Текст книги "Дороги на Ларедо"
Автор книги: Лэрри Джефф Макмуртри (Макмертри)
Жанр:
Вестерны
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)
9
На второй день вечером, после того, как команда выступила из Пресидио, взяв направление на восток, Калл, Брукшир, двое помощников и Знаменитый Ботинок уже в сумерках выбрались из каньона Марривилл и остановились на ночевку. Зимнее солнце окрашивало оставшийся позади каньон в красный цвет.
– Тот старик, что убивает медведей, идет сода со своими собаками, – заметил Знаменитый Ботинок. – Я видел его следы на Соленом притоке Бразоса, но тогда он шел на север. Странно, что он идет этим путем.
– Если это Бен Лили, то он ни у кого не будет спрашивать разрешения, куда ему идти, – сказал Пи Ай. Старый охотник на медведей дважды появлялся на их ферме на Ред-Ривер, когда направлялся в каньон Пало-Дьюро бить пантер. Он убил последнего медведя в Пало-Дьюро много лет назад, но там еще оставались пантеры, и время от времени Бен Лили, давая себе передохнуть от пожизненной охоты на медведей, отправлялся туда бить пантер.
– Его я накормлю, а вот собак не стану, – сказал Калл. – Столько собак не требуется даже для охоты на львов, а медведей в Техасе уже почти не осталось ни одного. Он перебил их всех.
Через несколько минут послышался лай шести или семи собак. В тишине безветренной ночи трудно было определить, как далеко от них находился Бен Лили со своей сворой.
– Он, как и я, без лошади, – сообщил Знаменитый Ботинок. – Сомневаюсь, что ему в его годы удастся прикончить льва. Он совсем уже старый.
– Кто это такой? – спросил Брукшир. Человек, о котором шла речь, ему неведом, хотя в этом ничего странного не было. Полгода назад он едва ли слышал о Техасе, а о тех, кто в нем жил, и говорить не приходилось. Теперь он знал нескольких техасцев лично и еще нескольких понаслышке.
– Он охотник и, кроме этого, больше ничем не занимается, – пояснил Пи Ай. – И, как мне кажется, никогда не занимался.
– Говорят, он перебил всех медведей в Луизиане и Арканзасе, перед тем как прийти сюда, – добавил помощник Планкерт. После того, как они покинули Пресидио, настроение у него несколько улучшилось. Путь их лежал в Сан-Анджело, от которого было не так уже далеко до Ларедо. Если им повезет и они быстро схватят этого мальчишку, то недели через две он уже будет подъезжать к дому. Теперь, когда они находились к северу от границы, жизнь уже не казалась ему такой мрачной. А когда он окажется дома, то спланирует свою жизнь так, чтобы никогда больше не попадать в Мексику. Если будет необходимо, они переберутся с Дуби еще севернее, в Сан-Антонио или даже в Остин, чтобы ничто не заставило его вновь пересечь границу.
Когда сумерки сгустились и в небе появился полумесяц, лай собак Бена Лили послышался ближе.
– Если он так много путешествует, то, может, знает что-нибудь, – предположил Брукшир. – Он идет с востока, а последнее ограбление как раз и произошло на востоке, если только не было другого, о котором мы еще не знаем.
– Он ничего не знает, поскольку обращает внимание только на медведей и львов, – пояснил Калл. – Люди его не интересуют. Если прямо перед ним будут грабить поезд, когда он идет по следу медведя или пантеры, он даже не остановится, чтобы взглянуть.
За долгие годы Калл много раз сталкивался с этим охотником, но не мог припомнить, чтобы хоть раз от него был хоть какой-то прок. Бен Лили был настроен только получать информацию, а не давать ее. От него не было пользы ни для человечества в целом, ни для отдельных людей. Даже собаки ему безразличны. Ему нравилось только убивать медведей, а на пантер он охотился лишь затем, чтобы убить время да подзаработать денег, когда фермеры хотели избавиться от хищников.
