Текст книги "Стерва. Обольщение (СИ)"

Автор книги: Лера Виннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Стерва. Обольщение

Глава 1

– Умоляю, милорд, возьмите меня с собой!..

Голос дрогнул сам, даже стараться не пришлось, а полушёпот, которым я это произнесла, был полон отчаяния.

Он обернулся.

Тусклый свет растущей луны упал на его лицо, и на долю секунды я испугалась, что совершила ошибку. Не стоило, быть может, бросать такую просьбу в спину этому человеку, но услышав от старой Магды, что он собирается покинуть деревню немедленно, не дожидаясь рассвета, я побоялась не успеть.

Если он откажет…

– Вы даже не знаете, куда я направляюсь, мадам Мелания. Но хотите последовать за мной? – он сделал шаг назад, приблизился ко мне настолько, чтобы нам обоим не пришлось говорить громче.

Внутренне я возликовала, потому что это не было однозначным «нет».

Ещё не согласие, но уже не отказ.

На таком расстоянии стало заметно, что за четыре дня, проведённых здесь, он сильно осунулся, а под глазами, цвет которых мне до сих пор не удалось рассмотреть, залегли тени, ставшие ещё чернее, чем его дорожный плащ.

– О, нет-нет, я совсем не это имела в виду! – я быстро сглотнула и тут же напомнила себе, что не стоит переигрывать. – Я вовсе не собираюсь навязываться вам! Просто…

Решив, что обязательно напрошусь ему в попутчицы, я с десяток раз мысленно отрепетировала свою речь, но теперь все слова, как назло, куда-то подевались.

– Понимаете ли, – он терпеливо ждал и внимательно слушал, и я начала с начала. – Я давно хочу покинуть эти края, но путешествовать одной мне страшно. Вы много странствуете, и я прошу лишь о возможности пойти вместе с вами, пока не найду место, где могла бы осесть. Клянусь, барон, я не стану вам мешать!

Обращение по титулу оказалось, по всей видимости, лишним, потому что он едва заметно скривился и покачал головой.

Я чувствовала, что он мне не верит.

Я и сама не поверила бы себе, но убедить его в своей искренности мне нужно было во что бы то ни стало.

Пусть четыре бесконечно тяжёлых дня, проведённые в борьбе с неизвестной и опасной хворобой, охватившей деревню, и не сблизили нас, но давали мне некоторое право его попросить. Или всего лишь надежду на это…

Так, или иначе, барон Монтейн, чьё имя произносили вполголоса с затаённым восторгом или суеверным ужасом, взялся нам помочь, когда Старейшина обратился к нему.

Кто-то счёл, что сам Создатель привёл этого человека в наши края именно в такой час.

Другие полагали, что обращаться к колдуну, даже если болеют дети, – смертный грех.

Мнение молодой травницы никогда не стало бы решающим, будь у людей другая надежда на спасение, но в этот раз они ко мне прислушались.

Только что на моих глазах он взял лишь половину из обещанных ему денег, и я могла наблюдать, каким отстранённым становился его взгляд по мере того, как наш Старейшина, угрюмый, резкий, даже на меня глядящий с неприязнью и недоверием Ален, кланялся ему в пояс.

Барону было настолько неловко и неприятно на это смотреть, что его стыд за Алена я чувствовала кожей, и где-то в глубине моей души рождалось незамысловатое, но такое человеческое злорадство.

Вильгельм Монтейн мог быть достаточно мудр для того, чтобы принимать людскую глупость и мелочность как данность. Я же на подобное претендовать не собиралась.

Однако теперь барон продолжал хмуриться.

Он наверняка взвешивал риски и искал возможный подвох, и мне оставалось только смотреть на него с тоской и надеждой. А ещё не пропустить момент, когда – возможно! – придётся заплакать. Если я понимала хоть что-нибудь, он был из тех мужчин, кто не выносит женских и детских слёз, а к мужским относится с пониманием.

