Текст книги "Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ)"

Автор книги: Лера Виннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Лера Виннер
Наперегонки с ветром. Идеальный шторм

Глава 1

Сущность ещё не привыкла к моему телу, носила его, как неудобную по крою или неподходящую по размеру одежду.

Она, – мы, – спустилась по лестнице медленно, держась за перила, но этой её крошечной слабости мне не хватило, чтобы перехватить контроль.

Нужна была всего секунда или две, – столько, чтобы успеть позвать Нильсона по имени, – но она держала крепко.

И всё же не спешила убить.

По ощущениям, это была тварь особого порядка, – древняя, злобная, беспощадная. Ей ничего не стоило бы просто вышвырнуть меня вон и закончить на этом, но она почему-то заставила меня смотреть. Не прикончила, но позволила быть немым и безучастным зрителем.

– Да, любимый, – голос тоже был мой и чужой одновременно.

Ниже, глуше, с незнакомой хрипотцой.

Хотя и немного нараспев.

Кайл вышел из гостиной всё так же спокойно, но оно не успело даже шагнуть ему навстречу. Только сдавленно зашипело, когда он расчертил в воздухе тот самый знак, которым собиралась защищаться я.

Только сделал это в разы быстрее, потому что был готов.

Того времени, что тварь потратила на меня и преодоление крутых ступенек, ему оказалось достаточно, чтобы уловить перемены в доме.

Чуть позже, чем он меня окликнул.

Чуть раньше, чем к нему пришла не я.

Тело свело сильной и болезненной судорогой, и оно застыло.

Тварь стояла как вкопанная, не могла ни пошевелиться, ни заговорить.

Не приближаясь, Кайл немного склонил голову набок, разглядывая ее и, вероятно, пытаясь отыскать следы моего присутствия.

– Иди сюда.

Тварь не хотела.

Она предпочла бы…

Нет, не броситься на него, как ни странно. Не вцепится зубами в его горло и рвать, рвать, рвать, наслаждаясь властью и кроватью ью.

Если бы она могла, то метнулась бы в кухню.

Топор для птицы на стене всего раз опустился бы на мои пальцы, – у самого основания, так, чтобы от ладони осталась изуродованная культя.

Всплывшая в воображении картинка оказалась такой яркой и четкой, – ей в самом деле этого хотелось.

Однако вместо этого тело двинулось в гостиную неловкой пьяной походкой.

– Садись.

Оно само опустилось в кресло, на которое указал Кайл, и руки легли на подлокотники, прижались к ним так плотно.

Вертеть головой ни она, ни я тоже не могли, но мы чувствовали запах – на столе и правда был накрыт ужин. Такой, чтобы можно было быстро перекусить перед тем, как отправимся спать.

Мы оба по меньшей мере сутки не ели нормально.

Все так же не торопясь, Кайл подвинул второе кресло, поставил его прямо напротив и сел, положив ногу на ногу.

За эти секунды запах начал меняться.

В моем, – ее, – присутствии еда начала стремительно покрываться плесенью.

– Кто ты?

Это был заведомо неправильный вопрос, но он не мог так ошибиться.

Значит, выгадывал время.

Пытался прощупать, есть ли еще кого спасать.

Я никак не могла дать знать о себе, а с твари сталось бы попытаться обмануть его. Заставить поверить, что меня уже нет, только тело осталось.

Мертвые тела не должны разгуливать среди людей.

За вопросом не последовал приказ на него ответить, но онемение в губах и языке начало проходить.

Сущность растянула мои губы в глумливой злой усмешке:

– Лучшая из упущенных тобой возможностей, милый. Но так и быть, я тебя прощаю.

Кайл хмыкнул, махнул рукой, заставляя ее умолкнуть, и еще почти минуту просто смотрел.

Видел или нет?

Я все еще была внутри, смотрела и видела вместе с ней, улавливала ее ощущения от материального мира. Это не было смертью и выбросить меня из тела, будучи связанной, она не могла, но все равно казалось, что я парю где-то… нигде. Оставаясь в здравом уме и твердой память, уже не существу.

– Еще раз попытаешься уйти от ответа, будет очень больно, – откинувшись на спинку кресла, Кайл поставил локоть на подлокотник и подпер голову ладонью.

Он выглядел почти благожелательным, чуть ироничным и в меру заинтересованным.

Никаких эмоций или тревоги.

Она, – я, – стиснула зубы так, что отдалось в челюсть, и снова улыбнулась:

– Даже девку свою не пожалеешь?

