Текст книги "Дороги на Ларедо"
Автор книги: Лэрри Джефф Макмуртри (Макмертри)
Жанр:
Вестерны
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)
Она оседлала Блэки и подвела ее к убитой лошади. Мороз был настолько сильным, что павшая лошадь еще не начала разлагаться. На ее труп можно встать, чтобы посадить в седло капитана. Это было единственное, чем она могла помочь себе. Ей не хотелось много думать над предстоящей задачей, чтобы не вызывать в себе сомнений.
Подняв капитана, она удивилась, каким он был легким. Клэри, ее пятнадцатилетняя дочь, весила гораздо больше. Перед самым отъездом из дома она, играя с дочерью, попыталась поднять ее. Все, что Лорене удалось тогда, так это лишь слегка приподнять ее и сделать с ней несколько шагов.
Капитан Калл оказался пушинкой по сравнению с Клэри. Абсурд, что такого человека, старого и невесомого, послали за одним из самых отъявленных головорезов. Давно уже следовало бы подыскать кого-нибудь помоложе, а капитана оставить в покое.
Однако эта истина обнаружилась слишком поздно. Когда Лорена несла Калла к лошади, он пришел в себя и посмотрел на нее так, словно удивлялся, что его несет женщина. Но от страшной боли глаза его почти ничего не видели.
– Капитан, вы сможете держаться в седле? – спросила Лорена. – Я привела себе ту, другую лошадь, а вас посажу на Блэки.
Калл поморгал, мир был в дымке. Он увидел черную лошадь, стоящую возле трупа убитой. Лорена несла его так, словно он ничего не весил. Дело было в том, что вес его резко упал за последние годы. Но больше всего поражало его то, что он не стоял на своих ногах. И был ли это он? Ведь он всегда держался на земле сам. Пока Лорена несла Калла к лошади, ему казалось, что он плывет. Чувство было такое, словно он переселяется в другую жизнь, столь непохожую на его прежнюю, в новую жизнь, где, казалось, у него будет даже другое имя.
– Меня не носили на руках с самого детства, – шепотом произнес он.
Лорена вставила его здоровую ногу в стремя. Калл приподнялся с ее помощью, но, когда перебросил раненую ногу через седло, у него вырвался вопль, его вытошнило и вновь бросило в беспамятство.
«По крайней мере, он на лошади, хоть и без сознания», – подумала Лорена. Она разрезала лассо на части большим кривым ножом, что лежал у нее в сумке, и привязала капитана к лошади.
Приведенная лошадь занервничала, когда Лорена села на нее, но вскоре успокоилась и пошла размеренным шагом. Капитан Калл был жив, но это только пока. Нельзя допустить, чтобы какая-нибудь из лошадей сорвалась на бег и стала причиной смерти капитана. Поэтому Лорена вела Блэки за повод и вела ее медленно, надеясь, что капитан время от времени будет приходить в себя и подсказывать ей дорогу, если она собьется.
Калл, действительно, приходил в себя несколько раз в течение дня, но был слишком слаб, чтобы произнести хоть слово. Боль у него в ноге была такой сильной, что сознание капитана прояснялось лишь на несколько минут. Лорена часто склонялась к нему в надежде получить указания, но не могла разобрать его шепот. Он произносил какое-то имя, которого она никак не могла понять.
Остановиться пришлось задолго до наступления темноты. Ей нужно было время, чтобы набрать хворост для костра. Рядом журчал ручей. Надо было вскипятить воду и попробовать еще раз промыть раны капитана. За долгий день езды верхом он промочил штаны. Она знала, что не сможет сменить их ему из-за изувеченного колена. Но его надо было хотя бы положить у костра, чтобы он просох. Из раны в груди все еще шла кровь. Лорена снова очистила ее, а затем занялась седлом, покрытым кровавой и дурно пахнущей массой.
