Текст книги "Аксель и Кри в Потустороннем замке"

Автор книги: Леонид Саксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Так как никакая молния не лопнула, прозвище явно звучало не впервые. И как ни были дети измучены и угнетены, они всё же пожелали узнать, за что Хоф его получил.

– Он же заставил Скотовода предать нас Вселенной Хас! – в восторге прорычал Пралине. – Ни один настоящий дух не обделал бы дельца чище! Многоликий был поражён. Он трижды прослушал эту сцену из моего доклада в пять часов вчера вечером. А позже, при первой встрече с Незримым Лисом, лично проверил его на призрачность, не положившись не только на меня, но даже на Главного Диспетчера! И, не найдя ничего, кроме великих способностей, сегодня предложил Лису стать духом…

– Но, как вы догадываетесь, Незримый Лис оказался вдобавок Неблагодарным Идиотом, – сухо закончил комиссар Хоф.

– Так, значит, ты нас подслушивал, когда Отто допрашивал Фибаха! – ахнул Аксель. – Что же ты тогда…

– Да! Подслушивал, – бодро сообщил Пралине. – Но не думайте обо мне плохо, Ваши Будущие Вечности. Никто ведь не знал тогда, какие блеск и величие вас ждут… только я догадывался немножко. И потому никто не стал бы вас подслушивать, как я вам и обещал. Но иное дело Не Тот! – И крокодиломакак хищно сомкнул челюсти. – Совсем иное. Его-то слушают неотступно, куда бы он ни пополз, будто змея к своим яйцам. И когда Великий Звёздный вчера всё узнал…

– …то нисколько профессору не удивился, – вновь закончил за него Хоф. – Короче, герр Циппозе напрасно ломал комедию.

– Напрасно?! – возмутился крокодиломакак. – Ты удостоился великой чести и вдобавок получил прозвище. Мне бы на твоё место… Но я и так облагодетельствован! Недалёк час, когда Четырёхглазый, презрев последнее милостивое предупреждение нашего господина, захочет предать… Одно неверное слово… один жест… и я упьюсь его кровью!

– Знаешь, – шепнула Кри Акселю, – ещё немного, и я пожалею Фибаха.

– Я даже лечу с ним вместе на Зевсе! – ликуя, продолжал Пралине. – Меня допустили в число избранных, чтобы не разлучать со своей жертвой. Чего мне ещё пожелать от великого владыки, чья справедливость…

– Как это «на Зевсе»? – поспешно перебил Аксель. – Фибах летит с духами, наложить Заклятие Семи Смер?..

– Тсс! – ужасающе засвистел Пралине, словно ветер в дупле гнилого дерева. – Не произносите это название! Не накликайте на нас духов Убийства и Мглы!.. Ну да, да, летит…

– Зачем же? Ведь его пёс получил отставку!

– Вы не знаете Многоликого, – ухмыльнулся крокодиломакак. – Впрочем, кто посмел бы сказать, что знает его? Он желает, чтобы Не Тот как следует проникся смертью и ужасом, да ещё когда рядом я… Видеть великую катастрофу из бездны – совсем не то, что на экране из какого-нибудь подземелья! И тогда, цепляясь за свою ничтожную жизнь, Клетчатый Балбес, быть может, ещё послужит нашему господину – недолго, но честно… А потом, мало ли что? Если с Зевсом что-то случится, Шворка мигом пошлют на орбиту вместо него, и его пьяного хозяина полезно взбодрить к такому часу.

– Вот сразу бы и вызвали Шворка, – небрежно бросил Хоф, пожимая плечами. – С тобой и Фибахом…

– Опять скажу: не пытайтесь перехитрить Хитрейшего! Ведь это значило бы, что из-за неудачи Зевса старшие духи должны перебраться в Шворка в открытом космосе. Но когда Смерти слетелись и ждут, горе всякой живой душе, которая шелохнётся даже на огромном расстоянии от них! Они тут же бросятся за ней в погоню, а скорость у них сумасшедшая. Если б на поверхности Луны были наши города, мы бы вообще не посмели… Стало быть, псу нельзя приблизиться к Зевсу, а духам – перейти в пса. Нет-нет, в случае провала Зевсу пришлось бы возвращаться на Землю, а потом уж, с большими предосторожностями и заклятиями, всем перебираться в собачье существо и начинать всё сначала… Понимаете?

