Текст книги "Судьба Илюши Барабанова"

Автор книги: Леонид Жариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава семнадцатая
ШКОЛА

 
Мы идем на смену старшим,
Утомившимся бойцам,
Мировым зажечь пожаром
Пролетарские сердца.
 

1

Дядя Петя, вел Илюшу в школу. На мальчике было длинное пальто, перешитое из старой шипели со следами унтер-офицерских погон, настоящие сапоги и шапка-ушанка, выменянная на фунт пшена. Под мышкой Илюша нес брезентовую сумку, скроенную в виде конверта с четырьмя веревочками крест-накрест.

Шли через весь город, сначала по Серебряковской, потом через мясные ряды и Присутственные места. Справа осталась знакомая улица Воробьевская, которая спускалась к Оке. Отсюда школа была недалеко, она помещалась по соседству с церковью Богоявления в здании бывшей частной гимназии.

С замиранием сердца остановился Илюша у парадного входа с чугунным узорчатым навесом, массивной дверью и вывеской: «Единая советская трудовая школа 2-й ступени».

Илюша вошел, и его оглушил гул ребячьих голосов. Прямо перед дверью на стене был прибит лозунг, написанный чернилами на оберточной бумаге:

 
«ГРЯЗЬ – союзник контрреволюции!
ЧИСТОТА – друг пролетариата!»
 

Пробираясь сквозь галдящую толпу школьников, дядя Петя увидел Лидию Ивановну и передал ей племянника.

Ученики с веселым удивлением рассматривали мальчика в шинели, на которой сияли медные пуговицы с изображением двуглавых орлов.

– Гляньте, генерал пришел! – крикнул кто-то.

Учительница привела Илюшу в класс, где на высоких белых дверях сохранилась старая лазаретная табличка: «Операционная».

– Ребята, – объявила она, – вот вам новый товарищ, Илюша Барабанов. Он приехал из Юзовки. Отца его убили врангелевцы, поэтому старайтесь не обижать мальчика.

В классе стало тихо, со всех сторон на Илюшу уставились полные любопытства детские глаза. Потом отовсюду новичку стали предлагать место. В хоре голосов Илюша узнал глуховатый голос Степы:

– Лидия Ивановна, пускай он ко мне сядет. Мы с ним на одной улице живем.

Примостившись рядом с товарищем, Илюша огляделся. В просторном классе была разнокалиберная мебель: парты, столы, лавки. Девочки и мальчики сидели вперемежку: одни старше, как видно, второгодники, другие совсем маленькие, едва видные из-за парты.

Кто-то зашептал Илюше в затылок:

– Почему ты так поздно? Мы уже два месяца учимся…

Все здесь было ново для Илюши: черная доска на стене, а на ней зачем-то пишут мелом. На парте крышка откидывалась и была изрезана перочинным ножом: виднелись две буквы и царская корона. Впрочем, корона была переделана на пятиконечную звезду и обведена красными чернилами.

Во время перемены в коридоре невозможно было протиснуться, рябило в глазах от беготни, звенело в ушах от крика.

Не ожидал Илюша встретить здесь Врангеля, но именно он вместе с братом Егоркой вышел из комнаты, где учились первоклассники.

На второй этаж вела чугунная лестница со стертыми ступеньками. Там помещались старшие классы и кабинеты. Степа остановился и с хитрецой предложил Илюше заглянуть в один из кабинетов. Там у двери, оскалив зубы, стоял скелет человека.

«Царь-голод», – тревожно подумал Илюша и закрыл дверь.

На втором этаже, где парами ходили старшеклассники, Илюша лицом к лицу столкнулся с Гогой.

– Ба, кого вижу! Здравствуй. Как поживает наша бабушка, она еще не загрызла тебя своими гнилыми зубами?.. Тина, ты узнаешь этого огольца?

Тина с улыбкой протянула Илюше руку.

– Мы давние приятели. Правда, Илюша?

– Мы с ним родственники, и то я не хвастаюсь, – сказал Гога насмешливо. – Ты в каком классе, то бишь группе? Видишь, у нас как на скотном дворе – свиньи первой группы, коровы второй группы.

– А себя ты к каким животным относишь? – съязвила Тина.

– Прошу без свинства, – обиделся Гога и, чтобы переменить разговор, приказал Илюше: – Если тебя кто-нибудь обидит, жалуйся мне. Захочешь, назначу тебя в сап-ком или какой-нибудь другой «ком». У нас их много. Словом, если тебе захочется делать карьеру, я помогу. Салют, брат бледнолицый!

