Текст книги "Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ)"

Автор книги: Лера Виннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Вцепившись в так удачно подвернувшуюся подушку, я подставлялась ему, не пытаясь двигаться навстречу, подчиняясь полностью и безоглядно и плавясь то того, как мне всего этого не хватало.

Двигаясь во мне глубоко и часто, так, как я любила больше всего, Кайл дотянулся и положил ладонь мне на горло, а другой рукой погладил напряженный живот.

Я подалась ему навстречу, и тут же замерла, когда он сжал пальцы сильнее, контролируя каждое движение, каждый вдох.

Утверждая своё исключительное право самым естественным и наглядным способом, он не давил и не лишал воли, но заставлял так отчётливо вспомнить, что не может и не должно быть никого другого.

Ни так, ни как-то иначе.

Я снова ощущала его в себе полностью, – на этот раз совершенно по-новому. Так, что уши заложило, а перед глазами стелился туман, и не осталось ничего, кроме этих ощущений.

До безобразия выверенных, восхитительно знакомых, гарантированно приближающих к единственно возможному финалу.

Кайл простонал мне в затылок глухо, коротко и так довольно, что я запрокинула голову в попытке дотянуться до него, поймать короткий смазанный поцелуй, который зависел теперь только от него, и именно в этот момент ослепительная тьма захватила меня целиком.

Глава 17

Глава 17

Судя по скупому солнечному лучу, упавшему на подушку, утро для меня наступило далеко за полдень.

Ещё не открывая глаз, я улыбнулась и потерялась о чистую, пахнущую свежестью простынь, хотя и знала, что проснулась одна.

В комнате и во всём доме стояла светлая и спокойная тишина, а в теле чувствовалась звенящая и сладкая лёгкость.

Отголоски того, как именно Кайл был во мне вчера, разлетались по коже, покалывали её крошечными искрами.

Было так хорошо, что хотелось улыбаться без причины.

Воды в ванной было вдоволь, и более того, она осталась тёплой, – потому что должна была остаться таковой к моменту моего пробуждения.

На столе в кухне нашелся такой же противоестественно горячий крепкий кофе, и я мысленно поблагодарила и за него тоже, уверенная, что меня если не услышат, то почувствуют.

Равно как и в том, что сегодня Кайл снова вернется домой так рано, как только сможет.

Матильда умерла, мэр Готтингс терял разум от горя, а город притих в ожидании, но жизнь должна была идти своим чередом. Вчерашний безобразный инцидент обязывал графа Нильсона хотя бы на полдня появиться в банке, но я знала, что он будет спешить.

Прошедшая ночь показала, что я не просто хотела его, а по-прежнему нуждалась в нём, и это, Нечистый побери, было взаимно.

До того, как уснули под утро, мы так и не сказали друг другу и десятка слов. Отдышавшись, Кайл сходил вниз за вином, а я за это время переселила постель.

Попробовав то, что он принёс, я всё же попыталась пошутить о том, что напрасно не спускалась в погреб.

Веселье не задалось.

Наравне с разделённой на двоих лёгкой радостью и глубоким сытым удовольствием, мы оба не могли отделаться от настороженности. Как будто что-то неотвратимое и важное происходило помимо нас.

Сопротивляться этому было бесполезно, да и мы слишком устали для этого.

После первого бокала до ванной мы все же добрались, и там едва не начали все сначала, потому что, вылив шампунь себе на ладонь, Кайл запустил пальцы мне в волосы.

Казалось, чувствительность к тому моменту должна была притупиться, а та самая усталость взять свое, но вместо этого от поясницы поднялась новая волна возбуждения.

Одно большое полотенце, которым мы вытирались наспех, Кайл бросил прямо на пол.

Он как будто жег какие-то свои собственные мосты, и, быть может, думал в тот момент о том же, о чем тереть задумалась я.

Слово «нуждаться» не было для нас самым верным, но я не могла подобрать другого.

То, что я определяла им, как раз таки не казалось неизбежностью или проблемой, с которой мы оба по отдельности не могли бы справиться.

Просто вместе снова оказалось лучше, чем по отдельности или с кем-нибудь другим, и отрицать это не вышло.

Когда первый голод оказался частично утолен, Кайл совсем перестал спешить, хотя вино и пришлось отставить подальше, чтобы не опрокинуть на постель.