Кстати, – оскалился Пралине, – вас не удивляет моя откровенность? Хотя я тоже предупреждён насчёт длинного языка…

– Не такой уж он и длинный, – осторожно возразил Хоф. – Я бы вот сказал, что, говоря о неважном, ты, как никто, умеешь скрыть главное… – И, пока Пралине шипел от удовольствия, как смазанная маслом сковородка, комиссар быстро огляделся. Но Штрой был в дальнем конце холла, где быстро отдавал распоряжения Амалии и Беттине. – И всё же скажи, почему ты так откровенен, друг?

– Я прощаю твою фамильярность за твои заслуги, – важно ответил крокодиломакак. – Но если ты впрямь хочешь стать другом того, кто удостоен доверия Великого Звёздного, тебе не следует отказываться от милостей Многоликого… Если бы всё лишь предстояло начать, я не посмел бы и пикнуть, не волнуйтесь! Но дело идёт к концу… Мы уже летим, и через какую-нибудь пару часов всё будет кончено!

ГЛАВА XVII. ЗАКЛЯТИЕ СЕМИ СМЕРТЕЙ

– То есть как… «кончено»? – медленно выговорил Аксель, чувствуя слабость в ногах. – Как это – «летим»?

– А вы разве не видите, что меня здесь нет? – хихикнул Пралине.

И только тут дети осознали, что ног у крокодиломакака словно бы действительно нет: его мохнатое туловище ниже пояса было скрыто облаком голубых искр. Впрочем, грудь, плечи, лапы и голова с торжествующе распахнутой пастью тоже были слегка прозрачны и колыхались от ветерка, идущего из колодца.

– Я уже час как на борту Зевса, – гордо заявил Пралине. – В брюхе, значит. Нас всех даже заставили надеть скафандры для безопасности. Но Зевс пока молодчина: летит без малейшего толчка. С вами же я говорю благодаря Заклятию Раздвоения, которым обычно пользуются только старшие духи. Однако я решил, что нельзя не поблагодарить Спросившего Смерть и Его Луну за моё продвижение по службе… И поздравить их самих с головокружительным будущим! О… мне пора! – торопливо прибавил дух, заметив приближающегося Штроя. – До встречи на новой Земле!

И рассыпался дождём голубых искр.

– Акси… – побелев, прошептала Кри. – Нашим родителям осталось жить два часа…

– Как же так?! – взвился Аксель, будто отсрочка что-то меняла. – Он обещал ждать до вечера!

– Обещал, да, – сказал Штрой, подошедший уже так близко, что ему всё было слышно. – Но благодаря старательности и усердию Главного Диспетчера приготовления завершились быстрей, чем я думал. Видимо, я отменю ему выговор за музейные дела… Прошу всех сюда! – повысил он голос, метя краями мантии каменные плиты пола и стукнув по ним серебряным жезлом.

Все – то есть птерокуры с нарядными бантами – придвинулись к колодцу, где уже находились дети и Хоф.

– Наступает великий час! – провозгласил Штрой. – Поэтому не будем тратить времени, – добавил он обычным голосом к явному разочарованию цыпочек, настроившихся на длинную речь. – Сила заклятия, которое вскоре прозвучит там… – он указал жезлом на потолок, и Беттина попыталась захлопать крыльями. Но Амалия жестоко и умело пнула её в бок, и аплодисменты захлебнулись.

– Благодарю, – бросил Штрой обеим соперницам. – Итак, сила заклятия заставляет нас оставить этот замок. Мы отправляемся в Подземный Мир. Честно говоря, – добавил он с усмешкой, – мы даже там не в полной безопасности. Смерти чуют жизнь сквозь любые земные толщи, любые преграды! Правда, Подземному Миру опасность грозит чисто теоретически, и мы не будем его покидать. Спасибо, хоть Зевсу нечего бояться: на сам источник заклятия Смерти никогда не нападают… Но вернёмся к нашим делам. Хлопотунья Элоиза Нахрихтен ещё упаковывает бумаги, её и Шворка заберут чуть позже, а замок свернут. Я отделюсь от вас по дороге, оставшись в Главной Диспетчерской. Затем младшие диспетчеры, сменив меня, проводят наших гостей, – он указал на Акселя, Кри и Хофа, – до ближайшего города духов. Я предлагал спасти ваших родителей… – продолжал он, повернувшись к детям. – Но последние события лишь укрепили меня в давнем убеждении. Не страх и отчаяние, и уж тем более не жалость должны сделать вас звёздными духами, а твёрдость и трезвый расчёт! И сейчас речь идёт уже только о трёх ваших жизнях. Решайте в последний раз: присоединиться к нам или нынче же вечером выбирать между Бродячей Башней и Пятым Ярусом. Я бы, кстати, в последнем случае предпочёл Ярус…

– Никогда! – хором крикнули дети, а Хоф лишь молча мотнул головой.

