Текст книги "Дороги на Ларедо"

Автор книги: Лэрри Джефф Макмуртри (Макмертри)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

15

Лорена провела с детьми весь день, отлучаясь только однажды, чтобы найти доктора для Бобби. К счастью, глаза мальчика не пострадали, и он видел прекрасно, а вот некоторые порезы на его щеках были такими глубокими, что от них навсегда могли остаться шрамы.

Лорена спала мало и не рассчитывала на другое, пока был жив Мокс-Мокс. Одного взгляда на лицо Бобби Фанта было достаточно, чтобы лишиться всякого сна. В памяти тут же возникал маленький мальчик, которому не довелось спастись, и он угодил на костер Мокс-Мокса вместо нее. Его предсмертные крики стояли у нее в ушах, а в памяти все еще жил душераздирающий страх, который она испытывала, ожидая, когда наступит ее черед. Страх был столь невыносимым, что все остальное, что делали с ней бандиты, отступало на задний план. С годами она приучила себя не вспоминать об этом страхе. Если он хоть на час всплывал в ее памяти, она оказывалась парализованной и переставала быть учительницей, женой и даже матерью.

Когда она выглянула из дверей гостиницы и увидела капитана Калла, ее поразил его измученный вид. Пи Ай упоминал ненароком, что капитан уже не тот, каким был, но она даже представить себе не могла, что он выглядит так плохо.

Лорена не видела его с того самого утра, когда много лет назад он уехал из дома Клары Аллен с телом погибшего Гаса Маккрае. Он тогда уже не был молод, но тот, кто вошел в гостиницу в Форт-Стоктоне, выглядел настоящим стариком. Конечно, ее дочери Клэри уже пятнадцать, а Калл уезжал от Клары в Техас с телом Гаса за два года до того, как она стала женой Пи Ая. Они не виделись с капитаном целых двадцать лет, и ей следовало быть готовой к тому, что он постарел.

Она просто не предполагала, что он может выглядеть таким скованным и измотанным. Конечно, ему пришлось проехать немалое расстояние с двумя детьми, да еще по такому морозу. Он, наверное, находится в пути с тех самых пор, когда Пи Ай отказался ехать с ним. Тут и молодого свалит усталость.

Прошел день, но Калл все еще был слишком уставшим, чтобы спуститься вниз. Робко постучавшись в дверь Лорены, он поинтересовался, не сможет ли она попросить хозяйку гостиницы принести ему поесть. Он попросил ее также разузнать про коня. В конюшне ли он и дали ему овса или нет?

Лорена принесла Каллу поесть и сообщила, что о коне позаботился местный шериф. Копыто у животного повреждено совсем незначительно, и через пару дней лошадь сможет стать под седло. Калл успокоился. Он не мог простить себе, что бросил коня на улице.

– Здесь было так тепло, что я чуть не свалился в обморок, – оправдывался он. – Я даже не помню, как добрался до кровати. Обычно я не забываю поставить коня в стойло.

– Вы спасли двоих детей, – напомнила ему Лорена. – А о вашем коне здесь было кому позаботиться.

– Нет, это мой конь, – возразил Калл. – Я всегда сам присматриваю за ним.

– Мой семилетний сын может расседлать и накормить лошадь не хуже вас, капитан, – заметила Лорена. – Но мой семилетний сын не смог бы вырвать двоих детей из лап Мокс-Мокса.

Калл понял намек и больше не вспоминал про коня, опасаясь вызвать раздражение Лорены.

Но о своем упущении он тоже не забывал. Через полтора дня, почувствовав себя достаточно отдохнувшим, он отправился в конюшню, чтобы самому осмотреть коня. Он чувствовал, что должен ехать, ибо ни одна из задач, которые он поставил перед собой, не была решена. Мокс-Мокс был жив, а если и не был, то доказательств этому не обнаружено. Не приблизился он и к решению проблемы Джо Гарзы, с тех пор как выехал из Амарилло. Брукшира скоро хватит удар из-за задержки, а его шефа, полковника Терри, наверное, уже хватил.

На третий день приехал Джаспер Фант с женой, чтобы забрать своих похищенных детей домой. Калл удивился, увидев его совершенно лысым и с брюшком. Его жена была маленькая и подвижная. Звали ее Май.