Ближе к полуночи лошади с мулами заволновались и стали рваться на привязи. Калл встал и пошел успокаивать их. Когда они затихли, он прошел с милю на восток, собираясь перехватить собак. У Бена Лили их было обычно штук восемь-десять, а если столько собак ворвется в лагерь, они могут так напугать лошадей, что те переломают себе ноги. У Калла при себе был только пистолет. Ничего серьезного он не ждал. Собаки Бена Лили были пугливые, поскольку редко видели человека.
Руки болели, и Калл пожалел, что у него нет виски, хотя никогда не был пьющим. Вот Август, его старый напарник, так тот пил крепко. Но последние несколько зим, особенно если случалось бывать в избушке на ранчо Гуднайта, Калл стал пропускать стаканчик-другой, чтобы уснуть. Доктор в Амарилло заверил его, что стаканчик-другой будет только на пользу. Но даже после виски он просыпался часа в два ночи и ходил вокруг домика до рассвета.
Следующий стаканчик обычно ждал его в салуне судьи Роя Бина, до которого было три дня пути. Калл еще не решил, заезжать ли ему к судье. Он не был таким несговорчивым, как Бен Лили – таких несговорчивых, как Бен Лили, больше не было, – но визит к судье мог обойтись ему в копеечку. Рой Бин был с причудами, и все его разговоры крутились вокруг денег. С другой стороны, он знал почти все, что происходило на границе. Им придется отклониться от своего маршрута, чтобы заехать к нему. Поезд был ограблен недалеко от Сан-Анджело. Гарза мог, конечно, добраться за это время до Мексики или вернуться в Кроу-Таун. Следующим в череде ограблений может оказаться поезд, вышедший из Сальтильо, или из Тукумкэри, или откуда угодно.
Пока Калл размышлял о Рое Бине с его причудами, собачий лай послышался вновь. Теперь собаки были дальше, чем в последний раз. Возможно, они бежали впереди старика-охотника, преследуя пантеру, которая сделала петлю.
Когда Калл стал устраиваться, чтобы побыть в одиночестве, – он все еще любил посидеть ночью в одиночестве, удалившись из лагеря на часок или два, – в лунном свете появилась приближающаяся фигура Знаменитого Ботинка. Калл почувствовал раздражение. Ему нужны были эти часы одиночества. Они помогали ему прояснить голову и обдумать свои действия на несколько дней вперед, какую бы кампанию он ни вел. Почему этому старому индейцу не лежится?
– Теперь эти собаки идут на восток, – сказал Знаменитый Ботинок. – Они, должно быть, преследуют оленя.
– Нет, они бы давно уже загнали его, если бы это был олень, – возразил Калл. – Столько собак довольно быстро загонят оленя насмерть.
Знаменитый Ботинок проигнорировал возражение, которое счел не очень правильным. Это вполне мог быть крупный, упитанный олень, который не собирался погибать только из-за того, что на его пути оказался Бен Лили со своими собаками. Олень мог также начать свой бег, едва заслышав собак. Но Знаменитый Ботинок считал, что спорить с капитаном бесполезно. Калл не принимал возражений ни от своих подчиненных, ни от кого-либо другого.
– Сегодня утром я видел следы двух волков, – заметил Ботинок. – Собаки, наверное, идут по их следу.
Едва Знаменитый Ботинок произнес это, как с того направления, откуда доносился лай, послышались выстрелы. Выстрелов было много. Во времена индейских войн Калл мог безошибочно вести подсчет выстрелов, так как это позволяло определять численность противника. Но теперь он разучился делать это и мог только предположить, что выстрелов было не меньше сорока. В промежутке между ними они слышали, как визжала одна из собак. Очевидно, она была ранена.
Прозвучало еще четыре или пять одиночных выстрелов, и наступила тишина.
– Кто-то перестрелял этих собак – вот, что я думаю, – сказал Знаменитый Ботинок, испытывая легкое возбуждение. Град выстрелов был неприятным сюрпризом. Так быстро перестрелять целую свору собак могли только несколько человек. Но кто из людей станет стрелять собак посреди ночи?
– Послушаем с минуту, – произнес Калл. – Может быть, стреляли в зверя, которого гнали собаки. Если так, то тогда это были собаки не Бена Лили, Бен ходит один и стреляет из винтовки. А мы слышали в основном пистолетные выстрелы.