2

Пока Илюша разговаривал с Гогой Каретниковым, за ними издали наблюдала Валя Азарова. На следующей перемене она нашла его в толпе и отозвала в сторонку:

– Отчего ты не приходил к нам? Пороть тебя некому. За целое лето ни разу не явился.

– Я в бору коров пас.

– А мне досталось за тебя.

– От кого?

– Да так… комсомольцы отругали. Ой, чуть не забыла: знаешь ли ты, кто у нас живет? Мустай!

Илюша вспомнил Мустая и обрадовался:

– Значит, он нашел вас?

– Он такой чудак, – засмеялась Валя. – Ходил по городу и спрашивал дядю Колю.

К Вале подбежала черноволосая, с острыми глазами девочка и с ходу спросила:

– Это кто? Наш? – И она сильно встряхнула руку Илюше: – Здорово!

– Он не просто наш, – сказала Валя, – он самый настоящий пролетарий. Отец у него шахтером был… Илья, ты поможешь нам воевать со скаутами? У нас в школе все посты захватили нэпманские сынки.

– Не говори, – согласилась Фрида. – Заведующий у нас старорежимец. Закон божий ввел, мы бучу подняли. Еле прогнали попа. Теперь нам романскую теорию преподают. Слыхал? Варяжские князья Синеус, Трувор и Рюрик приплыли с севера, а русские люди – бух перед ними на колени и говорят: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите и володейте нами». Понял? Володейте! Точно народ наш раб и ни на что не способен… Ничего. Зато мы теперь дразним завшколой Синеусом.

– Ему кадетами командовать, а не в советской школе преподавать, – сказала Валя с возмущением. – В школе полно купчиков, поповичей, маменьких сынков. Стоит поставить что-нибудь на голосование, как у них большинство. Хоть плачь.

Девочки увлеклись и не видели, как появился Гога Каретников. А тот давно уже заметил, что Валя и Фрида «обрабатывают» Илюшу, и решил вмешаться.

– Эй, проклятьем заклейменные, не очень завлекайте нашего волчонка!

– Заткнись, – огрызнулась Фрида. – Жорж Борман, нос оторван, вместо носа папироса!

Гога картинно расхохотался.

– Вот она, пролетарская поэзия: Жорж Борман – нос оторван. Изящно, прямо как у Пушкина:

 
Ты рождена воспламенять
Воображение поэта,
Его тревожить и пленять
Любезной живостью приветов —
 

Гогу окружали такие же, как он, «жоржики» – сытые, самодовольные. Их легко можно было отличить от детей бедноты не только по одежде, но и по вызывающему поведению.

– Илья, – обратился Гога к Илюше так громко, чтобы слышали все, – я тебе не советую знаться с этими стрижеными феями. Смотри, увлекут они тебя в омут.

– Катись колбасой, кривляка, – ответила Фрида.

За Гогу вступились его дружки:

– Полегче на поворотах! Это вам не восемнадцатый год…

– Пролетарии лохматые…

– Рвань Парижа…

Школьный звонок прервал перепалку, и самодовольный смех нэпманских сынков смешался с шумом разбегавшихся по местам учеников.

3

Илюша учился жадно. Каждый урок открывал для него что-нибудь новое. Оказывается, числа можно складывать, делить и умножать. Стоило произнести «пятью пять», как ответ выскакивал сам собой. И потом, сколько ни проверяй, все равно получится двадцать пять. Даже весело!

Придя из школы, Илюша быстро делал уроки и бежал помогать Степе. Хотя он был старше Илюши на два года, ученье давалось ему трудно; он плохо видел, не успевал списывать с доски и отставал. Крестная за это не ругала – лишь бы почаще ходил в церковь да побольше молился. И Степа уже дважды оставался на второй год…

В свободное время Илюша увлекался чтением книг. Одна из них поразила его. Люди придумали пушку, залезли в снаряд и, когда пушка выстрелила, полетели на Луну. Илюша с жаром следил за тем, как бесстрашные люди мчались в безвоздушном пространстве. Весельчак Мишель Ардан все время шутил. А каким смелым был сам председатель Балтиморского пушечного клуба, славный Бабрикен!..

