Текст книги "Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ)"

Автор книги: Лера Виннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава 24

Широкий луч жидкого, холодного, но омерзительно яркого мартовского солнца упал на стол. Прямиком на сидящую на нём огромную жабу.

Петти наклонилась, уперевшись ладонями в колени, и повернула голову, чтобы заглянуть ей в морду и рассмотреть как следует.

– Нет. Ты меня разыгрываешь.

– И в мыслях не было! – склонившийся над столом с другой стороны Гаспар бросил на неё выразительный взгляд.

В нём читалось всё разом, – и обида, и печаль, и возмущение тем, что его посмели заподозрить в подобной лжи.

Петти посмотрела на него в ответ, подозрительно щурясь.

– Но она скачет.

– Да. Так и должно быть.

Словно в подтверждение его слов, жаба оттолкнулась от стола и перепрыгнула на противоположную его сторону.

Она угодила прямиком на лежащую там книгу, и в комнате раздалась такая брань, что щеки девочки заметно порозовели.

Жаба мгновенно, как будто обожгла лапы, скатилась на пол и на этот раз прыгнула к камину, едва не врезавшись в полете в мой сапог.

Приземлившись на ковер, она замерла, дезориентированная, и пошатнулась.

Поглядев на нее, я повернулась к Кайлу:

– Это отвратительно.

– Ты собираешься ругать его за то, что когда-то делала сама? – он вскинул бровь, загоняя меня в угол одной только формулировкой вопроса, и я предпочла вовсе на него не отвечать.

Гаспар вскинул голову, посмотрел сначала на него, потом на меня, а после улыбнулся:

– А по-моему она очаровательна. Нужно придумать ей имя.

– Сделай это, и отправишься жить в амбар, – Кайл ответил, прежде чем я успела раскрыть рот, и за это я была ему даже признательна.

Равно как и за то, что он взял меня за локоть и увлек в смежную комнату. Маленькую столовую, по совместительству кухню.

Отсюда было хорошо видно, как Гаспар и Петти вдвоем бросились за жабой. Как будто им обоим было по четырнадцать лет.

– Эта сука ругается как матрос. Ты можешь что-то сделать с этим? – я спросила, не оборачиваясь, и затылком почувствовала усмешку Кайла.

– Запрети ей сама.

– Запретить твоей одержимой книге ругаться, когда детишки гоняются по дому за мёртвой жабой? – я все-таки посмотрела на него, раздумывая, стоит ли добавить, что весь этот кошмар пугает мою беременную лошадь, хоть та и живёт в конюшне.

Кайл ещё не смеялся, но явно был близок к этому.

– Мне казалось, вы достигли некоторого взаимопонимания.

По всей видимости, он догадывался, что всё перечисленное в совокупности начинает всерьёз пугать меня.

Не хотелось, чтобы он видел на моём лице растерянность, поэтому тему требовалось срочно перевести.

– Он что, правда притащил это на экзамен?

– На теоретическую часть.

Я посмотрела в сторону гостиной снова, и, смирившись, наконец, с тем, что это не шутка, покачала головой.

– Почему ты это позволил?

– Потому что это было забавно.

– Командир Кирби употребил слово «смешно».

– Можно сказать и так.

Гаспар был принят на обучение в виде эксперимента и исключения, и экзамен тоже сдавал в особом порядке.

После нашего триумфального возвращения с Севера, он, наконец, получил право заниматься не только со мной, но и со всеми прочими наставниками.

Временами это предполагало для него пребывание в одном классе с детьми, но, как ни странно, вместо того, чтобы раздражаться из-за этого, он был едва ли не горд. Маленькие приняли его как пример тому, что учиться интересно и не стыдно, а мне то и дело сообщали, что он не только делает успехи, но и самим фактом своего присутствия поддерживает должную дисциплину.

Все эти обстоятельства не мешали тому, что экзамен у него всё же принимали как положено – Совет в полном составе во главе с Мастером.

Право остаться и стать частью организации нужно было заработать, и в этом Гаспару тоже пришлось сложнее, чем многим другим. Вместо того, чтобы толкаться во дворе или в коридоре с другими курсантами, он был один, и всё внимание было приковано только к нему.

