Текст книги "Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ)"

Автор книги: Лера Виннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

Карикатурный черный дым от печи так и не повалил, но глядя на то, что стояло на столе, я мысленно вынесла однозначный вердикт: несъедобно.

Даже на вид пирог получился сухим, благо что не было подгорелой корки, а за окном уже почти стемнело.

От этого позора следовало избавиться немедленно, и сделать это следовало так, чтобы не оставить даже следов.

Дом ухмылялся. Я чувствовала это в каждом движении воздуха, в том, как плясали на стене тени.

– Только попробуй разболтать об этом, – я процедила это сквозь зубы, обращаясь одновременно к нему и к себе.

Если сам пирог можно было просто вынести во двор и обратить в пыль движением ладони, с запахом будет сложнее, и тут мне, хочу я того или нет, понадобится его помощь. Если Кайл учует хотя бы шлейф…

Нечистый бы меня побрал в тот момент, когда в мою голову пришла эта идея.

Сковорода все еще была горячей, и я огляделась, решая, что будет проще: найти подходящее полотенце или набросить еще одно заклинание, чтобы взять ее голыми руками.

Свободное время и правда не шло мне на пользу.

«Если тебе нечем заняться, займись нашим ужином», – брошенное Кайлом в тот момент, когда ему срочно нужно было привести меня в чувства, осело в мозгу непозволительно крепко.

У меня и правда не было дел на вечер, но попытка хотя бы вспомнить, как делаются такие вещи, обернулась полным провалом.

За пять лет в одиночестве я отвыкла готовить что-то кроме самого простейшего, предпочитая есть в трактирах или столовой замка Совета. Так было удобнее, проще, потому что сам процесс я ненавидела всей душой и готова была прибегнуть к нему разве что под угрозой надвигающегося голода.

На фоне еды мадам Мод и тех ароматов, что волей-неволей улавливались в доме, где жила Жизель, субстанция, которая, по моему замыслу, должна была стать рыбным пирогом, выглядела не то насмешкой, не то живым укором.

Долбаная рыба.

Сочтя, что лучше все же обойтись полотенцем, я потянулась за ним, мысленно проклиная все на свете.

Стоило догадаться и не нужно было начинать.

Раздражение, пусть и направленное на саму себя, не помогало, и полотенце я все же уронила, а когда подняла и выпрямилась, едва не вздрогнула, потому что голос Кайла раздался прямо за спиной:

– У нас сегодня что-то новенькое?

Он стоял в дверях, разглядывая то, что получилось вместо пирога, с таким видом, как если бы с трудом сдерживал смех.

Я опустила руку, в которой держала полотенце, и заставила себя выдохнуть.

В конце концов, это и правда было смешно. До такой степени, что, если уж я на таком попалась, морального права огрызаться на любую из шуток у меня не было.

– Я не слышала, как ты вошел.

– Не удивительно. Хлопоты по хозяйству бывают очень занимательны, – он шагнул к столу, медленно поднял на меня нечитаемый взгляд.

Лицо под ним обожгло, и я начала злиться по-настоящему, потому что почувствовала себя полной дурой.

Еще хуже, чем вчера, когда набросилась на него без причины.

– Забудь. Я просто маялась от безделья. Сейчас все уберу.

К счастью, у нас еще оставалась запеченная вдовой говядина, но еще нужно было срочно придумать причину, чтобы не есть вместе.

Точно не сегодня.

– Нет уж, постой. Ты ведь знаешь, что выбрасывать пироги – плохая примета? – прежде чем я успела дотянуться до сковороды, Кайл потянул ее к себе за раскаленный край, поморщился, но не отдернул руку.

– Можешь хотя бы не издеваться? – я осталась стоять по другую сторону стола, потому что все это было глупо.

На деле он имел право потешаться надо мной вдоволь, и, судя по выражению лица, намеревался этим правом воспользоваться.

– Даже не начинал, – вот теперь веселье в его голосе послышалось вполне отчетливое. – Это рыба?

И все же он умел делать это так, чтобы не было обидно.

Я выдохнула и тряхнула головой, заставляя себя собраться и хотя бы изобразить такое же легкое веселье.

– Это позор, за молчание о котором я готова тебе платить.