Собрав достаточное количество хвороста, Лорена выпила несколько чашек крепкого кофе. После пары глотков кофе капитан пришел в себя и выпил еще. Из еды у них был только бекон, и Лорена поджарила несколько ломтиков, но капитан смог лишь дважды откусить по кусочку.
– Диллард, – прошептал он. Это имя он бормотал весь день, но оно ни о чем не говорило Лорене.
– Диллард Броли, – проговорил капитан. – Он был парикмахером в Лоунсам Дав.
– Мне никогда не приходилось пользоваться услугами парикмахера в Лоунсам Дав, – ответила Лорена. – Думаю, я не знакома с ним.
– В штаны к нему забралась многоножка и изувечила ему ногу, – прошептал Калл. – Мы с Гасом привязали его к столу и отрезали ему ногу. Мы были вынуждены поступить так, иначе его ждала смерть от заражения крови. Вы должны сделать то же самое: отрезать мне ногу.
– Нет! – воскликнула Лорена. – Город не дальше, чем в двух днях езды. Там есть доктор, который займется вашей ногой.
В бреду поездки Калл вспоминал, на что были похожи раненые ноги Гаса Маккрае перед тем, как он умер. Обе ноги у него почернели, а раны у Гаса были не такими тяжелыми, как у него. За день езды на его раздробленном колене образовался огромный сгусток крови. Пуля попала под самое колено, а затем пошла вверх и разнесла коленную чашечку. Лорена попыталась смыть сгусток, но вид у него был такой страшный, что она решила вначале заняться другими ранами. Осколки костей торчали из сгустка, как острые иглы.
Тогда вдруг Лорена вспомнила одноногого мужчину из Лоунсам Дав. Он иногда заходил в бар и имел надтреснутый голос.
– Диллард – это тот, у кого был хриплый голос? – спросила Лорена.
Калл кивнул.
– Он сорвал его, когда мы отрезали ему ногу. Мы думали, что он потеряет сознание, но этого так и не случилось. Он просто кричал, пока не сорвал голос.
Лорена занялась промыванием раненой руки, надеясь, что капитан забудет о ноге, хотя знала, что боль в ней вряд ли позволит ему сделать это. Она не боялась крови. Кларе иногда приходилось быть акушеркой, и Лорена помогала ей в этом. Она также помогала кастрировать лошадей, когда на ранчо не хватало рук. Помогала также принимать жеребят. Ей самой приходилось пять раз испытывать родовые муки, и она не падала в обморок при виде крови, даже когда ее было много. Приходилось также видеть увечья, и довольно ужасные. Однажды она бинтовала руку фермеру, которому сенокосилкой отсекло кисть, и несколько раз извлекала рыболовные крючки, застревавшие в теле ее собственных детей.
Но она не хотела брать на себя роль того, кто отнимет ногу капитану. Лучше уж дотерпеть до города, где есть квалифицированный врач. Колено имело такой ужасный вид, что она не решалась даже дотронуться до него. И все же не надо забывать Гаса и то, от чего он умер. Сгусток крови на колене капитана был черным.
Лорена размышляла об этом до изнеможения. Измученная, она наконец присела возле костра и задремала.
Проснувшись утром, она увидела, что капитан смотрит на нее лихорадочными глазами. Лорена посмотрела на его колено и тут же отвела взгляд.
– Вы можете истечь кровью, – сказала она.
– Но пока этого не случилось, – прошептал Калл. – Я не такой красавец, как Гас. У меня нет женщины, которую можно потерять. Если я должен лишиться ноги, я лишусь. Мне надо остаться в живых, чтобы убить этого мальчишку.
Лорена почувствовала, как ее охватывает отвращение. Человек стоит одной ногой в могиле. Он едва шепчет, рука у него изувечена, в груди сидит пуля, которая делает его дыхание похожим на сопение. И тем не менее ему все еще хочется убивать. Сочувствие, которое она испытывала к нему, стало исчезать.
