Текст книги "С тобой и без тебя. Нежный враг (Том 2)"

Автор книги: Лесли Локко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

14

Амбер услышала звонок в дверь. Она взглянула на часы. Почти пять тридцать. Это могла быть Бекки, или Мадлен, или же кто-то из друзей Киерана. Она услышала голос Кристины, когда та пошла открывать дверь. Да, это была Бекки. Услышав ответ Кристины, Амбер различила голос Бекки и ее легкие шаги, когда подруга поднималась наверх. Амбер отодвинула книги и ждала, пока Бекки пройдет к ней. Из комнаты Киерана раздался шум, и Амбер услышала, как его дверь отворилась и почти мгновенно закрылась. Она нахмурилась. Наверное, кто-то из его друзей пришел одновременно с Бекки. Она ждала. Прошло пять минут, потом десять. Она открыла дверь своей спальни.

Был слышан какой-то звук, и коридор наполнился запахом легких наркотических сигарет Киерана, выходившим прямо из-под его двери. Но никакого признака Бекки. Ни звука. Анджела скорее всего спала. Амбер уже собиралась спуститься вниз, когда услышала смех Бекки – высокий и звонкий, доносящийся из комнаты Киерана. Она остановилась, озадаченная. Какого черта Бекки там делала? Она подошла к его двери и прислушалась. И снова раздался голос Киерана, а затем смех Бекки. Амбер постучалась. Ответа не последовало. Она постучалась снова – на этот раз громче. Теперь она отчетливо слышала голос Бекки. Ее веселую, медлительную интонацию. Амбер слегка толкнула дверь.

– Что тебе надо? – донесся до нее голос Киерана.

– Бекки… Ты там? – Амбер была озадачена. С каких это пор Киеран стал обращать внимание на кого-либо из ее подруг?

Наступило внезапное молчание, потом послышалось хихиканье Бекки. Для Амбер этого было достаточно. Она с силой рванула дверь, резко распахнув ее. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она осознала то, что предстало перед ее глазами. Бекки лежала на кровати Киерана, ее длинные рыжие волосы выбились из хвоста и разметались по лицу. Юбка задралась до самых бедер, и Амбер с ужасом заметила, что рука Киерана лежала на голой коленке Бекки. На ее коленке?И она курила… одну из его наркотических сигарет. Воздух в комнате был наполнен дымом и… чем-то еще – напряжением, сладострастием.

– Какого черта… – начала Амбер, ее глаза расширились от смущения. Бекки густо покраснела. Киеран холодно смотрел на сестру.

– Могла бы и постучаться, прежде чем вламываться сюда, – сказал он, скользя рукой по коленке Бекки, обвивая ее с тыльной стороны. Бекки нервно вздрогнула. Глаза Амбер сузились. До нее наконец-то все дошло. Да, она все правильно поняла.

– Я стучалась, – сказала она коротко, развернулась и решительно вышла, хлопнув дверью так сильно, что статуя у порога подпрыгнула. Она бросилась вниз по лестнице, ее лицо горело, распахнула дверцу комода, схватила кроссовки. Ей хотелось исчезнуть отсюда, стереть из памяти сцену, представшую перед ее глазами. Бекки? И Киеран?

