Текст книги "Аксель и Кри в Потустороннем замке"

Автор книги: Леонид Саксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Так вот и выгляжу, – вздохнул господин Штрой. – Увы, только по вечерам. Когда нет особых дел… Тебе к чаю каких пирожных?

– Вот этих… – ткнул Аксель пальцем, не глядя.

– Но, дорогой, это же скатерть, – поднял брови радушный хозяин.

– Тогда… вот этих! – И, чтобы не показать, как он напряжён, Аксель спросил: – А зачем вам те… космические глаза?

– Это как бы живые телескопы. Не самые мощные, конечно, – улыбнулся Штрой. – Я могу с их помощью детально разглядеть любой предмет – ну, как тебя – на расстоянии нескольких тысяч миль. Но пользуюсь ими, как правило, в космосе.

– Вы звёздный дух?

– Да.

– А… этот мальчик – ваш сын?

– У нас не бывает детей. Скорей уж я его сын.

Аксель поперхнулся чаем и долго кашлял со слезами на глазах, пока Штрой виновато суетился вокруг него с салфеткой и носовым платком.

– Извините, – сипло выговорил мальчик.

– Ничего-ничего, это я виноват. Я бы и сам подавился, услышав такое…

Штрой откинулся на спинку кресла и отхлебнул чаю.

– Попробую объяснить… Видишь ли, я когда-то тоже был человеком.

«Знаю», – чуть не ляпнул Аксель. Но вместо этого сказал:

– А потом умерли, да?

– Вроде того. Если хочешь, я и тебе устрою то же самое.

На сей раз Аксель был начеку и не поперхнулся.

– Нет, спасибо, – сказал он, отодвинув чашку. – Я ещё поживу. И при чём тут ваш мальчик?

– Ну, после того, как я умер, во мне остались некоторые чисто человеческие качества. Само по себе это даже хорошо. Люди в принципе колдуют лучше, чем духи, потому что у них больше фантазии. Духам фантазия нужна не очень: у них и без того огромные возможности. И это… как бы тебе объяснить… не всегда идёт им на пользу. А с другой стороны, человеческие черты звёздному духу мешают, да ещё как! Появляются сомнения, ненужная жалость и прочее… Каждый человекодух решает проблему по-своему. Мне в конце концов удалось отделить всё лишнее, человеческое от остальных мыслей и чувств, и заключить в отдельном существе. И в знак того, что это – моё прошлое, прошлое, которого я не могу себе больше позволить, хотя прекрасно знаю ему цену, я одел своего человечка в нарядный, но старинный костюм. Понимаешь?

– Да. А зачем он вам вообще? Такой человечек?

– Я и сам часто спрашиваю себя об этом, – хмыкнул Штрой. – Кто уничтожает своё прошлое, тот боится его. А настоящий дух ничего и никогда не боится! Наверное, вот так… Кроме того, он меня охраняет. И тоже получше любого духа. Прошлое должно охранять нас, иначе его и заводить не стоило… Тебя, к примеру, охраняет от бед твоё прошлое? – прищурился он.

Аксель подумал и твёрдо кивнул. Как ни странно, он не вспомнил сейчас о дедушке Гуго.

– Когда у меня дела, – продолжал Штрой, – я отключаю его сознание. Тогда он спит наяву, хотя при этом может неплохо работать. Но когда что-нибудь вокруг не так – угроза, опасность и так далее, – он проснётся и придёт мне на помощь, если заранее велеть ему это. Всё равно что завести будильник.

– Это вы здорово придумали, – мрачно признал Аксель.

– Тебя что-то беспокоит?

– Да. Вы не могли бы установить телемост между нами и моей комнатой?

– Без труда, но для чего?

– Я волнуюсь за мою кассу…

Телевизор возник мгновенно, на отдельном столике, и на его экране Аксель увидел свою каморку.

– Со звуком или без? – уточнил Штрой.

– Со звуком, конечно! Знаете, все эти Элоизы… То и дело какая-нибудь шатается поблизости, а потом и не поймёшь, кто украл, потому что они все одинаковые! – врал Аксель, ёрзая в своём кресле. – Сороки, говорят, воруют блестящее, – с убедительным видом добавил он, почесав нос.

– Сороки – да. Но не птеродактили… А насчёт твоей смерти – ты меня не так понял.

