Текст книги "Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ)"

Автор книги: Лера Виннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 9

К тому моменту, когда я открыла входную дверь, ветер настолько усилился, что она распахнулась слишком сильно.

В доме царила уже знакомая мягкая темнота, и раз уж Кайл представил меня ему в качестве хозяйки, мне стало интересно попробовать.

– Свет!

Дом послушался.

Загоревшие свечи затрещали, уютное пламя осветило холл, и, секунду полюбовавшись ими и мысленно поблагодарил дом, я обернулась к Кайлу.

– Что это значит?

Он уже успел снять плащ, и теперь лишь пожал плечами:

– Думаю, одно из двух: либо она сама не знает, либо врёт даже своему Сэму.

Он прошёл мимо меня, чтобы заглянуть в кабинет, где оставалась Эмери, а я развернулась и пошла наверх.

То ли в погоде было дело, то ли в кладбище, но он настороженно-благодушного настроения ничего не осталось.

Напротив, в душе поднимались те чувства, которые лучше было не демонстрировать.

Перед Кайлом не было смысла смирять злость – он превосходно её улавливал, чувствовал в воздухе или на кончиках пальцев. А сейчас это была именно она.

Глупое тяжёлое раздражение, возможное для женщины, но никак не для специалиста Совета, которым я в первую очередь оставалась.

Неожиданное, – действительно, Нечистый бы его побрал, неожиданное! – открытие о Женни.

Пара ничего не значащих, по сути, фраз касаемо той ночи, когда он отсутствовал, и маленькой рыжей сучки по имени Камилла.

Объективно мне следовало быть за них признательной – в Уставе не было ни слова о том, что один напарник должен отчитываться перед другим о своей личной жизни.

В чем бы я ни пыталась убедить саму себя и окружающих, между нами всё было намного сложнее, чем между обычными напарниками или учителем и ученицей.

Вся его забота, – абсолютно искренняя, – дорогой подарок, от которого я отказалась, чтобы ещё больше не усложнять, сказочная лошадь, за которую он, как выяснилось, заплатил из своего кармана…

Всё это и без того сбивало с толку.

Мы никогда не нуждались в таких разговорах, – всё, что нам обоим нужно было знать, и без того оказывалось понятно.

Любой вопрос, который я могла бы попробовать мысленно сформулировать, оказался бы таким же бестолковым и отвратительным, как вечное «Ты меня любишь?» в исполнении так кстати помянутых деревенских девственниц, впервые пришедших на сеновал.

С той лишь разницей, что Кайл изящно высмеял бы подобное ещё быстрее, чем я сама.

Если бы завтра кто-то из фьельденцев бросил мне в спину камень и назвал «проклятой ведьмой», я точно не убежала бы в слезах – просто потому что мне давно было не четырнадцать.

Я слишком сильно изменилась для возврата к собственному прошлому.

Логично было, что за пять лет изменился и он.

На этом фоне любые, даже заданные самой себе вопросы, становились бессмыслицей.

И всё же лучше бы он вовсе молчал, чем бросил эти объяснения между прочим, едва ли не как подачку.

Беспристрастный и беспощадный Север показал, что мы можем быть напарниками. Даже друзьями.

Нужно было удовольствоваться этим.

Не забивать себе голову глупостями, которые унижали по-настоящему.

Не пытаться трактовать поступки, которые, с наибольшей вероятностью, вообще не имели второго смысла.

После Эмери, когда туман для меня рассеялся, оставалось только признать: я всего лишь с разбегу споткнулась об отсутствие опыта. Потому что не знала, что такое неудача в деле или с мужчиной.

Со всеми случается.

Всё, что от меня требовалось – отработать это задание в качестве младшего специалиста, вернуться в замок и вплотную заняться обучением Гаспара.

– Что случилось? – Кайл прислонился к дверному косяку, разглядывая меня.

– Просто долгий день, – я не стала смотреть не него в ответ, предпочтя заняться пуговицами на своём платье.

Раньше такого ответа ему было бы достаточно, чтобы понять: мне не нравится собственное настроение, и трогать меня пока не нужно.

Общая спальня никогда не была этому пониманию помехой.

Сейчас же он невозмутимо прошел в комнату и начал снимать жёсткий пояс.

– А, по-моему, неплохой. Мы узнали много полезного.

– Только сегодня? – дышать в наполовину расстёгнутом платье стало легче, но разворачиваться я не спешила.

«Стоять, Элисон».

Кайл сделал всего один шаг, не приближаясь, но теперь я, чувствовала его взгляд затылком и шеей.