Бекки старалась не выглядеть расстроенной. Киеран сосредоточился на том, чтобы получить максимальное удовольствие от последних двух затяжек. Она чувствовала себя ужасно. Взгляд Амбер сказал все – как ты могла?Бекки не просто внезапно ускользнула от нее, она предпочла Киерана… Лицо Бекки горело от стыда. Она должна была что-то сказать, как-то предупредить Амбер. Но как? Все же ничего такого уж страшного не произошло. Она взяла прядь волос и стала рассеянно крутить ее. Киеран, казалось, не замечал ее переживаний. Он просто посмотрел вслед Амбер, когда та выходила. Его единственным комментарием так и осталось то, что надо стучаться. Бекки вздохнула. Многое в этой семье оставалось ей непонятным. Она чувствовала себя так, словно вся ее жизнь прошла в доме Сэллов, однако она ни на йоту не продвинулась в понимании этих людей, как будто застряла в том самом дне, когда Амбер впервые позвала ее к себе в гости. Когда они вошли в дом, мама Амбер уставилась на них с таким безразличием, словно впервые видела собственную дочь, не говоря уже о ее новой подруге. И тогда ее поразило то, что не изменилось и по сей день – как же они, все такие неприкаянные и каждый сам по себе, вели подобие нормальной семейной жизни в огромном доме. Дом Бекки был таким обыкновенным, среднего класса, до боли предсказуемым… Перейти через дорогу и попасть в дом Амбер – словно войти в другой мир, приехать в чужую страну. И что-то в образе их жизни, переполненной эмоциями, показушностью, притягивало Бекки. Временами ей хотелось исчезнуть из собственного безопасного легко предсказуемого дома и попасть на ту сторону улицы в нестабильность, опасность, непредсказуемость. И она привязалась к ним. Быть дочерью миллионера – воротилы бизнеса с незаконной семьей в другой стране; или же бежать из Венгрии в возрасте десяти лет, бросив позади умершего брата, как Мадлен, – вот что было эмоциональной встряской в понимании Бекки. А что особенного в том, чтобы быть единственной любимой дочерью профессора из Ричмонда и его жены-провинциалки?

Киеран докурил свой косяк, выпуская облачка дыма из уголков рта, и настойчиво погладил ногу Бекки. Она подчинилась его прикосновениям. Она подумает о том, что сказать Амбер, но позже. А теперь ее забавляло, как легко она проникла в дом Сэллов. Подружка Киерана Сэлла… Заманчиво и пугающе.

15

Недели быстро летели для Мадлен. Ей очень нравилась ее работа, которую удавалось выполнять так, что она приходила в девять утра, а уходила в час дня. Мистера Дормана всегда не оказывалось дома. Иногда она ставила диск в большую стереосистему в гостиной, пока загружалась посудомоечная машина, и неуклюже пританцовывала с пылесосом вверх по лестнице, убирая пыль на своем пути. На четвертую субботу она с удивлением обнаружила следы от большой вечеринки. Дом был перевернут вверх дном. Пустые бутылки из-под шампанского заполонили ванную, пивные и винные бутылки валялись в изобилии под диванами и в мусорных корзинах, остатки от канапе и легких закусок украшали ковер и красивый обеденный стол. Она с любопытством прошлась по комнатам, обозревая этот хаос. Все ванные были полны стаканов, бутылок, треугольничков хлеба из-под бутербродов, на некоторых сохранились паштет, семга и даже икра. Она отправилась в спальню. Пара участников вечеринки, вероятно, закончили празднование здесь, думала Мадлен, наклоняясь, чтобы поднять упавший на пол кружевной бюстгальтер. Она подержала в руках маленький красный кусочек шелка, раздумывая, что за девушка могла быть обладательницей столь маленькой груди.

На этот раз она решила начать уборку с верхних этажей, а потом перейти вниз. Она собрала все стаканы, бутылки и пустые пачки сигарет, поменяла постельное белье, кинула грязные полотенца в корзину для белья. Она пылесосила, протирала и полировала каждый сантиметр, пострадавший после празднества. Вдруг услышала шум открываемой внизу входной двери. На секунду она прислушалась… Может, уже пришла ее мать? Мадлен различила звук открывающейся дверцы буфета и клацанье стаканов, затем кто-то включил радио. Мистер Дорман, возможно? Она замерла на мгновение, неуверенная в том, что ей делать дальше. Надо ли спуститься вниз и поздороваться или же просто продолжать свою работу и на него не обращать внимания? Что предписывалось в таких случаях? Она все-таки решила спуститься.

Она увидела пару ног, водруженных на софу, и мужскую куртку, брошенную на пол. Кейс стоял раскрытым на ступеньках, половина его содержимого выпала. Судя по тяжелому учащенному дыханию, мужчина на софе отдыхал. Она прошла через холл так тихо, как могла, не желая его беспокоить. Добралась до кухонной двери, тихонько приоткрыла ее и нечаянно сбила ведро с водой и швабру, которые стояли прямо за дверью. Послышался страшный грохот и шум от расплескавшейся воды. Проклиная себя, Мадлен принялась быстро все убирать.