И Штрой произнёс небольшую, но содержательную речь. Всё в ней плавно вытекало из того, что он, Штрой, – ближайший друг и даже преемник покойного Гуго Реннера. Посмертная воля которого священна. Старина Гуго был бы счастлив узнать, что его внуки стали волшебниками. Вероятно, он уже являлся Акселю и Кри во сне, требуя этого. Возможно, даже сегодня. Ведь так?

– Являлся, – кивнул Аксель, внимательно выбирая следующее пирожное и удивляясь, как он может сидеть, спокойно слушать такое и с аппетитом жевать. – Только, наверное, один из нас неправильно его понял – или вы, или я. Мне кажется, он больше всего хотел, чтобы я поскорее уехал из вашего замка. И увёз Кри. А сделать не так, как он хотел – значит оскорбить его память. Ведь так?

– Конечно! – воодушевился господин Штрой и даже привстал. – А чтобы уехать, тебе придётся сделать одну вещь…

И он объяснил Акселю, подливая ему чаю, что в волшебном мире существуют некоторые… м-м… условности. Которые надо соблюдать. Собака Шворк почуяла волшебную силу – большую, наследственную! – скрытую во внуках Гуго Реннера, и перенесла их в замок. Чтобы покинуть его и вернуться в мир людей, придётся убедить здешних духов, что Аксель и Кри уже сейчас – неплохие чародеи. А то эти злые, упрямые существа не захотят отпускать детей! Словом, надо пройти небольшой экзамен, и, как только всё закончится, он, Штрой, немедленно доставит детей в Мюнхен.

«Или в его развалины», – подумал Аксель. И сказал:

– А если я не сдам этот экзамен?

– Тогда духи убьют вас обоих, – спокойно ответил Штрой, кладя чайную ложечку на блюдце. – «Смерть чужакам!» – таков закон. И он будет исполнен, если вы не последуете некоторым советам, которые я вам дам потихоньку. Способностей-то у вас хоть отбавляй, но нет никакого опыта. А здешнему народцу плевать, успел ваш дед передать вам этот опыт или нет…

Он подался вперёд, гипнотизируя мальчика пристальным взглядом.

– Прежде всего, и ты, и Кри – вы оба должны очень хотеть, чтобы ваши заклинания удались. Полностью сконцентрироваться! Главное оружие волшебника – не знание заклятий, а вера в их силу. И я открою вам этот главный секрет успеха! Спасти внуков Гуго Реннера – самое меньшее, что я должен сделать в память о покойном учителе и друге.

– И какие же заклинания войдут в экзамен?

– Так, ерунда… для бывалых магов. Что-то вроде минутного затмения – только не Солнца, а Земли.

«Вот лгун! – почти восхитился Аксель. – Если б я не знал того, что знаю, – я бы наверняка ему поверил. Да, это не Фибах…»

– А… где будет сам экзамен? – уже зная ответ, и всё же напрягшись, спросил он.

– О, это будет незабываемо! Все дети мира были бы счастливы оказаться на твоём месте, – заверил Штрой. – Умные дети, – добавил он после секундной паузы. – Экзамен на волшебника принято держать в космосе, среди звёзд. Так, чтобы был виден весь земной шар! Ты только представь себе это зрелище, которого никогда не увидят твои сверстники и которое тебе самому прежде было доступно разве что по телевизору… Сосредоточитесь изо всех сил, зная, что от этого зависят ваши жизни, произнесёте с Кри каждый по заклинанию, всё у вас при такой собранности наверняка получится, и я на той же ракете отвезу вас обоих в Мюнхен.

– Я должен подумать, – сказал Аксель.

– Думай, – охотно разрешил Штрой. – Ещё чаю с пирожными?

– Вы меня не поняли! Подумать до завтра.

– Но не дольше! – поднял палец Штрой. – Экзамен состоится не позже, чем завтра вечером. Приготовления уже идут… Хотя я вообще не понимаю, какой у тебя выбор. Если вы откажетесь сдавать экзамен, вас просто растерзают. Вы ведь знаете Пралине?

– Да. Это наш… младший дух.

– Ну, какой он дух… Так, прислуга. Я могу устроить тебе с сестрой экскурсию на Пятый Ярус, чтобы вы убедились, как здесь любят людей. Не будь вы внуки Гуго Реннера, вас бы уже давно… – Он сделал многозначительную паузу, и на сей раз Аксель поверил каждому его слову. – Ладно, приходи сюда завтра в девять утра с ответом. Да, вот что… Мой старый друг Фибах ещё не предлагал устроить вам побег без всяких там экзаменов?