Кайл не ответил, просто поднял два пальца, и боль в самом деле оказалась чудовищной. Тело выгнуло, и оно захрипело, царапая подлокотники, от которых не могло оторвать руки, а мне показалось, что легкие вот-вот разорвет.

Картинка перед глазами смазалась и померкла, и оно заметалось, отчаянно ищу, но не видя выхода.

Все превратилось так же внезапно.

Моя грудь бешено вздымалась, пока существо пыталось отдышаться, хотя сердце и билось слишком медленно.

Но оно выдало себя с головой, даже если намеревалось лгать.

Тело, в котором человека уже не оставалось, не нуждалось в дыхании.

Она же не могла без него обойтись, как не могла и отделаться от меня.

Зато у нее все еще была возможность говорить.

– Ладно, я поняла. Давай сыграем по твоим правилам.

В ее голосе не было страха, – она была абсолютно в себе уверена.

Точно так же, как Кайл был теперь уверен в том, что я все еще здесь.

Сам факт того, что я с ней не справилась, должен был о многом ему рассказать.

В частности о том, что в нашем распоряжении не так много времени.

Пара часов, не больше. Пока у меня не кончатся силы и она не останется в этом теле единственной хозяйкой.

Однако он никуда не спешил.

В полутьме гостиной, где пахло плесенью и слишком быстро таяли свечи, я могла разглядеть, как темнеет его взгляд, становится абсолютно черным.

Он смотрел на тварь как смотрят на человека, принятого за старого, но сильно переменившегося за прошедшие годы знакомого: чуть недоверчиво, пытаясь понять, он ли это.

– Как твое имя?

Мне показалось, что ему пришлось сделать над собой определенное усилие, чтобы спросить, но за правильность собственного восприятия я уже не могла поручиться.

Все происходящее виделось как будто издалека, хотя слышала я при этом превосходно – каждое слово, каждый вздох.

– Эмери, – она ответила, и ей было приятно сказать это.

Лицо Кайла все же дрогнуло. На мгновение, не больше, но на нем отразилась целая гамма чувств, ни с одним из которых я не хотела бы столкнуться.

– Даже так?

Тварь могла только улыбаться, но ликование, которое она испытала, было таким сильным и искренним, что мне снова почудилось, будто на меня опускается огромный пресс.

– Ну разумеется. Мы же так плохо расстались. К тому же ты обошелся со мной очень грубо.

Подавшись вперед, Кайл приблизился к ней совсем немного, но так он мог видеть ее, – наше, – лицо снизу, беспрепятственно поймать взгляд.

– Пожалуй, что так. Моя недоработка.

Ответа от твари не требовалось, и, помня недавнюю боль, она молчала, а он встал и прошелся по комнате. Подумал и раздвинул тяжелые ночные шторы.

– Значит, Альфред Готтингс – твоя работа?

Он уточнял очевидное, чтобы выиграть для себя небольшую паузу, но тварь купилась.

Оскалившись, она даже позволила мне сделать глубокий вдох, довольная признанием своих заслуг.

– Ну конечно. Я знала, что ты поймешь. И узнаешь. Дети ведь должны быть похожи на своих родителей, не так ли? А ты всегда был умницей. За то я тебя и люблю.

Он отвернулся от окна, окинул ее еще одним внимательным взглядом, а потом не спеша вернулся в кресло.

Тварь надсадно засмеялась:

– Ой! Кажется, я сказала что-то не то. Это слово ложится на язык так непривычно. Она правда тебе настолько дорога?

Кайл принял практически ту же позу, – откинулся на спинку, сцепил руки на животе.

– Зато ты, как я вижу, быстро забываешь.

– О, нет! Нет, нет, нет, так не пойдет! – тварь зашипела раньше, чем он успел сделать хоть одно движение. – Видишь ли, милый, она пока жива. И ты, конечно, думаешь, что я ничего ей не сделаю, пока ты не позволишь мне пошевелиться. Но что если прекратить дыхание? Или занять чуть больше места внутри? От нее очень скоро ничего не останется. И ты будешь тем, кто не просто убил ее, но еще и лишил последних предсмертных судорог. Хочешь сыграть в это? Аааа!

На этот раз мы не уловили даже движения брови, но новая волна боли прошла через тело, заставила его забиться в конвульсиях, и сразу же схлынула.

Для меня это была просто боль.

Сущность же затряслась и не могла остановиться, а ее, – мои, – глаза полезли из орбит.