– Я не делаю долгих остановок и далеко не всегда ночую на постоялых дворах. Нередко приходится довольствоваться чужими амбарами или спать под открытым небом, – заговорив, Монтейн скорее начал раздумывать вслух. – В дороге всегда может случиться что-то непредвиденное. Похожее на мой визит сюда. Таким, как я, рады далеко не везде, поэтому с едой тоже может быть скудно. Вы уверены, что хотите иметь такого попутчика, мадам Мелания?

Он обращался ко мне по-настоящему уважительно, без издёвки и снисхождения, и это, чёрт возьми, подкупало. Заведомо зная, что я ему не ровня, этот человек полагал, что я достойна уважения, потому что успевала вовремя подносить ему отвар для больных или чай, потому что о себе он, занявшись делом, забывал.

И, что было гораздо важнее, он не пытался меня отговорить, лишь обрисовывал перспективы.

Старательно закивав, я всё же сделала ещё один осторожный шаг к нему, наконец переступая порог дома Алена, из которого выбежала вслед за уходящим в ночь бароном.

– Я неприхотлива. К тому же вам не придётся заботиться обо мне. У меня есть деньги и лошадь, я сама буду заботиться о себе. Если захотите, могу развлечь вас разговором в пути.

Вот теперь пришло время для быстрой и чуть смущённой, трогательно усталой улыбки. Она должна была сработать не хуже слёз.

Монтейн кивнул, не глядя на меня, и провёл рукой по своему подбородку, как человек, привыкший носить бородку и сбривший её совсем недавно.

Абсолютно не ко времени и не к месту я подумала, что она, должно быть, делала его сильно старше.

– Хорошо. Я вас предупредил. Сколько времени вам потребуется, чтобы собраться? Я не хотел бы задерживаться здесь надолго.

Он произнёс это спокойно, но я даже слишком хорошо знала, как сильно он устал.

Предложение Алена остаться хотя бы до утра и поспать с комфортом он отверг так же, как его раболепствующую благодарность.

– Я тоже хотела бы уехать как можно скорее, – выговорив это так поспешно, как только могла, я решительно кивнула, подтверждая свои слова. – У меня немного вещей, которые я хотела бы взять с собой, и они уже собраны. Если вы согласны, подождите меня четверть часа у старого дуба на окраине. Я только заберу свои вещи и лошадь и закрою дом.

Сейчас, именно сейчас от него требовалось однозначное согласие, и барон всё-таки вскинул на меня взгляд. Тёмный от усталости и всего, что успел повидать, обжигающий и цепкий, но совсем не злой или презрительный взгляд.

– Будь по-вашему. Я буду ждать вас полчаса.

Едва не бросившись ему на шею от радости, я закивала снова и развернулась, чтобы удалиться почти бегом.

Собранная сумка и правда ждала меня прямо у двери, но я всё равно в последний раз окинула свой дом взглядом, удостоверяясь в том, что ничего не забыла и ничего больше не хочу забрать.

Мой родной дом, в котором я планировала провести всю жизнь…

Беспокоиться следовало не об этом, а о том, как бы барон не передумал. Едва ли он дал слово лишь для того, чтобы отвязаться от меня, но я всё равно отчаянно спешила.

Ехать верхом по тёмной улице, будить спящих и привлекать к себе внимание не способных уснуть после пережитого ужаса людей, не стоило, поэтому Красавицу я просто повела за собой.

К счастью, Монтейн ждал там, где мы условились. Почти скрытый ночной темнотой, он стоял спиной к деревне, как будто окончательно потеряв к ней интерес, и смотрел на уходящую вдаль дорогу.

Я немного сбавила шаг, в очередной раз задумавшись о том, сколько же ему на самом деле лет.

Со стороны, ночью, после нескольких непростых дней казалось, что хорошо за сорок.

Вблизи он выглядел не старше тридцати.

Суеверные крестьяне, которым доводилось видеть, как он пускает в ход свою силу, чтобы им же помочь, шептались, что он вовсе не человек, и живёт на свете не первое столетие.

Любопытно, как я стану выкручиваться, если последнее окажется правдой?

Красавица тихонько заржала, не одобряя мои мысли, и я погладила её по гриве, прежде чем подойти к барону.

– Я готова, милорд.

Он развернулся, окинул нас обеих долгим взглядом.