– Нет, – твёрдо и быстро сказал Аксель. Может быть, даже слишком твёрдо и быстро.

– Странно… Если предложит и в награду попросит, к примеру, половину твоих капиталов, то мой совет – не давай ничего. Во-первых, он и бесплатно поможет вам бежать…

– Х-хорошо, – растерянно пробормотал Аксель.

– Ну конечно, хорошо! А во-вторых, у него ничего не выйдет… Я, знаешь ли, не глупей его. В последнее время, – добавил Штрой, вкладывая в свои слова какой-то особый, не очень ясный мальчику смысл, – ему вообще часто кажется то, чего нет. Разные катастрофы и так далее… Словом, чем бы он вас ни стращал, всегда проверьте у меня, так ли это. Иначе зря останетесь без денег, которые всегда найдётся где потратить.

Аксель взглянул на мерцающий экран телевизора, ещё раз почесал нос, попрощался и уныло побрёл наверх. Мальчик в белом стоя дремал у винтовой лестницы. А на самом её верху, прижав кулачки к груди, переминалась Кри с блестящими от возбуждения глазами.

– Не волнуйся. Проси подумать до завтра, – неслышно шепнул ей брат, проходя мимо. – У тебя что-то на носу…

Кри машинально поднесла руку к носу, но потом поняла и слабо кивнула. И начала спускаться, поправив на плече ружьё. К её приходу дедушка Штрой успел обновить запас пирожных и добавил конфеты.

– Ну как? – спросил он вместо приветствия, широким жестом указав на стол.

– Спасибо, – с достоинством произнесла Кри. Она была приятно поражена: вместо чудовища с космическими глазами, которым пугали девочку, её ждал ласковый старичок. Но Кри была умна и, напомнив себе о последних событиях, решила не расслабляться.

Со своей стороны, господин Штрой делал всё, чтобы она расслабилась. Осмотрел и похвалил её замечательное подводное ружьё. (Он, кстати, знает поблизости подводные гроты, где полно крупной рыбы и нестрашных чудовищ, на которых стоит поохотиться.) Сам набрал для неё блюдце сладостей. Поворчал на дураков-взрослых, боящихся какого-то там кариеса, который они же сами наверняка и придумали. (С этим Кри, заглянув в свою совесть, не могла не согласиться.) Похвалил Кри за редкостную красоту. (С чем тоже спорить не приходилось.) Спросил о её видах на будущее. Да-да, он сразу именно так и подумал! Киноактрисой или фотомоделью. Для любого другого существа этого было бы достаточно, чтоб навсегда завоевать сердце Кристине Реннер. Однако, к несчастью для Штроя, Хоф успел хорошо поработать, и Кри уже слишком много знала о планах и повадках обитателей замка. Хорошо, что Многоликий не припас для неё парочки кинокамер и юпитеров. Тут бы она, пожалуй, сдалась… А так Кри слушала, кивала, энергично ела и, поглядывая на телеэкран, усердно почёсывала нос.

– Что с твоим симпатичным носиком? У меня есть детский крем, – предложил Штрой. – И, кстати, где-то даже завалялась коробка с настоящим театральным гримом… Завтра отыщу для тебя!

– Спасибо, – ещё раз сказала Кри, облизнув ложечку. – А что будет сегодня?

– Одно предложение… Твой брат поведал тебе о своих ночных разговорах с дедушкой?

– Д-да… – нерешительно произнесла Кри.

– И ты знаешь, что можешь колдовать?

– Да, – твёрдо сказала Кри.

– Уже колдовала, а? Признавайся…

– Да! – в третий раз кивнула Кри.

– Ну и как? – Штрой аж приоткрыл рот в приступе доброго любопытства. – Получается?

– Не очень, – призналась девочка. – То есть, конечно, получается, и даже получше, чем у Акси…

– Так я и думал! – обрадовался Штрой.

– …Но я не умею сочинять стихи.

– Нет проблем! Смотри-ка, что я тебе дарю…

И он указал на нарядную коробку конфет, выскочившую из скатерти у самого локтя Кри.

– Спасибо, я уже и так объелась сладким… – пробормотала девочка.

– Но не таким. Открой!

Кри открыла коробку, и там оказались вовсе не конфеты, а оформленный под них блокнот. На каждой его странице было напечатано несколько двустиший.