Они прислушивались минут пятнадцать. Выстрелов больше не было, и собаки не лаяли.
– Скорее всего, стреляли в собак, – подтвердил Калл. – Хотелось бы знать зачем. Пойдем в лагерь.
Когда Калл вернулся в лагерь, все трое помощников крепко спали. Причиной тому, очевидно, было потепление, впервые позволившее им забыть о холоде.
От Брукшира с Планкертом ничего другого ждать не приходилось, а вот Пи Ай вызвал у капитана недовольство. Промашка была небольшая, но тем не менее это была промашка. Останавливаясь с Пи Аем на ночевку, они всегда договаривались о том, кто будет спать первым и кто вторым. Никогда прежде, каким бы уставшим Пи Ай ни был, он не ложился спать, не обговорив с ним этот порядок. Калл, конечно, сам был виноват в том, что покинул лагерь, не назначив часового. Но он поступал так часто, и Пи Ай никогда не смыкал глаз до его возвращения.
На Пи Ая это было не похоже. Раньше он не позволял себе засыпать там, где им грозила опасность. Это опять заставило Калла задуматься о том, а правильно ли он поступил, склонив Пи Ая к новому походу. Капитан сделал это по привычке. Пи Ай был последним из его подчиненных и одним из немногих, на кого он мог положиться. Вполне естественно, что он обратился именно к нему и также естественно то, что его встревожил отказ Пи Ая.
Теперь, когда Пи Ай был с ним, Калл тревожился еще больше. Пи Ай не был похож на самого себя. Все дело, наверное, в том, что он уже не был тем рейнджером, которого Калл знал и на которого так долго рассчитывал. Он был фермером и мужем с привычками фермера и мужа, а не бойца. Может быть, он был прав, когда решил остаться с семьей. Преданность заставила его изменить это решение. Глупо и слишком поздно. Если он не чувствовал в себе сил быть прежним рейнджером, тогда ему лучше было остаться дома.
Как только Калл вернулся в расположение лагеря, Пи Ай тут же проснулся и почувствовал, что допустил промах.
– Ох, дрянь, я отрубился! – в сердцах воскликнул он. – Тогда как мне надо было стоять на часах.
– Ничего, Знаменитый Ботинок был на ногах, и я тоже, – успокоил его Калл. – Кто-то только что перестрелял собак Бена Лили, если только они на самом деле принадлежали ему. Если нет, тогда я хотел бы знать, кто может гоняться по этим местам со сворой из восьми или десяти собак.
Пи Ай был настолько смущен своей промашкой, что едва понимал, о чем говорит командир. Он не собирался спать, когда Калл уходил из лагеря. Капитан по вечерам всегда покидал лагерь на один-два часа. Когда он возвращался, они с Пи Аем вырабатывали график дежурства на остаток ночи. Пи Ай обычно дежурил первым.
Но этим вечером он просто не справился с собой. Капитан, правда, не стал заострять на его промашке внимание. И даже переменил тему разговора, но Пи Ай знал, что Калл не забудет этого. Одно только то, что он не стал выговаривать ему, приводило Пи Ая в полную растерянность. На самом деле он пребывал в растерянности с того самого момента, как капитан вытащил их из Пресидио. Пи Аю следовало бы радоваться. С помощью Знаменитого Ботинка ему удалось быстро найти капитана, и теперь они примерно знали, где находится мальчишка Гарза. Дело скоро будет сделано, и он сможет отправиться прямо домой, назад к Лори и детям.
Но радости в душе Пи Ай не ощущал. Вместо этого была одна только неловкость. То ли сказывалось раздражение, которое он вызвал у капитана своим первоначальным отказом ехать с ним. То ли капитану с годами становилось see труднее угодить. Хотя ему всегда было трудно угодить.
Но что бы там ни было, отношения между ними уже не были прежними и это еще сильнее заставляло Пи Ая скучать по дому. Он чувствовал, что поступил глупо, оставив семью. Капитан быстра нашел бы себе другого помощника, кроме того, с ним был янки Брукшир. Янки довольно успешно справлялся со своими обязанностями. Он разводил костер по вечерам, и делал это хорошо. Другой помощник, хоть и не умел навьючивать поклажу на лошадей и мулов, зато ловко снимал ее. Так что Пи Аю почти ничего не оставалось делать. Ночные дежурства как раз и были той сферой, где мог пригодиться его опыт, но он позорно заснул и даже не слышал выстрелов, которыми прикончили собак Бена Лили, если это действительно были собаки Бена Лили.
