить за эти рамки, только разве иногда и очень осторожно.

– Оги был бы счастлив услышать это.

– Мы вскоре станем партнерами, я тебе уже говорил об этом?

Шон замолчал на секунду, его светлые рыжеватые волосы, казалось, испускали электричество.

– Я не против быть с ним связанным подобным образом. Пусть Оги считает, что наша связь продолжается. Ему кажется, что так спокойнее. Но, милочка, я никогда не заблуждался на его счет. Ты и Бен тоже не должны этого делать.

Типпи долго смотрела на него.

– Понятно, в общем-то ты прав, Шон. Чертовски неприятно об этом думать. Я никогда так себя не чувствовала с другими мужчинами. Правда. Но все люди разные.

– Мы ходим по краю пропасти, – сказал Шон. – По-моему, мы сегодня уже такие, какими будут люди в следующем поколении. И единственная надежда – понять это сейчас и принять. Доктор Апфельшпай помог мне в этом. Я ненавидел этого старого болвана с его еврейскими штучками. Но после разговоров с ним мне многое стало ясно. Я не был у него уже несколько недель. Мне не нужно, чтобы он заставлял меня чувствовать свою вину. Мне вообще не нужны эти чувства.

– Может, мне стоит сходить к нему или к кому-нибудь вроде него?

Шон так сильно начал качать головой, что его кудри растрепались. Он пригладил волосы и продолжил разговор.

– Ты и представить себе не можешь, что этот психиатр сделает с вашим СМ, твоим и Бена.

– Что такое СМ?

– Садомазохизм. Самое модное занятие в наши дни.

У Типпи слегка зарумянились щеки. Шон увидел это, но все же она не покрылась краской стыда.

– Мне не стоило говорить тебе об этом.

– Почему? Все занимаются извращениями. Но у тебя хватило мужества что-то с этим сделать. Ты приняла смелое решение и очень – ну, как бы сказать…

Он развел руками в воздухе, пытаясь сам подобрать нужное ей слово.

– Все так чисто, если только ты сможешь правильно понять меня. Классически чисто. И ты прекрасно выражаешь себя. Я хочу сказать, когда ты сказала, что ты себя очищаешь. Так здорово сказано.

– Но именно так я себя чувствую после этого.

– Понятно. А потом?

Она нахмурилась.

– Когда потом?

– Ну, потом, после этого, – подтолкнул Шон. – После очищения, после грязных дел. Что дальше?

Она вздохнула.

– Потом…

Она замолчала.

– И в следующий раз ты опять очищаешься, – подсказал ей Шон. – Только в следующий раз тебе приходится идти немного дальше, чтобы добиться того же эффекта.

Она молча отпила глоток.

Глава шестьдесят третья

В «Каза Коппола» во время обеда было всегда полно народа. Красные обои отражались на лицах посетителей здоровым огоньком гордости и удовлетворения. В зале стояло много столиков. На физиономиях даже тех, кто ждал, пока освободится столик, все равно был отсвет счастья, которое можно найти здесь.

Бен Фискетти прибыл в час пятнадцать. Перед бархатным барьером в ожидании стояло примерно шесть или семь пар, а мужчины-одиночки сидели у бара и ждали, когда метрдотель отведет их на освободившееся место.

При таких высоких ценах в «Каза Коппола» не считали необходимым тесно составлять столики. Ресторан был достаточно вместительным – столов на пятьдесят. Сорок девять были заняты с половины двенадцатого. И некоторые из них уже освобождались. Пятидесятый стол в дальнем углу зала не был занят. Метр сразу провел к нему Бена, и тут же появились два официанта.

– Si, signore. Коктейль? – спросил один из них.

Бен отмахнулся от него, но тот не отходил.

– Скоро придет Дон Винченцо?

– Я пришел раньше, – объяснил ему Бен. – Он будет позже.

– Коктейль?

Бена раздражал акцент официанта. Он знал, что тот являлся племянником владельца ресторана. Он прожил почти всю свою жизнь в Штатах. Но он продолжал говорить: «Коке-тель».