– Что произнесёшь, то и сбудется, – посулил Штрой. – Попытаемся?

Кри кивнула. Выбрала и прочла, стесняясь:

 
«Люблю, как только рассвело,
Глядеть на красоту в стекло».
 

И перед нею на столе тут же возникло очаровательное зеркальце в золотой рамке с лилиями и какими-то крылышками. Кри была в восторге, Штрой – тоже.

– Ещё, – взмолился он. – Можешь читать не вслух…

Так Кри и сделала, и стол начал покрываться разнообразными, но одинаково красивыми и желанными для неё предметами. Пришлось даже наколдовать ещё один столик. Аквариум с китайскими рыбками, многоцветный пляжный халат, громадные ласты и маленький блестящий предмет.

– Что это? – взял его на ладонь Штрой.

– Так, монетка. Акси потерял недавно… Очень переживал. (Аксель не сказал Кри, что два греческих евро вернулись к нему – он эту монетку теперь видеть не мог.)

– Приятно, когда сестра помнит о брате… Ну, а теперь чуть-чуть о делах. Тем более что ты и впрямь колдуешь лучше Акси.

И Штрой изложил Кри всё то, что до неё уже слышал её брат. Ей оставалось только сказать, что она подумает, и всё кончилось бы благополучно. Но Кри, как справедливо подчёркивал Хоф, было восемь лет. И она была потрясена тем, что её руками собираются убить её родителей. «Не может быть, – сказала она себе. – Дух он там, или кто, но ОН НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТАКИМ ПЛОХИМ. Тут что-то не так. Разве он посмел бы давать мне чай и пирожные, если бы?..» Её бросило в жар, горло сдавила судорога, и всё вокруг показалось страшным сном – словно она опять стояла на берегу озера и видела, как на неё летит гигантский пёс.

– Этого не может быть! – со слезами на глазах сказала она, сметая подарки на пол. Аквариум с хрустальным звоном раскололся на миллион осколков, и китайские рыбки, широко разевая рты, запрыгали по каменному полу. Одна из них угодила прямо на зеркальце и, видимо, решив, что это лужа, пыталась в него нырнуть. Кри в бешенстве ударила по стеклу каблуком, разбив и его.

– Что, что случилось? – испуганно спросил Штрой. И все подарки мигом исчезли.

– А вот что, – тяжело дыша, сказала Кри, и слёзы брызнули у неё из глаз. – Если вы думаете, что я сама… своими руками… напущу ваши поганые Семь Смертей на моих родителей…

«Что я делаю?» – мелькнуло у неё в мозгу. Но отступать было поздно.

– …То вы не человек и не дух, а чёрт! – с силой закончила она. – И очень глупый чёрт.

– Ну да. Я чёрт, – спокойно сказал господин Штрой. – Но вовсе не глупый.

– ЧЁРТ? ВЫ?

– Да.

– Враки! – сказала Кри, подавляя дрожь ужаса. – У всех чертей – рога и копыта.

– Пожалуйста! – И из крутого лба Штроя вылезли кривые бычьи рога, а на ладонь ему легла косматая кисточка длинного облезлого хвоста. – Довольна?

– Всё равно вы не чёрт! – упрямо заявила Кри, чувствуя, что у неё немеет лицо. – И я вас не боюсь, и ничего для вас делать не буду.

– Не делай, – мирно сказал Штрой, и его хвост с рогами исчезли. Кри облегчённо перевела дух. – Чтобы твои родители, твой брат и ты поскорей погибли. Ты этого хочешь?

Девочка в слезах уставилась на него. Штрой нахмурился, мигнул, и его ласковые голубые глаза исчезли. Вместо них возникли огромные, как у стрекозы, полушария с медленно плывущими звёздами, галактиками и туманностями. Кри как заворожённая глядела в них, медленно расслабляясь, и по телу её разливалось блаженное тепло.

– Ты успокоилась? – словно издалека донёсся до неё тихий старческий голос.

– Да.

– Можешь обдумывать то, что я говорю?

– Да…

– Садись. Пей чай.

Кри покорно села и глотнула горячего напитка.