Настроение у Пи Ая было мрачнее мрачного. Он больше не чувствовал себя полезным человеком. Это чувство часто возникало у него и дома. Лори справлялась со своими обязанностями так же хорошо, как капитан со своими. А от Пи Ая ни в чем не было проку ни для одного, ни для другого. И зачем только он понадобился капитану?
Калла настолько встревожила стрельба, что он разбудил Брукшира с Планкертом и затушил костер. В прозрачном воздухе ночи на огромной равнине даже такой маленький костерчик может быть замечен опытным глазом примерно на таком же расстоянии, на каком натренированное ухо улавливает собачий лай.
Калл мог иногда определять калибр оружия по звуку выстрела, если стрельба велась медленным темпом, но те, кто перебил собак, стреляли отнюдь не так. За одну-две минуты они сделали около сорока выстрелов. Калл предполагал, что огонь вели шесть-семь человек, но это была лишь догадка. Их могло быть десять и больше, а могло быть всего трое или четверо.
Знаменитый Ботинок не вернулся в лагерь. Он редко нуждался в указаниях и мог рыскать всю ночь, когда нужны были сведения.
– А где наш индеец? – спросил Брукшир. Старик вызывал у него симпатию, хотя к делу это не имело отношения. Заметив в багаже у Брукшира пару книг, он стал донимать его просьбами, чтобы тот научил его читать. При этом старик, похоже, считал, что сможет тут же начать читать, как только ему объяснят, как это делается. Он даже стащил Брукшира с коня, чтобы показать ему следы нескольких животных и объяснить их принадлежность. По его представлениям, Брукшир должен был так же быстро научить его чтению. Когда Брукшир попытался объяснить, что это разные вещи, Знаменитый Ботинок стал терять терпение. И тогда Брукшир сделал ошибку, упомянув о предложениях. Знаменитый Ботинок тут стал просить объяснить ему, что такое предложение. Брукшир прекрасно понимал, о чем идет речь, но никак не мог объяснить это старому индейцу.
Однако старик понравился ему. Его поражало, что человек в таком возрасте мог передвигаться пешком быстрее, чем вся остальная команда, ехавшая верхом. Весь день он семенил своей странной рысцой далеко впереди.
Все четверо прислушивались до конца ночи, но стрельбы больше не слышали. Перед самым рассветом Каллу послышался какой-то крик или вопль. Но кому он мог принадлежать – определить было трудно.
– Может быть, это орел? – спросил он Пи Ая. – Говорят, орлы кричат, но я никогда не слышал.
Пи Аю звук показался совсем слабым и он не мог сказать, что это было.
Когда начало рассветать, Калл повел их на восток.
– А как же Знаменитый Ботинок? – спросил Брукшир. – Разве мы не подождем его?
– Он следопыт, нам не надо ждать его, – пояснил Калл. – Он найдет нас сам.
Примерно через час Знаменитый Ботинок, действительно нашелся. Он ждал их в небольшой лощинке и имел при себе Бена Лили. Старый охотник был всклокоченным, грязным и взбешенным.
– Это был сжигатель людей, – сказал Знаменитый Ботинок и засеменил вверх по лощине. – С ним семь человек.
– Он сжег мою лучшую собаку, – пожаловался Бен Лили. – Девять убил, а одну сжег заживо.
– Так вот что мы слышали, – проговорил Калл. – Это визжала собака, когда ее жгли.
– Он хотел сжечь меня, – продолжал Бен Лили, – но я спрятался в змеиной норе. Его люди постреляли моих собак, а старого Флопа заарканили и сожгли.
– И не для того, чтобы съесть, – добавил Знаменитый Ботинок. – Вы скоро увидите.