– Ну и хватит об этом, – сухо заключил Штрой. И, обернувшись, позвал: – Эй, где ты там?

Из коридора послышался звук спокойных шагов, и в холл спустился мальчик в белом. Он по-прежнему словно спал наяву, глядя перед собой в пространство тёмными, пустыми прорезями глаз. Не взглянув на колодец, людей и животных, малолетний охранник замер за спиной волшебника. Тот молча вытянул жезл над тёмным жерлом колодца. Из серебряного зеркала вырвалась короткая вспышка света и ушла вниз. Все молча ждали. Через какую-нибудь минуту снизу с мощным гудением поднялась круглая площадка лифта без перил. Штрой первым шагнул в мертвенно-синюю полутьму, с которой тут же слилась его мантия. Весь он превратился словно бы в живое скопление бесчисленных звёзд, которые плыли, пульсировали и жили далёкой, таинственной жизнью. За ним прыгнул мальчик в белом, сразу же приняв вид жуткого манекена. Комиссар и дети невольно помедлили перед шагом туда, откуда им не будет возврата. Но обе птицы принялись подталкивать их грудью, угрожающе шипя и сверкая угольками глаз.

«Вот и кончилась дружба», – с горечью подумал Аксель, крепко сжав холодную ручонку Кри. И шагнул вниз. Пол под каблуками не вибрировал, но гулко пел при каждом шаге, словно гигантский бубен. Дождавшись ящеров, площадка устремилась в пропасть. Светлый круг над головами делался всё меньше и меньше, а синий свет кругом – всё ярче и сильней.

– Кри, – тихонько позвал Аксель.

– Что? – шепнула та.

– Ты сейчас можешь увидеть… – начал мальчик. Но она так прижалась к нему, что Аксель понял: Кри уже увидела. Он и сам прежде сталкивался со старшим духом лишь раз, да и то, можно сказать, на экране. И когда из встречного туннеля в стене, словно из пещеры, до конца высунулась ушастая тупорылая голова, брат и сестра на секунду зажмурились. Вход в туннель заливал зелёный свет, отчего дух казался ещё ужаснее. Тем более что и Аксель никогда не видел подобного монстра целиком. Ростом тот был почти с Хофа, и горбатая спина его, как у медведя или свиньи, сразу переходила в затылок. Передние лапы – длинные, цепкие, обезьяньи, с когтями, как у Пралине. Но пальцы не мохнатые, а пепельно-серые и голые, и на каждой лапе их только по два. Такими же были ступни коротких, медвежьих ног, усыпанные какими-то странными красными огоньками. Приглядевшись, Аксель с дрожью отвращения понял, что это глаза многочисленных крохотных существ, копошащихся в ямке между пальцами ног. Кажется, они представляли собой нечто среднее между муравьями и пауками, однако рассмотреть их толком мешал полумрак.

– Курьеры-шпионы, – любезно пояснил Штрой, видимо, перехватив взгляд Акселя.

Двигаясь не с медвежьей, а с чисто обезьяньей ловкостью, старший дух раболепно согнулся перед Штроем, словно собираясь нырнуть в пол. Вывернул розовую, слизистую изнанку носа и заскрежетал. Штрой не стал отвечать, лишь медленно и важно кивнул. Минуты через три дух неожиданно впрыгнул в другой встречный туннель, где одиноко и зловеще мерцала красная звезда. А дальше вниз – чем ниже, тем чаще – в дверцах и люках, провалах и нишах, которыми изобиловала шахта, мелькали новые и новые морды, носы, горбы и короткие, свиные хвосты. Это был ад наяву…

– Держись! – шепнул Аксель сестре, спрятавшей лицо в дрожащие ладони. – Нам нечего терять. Пусть не думают, что нам страшно…

Кри опустила веки и застыла. «Как защитить её? – с тоской подумал Аксель. – Как ЗАБУДЬСВОЁОТЧАЯНЬЕОНО…»

– Что? – вырвалось у него вслух. Он замотал головой, словно пытаясь забыть лицо сестры, вставшее перед ним на фоне его закрытых век. – Кри, это ты сказала?