– Я хотел облегчить выбор тебе и твоему брату, – медленно сказал Штрой, откидываясь на спинку кресла. – Но теперь вижу, что вы на редкость умны для своего возраста и что с вами лучше говорить прямо. Пожалуй, так даже удобнее… Я дам тебе слово, что ваши родители не погибнут. И сдержу его. Я перенесу их обоих в наш замок – хоть сейчас! А если это успокоит тебя, мы даже возьмём их в космос…

– Нет-нет! – задыхаясь, пролепетала Кри. – Как я могу сделать ТАКОЕ у них на глазах? Лучше сразу умереть…

– Тебе жаль людей?

– Да.

Штрой встал и медленно поднял руку. Свет в помещении погас, звёзды в проёме крыши вспыхнули ярче, а над головой духа возник огромный хрустальный шар со знакомыми очертаниями океанов и материков. Шар медленно вращался, заполнив собой почти всё воздушное пространство обсерватории.

– Вот наша Земля, – сказал Великий Звёздный, подходя к шару вплотную. – Когда-то я родился на ней человеком, потом вырос и умер. И то же самое ждало бы тебя и твоего брата, если б не мы, волшебники… Только вы уже не воскресли бы. Я могу сравнивать мир духов и мир людей, потому что знаю оба. Потом я видел много миров… выбирал их, переделывал. А ты, Кри, пока ещё не знаешь толком даже один-единственный – тот, которого ты не выбирала и никогда не сможешь изменить. Никогда и ни в чём, запомни это.

– А зачем его менять? – тихо спросила Кри. – И потом… даже если мне захочется… я вырасту… я буду работать…

– Знаю, знаю, – кивнул дух. – У тебя будет много денег, машина, вилла… что там ещё? Муж и дети, да… И, если повезёт, то же самое будет у твоих детей. И у детей их детей. – Он обернулся и устремил мерцающие глаза на Кри. – Это хорошо?

– Да! – вызывающе сказала Кри. – Это хорошо!

– Скучно не станет?

– Никогда!

– Что ж, это твоё дело, и лучше его больше не касаться… А тем временем кто-то… иногда совсем рядом с тобой… Впрочем, лучше взгляни сама.

Великий Звёздный прикоснулся к шару, и по его поверхности поплыли рваные тучи. В их разрывах то и дело мелькали поля, города, моря и горы, обозреваемые с высоты десятков метров. Но это были не телекадры, даже не стереокино или виртуальный мир. Кри словно смотрела в колодец, на дне которого мелькала настоящая, живая жизнь. То шелестели джунгли, донося до девочки тёплый ветер с ароматами листвы и фруктов. То она ощущала влажный запах моря. То холод арктических пустынь. И всюду земной воздух был отравлен едким дымом, гарью, кислой вонью пороха и газов. В морях мелькали горящие корабли с мечущимися и тонущими экипажами – и эти корабли кто-то обстреливал с других кораблей или самолётов. В городах рушились здания, мелькали на их фоне окровавленные лица, в воздух взлетали оторванные руки и ноги. Кри в ужасе увидела, как на нарядной улице какого-то восточного города взрыв упавшей с самолёта бомбы оторвал от земли тело маленького попрошайки. Пролетев несколько метров, оно рухнуло на голову другого ребёнка, четырёх– или пятилетнего, которого богато одетая женщина тянула к шикарному автомобилю. Оба упали на мостовую и остались недвижимы, а женщина рухнула рядом с ними на колени и прикрыла лицо руками…

– Уберите! Уберите это! – зарыдала Кри, тоже спрятав лицо в ладони.

Шар исчез. Штрой сидел за столиком напротив, а перед ним дымилась новая чашка чаю.

– Как видишь, иногда лучше быть чёртом, чем человеком, – сказал он, берясь за ложечку. – Вот этот мир ты и увидишь в космосе завтра. Мир Фибахов и их жертв… Обманов и войн, голода и преступлений, а главное – великого, беспощадного и бесконечного Равнодушия счастливых людей к несчастным. Оно больше космоса, поверь мне. Приятно ли тебе будет утопать в роскоши и удаче, зная обо всём этом? Откупаться от этих видений посылками с поношенными, не нужными тебе самой вещами? Протягивать грязному, голодному малышу коробку конфет с розовым бантиком? Это – хорошо?

Кри молчала.

– Так помоги нам покончить со всеми бедами разом, волшебница Кристине Реннер. Люди – это ошибка. Исправь её и стань такой, как мы. Вечной и справедливой…

– Неправда! – стиснула зубы Кри. – Вы, духи, тоже воюете между собой!