Наверное, они это делали специально, чтобы произвести впечатление на посетителей, которые хотели услышать плохой английский, поедая свою «пасту». Но как он смеет так говорить с зятем Винни Бига?!

Бену удалось отогнать от себя обоих официантов и метра тоже. Они перестали подскакивать к нему при его малейшем движении. Обычно они предлагали ему спички, воду, хлеб, масло, вино и навязчивый «коке-тель».

Бену стало смешно, когда он заметил, что посетители наблюдают за этим представлением во все глаза. Он подумал, что они придут в неописуемый восторг, когда прибудет Винни Биг и Рокко. Бен был в восторге от того, что мог наплевать на высокомерного старого ублюдка и в то же время немного погреться у сильного и жестокого огня, вспыхивающего везде, куда приходил Винни Биг. Официанты, бармены, полицейские, мальчики на посылках, клерки, продавцы в роскошных магазинах, определенного типа газетчики, словом, все, кто узнавал Винни Бига, немедленно мчались услужить ему и выказать ему свое уважение. Раньше такое было в отношении Морганов, Меллонов и Рокфеллеров.

Бен вспомнил, как эти старые грабители-бароны ничего не могли узнать о Винни и его таинственном, быстром, как клинок, отце – Доне Гироламо. Ключом ко всему была семья, не так ли?

Гулды, Асторы, Вандербилты[106] и все остальные грабили и насиловали страну. Они основали огромные династические кланы и поработили другие семьи своими связями. Когда старые толстокожие папашки, основавшие династии, воры и жулики, поумирали, их сыновья и внуки занялись отмыванием фамильного герба! У них были деньжата для этой работенки. К тому времени, когда внуки получили контрольные пакеты акций, старые жулики уже спокойно лежали в пантеонах национальных героев.

Ну и что, подумал Бен, другие времена – другие нравы. И, конечно, появились другие сильные семьи. Настало время новым жуликам основать новые династии.

Он не увидел, а скорее почувствовал прибытие своего тестя. Все сильно засуетились у дверей, как будто в курятник попала лиса. Подвыпившие посетители, сидевшие у стойки бара, невольно подтянулись и даже протрезвели. Кое-кто – правда, не так много в этой толпе, состоящей из финансовых служащих и рекламных агентов, – узнал старика по фотографиям, мелькавшим в газетах.

Бен слегка улыбнулся. Отношение газет к делам семьи всегда строилось на исторических деталях, а не на журналистском расследовании. А потому за многие годы им не удалось раскопать ничего нового. Да и связать с настоящим не могли – отделывались обычными газетными отчетами об убийствах, захвате наркотиков, засветившихся коррупционерах из муниципалитета – обычное перемалывание все той же информации без каких-либо попыток соотнести с более важными событиями и связями. Печатались одни и те же фото, одни и те же имена осторожно связывались с теми же вводными словами, «как нам сообщили» или «как стало известно». Начав читать эти статьи, купившись на крикливые заголовки, в надежде найти там что-то важное и новое, вы заканчивали чтение и чувствовали себя в роли собаки, которая щелкнула зубами на пролетавшую и промахнулась.

– Buon giorno, – сказал Бен, вставая.

Винни и Рокко уселись по разные стороны от Бена.

– Рокки, привет! – сказал Бен и кивнул ему.

– Привет, Бенни! – Они пожали друг другу руки.

Предполагалось, что рукопожатие заменяет более формальное приветствие Беном своего тестя. Согласно протоколу, Бену следовало поцеловать его руку, но было совершенно ясно, что в таком месте и в такое время дня их неправильно бы поняли.

Бен сел. Он частенько думал, какой же хвост таскал за собой его тесть – неужели целый отряд ФБР или местной полиции, не говоря уже о собственной охране, которая старалась незаметно держаться в стороне в фойе или у входа?! Ей оставалось ждать его, да… ждать и ждать…

Ему никто никогда ничего не объяснял, и никогда не станут объяснять, но Бен давно начал подозревать, что сравнительно чистая репутация его тестя у полиции, его свободные поездки по всему городу, многочисленные встречи, – все это означало, что он был кем-то вроде подставной фигуры, символической главой структуры. Бен подозревал, что настоящие люди, вершившие дела и судьбы в их клане, всегда старались не высовываться. Жили, как отшельники, в пансионатах и в прочих норах. Другие переезжали с места на место. Но он понимал, что те люди, которые вели открытую жизнь, как это делал Дон Винченцо, не были важными персонами.