– Мразь…

– Уже не «любимый»? – Кайл ответил ей короткой и до крайности неприятной улыбкой.

У него было больше власти, чем мы обе могли предположить, но тварь, даже продолжая дрожать, улыбнулась в ответ.

– Всегда. Я же сказала, что давно тебя простила.

Он хмыкнул и сделал вид, что не расслышал.

– Далеко же ты забралась.

– Все мы стремимся домой, когда нам нужно зализать раны, – она снова отозвалась чуть нараспев, откровенно издеваясь.

В отличие от многих других сущностей, эта была полностью разумна. Сейчас она смотрела только на Кайла и чего-то от него ждала, и я решилась попробовать.

Всего один раз – на большее меня не хватит.

Тело дернулось, и мне даже удалось оторвать пальцы от подлокотников, но оно тут же навалилось сильнее, расширилось, заполнило собой так, что телу пришлось хватать воздух губами.

– Ух ты! Она у тебя упорная. Я знала, что тебе нравятся именно такие.

Кайл ничего не сказал, но немного сменил положение, садясь прямо.

Он не мог не понять, что случилось, как и того, что второй попытки уже не последует, но ничего не предпринимал.

Это значило, что время, отведенное им себе на раздумья, истекло.

– Чего ты хочешь? Мести? – он спросил уже совсем иначе, покойно и коротко.

Тварь улыбнулась.

Она рвалась с цепи, на которую он ее посадил, как бешеная кровожадная псина. Ее по-прежнему трясло от боли, которую он ей причинил. И все же она продолжала скалиться.

– Ты знаешь. С тех пор, как мы встретились, я хочу только одного. А ты меня даже не узнал. Это немного обидно. О! – она умолкла ненадолго, оборвав саму себя. – Я вижу, тот сопляк, что таскался за тобой, тоже еще жив. Не говори, что он тоже меня не помнит!

– Вспоминает каждый день, – на этот раз Кайл на ее улыбку ответил, дернул уголками губ.

Тварь развеселилась.

Она продолжала заполнять меня собой, как черный дым заполнял холл этого дома совсем недавно, и места для меня становилось все меньше.

– Я на это надеялась. Видимо, мой подарок пришелся ему по нраву. Как думаешь, твоей Эли подойдёт что-нибудь подобное? Тебе ведь нравится её радовать. Я бы с удовольствием поучаствовала.

– Элисон не твоя забота.

Кайл отозвался чуть высокомерно, но настолько невозмутимо, что на секунду мне стало легче.

Тварь тоже уловила интонацию, и ухмылка сползла с ее, – теперь уже точно ее, – лица.

– Сейчас как раз таки моя. И знаешь, что, Кайл? Она мне не нравится.

Это звучало как приговор, и я постаралась притихнуть, стать как можно более незаметной для нее.

Что бы Кайл ни собирался сделать, помочь ему я не могла, а значит, и мешать не следовало. Не нужно было еще сильнее ее злить.

Он же хмыкнул негромко, но очень выразительно:

– Ты меня не удивила.

Тварь… Эмери. Она назвала себя Эмери.

Лицо свело, когда она попыталась поморщиться.

– Нет. Тот щенок был просто противным. Его следовало проучить за самоуверенность, а эта… Она отвратительна.

Севший от злобы голос превратился почти что в шипение, но Кайла оно мало впечатлило. Он потер шею сзади, давая понять, что устал и предпочел бы сразу перейти к самой интересной части.

Эмери же истолковала это как-то по-своему.

Она снова улыбнулась, но сложить мои губы во что-то даже относительно приятное у нее так и не вышло.

– Ты знаешь, а у нее все же есть достоинства. Столько интересного в ее голове. И очень много про тебя. Правда, эта часть мне не нравится. Она заставляет меня в тебе разочаровываться. Столько лет, ммм… – угол обзора у нее был небольшим, но она все же скользнула взглядом по комнате. – Как тебя вообще угораздило связаться с ней? Неплохое тело, я согласна, но не лучше многих других. Тебя ведь никогда не привлекали те, кто скулит по любому поводу. А она только этим и занимается. Одно только это чего стоило: «Зачем он на мне женился?».

Она снова исказила мой голос, пытаясь передразнить им меня же и попробовала закатить глаза.

– Весь этот бред в ее голове... А тебе ведь лестно думать, что все это исключительно из-за тебя?

Он не ответил.

Просто встал и отошел к окну, выходя из поля ее зрения.

Эмери победно ухмыльнулась, но не смогла облизнуть мои пересохшие губы.