– А это ты когда успела подслушать? Впрочем, неважно… Да, воюем и будем воевать! Но не так, как вы, люди… У нас, милое дитя, воюет лишь тот, кто сам этого хочет. Меня, к примеру, много раз пытались убить. В том числе и в этом замке. Но никогда мои убийцы не тронули бы какого-нибудь диспетчера или Пралине! Разве что те попытались бы схватить их. Между прочим, у нас даже не принято звать на помощь, если речь не идёт о специальной охране. Мы воюем за волшебное поле, за власть… А тот, кого всё это не прельщает, всегда может уйти. Незаселённых миров сколько угодно! Мы заботимся о самом мелком и ничтожном из младших подчинённых, если он – с нами. Слово духа – алмаз! Я тысячи раз шёл на переговоры к моим заклятым врагам, никогда не беспокоясь о себе, потому что мне была обещана безопасность. Так тебе ли судить меня? То, что я хочу сделать и предлагаю сделать тебе, – хорошо.

– Нет! – простонала Кри, отшвыривая чашку. – Всё равно – нет! Я не такая… И Акси не такой! И родители наши – тоже! Мы будем ко всем добры…

– Ну, тогда я вам не завидую, – вздохнул Штрой, аккуратно отодвигая свой столовый прибор. – Очередные мученики… Впрочем, это ваши личные проблемы. Вернёмся к нашим. Долой церемонии, если так!

И он исчез. Только что-то вроде тёмной молнии мелькнуло и скрылось в светящемся экране телевизора, который на секунду погас. Затем он вспыхнул, опять погас и опять вспыхнул. А рядом с ним уже стоял Штрой, разглядывая отступившего от него на несколько шагов комиссара Хофа.

– Очень уж ты полюбила чесать нос, глядя в телевизор, – пояснил Штрой. – Как и твой братец. Правда, я на всякий случай отключил звук, идущий от нас… Кто вы, и что вы делаете в моём замке? – спросил он, повернувшись к комиссару.

Тот уже открыл было рот – неизвестно для какого ответа, – но тут Кри, рванувшись вперёд, загородила его от Штроя и завизжала:

– Не троньте его! Это наш герр Циппозе!

– Какой ещё ваш герр Циппозе? – с интересом спросил дух.

– Учитель математики! Гимназия имени Карла Гаусса, Мюнхен! Он учит Акси…

– Здесь? Вы прихватили сюда ко мне репетитора? Потрясающе… – задумчиво сказал Штрой. – Таким ученикам нужно памятник поставить!

– Я понимаю, что не спросила разрешения… – опустив глаза, промямлила Кри. – Но герр Циппозе такой умный! Мы привыкли с ним советоваться в трудные минуты… И я попросила Морица его украсть.

– В свои восемь мне было до тебя далеко, – признал Штрой, усаживаясь и жестом предлагая сесть Кри и Хофу (для которого тут же возникло кресло). – Возможно, далеко мне до тебя и сейчас… Не угодно ли чаю? – вежливо обратился он к комиссару.

– Б-благодарю, – с трусливой дрожью пролепетал тот. И, получив чай с пирожным, не посмел к ним прикоснуться.

– Посмотрим, посмотрим… – устало сказал Штрой, и в воздухе за плечами Хофа возник огромный послужной список (по-немецки – «Лебенслауф») Альфреда Циппозе, учителя математики, физики и информатики в гимназии Гаусса, Мюнхен. В правом верхнем углу светилась увеличенная, но, к счастью, не очень удачная фотография, которая – если отбросить несколько лет и сильно прибавить волос на голове – вполне могла принадлежать комиссару Хофу.

– Ну, допустим… – продолжал Штрой. Хоф тем временем обернулся и, искусно изображая припадок изумления, впился взглядом в послужной список своего двойника. Кри могла поклясться, что такой взгляд достоин моментального снимка. Но Штрой не снизошёл до изучения деталей. Перед ним был не дух – этого было достаточно.

– Ну, допустим, герр Циппозе… – повторил он. – Допустим, что вы здесь вопреки своему желанию…

– Конечно, вопреки! – бодро завопил Хоф, рванувшись грудью вперёд, так что Штроя вместе с его креслом и столиком отодвинуло назад. – Это же сви… свинство! Девчонка сошла с ума… Я всегда уважал частную собственность!!

– Чувствую, вам было не до советов… Как давно вас украли?