– Черт возьми, Майя! – Мужчина подскочил с софы. – Оставь уже это, я пытаюсь хоть немного поспать.

Мадлен испуганно обернулась. Но мужчина так и остался в прежнем положении – ей видны были его ноги на софе. Теперь он скинул ботинки, и его ноги так смешно выглядели в носках, брюки слегка задрались, обнажая полоску загорелой кожи. Мадлен покраснела. Она прочистила горло.

– Э… Простите, сэр… Но это не Майя. Меня зовут Мадлен, я ее дочь… Помогаю маме по субботам.

Она вышла из кухни в холл, так чтобы он смог рассмотреть ее. Тряпка все еще была у нее в руках. Ноги зашевелились, появилось туловище и голова мужчины. Мадлен смущенно смотрела на него. Это был тот самый молодой человек с фотографии в ванной.

– О… – Он сел, проводя рукой по волосам. – Точно, да, она мне говорила. А я и забыл. Так как, вы сказали, вас зовут?

– Мадлен, сэр.

– А я Марк Дорман. И не стоит называть меня «сэр».

– Да, сэр… То есть, да… Мистер Дорман.

– Просто Марк.

– Марк.

Он был американцем, и у него было ленивое и заигрывающее выражение лица, которое ассоциировалось у Мадлен с голливудскими кинозвездами. Она посмотрела вниз на свои руки, не имея понятия, что сказать дальше. Он спустил ноги с софы и встал. Мадлен подняла глаза. Он был высокий и широкоплечий. Его кожа казалась смуглой на фоне выреза белой рубашки. Волосы были пострижены короче, чем на фотографии, и плотнее прилегали на затылке. Она посмотрела в его темные миндалевидные глаза и внезапно густо покраснела.

– Ну, я не стану вам мешать, – просто сказал он, наклоняясь, чтобы поднять свою куртку.

Мадлен не пошевелилась. Он так и оставил свой кейс и его выпавшее содержимое на полу и взял со стола банан. Он улыбнулся ей и пошел наверх, шагая через две ступеньки. Мадлен продолжала стоять на своем месте, кровь медленно отливала от ее лица. Она быстро завершила оставшуюся уборку, ее все еще беспокоило его присутствие. Однако сверху не раздалось больше ни звука. Мистер Дорман – Марк, – должно быть, крепко уснул.

– Чем он занимается? – спросила она свою маму тем вечером, когда они все трое сели за ужин.

– Кто?

– Марк. Я хотела сказать, мистер Дорман.

Майя посмотрела на нее и нахмурилась.

– Почему тебя интересует, чем он занимается? Это совершенно не твое дело. Ты убираешь его дом, и только.

– Я знаю, но…

– Никаких «но»… Передай отцу овощи.

Голос Майи был резким. Имре поднял глаза, чтобы посмотреть, из-за чего был весь сыр-бор. Мадлен вздохнула и сделала то, что велела мать. Остаток трапезы она молчала, гоняя еду по тарелке, слушая, о чем говорили ее родители. У нее вдруг совершенно пропал аппетит. Она улизнула из-за стола при первой же возможности, когда Майя встала за чайником. Ей хотелось побыть одной. Майя ничего не сказала, когда Мадлен помыла тарелку и исчезла в комнате.

Оказавшись у себя, ей неожиданно захотелось запереть дверь. Она постояла, тяжело дыша, опершись спиной на косяк двери. Потом прошла к кровати и легла, наблюдая, как летний дождь барабанил по стеклу. Из-за стены слышались приглушенные голоса родителей. Закрыв глаза, она ждала, пока перед ней возникнет образ Марка Дормана. Учащенно забилось сердце, робкое тепло рождалось внутри. Она улыбнулась и начала припоминать трехминутный разговор, состоявшийся между ними. «Так как, вы сказали, вас зовут?» Она вспомнила его взгляд, и то, как он улыбнулся, выходя из комнаты. Жаль, что часть их встречи ей пришлось пялиться в пол. Мадлен повернулась и прижалась щекой к подушке. Кожа была горячей. Марк Дорман. Она не могла дождаться следующей субботы.