Бен Лили сидел на камне, растрепанный и с потерянным видом. Калл предложил ему одну из вьючных лошадей, чтобы поехать с ними, но старик даже не ответил. Он сидел на камне, раскачивая головой, и что-то бормотал.
– Я думаю, он спятил, – тихо проговорил Знаменитый Ботинок.
– Он всегда был таким, – возразил Калл. – А теперь он старый, да еще и лишился своих собак. На его месте я бы бросил это занятие, но я не на его месте.
Калл подошел к старому охотнику, оглушенному свалившимся на него несчастьем. В руках у старика был древний винчестер. Ничего другого, кроме двух патронташей, у него, похоже, не было. Бен Лили пользовался славой великолепного стрелка, имевшего на счету свыше двух тысяч убитых медведей и бесчисленное множество горных львов. Калл помнил его острые и коварные глаза. Однако этим утром они казались мутными.
– Он сжег старого Флопа, – бормотал Бен Лили. – Старый Флоп был моим лучшим псом.
– Вам повезло, что он не сжег вас, мистер Лили, – сказал Калл. – Вам бы лучше побыть пару дней с нами, пока не выяснится, где он и куда направляется. В следующий раз вы можете не успеть забраться в змеиную нору.
Старик покачал головой. Он носил драную шапку из шкуры волка, которую то снимал, то надевал.
– Я пойду в Санта-Фе, – заявил он. – Мне надо найти других собак.
– Они вам не понадобятся, если вас схватит Мокс-Мокс, – заметил Калл. – Вам лучше остаться с нами, пока мы не остановим его.
– Мне надо найти других собак, – повторил Бен Лили. – Без них я не смогу загнать ни медведя, ни льва.
– Я не могу взять вас против воли, мистер Лили, но с вашей стороны было бы разумнее поехать с нами, – настаивал Калл. – Этот человек не просто убийца. Он сжигатель людей.
Бен Лили не обращал внимания на уговоры. Он смотрел на юго-запад в направлении далеких гор. Его глаза казались затуманенными и уставшими, но Калл знал, что они мгновенно проясняются, если в поле зрения у старика окажется лев или, еще лучше, медведь.
– В тех горах полно львов, но там нет медведей, – проговорил он. – Пойду-ка я, пожалуй, в Вайоминг. Медведь в Вайоминге есть.
Он встал и посмотрел вокруг себя так, словно только сейчас заметил, что находится среди людей, а не собак.
– Этот ублюдок перебил моих собак, – повторил он. – Лучше я пойду в Санта-Фе.
Он перевел взгляд на северо-запад и уставился вдаль.
– Ты мог бы добраться с нами до Роя Бина, – предложил Калл. – У него обычно бывают собаки.
– Нет, я не люблю Роя Бина, – ответил Бен Лили. – Да и собаки у него просто шавки. Один настоящий лев запросто разгонит их. Я не хочу охотиться с собаками, которые бегают от львов.
– Тогда будь осторожен, – предупредил Калл, но старик либо не слышал его, либо не счел нужным ответить. Вскинув на плечо винчестер, он выбрался из ложбины и направился на север. Хотя движения его казались скованными, он упорно шел в избранном направлении и вскоре исчез из виду.
Брукшир не мог привыкнуть к тому, как вели себя люди на Западе. У старика не было ни одеяла, ни каких-либо других вещей. Спички у него, конечно, где-то лежали, но, как бы там ни было, он отправился за сотни миль посреди зимы с одним только винчестером и двумя патронташами по местам, где разгуливали двое жестоких убийц.
– Он все время охотится? – спросил Брукшир.
– Да, всю свою жизнь, – ответил Калл. – Мне не приходилось слышать, чтобы он занимался чем-то еще.
– Если бы он родился в наше время, ему бы пришлось найти себе другое занятие, – сказал помощник шерифа Планкерт. – Во всем мире не нашлось бы столько хищников, чтобы удовлетворить его аппетит. Я даже не видел дикого медведя. Однажды приезжал цирк с маленьким медвежонком, но он был ручной.
– Вы правы, – заметил Калл. – Что касается медведей, то тут мистер Лили уже не найдет себе работы, если только не отправится на Аляску.