– Два дня назад! Мерзкое, косматое чудище унесло меня в горы! Теперь меня уволят… – Хоф в ужасе затряс головой. – Понимаете, У-ВО-ЛЯТ! А этот жуткий туалет, где нельзя повернуться…

– Вы, стало быть, скрывались в туалете? – сочувственно уточнил Штрой, придвигая к нему чай.

– Я там жил, – с дрожью в голосе сказал комиссар, проглотив комок в горле. – Я вижу, вы приличный человек и поймёте меня… хотя как раз приличному человеку это трудно понять. Приличному человеку нечего делать в чужом клозете! – с чувством добавил он. – Но я отсиживался от бандитов. Ну не мог же я принять всерьёз весь этот детский бред про чудеса и волшебников!

– Вы не верите в волшебников? – понимающе сказал Великий Звёздный, откинувшись на спинку кресла.

– Я верю в высшее образование! – ответил Хоф. И залпом выпил свою чашку, после чего долго кашлял, брызгая слюной. (Штрой деликатно прикрылся салфеткой.) Кри сбоку изумлённо глядела на комиссара, как слушательница театральных курсов смотрит на великого актёра. – В бандитов, впрочем, я верю тоже… – сообщил он, отдышавшись и утирая пот со лба. – Пусть я и видел их, слава небесам, только по телевизору… Но на сей раз, простите, кто-то явно ошибся, – робко добавил он.

– Что вы имеете в виду, дорогой герр Циппозе? – тревожно спросил Штрой, не сводя с него мерцающих глаз.

– Да я… я просто знаю эту семью, – хихикнул комиссар. – Это небогатые люди, поверьте. У них нет денег!

– Вы думаете, мы хотим взять за детишек выкуп?

– А зачем же ещё вы их украли? – тупо сказал Хоф.

– Он нам не верит, – вмешалась Кри, стараясь подыграть и тем хоть отчасти искупить свои промахи. – Если б я это знала, то не послала бы Морица…

– Не надо извинений, дитя моё, – величественно изрёк герр Циппозе, глядя на девочку круглыми рыбьими глазами. – Ты хотела сделать как лучше… для тебя, – сухо добавил он.

– А почему ты не послала Морица за отцом или матерью? – спросил Штрой, повернувшись к Кри. (Герр Циппозе тут же энергично закивал и вставил: «Прекрасный вопрос, прекрасный!») И как мог столько времени не заметить вас старина Фибах? Он что, окончательно перепутал этот замок с гостиницей, где вместо номеров – туалеты?

– Я… мне… – растерянно пробормотала Кри, опустив глаза.

– Не знаю, кого вы называете герром Фибахом, – откашлявшись, провозгласил Хоф, – но я бы и впрямь ни в коем случае не стал сравнивать это, с позволения сказать, животное, а точнее, замаскированный бандитский дирижабль, с гостиницей! А насчёт родителей… Я это объясняю так. Primo, – он поднял палец. – Если со мной что-нибудь случится, меня не так жалко…

– Неправда! – воскликнула Кри, выйдя из роли.

– И secundo, – неумолимо продолжал Хоф, – завышенное мнение о моей скромной персоне.

– Да, пожалуй, завышенное, – согласился Штрой.

– Но я хочу сказать вам главное, не заботясь о последствиях!

– Вот как?.. Я весь внимание, уважаемый герр Циппозе.

– И вот это главное: у меня тоже денег нет!

– А мне их от вас и не надо, – огорчённо развёл руками Многоликий.

– Как? А что же вам надо? – растерялся Хоф.

– Ну, во-первых… это не по-латыни, да ведь я-то и не учитель, знаете ли… Так вот, во-первых, понять, зачем вы пытались подслушать наш разговор с помощью телевизора.

– Я говорил им! – взвизгнул комиссар, побагровев, как помидор, и свирепо уставившись на Кри. – Говорил, что это ничего не даст, а только ухудшит наше и без того плачевное положение! Но разве им втолкуешь? Тем более что до меня, поверьте, всё равно не донеслось ни словечка. А то, что они сами рассказывают… большего бреда я ещё не слышал!

– Благодарю вас. И во-вторых… что значили все эти носопочёсывания братца и сестрицы перед экраном? И если вы не верите в волшебство, то почему я поймал вас в состоянии невидимости?

– Это я его заколдовала! – сердито сказала Кри. Хоф жестом остановил её.