– Ты хочешь сказать что-то конкретное?

Всё, что я могла сказать, обещало прозвучать заведомо проигрышно, но внутри как будто щелкнула пружина.

– Как давно ты догадался про Женевьеву? – я всё же посмотрела на него в ответ, хотя для этого и пришлось немного запрокинутой голову.

В ответ последовало ещё одно спокойное пожатие плечами. Сейчас оно злило особенно сильно.

– Скорее, заподозрил. Когда он Сэм сказал о себе. Вчера убедился. Готтингса тоже легко принять за человека, ни ты, ни я не поняли сразу. То, что он называет её даром, похоже на картину под толщей льда – разглядеть невозможно, добраться не получается. И если он хочет, чтобы этим занялся я, значит всё очень и очень не просто.

– Как поэтично, – выпавшие из причёски волосы некстати полезли у лицо, и я нетерпеливо тряхнула головой, отбрасывая их назад. – Может быть, есть что-то ещё, о чем ты забыл мне сказать?

Я не повышала голоса. Быть может, он даже слишком сел от накатившей волной злости.

Кайл продолжал смотреть, разве что его взгляд сделался немного темнее.

– Что конкретно тебя не устраивает?

Я выходила из себя, а он оставался непробиваемо бесстрастным, и даже понимая, что нужно остановиться, я, уже не могла.

– Не мое дело с кем ты спишь или не спишь…

– Действительно? А мне показалось, что тебя это до определенной степени касается.

Я поперхнулась воздухом, открыла и закрыла рот, тряхнула головой еще раз, собираясь с мыслями, и только потом начала с начала.

– Не надо отодвигать меня от дела. Великий Кайл Нильсон не обязан делиться информацией и домыслами с дилетантом, но хватит тыкать меня носом в то, что я не справилась однажды. Одна спаленная деревня не повод списывать меня со счетов. В последние пять лет я, знаешь ли, неплохо справлялась.

Воздух закончился вместе со словами, а потемневший взгляд Кайла будто подернуло тем самым льдом. Совсем тонкой корочкой, но я почувствовала себя так, будто пробежала две дистанции, не останавливаясь, а потом врезалась лбом в стену.

– Поговорим, когда ты будешь в подходящем настроении, – сняв жилет, он бросил его на спинку кресла, развернулся и вышел из комнаты.

Наступившая тишина ударила в затылок, и тут же отдалась в висках.

Я отвернулась к окну, приложив ладонь ко лбу. Он оказался неожиданно горячим, как будто меня лихорадило.

Ничего особенного, в конце концов, не случилось.

Просто ещё одна ссора.

Ещё одна комната.

Ещё одна дверь.

Гулким эхом в голове отдалась моя же собственная недавняя мысль о том, как всё было бы, если бы я вышла за ним из того трактира. Пусть даже для того, чтобы доругаться на улице.

Тогда не имело никакого отношения к сейчас, да и деться ему из Фельдена, равно как и из этого дома, было некуда.

И тем не менее, чувствуя себя законченной дурой, я выбежала из комнаты.

Ступеньки показались уже привычными, а не крутыми и опасными, и всё же я почти споткнулась на предпоследней перед лестничным пролётом.

В отличие от брюк, платье снижало маневренность, и зацепиться за подол, от которого успела порядком отвыкнуть, было проще простого.

Ничего не стоило бы и правда упасть, если бы вовремя развернувшийся Кайл не подхватил.

Прижав ладонью мой затылок, он молча притянул меня к своему плечу и удержал достаточно крепко, чтобы не могла отстраниться.

Было ли это трусостью или банальной растерянностью человека, который лишь чудом и правда не разбил о ступеньки лицо, но я не спешила это делать.

Его сердце снова билось где-то на уровне моего горла, под ладонями ощущалась вязь из шрамов, а под веками пекло.

В таком положении я была избавлена от необходимости смотреть ему в лицо, но с языка всё равно рвалось бессмысленное «прости».

Ветер снаружи продолжал завывать, и когда я уже почти собралась с духом, чтобы сказать это, Кайл сжал мои волосы крепче, вынуждая немного запрокинутой голову и встретиться глазами.

– Я иду за водой.

– Что?

Это было последним, что я предполагала услышать.

Гораздо правильнее было бы отчитать за кретиническую истерику. Даже не женскую, а, как изволил бы выразиться командир Берг, откровенно бабскую. Спровоцированную одним лишь тем фактом, что я ошиблась в своих предположениях относительно него и Камиллы.

Или тем, что мы вообще это так или иначе обсуждали.