Но Марк Дорман не появился ни в следующую субботу, ни в последующую. Три недели прошло, но о нем ничего не было слышно. Каждый раз, открывая входную дверь, она думала, что сердце выпрыгнет от радости, когда она увидит его лежащим на софе или спускающимся вниз по лестнице. И каждый раз разочарование было тяжким ударом для нее. Майя была озабочена: она никогда не видела Мадлен такой расстроенной. Девочка почти не разговаривала с ними за ужином, только однозначно отвечала на прямые вопросы, не глядя на родителей. Ее взгляд был постоянно устремлен в пустое пространство за окном.

– Поешь же хоть что-нибудь, – настаивала Майя. Но Мадлен не хотелось есть. Она плохо ела и спала, ей не хотелось ни с кем говорить. Ночью, когда она лежала одна в комнате, слушая обычный шум проезжающих за окном машин, перед ее мысленным взором снова пробегало его лицо, повторялись слова их короткого разговора. И о чем можно было говорить с ней? И почему вообще он стал с ней разговаривать? Но ей достаточно было лишь представить его взгляд, его руки… Она возвращалась к привычным домашним делам, тихонько напевая и нашептывая его имя, с нетерпением ожидая субботы, все еще надеясь вновь увидеть его.

Надежда уже почти совсем покинула ее, когда в следующую субботу, дождливую и отвратительную, она подошла к двери его дома и обнаружила ее незапертой. Ее сердце подпрыгнуло – неужели он был дома? Она осторожно приоткрыла дверь. Да! Его кейс лежал в холле рядом с маленьким чемоданчиком. Должно быть, он вернулся из какой-то поездки. Его зонтик стоял прислоненный к стене, оставив небольшую лужицу воды на деревянном полу. Она зашла, стряхивая воду со своего зонтика, пытаясь успокоить учащенное дыхание. В доме было тихо. Она глянула на часы. Было начало десятого. Она сняла пальто, вешая его за кухонной дверью, и поправила юбку. Где же он был? Она прошла в гостиную – никого. Там было так же чисто, как она и оставила неделю назад. Она прошла к столовой и открыла французские двери – опять никого. Наверное, он наверху, подумала она, закусывая нижнюю губу. Она поднялась по лестнице. Но его не оказалось ни в кабинете, ни в спальне для гостей. Тогда она решилась на большее. Дверь его спальни была приоткрыта, и она осторожно просунула голову в щель. И похолодела. Марк был в спальне. Он лежал на огромной кровати, наполовину прикрытый шкурой леопарда, погруженный в глубокий сон. Мадлен была поражена. Он был полностью одетым – не снял даже галстук. Один ботинок так и лежал там, где соскользнул с его ноги – на краешке кровати. А второй был на хозяине. Очевидно, он провалился в сон моментально. Казалось, она целую вечность так и стояла в дверях, глядя на него. Он был такой… красивый, спокойный… Она даже не могла подобрать правильные слова. Она так быстро выучила английский, удивив этим всех окружающих, даже акцента у нее почти не было! И она очень любила подбирать именно подходящие слова… Возможно, это был талант, унаследованный от матери-писательницы. Но временами английский язык казался ей крайне бедным на эпитеты. Красивый? Да. Марк Дорман был безусловно красив. Но не как кинозвезда, как ей показалось, когда она впервые увидела его и услышала его голос. В нем было еще и что-то мальчишеское, как в ком-то, кто мог играть в теннис каждый день и плавать в бассейне просто ради удовольствия. Он был высокий и грациозный. Ей нравилось, что он постоянно где-то пропадал, словно ему не доставлял удовольствия его красивый дом с отполированными полами и вельветовыми шторами. Ей каким-то образом удалось выудить у Майи, что ему тридцать два и он родом из Калифорнии, что для Мадлен было все равно что прилететь с Луны. Калифорния! Золотое солнце, золотые женщины и мужчины… Золотая жизнь. Ему подходил такой образ. Ей было интересно, что заставило его приехать оттуда в мрачный дождливый Лондон.