Будучи его наставником, присутствовать на экзамене я не могла по правилам, и потому новость о том, что он красиво появился на сдаче с воскрешенной жабой, стала для меня сюрпризом.

С одной стороны, это в самом деле как нельзя лучше демонстрировало приобретенные им навыки, потому что жаба была почти совершенна – она двигалась, хотя и чуть медленнее, чем живая, прыгала и слушалась его приказов.

С другой же стороны… Такого Совет, насколько мне было известно, еще не видел.

Петти тем временем наконец изловчилась и, подкравшись к жабе, бережно взяла ту в ладони. Мгновение спустя она изумлённо ойкнула, роняя её. Жаба завалилась на бок и замерла.

В моём сердце затеплилась было надежда, но тварь неловко перекатилась на бок и кое-как снова уселась перед камином.

Девочка моргнула, а потом уставилась на довольного Гаспара, как на бога.

После Новолетия, проведенного у Лагардов, она вернулась другой. В ней появилась какая-то новая, несвойственная ей прежде уверенность, а мне она передала письмо от Даниэлы.

– Ты читала?

– Конечно, нет! – Петти вспыхнула. – Это же вам.

Она не солгала, хотя конверт и остался открытым.

Дани, первоклассная мастерица не только исправлять людям внешность, но и гадать, заглядывая в отдаленное будущее, писала о ее блестящих перспективах, и с каждой из них я была согласна.

Все еще немного смущаясь Кайла, – по привычке опасаясь дома, в котором живет мужчина, – она часто приходила к нам после занятий по вечерам, но только когда дома была я.

Своего будущего коня она ждала с таким восторгом, что при виде Искры глаза у неё делались влажными, а пальцы начинали дрожать.

Воскрешенная Гаспаром жаба произвела на младших настоящий фурор, но именно Петти не постеснялась усомниться и потребовать от него доказательств тому, что та действительно мертва, а он не разыграл Совет, принеся самую обычную живую гадину.

Теперь она во всем убедилась, а я предпочла развернуться обратно к Кайлу.

– Ты разрешаешь ему воскрешать жаб и приносить их на экзамен. Я скорее съем свою шляпу, чем поверю, что еще не начали шептаться о том, что он откровенно пользуется покровительством одного из членов Совета.

Строго говоря, до определенной степени так оно и было. Мало того, что Кайл учил его фехтовать, так еще и поселил в своей гостиной.

Статус моего случайного любовника и ученика радикально отличался от статуса подопечного командира оперативной части, но сплетен и без того было много.

Кто-то счел Нильсона безумцем или святым.

Кто-то посчитал себя обязанным развеять его неведение, и в конечном итоге мы вместе насчитали не меньше двух десятков версий того, как хитро я использовала его, чтобы пролоббировать место при Совете своему мальчишке.

Среди большинства он все же снискал таким подходом уважение, и это было бы даже хорошо, не будь ему самому решительно все равно.

Но на Гаспаре и его будущем подобное могло сказаться. Я не хотела, чтобы ему пришлось еще долгие годы доказывать, что он многого стоит сам.

– Вообще-то шепчутся о том, что ты дала одному из членов Совета взятку.

Кайл улыбнулся так тонко и выразительно, что мне в очередной раз захотелось собрать вещи и тихо перебраться из этого сумасшедшего дома к Матиасу и его запасам отличного вина. Обратно в вольную жизнь.

В замке нам, конечно, приходилось, до определенной степени сложнее.

«Ты последняя, кого я мог представить, помилуй нас Нечистый, замужем», – хохотнул Стив в первый же вечер, когда я сидела с ним, Тореном и Дороти в столовой.

Там у нас была только моя комната и возможность урвать пару быстрых поцелуев-укусов в укромном углу, если мы сталкивались днем.

И все же это был хороший месяц.

Правда, длился он ровно до той минуты, в которую в один из таких случайных и острых моментов в оружейной нас не прервал Гаспар.

– Простите… Но это срочно.