– У вас очень красивая лошадь. А меня зовут Вильгельм.

– Я думала, что обращаться к вам по имени мне не пристало, – я погладила кобылу снова. – Да, я так её и назвала. Красавица.

Лошадь досталась мне случайно. Светло-серая, изящная, гордая, она больше никому не понадобилась. Из-за больших рыжих пятен с обеих сторон на крупе владелец лошади счёл её испорченной и нечистой и собирался прикончить, но потом с облегчением выменял её мне на травяной чай для мужской силы.

– Вы первый, кому она понравилась.

Донимать его разговорами сейчас наверняка не следовало, но отчего-то я не смогла ему об этом не сказать.

Монтейн тихо и невесело хмыкнул и придержал Красавицу, чтобы мне удобнее было сесть на неё.

– Я заметил, что местные жители обделены вкусом. Не в обиду, мадам Мелания.

Смех мог выдать меня с головой, поэтому я обошлась короткой, но искренней улыбкой:

– Моя очередь соглашаться с вами.

Он не ответил, отделался вежливым кивком и красиво взлетел в седло.

Наше общее сдержанное нетерпение разливалось в воздухе, делало его более густым и плотным, и я задержала дыхание, трогаясь с места.

Наконец-то.

Полгода в неизвестности, привычка оглядываться на каждый скрип дверной петли и пугаться каждой тени.

Полгода в ожидании шанса убраться отсюда.

Полгода шальной и отчаянной надежды встретить того, кто мог бы стать мне попутчиком. Того, рядом с кем я могла бы затеряться, стать незаметной. Человека, на которого мало кому вздумается смотреть слишком пристально.

Барон Вильгельм Монтейн был идеален. О таком спутнике, как он, я могла только мечтать.

Когда он тронулся с места, я направила Красавицу вслед за ним, всё ещё обмирая, всё ещё боясь, что он остановится и скажет, что… передумал? Что ему не нужна такая обуза, как чужой человек рядом?

Но барон молчал.

Казалось, он вовсе забыл обо мне, погрузившись в свои мысли. Я же постаралась о себе не напоминать, немного отстала от него, размышляя о том, что заставляло его так спешить, скитаясь по свету.

Ночевать в доме Алена не осталась бы и я сама, да и немногие крестьяне захотели бы дать ему приют – их собственные спасённые жизни и жизни их детей были такой малостью в сравнении с возможностью согрешить, приняв у себя колдуна.

Однако Монтейн торопился. Как будто кто-то ждал его там, вдалеке, либо, напротив, что-то гнало его в дорогу.

Впервые я услышала о нём год назад. Один из деревенских парней ездил на зиму на заработки в город, а после развлекал всех небылицами, весёлыми и страшными историями.

«Говорят, что этот человек знатен, но живёт как солдат, а в его ладонях горит белое пламя. Он постоянно в пути, но никто не знает, куда и зачем он едет. Он умеет лечить и прогонять зло, но никогда и никому не сделал зла сам. Я слышал, как старухи шептались о том, что он кого-то убил. Многих убил. И теперь искупает свои грехи, потому что не может умереть, Создатель не принимает его душу», – рассказывал он нам.

В те дни я ещё жила восхитительно беззаботно, и после посиделок с Мигелем всю ночь вертелась с боку на бок, не в силах уснуть. Так сильно впечатлила меня сказка о Чёрном Бароне.

Куда он идёт и откуда?

Зачем помогает людям?

Почему берёт деньги, но не принимает в уплату еду и благосклонность женщин?

Причина могла быть любой, и тогда я не исключала, что старухи, которых наслушался Мигель, были недалеки от истины, но стоило мне увидеть Монтейна…

Я поняла, что это не так. На нём не было печати чужой смерти и причинённых забавы ради страданий.

И вместе с тем от него исходило нечто темное, притягательное, заставляющее всё моё естество откликаться и тянуться к нему в попытке…

Я сама не знала, чего. Но мне было спокойно с ним рядом. Как будто он мог защитить меня и укрыть ото всех страхов самим фактом своего присутствия поблизости.