Оба родителя едва не лишились чувств, когда увидели лицо своего сына. Мать прижимала к себе его голову и плакала навзрыд. Лицо Джаспера налилась кровью.

– Да как же так, проклятый убийца, зачем он сделал это, капитан? – твердил он.

Лорена стояла рядом с Каллом и наблюдала за происходящим. Маленькая девочка обхватила мать за шею так, что та не могла говорить. Джаспер и Мэй провели на поезде двое суток, выехав сразу, как только пришла телеграмма с сообщением, что их дети живы.

Через несколько часов семейство садилось на поезд. Мэй начала было благодарить Калла, но разрыдалась и не смогла произнести ни слова. Джаспер схватил его за руку и не выпускал ее до самого отхода поезда.

– Не знаю, как вас благодарить, капитан, – говорил он. – Мы никогда не забудем, что вы сделали для нас. Мы с Мэй никогда не забудем этого. Если когда-нибудь будете в Комстоке, я очень надеюсь, что вы зайдете к нам.

– Зайду, – пообещал Калл, которому было не по себе от лысины Джаспера. Он помнил, как Джаспер гордился своей шевелюрой во времена их совместных походов.

– Им повезло, – сказала Лорена, когда они с капитаном возвращались со станции в гостиницу. – Когда я была в руках Синего Селезня, Мокс-Мокс хотел сжечь меня. Но Синий Селезень не позволил ему это сделать – я была нужна ему в качестве приманки. Тогда Мокс-Мокс схватил где-то мальчишку и сжег вместо меня.

– Разве, я никогда не слышал об этом, – удивился Калл. – Гас ничего не говорил мне. Даже странно, что он скрыл это от меня.

– Я ничего не рассказывала ему, – объяснила Лорена. – Муж тоже не знает. Перед самым отъездом сюда я рассказала об этом мистеру Гуднайту. Он был первым, кто узнал об этом, а вы второй.

– Вы рассказали Чарли Гуднайту? – спросил пораженный Калл. – Он что, приходил к вам и расспрашивал?

– Да, приходил и расспрашивал, – ответила Лорена. – Когда мы сможем отправиться к моему мужу?

– Он в Пресидио или где-то рядом, – сказал Калл. – Поезда туда не ходят, да и дорога есть не везде. Нам придется ехать верхом.

Калл замолчал. Он понимал, что Лорена имела полное право отправиться за своим мужем. Поездка на такое расстояние, которое она уже преодолела, да еще в то время, когда на свободе разгуливали два знаменитых налетчика и когда нападению мог подвергнуться любой поезд, свидетельствовала о ее необычной смелости. Калл был рад уступить и позволить Лорене забрать Пи Ая домой. Душа у этого человека больше не лежала к такой работе, если то, чем они занимались, можно назвать работой. Будет лучше, если он бросит ее и займется женой с детьми и своей фермой.

– Капитан, надеюсь, вы не сомневаетесь в том, что я могу сидеть на лошади, – проговорила Лорена, заметив его нерешительность. – Я ехала верхом до самой Небраски со стадом коров, которое вы перегоняли с Гасом. И я три года жила у Клары Аллен на ее конезаводе. Так что верхом я умею ездить, и морозы меня не пугают. Я хочу попасть к мужу. Если вы направляетесь в Пресидио, я хочу поехать с вами.

– Дело не в езде верхом и не в морозе, – замялся Калл. – Мне рассказывали, что вы каждый день ездите на упряжке, чтобы учить детей в школе – я это знаю от Чарли Гуднайта. Он в восторге от вас. Поездка в Пресидио будет не труднее, чем ваши путешествия в школу.

– Тогда в чем дело? – спросила Лорена. – Я могу отправиться сейчас же. Вещи у меня собраны. В чем тогда дело?

В этот момент их увидел шериф Форт-Стоктона, тот, кто позаботился о лошади Калла, и бросился к ним со всех ног.

– Капитан, слышали новость? – спросил он.

– Нет, не слышал, – удивился капитан. – А что такое?

– Джо Гарза прикончил судью Роя Бина, – проговорил худощавый шериф. – Ранил его в живот, а затем повесил на печной трубе его собственного салуна. Вот такая новость.

– Когда? – спросил Калл.

– С неделю назад, – ответил шериф. – Никто не знает точно, в какой день, потому что никого не было, когда это произошло.