– Я ничего не говорила, – медленно ответила та.

– А что ты сейчас подумала? Говори скорей!

– «Забудь своё отчаянье, оно…»

– Что – оно? – быстро спросил мальчик.

– Не знаю… Я сперва решила, ты ко мне обращаешься.

– Нет, не я! – прошептал Аксель. – Слушай, Кри: это обращается к тебе дедушка. Ты тоже можешь слышать его! И ещё… оказывается, я никогда и не думал вслух! Помнишь, там, в горах… когда я размышлял о Шворке, ты спросила, кто он такой? И позже, мы с тобой шли к Штрою, а я подумал, от скольких ошибок нас спас Отто, потому что он невидимка. Ты вдруг поправила меня… Значит, я молчал оба раза! Просто мы с тобой можем читать мысли друг друга. Только не постоянно! Наверное, надо напрячься… очень сосредоточиться!

– Я не хочу, чтоб ты читал мои мысли! – сварливо начала Кри, но тут же осеклась и горько махнула рукой: – Впрочем, теперь уже всё равно…

– Нет, не всё равно, – тихо вмешался Хоф. – Если Гуго Реннер даже здесь нашёл и ободряет вас – значит, он прав. Я помню его тетрадь! Он умел найти выход из любого положения, когда хотел. И если б он вас увидел до своего ухода из жизни – может быть, он бы не захотел уйти… Помните об этом!

«Помните…» – скрипнул зубами Аксель. Его мозг и так лихорадочно работал, пытаясь найти выход из безвыходной ловушки. Нет, дедушка не прав: упущенного не вернёшь… Никогда больше им с Кри не выручить из беды друг друга, а комиссару Хофу – их обоих!

Они опускались всё ниже, и синие тени становились всё гуще и темнее, как на океанском дне. Только вместо подводных чудовищ кругом кишели подземные – ещё более отвратительные. Кри уже давно опять зажмурилась, чтобы не видеть их, и, казалось, оцепенела. Даже Амалия и Беттина всё более нервно скребли пол когтями. Один только Хоф сохранял внешнее спокойствие.

– О… – пробормотал он, глянув вниз. – Что-то серьёзное…

Аксель тоже опустил глаза и увидел опоясывающее шахту кольцо рубиновых огней, к которому плавно приближался лифт. Красный свет постепенно вытеснял синий и перемежался при этом какими-то миганиями. Ещё минута – и лифт поравнялся с подземным залом. Перед пассажирами была Главная Диспетчерская.

Обе ближние к лифту стены были заняты многоцветными пультами, кнопками и панелями. Время от времени они тихо звенели, хрипели и курлыкали, мигая, оживая и погасая без всякого постороннего вмешательства. Дальняя стена сплошь состояла из телеэкранов. На каждом из них мелькали светлые кадры наземной жизни, или тёмные – словно бы взятые из фильмов ужасов – уголки Подземного Мира. Самый большой экран в центре стены показывал сейчас угольно-чёрное звёздное небо. И по этому небу, оставляя за своим драконьим хвостом длинный светящийся след, летело чудовище. Вместо пасти у него торчал клюв, как у попугая, но морда, брюхо и ноги были бычьи. Спину и хвост гигантской ящерицы-быка покрывала шипастая броня. Огромные круглые глаза-иллюминаторы тихо светились жёлтыми огнями, и в них маячили чьи-то тёмные силуэты.

«Зевс», – с тоской понял Аксель. В левой стороне экрана отливала голубизной круглая тень. Это, видимо, была Земля.

– Чего он ждёт? – спокойно спросил Хоф у Великого Звёздного, кивая на экран.

– Он должен отдалиться от планеты ещё немного, – ответил тот. – Заклятие очень сильное… Осталось два часа двадцать пять минут и пятнадцать… тринадцать секунд. Видите табло?

Действительно, над экраном, на светящемся табло, оформленном в виде глаза, с быстротой молнии мелькали цифры. Штрой шагнул с площадки в зал, сопровождаемый, как тенью, белым мальчиком, и, паруся мантией, неслышно приблизился к экранам. Казалось, он хочет понаблюдать за кем-то, оставаясь незамеченным. Аксель вгляделся и лишь тут различил, что перед экранами в трёх креслах с высокими спинками сидят духи. Их тёмные макушки с торчащими ушами-«рожками» едва виднелись над спинками кресел. Диспетчеров трудно было разглядеть ещё и потому, что головы их были полускрыты большими наушниками. У духа в крайнем левом кресле – это, очевидно, и был Главный Диспетчер – над висками вращались также маленькие серебряные локаторы. Постояв и посмотрев, Штрой тронул его за плечо и сказал:

– Млем.