– Ради того, чтобы убивать, жить не стоит, – сказала Лорена. – Если убийство – это единственное, что заставляет вас жить, то уж лучше умереть.
Калла удивил гнев, прозвучавший в голосе Лорены.
Лорена сама удивилась этому. Он возник из воспоминаний, из давно минувших времен и из чувств, связанных с Гасом и с Джейком Спуном. Тот самый капитан Калл, который лежал теперь перед ней с изувеченными конечностями и дырой в груди, собственноручно повесил своего друга Джейка Спуна. Если бы Гас Маккрае не прибег к убийству, спасая ее, она бы давно уже погибла от рук жестоких бандитов. У нее не было бы ни семьи, ни детей, ни учеников. Убийство было неотъемлемой частью той жизни, которую все они вынуждены вести на границе. Убийства Гаса спасли ее, но Лорена все еще была разгневана. Не столько на старого и израненного человека, лежавшего у костра, сколько на жестокий образ жизни, который вынуждены были вести люди в их краях. Они с Кларой иногда мечтали вместе отправиться в Англию и посмотреть на цивилизованный мир. Им хотелось побывать на родине Шекспира, увидеть спектакли по его пьесам. Вечерами в Небраске они развлекались, воображая, что скажут, если им случится встретить на улице мистера Браунинга или мистера Карлайла.
И тем не менее она была здесь, не с Кларой в театре или в прекрасном лондонском отеле, а посреди бесплодной прерии без единого жилища на сотни миль вокруг с покалеченным убийцей на руках, который просит ее отрезать его изувеченную ногу, чтобы он смог выкарабкаться и опять убивать. Она выучилась, стала образованной, но участи своей не избежала. Когда она оглянулась вокруг и осознала, где находится, ей вспомнилось, почему она здесь, – потому что этот человек взял ее мужа, чтобы помочь ему убить грабителя поездов, и вновь ощутила в себе гнев.
– Я устала от всего этого, – проговорила Лорена. – Я устала от этого, капитан! Вы не должны были брать моего мужа. Он не убийца. Вы с Гасом – убийцы. Я любила Гаса Маккрае, но не так, как люблю своего мужа. Наши дети любят его и нуждаются в нем. Вам не следовало забирать его у нас.
Калл пожалел о сказанном. Лучше было молчать и ждать, когда наступит смерть. Лорена рисковала своей жизнью, помогая ему, Пи Ай тоже рисковал, а он взял и разозлил ее. Она была права. Ему не следовало звать с собой ее мужа. Он поехал с ним, потерял несколько недель, подвергал себя риску – и все напрасно.
– Мальчишка Гарза – убийца, – прошептал Калл.
– Мне наплевать, – возразила Лорена. – Здесь кругом одни убийцы. Мой муж не имеет к этому никакого отношения. Вы должны оставить его в покое.
Калл вспомнил, с какой яростью набросилась на него Клара Аллен в Небраске, когда он уезжал с ее ранчо и увозил тело Августа, чтобы похоронить его в Техасе. Теперь другая женщина, которая терпит огромные лишения, спасая его, разгневана на него не меньше, чем когда-то Клара. И что такого было в его словах или в нем самом, что вызывало в женщинах гнев?
Но гнев не покидал Лорену. Он видел это по ее глазам, по тому, как разлетались крылья ее носа, по тому, как напряженно она держалась.
– Вы помните, кем я была, капитан? – спросила Лорена. – Я была шлюхой. Два доллара была мне цена да доллар в воскресенье. Я даже не знаю, сколько раз меня покупали. Если собрать всех здесь, то может не хватить всей этой пустыни. Получится целая армия.
Калл хорошо помнил, как Гас и Джейк, и Диш, и многие другие из Лоунсам Дав посещали Лорену. В те времена ковбои проезжали по пятьдесят миль, чтобы нанести ей визит.
– Но теперь я не продажная девка, – продолжала Лорена. – Я замужняя женщина. Я мать и учительница. Я не осталась той, что была, вы можете понять это? Я уже не та. Клара позаботилась обо мне и показала мне другой путь.