Ей пришлось продолжать так.

– Она привыкла считать себя такой сильной и умной. Такой удачливой. Знаешь, а у неё и правда всегда всё получалось. Даже ты. Ни единой осечки. Удивительно… А тут такой позор. Провалиться как специалист, как женщина, как твоя ученица. Всё, что она возомнила о себе, оказалось неправдой. Это очень неприятное чувство, я только что попробовала. На лестнице. Так непривычно, и кажется, что вот-вот оступишься просто потому, что не можешь не оступаться. Согласись, это достойный повод, чтобы презирать, – такая взрослая, так много повидавшая, такая самоуверенная. А вся эта уверенность на деле ничего не стоит.

– Ты забрала тело, чтобы пофилософствовать? – Кайл вернулся в кресло.

Я видела только его лицо и плечи, а ещё серый рассеянный свет в гостиной.

Свечи догорали, и теперь её освещало только наступающее утро.

К сожалению, сказки о том, что нечисть исчезает с третьим криком петуха, были неправдой.

Эмери развлекалась, выворачивая меня наизнанку, а Кайл зачем-то слушал, и теперь мне хотелось завопить просто для того, чтобы заткнуть её.

Тварь в очередной раз улыбнулась.

– Знал бы ты, как она сейчас корчится. Должно быть, потому что мы подобрались к самому интересному. И тут, наверное, следовало бы тебя помучить! Но я не стану, так и быть. Открою тебе этот маленький секрет. Для неё ведь всё кончено в Совете. И о вас никто не должен был знать, чтобы твоя репутация не была испорчена. Таких учеников многие пристреливают, как хромых коней, а сопляк сделал тебе хорошее предложение. Ты ведь тоже находишь эти попытки изобразить благородство скучными?

Кайл молчал.

Все мы знали, что она ещё не закончила, но Нечистый бы его побрал…

– Она ведь всё портит. Всё, к чему прикасается. Должно быть, запас удачи иссяк, – она снова дёрнула уголками губ. – Как знать? Да это и неважно. Суть в том, что она оказалась самой обычной бабой. Одной из тех, кто исправно драит полы, варит кашу и раздвигает ноги по первому слову. Ты даже мертвецки пьяным на таких смотрел. Что только стало с той девочкой, весёлой, лёгкой, страстной, доставляющей больше удовольствия, чем хлопот?..

– Она выросла.

Это был первый раз, когда он ответил.

Эмери хмыкнула, задумалась, а потом повторила за мной:

– «Нет ничего плохого в том, чтобы захотеть чего-то другого»? – интонация получилась полувопросительной-полунасмешливой. – Оставь это в пользу бедных, Нильсон. Тот священник, которому ты поверил. Брат Матиас, кажется? Или как там его. Не будь в нём столько тьмы, он стал бы достойным противником. И отличным исповедником. Она ведь сказала ему правду. Даже после того, как ты её прогнал, она всё равно побежала бы за тобой, как собачонка. Она и сейчас всегда готова для тебя. Как настоящая сука. Ты ведь обратил внимание? Она – да. А ещё на то, что тебе ничего не стоило её сломать. Что она там может или хочет, не имеет значения. Если бы ты потребовал повиновения, она бы действительно попробовала. Правда, надолго её не хватило бы. Но у вас были бы еще полгода. Но ты ею побрезговал, и, знаешь, она не в претензии. Ей противно самой. Позволять себе такие чувства простительно деревенской девственнице, впервые пришедшей на сеновал, но не «леди Элисон из Совета», – она во второй раз попробовала меня передразнить, но быстро перестала. – Это нестерпимо – не чувствовать себя собой. Не понимать, кто ты есть после того, как сама себя не узнала. И видеть, что ничего не можешь, ни на что больше её годна. До тебя у неё просто не было права ошибаться. Сидя в своей дыре, она знала, что так или иначе сдохнет, если ей что-то не удастся. А потом её начали бояться. Но это ты отучил её сомневаться в себе, заставил поверить, что она стоит бОльшего, чем красивая девку, умеющая лечить простуду болотным камнем. Теперь ты в некотором роде оказал бы ей услугу, отпустив меня. Тебе даже ничего не пришлось бы делать. Если это тело так сильно тебе нравится, я обязуюсь содержать его в порядке. Мы можем даже вписать это в договор.

Теперь тварь подобралась к сути, к тому, ради чего вообще затеяла всё это.