Спящий человек издал тихий звук. Мадлен уже готова была исчезнуть и убежать вниз по лестнице, когда он открыл глаза.

– Эй, – сонно сказал он, пытаясь сфокусировать взгляд.

– О, я не хотела разбудить вас. Простите… Я…

– Никаких проблем. Я случайно вырубился. Который час?

– Половина десятого, – сказала Мадлен, быстро взглянув на часы. Кажется, она простояла в дверях добрую четверть часа.

– Черт, мне уже давно пора.

Он быстро вскочил с постели. С минуту он посидел, обхватив голову руками.

– С вами… с вами все в порядке? – забеспокоилась Мадлен. Он выглядел помятым и усталым. Поднял голову. Его глаза были красноватыми, заметила девушка. Он медленно потряс головой.

– Да… Прилетел из Нью-Йорка этим утром. Чертов перелет, только и всего.

– Но все уже закончилось.

– Мне нужно немного воды. – Он с трудом поднялся на ноги.

– Нет-нет. Оставайтесь здесь. Посидите. Я принесу.

Мадлен быстро побежала вниз. Она услышала, как он пробормотал что-то невразумительное и снова завалился на кровать. Она добежала до кухни, достала из холодильника бутылку воды, взяла стакан, открыла один из шкафчиков, где когда-то видела аспирин… Нашла его и быстро побежала обратно в спальню. Марк все еще лежал, растянувшись, прикрывая рукой глаза от дневного света.

– Вот, – сказала Мадлен, подходя к нему. Он открыл один глаз и уставился на нее. – Я также принесла вам аспирин.

– Майя, вы просто ангел, – простонал Марк, поднимаясь на одном локте.

– Нет… Нет, я – Мадлен, – быстро пробормотала Мадлен, удивившись, что он забыл ее имя.

– Точно. Простите. Перебрал лишнего сегодня ночью. – Он улыбнулся, беря у нее из рук стакан и аспирин. Их пальцы соприкоснулись.

– Вы были на… вечеринке? – спросила она, когда он запрокинул голову, чтобы проглотить таблетку.

– Не совсем. Первый класс, шампанское всю дорогу от Нью-Йорка до Хитроу.

– О… – Мадлен не могла представить перелет первым классом, даже любым другим классом, потому что не летала ни разу в жизни.

– А вы говорите по-английски намного лучше вашей матери, – заметил Марк, тряся головой, словно пытаясь вернуть ясность рассудка.

– Ну, мы здесь уже довольно давно, – сказала Мадлен, краснея. Ей нравилось, что он на нее смотрит, хотя ее это слегка нервировало.

– Сколько вы здесь?

– Четыре года.

– Все же это не так и много. А сколько вам лет? – Марк довольно странно смотрел на нее.

– Шест… Шестнадцать. – Голос Мадлен непроизвольно задрожал.

– Прекрасные шестнадцать, а? – Он засмеялся, снова падая на кровать. Мадлен не могла оторвать от него глаз. – Ну, ладно. Надо мне собираться. Спасибо за воду и аспирин, – добавил он, поправляя галстук. Мадлен кивнула, но ей не хотелось уходить. Она наблюдала, как он снял куртку, небрежно бросив ее на пол. Он начал расстегивать рубашку и остановился. – Наверное, вам лучше начать убираться внизу?

– Да-да… конечно. Я… я уберусь на кухне. Или буду в столовой.

– Конечно. Где хотите.

С этими словами они и расстались.

16

Уже который раз за последние годы Макс проклинал Анджелу, заходя в дом, на ходу ослабляя свой галстук и оставляя куртку в прихожей, чтобы ее повесила Кристина. Была среда, половина девятого утра, и он только что прилетел ранним рейсом из Парижа, чтобы пригласить на завтрак одного из наиважнейших для его чертовой карьеры людей и, черт возьми, он должен был организовать все один, без ее помощи. Она снова была дома, после того как ее вышвырнули из клиники «Клаасенс» пару месяцев назад. Там у нее произошел какой-то гнусный инцидент с сыном одной из пациенток… Управляющий даже не стал вдаваться в подробности, так он был смущен произошедшим. И Макс не стал дознаваться – ему было все равно.