Калл не мог понять, в чем дело. Лорена так сжимала кулаки, что если бы не его нынешнее состояние, наверное, пустила бы их в ход. Но ведь мальчишка Гарза был убийцей, и довольно беспощадным. Он убивал часто и безжалостно, насколько это было известно Каллу. Капитана наняли остановить убийцу. Это была его работа. Желание выжить для того, чтобы выполнить свою работу, казалось ему вполне естественным. Однако, трезво оценивая свое состояние, он осознавал, что вряд ли сможет продолжить охоту за убийцей. Ему все равно не выжить – тогда почему так злится эта женщина?
– Я отрежу вам ногу! – сказала Лорена. – И отрежу ее сейчас же! Если умрете, значит, вас убил такой же убийца, как вы сами. Но если останетесь живы, то больше не будете убивать. Я же не осталась шлюхой!
Разгневанная, она думала, что просто возьмет большой нож и отрежет изуродованную ногу. Но взявшись готовиться к предстоящей задаче, она быстро остыла. Горевший огнем Калл был почти без сознания. Сквозь дымку беспамятства в голове у него возникло сомнение, а справится ли она. Им с Гасом понадобилось немало времени, чтобы отнять ногу у Диллара, но тогда они орудовали пилой. Нож не возьмет кость. Если раздроблен сустав, а это, похоже, так и было, она сможет его разрезать. Но для этого ей надо вначале зазубрить лезвие ножа и сделать из него нечто вроде пилы.
– Побейте ножом о камень, и посильнее, – слабым голосом проговорил Калл. – Вам надо зазубрить лезвие, чтобы оно пилило. После того как появятся зазубрины, наточите нож, – шепотом добавил он. – В сумке у меня есть брусок.
Лорена нашла брусок и стала бить ножом о камень. В конце концов на кромке лезвия появилось несколько маленьких зазубрин. Затем она несколько минут затачивала нож. Капитан Калл в это время лежал с закрытыми глазами. Лорена надеялась, что он был без сознания. Вскипятив в чайнике воду, она лила ее на колено, пока не исчезла большая часть черного сгустка. Резать придется по суставу, а для этого ей надо было видеть его.
– Капитан, мне не следует делать это, – проговорила Лорена. – Я не знаю, как надо отрезать конечности.
– Если я умру, то от пули, а не от ножа, – прошептал Калл. – Вашей вины тут не будет.
– Это вы так считаете, – возразила Лорена. – А резать придется мне. И если у меня не получится, все муки совести достанутся мне.
За время замужества ей не раз приходилось видеть, как Пи Ай откладывает принятие решения. Он тянул и медлил, склонялся то в одну сторону, то в другую, взвешивал все «за» и «против». Обычно эти колебания длились несколько недель и даже месяцев, пока Лорене не надоедало видеть его мучения. И тогда она взвивалась и принимала решение сама, жалея, что не сделала этого раньше.
Сейчас для нее наступил такой же момент. Капитан едва жив. Нога у него изувечена. Надо либо тащить его дальше в надежде на врачей, либо резать самой.
Не говоря больше ни слова, она решила – резать. Взявшись левой рукой за его бедро, чтобы нога не двигалась, она сделала разрез. Калл застонал. Слишком ослабевший, чтобы кричать, он простонал еще раз и погрузился в горячее забытье.
Лорена была рада, что он лишился сознания. Она не хотела, чтобы он смотрел на нее своими лихорадочными глазами, наблюдая за тем, как она трудится, отнимая у него ногу. Это был труд, и самый тяжкий, если не считать роды. Руки ее моментально оказались в крови по самые локти. Рукоятка ножа стала скользкой, ее без конца приходилось обтирать. Мягкие ткани были разрезаны, а вот кость не поддавалась. Она пилила и пилила, но на кости оставалась лишь царапина. Вновь началось сильное кровотечение, и ей стало казаться, что, пока она отрезает ногу, из капитана вытечет вся кровь.