– В плюс к тому, что ты мне задолжала за маленькую услугу для Совета? – Кайл вскинул взгляд так неожиданно, что мои ноги буквально приросли к полу. – Мы ведь договаривались, что я выживу Берга не просто так, если помнишь.

Это был уже совсем другой разговор, и я почти забыла о чудовищном пироге, опираясь руками о стол.

– Ты сказал, что подумаешь.

Помня о том разговоре, я все же полагала его законченным, потому что слишком много всего произошло с тех пор. Ни право заниматься фехтованием с Гаспаром, ни что бы то ни было иное не имело силы с того момента, как Йонас обошелся с ним так, как обошелся в действительности.

И захотеть за свою помощь он мог чего угодно.

Хотя бы потому, что я волей-неволей, но его подставила.

Кайл понимал это не хуже меня, и даже в вечерней полутьме кухни мне было видно, как его зрачки начинают темнеть.

– Иди сюда.

Тьма, разлившаяся в его глазах была сегодня какой-то особенной.

Он не был ни исключительно весел, ни до крайности зол, но не подчиниться ему было невозможно.

Не отводя взгляда, я положила полотенце и отошла стол, попутно стараясь унять отчаянно колотящееся сердце.

От граничащей с откровенным стыдом неловкости за свой дурацкий необъяснимый поступок. Оттого, что его требование было более чем очевидно и отзывалось в груди знакомым тянущим теплом.

Дверной косяк, к которому я оказалась прижата спиной, был гладким. Дерево не впивалось и не давило, и было тёплым.

Не таким теплым, как Кайл.

В таком положении мне почти не было видно света, – ничего кроме его глаз, – и воздуха стало мало, а тот, что ещё был, сделался тяжёлым и раскалённым.

– Да будет вам известно, лорд Нильсон, что это низость, – пальцы все-таки дрогнули, когда я взялась за пуговицы на его сюртуке.

Не меняя положения, Кайл обвёл холл и кухню невозмутимо-скучающим взглядом.

– Что ещё взять с беззащитной женщины, одинокой домохозяйки?..

Я засмеялась бы, если бы успела, но ладонь Кайла оказалась у меня под подолом.

Он с нажимом провёл вверх по бедру, а потом обратно, подтянул моё колено выше, и дышать окончательно стало нечем.

Мне оставалось только вцепиться в его воротник, но из-за разницы в росте Кайлу всё равно было неудобно.

Гораздо лучше стало, когда я подпрыгнула, оплетая его ногами и заведомо зная, что он удержит.

Первое движение оказалось обжигающе сильным.

Не стесняясь и не сдерживаясь, я сжала его собранные в хвост волосы, потянула требовательно, почти вырывая из них ленту.

Мне нравилось видеть его растрепанным. Потерявшим концентрацию. Сосредоточенным на мне настолько, чтобы всё прочее становилось неважным.

Кайл не дал мне привыкнуть, не позволил толком вдохнуть, но начал двигаться быстро и часто, почти вбивая меня в стену, к которой прижимал.

Перед глазами поплыло и потемнело, и я зажмурилась, цепляясь за него.

Глухо застонав мне на ухо, он сбился, а после стиснул мои бёдра крепче, прикусил мочку уха. Не больно, но так, что меня выгнуло едва ли не до хруста в суставах.

Все это было приправлено какой-то странной, почти болезненно осторожностью. Как если бы, дай он себе и мне волю, происходящее грозило бы чем-то непоправимым.

Как будто мы не знали толком наших общих пределов.

Я стиснула его коленями крепче, и Кайл перехватил меня удобнее, продолжая двигаться так, что мне пришлось кусать губы в попытке не стонать в голос.

Затылок проехался по гладкому дереву, и он вжал меня в стену сильнее, чтобы положить под него ладонь.

Так ему приходилось держать меня одной рукой, уповая только на то, что я не ослаблю захват, и я решила эту проблему за нас обоих. Потянулась вперед, обнимая его за шею обеими руками, окончательно повисая на нём и добровольно лишая себя последней иллюзорной свободы.

Каждое движение внутри отдавалось спазмом в горле, судорожным вдохом и головокружением, от которого не хотелось избавляться.

Всего несколько дней прошло, а я успела так сильно соскучиться.

Судя по тому, как крепко сжимались его пальцы, – до новых красноречивых синяков, – не я одна.