Деревня, в которой я родилась и которую прежде покидала лишь для того, чтобы съездить в город с матерью, не смогла подарить мне даже бледного подобия этого чувства. Если бы что-то случилось со мной, я не стала бы звать на помощь никого из этих людей. Отчасти, потому что обрекла бы тем самым их на верную смерть в борьбе с неравной им силой. Преимущественно – потому что знала: никто из них за меня не заступится. Принимая лечение из моих рук, как должное, они полагали меня хуже себя самих, а мать ещё в раннем детстве научила меня с ними не спорить.

– Вас мучает совесть, потому что вы оставляете их?

Не ожидая, что барон заговорит со мной первым, я вздрогнула и вскинула голову.

Оказалось, он немного осадил коня, чтобы мы могли ехать вровень, и смотрел на меня внимательно, будто его в самом деле интересовал ответ.

Я пожала плечами, подбирая слова.

Он кивнул, готовый довольствоваться этими.

– Как я понял, нормального врача здесь нет?

Молчать было глупо, и я пожала плечами снова:

– Мэтр Ланг неплохой человек, но вы сами видели, он стар. А здесь очень давно никто не болел ничем, кроме простуды.

Болезнь, пришедшая в деревню пару недель назад, была страшной. У подхвативших её начинался жар, несчастные бредили, а их тела покрывались чудовищными наростами. Несмотря на то, что от неизвестного недуга никто не умер, люди были напуганы, и только слух о том, что загадочный барон Монтейт расположился на постоялом дворе поблизости, вселил в некоторых надежду.

Он не просто согласился помочь. Видя бессилие местного подслеповатого врача, – а по правде, сгорбленного и дрожащего старика, – и мою беспомощность, он не прогнал меня. Напротив, оставил при себе в качестве помощницы. Однако, даже изучая травы и умея договариваться с ними с малых лет, я так и не смогла понять, что именно он делал, для чего просил приготовить тот или иной состав. Интуиция подсказывала, что они были и вовсе не нужны ему для работы, но подчёркивали мою значимость в глазах людей – едва ли такой человек, как барон Монтейн мог не заметить, как они относятся ко мне.

Относились.

Все эти люди вместе с их презрением и недоверием уже стали моим прошлым, и с каждым шагом Красавицы я всё больше сомневалась в том, что захочу однажды сюда вернуться.

– А меж тем, вы могли бы им помочь. Если бы захотели, – Монтейн произнёс это задумчиво, чуть слышно.

И тем самым вызвал у меня вполне искреннюю улыбку:

– Я помогла им, когда настояла на необходимости обратиться к вам. Есть вещи, с которыми не может справиться травница.

Он хмыкнул негромко, но очень выразительно.

– Вы полагаете, что дальше они справятся сами?

Это был хороший вопрос.

Вопрос, который должен был бы поставить меня в неловкое положение, если бы я не была к нему готова.

– Лечение всегда проще принимать от того, кому веришь. Моей бабке они верили. Матери тоже. Полгода назад её не стало, а я для них оказалась…

– Чересчур молоды? – он бросил на меня ещё один взгляд, и мне показалось, что глаза его весело блестят.

– Да, – я ответила правду, не пытаясь улыбнуться в ответ. – Думаю, дело в обычном недоверии к той, кого они видели в роли ученицы. Люди глупы, барон, вам ли не знать? Они полагают, что мы рождаемся, зная и умея всё на свете. Если они не нуждаются во мне, я не вижу смысла обременять их своим присутствием.

Монтейн не ответил сразу, но медленно покачал головой, словно что-то понял для себя, и это понимание по-настоящему его удивило.

– В таком случае я желаю вам счастливого пути, мадам Мелания. К утру мы будем на постоялом дворе. Сможем хорошо пообедать, принять ванну и выспаться. Силы нам ещё понадобятся.

Это «нам» отозвалось в груди непривычным щемящим теплом.

– Это было бы замечательно.

Отдохнуть хотя бы несколько часов, не тревожась ни о чем, мне хотелось немыслимо, и важно было этого не показать.

Монтейн немного подогнал лошадь, чтобы мы оба поехали быстрее.