Кайл вскинул бровь, выражая некоторую степень удивления, но по-настоящему заинтригован он точно не был.

Не от усталости и не потому что думал о своём.

Он прекрасно знал, о чем она говорит, и разговор этот был не первым.

– Опять? Ты всё ещё считаешь, что я стану о чем-то с тобой договариваться?

– А почему нет? – она, наконец, приспособилась, и очередная улыбка получилась даже на что-то похожей. – Ты знаешь, на что я способна и что могу тебе дать. А я не хочу давать это никому другому.

Кайл хмыкнул, качнул головой, как если бы с трудом сдерживал смех.

– Это называется одержимостью, Эми. У людей есть такое слово.

А вот она засмеялась, неожиданно даже для меня.

Он ослабил хватку или тварь набиралась сил по мере того как слабела я.

– Эми? Уж не поэтому ли ты завёл себе Эли? Признайся уже, что тоже по мне скучал!

Она шутила, пусть и по-дурацки. Развлекалась, употребляя ту форму моего имени, которой пользовался только Кайл.

Мне было просто плохо. Казалось, что с каждым мгновением меня становится все меньше, сознание становилось сумеречным, а мир постепенно терял чёткость очертаний.

Только злость помогала.

Я не знала, ни сколько времени прошло, ни посему Кайл его тянет. Он ведь ни задал больше ни одного конкретного, но позволил трепаться ей. Ведь не мог же он в самом деле не знать, как вышвырнуть её из тела?

И всё-таки никто и никогда не называл меня Эли. Даже для бабки, единственной, кого я помнила из родительской семьи, я всегда была Элисон. Всегда строго, всегда как ко взрослой, даже когда мне было семь.

Это «Эли» сорвалось у него так естественно и было только между нами и только потому, что он стал близок как никто.

Чем бы оно ни было, откуда и зачем ни пришло, оно не имело права.

– Если честно, ни секунды, – пожав плечами, Кайл опять откинулся в кресле, пристроил затылок на спинку, продолжая разглядывать ее. – Скажу больше, я надеялся никогда больше тебя не видеть.

– Ну, выходит тебе не повезло, – Эмери беззаботно пожала плечами и снова улыбнулась, потому что ей понравилось.

Она не чувствовала тело, но очень быстро научилась пользоваться губами и языком.

В самом неприятном для меня случае эта тварь, вероятно, и правда смогла бы сойти за человека. Никаких вывернутых конечностей, гниющей плоти и и запекшейся крови в уголках рта – моё тело, сохранившаяся в нём память то, что она успела почерпнуть в моих мыслях, и её в самом деле не отличили бы от меня.

Особенно с учётом того, как сильно я за последнее время изменилась.

– Оооо! – тварь хрипло засмеялась, но больше ничего предпринять не могла. – Я тоже скажу тебе больше, дорогая: на какое-то время я бы тебя оставила. В качестве домашнего цветка. Вы, люди, так хотите жить, что цепляетесь за любую возможность. И, в отличие от него, я бы очень быстро научила тебя затыкаться вовремя и быть послушной. Так что мы бы прекрасно поладили.

Ей не было необходимости обращаться ко мне вслух, но доставляло радость доносить свои планы до Кайла.

Выходило, что она не знала, как сильно он не любит тех, кто шантажирует его чьей-то жизнью.

– Вот же! – теперь в моём собственном, но исковерканном голосе послышалось весёлое изумление. – Как ты с прожил с ней так долго, милый? Она даже сейчас раздражает. Не может не злить.

Эмери умолкла, а потом вдруг вдохнула полной грудью, давая подышать мне.

– Как же я хотела это тело, если бы ты знал! Но за ней пришлось побегать. Постараться. Устроить несколько весёлых кошмаров. Ещё этот твой дом… Он хорошо выполняет твои приказы, хотя вы с ним так давно ничем не связаны. А знаешь, почему? Потому что ты всем нравишься! Собакам. Лошадям. Домам. Бесполезным людям. Ты же знаешь, что я могу не хуже, чем он. Только скажи, и ты всё получишь. Включая этот ваш Совет. В кресле Мастера ты смотрелся бы лучше своего сопляка.

– Я вижу, ты по нему скучаешь, – Кайл перебил её и поднялся.

Света в комнате стало чуть больше, но он всё ещё был серым, тяжёлым, с зеленоватым отливом.

В такое утро хорошо и уместно было умирать, но именно поэтому особенно не хотелось.

Тварь задержала дыхание, когда Кайл подошёл ближе и склонился над ней, уперевшись ладонью в спинку кресла.