Следующий раз стал тягуче-неспешным, приправленным таким же прямым взглядом, как и два предыдущие.

Как если бы мы вообще не прикасались друг к другу всё это время.

Уже в полудреме, лёжа на его плече и лениво поглаживая продолговатый шрам, тянущийся выше локтя, я всё-таки изловчилась укусить его снова – не больно, не оставляя следа, но просто из вредности. Огонь в камине к тому моменту уже погас, и мы просто слушали ветер, в вое которого то и дело мерещился то ли смех, то ли плач.

В другом доме и с другой защитой для себя и лошадей я сочла бы этот звук неприятным, но здесь и сейчас он казался уютным настолько, что побуждал к маленьким безумствам. К такого рода провокациям.

Впрочем, Кайл отозвался на неё с лёгкостью, как будто только этого и ждал.

Всё так же молча он развернулся, и всё было быстро, чуть-чуть смазано, одуряюще хорошо. Как может быть только между давними и многократно проверенными любовниками, которым нет нужды лезть из кожи вон, чтобы казаться лучше, чем на самом деле есть.

Сколько мужества и воли потребовалось после этого, чтобы не проспать так бессовестно, как проспала я, да ещё и пойти на службу, вообразить было трудно.

Хотя бы из чувства солидарности стоило заняться чем-то полезным, но вместо этого я вернулась наверх, чтобы привести в порядок вещи, которые были на нас вчера, и спальню в целом.

Первым делом нужно было проветрить, но я ненадолго задержалась у окна, разглядывая верхушки непривычно огромных северных деревьев.

Ворвавшийся в помещение воздух принес аромат мокрой листвы, хвои и свежести, и он мгновенно смешался с нашим общим запахом, развеял его, но не вытеснил окончательно.

Ветер пошевелил штору. Получив, наконец, возможность проникнуть в дом, он заигрывал ненавязчиво и задорно, и я безбоязненно повернулась к нему спиной, осматривая комнату, как будто видела ее в первый раз.

Все было как обычно. Как было везде и всегда. Мелочи на туалетном столике. Склянка с мазью. Брошенный на спинку кресла шейный платок.

Два пистолета на прикроватной тумбе.

Я зацепилась за них взглядом, как будто одна реальность наложилась на другую, и в результате получилось нечто такое, что сложно было принять.

Если возникнет необходимость защищаться, Кайл прекрасно обойдется без оружия, это я знала наверняка, но оружие Совета для двоих в нашей спальне не вписывалось в мою картину мира в целом.

Неожиданный новый этап, от которого можно было ожидать чего угодно.

Случайность или новая система.

Присев на край кровати, я некоторое время бездумно смотрела на пистолеты, силясь вспомнить, как именно они оказались здесь.

Свой я узнала безошибочно по небольшой царапине на рукояти, а второй…

Взяв в руки, я поднесла его к глазам.

Это был просто пистолет – просто кусок железа, напрочь лишенный индивидуальности.

Может статься, только пока лишенный. До поры до времени, если Кайл все же решит его оставить и принять предложение Мастера.

Узнать об этом мне предстояло, судя по всему, в ближайшее время, как только мы вернемся в замок.

Сейчас это казалось абстрактным и очень отдаленным будущим, хотя совсем недавно я пыталась совершить немыслимое и распланировать свою жизнь на весну.

Вопреки всякой логике, меня снова начинало клонить в сон, и можно было подумать, что дом снова вмешивался, помогал успокоиться и почувствовать себя здесь своей. В безопасности настолько, чтобы можно стало просто спать, а не падать от усталости или медленно погружаться в дремоту в ожидании подвоха.

Мне нравилась даже не сама идея, а это его расположение, и я вытянулась на постели, не торопясь, впрочем, закрывать глаза.

Чересчур тесная дружба с этим духом была неуместна. Не то чтобы я тешила себя надеждой, что он станет скучать обо мне, когда мы расстанемся, но поразительным образом он привязывался так быстро.

То ли потому что Кайл меня привел.

То ли потому, что стоял пустым так долго.

Как бы там ни было, он поддерживал тепло и почти баюкал.

Казалось, даже тихонько посмеивался над тем, что я намеренно не стала заходить в кабинет и проведывать Эмери – ни к чему было лишний раз ее дразнить.