– Кристина! – завопил он, перепрыгивая через две ступеньки.

– Да, сэр. – Кристина появилась у подножия лестницы.

– Все ли готово? – Макс коротко посмотрел на нее.

– Да, сэр. Все. Я приготовила гостевую комнату на втором этаже, на случай, если лорд Хеннинг захочет отдохнуть после встречи. Там свежие…

– Отлично, – резко оборвал ее Макс. – Я быстро приму душ. Подбери мне что-нибудь подходящее из одежды, хорошо? – И он исчез в своих комнатах. Кристина кивнула, не вполне уверенная, справится ли она с этой задачей. Что-нибудь подходящее? И что это может значить? Она подумала мгновение, затем последовала за ним наверх.

– Да, это подойдет. Отлично, – проговорил Макс, выходя из просторной ванной лишь в полотенце, обернутом вокруг талии. Она стояла перед ним, не зная, куда глаза деть. Темно-синий в полоску костюм, который она выбрала, получил его одобрение. Она достала брюки и сняла с пиджака пластиковую упаковку.

– Что… Что-нибудь еще желаете? – промямлила она. Кровь прилила к ее лицу, она пыталась не смотреть на полуобнаженного хозяина, стоящего перед ней. Макс подумал мгновение, потом взглянул на нее и покачал головой, все еще в мелких капельках воды после принятого душа.

– Нет, спасибо, Кристина. Я спущусь через несколько минут.

Она развернулась и вышла из комнаты, пытаясь не выдать своего смущения. Она глубоко вздохнула и пошла вниз по лестнице. Это был не первый раз, когда она так смущалась в его присутствии. В нем было нечто такое… могущественное, в Максе Сэлле. Она работала в доме уже четыре года, и хотя большая часть времени уходила на то, чтобы присматривать за его бедной женой, она до сих пор краснела как подросток, когда он смотрел на нее своими пронзительными серо-стальными глазами. Да она и была совсем юной, напомнила она себе, заходя на кухню. Ей недавно стукнуло двадцать. Работа в доме Сэллов была ее первой нормальной работой, не считая работы на ферме дома, в Варшаве. Она до этого никогда не встречала подобных людей – богатых, известных и несчастных. Не считая самого Макса, казалось, только Амбер могла достойно справляться с ситуацией дома, не то что ее брат и мать. Амбер просто пыталась не принимать все так близко к сердцу. А ее брат! Кристина закатила глаза. Киеран был по уши в дерьме со своими наркотиками. И она удивлялась, как Макс не замечал этого. Киеран был так похож на свою мать – только если Анджела большую часть времени была в стельку пьяна, тот был под кайфом. На него было достаточно взглянуть всего один раз, чтобы понять это. Да, думала она, направляясь в столовую, чтобы убедиться, что все действительно готово, как того требовал Макс, Киеран был в полном дерьме. Ей было жаль его.

На ходу поправляя галстук, Макс направился в комнату для гостей, чтобы проверить все самому. Он прошел через большую спальню и нахмурился. Шторы были задернуты, комната все еще погружена в полумрак. Он подошел к окну и распахнул его. Позади него неожиданно раздался какой-то шум. Макс резко развернулся, чуть не сбив вазу со свежими цветами, поставленную Кристиной. Он прищурился – кто-то был в кровати. Макс колебался лишь мгновение, чтобы все осознать.

– Какого черта? Что здесь происходит? – прорычал он. Раздался визг и шевеление под покрывалом. Он подбежал к постели и сорвал покрывало. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы узнать девушку, лежащую полуголой рядом с его сыном. Бекки? Бекки Олдридж? Подруга Амбер? Разве она не должна теперь быть в школе? Он уставился на них. Повисла ужасная, шокирующая тишина.