В лесу, через который пролегала уводящая от деревни прочь дорога, стояла тишина, только где-то в его глубине ухали совы.

Я знала, что оборачиваться через левое плечо – плохая примета, но всё равно обернулась. Бросила последний взгляд на некогда свою деревню, потому что теперь, когда барон согласился взять меня с собой, всё связанное с ней было мне почти не страшно.

Глава 2

Постоялый двор показался впереди на рассвете. Дремавший, как мне казалось, в седле Монтейн вскинул голову, коротко кивнул мне, и мы, не сговариваясь, вслух, пустили коней в галоп.

К моменту, когда я спешилась, от такой езды ныло всё тело – время от времени я садилась на Красавицу, чтобы пронестись по окрестным лугам, но никогда не делала этого, устав так сильно.

Впрочем, жаловаться на что-то было бы грешно – я могла вдыхать свежий воздух полной грудью и не волноваться о том, что именно мне нужно предпринять сегодня, чтобы прожить спокойно ещё один день.

– Позаботьтесь о лошадях, я пока сниму комнаты, – барон бросил мне поводья и ушёл так быстро, что я не успела ни возразить, ни согласиться.

Как ни странно, отторжения к нему у меня после этого не возникло.

Договариваясь с конюхом и поглаживая по гривам внезапно занервничавшую Красавицу и коня Монтейна, имя которого не удосужилась узнать, я думала о том, насколько моему спутнику на самом деле в тягость моё присутствие.

Судя по его манере говорить и держаться, он не привык оглядываться на кого бы то ни было.

Всегда один и сам по себе.

Он и в деревне был немногословен, отвечал преимущественно «да» или «нет», а свои потребности формулировал очень коротко и ёмко. В первый день мне даже показалось, что он отвык говорить с людьми. Или вовсе никогда не привыкал.

Несмотря на то, что час был ранний, в трактире уже начали собираться желающие позавтракать – деловитые краснолицые женщины и хмурые мужчины, одинокие путники и целые семьи.

Я остановилась, отыскивая взглядом Монтейна. Волноваться о том, что могу встретить тут знакомых, было уже поздно – даже если и так, откладывать отъезд было немыслимо.

– Ваш ключ, мадам Мелания, – барон появился будто из воздуха.

Я вздрогнула, разворачиваясь к нему, и задела его плечом.

– Простите.

Дыхание постыдно сорвалось, а ведь в эту минуту бояться мне было совершенно нечего.

Благо, мой спутник этого не заметил.

– Вы не знаете, что здесь происходит? – отдав мне ключ, он бросил быстрый взгляд по сторонам.

Монтейн выглядел спокойным, выражение его лица не изменилось, но я чувствовала, что оживление, царящее здесь, ему досаждает.

– Последняя летняя ярмарка в городе. В августе крестьяне съезжаются на неё изо всех окрестных деревень.

– Значит, дальше будет ещё хуже, – он кивнул, не глядя на меня и настолько серьёзно, что я не выдержала, засмеялась.

– Зато в городе, если вы пожелаете туда заехать, до вас никому не будет дела. Если, конечно, не считать местных торговцев, местных воров и продажных женщин.

– Думаете, у кого-то из них я могу вызвать интерес?

Барон вскинул голову так резко и посмотрел так пристально, что веселиться мне отчего-то расхотелось.

– Уверена, что у всех.

Я сама не понимала, почему, но для того, чтобы произнести это ровно и в меру беззаботно, мне пришлось приложить все силы.

Монтейн продолжал смотреть. Любопытно, мог ли он увидеть больше, чем я хотела бы показать ему?

– Для вас принесут воду. А потом обед. Если я вам понадоблюсь, моя дверь напротив, – сам же Монтейн кивнул так, словно ничего не было.

Ни этого пристального взгляда, ни странной интонации, ни странного, ни на что не похожего чувства, как будто я падала в бездну.

Ещё раз кивнув мне, он повернулся и скрылся из вида быстрее, чем я успела опомниться, и мне оставалось только сделать то, что он сказал – подняться наверх и привести себя в порядок.

Благо для этого у меня были все возможности.