Приходилось признать, что до определенной степени мне самой будет грустно прощаться.

Даже во сне он принес что-то очень хорошее, потому что, не помня самого сна, глаза я открыла, рассеянно улыбаясь.

Теперь день уже точно клонился к вечеру, но, как ни странно, сон на закате не оставил после себя тяжести ни в голове, ни в теле.

Окно оказалось закрыто, хотя в спальне больше ничего не изменилось. Если Кайл и вернулся, то вышел сразу же, как только захлопнул створку.

Если нет, за это снова стоило благодарить дом.

Я села и прислушалась, пытаясь определить, какой из этих двух вариантов верен.

Оказалось, что они работали сообща.

Присутствие на первом этаже ощущалось так явно, что мне сделалось почти смешно. Дом усиливал ощущения, делал их более яркими.

Кайл был внизу, в кабинете, и я, сбежала по лестнице, намереваясь первым делом поинтересоваться, почему он меня не разбудил.

Дверь оказалась приоткрыта, но я всё равно на секунду задержалась на пороге, чтобы ненароком не ворваться в неподходящий момент.

Таким образом вчерашняя сцена почти повторилась: Кайл сидел за столом, внимательно и хмуро изучая какие-то бумаги, а я стояла в дверях.

Только сегодня он вскинул взгляд сразу, и уголки губ дрогнули в мимолетной и усталой полуулыбке.

– Привет.

Это было нормально приветствие. Обычное.

И всё же оно прозвучало как первое за очень долгий срок – чуть-чуть напряжённое, не факт, что уместное.

Не отвечая, я подошла ближе и присела на подлокотник его кресла, привычно прислонясь к плечу.

– Ты давно пришёл?

Вопрос был глупым, ответ на него ничего не менял, но Кайл тихо выдохнул, как если бы услышал лучшее, что могло быть.

– Где-то с час.

Он повернул голову, чтобы видеть мое лицо, а его ладонь опустилась мне на колено хорошо знакомой и приятной тяжестью.

Нужно было намекнуть, что ему неплохо бы выспаться.

Поблагодарить за кофе.

Извиниться за то, что проспала его возвращение, в конце концов.

Вместо всего этого я наклонилась, чтобы прижаться губами к его виску, провести ниже по скуле.

Почему-то именно теперь, после дурного вечера и бесконечной ночи, это казалось таким естественным. Как вернуться на круги своя.

Кайл встретил этот почти-поцелуй непривычно мягко и вернул куда настойчивее.

Не знал, чего может ожидать от меня после вчерашнего?

Всё что было, было запредельно, но, вопреки здравому смыслу, я чувствовала себя намного свободнее.

Достаточно, чтобы обжигающий жар, зародившийся в пояснице, мгновенно прокатился по телу, и самым естественным стало перехватить Кайла за воротник, спуститься губами по шее ниже.

В конце концов, это тоже было неплохим способом расслабиться, а в меру жидкая мазь, которой осталось достаточно, годилась и для массажа.

В августе все просто вышло так, как вышло, но теперь, впервые за время службы в Совете, работа действительно оказалась для меня на втором месте. Даже если бы Фьельден прямо сейчас сгорел синим пламенем, я предпочла бы просто остаться с ним и насладиться этой внезапно вернувшейся близостью, ощущениями в собственном теле. Тем, как стремительно отяжелела грудь, а в голове постепенно делалось блаженно пусто.

Кайл привлек меня ближе. Не перетягивая на колени, но так, чтобы удобнее стало переложить руку мне на бедро.

Я сама сдвинула её правее и принялась расстегивать свой ворот, чтобы тот не сковывал движение. Кончики его пальцев тут же скользнули по горлу вниз – медленно, как будто он о чем-то раздумывал.

– Мне нужно закончить, – он выдохнул это почти мне в губы, произнёс очень твёрдо, но с едва различимой досадой.

Я моргнула, подумав в первую секунду, что ослышались.

Никогда, ни при каких обстоятельствах, что бы ни творилось вокруг, Кайл не предпочитал дела мне в такие минуты.

Сейчас же он смотрел мне в лицо, ожидая.

Надо думать, ещё одного: «Ты охренел?».

Ещё прошлым летом я именно об этом и спросила бы.