– Миллениум! – торопливо вскочил тот, низко кланяясь. Штрой усадил его назад в кресло, и они негромко заговорили на незнакомом Акселю, но удивительно красивом и мелодичном языке. По звучанию этот язык звёздных духов, которым, видимо, дозволялось пользоваться и Главному диспетчеру, представлял собой нечто среднее между латынью и испанским. Но, хотя речь ничем не напоминала жуткое скрежетание подземных уродцев, вид двух деловито беседующих убийц был невыносим! Мальчик хотел уже отвести глаза от экранной стены, но что-то на одном из нижних боковых экранов привлекло его внимание. В отличие от остальных, эта картинка не мигала: в её полутёмных глубинах явно ничего не происходило. Ряды застеклённых книжных шкафов… кресла с резными подлокотниками… столики перед ними… Да это же «салон желудка» внутри Шворка! Но почему там включён телевизор, если подвал закрыт? «А, – вспомнил Аксель, – пёс обозвал Фибаха „Клетчатым Балбесом“… Тот разозлился и забыл выключить экран. А диспетчерам, видно, всё равно. Тем более, Штрой говорил, что им запрещено совать носы во всё, что касается нашего Морица. Но зачем мне всё это? Что я должен вспомнить? Скорее! Что?»

Он наморщил лоб на несколько секунд, глубоко вздохнул и позвал:

– Отто!

– Да? – немедленно откликнулся Хоф.

– Покрепче возьми Кри за руку, а другую руку дай мне. И по моему сигналу бегите за мной, не разжимая пальцев.

– Понимаю, – сказал комиссар. – Сам думал об этом. Вот, значит, что он имел в виду… Но, Акси, это будет только отсрочка!

– Пусть! Нам терять нечего… КРИ, НЕ ОТПУСКАЙ РУКУ ОТТО НИ ЗА ЧТО НА СВЕТЕ! И ПО СЧЁТУ «ТРИ» БЕЗ ШУМА ЗА МНОЙ. ТЫ ПОНЯЛА? – мысленно сказал он, напрягшись.

Но ничего не услышал. Тогда Аксель в упор уставился на Кри и ещё раз «послал» ей эту фразу. И тут же в его мозгу всплыл ответ:

– ДА.

Аксель сквозь зубы пробормотал:

 
Иди стеклянной стеной, если хочешь ты
Увидеть свой дом родной и свои мечты!
Раз… два… три!!!
 

И все трое, держась за руки, ринулись в зал, стараясь бежать бесшумно. Птерокуры не пытались им помешать, думая, что Аксель спешит к Штрою. А когда спохватились, было уже поздно. Нужный экран был слева от Главного Диспетчера, и Штрой как раз заслонял его от духов спиной. Если не мешкать и не шуметь… Но уже перед самой целью Аксель, словно по наитию, вдруг отпустил руку Хофа и сделал ему знак подбородком. А сам, поймав свободную руку Кри, повернулся к Великому Звёздному лицом. Комиссар рванулся вперёд и врезался головой в экран. Погружение произошло быстро, но всё-таки не мгновенно – как в очень плотную морскую воду. А вот у Главного Диспетчера реакция была мгновенная. Что-то заметив краем глаза, тут же выскочившего из глазницы на слизистом стебельке, он издал тревожный вой. Штрой быстро обернулся – как раз тогда, когда полтуловища Кри и половина её лица ушли в экран. В выпуклых зрачках волшебника зарябила бешеная пляска созвездий. Но в последнюю оставшуюся ему секунду Аксель вырвал из-за пояса клинок белых гномов и отчаянно взмахнул им. Раздался громовой удар, и на секунду все огни в зале и шахте – а может быть, и во всём Подземном Мире – погасли. Глубокие трещины раскололи содрогнувшиеся стены и пол, из них брызнули мощные языки голубого пламени. Ужасающий рёв сотен и сотен духов наполнил воздух. Затем вспыхнул свет, и рассеченное по талии тело Штроя рухнуло на Главного Диспетчера, обдав его фонтаном кипящей золотистой крови.