– Что еще? – Кайл окинул его таким взглядом, как будто в тот момент готов был засмеяться или пристрелить его, да еще и сделать все это одновременно.

Сидя на ящике и уже настроившись на продолжение, я оба эти желания до определенной степени разделяла.

Мальчишка моргнул, зачем-то отступил на шаг, но держался не в пример лучше, чем в почти аналогичной ситуации в деревне.

– Я сделал что-то ужасное. Кажется.

Весь тот месяц Мастер Йонас обходил меня стороной.

Разумеется, я была вызвана в его кабинет для устного отчета.

Разумеется, он отметил на мне кольцо, – его взгляд чересчур долго блуждал по моим рукам, – и ожидаемо скривился, отмахиваясь от благодарности.

Воображаемая картина того, как невозмутимый и суровый Мастер Совета наведывался на окраину к ростовщику и выкупал мои вещи за большие деньги, одновременно захватывала дух и вызывала ужас пополам с безудержным весельем.

Во время того разговора Йонас был со мной очень сдержан, и, вернувшись из его кабинета, я первым делом сообщила Кайлу, что нам обоим придет конец, когда он узнает правду.

И все же признаваться в спонтанной, но так удачно получившейся шутке с игрой слов никто из нас не торопится.

Мы даже поспорили на коробку патронов. Я искренне считала, что Йонас кто угодно, но не дурак, и, зная Кайла, сообразит, в чем дело за пару дней. Сам же Кайл был уверен, что первые подозрения посетят Мастера Совета месяцев через восемь, когда характерный живот у меня так и не появится, но вполне очевидно наметится у Искры.

Как ни странно, Йонас принял предполагаемое известие достойно. Почти что избегая встреч со мной, и держась в разговоре очень вежливо и сдержанно, он постепенно смирялся с мыслью о том, что и этим тоже войдёт в историю. Станет первым Мастером, при котором в Совете появился беременный, мать его, специалист.

Точно зная, сколько людей и как долго стали бы над ним смеяться, я сама с большим трудом удерживала серьёзное выражение лица, но делала вид, что ничего не замечаю.

В конечном итоге призовые патроны достались Гаспару в качестве утешения.

В тот день, когда мы с Кайлом выкроили несколько минут для встречи в оружейной вместо обеда, Йонас свыкся с ситуацией настолько, что будто между прочим поинтересовался у мальчишки моим самочувствием.

Не осведомленный о нашей маленькой мести за северные приключения Гаспар сначала растерялся, а после честно сообщил ему, что со мной все хорошо. Разве что я немного волнуюсь за Искру. Не беда, что на лошади, пока та в положении, ездить нельзя, ведь у меня есть Ветер. Но все же даже под присмотром Кайла ей требуются особые условия и тщательный присмотр. О легкости, с которой у кого-то поднялась рука ее отравить, и тот факт, что она почти умерла, я не забыла и не простила.

Гнев Мастера был страшен.

Несмотря на своевременное предупреждение и некоторую нашу к нему готовность, даже меня Йонас сумел впечатлить.

После подробного разъяснения истины о том, кто мы есть, сформулированного в самых изысканных выражениях, нам обоим было велено убираться из замка к Нечистому и развлекаться подобным образом где-нибудь за воротами.

Смеяться над Мастером Гаспар, разумеется, не посмел, но, объясняясь с ним во дворе, смотрел так выразительно, что был отправлен следом.

На сборы нам по старой дружбе были отведены сутки, и этот дом стал самым приемлемым вариантом, который удалось за этот время снять.

Ключевая трудность состояла в том, что конюшня при нём, идеально подходящая для четырёх наших лошадей, оказалась больше самого дома.

Крошечная спальня, комната чуть побольше, назначенная нами гостиной, маленькая ванная, кухня и чулан.

– Взятка? Теперь причина, по которой я не мог спать перед практической частью, называется так? – Гаспар заглянул к нам, перевёл светлый взгляд с меня на Кайла и обратно. – Я провожу Петти в замок.

Ему достался диван в гостиной, и, учитывая тонкие стены, мы и правда постоянно ему мешали.