Теперь заставила себя досчитать до трёх и подняться.

Даже подспудное недовольство тем, что он не хочет и ему не до меня было глупым, а помешательство, представлявшееся единственно верным вчера, могло пройти.

– Да, конечно.

Приводить в порядок платье так сразу, при нём, не хотелось, потому что именно в этом вдруг померещилось что-то неприятное.

Я встала и направилась к двери, намереваясь просто закрыть её за собой.

В конце концов, никто, кроме моего разгулявшегося воображения, не говорил, что может быть по-старому.

– Элис, – Кайл окликнул, когда я уже взялась за ручку.

Тихо и…

Что-то ещё в этом было. Не то сдержанный смешок, не то недоверие.

– Да? – я развернулась и тут же порадовалась тому, что голос не подвёл, прозвучал идеально ровно.

Я ведь и правда сама хотела.

Было бы странно, если бы он отказал вчера.

Сегодня было уже совсем другое.

Кайл встал и, обойдя стол, немного склонил голову на бок разглядывая меня. Словно приценивался.

– Мне нужно закончить сегодня. Не хочу потом вставать и начинать заново.

Он кивком указал на оставшуюся открытой папку, и внутри у меня что-то гаденько оборвалось, потому что это звучало как проклятые объяснения. Те самые, в которых я при любом раскладе не нуждалась, и которых не собиралась требовать.

Давая забившемуся чаще сердцу успокоиться, я заправила за ухо некстати упавшую на лицо прядь, и только после вернулась к нему.

– Ты не должен…

После вчерашнего даже «Ты ничего мне не должен» показалось таким простым. Ничего не стоило сказать это, потому что это было правдой.

Кайл склонился ближе, не давая мне продолжить.

– Это займёт полчаса. Потом я поднимусь к тебе. Хорошо?

Он не позволил себе ни малейшей снисходительности или раздражения, всего лишь развивал свою мысль, и я с холодной определённостью поняла, что в этом правда не было нужды. Первая реакция была инстинктивной, произошла по накатанной, но даже если бы так… Он и правда устал.

Стало чудовищно стыдно, и вместе с тем захотелось погладить его лицо ладонями, самым простым способом, через прикосновение, передать ту нежность к нему, которая захлестнула меня в очередной уже раз.

– Извини, я…

Он оборвал меня снова, теперь сделав шаг назад и открыв ящик.

– А чтобы тебе не скучно было ждать… К моему приходу на тебе должно быть только это.

На стол лёг хорошо знакомый мешочек.

Те самые янтарные серьги, которые я вернула ему, изо всех сил стараясь остаться нейтральной.

С усилием заставив себя отвести от него взгляд, я посмотрела Кайлу в лицо, но он не стал встречаться со мной глазами, предпочтя вернуться в кресло.

Разговор был окончен, возражения не принимались.

В груди клокотало возмущение пополам с искренним восхищением. Он ведь ни секунды не сомневался.

Можно было просто уйти.

Или принять его правила и взять серьги.

Кайл подтянул бумаги ближе, возвращаясь к работе, а у меня сдавило горло, потому что мешочек я все-таки взяла.

За полчаса можно было успеть многое.

Разработать план изощрённой мести, например.

Отстранённо удивляясь самой себе, вместо этого я предпочла потратить время на ванную. Бросить одно маленькое, любимое и давно не используемое, но накрепко засевшее в памяти заклинание для блеска волос.

У меня было только самое простое, хотя и искусно сшитое белье, – никому в здравом уме и твёрдой памяти не пришло бы в голову заботиться об изысканных сорочках для специалиста Совета на задании.

Это оказалось к лучшему.

Я бесконечно далеко ушла от той Элисон, что любила кружево.

Мягкая и тонкая ткань уколола до предела чувствительную кожу и, поняв, чем именно занимаюсь, я застыла, а потом пнула стоящий перед зеркалом пуф ногой от досады.

Всё происходящее походило на полное и беспросветное безумие.

Не то чтобы я не заботилась о том, как выгляжу прежде, но Кайл, вопреки распространённому на всех мужчин мнению, был абсолютно равнодушен к глубине декольте, чулкам и прочей ерунде. Нам обоим нравилась естественность, которую я лишь немного оттеняла.

Сейчас серьги приятно оттягивали мочки ушей, а шрам на руке зудел в ожидании новых прикосновений.