Однако он продолжал смотреть и держать, а в полутьме было сложно разобрать, что именно плещется на дне его зрачков.

Раздражение?

Жалость?

Несвойственно ему мягкое беспокойство?

– Вода, Элисон. В ванной. Там ее немного, а скоро начнется дождь. Судя по ветру, он будет идти долго, и лучше принести сейчас, если не хотим месить грязь завтра.

Это было логично.

Правильно.

Очень уместно, потому что нам обоим нужно было отдышаться и не наговорить лишнего.

И все же вместо того, чтобы отпустить, я провела ладонями по его плечам, соскользнула на шею и вернулась обратно. Погладила, чтобы ощутить хоть какую-то почву под ногами.

Деваться друг от друга нам здесь и правда было некуда, но иногда разные спальни становятся много хуже полноценного и безвозвратного разрыва.

– На сегодня хватит. Я завтра сама принесу.

«Останься» так и не слетело с языка, но от этого не сделалось менее очевидным.

До смешного запоздалое.

Мы по-прежнему стояли на лестничном пролете, но Кайл все равно притянул меня еще ближе, склонился так, что, казалось, заглядывал теперь в самую душу.

Сердце зашлось постыдно сильно, но заставить себя разжать руки я попросту не могла.

Должно быть, именно от этого стыда.

– Я принесу воду и вернусь. Если тебе нечем заняться, займись нашим ужином.

Он медленно погладил мои виски подушечками больших пальцев, а потом отступил на шаг, развернулся и почти сбежал по лестнице вниз.

Только теперь я заметила, что платье на мне так и осталось наполовину расстегнутым, и, выругавшись сквозь зубы, принялась приводить его в порядок, спускаясь следом.

– Тогда нужно проверить лошадей.

– С ними все в порядке, – Кайл отозвался уже с порога и, не дожидаясь ответа, вышел за дверь.

Я едва не подавилась на вдохе, потому что дом… засмеялся.

Этот смех не превратился в конкретный звук, но прошелся по коже теплым дуновением воздуха.

Чуть-чуть ироничный, немного снисходительный и очень приятный.

После этого стало стыдно еще и перед ним.

Никакого смысла в извинениях, даже самых номинальных, не было, и я пошла в кухню, чтобы и правда заняться делом.

Вдова Мод успела изучить наши вкусы, и в свертках оказалось запеченное с травами мясо, овощи, пирожки и чай.

Нужно было всего лишь порезать.

Я услышала, как хлопнула дверь. Спустя пару минут – еще раз.

Руки противно тряслись, а от мгновенно поднявшегося со дна души презрения к себе хотелось швырнуть чем-нибудь в стену.

Сила и неподконтрольность собственных чувств почти пугали. Понимая умом, что реагировать подобным образом, и тем более делать умозаключения без участия человека, которого они касались, – не просто глупо, а непростительно и так по-детски, я все равно не могла остановиться вовремя. Не помогали ни логика, ни опыт, ни элементарное самоуважение.

То самое, от которого я сама себя зачем-то старательно избавляла в последние месяцы.

И все же с этим нужно было что-то делать.

Не понимая, что именно, я попала ножом по мясу неровно, срезала слишком тонкий ломоть.

Все и правда было… нормально.

Сделав вид, что ничего не произошло, Кайл невозмутимо носил воду.

Лошади в конюшне ощущались успокоенными, довольными и сытыми.

Дело двигалось, и я знала, что думаю в верном направлении.

Конечно, нам не хватало еще многих деталей, а мэр с супругой стали до такой степени очевидными подозреваемыми, что это начинало настораживать. Особенно после того, что мы увидели сегодня.

Стоило бы зажечь свечи, потому что света из холла было мало.

Я еще не успела додумать эту мысль до конца, когда Кайл вошел, поставил на второй стол подсвечник и, обойдя меня, вдруг крепко обнял сзади.

Нож задрожал еще сильнее, а потом вылетел из моей руки и глубоко вошел в деревянный дверной откос.

– Вмятины от пули у нас уже есть. Теперь это. Если дойдет до посуды, предупреждаю: зеркала и матушкин сервиз бить нельзя. Первые обидятся, второй под строжайшим запретом. Утрату этой безвкусицы она не перенесет, – пристроив подбородок мне на темечко, Кайл проследил его путь.

Его руки на моей талии сомкнулись крепче, и спиной я чувствовала его дыхание, но на всякий случай предпочла опереться ладонями о стол.

– Я все починю.

– Не вздумай. Этому дому давно не хватало жизни.