Он всё ещё не спешил, разглядывал её лицо и находит в нём всё меньше меня.

Так всегда бывало. Черты вроде бы не менялись, но всё же становились другими. Отличными от оригинала, которому изначально принадлежало тело.

– Мы с тобой многого добьёмся, – она почти прошептала это, так горячо так страстно.

Кайл хмыкнул в ответ чуть слышно:

– Давай-ка теперь ты меня послушаешь.

Он кивнул скорее самому себе, а потом сжал её горло так, что даже я дёрнулась.

Никогда, ни при каких обстоятельствах, что бы мы ни делали и как бы ни заигрывались, меня он никогда не держал так крепко.

Так, что мир перед глазами начинал тускнеть, а лёгкие обжигало, и руки начинали дёргаться в попытке освободиться.

Вот только Эмери пошевелить ими по-прежнему не могла.

Кайл медленно придвинулся ближе. Так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

– Тебя так сильно сильно раздражает Элисон, потому что в нормальном состоянии она стёрла бы тебя в порошок. И, кстати, раз уж тебе так нравится говорить о Йонасе, позволь я тебе напомню: он пережил тебя, даже будучи сопляком. Ты много обещаешь, но на деле пока не предложила ничего, что могло бы меня заинтересовать. Только шум, проблемы и ничем не окупившуюся кровь. Поэтому сейчас я займусь делом, раз уж ты так любезно согласилась помочь. А ты заткнешься и подумаешь, что можешь сделать, чтобы не стать подарком для Хозяина к Ночи Осенних костров.

Он убрал руку, и тварь забилась от боли, страха и понимания того, что попалась.

Говорить она больше не могла – только сидеть неподвижно и смотреть так же, как смотрела я.

Подчеркнуто не торопясь, Кайл продемонстрировал ей маленький, меньше ладони клинок с загнутой ручкой.

Такой удобно было бы прятать между в шкафу между книгами.

Или в потайном отделении над днищем старинного канделябра, стоящего на каминной полке рядом с окном. Тем самым окном, к которому он подходил, пока Эмери мела языком.

Её злобный рык внутри моей головы перешёл в протяжный вой. Она начинала понимать, а мне захотелось смеяться.

Даже если это станет последним, что я увижу в жизни, оно будет того стоить.

– Это было очень неосмотрительно – взять тело, – опустившись на одно колено перед креслом, Кайл так же не спеша сделал небольшой порез на моей руке. – Материальная форма имеет не только преимущества. Теперь ты знаешь.

Эмери забилась, и – о, чудо! – уже не прочь была убраться сама, но выйти из тела она не могла тоже.

Зная, что угол обзора у нас обеих небольшой, Кайл поднял клинок, со сдержанным удовольствием демонстрируя, как кровь стекает по лезвию, а потом поднялся и отошел.

Мы видели, как он откинул ковер, положил нож на пол, и тот, судя по звуку, завертелся вокруг своей оси с бешеной скоростью.

Тварь продолжала стенать и биться.

Мне стало почти нечем дышать, и она вполне могла бы переломать мне ребра напоследок, но затихла, как по команде, стоило Кайлу склониться над ней снова.

Сжав мой подбородок, он заставил ее поднять лицо и опять посмотрел в глаза.

– Как ты, надеюсь, поняла, никакого договора не будет. А это маленький прощальный подарок.

Быстро и жестко проведя пальцем по ее губам, он коснулся их коротким сухим поцелуем, а потом выпрямился ни кончиками пальцев начертил у меня на лбу первый знак.

Тварь взревела.

Тело выгнуло дугой, и мне показалось, что вне органы сейчас разорвет одновременно.

Кайл начал читать.

Я смутно узнавала слова, и это было незнакомое мне заклинание, что-то среднее между самым черным обрядом и отходной молитвой.

Второй знак лег на губы, и тело дернулось снова. Рот наполнился склизкой и холодной кровью, она стекла из уголков губ на подбородок.

Еще несколько слов, донесшихся до меня как сквозь толщу воды, но язык я узнала.

Мертвый язык.

И третий знак чуть выше солнечного сплетения.

Раздавшийся крик оглушил. Я узнала собственного голоса хотя бы потому, что не считала себя способной орать так отчаянно, руки и спину прострелило болью, как если бы в теле и правда ломались одновременно десятки костей, и кровь, которой во рту стало слишком много, попала мне на халат и на лицо и руки Кайла.

А потом наступила темнота.