Воды оказалось не просто вдоволь. Мне принесли так много, что можно было не ограничиваться несколькими ковшиками, вылитыми на себя, а лечь в настоящую ванну.

В деревне я редко позволяла себе подобное – носить полные вёдра было тяжело, а мнение деревенских женщин о том, что от физического труда ничего мне не сделается, меня волновало мало.

Прежде чем раздеться, я всё же выглянула в окно и убедилась в том, что во дворе собираются обычные люди. Их становилось больше: кто-то готовился ехать дальше, кто-то только спешивался, чтобы поесть и отдохнуть. Если Монтейн не захочет свернуть, нам и правда, возможно придётся ночевать под открытым небом – во время последней ярмарки мест на постоялых дворах хватало не всем.

Эти дни в середине последнего летнего месяца и правда были золотыми и для крестьян, и для грабителей, и для шлюх. В любом месте, в любом лагере барон привлечёт к себе внимание. К себе, а значит, и ко мне.

Опускаясь в тёплую чистую воду, я подумала о том, стоит ли, к примеру, отрезать волосы, и улыбнулась собственным мыслям.

В таком случае останется ещё и примерить мужской костюм, продолжая убеждать Монтейна в том, что ничего особенного не происходит.

Отдав платье постучавшей в комнату горничной, чтобы его привели в порядок, я мельком посмотрела в зеркало, а потом надолго застыла перед ним.

Иллюзия то была или нет, но мне казалось, что я изменилась за прошедшую ночь. Потускневшие за последние месяцы глаза снова стали карими, а волосам словно добавили цвета. Следы усталости лишь немного сгладились, но даже они не отменяли того, что я вдруг сделалась похожей… на себя.

Вероятно, стоило бы списать это на естественную и неконтролируемую реакцию женщины, оказавшуюся в обществе приятного ей мужчины, но себе я была вынуждена признаться: дело не в Монтейне.

Точнее, дело было, конечно же, в нём, но так преобразиться всего за несколько часов я смогла не потому, что он так сильно мне нравился. Причина была в его силе. Пусть я не могла в полной мере понять её природу, я всё равно ощущала её кожей и волей-неволей наполнялась ею сама.

Это было приятное и вместе с тем весьма тревожное открытие. Если барон заметит… Вернее, когда это произойдёт, мне придётся очень быстро попрощаться с ним. Быть может, исчезнуть, не прощаясь вовсе, чтобы ничего не объяснять и не подвергать его опасности, оказаться в которой он точно не заслуживал.

Занятая этими мыслями, я спустилась в трактир и сразу же оказалась приглашена к столу.

– Прошу вас, госпожа, всё уже готово! Ваш любезный спутник просил меня позаботиться о вас, если вы спуститесь раньше! – хлопотала вокруг меня хозяйка.

Я только кивнула ей, запоздало поняв, что смотрю в ответ на это, пусть и наигранное внимание хмуро и с недоверием. Деревенской травнице его уж точно оказали бы куда меньше.

Заказанный Монтейном обед оказался великолепным – точно так же, как и я, он практически не ел в последние дни, обходился хлебом и травяным чаем.

Готовя для него последний, я даже предположила в определённый момент, что он намеренно держит пост во время работы, но потом поняла: нет. Он просто не считал возможным тратить время на нормальную еду и отдых, пока болели те, кого он пришёл лечить.

Такой стойкостью я сама не обладала, хотя бы раз в день, но мне нужна была тарелка более-менее сносной еды. Пусть кусок и не лез в горло, это помогало поддерживать силы.

На каких внутренних возможностях держался барон, предполагать я не решалась.

Не прикасаясь к запечённому с овощами мясу без него, я старалась и не смотреть по сторонам, избегая ответных взглядов. Кто и что может обо мне подумать перестало быть важным, но тратить время на пустые разговоры мне было жаль.

Нам обоим и правда требовался сон, а после нужно будет ехать дальше.

В глубине души я всё же опасалась, что привычный для Монтейна темп может поначалу показаться мне изнурительным, и готовила себя к тому, что обращать внимание на усталость у меня времени не будет. Не в моём положении просить себе пощады.