Благо, теперь экзамен был благополучно сдан, и мальчишка в любой момент мог позволить себе выспаться днём, когда мы уедем в замок.

Еще осенью, моментально вникнув во все тонкости и прелести своего исключительного положения, он стал учиться еще усерднее. Пропадая на полигоне и в тренировочном зале если не со мной, то с Хольцем или Тореном и Артуром, которого тот взял под опеку, он валился к вечеру с ног, но итоговый результат превзошёл все ожидания.

Зная, что везу в Совет талантливого юнца, я быстро заподозрила, что он сможет стать настоящей звездой со временем. И все равно не могла не восхититься тем, что специалист из него получился отменный.

Его ещё ждало первое задание в качестве младшего напарника.

Я даже не исключала, что через пару недель, отправившись в очередную инспекцию, Кайл возьмёт его с собой.

В те два раза, что я уезжала по делам зимой, они вроде бы неплохо ладили и даже смогли благополучно ужиться вдвоём в нашем крошечном пространстве, но Гаспару теперь требовалось гораздо больше, чем просто опыт.

Он хорошо усвоил, что для специалиста Совета пистолет – это продолжение руки, и момент, когда ему придётся впервые воспользоваться им, был лишь вопросом времени.

Я малодушно хотела, чтобы в эту минуту рядом с ним был именно Кайл, хотя и никогда не попросила бы об этом. Будучи благодарной ему за помощь, я всё же не забывала, что Гаспар – мой ученик, и пройти через первое убийство вместе с ним должна именно я.

Неизбежность этого не была ни ужасна, ни фатальна, но я хорошо помнила, как это было для меня. Как правильно Кайл сумел подобрать интонацию, чтобы точно отозваться на мои первые впечатления.

Не зная подробностей, я не сомневалась и в том, что для Йонаса он в своё время сделал то же самое.

Загадывать, как именно и когда это произойдёт, было бесполезно – Совету служили и те люди, для которых первый раз наступил годы после обучения спустя.

Сейчас гораздо важнее было то, что дверь за Гаспаром и Пэтти захлопнулась, и мы остались одни.

Понимая, что этим надо пользоваться, Кайл сразу же положил руки мне на талию, и я потянулась навстречу, чтобы удобнее было повиснуть на нём, обвивая бёдра ногами.

Своё мёртвое чудовище Гаспар, к счастью, забрал с собой. Официально поводом послужила необходимость показать жабу другим детям. На деле же он просто искал причину задержаться в замке подольше, чтобы позволить нам побыть вдвоём.

Рассказывая ему о Фьельдене, я не делилась чересчур личными подробностями, но мальчишка и без того в полной мере понял, насколько важным оказалось это время.

Первое письмо с Севера пришло в канун Новолетия, и, увидев конверт, Гаспар насторожился так, что на побледневшем лице ярче проступили веснушки.

Он даже слишком правильно понял интонацию, с которой я рассказывала о том доме.

Женни написала о том, что превратившиеся в чистую формальностью выборы благополучно состоялись, и Самуэль легко стал полноправным мэром.

Сесиль ещё даже не начала оправляться от своего горя, но Маргарет с наступлением холодов стала захаживать в трактир вдовы Мод заметно чаще. Дознаватель Бюль рекомендовал её сына к переводу в криминальный отдел полиции, и вдове теперь часто бывало одиноко. Как следствие, она пристрастилась к ответным визитам в дом Мерцев.

Городское кладбище окончательно успокоилось и вело себя категорически прилично.

Дом Готтингсов снесли, выждав лишь те сорок дней с момента смерти Райана, на которых настоял брат Лукреций, и на весну было запланировано большое строительство.

Она писала, что присматривает за нашим домом, и даже очень мило беседует с ним.

В целом это оказалось неожиданное теплое и по-настоящему дружеское письмо. Только в самом его конце была сделана маленькая и явно поспешная приписка для Кайла. Самуэль сказал жене, что даже графу Нильсону не удалось в полной мере раскрыть её колдовские таланты, слишком глубоко они оказались скрыты в ней. Женевьева выражала осторожно-ироничное сомнение в том, что это правда.