Лорену охватило отчаяние. Схватившись за нож обеими руками, она пилила изо всех сил. Кровь лилась сплошным потоком и не позволяла видеть, где и что она пилит. Руки отваливались от усталости. Когда она остановилась на секунду, капитан перевернулся. Ей пришлось возвращать его в прежнее положение и смывать кровь, чтобы обнаружить то место, где она пилила кость.
Она возненавидела кровь. Кровь была всюду, на ней, на ее платье, на рубахе капитана. Кровь делала нож таким скользким, что его невозможно было удержать. Ей хотелось схватить камень и им перебить ногу. Плечи болели от усилий, прикладываемых к ножу, боль доходила до поясницы. Ей вспомнилась Клара и то, как они надрывались с ней, извлекая жеребенка из чрева кобылы. Руки у Клары были в крови до плеч оттого, что она пыталась развернуть жеребенка, находившегося в утробе кобылы. Домой она приходила вся в крови, но никогда не опускала рук и редко теряла жеребят. Лорена знала, что гоже не может позволить, чтобы у нее опустились руки. Раз она взялась, значит, должна довести дело до конца. Она пилила и пилила, хотя не верила ни в то, что этому настанет конец, ни в то, что капитан выживет.
Вдруг Лорена поняла, что пилит землю. Земля была такая же окровавленная, как она сама и капитан, но это была земля. С ногой покончено. Лорена так обессилела, что не могла сдвинуться с места. Она знала, что ей надо разорвать платье и сделать капитану повязку, но от слабости не могла пошевелиться. Что делать с отрезанной ногой, Лорена совершенно не представляла. Отрезав ее, она больше не хотела дотрагиваться до нее. Закапывать ее или даже находиться рядом тоже не хотелось. То, что она сделала, далось ей слишком тяжело и довело до такого состояния, когда мысль о смерти начинает казаться спасительной. Ей было знакомо это чувство. Знала она и то, что когда так близко подходишь к смерти, она может затянуть тебя в свой омут. Наконец Лорена встала и сделала несколько шагов, чувствуя, что ей надо оказаться подальше от капитана и от того, что она сделала.
Лорена отошла на некоторое расстояние от костра и села на огромный валун. На ней всюду была кровь Калла и она даже не знала, был ли он еще жив. Скоро ей придется пойти и выяснить это. Но только не сейчас. Ей нужно хоть немного побыть в стороне, иначе она может лишиться рассудка. Она была так близка к смерти, что забыла обо всем остальном. Забыла, что была замужней женщиной, забыла о детях, которых надо растить. Теперь ей пришлось сидеть в стороне и вспоминать себя и свою жизнь. Приходилось вспоминать мужа и детей. Приходилось вытаскивать себя из крови и убийств.
Лорена просидела почти час, чувствуя себя совершенно опустошенной. Капитан, возможно, умирал, истекая кровью, пока она сидела, но ничего поделать с собой Лорена не могла. Она выполнила, что он просил. Ей всегда приходилось делать то, о чем ее просил тот или иной мужчина. Но теперь с этим покончено. Сил больше не было.
Только Пи Ай, ее муж, никогда не просил о том, к чему у нее не лежала душа. Он вообще никогда ни о чем не просил. Иногда ее даже раздражало, что ему так мало надо.
Когда напряжение отступило, она ощутила в себе одно лишь огромное желание – видеть своего мужа. Ей необходимо это. Только отыскав его, она сможет успокоиться.