Извернувшись так, что рисковала сломать шею, я прижалась к скуле Кайла губами, провела ими выше, вдыхая запах кожи и травяного шампуня.

Он перехватил меня удобнее, сдвинул сбившийся комом, досаждающий нам обоим подол.

Всё это уже было, – совсем недавно, в другом доме и в такой бешеной горячке, что от обилия ощущений я почти не могла вычленить ни одного конкретного.

Сегодня – тягуче-темно и так близко, что казалось, будто я разлетаюсь на части.

– Кай…

Так же, как тогда, я выдохнула его имя, но теперь уже откровенно для того, чтобы сделать происходящее более реальным.

Чтобы осело на губах горьковатым привкусом.

Он не ответил, но сжал мой затылок, потянул за волосы ровно на той грани, где боль и удовольствие сплавлялись в единое целое.

Вырвавшийся полувздох-полустон вышел почти запредельно откровенным.

Так и оставшееся полностью застегнутом платье давило, мешая дышать, а Кайл больше не дал мне ни секунды, чтобы насладиться этим ощущением.

Всего несколько движений, отчаянно быстрых и резких, – в полушаге от настоящей грубости, на которую мы оба так трусливо не отваживались.

Если бы он разжал руки, я просто упала бы, но вместо этого Кайл сполз по стене вниз вместе со мной, садясь прямо на пол.

Он притянул меня ближе, чтобы удобнее было устроить голову на его плече.

Было хорошо. Звеняще пусто и поразительно спокойно. А ещё – немножко весело.

Дурацкая неловкость с неудавшимся пирогом перестала ощущаться такой чудовищной, зато начавшие, казалось, ржаветь винтики в голове окончательно встали на место.

Нам снова было, что рассказать друг другу о прошедшем дне, и кровь всё ещё кипела от того, насколько всё это ощущалось правильным.

Прислонившись лбом к моему виску, Кайл, наконец, перевёл дыхание, и только потом поднял голову, быстро и ласково провёл пальцами по моему виску.

– Я умоюсь, и пойдём есть пирог.

Я хмыкнула, но предпочла пока смотреть из-под полуопущенных ресниц.

– Чтобы потом ты обвинил меня в пытках и попытке отравления?

– Уверен, в случаях, когда Старший специалист оказывался мудаком, происходило и не такое.

– Да, но обычно недовольные обходятся пистолетом.

Я всё же открыла глаза, и оказалось, что на губах Кайла блуждает легкая полуулыбка.

Он пребывал в таком же превосходном настроении, как и я, был расслаблен и доволен.

Я потянулась, чтобы пропустить прядь его волос между пальцами.

– У нас есть нормальная еда.

– Считай это платой за моё молчание.

Возразить на это оказалось нечего, да и мне просто не хотелось.

Поднявшись и кое-как приведя себя в порядок, Кайл легко взбежал наверх, а я, подумав, отправилась в гостиную разводить камин.

Если он всерьёз собрался совершить подвиг во имя восстановления моего самолюбия, это следовало хотя бы обставить красиво.

Липкая влага сохла на бёдрах, а в спине и коленях ещё ощущалась слабая дрожь.

Мне не было неудобно, не тянуло как можно скорее вымыться, и само по себе это ощущение было опасно-уютным. Узнаваемым.

Нужным.

Большой и красивый дубовый обеденный стол для наших целей определённо не годился, и, подумав немного, я поставила поднос прямо на пол.

Дом ненавязчиво подсказал, где найти большую льняную салфетку, способную сойти за скатерть, и подходящее для пирога блюдо.

Так получившаяся у меня скверна смотрелась ещё более убого. Борясь с искушением все-таки избавиться от пирога, пока Кайл не вернулся, я тоже поднялась на второй этаж, и, как выяснилось, сделала это очень вовремя.

Мы почти столкнулись в дверях спальни, и первым, что я почувствовала, стал запах свежести и трав. Постель уже была расстелена – как очевидное приглашение и более чем откровенный намёк на продолжение.

Не пропуская меня, Кайл протиснулся мимо, лишь слегка задев мою грудь, и, не сказав ни слова, спустился в кухню.

«Да какого Нечистого?», – я едва не спросила об этом вслух.

Он остался в брюках и рубашке, но босиком, – простая домашняя одежда, от которой при необходимости удобно избавиться, не путаясь в пуговицах, крючках и шнурках.