Интересно, сколько материалов из тощего полицейского досье, заведенного на Дона Винченцо, на Винни Бига, доступно другим, к примеру, Вудсу Палмеру, президенту ЮБТК? Но полиция прекрасно знала об одном – в этом досье нет ничего криминального, это лишь сведения о связях их клана. Именно по поводу этих связей поднимали шум в кругах, где обычно вращался Палмер и вся остальная команда ЮБТК.

Бен прекрасно знал, что, подобно жуликам-основателям банков, служащие и клиенты в основном состояли из белых англосаксонских протестантов, во всяком случае, так было во всех крупных банках. На службу принимали еще ирландцев и итальянцев, иногда попадались евреи. В качестве работников низшего ранга даже бывали негры. Но основная масса принадлежала англосаксам.

Интересно, что думает такой англосакс, как Палмер, о человеке, женившемся на дочери Винни Бига?!

– Ты всегда сидишь, как колода? – спросил его Винни Биг.

– Простите.

– Этому вас учат в ваших заумных школах? Только и учат говорить «простите» и продолжать сидеть, как колода?

Бенни повернулся к Рокко.

– Что случилось?

– Бенни, твоему тестю все начинает надоедать.

Глаза у Рокко были такими же невыразительными, как и у Винни Бига, но он попытался усилить впечатление от важности сказанного, заставив их сверкать от возмущения.

– Это слияние, оно слишком затягивается.

– Что-то там заело, – заметил Винни Биг.

Официанты принесли огромную тарелку с зеленым и красным перцем. Там также было много анчоусов, и все плавало в масло и было заправлено уксусом. Они быстро разложили закуску на тарелки важных гостей. Когда обедаешь с Винни Бигом, не выбираешь пищу, подумал Бен. В «Каза Коппола» и еще нескольких ресторанах, расположенных поблизости, точно знали, что любит Дон Винченцо и как ему следует готовить эти блюда. Когда он заявлялся, независимо от того, ждали его или нет, Рокко шептал пару слов владельцу ресторана или метру и сразу же появлялись традиционные блюда и закуски.

– У нас ничего не выходит, потому что ты и твои дружки из Вестчестера тянете резину, – продолжал Винни Биг.

Бен увидел, как крохотный кусочек анчоуса показался у Винни изо рта, словно стараясь выбраться наружу. Но белые, крупные, сильные зубы лязгнули, и борьба на этом закончилась.

– Вовсе нет, – объяснил ему Бен. – Мы похожи на невесту на пороге церкви. Эти молодчики из ЮБТК заставляют нас ждать у входа.

– Да?

Невыразительные голубые глаза Винни выказали презрение.

– У вашего тестя, – начал Рокко Сгрой медленным спокойным голосом, – есть кое-какие предложения для вас. Они зависят от того, как пройдет слияние банков.

– Они зависят от того, стану ли я работать в банке ЮБТК, – перевел на понятный язык Бен.

– Хочешь так думать – пожалуйста.

– А если слияние не состоится?

– Тогда, – резко перебил Винни Биг, – у твоего тестя для тебя нет никаких предложений. Понял?

Бен наблюдал, как Дон Винченцо подозвал официантов взмахом левой руки, а потом замахал двумя руками, чтобы они срочно убрали закуску. Как только унесли блюдо и тарелки, прибыл старший официант с маленьким сервировочным столиком. На нем стояла закрытая кастрюля, под ней мерцал синий огонек.

– Fetuccini Biglioto,[107] – объявил официант с подхалимской улыбочкой. Его взгляд метнулся к лицу Дона Винченцо, чтобы заметить одобрение в его глазах.