Я почти поверила, что Кайл забыл о нём, не придал значения, но, как выяснилось, единственного правильно подгаданного поглаживания оказалось достаточно.

Он всё прекрасно помнил. И не хуже меня понимал.

Окинув взглядом своё отражение, я запоздало усомнилась в целесообразности сорочки.

«К моему приходу на тебе должно быть только это» предполагало или в самом деле ничего, или всё то же платье как вызов.

Второе было бы проще. Хотя бы потому что оставляло некий контроль над ситуацией. Или его видимость.

Мысленно выругавшись, я уже почти решила остановиться на этом варианте и направилась к шкафу, но именно в этот момент дверь открылась.

Как на зло, как если бы момент был выбран специально.

На этот раз Кайл остановился на пороге, рассматривая меня с лёгким оттенком любопытства.

Закатное солнце освещало его лицо почти так же причудливо, как пламя камина, и я подумала, что мы оба порядком осунулось за прошедшие сутки.

Но всё ещё не могли остановиться.

– Я ведь выразился достаточно ясно, – он преодолел два шага, разделявшие нас, и приподнял мой подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза.

Отвечать на это было нечего и незачем.

Кайл с нажимом провёл большим пальцем по моим губам, а потом подтолкнул к кровати.

Упав спиной поперёк нее, я тут же приподнялась на локтях, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как он раздевается.

Пылающее солнце играло со старыми рубцами на коже. В жидком оранжевом свете они казались глубже, очевиднее.

Почти вызывающая провокация на прикосновение.

Когда перина промялась под весом его тела, я потянулась навстречу первой, но Кайл перехватил мою руку, легко провёл по шраму губами, заставляя задохнуться.

Зная, что у меня на уме, он успел первым, лишил опоры, и только после его рука скользнула под подол рубашки.

– Почему ты никогда не понимаешь с первого раза?

Это был риторический вопрос, заданный самым правильным тоном, и я почти скопировала его обычную улыбку, сдержанную и насмешливую.

Ещё одна старая игра.

Погладив моё бедро раскрытой ладонью, он двинулся выше, издевательски медленно снимая рубашку.

Когда она полетела на пол, первый взгляд обжёг, как будто мы раздевались друг перед другом при свете впервые.

Под ним инстинктивно хотелось прикрыться, но отдельное удовольствие состояло в том, чтобы сдержаться усилием воли и дышать медленнее, чувствуя, как по лицу разливается жар.

– С этим нужно что-то делать, – Кайл так же неторопливо провёл костяшками пальцев по моим рёбрам, остановился ровно за секунду до того, как я сама подалась ему навстречу, ожидая, что он накроет ладонью грудь.

Разочарованный шумный вздох сорвался раньше, чем я успела себя остановить.

Кожа уже стала болезненно чувствительной, взгляд туманился и голова кружилась даже в положении лёжа.

– Судя по всему, у тебя есть план?..

– Скорее, некоторые наметки.

Я всё же потянулась к нему, провела ладонью по шраму на его правом предплечье, но он не позволил мне приподняться, заставил лежать смирно.

– Собираешься подумать об этом сейчас? – нетерпения в моём голосе прозвучало постыдно много.

Кайл улыбнулся кривовато и многообещающе.

– Думаю, нам стоит вернуться к основам. Ты в последнее время много общаешься со святошей. Он наверняка успел просветить тебя. «Почитай мужа своего, как Безликого Бога…»…

Я засмеялась, и тут же едва не захлебнулась этим смехом, стоило ему обвести пальцем сосок.

– Кажется, ты начал в этом… разбираться.

– О, да. Открыл для себя много нового. Ты знала, например, что Двоебожие в основе своей предполагает телесное наказание для не в меру дерзкой жены?

На этот раз мне пришлось прикусить губу, потому что он наклонился, накрыл сосок губами, а после, оставив влажный след от этого поцелуя, отстранился.

– Теперь я начинаю понимать, как ты стал добрым земледельцем.

– Видишь меня насквозь. Тебе наверняка будет любопытно: после третьего словесного предупреждения муж имеет право высечь свою жену.

Теперь он гладил мой живот, и я перелегла удобнее, подставляясь под этим прикосновения.