Аксель уже не видел этого – поймав ускользающие пальцы Кри, он скрылся вслед за ней в экране. Кончик его клинка был до последней секунды направлен в сторону подземного зала. Однако Главный Диспетчер барахтался сейчас в кровавом месиве, а ближайший к нему дух, выпучив глазки-стебельки, оцепенел от ужаса и непонимания. Но стоило отливающему золотом клинку исчезнуть в телевизоре, как по полу Диспетчерской раздался звонкий топот каблуков. Мальчик в белом, застонав от боли, склонился над разрубленным телом Штроя. Глаза его мигнули и на секунду закрылись, а когда широко открылись вновь, они были уже не безжизненно-пустыми, а живыми – чёрными и блестящими, как сливы. Над трупом стоял обычный ребёнок – только очень нарядный и смертельно напуганный. Он растерянно огляделся, словно не понимая, кто он и как здесь очутился. Сделал было шаг назад, но в эту секунду вокруг него с бешеной скоростью завихрилась серебряная спираль. Через несколько мгновений она пропала. Глаза мальчика опять стали тёмными, как прорези в маске. Он вскинул руки, навёл их на мертвеца, и из ладоней брызнули холодные голубые искры. Пузыри золотистой крови тут же со свистом всосались в разрубленное тело, а обе его половины срослись по талии…

Тем временем Аксель, Кри и Хоф, рухнувшие на пол в «салоне желудка», уже вскочили на ноги. Первое, что сделал Аксель, – это развалил телевизор напополам ударом меча. Затем он без передышки выпалил какое-то стихотворное заклятие, которое ограждало их и пса от любого колдовства. (Позже он никак не мог вспомнить, какое. Впрочем, Аксель был уверен, что здесь не обошлось без дедушки Гуго. Когда дрожишь, как в лихорадке, только что разрубив живое существо, разве сможешь ты без чужой помощи тут же что-то сочинить?)

– Этого мало! – запыхавшись, сказал комиссар. – Они опомнятся…

– Не сразу, – нервно стуча зубами и борясь с тошнотой, сказал Аксель. – Я убил Штроя!

Кри в ужасе взвизгнула.

– Уби-ил? – недоверчиво протянул Хоф. – Хорошо бы, но… сомневаюсь я почему-то, что его так просто убьёшь. Как мог ты даже ранить его – хотя, судя по твоему оружию, тебе это удалось, – если он был защищён всякими там контрзаклятиями?

– Защищён, да только в замке! А я-то его ударил не в замке… – И, отшвырнув меч, Аксель начал нервно смеяться. Это продолжалось бы с ним долго, но Хоф мигом заказал три стакана воды, бросил в один из них двойную дозу своего снотворного и дал мальчику выпить. При этом он ещё раз настойчиво повторил, что Аксель наверняка не убил Штроя. И отмахнулся от Кри, которая порывалась объяснить ему особую мстительную силу меча.

– Ты герой, малыш, – заключил комиссар. Но Аксель, мрачно взглянув на него, сказал:

– А ты прямо как Вальтер. Какой я теперь малыш?..

– Извини, – серьёзно ответил Хоф. – Ты поговоришь с псом, или я? Лучше бы тебе…

Аксель огляделся. В «салоне желудка» и в иллюминаторе царил полумрак. Мальчик пристально взглянул на одну из морд на подлокотнике ближайшего кресла.

– Мориц! – позвал он.

– Вы здесь? Как вы здесь очутились? – пророкотал у всех в ушах низкий рёв. Но он звучал слабее обычного – будто силы пса были на исходе. Сердце Акселя сжалось от дурного предчувствия.

– Мы вырвались… сбежали! – торопливо ответил он. – Но они гонятся за нами, хотят убить! Ты – наша последняя надежда…

– Они закрыли подвал… – хрипло выдохнул пёс. – Элоиза… Волшебный ключ у неё! Я не смогу помочь вам…

– А выломать дверь ты не мог бы? – замирающим голосом спросил мальчик.

– Попытаюсь… Но меня уже давно держат в темноте… Я очень ослабел. Только Клетчатый Балбес мог бы оживить меня без солнечной энергии! Он знает резервные программы…

– Ну, я не балбес, но тоже попытаюсь! Тут контрзаклятия не помеха, – бросил Аксель, окончательно придя в себя. И сморщил лоб. Остальные с надеждой смотрели на него.