Бен, как это было уже не раз, смотрел, как его тестю готовят его собственные «феттучини». Медная кастрюлька, стоявшая на огне, уже достаточно разогрелась, и, когда официант положил туда несколько кусков масла, они сразу зашипели и растопились. Он добавил туда свежий белый сыр «Рикотта» и все перемешал, сыр тоже начал плавиться.

Официант держал руки над кастрюлей, ладонями вместе, будто молился. Он тер их друг о друга, и коричневые крошки поджаренного бекона летели в кастрюльку. Туда же последовал мелко нарезанный ореган. Сыр уже начал закипать. И тогда добавили еще большую ложку пармезанского сыра. Официант широким жестом вылил соус в большую медную кастрюлю.

Он снова поставил ее на огонь. В ней уже лежали свежеотваренные макароны. Их готовили тоже специально по-европейски, и они были в несколько раз вкуснее, чем приготовленные по-американски.

Официант быстро перемешал вместе макароны и соус и потом разложил «Феттучини Бийиото» на три огромные тарелки. Их поставили перед Доном Винченцо, Рокко и Беном.

Они начали есть, и разговор прекратился. Народ за соседними столиками с интересом наблюдал за представлением – такое было редкостью в «Каса Коппола», потому что почти все блюда приносили с кухни уже готовыми. Вся публика снова начала есть свои обычные безвкусные кушанья.

– В качестве кого вы хотели бы видеть меня в ЮБТК? – спросил Бен.

– Ешь, – скомандовал Винни Биг.

– Мне нужно знать.

– Когда придет время, узнаешь.

Они продолжали есть. Бен с помощью ложки ловко накручивал макароны на вилку. Дон Винченцо и Рокко по старинке управлялись только одной вилкой.

– Я собираюсь сегодня встретиться с Палмером, – заметил Бен.

Рокко взглянул на него с неприязнью.

– Ты только говоришь, а не ешь.

– Мы оба присутствуем сегодня вечером на официальном приеме.

– Ешь! – прохрипел его тесть.

В два часа в ресторане для руководителей банка, расположенном на самом верху здания ЮБТК на Пятой авеню, уже никого не было. Палмер вошел в зал.

Он специально задержался, чтобы не встречаться ни с кем из служащих, которые здесь бывали. Он, однако, столкнулся с Гарри Элдером, тот еще оставался в банке после совещания.

– Гарри, привет! – почти спокойно приветствовал его Палмер, но ему было неприятно его видеть.

– Привет, Вудс!

В хриплом голосе Гарри были те же самые нотки: «черт-возьми-я-надеялся-поесть-в-одиночестве».

Молодая официантка в белой форме приходила из ресторана, который находился неподалеку, и оттуда же привозили продукты. Секретарша Палмера, мисс Зермат, каждый день в половине двенадцатого обзванивала примерно человек двадцать пять из тех, кому было положено обедать наверху. Потом она перезванивала в ресторан и говорила, на сколько персон подавать ланч.

Ни Палмер, ни Элдер не предупреждали мисс Зермат, что они будут сегодня есть здесь, поэтому официантка смогла найти для них только одну порцию, которую они всегда приносили сверх заказанных именно для таких пожарных случаев. Она ничего не стала им объяснять, а молча разрезала стейк пополам. На каждую тарелку положила по половинке запеченой картофелины, разделила салат по двум мисочкам и собрала весь хлеб и булочки, оставшиеся после посетителей.

Палмеру и Элдеру стало не по себе. Они ничего не сказали и сидели молча – главный исполнительный чиновник одного из самых крупных частных банков в мире и один из его директоров… Они молча и устало жевали жалкую, чуть теплую пищу, их кормили остатками с барского стола.

– Ну и ну, Вудс, – наконец промолвил Элдер. – Когда я здесь работал, еда не была такой противной.

Палмер согласился:

– Зато они дают много хлеба!

Элдер сипло рассмеялся. Этот смех походил на звук, который испускает игрушечная собачка, когда нажмешь ей на брюшко. Он отставил тарелку и начал пить кофе.

– Хотя бы кофе горячий. Никогда больше не буду задерживаться после наших совещаний. Лучше поесть в забегаловке.