– Одевайся и убирайся отсюда, – наконец выдавил Макс сквозь стиснутые зубы. – Я вернусь через пять минут и не хочу застать тебя здесь. А ты, – зарычал он, указывая на сына, – в мой кабинет. Немедленно! – Он повернулся на каблуках и вышел.

– О боже! – Бекки начала плакать. – Ты сказал мне, что он в отъезде, – вопила она, сотрясаясь всем телом и хватая на ходу одежду. Киеран молчал. Он лежал на спине с закрытыми глазами и даже не собирался вставать.

– Киеран, – сказала Бекки, толкнув его, – вставай! Твой отец хочет видеть тебя. О боже, и как ты ему все объяснишь?

Но Киеран не отвечал. Он протянул руку и потянулся за своим косяком.

– Ты не можешь просто так лежать здесь! – закричала Бекки, быстро одеваясь. Она знала, что это изначально была плохая идея – заходить к Киерану по дороге в школу. Даже несмотря на то, что они ничего такого не сделали… Киерану очень нравилось лежать рядом с полуобнаженной Бекки, курить травку и время от времени трогать ее. И Бекки это нравилось – ей было страшно пойти самой до конца, и в то же время она боялась потерять его, если откажет ему. Таким образом каждый из них получал то, чего хотел, хотя, если послушать других девчонок ее возраста, было по меньшей мере странным то, что он не хотел переспать с ней… пока… Но теперь Бекки просто рыдала от отчаяния. Она была в ужасе от того, что скажет ее мать, а уж отец – тем более. Она боялась наткнуться на Макса, когда будет выходить из дома. То, как он посмотрел на нее… Ужасная смесь удивления, злости и… разочарования. Она повернулась к Киерану, который уже почти задремал.

– Что ты скажешь ему? – спрашивала она, стараясь завязать волосы в хвост. Но Киеран упорно молчал. – Пожалуйста, Киеран… Ты должен сказать ему…

– Да заткнись же наконец, Бекки, – резко прервал ее Киеран, выпуская колечки дыма. Бекки оторопела. Что это он только что сказал?

– Но… но разве ты не собираешься… спуститься вниз?

– Нет. Заткнись наконец. Я пытаюсь заснуть.

– Но, Киеран… – начала она снова.

– Я сказал. Закройся. Я пытаюсь поспать. Я за этим сюда и пришел. Закрой дверь, когда будешь уходить, ладно? – С этими словами он отложил косяк, накрылся покрывалом с головой и отвернулся к стене.

Бекки молча закончила одеваться. Ее пальцы все еще дрожали, когда она открыла дверь и тихонько прокралась к лестнице. Был десятый час. Занятия в школе уже начались. И что она скажет Амбер? С тех пор, как Амбер наткнулась на них с Киераном несколько недель назад, между ними повисло какое-то напряжение. Амбер делала вид, что ее это не касается, но Бекки знала, что это было не так. Амбер внутренне очень переживала эту ситуацию. У нее было слишком развито чувство собственничества, хотя раньше Бекки никогда этого не замечала. И теперь Бекки не знала, о чем Амбер переживала больше – что потеряет Киерана или ее. Киерана Амбер всегда защищала, а сама Бекки в последнее время никак не могла угодить Амбер.

Она открыла дверь и тихо вышла на улицу. Все изменилось молниеносно, только на этот раз Бекки не могла рассказать об этом Амбер. Никому не могла.

Кристина остановилась с подносом свежеиспеченных круассанов в руках. Она услышала удар, крик и звук чего-то бьющегося. Она повернулась и посмотрела на миссис Дьюхерст.

– Вы это слышали?

– Не-а. И ты тоже. – Миссис Дьюхерст была решительной. Она взглянула на дверь.

– Но… – неуверенно начала Кристина. Она слышала, как что-то волокли по полу, а потом прямо вниз по лестнице. Она только надеялась, что тащили не Анджелу.

– Ничего. Пусть сами во всем разбираются. Пошли. Надо поставить эти круассаны подогреть в духовку. Лорд будет здесь с минуты на минуту.

Кристина неуверенно последовала за ней на кухню. Что бы там ни происходило, сегодняшний званый завтрак был намного важнее.