 
Ко псу вернутся силы – вспыхнет свет,
И слабости былой в помине нет!
 

В иллюминатор тут же ворвался свет зажёгшихся факелов. И, под облегчённые вздохи Кри и Хофа, пол и стены завибрировали, словно их сотрясал мощный электрический разряд.

– Р-рух-х-х!!! – загремел в салоне желудка бодрый и неузнаваемый голос Морица. – Тепер-рь др-ругое дело! Всех убью!!!

Пёс вскочил с соломы и двумя гигантскими прыжками достиг лестницы, ведущей к люку из подвала.

– Дер-ржитесь за что-нибудь! – клокоча от избытка сил, проревел он.

Раздался страшный удар, и стены подвала задрожали. Потом ещё удар… и ещё… И тишина.

– Нет… – виновато пробурчал пудель. – Не могу! Простите…

Все в отчаянии переглянулись.

– Пушку бы мою включить, – вздохнул Мориц. – Тут ведь заклятие слабое, это не наружная стена…

– Так дело не в запорах? – наивно спросил Аксель, забыв о громадном весе и силе пса.

– Я могу опрокинуть товарный вагон лёгким толчком, – кратко ответил Мориц.

– Да-да… извини… сейчас-сейчас… – забормотал мальчик. – Дай подумать!

– Ну же, Акси! Вырви нас отсюда! – в безумной надежде взмолилась Кри. Аксель отвернулся от её просящих глаз, чтобы сосредоточиться, и произнёс:

 
Включилась пушка – дышит пёс огнём.
Все стены мы разрушим и сомнём!
Попробуй теперь!
 

Снаружи раздалось слабое шипение, словно пробуждалась гигантская змея, затем – оглушительный треск разрядов и грохот от падения чего-то тяжёлого. Пелена дыма заволокла иллюминатор, и Мориц рванулся вверх.

– Есть!!! – завопили все. Вырвавшись из подвала, Мориц кинулся было к парадной двери.

– Нет! – крикнул Хоф. – Здесь не выйдет! Это же наружная дверь, ты сам говорил.

– Что же мне делать? – в недоумении прорычал пёс.

– Беги вверх по коридору, в обсерваторию! Скорей!

Пудель стрелой кинулся вверх по каменной спирали. Но когда холл мелькнул в иллюминаторе в последний раз, Аксель успел заметить безобразную плешивую голову в дверях приёмной. Голова, злобно оскалив пасть, проводила Морица горящими глазками и скрылась.

– Побежала поднимать тревогу, – скрипнул зубами Аксель.

– Кто? – испуганно спросила Кри.

– Элоиза! Успеем или нет?

– Будем надеяться, – спокойно сказал Хоф.

Один поворот, другой, третий… Они мелькали, словно в ускоренном кино, и это был не путь во мрак, как прежде, а дорога к спасению.

Извилистый коридор мешал пуделю развить настоящую скорость. Но умница Мориц не просто бежал – он делался всё более плоским. Стенки салона сдвинулись, почти не оставив людям места повернуться. Зато теперь пёс нёсся пулей, и вот в иллюминатор ударил дневной свет!

– Обсерватория! – закричал Аксель. – Успели!.. Ой, что это?

Каменные полушария, в которых зиял широкий голубой просвет, вдруг зашуршали и, погасив свои созвездия, начали медленно смыкаться. Полоска света становилась всё уже…

– Это Штрой! Он очнулся! – простонал мальчик, потрясая кулаками.

– Скорее, пёсик! Скорее! – умоляла Кри.

Мориц сплющился, как косматая летающая камбала. Людей развернуло боком и стиснуло, будто клещами. Скорость последнего броска вверх была невероятной. Шерсть пуделя с электрическим треском прошлась по закраинам полушарий, и они сомкнулись в каком-то дюйме под его задними лапами, едва не прищемив их. Под общее «ура!» пёс свечой взмыл над замком в сверкающий голубой простор.

– Домой! Домой! – плакала Кри, бегая взад и вперёд по раздвинувшемуся «салону желудка».

– А Зевс? Ты забыла? – напомнил ей комиссар. – У нас впереди самое главное испытание, девочка…

– Не хочу! Не хочу ждать! – рыдала Кри. – Вы меня с ума сведёте!

– А вот это – хочешь? – спросил Аксель, дёргая её за руку и притянув к иллюминатору. – Хочешь поздороваться?

И он указал ей на зловещий силуэт башни, торчащий на скале над замком. Кри молча кивнула и вытерла слёзы.