Улыбка в его голосе то ли правда была, то ли послышалась, а потом он пустил в ход запрещенный прием – коснулся губами нежной кожи за ухом.

До неприличия рвано выдохнув, я накрыла его руки своими.

– Считаешь меня чокнутой? Или того хуже, обабившейся?

Спросить об этом, стоя вот так, оказалось неожиданно просто.

Было ли дело в усталости от собственных необъяснимых поступков, или в том, что мне правда хотелось услышать это от правду по этому поводу, но именно сейчас я чувствовала себя к ней готовой.

– Считаю, что ты слишком много думаешь. Не о том.

Несмотря на показную легкость в тоне, на этот раз он был предельно серьезен, да и целовать больше не стал. Только склонился к самому уху.

– Я стараюсь перестать, – стоило опустить глаза, как я выяснила, что стол сделан из отличного дерева.

– Я уже говорил: не нужно стараться. Просто сделай. Нет ничего плохого в том, чтобы захотеть чего-то другого.

Намеренно или нет, но он снова в точности повторил то, что я сказала Матиасу в его церкви хмельной августовской ночью.

В любой другой ситуации я была бы уверена, что он сделал это специально. Смутить, задеть, напомнить о срыве, который я сама предпочла бы забыть – это был идеальный инструмент, чтобы сделать что угодно из этого.

Однако сейчас он не смеялся.

Опять.

Хотя еще на лестнице я дала ему прекрасный повод.

– Ты меня щадишь.

– Не припомню, чтобы когда-нибудь занимался подобным.

На этот раз он коснулся губами моей шеи, и я немного наклонила голову, чтобы ему было удобнее.

Мы оба знали, что это неправда.

Мы оба хлестали друг друга словами без оглядки и жалости, и никогда не обижались на подобное. Но вот во всём, что касалось быта, и тем более работы, он всегда заботился в первую очередь обо мне.

– Где ты взял деньги на Ветра?

Серьги, которые я вернула, были дорогим подарком.

Такой конь – безумно дорогим.

Не то чтобы я в нём сомневалась, но не после трёх лет в глуши, где он жил так же, как остальные крестьяне. По средствам.

Кайл тихо фыркнул, но не отстранился.

– Там же, где Самуэль, когда ему пришла пора учиться. Ты же не думаешь, что он покупал книги и всё прочее на содержание, выделенное мэром?

Он начал расстегивать пуговицы на моём платье снизу, потому что так было удобнее, не возникало необходимости тянуться и отстраняться даже на дюйм.

Я прикрыла глаза, потому что мне нравилось.

Нравился сам этот процесс.

– Не думаю, но у меня нет ответа.

– Зато у Фьельдена есть свои секреты, – теперь улыбка, которую я чувствовала ставшей такой чувствительной кожей стала значительно веселее. – Маленькие подарки. То здесь. То там. Их нельзя найти, если ищешь специально. Но когда город хочет помочь, он указывает место.

В том, как он рассказывал, была и здоровая ирония, и та лстородность, с которой люди говорят о том, что их восхищает, и тепло разделенной на двоих тайны.

Ото всего этого стало так легко, что я прикрыла глаза, стоило ему подобраться к самой неудобной в таком положении пуговице под грудью.

– Хочешь сказать, это золото, которое прячут гномы?

– Ты действительно поняла Север, – с пуговицей Кайл разобрался быстро, а потом с ещё одной, и ещё. – Считай, что это подарок от него. И на отказ он оскорбится.

Его пальцы забрались под ткань так, что ворот сбился, и ему удобно стало гладить чуть ниже ключицы.

– Даже не собиралась.

Откинувшись на его плече свободнее, я тихо и довольно выдохнула.

Полуопущенные ресницы разрывали тени, сотканные пламенем свечи, и так было проще не проболтаться о том, что я успела пожалеть о своём отказе.

Кайл сдвинул моё платье с плеча, и на этот раз вместо поцелуя вышел короткий, ещё не болезненный, но очень многообещающий укус.

– Ты хотел есть.

– Да.

Руки больше не дрожали, а нож легко вышел из тёмного дерева, сам прыгнул обратно, а рукоять удобно легла в мою ладонь.

Я продолжила резать мясо, и теперь оно ложилось ровными ломтями, а рука Кайла осталась на моих рёбрах под грудью.

– Иди в гостиную, я принесу.

– Здесь тоже неплохо. День был долгий.

Он так и не отстранился, и я призвала на помощь всё своё решение, чтобы не отвлекаться.

Казалось, после вспышки в спальне нам обоим хотелось одного и того же – просто прикасаться, но не заходить дальше.

Сохранить момент этого равновесия, такого естественного и спокойного.

– Что ещё мне нужно знать о Женевьеве?

Кайл провёл носом по моему виску, потом обжёг дыханием загривок. Как в то утро, когда мы впервые проснулись вместе.

– Не думаю, что она опасна, но присмотри за ней.

– Подай овощи, – я отодвинула мясо, но для того, чтобы добраться до помидоров пришлось бы вывернуться из его объятий, а делать это категорически не хотелось.

Пальцы Кайла дрогнули, а потом ладонь опустилась по моему боку ниже, осталась лежать на животе, когда он потянулся за ними.

– Я думала об этом. Иногда кажется, что в её теле два разных человека. Две разные Женни. И местная ведьма говорит, что она сама себя перехитрила. Но я ничего не чувствую. Это не одержимость, не подселение.

– Я тоже, – Кайл отозвался с усталым и хорошо сдержанным раздражением. – Ничего не чувствую. Так же, как от Самуэля. Это очень хороший морок.

– Вопрос только, чей, – я все-таки повернулась, чтобы увидеть его лицо.

Если Женни, как выяснилось, держала над своим Сэмом настолько крепкую защиту, а он, в свою очередь, оберегал ее, не зная об этом, из общая стена была очень крепкой. По-настоящему впечатляющей.

Кайл не стал избегать моего взгляда. Напротив, встретил его так, словно только этого и ждал.

– Я в любом случае пообещал ему помощь. И когда я буду работать с ней, ты будешь меня страховать. Раз уж никто из нас троих не знает, что там на самом деле.

Увидеть все, что мы увидели сегодня, было проще, чем пытаться объяснить на словах.

И всё же по кухне начало разливаться едкое недовольство.

Кайл очень не любил того, что не мог понять сразу, но именно такие вещи увлекали его в первую очередь.

– Конечно, будут. Можно было не предупреждать.

– Именно это меня и тревожит.

По большому счету, не было нужды продолжать, да и сказать было нечего.

Я и сама не доверилась бы в полной мере нестабильному напарнику, а попытка убедить его том, что я в полном порядке, отдавала бы сейчас откровенным лицемерием.

Кайл медленно провёл ладонью от моего животе вверх, с непривычной, выбивающей из лёгких воздух нежностью приподнял пальцами мой подбородок. Не сжимая, но вынуждая смотреть себе в глаза. Почти

– Я знаю, что ты отлично справляешься сама. Возможно, даже лучше, чем мне хотелось бы. Но здесь нужна в первую очередь осторожность. В самом плохом случае тебе понадобится перехитрить того, кто сумел перехитрить сам себя.

В его словах явно была какая-то неправильность, но, утопая в подвижной темноте его зрачков, я не могла уловить её смысл.

Он снова изменился.

Чем дольше мы оставались здесь, тем беспощаднее Север обнажал его исключительность. Как будто хвастался тем, что он не такой как все.

Эти перемены невозможно было описать, они просто делались особенно очевидными, когда мы оставались наедине.

Если так продолжится, его тут наверняка многие выполнять.

Либо ему придётся ходить под мороком, как в деревне.

Сколько бы лет и проблем ни осталось позади, меня по-прежнему тянуло к этой тьме как магнитом.

Положив руки ему на локти, я медленно повела выше, к плечам.

Благодарить за такое предупреждение было глупо. Он и без того озвучил его настолько деликатно, насколько мог.

Мышцы под моими ладонями оказались слишком твёрдыми, и дело тут было явно не в нескольких ведрах воды. Я начала разминать их осторожно, чтобы ненароком не надавить слишком сильно.

– Я знаю.

Этого должно было стать достаточно.

В конце концов, на кого ещё ему было положиться.

Кайл странно выдохнул.

Слишком медленно.

Слишком шумно.

Я потянулась, чтобы вскользь провести губами по его подбородку, а потом все-таки отошла, на ходу поправляя платье, потому что ни на что большее, чем пара прикосновений мы снова не годились.

– Возьми.

Вилку можно было просто положить рядом, но передать из рук в руки значило иметь возможность немного задержать пальцы.

Он только кивнул в ответ, и это поразительным образом ободрило.

Отчего-то мне казалось, что если мы притронется друг к другу так, как привыкли, случится что-то непоправимое. И жест, которым Кайл секунду спустя подвинул для меня стул, почему-то убедил меня в том, что в этих смутных подозрениях я не одинока.