Калл с грустью смотрел, как фигура Бена Лили с винчестером на плече скрывается среди поросшей полынью равнины. Вряд ли ему доведется встретить старика еще раз. Калл никогда не питал к нему нежных чувств. Они вряд ли обменялись сотней слов за все эти долгие годы. Бен Лили говорил только о том, на кого и как он охотится в данный момент, а за кем охотился Калл, было известно, и капитан не любил распространяться на эту тему.
Но Бен Лили был одним из первопроходцев Запада, к которым относились Гуднайт, Рой Бин и некоторые другие. Никто из них не отличался покладистым нравом, хотя Гуднайт в последнее время стал гораздо дружелюбнее, чем того ожидал Калл. Но все они, а также такие, как Гас Маккрае, старый Кит Карсон, братья Бент, Шанхай Пирс и капитан Марси, которые уже ушли из жизни, были частью истории завоевания Запада. Гас Маккрае объявил завоевание оконченным еще до того, как компания «Хэт крик» формировал Йеллоустон. Через несколько дней после этого он предпринял еще одну вылазку и был убит. Гас был прав и не прав одновременно. Закончилась история завоевания, но не освоения Запада, которое во времени команчей, чейеннов и апачей тоже не давалось без борьбы.
Теперь, когда и освоение можно было считать свершившимся фактом, Бен Лили, Гуднайт, Рой Бин, да и сам он, стали просто отголосками тех времен. А когда уйдут они, не будет даже отголосков, останутся одни воспоминания.
Калл сел на коня, чувствуя, что начинает тосковать по Бену Лили – человеку, которого никогда не любил. Как ни странно, но пару раз в жизни он испытывал тоску даже по своим врагам. И одним из таких был Пинающаяся Птица – предводитель команчей. Тоска по Гасу Маккрае, который всю жизнь был его другом, – это одно, а вот тоска по Бену Лили – это что-то другое. Она создавала ощущение, что он пережил свое время. А это было как раз то, чего капитан никак не ожидал. И вот теперь он стал ловить отголоски прошлого, что совершенно неуместно в условиях, когда по Западу все еще разгуливают люди, которые сжигают других людей и безвинных животных.
Как ни жаль, но скоро от того Запада, каким он был, останутся одни только Хардины и Мокс-Моксы. В конце концов, они станут единственными, кто не осядет на земле.
Через несколько миль Знаменитый Ботинок показал им сожженную собаку. Это был крупный пес с примесью дога, как показалось Каллу. Его лапы были связаны вместе, а пасть стянута проволочной петлей. Огонь был недостаточно сильным, и собака сгорела не до конца, но обуглилась основательно. У нее почернели даже зубы.
При виде собаки Брукшира вырвало. Планкерт мельком взглянул на нее и быстро проехал мимо. Ярдах в пятидесяти он остановился, но продолжал сидеть спиной к группе. Пи Ай посмотрел и совсем смешался. За время службы рейнджером ему приходилось видеть зрелища похуже этого, и он знал, что люди способны причинять зло другим. Это был старый урок, хорошо усвоенный им еще во времена индейских войн.
Пи Ай понял, что он просто устал от этого, устал от таких зрелищ и воспоминаний. Он постоянно ощущал в себе эту усталость с того самого момента, когда ему пришлось оттаскивать капитана Калла от шерифа Донифана. Ему не хотелось видеть, как капитан убивает человека, даже если человек и заслуживал. Ему не хотелось видеть ни сожженных собак, ни сожженных людей, ни разорванные пулями животы, или что-то подобное этому. Что ему хотелось видеть, так это Лорену, свою жену, с ребенком на руках за обеденным столом. Ему хотелось видеть своих троих маленьких сыновей и свою взрослую дочь Клэри, на которую уже поглядывали все парни в округе. Ему хотелось держать в руках свою жену, а не хоронить трупы людей, погибших от рук преступников. Пора бы всему этому уже закончиться. Во всяком случае, там, где это касалось его. Его никогда не привлекало подобное, а теперь у него еще и не было времени для этого. Его ждали другие дела.
Знаменитый Ботинок принялся разглядывать следы. Калл спешился и тоже взглянул на них. Следы уходили на восток – восемь всадников и две подменные лошади.