– Тебе нужно было сразу уведомить леди Камиллу о том, что ты ударился в религию. Это решило бы множество проблем.

Наши взгляды встретились, и мне показалось, что сейчас он меня поцелует, но вместо этого Кайл приподнялся и потянулся к прикроватной тумбе.

– Я сторонник более радикальных мер. Более действенных.

Дуло пистолета оказалось приставлено к моему подбородку, и я застыла, стараясь дышать как можно тише.

Это было ожидаемо.

Уж слишком очевидно ему понравилось моё оружие летом. А мне тогда хотелось растянуть процесс, сделать это не наспех.

– Я вижу.

Предохранитель был на месте, но даже если бы Кайл его снял, я не подумала бы его останавливать.

Он всегда знал, что делает. А ни один из тех пистолетов, что были у нас прежде, для подобного не годился.

Сейчас же тонкий ствол двинулся по моей шее ниже, и я немного запрокинула голову, демонстративно изображая некоторое подобие покорности.

Кайл продолжал смотреть.

Он не отпускал моего взгляда, и мне не хотелось, чтобы он отворачивался, а дуло тем временем ненадолго задержалось над вторым соском, к которому он так и не прикоснулся.

От касания прохладного металла к разогретой чувствительной коже меня пробила лёгкая дрожь, а мелькнувшая на губах Кайла улыбка стала ещё выразительнее.

Он опустил руку с пистолетом ниже, легко скользнул по животу, заставляя выгнуться сильнее.

Сердце колотилось оглушительно сильно, но я сама приглашающе развела колени шире, не дожидаясь, чтобы он приказал это сделать.

Его глаза потемнели сразу же и очевидно.

Секундное застывание между «да» и «нет», неизбежное в такие моменты, тоже было лишь распаляющим обоих притворством.

Когда металл соскользнул по густой липкой влаге, мне оставалось лишь беспомощно поймать губами воздух, потому что в глазах потемнело.

Это было необычно. Горячо и ярко, и вместе с тем – почти эфемерно.

Не торопясь повторять движение, Кайл оперся на руку, нависая надо мной, чтобы лучше видеть лицо.

– Так что про леди Камиллу?

Его дыхание тоже сбилось, но он по традиции держался лучше, сохранял самоконтроль там, где сохранить его было невозможно.

Меньше чем за минуту я успела напрочь забыть, о чем мы говорили и говорили ли вообще, а он продолжал смотреть темно и внимательно, проводя дулом пистолета по нежной коже еще раз, на этот раз прижимая его сильнее.

– Твою мать… – я почти простонала это, сжимая пальцами простынь, бессмысленно таращась в потолок.

Должно было быть как минимум любопытно, но я не предполагала…

Он покачал головой, даже не стараясь изобразить искреннее сожаление:

– Меня начинает удручать твой казарменный лексикон.

– Должно быть, это потому что я… в некотором смысле… живу в казарме?..

Относительно связный, хотя и прерываемый сорванным дыханием ответ дался мне огромным трудом.

Он продолжил так же медленно, – невыносимо медленно, – и от этого горячее марево затапливало взгляд и разум еще сильнее.

– Да. С этим, вероятно, тоже нужно что-то делать.

Я услышала слова, но не уловила смысла, потому что было слишком мало и восхитительно много одновременно.

Кровь пульсировала в висках, а он не спешил двигаться быстрее, изводил этой неторопливой недолаской.

Тихо и зло застонав, я попыталась вскинуть бедра, подаваясь навстречу, но Кайл тут же убрал руку с пистолетом, едва касаясь провел кончиком дула по внутренней стороне моего бедра.

– Никакой выдержки. Эли, Эли… Непростительно для специалиста Совета. Тем более для женщины одного из командиров. Что скажут люди, если кто-то узнает?

Мне снова захотелось то ли засмеяться в голос, то ли укусить его просто потому что так удобно было дотянуться до предплечья, но горло пережало, и оба варианта стали равно невозможны.

– Мудак… – а это сорвалось с губ так привычно.

Едва ли не восторженно.

Второе «Эли» пришлось аккурат на новое почти невесомое прикосновение, – от самого чувствительного места и ниже, – и прозвучало ровно так, как было надо.

По этому я тоже соскучилась.