Поднявшись, Лорена обнаружила, что ноги едва держат ее. Трудно было даже дойти до костра, но она дошла. Капитан Калл был все еще жив и все еще находился без сознания. Не желая прикасаться к отрезанной ноге, она отодвинула ее веткой, разорвала взятое про запас платье и тщательно перевязала обрубок ноги Калла. Затем оседлала коней и собрала все, что можно было собрать. Сходила к ручью и наполнила все фляжки водой, двигаясь очень медленно. Казалось, что силы покинули ее окончательно, а еще предстояло усаживать Калла на лошадь. Хоть бы он умер, мелькнуло в голове, тогда бы ей не пришлось так мучиться с ним. Поднять его на лошадь было нелегко, но, оказавшись в седле, Калл приподнялся и стал держаться сам, хотя вряд ли понимал, где находится. Лорена была уверена, что он еще даже не знает, что она отрезала ему ногу.
Нога лежала возле тлеющего костра, куда она оттолкнула ее. На ней все еще был надет сапог капитана. Лорена задержала свой взгляд на нем, но какой от него прок, если нет ноги, чтобы его носить? Может быть, ей надо закопать ногу? Но она слишком устала, чтобы делать это и даже думать об этом. Ей едва хватило сил, чтобы приторочить к седлу снаряжение. Немало труда понадобилось также, чтобы взобраться в седло. Подавшись вперед, чтобы взять в руки повод, она ощутила непреодолимое желание положить голову на загривок лошади и погрузиться в сон.
– Едем на юг, – слабым шепотом проговорил Калл. Он видел, что Лорена выбилась из сил. Тело его пронизывала пульсирующая боль, но она уже была не такой острой, как раньше.
– Капитан, я оставила вашу ногу, – сказала Лорена, когда они тронулись.
Капитан Калл, казалось, ничего не услышал, и ее слова остались без ответа.
6
Наутро, после того как убитый горем Планкерт ускакал в ночь, Знаменитый Ботинок, дремавший на корточках возле костра, услышал неровный шаг лошади. Олин Рой встал рано и уже уехал. Он никогда не задерживался на стоянках.
Брукшир тоже не спал, несмотря на усталость, предутренние часы он обычно проводил, сидя у костра. Холод был такой, что он предпочитал дремать сидя, чем лежать без сна на промерзшей земле.
– Пи Ай здоров поспать, – заметил Знаменитый Ботинок. – Его не разбудит даже медведь, если надумает сюда пожаловать.
– Да ты что, здесь же нет медведей, разве не так? – встрепенулся Брукшир. – Капитан Калл не говорил о медведях, когда мы проезжали здесь первый раз.
– В Мадре, где я живу, много медведей, – задумчиво проговорил Знаменитый Ботинок. – Вдоль реки их осталось не так уж много, но все еще достаточно, чтобы наведываться время от времени к людям. Если придет хоть один, Пи Ай не успеет проснуться, как он съест его, – глубокомысленно добавил Знаменитый Ботинок.
Хорошо, что у него есть оружие, мелькнуло в голове Брукшира. Если медведь заявится к ним на стоянку, он убьет его.
– Мне кажется, что с лошадью, которую я слышу, что-то не так, – сказал Знаменитый Ботинок. – Она не идет, а ковыляет.
Он вскочил и растворился в предрассветной мгле. Брукшир пару раз слышал слабые звуки, но не мог определить, кому они принадлежали. Если старый индеец считал, что это хромая лошадь, значит, так оно и было.
Знаменитый Ботинок вернулся почти сразу же и привел лошадь Планкерта, которая действительно хромала и была без седла и уздечки. У нее была сломана правая лопатка и повреждена задняя нога. Когда Знаменитый Ботинок попытался осмотреть ногу, лошадь заржала от боли.
Ржание разбудило Пи Ая, которому снилось, что была суббота, и он находится дома. Лорена занималась стрижкой детей. Сыновья не любили стричься. Они считали несправедливым, что им так часто укорачивают волосы, тогда как Клэри, их старшая сестра, может отращивать свои сколько ей захочется. Тем не менее Лорена настаивала на стрижке каждые две недели. Она заказала по каталогу машинку для стрижки и специальные ножницы. Дети дружно жаловались, что машинка дергает, но Лорена не обращала на это никакого внимания.