– Ооо, кого я вижу! Рыжая! – тяжелая мужская рука опустилась мне на плечо, и я стряхнула её инстинктивно, ещё до того, как развернулась.

– Идиот!

– Что, напугал? – Эрван довольно хохотнул и начал перелезать через скамью, чтобы усесться со мной рядом. – И куда вся смелость подевалась?

Колен и Адам уселись напротив, и я вздохнула, не скрывая раздражения.

Этих троих мне хотелось увидеть меньше всего. Не следовало даже мысленно поминать воров, должно быть.

– Так что, красавица, куда собралась? Решила прокатиться до города? Так сказала бы нам, мы бы мигом проводили!

Эрван снова потянулся, чтобы обнять меня за плечи, и я вывернулась во второй раз.

– Не твоё дело. Считай, что туда, где нет тебя.

– Как грубо! – он засмеялся гнусаво из-за давно сломанного и плохо сросшегося носа, и Адам с Коленом загоготали вместе с ним. – Даже почти обидно!

На нас начали не просто посматривать, а коситься с подозрением, и мне захотелось застонать. Оказаться выдворенной из трактира за то, что сидела за одним столом с известными всей округе босяками – это стало бы самым смешным, самым нелепым исходом. И едва ли барон стал бы после этого меня возвращать или просить хозяина о том, чтобы он позволил мне вернуться.

– Исчезни отсюда. Живо! – я развернулась к Эрвану и почти прошипела это ему в лицо.

– Или что? – он ухмыльнулся, и на этот раз избежать его прикосновения я не сумела.

Узкая, но сильная рука с грязными ногтями сжала моё запястье, придавила его к столу так сильно, что я едва не вскрикнула.

– Ты мне кое-что должна, Мелли. Не забыла?

Он понизил голос до злого и опасного шёпота, и моя попытка вырваться оказалась тщетной.

– Да какой же чёрт тебя принёс!..

– Видимо, тот, который мне помогает, – широко и мерзко улыбаясь, второй рукой Эрван схватил меня за колено. – Ты не бойся, рыжая, больно не сделаем. Мы быстренько, а потом пойдёшь дальше, как новенькая.

Оттолкнуть его или ударить я в таком положении не могла, звать на помощь было…страшно.

Эти трое были только моей проблемой, и я успешно справлялась с ней до сих пор. Не далее как прошлой ночью я обещала, что не стану для своего спутника обузой, и нарушить слово было смерти подобно. Поднять крик значило не просто согласиться с собственной беспомощностью. Это грозило мне потерей барона Монтейна, а лишиться такого попутчика я просто не могла.

– Вот к этому чёрту и сходи. Быстренько, – я выговорила это очень чётко, глядя Эрвану прямо в глаза.

Обычно такого взгляда ему оказывалось достаточно, чтобы стушеваться, но сегодня он, по всей видимости, слишком хорошо чуял ускользающую добычу.

– Ах ты тварь. Встала и пошла!

Он всё-таки дёрнул меня за руку, да так сильно, что я вскрикнула, но вытащить из-за стола не успел: поднимаясь, Эрван врезался в Монтейна, приближение которого я во второй раз за утро не заметила.

– Так к какому чёрту вы торопились, милорд? – он спросил спокойно, со сдержанной учтивостью, как будто и вовсе не заметил.

Ни косых опасливых взглядов, ни не подумавших вмешаться людей, ни моего испуга, ни того, как уставились на него эти трое.

«Чёртом» барон Вильгельм Монтейн тоже слыл нередко – его пристрастие к чёрной одежде, чёрный же конь, поразительное спокойствие и сила, пределов которой никто не знал, располагали людей к суевериям.

Сейчас же он не сделал ничего, но Эрван убрал от меня руки, а Колен и Адам вскочили, опасливо отодвигаясь от нашего стола.

– Простите, господин… Ошибочка вышла…

Почти не веря своим глазам, я наблюдала за тем, как Эрван, мимо которого ни один путник не мог проехать, не заплатив дань, пятится, едва ли не кланяясь.

Новости в наших краях всегда распространялись быстро – люди знали, кому обязаны тем, что эпидемия так и не случилось, а кладбища не начали расти.

Понимая, кто перед ним, лихой разбойник, гроза местных лесов, заикался, как мальчишка, и я в очередной раз мысленно поблагодарила все Высшие силы за то, что они надоумили меня обратиться к Монтейну.

– Рад, что мы во всём разобрались, – барон же только кивнул Эрвану, а потом, сочтя инцидент исчерпанным и перестав замечать всех троих, сел напротив меня. – Ты не притронулась к еде. Напрасно, она могла остыть.

Это внезапное «ты» и та лёгкость, с которой оно было брошено, подействовали на меня оглушительно.

Эрван и его дуболомы должны были тоже услышать.

Они должны были запомнить, к чьей женщине посмели приставать.

Если однажды мне взбредёт в голову вернуться сюда, они мне, без сомнения, это припомнят. Либо, напротив, всю оставшуюся жизнь будут обходить мой дом стороной.

– Спасибо, – я выдохнула это едва слышно, когда за шайкой Эрвана закрылась дверь.

– Не стоит благодарности, – барон улыбнулся мне так коротко, что я едва успела эту улыбку заметить. – Надеюсь, это были не те причины, что вынудили вас бежать.

Возвращение к безукоризненно вежливому, но такому обезличенному обращению огорчило так сильно, что я мгновенно разозлилась на себя.

– Это просто местные бандиты. Эвран родом из моей деревни, Ален платит ему дань за то, чтобы они нас охраняли. Когда матери не стало, он начал предлагать защиту мне.

– Как я понимаю, он был слишком навязчив? – он бросил на меня быстрый взгляд и взялся за вилку.

Мне оставалось только последовать этому примеру и стараться успокоиться.

– Да, иногда. Когда он начал становиться слишком настойчивым, я пообещала ему, что он перестанет быть мужчиной, если ещё раз приблизится ко мне. К счастью, о моих возможностях он знает мало.

Монтейн засмеялся. Тихо, без лишних движений, но услышанное в самом деле его позабавило.

– Вы умеете убеждать!

Казалось бы, этот смех должен был разрядить обстановку, но я только разозлилась ещё больше.

– Да, когда в этом есть необходимость. Кстати, сколько я должна вам за комнату и за обед?

Он поднял лицо, и я, наконец, рассмотрела, что глаза у него серые, как грозовое небо.

– Побойтесь Создателя, если вы в него верите, мадам Мелания. Я пока в состоянии оплатить комнаты и обед на постоялом дворе.

В его тоне не было ни насмешки, ни снисхождение, лишь вполне искреннее, чуть настороженное удивление.

Под таким взглядом и после такого ответа продолжить было непросто, но порождённое позорным испугом раздражение требовало выхода, да и сказать то, что я озвучить собиралась, было необходимо.

– Барон Монтейн, – звук, с которым я отложила вилку, получился слишком громким. – Давайте кое-что проясним. Я благодарна вам за то, что вы вмешались, мне не хотелось бы устраивать балаган там, где меня могут узнать. Но я по-прежнему не прошу вашей защиты и не нуждаюсь в том, чтобы вы за меня платили. У меня есть деньги, и я…

– … Не хотите быть никому и ничем обязанной, я понял, – он кивнул и очевидно хотел добавить, что-то ещё, но нам помешали.

– Милорд, это вы, милорд? – рядом с нашим столом возник мальчишка лет двенадцати.

Он шмыгнул носом не то от любопытства, не то страха, но Монтейн повернулся к нему и вдруг улыбнулся совсем иначе – сдержанно, но тепло, располагающе.

– По всей видимости, я. Вы ведь искали Чёрного Барона, юноша?

Мальчишка икнул, замер и заморгал с таким восторгом, что от моего раздражения не осталось и следа.

Никто и никогда точно не разговаривал с ним с таким уважением, а Монтейн как будто и правда не видел разницы между крестьянским ребёнком и Старейшиной целой деревни.

– Ага, – мальчишка рассеянно кивнул, а потом вдруг схватил его за рукав. – Пойдёмте, милорд! Раз это правда вы, пожалуйста, пойдёмте!