«Но, если вы втроём по каким-то неизвестным мне причинам сочли, что так будет лучше, пусть всё остаётся как есть», – заканчивала она.

Второе письмо я получила в конце февраля.

Габриэль коротко, в шутливо-любезной приятельской манере сообщал, что он благополучен, снова путешествует и лечит людей теми или иными способами.

Большим сюрпризом для нас с Кайлом обоих оказалось, что в качестве компаньонки и ассистентки с ним путешествует леди Камилла.

Её отсутствию на похоронах Готтингса я не придала значения – после всех потрясений девице вместе с её разбитым сердцем на кладбище было не место.

Габриэль писал, что встретил её в порту, ожидая посадки на корабль. Во Фьельдене её ничто не держало, а плохие воспоминания хотелось оставить позади.

Несмотря на грядущую зиму, юная леди, непривычно серьёзная и молчаливая, бежала куда глаза глядят, и доктор Беккет полагал, что в этом и состояла причина настойчивости, которую так внезапно проявили карты, отсылая его из города. Сейчас его главной работой было устроить судьбу девицы Готтингс, не позволив ей натворить глупостей.

Он просил не писать ему в ответ на указанный обратным адрес, потому что к тому моменту, когда письмо доставят, его там уже не будет.

Кайл отправил с ответом самого молодого и злого почтового ворона, которого только сумел найти в клетках Совета. Эта птица стала обещанным подарком для Габриэля – курьером, способным найти адресата где угодно, и самым верным спутником.

Всех этих людей Гаспар воспринял настороженно. Без глупой ревности, но как будто с опаской, что всё может измениться снова.

Под переменами он вряд ли подразумевал возможность того, что мы можем разбежаться опять, – в том, что этого не произойдет, он был уверен точно так же, как и я.

Однако Гаспар не хотел, чтобы мы уезжали.

Мы не были единственными, кто служил Совету, но жил в городе своим домом, но взаимоотношения Кайла с Мастером пока казались ему слишком сложными. Если бы мы и правда решили всё бросить и вернуться на Север, ему самому пришлось бы нелегко.

Наблюдая за ним, я много лучше, чем осенью, понимала, каково ему было бы, если бы я и правда покинула замок тайком.

Несомненно, он это пережил бы. Но ущерб, скорее всего, оказался бы в каком-то смысле невосполним.

Теперь, плавясь от иссушающего дыхание влажного жара и до красных полос на коже цепляясь за плечи Кайла, я знала, что в любом случае не покинула бы Совет. Недолгое, хотя и затянувшееся на несколько месяцев помутнение так или иначе прошло бы, и, останься всё по-прежнему, я скорее подстрелила бы командира Берга, чем позволила бы ему себя выжить.

Мне слишком нравилось всё, что я имела, чтобы отказаться от этого так просто, во имя чьей-то прихоти.

Как-то раз мне даже пришло в голову пошутить о том, что быть женой командира оперативного отдела очень удобно. Если бы я знала об этом раньше, непременно придумала бы, как могу использовать беднягу Мартина.

Кайл в ответ обжёг меня брезгливым взглядом, а Гаспар, ругаясь себе под нос, добровольно уехал проситься на ночной постой к несвятому брату.

На самом деле удобств оказалось не так много. То, что могли позволить себе те же Дороти и Торен, было недопустимо для члена Совета и командира. Меня полностью восстановили в правах и доступах, я продолжала работать так же, как работала до своей памятной поездки в деревню.

Это не имело никакого отношения к тому, с кем я живу и сплю. Это было предложение Мастера Совету. Кандидатуру Нильсона на место порядком всем надоевшего Берга они одобрили без споров. Претензий к моим профессиональным навыкам ни у кого тоже не возникло. Растрата была возмещена, и моё возвращение с Севера с победой, а заодно и дело, отработанное в качестве младшего специалиста без конфликтов, должны были подчеркнуть, что неприятный инцидент исчерпан.