– Гораздо лучше, – ответил Палмер, отпивая кофе. – Почему вы задержались?

Элдер пожал плечами.

– Даже не знаю. Мне показалось, что я соскучился по этому месту. Вот уже сорок лет, как я постоянно бываю здесь. Начал работать во время бума после Первой мировой войны, еще в старом здании. Я… ну, знаете, как все бывает. Я хочу сказать, что у вас, наверное, тоже нет никакого хобби. Главное – работа. А когда уходишь в отставку, начинается… черт возьми, трудно привыкать к другому ритму жизни.

– Хобби? – Палмер внимательно посмотрел на Элдера поверх края своей чашки. – Кто говорит, что у меня нет никакого хобби? Мое самое лучшее хобби состоит в том, чтобы отгадать, что хочет от меня мое правление.

– Бездарное было совещание, не так ли?

– Мы бы все еще сидели на нем, если бы я не передал решение вопроса о слиянии группе специалистов.

Элдер медленно покачал головой.

– Вудс, вы задавали слишком много трудных вопросов. И что это была за стычка между вами и генералом Хейгеном?

– Просто мне вдруг вспомнилась одна старая история.

Палмер поставил кофе на стол и бесцельно оглядел пустую комнату. На дальней стене висел Шагал: мрачный мужчина с длинными пейсами собирался перерезать горло козлу кривым ножом.

– Что толку ссориться, делу этим не поможешь.

– Вы знали, что Эдди был моим командиром во время войны?

– Нет.

– Мы выполняли спецзадания в разведке. Он посылал меня с разными поручениями в разведку до приближения основных сил. Мы появлялись в нужном месте и забирали то, что требовалось. Обычно – важные секретные документы или важных для нас лиц. И быстро сматывались. Одна из операций происходила на Сицилии. Вы помните, какое там было положение?

– Вы переоцениваете мою память.

Палмер попросил, чтобы официантка принесла еще кофе и подождал, пока она уйдет.

– Хаос. Немцы проигрывали, но нам была нужна помощь на местах. Муссолини хотел расправиться с мафией. Вы помните, что он ненавидел все секретные организации. Они нарушали монолитность фашистского государства. Он покончил почти со всеми мафиози, кроме мистера Бига и его группы.

Элдер кивнул головой.

– Я помню, мы поддерживали мафию, считая их антифашистами.

– Мы спасли их от истребления, поставили на ноги, и через несколько лет они снова вцепились в глотку Сицилии. – Палмер допил кофе и поднялся. – Вы видите перед собой человека, спасшего мистера Бига от партизан. Те собирались прикончить его. А Хейген послал меня с этим заданием. Ясно?

– Этот мистер Биг… – Элдер замолчал.

– Теперь он старый человек, и его зовут Дон Гироламо Бийиото. Его сын Винченцо известен в наших краях как Дон Винченцо, или Винни Биг.

Элдер утвердительно кивнул головой.

– Вы говорили о зяте Бига, да? Он работает в Народном банке.

Палмер начал вышагивать по комнате. На минуту остановившись перед Шагалом, он перешел к огромному Мане в период «Водяных лилий».

– Я никогда раньше не вспоминал об этом, но сейчас думаю постоянно – почему Хейген отдал мне этот приказ?

– Он сказал, что ничего не знал.

Палмер снова начал вышагивать. Он уже прошел всю комнату и приблизился к дверям на кухню.

– Я ему верю, или, если точнее, я верю тому, что он даже не поинтересовался – к чему такой приказ? Ему было на это наплевать. Теперь, когда он столкнулся здесь в ЮБТК с тем, что произошло из-за того, что я выполнил его приказ, он разозлился и ушел, прежде чем я смог задать ему ряд вопросов.

Элдер рассмеялся.

– Я его не виню. Вы способны вывернуть человека наизнанку своими проклятыми вопросами.

– Гарри, послушайте.

Палмер перестал шагать и остановился почти в центре комнаты. Он стоял у самого стола, где сидел Гарри Элдер, и пристально смотрел на него.

– Да, Вудс.

– Послушайте меня.

Палмер крепко сжал губы, пытаясь четко сформулировать свою мысль.