– Я был там примерно в это время, но я уехал, – сказал Калл. – Там оставались Пи Ай с Брукширом и помощником шерифа Планкертом, но и они уехали сразу вслед за мной.

– Его обнаружил пастух, – продолжал шериф. – Пришел за бутылкой виски, а тут Бин висит, прямо возле двери своего салуна.

– Значит, этот юнец следил за его салуном, – произнес Калл. – Он, должно быть, умеет прятаться. Я тоже присматривался, но ничего не заметил.

– Пастухи перепугались и подтягивают свои отары ближе к городам, – сообщил шериф.

– Не знаю, поможет ли это им, – усомнился Калл. – Даже если они пригонят своих овец прямо сюда, на центральную улицу, он все равно сможет перестрелять их, раз он умеет так хорошо прятаться.

– Вы уверены, что мой муж уехал оттуда? – спросила Лорена. Страх, сидевший в ней все эти недели, вновь перехватил ей горло.

– Ну, лошадь его была оседлана, и он готовился отправиться, когда я уезжал, – произнес Калл. – Брукшир был пьян, а Планкерт со Знаменитым Ботинком дремали. Но мне кажется, что они уехали. Ваш пастух больше ничего не обнаружил, кроме одного трупа, не так ли?

– Нет, только труп, – ответил шериф. – Старины Бина. Он был задиристым старым петухом, но, видно, откукарекался.

– Мне надо торопиться, – сказала Лорена. – Я не хочу, чтобы моего мужа пристрелили где-нибудь посреди дикой прерии. Там может не оказаться даже пастуха, чтобы найти его.

– Я послал их в Мексику, так что они должны быть в безопасности, – пояснил Калл. – Думаю, Гарза отправился этим путем. Мне кажется, что он шел по моему следу, но мне не удалось обнаружить его. Он чертовски умный парень, раз так ловко подловил Бина.

– Да, песенка судьи спета, – несколько растерянно повторил шериф. Он надеялся, что знаменитый рейнджер захочет обговорить это дело с ним или хотя бы посоветуется, как ему лучше поймать Джо Гарзу. Он со своим помощником Джерри Брауном уже кое-что придумал на этот счет.

Но старый рейнджер с блондинкой не стали долго обсуждать его новость.

– Премного благодарен вам за то, что присмотрели за моей лошадью, – сказал Калл, и они пошли назад по улице. Худощавому шерифу старый Калл показался слишком неповоротливым и медлительным, чтобы поймать такого стремительного бандита, как Джо Гарзу. Это, по мнению шерифа, по силам лишь таким молодым, какими были они с помощником Джерри Брауном.

По дороге в гостиницу Калл молчал. К тревоге за Пи Ая у Лорены стал примешиваться страх, что капитан не собирается брать ее с собой.

– Капитан, я умею ездить верхом, – еще раз повторила она. – Я могу ехать день и ночь, если придется. Мне уже приходилось делать это, когда мы перегоняли тот скот, и сейчас я смогу выдержать.

– Мэм, я возражаю не потому, – начал Калл. – Мне бы хотелось, чтобы вы поехали.

Калл не кривил душой, когда говорил это. Лорена проделала большой путь, не лишенный опасности, и заслужила право увидеться с мужем без всякого промедления. Супружеских уз Калл никогда не знал, но по поведению Лорены, да и самого Пи Ая, мог определить, что они связывают людей довольно крепко. Увидев, как Лорена быстро взяла на себя заботу о детях Джаспера, он стал восхищаться ею.

К тому же в данном случае он не возражал против компании. Раньше он предпочитал путешествовать в одиночестве. Но этой зимой одиночество перестало устраивать его. И сейчас он жалел, что оставил Брукшира, который все больше нравился ему.

– Тогда в чем ваши возражения, если они имеются? – настаивала Лорена.

– Я не уверен, что смогу защитить вас, – вот в чем дело, – объяснил Калл. – Я позволил желторотому мексиканцу проскользнуть у себя за спиной и не смог предотвратить гибель Роя Бина, затем упустил Мокс-Мокса, допустив две оплошности подряд. И теперь я просто не знаю, смогу ли обеспечить вашу безопасность.

К удивлению капитана, Лорена взяла его под руку и продолжала идти молча.

– Вы слышали меня? – спросил Калл, решив, что ему не удалось довести до ее сознания всю рискованность предстоящей поездки.

– Я слышала вас, капитан, – ответила Лорена. – Мне надо найти своего мужа. Вы прежде всего должны побеспокоиться о том, чтобы защитить его. Помогите мне найти хорошую лошадь и давайте отправляться.

Вид у Лорены был решительный, а шаг стал еще стремительней. Сказанные ею слова поразили Калла, но к тому времени, когда они миновали гостиницу, а затем оружейный магазин, он понял, что она была права. Лорена побывала в руках у Синего Селезня, осталась жива и вернулась к нормальной жизни. Более того, она выучилась и стала опорой семьи.

А Пи Ай полагался на него с Гасом, пока не появилась Лорена и не стала для него новой опорой. Пи Ай был достаточно умелым, когда имел ясные указания – и только тогда. Лорене это тоже было известно, конечно. Пи Ай не привык действовать в одиночку. И вряд ли он так быстро добрался бы до Пресидио, если бы с ним не было Знаменитого Ботинка.

Калл выбрал крепкую кобылу для Лорены и купил ей подходящее седло. Через час они, подгоняемые сильным ветром, выехали из Форт-Стоктона.

Худощавый шериф со своим помощником Джерри Брауном стояли посреди безлюдной и продуваемой ветром улицы и смотрели им вслед. Шериф был несколько разочарован. Старый рейнджер совсем не проявлял дружелюбия.

– И куда теперь они едут? – спросил помощник Браун.

– Откуда я знаю, Джерри. Они направляются на юг, – ответил шериф. – Я не спрашивал у них маршрут, а сами они не очень-то распространялись.

– Не часто в нашем городе бывают такие хорошенькие женщины, – проговорил Джерри Браун. – Я не встречал ни одной такой с тех пор, как приехал сюда. А я здесь уже шесть лет. Хотелось бы, чтобы она задержалась подольше.

– Зачем? – спросил шериф, удивленный тем, что его помощник так разоткровенничался. – Ты даже не знаком с ней.

– Не знаком, но мог бы познакомиться в магазине или где-нибудь еще, – сказал Джерри Браун. – Я мог хотя бы просто поздороваться с ней. Я же холостяк, – добавил он, хотя шерифу это было известно.

Но вскоре рейнджера с хорошенькой женщиной поглотило огромное голубое пространство на юге, и холостой помощник Джерри Браун вернулся в тюрьму, где и провел остаток утра, раскладывая в одиночестве пасьянс.

Часть III
ДЕТИ МАРИИ

1

– Не бросай меня одного, ты, проклятый шакал-чироки! – в сердцах воскликнул Мокс-Мокс.

Ему страшно хотелось убить Джимми Камса, но не было оружия, и, в довершение ко всему, Мокс-Мокс был тяжело ранен. В суматохе бегства от Калла его пистолет выпал из кобуры. Мокс-Мокс лежал на коне навзничь, и она каким-то образом расстегнулась.

Он истекал кровью и непрерывно кашлял, пока они удирали. Он был ранен в легкое и знал, что это плохо. При каждом приступе кашля боль острыми иглами пронизывала его грудь. Затем Джимми Камса подъехал к нему сзади и забрал у него винтовку, хотя она вся была залита кровью. Лишенный пистолета Мокс-Мокс не смог остановить Джимми.

Мокс-Мокс ехал, сколько мог. У него была только одна лошадь, а вот Джимми удалось угнать трех коней, когда поднялась паника. Имея четыре лошади, он мог скакать и скакать.

– Дай мне пересесть, Джим, мне нужна свежая лошадь, – попросил Мокс-Мокс, когда лошадь под ним стала выбиваться из сил, но Джимми как будто не слышал его.

В конце концов лошадь Мокс-Мокса отказалась выбираться из очередной балки. К этому моменту они уже проехали около двадцати миль. Лошадь подалась назад и стала на дне балки, подрагивая от усталости. Опускались сумерки, и Мокс-Мокс едва различал Джимми Камса, который в это время седлал очередную свежую лошадь, крупного гнедого, принадлежавшего раньше Отеросу.

Мокс-Мокс осторожно соскользнул на землю и закашлялся, пронзенный иглами боли. Он пытался достать из переметной сумы спички, когда подошел Джимми Камса и стал помогать ему. Мокс-Мокс отступил, затем пошатнулся и сел на землю.

– Разведи костер, Джимми. Мне холодно, – сказал он, но Джимми опять не ответил. Да он и не помогал вовсе. Он просто перетащил его переметные сумки со спичками, остатками еды и патронов на другую лошадь.

– Разведи костер, – опять попросил Мокс-Мокс. – Я окоченею, если ты не разведешь огня.

– Нет больше никаких костров для тебя, Мокс, – заявил Джимми Камса.

– Почему? Что с тобой случилось? – спросил Мокс-Мокс.

– Со мной? Ничего, – ответил Джимми. – Я не ранен в легкое, и я не умираю. Разводить для тебя костер – лишь зря расходовать спички. Да и времени у меня нет, чтобы тратить его на того, кто все равно умирает.

– Я не умираю, я только ранен, – уверял Мокс-Мокс. – Я буду жить, если смогу согреться.

– Согреешься в аду, Мокс, – бросил Джимми Камса, садясь на лошадь Отероса. – В аду тебе будет так же жарко, как и тем, кого ты сжигал на костре.

Тогда до Мокс-Мокса дошло окончательно, что Джимми Камса не собирается помогать ему. Он собирается бросить его умирать здесь, истекающего кровью, без спичек и в такой холод.

– Мне давно надо было убить тебя, пес паршивый! – выкрикнул Мокс-Мокс. – Надо было пристрелить тебя, когда ты спал!

– Ты не смог бы убить меня даже во сне, – проговорил Джимми. – Даже когда я крепко сплю или валяюсь пьяный, я все равно быстрее тебя. Поэтому меня и зовут Стремительный Джимми.

– Ты, гадкая змея, разведи мне костер! – потребовал Мокс-Мокс.

– Я не змея, – ответил Джимми. – Это тебя называют Невидимая Змея. Только старый Калл увидел тебя и, израсходовав не так уж много патронов, пристрелил.

– Я не убит, я просто ранен, черт тебя побери! – снова закричал Мокс-Мокс. – Разведи мне костер или оставь спички, если ты так торопишься, будь ты проклят! Я сам разведу его.

– Я тороплюсь, – сказал Джимми. – Мне хочется быть подальше отсюда, когда взойдет солнце, Мокс. Старик еще может объявиться. Он убил семерых из восьми, если только Черный Зуб не удрал, в чем я, однако, сомневаюсь.

– Он не объявится, потому что не сможет бросить детей, – предположил Мокс-Мокс.

– Все равно я не хочу испытывать судьбу. Если он приедет, то найдет тебя замерзшим или истекшим кровью. Мне даже в голову не приходило, что такой старик может побить тебя, Мокс, но теперь вижу, что ошибался.

Мокс-Мокс знал, что спастись можно, только подскочив к Джимми и выхватив у него пистолет или уцепившись за поводья. Чтобы выжить, надо было хоть за что-то уцепиться. В балке должен быть хворост, который он может собрать и развести спасительный костер, даже если ему придется делать это ползком. Шатаясь, он встал на ноги и бросился к лошадям. Добраться бы хоть до одной из них, тогда бы он выжил. Но иглы в легких закололи сильнее прежнего, а ноги перестали слушаться. Сделав несколько шагов, он упал, так и не добравшись до лошадей. Когда ему все-таки удалось это, лошадь оказалась той, на которой Джимми гнал все двадцать миль. Она была такой же загнанной, как и его собственная.

На поясе у Мокс-Мокса был маленький нож, которым он обычно резал мясо. Это было его единственное оружие. Ему удалось снять его. Если повезет, он может пырнуть им Джимми, чтобы тот свалился с лошади. Но когда он метнулся с ножом туда, где, как ему казалось, находился Джимми, его там не оказалось. Он взял всех запасных лошадей и выехал из балки. Мокс-Моксу хотелось зарезать его насмерть за предательство, но резать было некого. Он слышал лишь, как стучат копыта уносивших чироки лошадей. Но через секунду звук ослабел, а еще через несколько минут совсем ничего не стало слышно, кроме его собственного дыхания. Во внезапно наступившей тишине оно показалось ему ужасным. Внутри у него булькало, как у коровы или овцы, испускающей дух.

Мокс-Мокс пришел в бешенство. Старик вдруг появился ниоткуда, ранил его, пристрелил всех, кроме Джимми Камса, а теперь и Джимми бросил его истекать кровью и замерзать в балке. Как он посмел, старый дурак! Выдайся хоть секунда, он бы собрал своих людей и схватил Вудроу Калла и сжег бы его. Он мог бы застрелить, или зарезать, или до смерти забить его плеткой. Старому Каллу случайно удалось подобраться так близко и открыть стрельбу. Все это из-за того, что Джимми Камса возился с лошадьми, вместо того чтобы стоять на часах. На самом деле никто из его людей не ожидал нападения. Так им и надо, что они все убиты, – все, кроме Джимми Камса, который теперь ускакал и бросил его умирать.

Мокс-Мокс подполз туда, где стояла его лошадь, ухватился за стремя и встал на ноги. Его единственным шансом было взобраться на лошадь и заставить ее двигаться. Может быть, где-нибудь есть жилье, до которого он сможет добраться и развести огонь. Огонь спасет его. Он всегда разводил чудесные костры, достаточно жаркие, чтобы согревать его самыми холодными ночами, и достаточно жаркие, чтобы сжечь любого, кто подворачивался ему под руки. Если бы ему только удалось добраться куда-нибудь, где он смог бы развести костер, чудесный жаркий костер, хлюпанье в его груди могло бы прекратиться, ему стало бы лучше, и смерть пощадила бы его…

Он медленно подтянулся и с огромным трудом взобрался в седло. Но лошадь не реагировала на шпоры и отказывалась двигаться. Она лишь взбрыкнула, сделала пару шагов и встала как вкопанная, шатаясь от усталости.

Мокс-Мокс не выносил непослушания, даже со стороны лошади. Маленький нож все еще был зажат в его руке, и он в бешенстве стал вонзать его в лошадь со всей силы, какая еще оставалась в нем. Он вонзал его в холку, полосовал ей спину. Затем воткнул его в бок лошади, – он заставит ее идти туда, куда ему надо! Нож вспарывал бок лошади до тех пор, пока она не взвилась и не попыталась подняться по склону балки. Но склон был слишком крутым для нее. В темноте лошадь потеряла опору и покатилась вниз, увлекая за собой Мокс-Мокса. Падая, лошадь сильно лягнула его по ноге. Когда Мокс-Мокс попробовал встать, он услышал, как затрещала его нога, и почувствовал, что она не держит его.

В отчаянии и бешенстве из-за удачи Калла и собственного поражения Мокс-Мокс почти не ощущал холода. Но теперь, когда нога трещала, а в груди клокотало, и он уже не мог больше двигаться, обжигающий холодом ветер стал нестерпимым, Мокс-Мокс подумал о том, чтобы порезать себя и согреться теплом собственной крови. Но когда он на секунду положил нож на землю, чтобы принять более удобное положение, нож соскользнул вниз по склону балки и оказался вне его досягаемости. Мокс-Мокс сполз еще немного, но не смог найти нож.

Кровь, вытекавшая из раны в груди, стала замерзать на рубашке. Он приложил руку к груди – кровь была холодной. Ему нужен огонь, но где его взять. Вдали завыли койоты. Мокс-Мокс прислушался. Ему показалось, что он слышит приближающийся топот лошадиных копыт, и напрягся до предела. Может быть, Стремительный Джимми просто дразнил его? Ведь он известный шутник. Может быть, Джимми вернется и разведет ему хороший трескучий костер? Даже если всадником был старый Калл, направляющийся за ним, он тоже может развести костер и не дать ему умереть этой ночью.

Мокс-Мокс вслушивался изо всех сил. Раз или два ему опять показалось, что он слышит топот лошадей. Но в основном доносился лишь вой койотов. Ветер стих, ночь была безоблачной и очень холодной. Мокс-Мокс вновь попытался нашарить нож. Лучше зарезать себя, чем замерзнуть до смерти. Когда нож все же нашелся, Мокс-Мокс стал сползать, а затем покатился вниз на дно балки. Здесь не было ни кустика, под который можно было бы заползти. Две загнанные лошади убрели куда-то. Это, наверное, была его собственная лошадь, чей топот он слышал в ночи. Спасения от холода не было нигде – раздавался лишь вой койотов да призрачно светились звезды.