Сменив гнев на милость перед Новолетием, Йонас как-то снисходительно обмолвился, что эта поездка превзошла все возможные ожидания.

В моём присутствии Самуэль ничего не платил Кайлу, но тот передал лично Мастеру два увесистых и новых кошелька.

По всей видимости, Фьельден расплатился за свою свободу сам, – помимо того, что подарил нам на Ветра и прочие удовольствия, – и оплата эта была настолько щедрой, что оставалось только поблагодарить и восхититься.

И всё же теперь я старалась как можно реже прикасаться к Кайлу на людях и по возможности соблюдать если не субординацию, то хотя бы нейтралитет.

Шутки шутками, а слухи о том, что он пользуется дружбой с Мастером, чтобы составлять мне протекцию, не были нужны ни мне, ни ему.

На фоне всего этого каждая минута наедине ценилась теперь на вес золота, а всякое прикосновение воспринималось ещё острее.

Друг с другом мы оба отпускали себя полностью, и сейчас, когда всё пошло на новый виток, даже хорошо исследованная и знакомая территория казалась новой.

Неслыханная роскошь – заполучить в своё полное распоряжение ковёр в гостиной, – пьянила так, что начинало звенеть в ушах.

Прижимая руки Кайла к жёсткому ворсу, я двигалась на нам так, что сама едва могла дышать от спешки, и каждый раз едва не теряла равновесие, стоило ему податься вперёд, встречая очередное моё движение.

Вскоре после переезда сюда он нашёл повод, чтобы напомнить о моём опрометчиво данном во Фьельдене под влиянием момента обещании, что так будет каждый вечер.

С тех пор я перехватывала инициативу просто из вредности.

Если успевала это сделать вообще.

И каждый раз, – как и сейчас, – он доводил почти до пика, заставлял забыться, и только тогда разворачивал, прижимаясь всем телом.

Его излюбленной тактикой всегда было держать чуть на расстоянии, сводить с ума нехваткой прикосновений.

Теперь он тоже позволял себе наслаждаться ими, чувствовать так полно, что становилось решительно всё равно, постель, ковёр или кухонный стол.

Проехавшись по этому самому ковру лопатками, я привычно обхватила его за спину, привлекая ближе, но не сковывая движения.

Потолок над головой качнулся, а потом всё ушло на второй, пятый, десятый план, – всё, кроме ощущения его во мне.

За пролетевшую как одна неделя долгую и насыщенную зиму мы успели заново привыкнуть и ласкать друг друга неспешно и долго, и срываться вот так, едва почуяв подходящую возможность.

Когда Кайл немного, но сбился с ритма, у меня так знакомо и восхитительно перехватило дыхание. Ослепительная легкость и невыносимо долгий момент. Жгучее нетерпение и отчаянное сожаление о том, что все это не может длиться вечно.

Его имя рвалось с губ само, и эта несдержанность окончательно отрывала от реальности, вынуждала хвататься за него так же отчаянно, как он хватался за меня.

Это ни с чем несравнимое, до тончайших оттенков знакомое, но все равно неизбежно новое удовольствие не могла омрачить даже мысль о том, что мы теперь лежали там же, где совсем недавно прыгала дохлая жаба.

После этой, – как обычно, бесподобной, – вспышки хотелось смеяться. Было легко и хорошо.

По-прежнему лежащая на столе Эмери источала в мой адрес настолько чистую и первоклассную ненависть, что от неё становилось ещё веселее.

Пристроив затылок Кайлу на живот, я окинула её расфокусированным взглядом, а потом немного запрокинула голову, чтобы увидеть хотя бы его профиль.

– Знаешь, я придумала. Скажу ей, что не позволю тебе держать её в доме, если она будет продолжать в том же духе.

– Она тебе не поверит, – устало, но очень довольно улыбнувшись, он переложил ладонь мне на грудь.

– Интересно. Почему?

– Я же позволяю тебе держать в доме Гаспара.

Фыркнув в знак сомнения, потому что слова всё ещё подбирались с трудом, я устроилась под его рукой удобнее.

– Без него мы сдохнем с голоду.