– Я должен задать несколько вопросов. Мне не хочется их задавать, так же как вам или Хейгену слышать их. Но из-за этого слияния и того, что может произойти после него, еще бог знает что, я должен получить ответы. И первый из вопросов – тот, который я задал сегодня утром. Почему мы боимся сотрудничать с этими людьми?

Он увидел свое отражение в боковом зеркале.

Элдер сделал неопределенный жест.

– Ну, наверное…

– Вы меня не поняли, я неточно выразился.

Палмер увидел в зеркале свое бескровное лицо. Впадины на скулах стали серого цвета, светлые глаза окружали темные тени.

– Я попытаюсь сказать то же по-иному, – продолжал он. – Мы боимся неизвестности. Боимся враждебности. Но почему нам нужно бояться этих людей? Мы что, их совсем не знаем? Барни Кинч, кажется, все знает о них и даже их использует. И даже получает от этого доходы. Относятся ли они к нам враждебно? Пока ни у кого нет подобных доказательств. Нет, Гарри, все сводится к единственному вопросу.

Пожилой мужчина с трудом поднялся на ноги. Казалось, на него давил необычайно тяжелый груз. Он смотрел на Палмера через стол, и его круглая голова с белым коротким пушком медленно покачивалась вверх и вниз.

– Я знаю, Вудс. – Он вздохнул и еще раз резко кивнул головой. – Все сводится только к одному главному вопросу – существуют ли настоящие различия между ними и нами.

Палмер нахохлился и отвернулся от Элдера.

– Не думайте, что все остальные присутствующие на заседании не понимали это так же ясно, как и мы.

– Вудс, мы занимаемся производством денег, мы – философский кружок.

– Правильно. – Палмер повернулся, чтобы выйти из комнаты. – Мы все выполняем чьи-то приказы, не так ли?

– Эй, не следует уходить в таком состоянии.

Палмер остановился и обернулся.

– За сорок лет банковское дело здорово изменилось, правда? – Он улыбнулся. – Раньше это были игры для джентльменов.

Уголки маленького рта Гарри Элдера пошли вниз.

– Раньше все было по-другому, Вудс. Но я не думаю, что вы сможете найти людей, которые будут готовы поклясться, что банкиры были джентльменами. Да, мы считали, что мы ими были. Ваш отец, наверное, много наговорил вам глупостей, точно так же, как я их вдалбливал в голову своему Донни. Но в глубине души мы всегда знали, что являемся ростовщиками той же самой породы, что те, которых изгнали из храма.

Палмер махнул правой рукой, как бы отметая замечания Элдера.

– Да, – нетерпеливо заметил он. – Джентльмен – это неточное слово. Я придал ему чисто американский смысл – человек с огромным состоянием. Он может иметь все внешние признаки джентльмена и вести такой образ жизни, как в викторианской Англии. В этой стране мы обращаем внимание только на внешние проявления. Одежда делает человека. Одежда, загородные дома, машины и все остальное. Нас не интересует, что же там внутри, до тех пор пока фасад на месте. – Он прервался и стоял, прислушиваясь к эху собственного голоса. В комнате больше никого не было. – Если человек правильно говорит, и нормально выглядит, и ведет себя прилично, – продолжил Палмер приглушенным голосом, – мы никогда не станем его спрашивать, что там подо всей, этой оболочкой. Никогда.

Элдер нахмурился, он сделал шаг вокруг стола по направлению к Палмеру.

– Что-нибудь не так у вас, Вудс?

Палмер медленно кивнул, как бы отвечая на другой вопрос, потом покачал головой.

– Да, – нерешительно сказал он. – Эта чертова проблема волнует меня гораздо больше, чем она должна была бы.

– Слияние?

Палмер снова покачал головой.

– Почему меня это вообще должно волновать? Следует решить – «да» или «нет». И все. Зачем копаться в душе?

– Не так-то просто, – заметил Элдер. – Мафия все усложняет.

– По-че-му? – Эти три слога с такой силой разорвали воздух в комнате, что они оба вздрогнули. – Почему? – настаивал Палмер. – Почему я так волнуюсь, Гарри? Почему?