Наскоро приведя себя в порядок, я решила, что просто пущу всё на самотёк.

В конце концов, это не больше и не меньше всего, что уже было.

Полностью одеваться снова смысла уже не было, и я просто накинула по рубашке халат.

Есть, лёжа на полу одетыми как попало, было роскошью, которую можно себе позволить, только закрывшись ото всего мира и безоглядно доверяя друг другу.

Когда я вернулась в гостиную, на столе уже стоял чайник, над которым поднимался густой ароматный дым.

Запах был незнакомым, и, приподняв крышку, я обнаружила внутри то самое растение с острыми красными листьями, к которому не рискнула прикасаться.

– Что это?

– Коготь демона. В правильной концентрации даёт остроту и напоминает перец, – Кайл уже расположился на ковре рядом с пирогом.

Устроившись рядом, я первым делом отметила, что пирог этот за время моего отсутствия изменился. Теперь он не казался таким уж сухим, но выглядел всё равно не лучшим образом.

– Это нечестно.

– Зато эффективно, – пожав плечами, Кайл отломил кусок прямо так, не отрезая.

Для него разговор был закончен, и мне пришлось подавить дурацкую улыбку.

– Судя по всему, встреча с дознавателем Модом прошла хорошо?

– Более чем. Он добросовестно сделал своё дело, удостоверился в том, что вызвавшие подозрения деньги не краденные, и отбыл восвояси. Разве что был немного рассеян.

– Должно быть, потому что рано утром навещал вдову Мерц, – набравшись мужества, я последовала его примеру.

Вкусно точно не было, но теперь хотя бы стало терпимо.

– А что леди Готтингс?

– Если ты о младшей, то в полном порядке. Довольна и почти весела. Разве что кажется немного бледной, – я все же встала, чтобы принести для нас чай. – Что касается Матильды, все намного интереснее.

– Она пустила тебя на порог?

Я кивнула и отломила от пирога второй кусок:

– Правда, очень быстро и не слишком изящно выставила вон. Но мы успели узнать всё, что меня интересовало. В доме точно что-то есть, и Эмери оно не нравится. Я бы даже предположила, что она этого опасается.

Кайл замер на секунду, не донеся свой кусок до рта.

– Ты взяла с собой Эмери?

В его голосе слышалось смешанное с недоверием веселье, и я дернула плечом, сделав вид, что не заметила:

– Глупо было ожидать, что она даст мне достаточно времени. Мне ведь не понять ее горе. А по реакциям твоей подружки, даже в таком её состоянии, можно судить о многом. То, что они держат при себе, старше и злее, и она не уверена, что справилась бы с ним.

Мы оба точно знали одно: то, как легко я считывала чувства и реакции Эмери, было ненормально. Двух часов соседства в одном теле, случившегося против моей воли, не должно было стать достаточно для установления настолько крепкой связи.

И тем не менее я чувствовала, а Кайл ничего об этом не говорил.

Напротив, свой кусок он прожевал с видимым удовлетворением.

– Рад, что вы хорошо провели время.

Я попробовала чай и нашла его превосходным. Лёгкая острая нотка украсила сбор, добавила ему непредсказуемости, и я мысленно сделала себе пометку о том, чтобы захватить с собой запас этой травы, собираясь обратно.

– Судя по тому, что я успела уловить у Готтингсов, они достаточно давно и успешно прячут эту тварь. Она успела стать частью их дома.

– Прячут настолько успешно, что даже Сэм не знает, что это, – Кайл откинулся на локоть и немного запрокинул голову, чтобы лучше видеть моё лицо. – Так, что даже мы оба не почувствовали, проведя у них несколько часов. Такое существо может помочь удержать власть.

– И зачать сына, – отсалютовав ему кружкой с чаем, я ненадолго замолчала, чтобы прожевать ещё кусок пирога.

С одной стороны, есть ужин, доведённый до съедобного состояния при помощи колдовства, было унизительно.

С другой, – чай многое скрашивал, и постепенно я начинала привыкать и отвлекаться на более важные и интересные вещи.

Кайл полулежал спиной к камину, довольный и спокойный, и правда, как пригревший кот, и постепенно его уверенность начинала передаваться мне.