– Мориц! Разрушь, пожалуйста, эту башню! – скомандовал мальчик. – А потом полетим спасать твою прежнюю хозяйку и весь мир.

– С удовольствием! – взревел пёс. Страшная ветвистая голубая молния толщиной со ствол молодого тополя вырвалась у него из переносицы и ударила в крышу Бродячей Башни. Та издала короткий, захлебнувшийся вой, покачнулась и рухнула на замок в облаках многосотлетней трухи и пыли. Когда пыль рассеялась, замок по-прежнему стоял нерушимо, но был весь осыпан каменными обломками.

– Вот она и дождалась своей собаки, – сказал Аксель.

– А теперь – в космос! Ты знаешь Зевса, пёс? – спросил комиссар.

– Меня, между прочим, зовут Мориц, – проворчал пудель, устремляясь в облака.

– Прошу прощения, – извинился Хоф. – Мы просто недавно знакомы… Так ты знаешь его, Мориц? Сумеешь с ним справиться?

– С кем? С этим увальнем? – пренебрежительно фыркнул пёс. – Не смешите меня! Пока он делает одно движение, я делаю десять… Нам устраивали пробные состязания. Вот только…

– Что?

– Я слышал, как те летучие дряни из академии навоза болтали… наверное, со слов Балбеса… Он, когда пьян, может что угодно сказать… В космосе к Зевсу нельзя приближаться! А если бы я отправился вместо него, нельзя было бы пролететь мимо меня – даже на очень большом расстоянии. Пушечка же моя бьёт всего на милю…

Аксель и Хоф переглянулись.

– Ну, нам терять нечего, – задумчиво пробормотал комиссар. – Там увидим. Если кое-что сопоставить… Акси, с твоего позволения я приму командование на себя! Не возражаешь? Чудесно! Итак, дружище Мориц, развей всю скорость, на которую ты способен, и догони этого увальня Зевса, пока нам всем не пришёл конец.

Морица не надо было упрашивать: он чуть не зачах в тёмном подвале, и вернувшаяся с лихвой энергия так и распирала его. С бешеной скоростью провалилась вниз и исчезла горная страна, через несколько секунд так же мелькнули и исчезли облака, вверху и внизу осталось только тёмно-бирюзовое небо. Странное и непривычное ощущение красоты и свободы! Правда, по-настоящему им мог бы насладиться сейчас только Хоф: дети без сил лежали в креслах и приходили в себя. Но и Хоф явно думал не о небесных красотах. Он шагал по салону, хмурил лоб и обдумывал предстоящий бой, пока пёс торопливо рассказывал ему о своих маневренных возможностях.

Комиссар попробовал заказать им охлаждённого апельсинового соку, и это у него получилось: линия доставки ещё работала. Выпив, Кри слабо улыбнулась в знак благодарности и через несколько секунд уснула. Вскоре задремал и разбитый Аксель. Проснувшись первой, девочка вскрикнула и подбежала к иллюминатору:

– Ой! Уже ночь…

– Это не ночь, – сказал комиссар. – Это космос.

Угольно-чёрное небо с громадными косматыми звёздами раскинулось вокруг них. Земли в иллюминаторе видно не было. Пёс летел быстро и уверенно, словно по хорошо знакомому маршруту.

– Уже космос? А где же состояние невесомости? – боязливо спросила Кри.

– Внутри волшебных кораблей его нет, – проворчал Мориц. – Но, если хотите, я могу на минутку отключить защиту.

– Да, пожалуйста… нам только попробовать, – сказал пробудившийся Аксель, переглянувшись с сестрой. И плавно взмыл к потолку, нелепо махая руками и ногами. Через секунду на него с визгом и уханьем, словно какая-то космическая сова, налетела Кри. Хоф же, пристегнувшись к своему креслу, глядел только в иллюминатор, не обращая внимания на детские шалости.

– Выключаю! – предупредил пёс, и дети рухнули вниз. Если б не мягкий пол, они бы здорово ушиблись. Но теперь, благодаря этой встряске, Аксель и Кри немного приободрились. Воспользовавшись этим, комиссар распаковал гамбургеры и чай и роздал еду.

– Вот и понадобились, – заметил он. – Приятного аппетита! – Но сам ничего не съел и по-прежнему глядел наружу.

Дети немного поели, выпили чаю, и, глотая последний кусочек, Аксель спросил: