Текст книги "Аксель и Кри в Потустороннем замке"

Автор книги: Леонид Саксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Так я и думал, – сказал Аксель. Честно говоря, ему подобное и присниться не могло (даже теперь, когда стала сниться всякая чертовщина), но мальчику уже казалось, что иного он и не ждал. Ну конечно! Фибах гоняет этих бедняг по пустым ночным коридорам лишь затем, чтобы тоже слыть волшебником среди всяких там старших и младших духов. И собственного духа придумал себе затем же! Подражает какому-нибудь Многоликому…

– А помост? Это вы их заставили его таскать, да?

– Но должен же я был позаботиться о сохранении великого замысла! Я таки задал хлопот этим ребятам, потребовав, чтобы вид дозора спереди не менялся. На картине-то задних и так видно, а вот в наших коридорах, да ещё когда они карабкаются снизу вверх… Им пришлось искать сначала плотников, а потом носильщиков по всем музейным картинам мира, мне же – платить сверхурочные, да ещё для ночной смены! Сами понимаете, если днём носильщик отлучится с холста, посетители музея это заметят. Но главное, на что жалуются те два лодыря, чёрный и белый – постоянно, видите ли, надо придумывать темы для разговора! Как будто я виноват, что на картине они беседуют… Ну-с, а почти всю обстановку здесь я скопировал с Музыкальной, или же Гобеленовой комнаты в замке Линдерхоф. В замке, принадлежавшем его величеству королю Баварии Людвигу Второму… – Фибах сделал паузу, поглядывая на детей и проверяя, оценили ли они всю глубину сказанного.

– А зачем? – наивно спросила Кри.

– Что зачем? Зачем он ему принадлежал?

– Нет. Зачем вы её скопировали… обстановку?

– Не ради всей этой роскоши, молодые люди, – величественно и не без раздражения ответил профессор. – Я выше таких вещей! Я бы захохотал над ними! Но меня тронуло и подкупило то, что Линдерхоф был не парадным замком, а местом отшельничества! Уединения короля, который отвернулся от не понимавшего его мира… Это напоминает мне о многом…

Тут уж не только Акселю, но и Кри стало ясно, что профессор намекает на сходство королевской судьбы со своей собственной. И, помня о задании Хофа, который, наверное, был уже здесь, мальчик тут же сказал:

– Да, уж если кто и похож на короля Людвига, то это вы!

«Учусь врать с утра до ночи, – грустно подумал он. – Это похуже, чем с Дженни… Неужто вся взрослая жизнь такая?» Но Фибах тут же расцвёл:

– Юный льстец! – промурлыкал он, грозя пальцем. – Ладно, оставим в покое мою душу и займёмся вашими телами… (Кри вздрогнула). – Я имею в виду – окажем честь небольшому обеду в честь моих многообещающих гостей!

Многообещающие гости оглядели небольшой обед и почувствовали небольшое головокружение. Это был стол средневекового феодала! В центре его на золотом блюде с монограммой «F» истекала соком огромная бычья ляжка. А вокруг неё, как малые укрепления вокруг главной крепости, стояла несчётная гвардия мясных, печёных и рыбных блюд, вазы с тропическими фруктами, напитки и торты… Из серебряных ведёрок со льдом торчали горлышки бутылок. Некоторые из этих угощений дети, правда, ели и дома, но кое-какие – лишь по праздникам, а большинство не могли бы и назвать… Кри начала бурно глотать слюну, да и Аксель почувствовал тоскливое бурчанье в желудке.

– Ну, хоть это оценили! – вздохнул профессор. – Что ж, таковы люди… Недаром Наполеон говорил, что путь к сердцу солдата лежит через желудок. Не так, моя милая… вот специальная вилочка… А что тебе положить, друг Аксель? Слева от тебя – жаркое из говядины в уксусе по-мюнхенски, справа – запечённый ливерный паштет, прямо – фазан с зелёным можжевельником, справа от него – жаркое из фаршированной свиной грудинки, а чуть наискосок, вон за той салатницей…

– Хватит! – взмолился Аксель. – Дайте мне оглядеться, пожалуйста!

И, из духа противоречия, выбрал заячью спинку с шампиньонами. Кри тем временем занялась огромным маринованным карпом, который грустно держал во рту ломтик лимона: рыбу в семье Реннеров ели не часто. В последующие полчаса слышалось только звяканье ножей и вилок: разыгравшийся детский аппетит дал о себе знать. Фибах жевал вяло, но то и дело подливал себе коньяку: было видно, что он пытается отвлечься от многих забот.

– Профессор, – сказал наконец Аксель, принимаясь за десерт (ананасный крем и клубничные пирожные). – Расскажите нам о волшебниках! – При этом он зорко огляделся, пытаясь угадать, где затаился Хоф. Ему даже показалось, что радужно-алое сиденье одного из роскошных кресел за спиной у Фибаха приплюснуто больше, чем у остальных. Но он не был уверен.

– О волшебниках? – протянул профессор, мрачно разглядывая на свет очередную порцию спиртного. – А на что они вам сдались, волшебники? – Он выпил рюмку залпом и выковырял глаз-маслину из морды жареной косули, которая, поджав золочёные копыта, лежала перед ним на блюде. – Держитесь от них подальше, мой вам совет! Давайте лучше поговорим о Шворке, от которого зависит наше с вами будущее…

– Нет-нет, о волшебниках, о волшебниках! – хором закричали дети, стуча вилками и ножами по тарелкам в знак протеста.

– Ничего не хотим делать, пока не расскажете! – объявил Аксель. – И потом, посудите сами: чем мы вам поможем, если при этом ничегошеньки не понимаем? Мы видим, что вы – великий учёный, – тут он не лицемерил, – но не можем понять, насколько! Где кончается то, что вы сделали сами, и начинается волшебство? Зачем вам Шворк? И все эти Элоизы?

– Да, зачем? – поддержала Кри, деловито запихивая в рот ломоть орехового торта со взбитыми сливками. И, понимая, в чем главный козырь Акселя, добавила: – Великий учёный должен не только угощать тортом, но и учить!

– Хм… верно, – согласился Фибах, рисуя своё «F» на поверхности шоколадного желе, которое Кри не взяла бы после этого в рот, даже умирая от голода. Он откинулся на спинку кресла, поковырял в зубах и, понимая, что искушение много сильнее его, добавил: – Впрочем… вы ведь никому не расскажете! – И, поймав напряжённый взгляд серых глаз Акселя, сладко улыбнулся: – Я вам заплатил за это. Да и кто бы вам поверил? Мне иногда самому кажется, что я вижу затянувшийся сон…

– Кошмарный? – быстро спросил Аксель, которому показалось, что он слышит сейчас себя.

– Бывает, что и так… Нет-нет, с этими волшебниками вполне можно иметь дело, надо только держать ухо востро… В общем, они прибыли к нам с далёких звёзд. И решили остаться.

– Почему?

– Обнаружили на Земле волшебное поле, – не очень охотно ответил профессор.

– А что это такое – волшебное поле? – энергично жуя, сказала Кри.

– Этого не знает никто, – усмехнулся Фибах. – Но дело не в этом: что такое электричество, тоже никто не знает, однако же мы им пользуемся. Проблема в том, что такое поле есть далеко не у каждой планеты…

– И что тогда? Если его нет, нельзя колдовать? – жадно спросил Аксель, страстно желая избавить свою родную планету от подобной гадости.

– Можно, но сложно. Дорого, – буркнул Фибах. – Я и сам, честно говоря, слышал про волшебное поле лишь со слов моего зловещего друга, господина Штроя…

– Это который Многоликий? – беззаботно спросила Кри. – И Великий Звёздный?

Профессор поперхнулся апельсиновой долькой и долго кашлял. Акселю даже показалось, что он не столько кашляет, сколько лихорадочно соображает.

– Откуда вам известно о нём? – наконец вымолвил он.

– Конечно, известно! – гордо выпалила Кри. – Я ведь теперь – Его Луна. А Акси – Спросивший Смерть! – И она взахлёб, явно боясь, чтоб не помешал Аксель, рассказала Фибаху о беседе с Пралине. К счастью, она догадалась умолчать о мечтах крокодиломакака по поводу самого Фибаха. Тот, казалось, расслабился.

– Ну, раз тут все такие болтуны, пускай сами и отвечают! – махнул он рукой. – В общем, да, звёздные духи – самые сильные, их всего три-четыре на каждую Вселенную… Ясно?

– А разве Вселенная не одна? – изумлённо спросил Аксель.

– Нет, их очень много! Бесконечное количество… И, разумеется, духи из разных Вселенных дерутся между собой за власть – по-моему, просто от скуки… Зачем им с их-то возможностями ещё какая-то власть? Мне вот никто не нужен. Никто и ничто… кроме моих идей! И уж мою над ними власть отнять невозможно… – побагровев, добавил Фибах и осушил новую рюмку. Он, казалось, уже забыл о детях.

– А пытался кто-нибудь? – полюбопытствовал Аксель. Он хотел спросить совсем другое: «А волшебники?» Но вспомнил, что Хоф интересуется скандально известной и печально знаменитой биографией, и даже очень. Пусть Фибах говорит о том, что волнует его самого, – так он, глядишь, потом легче выболтает и то, что нужно детям.

Его расчёт оказался верен. Подвыпивший профессор воспламенился.

– Пытались ли, говоришь? – взмахнул он руками, словно сова, готовящаяся взлететь, и, поднявшись, нервно зашагал вокруг стола. – Ещё бы нет! Я был крупнейшей звездой бионики… был и останусь, да! А вы, наверное, даже не знаете, что это такое – бионика? – на миг опомнился он.

– Честно говоря, да… – пробормотал Аксель.

– Честно говоря, я и сам не знаю! – вдруг загоготал профессор. – Перестал понимать со временем… – Но, взглянув на ошарашенные лица детей, махнул рукой: – Вы ешьте, ешьте… не обращайте внимания. В задачи бионики входит, попросту говоря, научиться тому, что могут животные, и передать эти возможности человеческой технике. Если, к примеру, подводную лодку обшить материалом вроде акульей или дельфиньей кожи, она поплывёт куда быстрее обычной. Ясно?

– Кажется… – протянула Кри. Ей не столько хотелось слушать про бионику или даже про волшебников, сколько забыть, что они с Акселем в неволе и неизвестно, что будет завтра. Главное, что её сейчас волновало: может быть, их всё-таки отпустят? Аксель, однако, уже не сомневался, что они с Кри обречены. Вот почему профессор так словоохотлив! Что ж, посмотрим ещё… Не напился бы этот тип допьяна, так, что и Хоф ничего из него не вытрясет… Но Фибах, заговорив о наболевшем, разом протрезвел.

– Да, меня травили! – процедил он. – И чем дальше я продвигался, тем больше травили. Я честно говорил, что уже не понимаю, где граница между живым и искусственным организмом, что она гораздо тоньше, чем принято думать! И вот она – награда за честность! Я стал в устах завистников выжившим из ума фокусником, старым шарлатаном, а когда я напоминал о своих заслугах и учёных званиях, меня называли на закуску титулованной крысой! – Ощерившись, он вздёрнул нос к потолку и стал так соответствовать последнему прозвищу, что Аксель чуть не свалился под стол от беззвучного смеха. (Хотя понимал, что это довольно жестоко с его стороны.) – И когда?! Когда я вызывал к жизни уникальных биороботов, каких больше никто не мог создать! О, я утёр бы носы интриганам, но тут… появился Штрой. – Фибах вздохнул, вернулся к столу и откупорил бутылку «Наполеона». – Сперва прислал ко мне двух вампиров, чуть ли не прямо с кладбища, но я спустил их с лестницы, приняв всё это за чью-то шутку. Потом на ночь глядя зашёл старший дух… и тут уж поверил бы кто хотите, только не я! Решил, что кто-то из моих соперников – Джилсон, или Лагранж, или Билаковский – создал новый тип биоробота-монстра, и глумится надо мной, прислав мне этакого красавчика на дом… Чем не рождественский подарок – свести меня с ума?! – Он глотнул из горлышка. – И тогда господин Штрой пожаловал сам, в человеческом облике… какая честь!

– Но ведь на самом деле он не человек? – перебил Аксель.

– Чёрт его знает! – захихикал Фибах. – Ещё вопрос, знает ли это он сам… Говорит, что когда-то был. Был человеком! У духов так можно. Если ты великий волшебник и заказал свою смерть – имеешь право стать младшим, иногда даже сразу старшим духом. А уж дальше – всё от тебя зависит… Они любят карать, но умеют и награждать… Ясно?

– То есть как это – ЗАКАЗАЛ СВОЮ СМЕРТЬ? – леденея от ужаса, прошептал Аксель. В его мозгу всплыла страшная фраза из дневника Гуго Реннера: «Я умру ровно через двадцать пять лет». – Что вы хотите этим сказать?

– Отрабатываешь своё прозвище? – сощурился профессор. – Ну да, ты же у нас – Спросивший Смерть! Неплохо начинаешь, мой мальчик… только будь поосторожней, а не то всё твоё будущее окажется короче моего глоточка… – И он сделал достаточно длинный глоточек. – Это как бы экзамен на мужество, молодые люди, – заказать свою смерть. Самому, без принуждения! Вы себе дышите, а часы тикают… И в назначенный день вы таки умрёте со всеми положенными мучениями, и какое-то время вас не будет. Будет трава, листья, звёзды, будут журчать всякие вонючие ручейки, а вас уже нет. Причём вам не скажут, сколько именно вы так пролежите под камнем… чтоб вам было страшней! Но когда-нибудь вы вернётесь к жизни – уже духом, и не среди веточек и ручейков, а в величественном подземном сумраке, в свете факелов, под приветственный вой своих всемогущих собратьев… О, тут нужна большая сила воли! Я бы не смог. Правда, мне пока и не предлагали…

«И не предложат, – мстительно подумал Аксель. – Титулованная крыса! Но… неужели дедушка Гуго захотел стать таким чудовищем? Не может быть!»

– А духи живут вечно? – спросил он.

– Да, если хотят… Или если их не убьют. Но большинство предпочитает бесконечное число раз умирать и воскресать. Это обновляет жизненные силы. Штрой говорит, что воскресал уже раз двести. Неудивительно! Дослужиться до звёздного духа нелегко, если ты не родился им…

– А если духа убить, то больше он не воскреснет?

– Нет… не успеет заказать своё рождение. Но его могут воскресить другие духи… если захотят. И потом, это нелегко – убить духа, да ещё звёздного! Рядом с нами есть Вселенная Хас – наша собственная, кстати, называется Лотортон, – так оттуда всё время подсылают к нам своих лазутчиков. Тамошний правитель Меданарф шутить не любит. Его слуги не раз пытались уничтожить Подземный и Свёрнутый Миры… и самого Штроя тоже. Но всякий раз находили лишь собственную смерть!

– Подземный мир? Что это? – боязливо спросила Кри.

– Мы с вами, как я вчера уже говорил, находимся сейчас в Свёрнутом Мире, – объяснил профессор. – Точнее, мирке, свёрнутом, чтоб экономить волшебное поле. Этот мирок со спальнями, подвалом, вкусным ананасным кремом и Элоизой напрямую связан колодцами с большим миром – Подземным. И уж в нём-то, смею вас уверить, нет ничего забавного, а если есть что-то вкусное, так это мы сами… Брр! – Он дёрнул плечом и выпил. – Духи, видите ли, не любят открытых пространств. Избегают равнин, морских побережий… Пустыни – иное дело, но и там нужны особые условия, чтобы встретить духа. Короче, прилетев много миллионов лет назад на нашу планету, они предпочли поселиться под землёй. Колдовалось прекрасно, волшебное поле было нетронутое, мощнейшее, и когда один идиот вздумал поставить эксперимент… впрочем, нет! Как учёный, я должен приветствовать эксперименты! Да к тому же, если б не этот бестолковый дух, то и нас бы с вами не было…

– И что же он сделал? – с интересом спросил Аксель, отнимая у Кри двенадцатое пирожное.

– Н-ну, не спросясь начальства, которое в тот момент охотилось где-то в созвездии Гончих Псов, он вздумал истребить динозавров. Чтоб дать развиться нашим с вами предкам! Но вовсе не ради них или нас, конечно… Он считал, что когда на Земле появятся люди, то и у них рано или поздно заведутся свои волшебники. И тогда волшебное поле станет ещё сильнее, как это было на многих других планетах. К тому же можно будет поработить так называемых волшебников-человечков, и те освоят открытые пространства для Подземного Мира… Он шевельнул коготком, и огромный метеорит, который мирно летел себе где-то в космосе, изменил направление и врезался в Землю…

– Ужас! – сказала Кри. – И все динозаврики умерли?

– Попробовали бы они не умереть, когда с неба падает такое! Мерзкие были твари, да будет им земля пухом… – Фибах откинулся на спинку кресла, ковыряя в зубах вилкой. – Сначала всё шло по плану: появились люди, потом – волшебники, которые прекрасно знали своё дело. Но волшебное поле стало от этого вовсе не сильнее, а много слабее, так что сегодня ему грозит уже полное исчезновение!

– Почему? – хором спросили дети.

– Да перестаньте вы задавать идиотские вопросы, откуда я знаю, почему?! – внезапно завизжал Фибах, багровея от выпитого коньяка. Но быстро опомнился: – Пардон, мез ами…[4]4
  Друзья мои (франц.).


[Закрыть] Выражу свою мысль тоньше… Если бы вы были способны задавать дурацкие вопросы, то этот был бы из их числа. Я же вам сказал насчёт волшебного поля – причины не знает никто. У Земли много странностей. С тем полудурком, который затеял историю с метеоритом, заканчивал разбираться уже лично Штрой (так он себя здесь называет). Говорят, он сбросил его на Пятый ярус, как и положено…

– Пятый Вертикальный Приказ? – перебил Аксель, забывшись.

– Откуда ты о нём знаешь? – прошипел Фибах, глядя на него со страхом и ненавистью.

– Пралине говорил… не помню, по какому поводу. Он всё мечтает кого-нибудь растерзать. Но не объяснил, что это значит, – признался мальчик.

– Сколько такта… – вновь обмяк профессор. – Какая забота о ваших юных нервах! Там, под городами духов, – он ткнул пальцем в пол, – расположены один под другим по вертикали пять подсобных ярусов. На первом живут складские духи, которые ведают кладовыми и припасами. У них – своя внешность и повадки, как и у обитателей остальных ярусов. Ниже идёт Оружейный Ярус, далее – Ярус Книжных Червей, как его презрительно называют эти кровожадные тупицы – младшие духи. Да и кое-кто из старших… По мне, это как раз самое интересное место Подземного Мира – лаборатории и библиотеки. Многие Старшие Диспетчеры оттуда не выходят и общаются с духами-хранителями как с равными! А вот основная масса подземного населения считает, что чем ниже тебя назначили по вертикали, тем ниже ты пал. Четвёртый Ярус – Хранители Страха…

– Чушь какая-то, – пробормотал Аксель, жалея, что Кри здесь и всё это жадно слушает.

– Это не чушь, – веско сказал Фибах. – Это о-очень хозяйственно! В самом деле, ну почему вместе с казнённым духом, человечком или животным должна исчезнуть вся польза, которую они могли бы принести? Их ум, знания, опыт, даже голос? Всё это из них умело извлекают, как древнеегипетские жрецы-бальзамировщики – внутренности из будущих мумий. И хранят в стеклянных сосудах и хрустальных кристаллах… словно пауки, которые обматывают жертву паутиной… Жуткие такие паучища! – с наслаждением подмигнул он Кри, которая задрожала и отвернулась, сдерживая слёзы. – Конечно, погибшие не всегда хотят помогать тем, кто их убил. Тогда Хранители Страха заставляют их это делать… иной раз – весьма неаппетитными средствами… Ясно?

– Профессор, – громко и чётко произнёс Аксель, – перестаньте пугать мою сестру, если хотите от нас помощи!

– А я не пугаю, – просто сказал Фибах. – Я потакаю вашему нездоровому любопытству, сам не зная, зачем… На чём я остановился? После обработки телу казнённого существа оставляют часть сознания, чтобы оно понимало, что с ним происходит, и могло испытывать боль. Ну-с, и когда выпотрошенное тело шлёпается на пятый ярус, над ним собираются духи-палачи, или сторожевые духи, – к их числу, кстати, принадлежит наш Пралине, – и начинается подземный пир, не такой приятный, как наш! Если тебя тошнит, дитя моё, то вот ведёрко… – услужливо повернулся он к Кри. – И если вы не жаждете, чтоб я детально описывал исполнение Пятого Вертикального Приказа, отдохнём немного после обеда, а затем примемся за работу. Ибо завтра Многоликий вернётся, и мне придётся отчитываться – а что я без вас скажу?

– Вот поэтому, – всё так же твёрдо сказал Аксель, борясь с желанием немедленно вернуть назад всё, что он съел, – и объясните нам, наконец, главное. Чего хочет Штрой?

– Ну, этого я вам не скажу, – заявил Фибах. – Ради вашего хрупкого здоровья! А вот чего он хочет от меня лично – извольте! Сколько влезет… Предлагаю вам логическую задачу не для гениев, молодые люди. Первое: волшебное поле Земли слабеет. Второе: часть сил забирают у него волшебники Верхнего Мира. Что делать в этом случае духам?

– Договориться с Верхним Миром, – предложила Кри.

– Плохо, деточка! «Шесть»! Зачем делиться с теми, кого можно уничтожить? Лет триста назад разыгралась короткая, но жестокая война, и вы легко догадаетесь, кто ею руководил. Были истреблены почти все волшебники-люди, а также мелкая наземная нечисть – феи, эльфы и прочие… Пока оставили только самых злобных и вредных для людей! Мало кто уцелел, а уж уцелев, хорошо прячется и не рискует колдовать. Между прочим, здесь, в Альпах, было большое гнездо волшебников, которые дрались до последнего…

Аксель и Кри переглянулись.

– Кто они были, профессор? – дрогнувшим голосом спросил Аксель.

– Альпийские белые гномы, – мрачно ответил Фибах. – Лучшие кузнецы, оружейники и ювелиры не только на Земле, но, вероятно, во всём Лотортоне! Их-то как раз не надо было трогать… Штрой, кстати, и не хотел! Он ведь умный, как смерть. Но разве за его кровожадными прихвостнями уследишь! Тем более что ему то и дело надо отлучаться в дальний космос, где тоже кипят войны. Он и завтра – только на денёк…

– Может, кто-нибудь из них уцелел? – дрожа, прошептала Кри.

– Может быть. Но тогда он забился в такие щели… Главное, у духов почти не стало соперников. Однако это не помогло, волшебное поле всё слабело, а подпитывать его из космоса – слишком дорого. Так что вот вам вторая задачка, тоже не для Ньютона или Эйнштейна…

– Зато для Штроя! – вставил Аксель.

– Верно!! – взревел Фибах и зашёлся визгливым, нервным смехом. – Как быть, если это чёртово поле равномерно распределено в подземных и наземных областях, но под землёй его уже не хватает? Если уже всё держится на усилителях-антеннах, вроде тех, что стоят у вас в комнатах?

– Пере… переселяться на поверхность Земли, – тихо сказал Аксель.

– Но там же люди, – ещё тише сказал Фибах. – Лю-ди…

Наступило жуткое молчание. Аксель повёл расширенными от ужаса глазами мимо профессорского плеча, и ему показалось, что сиденье того странного кресла позади Фибаха чуть вздулось. Словно кто-то невидимый встал…

– Так значит, – медленно начал Аксель, – этот ваш Штрой…

– Он не мой! – резко оборвал его профессор. И выпил залпом. – Прошу запомнить, ясно? Именно поэтому я не могу за него ручаться! И, хотя я не сказал того, о чём ты подумал, вы всё же должны мне помочь, друзья мои, чтобы этого не случилось… На нас с вами возложена благородная миссия спасителей человечества! – провозгласил он, переводя бегающие глазки с Акселя на Кри и обратно. – Я вижу, вы мне не верите?

– В-верим… – с трудом пробормотал Аксель, в страхе закрывая глаза. Но вспомнил о Кри и невероятным усилием воли (на которое ещё неделю назад вряд ли был бы способен) попытался привести лицо в порядок.

– Нет, не верите! И правильно, – назидательно сказал Фибах. – Никогда никому не верьте на слово. Мне вот никто не поверил, и не то что на слово, а когда я им показал. Понимаете, ПО-КА-ЗАЛ! – прошипел он, трясясь от злобы. – Есть разные способы усилить действие поля и без уничтожения человека на поверхности Земли. Вот вам ещё задачка: я, к примеру, щёлкаю пальцами и… создаю из воздуха волшебного динозаврика, как выражается малютка Кри. Да такого, который настоящего динозавра прихлопнет одной лапой! Какое из этих двух животных обладает лучшей выживаемостью и, значит, будет нам полезнее в качестве тягловой, боевой… да самой разнообразной силы?

– Волшебный, конечно… – неуверенно сказала Кри. – Он же сильнее…

– Не слышу убеждённости! – усмехнулся профессор. – Да, он сильнее, но он просто нищий в сравнении с настоящим! У него же ничего нет – ни наследственной памяти, ни опыта, ни инстинктов… Зато он способен служить живым компьютером, носить на себе и применять самое современное волшебное оружие. Какой напрашивается выход, если мы хотим создать на Земле мощных слуг при слабеющем магическом поле?

– Создать помесь! Наполовину живых, наполовину волшебных! – с огромным облегчением вздохнул Аксель, отметив про себя, что этот Фибах, при всех его мерзостях, отличный учитель. Куда лучше герра Морка, который так скучно преподаёт биологию ему, Акселю.

– Вот именно этого и хочет от меня Штрой, – спокойно заключил профессор без обычного одобрительного рёва. – Ты молодец, Аксель. И я был бы молодцом, если бы имел больше терпения и не забыл, с какими учёными мерзавцами я имею дело. Но я не утерпел, когда с помощью Штроя создал первых волшебных ящеров – Амалию и Тину. Не послушался мудрого звёздного духа… и стал показывать моих цыпочек налево и направо! В Мадриде они вызвали уличную панику: суеверная толпа приняла их за бесов… Они могли говорить, считать, рисовать, выполнять секретарскую работу! Не такую сложную, как Розамунда или Лиззи, те – следующее поколение биороботов, но всё-таки… Я не учёл одного: что не смогу объяснить, КАК я это сделал! Твердил об авторской тайне, ссылался на былые заслуги… А моим врагам только это и было нужно! Они присылали мне по почте адреса второразрядных цирков, вопили, что я шарлатан, что всё это фокусы, гипноз, чистая механика! Но я сломал бы им всем хребты, если бы не Штрой…

– И что же он вам такое пообещал? – мрачно спросил Аксель.

– Довольно! Я и так наговорил лишнего… – выдохнул Фибах, утирая пот со лба. – Да и выпил многовато… Что поделаешь, отвык от гостей! Я уже год не разговариваю с людьми… Мне пришлось сидеть здесь, в Альпах, и заниматься Морицем. Делать из него Шворка!

– КАКИМ МОРИЦЕМ? – Кри с отвисшей челюстью уставилась на профессора, медленно белея. – А РАЗВЕ ОН НЕ…

– Это был наш домашний пудель, – криво улыбнулся Фибах. – Когда от меня ушла та дура – я имею в виду мою жену, – её Мориц достался мне…

– А за что вы её выгнали? – бесцеремонно перебила Кри.

– А кто тебе сказал, что я её выгнал? Она сама ушла… Угодила в одну из волшебных бутылей в моей лаборатории, – скучно сказал Фибах. – Прошла сквозь стекло, а выйти не может… Ну а меня всегда интересовало поведение человека в малом замкнутом пространстве – да ещё волшебном! Я продержал её с чисто научными целями в этой бутыли три дня, кормил, поил, всячески развлекал в ущерб делам… Не поняла! Где ей было оценить тот вклад в науку, который… впрочем, это личное. Она сбежала в такой панике, что мне пришлось отсылать ей вслед её вещи, причём она их все вернула назад! Представляете? Испугалась, что я её опять заколдую с их помощью… идиотка! Ну да нет худа без добра… Уйди она по-человечески, забрала бы с собой своего ненаглядного пёсика, и мне пришлось бы тратиться на новое животное. Заново изучать его привычки и прочее… Он долго не мог забыть её. То и дело о ней заговаривал…

– ШВОРК УМЕЕТ ГОВОРИТЬ? – ахнула Кри.

– А то нет! – фыркнул профессор. – Подопытное собачье существо Шворк – это волшебный биоробот пятого поколения, говорить же умело и первое. Он не так умён, как девочки, но вполне тянет на малообразованного и малоразвитого человека…

– Он добрый! – нежно шепнула Кри.

– …И чтобы он заговорил, надо знать специальное заклятие, либо трижды, с интервалом в три секунды, хлопнуть его по носу. Отключать речь – так же. А если вы внутри него, просто взгляните на любой из портретов Главных Диспетчеров и прикажите Шворку говорить. Правда, он не очень это любит…

– А со мной полюбит! – вызывающе заявила Кри. – Вот увидите!

– Буду только рад! – скривился Фибах. – Когда ты при мне в горах похлопала его по носу, я было решил, что ты сама проникла и в этот секрет.

– Портреты Главных Диспетчеров – это такие… с ушами и без носа? – уточнил Аксель.

– Ну да! Дослужиться до этой должности непросто, надо сказать… Вот духи и сделали каждую эмблему и каждый столбик лестничных перил во всём Подземном и Свёрнутом Мирах чьим-то персональным изображением. Должен признаться, сам я не улавливаю различий между ними. Но ОНИ улавливают… Однако вернёмся к Морицу, которого я, раздув до размеров тучи, переименовал в Шворка! Отдохните часок, а потом я пришлю за вами Амалию или Тину, и начнём работать. Ясно?

– Почему не Элоизу? – невинно спросил Аксель.

– У неё много дел и что-то с нервами! Ну-с, многоуважаемые Его Луна и Спросивший Смерть, приятного отдыха… – И профессор поднялся.

– Подождите! – спохватился мальчик. – Так для чего же всё-таки сделан Шворк?

– Для перевозки духов и грузов в атмосфере и ближнем космосе, – скороговоркой ответил Фибах. Но Аксель почувствовал, что профессор лжёт. Или недоговаривает. «Дженни бы сюда, – с тоской подумал он. – Та бы мигом разобралась! И всё из него вытянула!»

– Да, чуть не забыл… Профессор, вы не заглянете сейчас на минутку в мою комнату?

– А что случилось? – насторожился тот.

– Стенка между моей комнатой и комнатой Кри странно себя ведёт. Она стала невидимой и… и… временами мычит!

– Мы-чит? – протянул Фибах. – Про стенку мне доложили, но чтобы она мычала? Это, должно быть, шутки Пралине…

– Нет, уверяю вас! Пралине нас уважает и ничего не сделал бы без приказа Главного Диспетчера! Наверное, ваши спирали как-нибудь не так выпрямились…

– Вздор!

– А вдруг у нас потолок обвалится? – И, видя, что отяжелевший и размякший от спиртного Фибах колеблется, Аксель вдруг выпалил: – Такое злобное мычание! А вдруг снизу, через колодец, пробралось опасное подземное животное?

– Зачем ты это сказал? – взвизгнула Кри. – Я больше не засну!

– Ох, начинаются бабьи штучки… – вздохнул профессор. – Под землёй нет опасных животных! Хотя, – он слегка оживился, – я не исследовал этот вопрос… Ну ладно, пойдёмте…