– Они не торопятся, – заметил Знаменитый Ботинок.
– Зачем им, – откликнулся Калл. – Если они будут торопиться, то могут пропустить что-нибудь из того, что Мокс-Мокс любит жечь.
Он не знал, как ему поступить дальше. Бандиты находились от них милях в двадцати пяти, и их было восемь. Если Мокс-Мокс не поленился остановиться и сжечь собаку Бена Лили, значит, у них не было никакой цели, хотя, если подвернется возможность грабежа, они не преминут воспользоваться ею.
Калла подмывало немедленно отправиться за Мокс-Моксом. Хотя он был нанят не для этого, но Мокс-Мокс стоял между ним и тем делом, за которое ему платили. Кроме того, восемь бандитов представляли опасность для любого, кто бы ни встретился им на пути. Если они развлекались сжиганием собак, значит, не ждут отпора или преследования.
Однако нельзя было забывать, что те, с кем он ехал, были в основном непроверенными людьми. Пи Ай, очевидно, будет сражаться, как всегда, хорошо, когда подойдет время, а другие могут просто стать помехой. Брукшир много тренировался в стрельбе по мишеням, пока они ехали. По неподвижным целям это получалось у него совсем неплохо, но ему, конечно же, не приводилось стрелять по живым мишеням, да еще когда они отвечают ему огнем. Помощник Планкерт тоже вызывал сомнения. По его же собственным словам, он редко в своей жизни покидал Ларедо. И как он поведет себя в быстротечном бою – одному Богу известно. Скорее всего, подставится под пулю.
– С Мокс-Моксом едет большой человек, – сказал Знаменитый Ботинок, обнаружив очень глубокий след. – Его лошадь устала везти его.
– Это хорошо. В большого человека легче попасть, – заметил Калл. – А когда мы в него попадем, у них уже не будет такого большого превосходства.
Брукшир чувствовал, что опять возвращается во времена войны. Причиной этому была сгоревшая собака. На войне вид убитых лошадей с развороченными животами и выпавшими внутренностями действовали на него сильнее, чем вид погибших людей. Он не знал, почему. Просто действовал, и все.
Во время поездки с капитаном Брукшир часто думал о том, кого они преследовали. Джо Гарза убивал, и много, но убивал пулей. Брукширу становилось страшно, когда он представлял, как, спрятавшись где-то за камнем, Джо целится в него через оптический прицел, готовясь послать в него пулю, которая оборвет его жизнь. И все же это всего лишь мгновенная пуля. Кэти, умирая от болезни, страдала, наверное, больше, чем будет он мучиться от пули.
Но человек, который сжег собаку, этот Мокс-Мокс, был другим. Если Джо убийца, то этот еще и маньяк. Брукшир наблюдал капитана Калла довольно продолжительное время и имел возможность убедиться в его способностях. Капитан был несколько скован по утрам, но упорно двигался к цели. Ему не было свойственно безрассудство, уж это Брукшир мог утверждать определенно. Калл всегда консультировался с ним, когда нужно было принять решение. Брукшир был уверен в его способности найти и подавить Джо Гарзу. Он не сомневался, что капитан сможет сделать это и сделает весьма профессионально.
Мокс-Мокс же был маньяком и имел с собой семерых. Ему мало просто убить человека пулей. То, чем занимался Мокс-Мокс, не шло ни в какое сравнение с ограблением поездов, изъятием ценностей у пассажиров и потерей прибылей полковником Терри. Если мысль о Джо Гарзе пугала его, то при мысли о Мокс-Моксе он испытывал ужас.
Калл знал, что ему предстоит принять рискованное решение. Он мог попытаться настичь Мокс-Мокса вместе со своими людьми и ударить по нему всеми наличными силами, какие у него были. А мог пойти один и, если повезет, расправиться с бандой самостоятельно. То, что он будет один против восьмерых, не очень беспокоило его. Драться умело могли немногие: среди восьми, возможно, найдется только один, который будет опасен. Синий Селезень был опасным, а Мокс-Мокс, судя по тому, что рассказывал о нем Гуднайт, – просто подлым и жестоким. Как убийца он не представлял из себя ничего особенного. От Гуднайта он ушел тогда только потому, что в запасе у него была неделя. Чтобы разделаться с Мокс-Моксом и его людьми, надо лишь определить, кто из них умеет драться. Его следует убить первым.