Элдер сделал еще один шаг к нему. Палмер почти отвернулся от него, как бы смущаясь того, что ему нужен совет или помощь.

– Вудс, – сказал Элдер своим хриплым голосом. – Мне кажется, что у вас начинается мужская менопауза. Вы когда-нибудь слышали об этом?

Палмер отмахнулся, как он это делал раньше.

– Все это старые сказки, Гарри. Меня волнует то, что ни разу в течение сорока шести лет мне не приходило в голову. Все связано с различиями и сходством. Вот что мучает меня.

– Я же сказал, менопауза у мужчин!

– Различие и сходство. Вы помните эту старую шутку? Если кто-то похож на скунса-вонючку и разговаривает, как вонючка, и выглядит, как вонючка, и воняет, как вонючка, – тогда это точно вонючка.

– Что это значит? – спросил его Элдер.

– Это весьма глубокая шутка, Гарри. Различия и сходство. Под внешней оболочкой.

– Не понимаю.

Палмер медленно и задумчиво покачал головой.

– Гарри, когда начинаешь задавать подобные вопросы, услышишь неприятные ответы. Они неприятны для вашего собственного «я». Спрашиваешь, а кто же я такой внутри под внешней оболочкой? И кто такие все остальные? Мы отличаемся чем-то, или мы похожи друг на друга?

– Я никогда не сталкивался с таким жутким случаем мужской менопаузы. У вас она так же заметна, как у женщин.

– Вы ловко ускользнули от нашей темы.

Элдер резко сел за стол и уставился на Палмера.

– Не заставляйте меня играть роль папашки, Вудс. Я не настолько старше вас. Вы думаете, что другие люди не задают себе подобных вопросов? Мы все постоянно спрашиваем это у самих себя. Но приходится учиться игнорировать их, выращивать раковину, чтобы с ее помощью не допускать к себе подобное. Иначе – гибель.

– Вы хотите сказать, что ответы на вопросы могут убить?

– Да.

– Вы хотите сказать, что правда разрушает? – настаивал Палмер.

– Да, черт возьми, да! Это так. Да!

Палмер посмотрел на собеседника, потом опять пошел к двери.

– Я не допущу, чтобы меня разрушала правда, – сказал он, остановившись в дверях. – Слишком плохая сделка, зачем прятаться от правды. Я же не жулик.

Лицо Гарри побагровело.

– Вудс, когда вы поймете, что такое правда, окажите любезность…

– Не говорить вам правду?

– Совершенно верно.

Голос Гарри Элдера стал таким хриплым, что слова трудно было разобрать.

– И не говорите ее ЮБТК.

Они долго молчали, потом Палмер кивнул Элдеру и покинул комнату.

Глава шестьдесят пятая

Гарри Клэмен сам вел свою машину. Он уже давно никому не доверял. Он следил за тремя мужчинами, когда они вышли из «Каза Коппола». Он видел, как Бен сел в маленькую немецкую машину с откидывающимся верхом, которая против всех правил стояла на боковой улице. Он поехал по своим делам. Клэмен решил остаться с большими шишками, а не с маленькой рыбкой.

Дон Винченцо и Рокко Сгрой ползли по улице. «Феттучини» легло на желудок как балласт. Позади Гарри скопились машины, они начали сигналить. Гарри освободил для них дорогу. Но он продолжал медленно продвигать вперед свой «тандерберд», чтобы не терять из виду Винни Бига и его тень.

Он заметил, что за ними двумя наблюдал какой-то парень, стоявший через улицу в подъезде. Это был один из охранников Винни. Он в любой момент мог обнаружить медленно ползущий «тандерберд» и поднять тревогу.

Гарри затормозил и встал во втором ряду на боковой улице. Он видел, как эти двое сели в обычный «форд». Водитель ждал их. Он терпеливо сидел здесь все время, пока они поглощали ланч. Он это делал так же терпеливо, как молодой охранник на улице. Сейчас он тоже сел в машину на переднее сиденье.

«Форд» с четырьмя пассажирами выехал на основную улицу. Гарри поехал за ними, стараясь держать расстояние.