Закончив с сыновьями, Лорена принималась за его шевелюру. Хотя машинка иногда пощипывала, он не возражал против стрижки. Ему нравилось ощущать прохладные прикосновения жены, когда она приглаживала и расчесывала его волосы. У него были небольшие вихры на голове, и Лорена ничего не могла поделать с ними, но в конце каждой стрижки она в течение нескольких минут приглаживала их, чтобы придать ему представительный или хотя бы приличный вид на случай, если им захочется съездить за пятнадцать миль в церковь воскресным утром. Пи Ай предавался приятным воспоминаниям, пока Лорена стригла его. Ему повезло, что у него такая внимательная и любящая жена, которая, несмотря на многочисленные заботы, находила время, чтобы заняться его стрижкой и придать ему аккуратный вид. Он знал, что не отличается красотой – и никогда не отличался, но Лорена тем не менее обратила на него свое внимание. Он не знал, почему она сделала это, и никогда не смел думать, что это будет длиться вечно. Но шли годы, подрастали дети, а их отношения продолжали оставаться прежними.
Видеть Лорену и детей, даже во сне, было так приятно, что просыпаться совсем не хотелось. Воскресный день в кругу семьи снился ему столь явственно, что он даже видел обрезки каштановых волос, разбросанных по всему полу на кухне. Если Лорена замечала особенно привлекательную прядь с головы одного из сыновей, когда, закончив стрижку, подметала пол, то подбирала ее, чтобы сохранить на память, поместив в семейный альбом.
– Послушай, это почти все равно, что собирать скальпы, – заметил Пи Ай однажды, увидев, как она подняла прядь волос Джорджи.
– Нет, это совсем не все равно! – возразила Лорена и вдруг расплакалась. – Мне просто хочется иметь насколько прядей ваших волос, – проговорила она срывающимся голосом. – Это нужно мне для памяти, если с кем-нибудь из вас что-то случится.
Она плакала навзрыд, и Пи Ай чувствовал себя самым несчастным на свете, жалея о своем бездумном замечании по поводу скальпов. Затем слезы прекратились, и он вздохнул облегченно.
– С людьми всякое случается, разве ты не понимаешь этого? – сказала Лорена и расплакалась сильнее прежнего.
И все же, несмотря на неприятный инцидент, каких возникало немало из-за его оговорок, ему было трудно расстаться с этим сном и вернуться в холодный мир Мексики.
Лошадь помощника шерифа Планкерта пришла на стоянку, сильно покалеченная. Но где же сам Планкерт?
– Думаю, что его лошадь упала, – сказал Знаменитый Ботинок. – У нее кровь на голове. Мне кажется, она упала и ударилась о камни.
На голове у лошади действительно была рана.
– Ты можешь вернуться по ее следам? – спросил Пи Ай. – Тед Планкерт, возможно, получил травму.
– Лошадь надо пристрелить и пустить в пищу – она не сможет идти дальше, – заметил Знаменитый Ботинок.
Затем он ушел и отсутствовал несколько часов. Брукшир стал нервничать. Утро перешло в полдень, затем солнце покатилось к закату, а они все сидели и ждали. Брукшир ненавидел ожидание. По крайней мере, когда они двигались, он мог успокаивать себя тем, что они следуют какому-то плану. Это был план капитана, и даже если в какой-то отдельный момент он мог показаться бессмысленным, все равно оставалась надежда, что капитан знает, что делает. Он, может быть, еще схватит или убьет Джо Гарзу и избавит всех от этого бандита. В конце концов, Брукшир видел собственными глазами, как быстро капитан расправился с шерифом Джо Донифаном. Для этого ему понадобилось всего несколько секунд.