– А без неё – от скуки.

– Ты опять её защищаешь, – я несильно, но толкнула его в бедро.

Кайл тихо засмеялся, и этот смех отозвался под рёбрами волной мягкого тепла.

Мог ли он и правда усомниться в том, что нужен мне?

Не то чтобы я всерьёз думала об этом, но сама идея казалась мне бредовой.

Он совсем не сильно, но сжал пальцы, и у меня сорвался короткий резкий вздох.

Сколько бы раз и как ни было, всё равно казалось мало.

И невыносимо быстро.

– Нужен нормальный дом. Так жить нельзя, – словно отзываясь на мои мысли, он потянул меня выше, переложил себе на плечо, но руку с груди не убрал.

Зато положил мне на живот вторую.

Я глубоко и медленно выдохнула, давая ему прочувствовать движение, сопровождающее этот вздох.

– Я займусь этим, когда ты уедешь.

Этот дом, который я же первая назвала курятником, мы изначально воспринимали как вынужденную и краткосрочную меру, но за зиму так и не нашли времени, чтобы подумать о переезде.

Слишком много дел оказалось у новоиспеченного командира.

Слишком много хлопот находилось каждый день, потому что я и правда отвыкла жить не одна.

– Я думал, ты поедешь со мной.

– А я думала, что ты возьмёшь Гаспара.

Я распласталась на нём удобнее и снова повернулась в попытке поймать его взгляд.

Строго говоря, брать с собой кого бы то ни было выезжающему с инспекцией командиру было необязательно. Даже в каком-то смысле не рекомендовалось, – чтобы не задерживаться в пути и никого не искушать на попытки тайком передать ему через сопровождающего характерно увесистый кошель, как это было заведено при старом Совете и прежнем Мастере.

Впрочем, задерживаться командир Нильсон и так не стал бы.

Что бы он ни говорил и сколь бы едко ни иронизировал над происходящим, я чувствовала, что ему здесь нравится.

Статус члена Совета и все прилагающиеся к нему возможности и привилегии. Влияние, которым он уже начал обзаводиться. Пока внутри организации, но дальше – больше.

– Я пока не решил.

Ещё один тихий смешок заставил меня немного приподняться, опираясь на локоть.

– Ты все-таки напрашиваешься на взятку.

– За тебя или твоего ученика?

На этот раз мы улыбнулись одновременно.

– Я подумаю, – вытянувшись на нём снова, я с интересом посмотрела в потолок. – А ещё подумаю о том, какую защиту можно поставить на новый дом от мёртвых жаб. Учитывая скорость, с которой ты моего ученика распускаешь.

Дыхание Кайла опалило мне висок, а рука на моей груди сжалась крепче.

– Замолчи.

Мы ещё толком не отдышались после первого раза, а тело уже отозвалось на это прикосновение.

Я потянулась, подставляясь под него.

– Слушаюсь командира.

Кайл хмыкнул ещё более выразительно, а потом погладил уже обеими ладонями.

Медленно. Ласково. Немного щекотно.

До самого низа живота, – насколько смог дотянуться, – а потом обратно.

У нас ещё было время, и завтра мы могли никуда не спешить.

Он с нажимом провёл по моим рёбрам костяшками пальцев, заставляя замереть и немного выгнуться, одновременно уходя от прикосновения и напрашиваясь на него. Дразняще медленно обвёл сосок.

Перед глазами поплыл мягкий и тёплый туман, и я развернулась, чтобы посмотреть ему в лицо именно сейчас.

Момент был идеален для того, чтобы перебраться в спальню, закрыть за собой дверь и не интересоваться тем, когда именно и откуда вернётся Гаспар.

Идеален перед днём негласно положенного нам по случаю успешно сданного им экзамена отдыха.

Пальцы Кайла так же неспешно двинулись вниз по моему позвоночнику, и я подалась ему навстречу, чтобы тихо, на грани слышимости, но не сомневаясь в том, что он услышит, прошептать прямо в губы перед поцелуем:

– Ты мне нужен, Кай. Ты мне очень нужен.

Конец