«Форд» проехал на Парк-авеню, Гарри тащился за ним до Четырнадцатой улицы. Он был уверен, что его никто не заметил. Было уже больше трех часов. И если Винни не изменил своего распорядка дня, Гарри знал, что он сейчас должен будет вернуться в клуб на Бликер-стрит, чтобы встретить там завсегдатаев.

Когда «форд» повернул на запад на Четырнадцатую улицу и потом фарами показал, что станет поворачивать к югу на Седьмую авеню, Гарри прекратил его преследовать и стал лихорадочно соображать, как ему перехитрить их и перехватить у входа. Он пролетел по нескольким боковым улицам? Проехал на желтый свет и один раз даже проскочил на красный. И поэтому быстро добрался до Бликер-стрит, поставил машину и выскочил из нее как раз вовремя, когда отяжелевший от макарон «форд» подъехал к этому кварталу.

– Приветствую вас, брат! – воскликнул Гарри, открывая заднюю дверь и протягивая руку Винни Бигу.

Охранник вывернулся с переднего сиденья, его правая рука нырнула в карман. Глаза у него были широко открыты и выражали подозрение. Потом он узнал Гарри Клэмена и немного расслабился. Винни Биг тоже узнал его и весь напрягся.

– Si, camerata?[108]

Его тусклые голубые глаза искоса взглянули на Рокко. Тот перегнулся через него и взял в свои руки толстую влажную руку Гарри. Рокко сделал вид, что пожимает ему руку. Он перелез через колени Винни Бига и вышел из машины. Он напирал на Гарри и оттеснял его от «форда».

– Я пришел повидать тебя, – сказал Клэмен. Он не мог освободиться от руки Рокко, не применив силу.

Винни Биг стоял на тротуаре, поодаль от Гарри.

– Зачем ты хотел меня видеть, amico caro?[109]

– По делу. Разные вещи.

У Клэмена со лба начал капать пот. Он стоял перед ними в этот теплый мартовский полдень, и его холодно оглядывали голубые глаза Бийиото. Наконец Винни, казалось, удовлетворился увиденным. Он кивнул Рокко, и тот выпустил руку Клэмена. Все трое молча прошествовали половину квартала к клубу.

Они вошли внутрь. Впереди шел Рокко. Винни Биг кивнул нескольким мужчинам, сидевшим там, и прошел вглубь. Позади Клэмена закрылась дверь. Прошло менее минуты, как он подошел к ним и как закрылась дверь.

Не был нарушен ровный ритм Бликер-стрит. Не случилось ничего такого, что могло бы привлечь внимание или заинтересовать кого-то. Никто, понял Клэмен, когда присел и вытер лицо, из школьников или покупателей потом не вспомнит, что здесь что-то стряслось.

Он широко улыбнулся Винни Бигу.

– Мы братья? – спросил он.

Обе руки Дона Винченцо вытянулись на столе прямо перед ним. Запястья были друг против друга, будто их сдерживали наручники. Локти ходили вверх и вниз.

– Что за вопрос? Мне стыдно, что ты меня об этом спрашиваешь.

– Братья всегда должны говорить друг другу правду, не так ли, Винни? – продолжал Клэмен. Он чувствовал, как по спине у него стекает пот.

– Конечно. Обязательно.

– Хорошо.

Гарри быстро и резко наклонился вперед, и Рокко поморщился от этого движения. Гарри неожиданно понял, что за ним наблюдают гораздо пристальнее обычного. Они что же, ждут, что он устроит скандал?

– Хорошо, друг, – продолжал он. – Мне нужны деньги. Мне нужно, чтобы рабочие вернулись на стройку. Мне нужна наличность и кредит у моих поставщиков.

Винни Биг широко раскрыл бесцветные глаза.

– Я ничего не понимаю. У тебя что, какие-то неприятности?

– Не пытайся мне пудри…

Гарри с трудом проглотил остаток слова. Он много раз обещал себе, что не даст себя разозлить. У него на руках козыри, а не у Винни, и пора, чтобы этот чертов макаронник наконец понял это.