А те несколько секунд, которые потребуются ему, чтобы покончить с Джо Гарзой, могут наступить совершенно неожиданно. Стрелки часов будут продолжать вращаться, и наступит такой день, когда капитан и Джо Гарза сойдутся, наконец, в одном и том же месте. И тогда Джо Гарза окажется мертвым или схваченным, а полковник Терри сможет спать спокойно или начать беспокоиться о чем-то другом. Брукшир никогда не был свидетелем такой жестокости, с какой капитан Калл обошелся с шерифом Донифаном. Результаты подобной жестокости он наблюдал во время войны, но никогда не присутствовал в момент ее Совершения.
– Пора бы ему вернуться, – проговорил Пи Ай, имея в виду Знаменитого Ботинка. Он уже пристрелил покалеченную лошадь, но разделывать на мясо не стал. У них еще был бекон и немного оленины, добытой на охоте. Очередь до конины еще не дошла.
До наступления темноты оставалось часа два, когда вернулся Знаменитый Ботинок. На нем редко сказывались последствия длительных переходов, но на этот раз они были видны. Возвращался он не трусцой, как обычно, а медленным и тяжелым шагом. В руках у него был пояс, который он вручил Пи Аю. Пояс принадлежал Планкерту.
– Его лошадь упала с обрыва, – сказал он. – Если бы светила луна, он мог бы увидеть, куда едет, но было темно.
– Что с Тедом? – спросил Пи Ай.
– Он мертв, – ответил Знаменитый Ботинок. – Я похоронил его. У меня с собой был только нож, чтобы выкопать могилу, иначе я бы давно уже вернулся.
– О Господи, неужели он упал с такой высоты? – воскликнул Пи Ай. – Это, наверное, был высокий обрыв.
– Нет, при падении он только сломал бедро, – ответил Знаменитый Ботинок. – Мимо проезжали какие-то пастухи и застрелили его, чтобы снять с него одежду. А этот пояс они, наверное, обронили.
Несмотря на пылающий костер, Брукшира бросило в дрожь. Человек, который находился с ними в пути несколько недель и который еще только прошлой ночью сидел у этого костра, теперь был мертв. Бросившийся в путь из-за ужасной гибели жены, он умер сам и не менее ужасной смертью.
– У него было сломано бедро, и они тем не менее застрелили его? – переспросил Брукшир. – Кто же станет стрелять в человека со сломанным бедром?
– Думаю, что это были просто пастухи, – повторил Знаменитый Ботинок. – Скорее всего, бедняки. Лошади у них были не подкованы. Их было четверо. Мне не знакомы их следы. Думаю, они приехали с юга. Им, наверное, понадобилось его оружие и седло, а он не хотел отдавать и даже выстрелил из винтовки. Вот гильза. Они убили его и забрали одежду, а затем поехали на юг.
– Всю его одежду? – спросил Брукшир.
Знаменитый Ботинок с Пи Аем посмотрели на него так, как будто он задал совершенно глупый вопрос.
– Нам надо трогаться в путь этим вечером, – сказал Пи Ай. – Эти пастухи могут решить, что им нужны еще лошади и оружие. Они могут вернуться.
Знаменитого Ботинка раздражала непонятливость Пи Ая. Разве он не сказал, что пастухи уехали на юг? Он шел по их следу две мили, чтобы убедиться в этом.
– Мы можем стоять где угодно, – проговорил он. – Пастухи уехали.
Брукшир не вспоминал об одежде помощника Планкерта, но предпочитал представлять его тело полностью одетым. Человек добровольно поехал с ними, потерял жену, а теперь и сам оказался убитым. И все это при самых жестоких обстоятельствах. Помощник Планкерт был худощав, а погода стоит холодная. Мертвые, конечно, не чувствуют холода, но Брукширу все же становилось не по себе, когда он представлял, как он лежит там голый посреди холодной ночи. Мысленно он одевал помощника шерифа в одежду, которая была на нем, когда он с рыданиями ускакал от них. Пи Ай со Знаменитым Ботинком были людьми Запада и, несомненно, привыкли и не к таким зрелищам.
Но Брукшир, бухгалтер из Бруклина, не был приучен к ним.