– Поправь меня, если я чего-то не знаю, но пока у нас получается так: испугавшийся за свою власть после рождения нечестивого сына мэр Готтингс призвал сущность, которая могла помочь ему исправить положение. В частности, появился Альфред, такой, как был мм с Матильдой нужен – дерзкий, красивый, не обременный моралью, в отличие от своего брата. Фьельден богатый город, и от этого богатства мэр смог беспрепятственно откусывать самые сладкие куски. Люди как будто оглохли и ослепли – все знаю, что Райан вор, но никому не приходит в голову всерьёз возмутиться этим. Равно как и всем тем, что творил его любимый сын, повзрослев. Перед тем как пойти к Матильде, я попробовала погадать. На книге. Выпало слово «дом». Так что, думаю, Райан достаточно богат, чтобы иметь дом в столице, о котором не знает даже Самуэль. Вопрос только в цене. За всё есть плата.

– Самуэль. Чем дольше я думаю, тем больше склоняюсь к тому, что он был платой, – он коротко кивнул мне, приглашая, и я вытянулась на животе, чтобы мы могли смотреть друг на друга вровень. – Они похоронили его хвост, но не отсекли его от тела. Так не делается. Даже если мы предположим, что сами Готтингсы этого не умели, для такой ведьмы, как Аманда Мюррей, это простая работа.

– Ты знаешь, как её зовут.

– Я ходил к ней. Когда-то. Мне нравилось… смотреть, – он криво и недобро ухмыльнулся, и от этого наметившаяся на моих губах улыбка растаяла.

Продолжать и не требовалось, и без того стало понятно: старуха прогнала его.

Как теперь гнала Женевьеву.

Кайл тем временем отщипнуть еще кусок пирога, а я продолжила, чтобы дать ему прожевать спокойно:

– Итак, Сэм оказался накрепко привязан к кладбищу, но остался жив.

– Я бы сказал, оказался отвратительно живуч, – дотянувшись до кружки, он сделал большой глоток. – Для того чтобы замылить взгляд и затуманить голову ребёнку, потребовалось бы гораздо меньше. Нравится ему это или нет, в его венах течёт их кровь. Поэтому он до сих пор может смотреть, но не видеть. А тогда, я полагаю, всё разбилось о Совет. Как ни парадоксально. На замке стоят хорошие щиты. Йонас, вероятно, их усовершенствовал, но едва ли тогда они были хуже. Как только Сэм оказался за ними, его привязка к Альфреду оборвалась.

– И Альфред покалечился, упав с дерева.

– Да. Фьельлен попытался очиститься от скверны.

Я могла слушать его часами, мне нравилось строить версии вместе с ним, но этот момент был особенным. Голос Кайла сделался задумчивым, а глаза потемнели так стремительно и заметно, что я невольно усомнилась в том, с кем именно теперь говорю, – по-прежнему с ним или уже с самим городом.

Это была опасная иллюзия.

Даже если это и было правдой, – он не назвался, не дал напрямую знать, что вступил в разговор третьим, хоть и всего на мгновение, а это значило, что стоит оставаться вежливой и сделать вид, что ничего не происходит.

– Но всё равно не получается с Эмери. Я готова поставить свою шляпу на то, что именно Матильда стала её хозяйкой. Она заставила её подлатать Альфреда и беречь его ото всех проблем, болезней и наказаний. И она берегла, потому что человеку ничего не стоило вытащить её из тайника и закончить то, что ты начал. Ей пришлось сидеть тихо и выполнять команды, пока она не набралась сил и не взбунтовалась. То, как она убила стариков, было прямым указанием на Готтингсов. В архиве сохранилась копия старого доноса. Плохая, но если немного подправить себе зрение, можно прочитать. Прадеда Райана обвиняли в колдовстве. В том, что он намеренно истреблял стариков и младенцев на пороге зимы. Как ты понимаешь, делу не был дан ход.

– Ты уверена? – вот теперь это точно был Кайл.

Он не сделался излишне собран, не сменил позы, но вопрос был задан тихо и серьёзно.

Моё «да» должно было стать для Матильды приговором, который ему, как Старшему специалисту, с учётом всех обстоятельств дела, надлежало привести в исполнение. И одного моего слова для этого было достаточно.

Я быстро облизнула губы, разглядывая узор на ковре.