Единственным источником информации Калла в данный момент был Знаменитый Ботинок. Старый следопыт отошел на восток и, присев на корточки, дымил своей трубкой. Калл подошел к месту его перекура. Настала гора принимать решение.
– С ним едет гигант, говоришь? – поинтересовался Калл. – Кто еще есть у него?
– Трое мексиканцев, которые слишком много работают своими шпорами, – сказал Знаменитый Ботинок. – Лошади у них все время взбрыкивают, когда они пришпоривают их. Сам Мокс-Мокс маленький. Он оставляет совсем слабые следы.
– Итак, трое мексиканцев, гигант и сжигатель, – заключил Калл. – Получается пять. Что насчет остальных троих?
– Есть еще чироки, – продолжал Знаменитый Ботинок. – У него самая лучшая лошадь, и она совсем свежая.
– Почему ты думаешь, что он чироки? – спросил Калл.
– Потому что я знаю его, – ответил Знаменитый Ботинок. – Однажды я выслеживал его. Он украл женщину, которую хотел взять в жены Кванах Паркер. Его зовут Джимми Камса. Он очень быстрый. Прошло уже два года, как я шел за ним по следу, но у него все та же лошадь. Он хорошо ухаживает за ней. Думаю, что как убийца Мокс-Мокс и в подметки ему не годится.
– Если ты выслеживаешь его, то почему Кванах не расправился с ним? – спросил Калл.
– Я не знаю, – ответил Знаменитый Ботинок. – Я шел за ним до Таос-Пуэбло. Но Кванаху пришлось уехать на несколько дней куда-то на поезде. Думаю, что он встречался с президентом. А когда вернулся, ему было не до Джимми Камса.
– Еще остаются двое, – напомнил Калл.
– Я не знаю, откуда они взялись, – признался Знаменитый Ботинок. – У одного лошадь едва тащится от слабости, да и сам он не очень хороший наездник. Второй – маленького роста и едет немного в стороне. Может быть, оттого, что Мокс-Мокс не очень его любит.
К ним подъехали остальные. У Брукшира вид был нездоровый. Помощник Планкерт выглядел испуганным. Пи Ай внешне казался достаточно спокойным, но Каллу было ясно, что душа у него не лежит к тому, что он делал.
Калл решил не бросать своих людей. Когда подойдет время ударить по Мокс-Моксу, он оставит их, но прежде они должны оказаться в более безопасном месте. Если он отправит их к Рою Бину в сопровождении Знаменитого Ботинка, они могут добраться, а могут и не добраться. Даже если они будут ехать только ночью, опасность все равно может поджидать их. Бен Лили шел ночью и тем не менее потерял своих собак и чуть было не лишился жизни.
– Поедем к Рою Бину, – предложил Калл, – и узнаем, что известно ему. Затем я, возможно, оставлю вас на несколько дней и посмотрю, что можно сделать с этими убийцами.
Они немедленно тронулись в путь, но все утро Калла терзало желание броситься вслед за убийцами, пока они были не так далеко, но он боялся за своих людей. Все они были взрослыми и могли бы позаботиться о себе сами. Ему часто приходилось оставлять своих людей в опасных ситуациях. Однако в этот раз он чувствовал, что ему не следует оставлять их. Ему не хотелось вернуться и найти их сожженными, подобно собаке Бена Лили.
Брукширу полегчало, когда капитан сказал, что останется с ними. Оглядываясь по сторонам, он не видел ничего, кроме бескрайней прерии, Запад распахивал перед ним одну бесконечную равнину за другой. Когда казалось, что горизонту уже некуда отодвигаться, он просыпался и видел его еще дальше. У Брукшира был компас, но он не пользовался им. Капитан Калл являлся его компасом. Без него Брукшир вряд ли нашел бы в себе силы двигаться по этой голой земле к вечно отодвигающемуся горизонту. В какой-то момент он просто остановился бы, сел и стал ждать смерти.