Постепенно Кайл начал двигать рукой быстрее. Разглядывая меня все так же внимательно, – почти не видя, – он умудрился занять настолько выгодное положение, чтобы видеть все и сразу, а я кусала губы от того, насколько интимно и восхитительно это было.

С каждым новым касанием от низа живота поднималась новая волна щекочущего жара, и казалось, что осталось совсем немного…

Он быстро, словно утешая, коснулся губами моего виска, и почти отстранился, снова провел стволом вдоль, едва касаясь.

– Ты!.. – я развернулась к нему, но продолжить не успела.

Он повторил это прикосновение, одновременно ловя губами мои губы, совмещая одно удовольствие с другим, и я протяжно застонала в поцелуе, окончательно теряясь.

Мне казалось, что это длится по меньшей мере вечность. Лицо горело, под веками пекло, а волосы на затылке, равно как и простынь, на которой я лежала, стали влажными.

Кайл наклонился и аккуратно прикусил мое ухо, как раз над серьгой.

– Проси.

Прямой и не предполагающий разночтений приказ, без выполнения которого ничего не будет.

Я смотрела на него, отчаянно пытаясь сфокусироваться, но видела только изогнутые в нечитаемой полуулыбке губы и плещущуюся в глазах тьму.

Ему дорого давалась эта выдержка.

Он с нажимом провел стволом по моей коже, обещая, и меня выгнуло так, что пришлось хвататься за его плечо.

– Пожалуйста.

Вышло чересчур громко, но он сделал вид, что не расслышал. В качестве поощрения чмокнул меня в кончик носа и, не дав приподняться, повторил движение.

– Кай…

На долю секунды стало почти страшно. От собственной беспомощности, от того, какую власть он надо мной имел, и от того, что я предоставила ему это право добровольно.

Ещё один короткий поцелуй пришёлся в плечо, и ощущался как укус, а следующее движение стало таким же вызывающе неторопливым.

– Нечистый бы тебя побрал…

– Скорее тебя, дорогая. В контексте.

На этот раз он легко коснулся губами моих губ, поманил и отстранился.

Убрал руку и размял запястье, и я тихонько заскулила от того, как сильно мне теперь его не хватало.

– Пожалуйста, Кай… Пожалуйста…

Я уже готова была сказать что угодно, и полушепот, в который превратился голос, звучал отчаянно. Почти мольба.

Он мог бы продолжать до бесконечности, но даже за стуком собственной крови в висках я услышала, как он задержал дыхание.

Успевший стать нагретым и скользким металл проехался по коже с идеальным нажимом.

Кое-как вывернувшись, я закинула позорно дрожащую руку Кайлу на плечо, прижалась к нему теснее, – так, чтобы и ему стало удобнее перенести часть веса.

Теперь он не останавливался, а я горячо и влажно, едва не всхлипывая, дышала ему в висок, дурея от того, как даже сердцебиение подстраивается под выбранный им ритм.

Не так много уже и было нужно, и блаженно я зажмурилась, чувствуя, как все тело начинает характерно потряхивать. Повернула голову и слепо мазнула губами по его щеке, чтобы успеть до того.

Он не вернул этот поцелуй, но отозвался глубоким тихим стоном, а потом резко убрал руку.

Я не успела ни возразить, ни возмутиться, потому что он развернулся, ложась сверху.

Я привычно оплела его ногами и застонала громко и довольно, как только он оказался внутри сразу полностью.

Не дав ни привыкнуть, ни восстановить дыхание, он начал двигаться глубоко и жёстко, так, чтобы перед глазами вспыхивали звезды.

Пристроив ладонь ему на затылок, я легонько сжала волосы, притягивая его ближе, и на мгновение успела пожалеть о том, что это не может продолжаться дольше.

А потом мир разлетелся на части, и когда собрался заново, оказалось, что солнце уже почти село.

Последние прозрачные лучи лежали на полу и на постели рядом с нами, а в изножьи лежал брошенный Кайлом пистолет.

Ствол блестел так непристойно выразительно, что первая моя связная мысль оказалась вопросом без ответа о том, как я впредь смогу невозмутимо пользоваться собственным оружием.

– Надеюсь, это был твой пистолет.

– Теперь точно мой, – Кайл отозвался тихим и хриплым смехом.

Очень довольным.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, и секунду спустя засмеялась вместе с ним.