– Когда Альфред покалечился, Эмери уже была здесь. Даже если до того её привёз Райан, он физически не мог её заставить вылечить это тело. Его не было в городе. И то, как она отреагировала на Матильду сегодня, это подтверждает. Это была даже не ненависть. Ей есть за что ненавидеть меня, что она с успехом и делает, но это было другое. Негодование. Ярость. Когда испытываешь такие чувства, уже все равно, чего будет стоить месть.

Мне нужно было произнести все это вслух больше для себя, чем для него. Учитывая все, что я сама ухитрилась сделать с собой за последние месяцы, в первую очередь мне самой требовалась уверенность в том, что я не ошибаюсь.

– То, что книга оказалась у нее, еще не значит, что во Фьельден ее привез Готтингс, хотя это, скорее всего, и был он. Но она до сих пор считает себя матерью Альфреда. Как будто не знает правды или не может ее понять. И сам подход. Не заключить договор, а вынудить такую сущность работать на себя. Это непрофессионально. И недальновидно.

Кайл медленно сел, а потом подвинулся, не вставая, перелег ближе ко мне и перехватил за подбородок.

Мягко, почти ласково

– Как я понимаю, это значит «да»?

И снова ни издевки, ни вызова.

Секунды сменяли одна другую, а он просто ждал.

Давал мне время, наконец, подумать о том, что не Совет вытер об меня ноги, а я благополучно сделала это сама.

– Да.

Он медленно убрал руку, а после поцеловал так же осторожно, едва ли не целомудренно. Как будто в знак поощрения.

В ответ на такое хорошо было зажмуриться и не думать больше ни о чем.

Но не сейчас.

– Я не могу это доказать.

– Ты ей поверила.

– Ты сам сказал, что она никогда не врет.

Он сказал, что Эмери никогда не солжет ему, но эту деталь я умышленно предпочла опустить.

Логика и интуиция могли подвести, но в этот раз я точно знала, что не ошибаюсь.

И что нужно загнать подальше гадливость в отношении себя самой за то, что фактически клянчу у него поддержки и участия, в которых никогда раньше не нуждалась.

Кайл убрал руку, как если бы понял, а потом поцеловал снова – на этот раз обжигающе, глубоко и нежно, так, что волосы, казалось, поднялись дыбом, а дышать стало нечем.

– Значит, будем исходить из этого.

Лежать, опираясь на руку, стало неудобно, и я вытянулась на спине, стараясь восстановить равновесие и одновременно уйти от прямого взгляда.

– Знаешь, о чем я думала? Если бы я была Йозефом Мерцем и понимала, что за мой длинный язык меня скоро убьют. Что бы я сделала?

Потолок над головой тонул в полутьме, но я и не пыталась разглядеть его в деталях.

Придвинувшись ближе, Кайл подпер подбородок ладонью, рассматривая, в свою очередь, мой профиль.

– Он рассказал жене и матери.

– Ну и что? – я дернула плечом, но не повернулась, сосредоточенная на своих мыслях. – Судя по тому, что и как говорит Сесиль, он их любил. И любил своих детей. Если бы они потеряли головы от горя и начали голословно бросаться обвинениями, с ними бы точно не случилось ничего хорошего. Он не мог их не подстраховать.

На этом я заходила в тупик.

Кайл же, помолчав, лег рядом, заложив руку за голову, и тоже посмотрел в потолок.

– В банке я всё осмотрел. В столе есть потайное отделение для бумаг, но в нём пусто. Что в целом не удивительно, там должны были искать в первую очередь.

Я посмотрела на него, почти до неприличия радуясь тому, что и тут тоже мы двигались в одном направлении.

– Но ведь должно что-то быть. Такие доказательства, чтобы Райану не оставалось ничего другого, кроме как держать себя в руках. А ещё лучше – беречь его семью от малейших неприятностей.

– Доказательства, которых молодому господину Готтингсу хватило бы, чтобы отстранить отца от власти, ты хочешь сказать?

Мы встретились глазами и вдруг одновременно улыбнулись.

– Сможешь поговорить с его вдовой? Вы с ней, как я вижу, теперь почти подруги.

В очередной раз вспомнив всё, что наговорила Сесиль сегодня, я улыбнулась снова:

– Попробую. Вряд ли она знает о тайнике, но наверняка может помочь найти его.