– Ну, насчёт носа… это было глупо, признаю. Я просто беспокоился… за детей. Да и за себя немного! Вдруг вы бы не поверили в их бедность и начали их ПЫТАТЬ! – Хоф опять в ужасе подался вперёд и вновь стал похож на большую рыбу, попавшую на отмель. – Вот мы и договорились: кто чешет нос, у того всё в порядке. А невидимость… Необычно, согласен, но наука сейчас так ушла вперёд, что было бы смешно… Я, кстати, всегда считал, что самой передовой техникой владеет мир криминала. За бешеные деньги!

– Довольно, – сказал Штрой. – Мне даже не очень интересно, правду вы говорите или лжёте. Я не намерен тратить время, чтобы разбираться в этом. Дело в том, герр Циппозе, что мы тут разводим… ешьте пирожное, не выбрасывать же его… вот так… разводим плотоядных животных. С ценным мехом, чтоб вам было понятнее. А чем их кормить, скажите на милость? Долгий опыт убедил меня, что больше всего они любят мясо учителей математики, физики и информатики…

Хоф застонал, закатил глаза и начал медленно сползать со стула. Штрой шевельнул пальцем, и у виска комиссара лопнула голубая молния, заставив его с воплем подскочить.

– Не бойтесь… – еле выговорила потрясённая Кри. – Он всё врёт!

– Как это – вру? – обиделся Штрой. – А Пятый Ярус? Забыла? Я ведь уже знаю всё, что рассказал вам Пралине… Впредь он не будет таким болтливым, кстати.

– Что вы с ним сделали? – с ненавистью спросила Кри. – Убили?

– Нет. Просто предупредил… У меня нет времени быть злым. Но этого господина мы съедим, потому что быть добрым у меня нет времени тоже. Если, конечно, милая Кри, мы с тобой не договоримся… И заметь, я мог бы легко заменить герра Циппозе твоими родителями!

– Не раздражай… не раздражай этих людей! – взмолился Хоф, бросая на девочку быстрый, как молния, взгляд. – У меня семья… гимназия… Я не выплатил кредиты за дом!!!

Кри колебалась. Она и впрямь была на редкость умна для своего возраста и уже знала Хофа. Комиссар тянет время, изображая трусливого тупицу, но что это даст? На Шворке им не сбежать. Штрой не отступится – это она тоже понимала не хуже взрослого. И значит, завтра в космосе ей придётся убить всё человечество, даже если родителей она при этом спасёт! А если нет, их разорвут – всех троих: её, Акси и Хофа. Она должна найти выход – и сейчас же! Но как найти то, чего нет?!

Всё поплыло у неё перед глазами. Наверное, она потеряла бы сознание, если бы перед ней, словно в полусне, не возникло вдруг усатое лицо пожилого, смутно знакомого человека. Человек хмурился, потирая левую бровь ладонью, и беззвучно шевелил губами. Кри ничего не услышала, даже не сообразила, что перед ней – дедушка Гуго. Но её, словно молния, пронзила новая мысль, пришедшая словно бы извне.

– Постойте! – закричала она. – Что вам важнее: чтобы именно мы с Акси произнесли Заклятие Семи Смертей, или чтоб мы оба стали звёздными духами? Одно или другое! Выбирайте!

Штрой секунду молча глядел на неё, затем улыбнулся.

– Ты меня радуешь… А! Я чувствую, здесь мой старый друг Гуго. Но всё равно, браво! Конечно, мне выгоднее второе… да и дедушка не оставит вас советами. А ты уверена, что твой Акси согласится?

– Уверена! – стиснула зубы Кри. – Куда мы денемся?!

– «Куда мы денемся»… – задумчиво протянул Штрой, вставая и прохаживаясь вокруг стола. – А знаешь, ведь это не разговор… Так не пойдёт, дорогие дети!

– Что не пойдёт? – испуганно спросила девочка. «Всё пропало!» – мелькнуло у неё в голове.

– Мне нравится твоя идея, – продолжал Штрой. – Но мне не нравится, что ты пришла к ней от страха и отчаяния. Мы никого – в том числе и твоего деда – не тянули в звёздные духи силой! Тут нужны особые качества: решительность, жёсткость… порой жестокость. С самых юных лет! А ты собралась в духи, чтоб, наоборот, избежать жестокости. Улавливаешь, о чём я?

– Дедушка не был жестоким, – твёрдо сказала Кри.