Над страницами затрепанной книжки «Хижина дяди Тома» Илюша плакал. Бабушка водила пальцем по черному лицу старого Тома, нарисованного на обложке, и говорила:

– Ишь, черный лак головешка, а видать, добрый… Так и у нас помещики меняли людей на собак.

Скоро Илюша сделал для себя новое открытие: есть библиотеки, где можно бесплатно прочитать любую книгу, вернуть и взять другую.

Нигде не видел он такого множества книг! Они стояли на полках рядами до самого потолка, и, чтобы достать верхнюю, надо было взбираться по лестнице. Книги манили к себе пестрыми рисунками, красочными обложками и тем захватывающе интересным, о чем говорилось в них.

Илюша читал в постели, за столом, по дороге в школу, на переменках, когда другие ребята играли. Чтение было беспорядочным и бурным. За повестями Гоголя шли романы Майн Рида. Полюбил Илюша озорного и благородного Тома Сойера, с увлечением следил за необычайными приключениями Робинзона Крузо. Былинную повесть о князе Серебряном читали всей семьей. Даже дедушка ходил по комнате на цыпочках, чтобы не мешать общему чтению.

4

В тот год школы работали нерегулярно: нечем было топить. Вместо уроков старшие школьники и учителя перед-ко запрягались в «дровешки» и отправлялись за хворостом в бор. Тем временем малыши собирали по домам старые газеты для Говардовской бумажной фабрики, только что восстановленной, а рабочие обещали прислать им тетрадки.

Однажды во время урока в класс вошел Синеус, а с ним тетя Даша из деткомиссии Помгола. Она была все в той же потертой кожаной тужурке, сапогах. Кепку она сняла и держала в руках.

Заведующий школой был строже, чем обычно. Его синий казенный сюртук был застегнут на все пуговицы. Высокий стоячий воротник подпирал горло.

Тетя Даша подошла к столу и попросту, негромко спросила:

– Дети, сироты среди вас есть?

Минуту длилось молчание. Потом поднялся Степа и сказал:

– Барабанов сирота. – И он толкнул Илюшу: – Встань!

Тетя Даша с удивлением подошла к Илюше:

– Вот так встреча! Здравствуй! Это ведь ты приносил в Помгол просвирки.

В классе засмеялись.

– Это, наверно, Степка Бакунин. Он у нас святой.

Но тетя Даша и сама уже узнала Степу и перед всеми ребятами похвалила дружков.

Двое сирот, Илюша и девочка, сидевшая на дальней парте, получили по новенькой, еще клейкой от типографской краски книге. Тетя Даша объяснила, что городской отдел народного образования выдает бесплатно учебники в первую очередь сиротам.

– Царская гимназия была школой для богатых, – сказала тетя Даша, – туда не пускали пролетарских детей. Поэтому многие из них оставались неграмотными.

Заведующий школой нахмурился. А тетя Даша продолжала:

– Революция принесла нам свободу. Мы куем счастье будущего, и в первых рядах вы, молодые кузнецы, кто раньше терпел нужду и горе. В стране сейчас трудно с хлебом, и все же мы решили предоставить бесплатные завтраки нуждающимся детям.

Эта новость была встречена радостным гулом.

Синеус гневно стукнул куском мела по столу и в полной тишине отчеканил:

– Не забывайте, что в школе нельзя вести себя как на базаре. Буду строго наказывать за нарушение дисциплины. На этот счет я имею разрешение губнаробраза. Продолжайте урок!

И он пошел из класса, стуча каблуками.

5

Столовую оборудовали в подвале. Родительский комитет нанял повариху. В учкоме долго спорили: всем выдавать завтраки или только бедным? Решили – всем, потому что дети есть дети и все хотят есть. Пусть придется понемногу, зато получит каждый – так заключил председатель учкома Гога Каретников.

На другой день ученики явились в школу каждый со своей посудой. Каких только котелков, банок, тарелок, чугунков не было здесь! В партах гремели ложки, судки, эмалированные кастрюльки; то здесь, то там кто-нибудь ронял крышку на пол, и на него шикали.

На большой перемене выстроилась длинная очередь. Кто принес слишком объемистую посуду, пожалел об этом, потому что выдавали по две вареные картошки и по осьмушке черного хлеба.

Дети бывших купчиков, царских чиновников, служителей культа не очень охотно ели «нищие» завтраки. Одна девочка, гримасничая, жеманно поклонилась Шурику Золотареву и произнесла:

– Сударь, позвольте угостить вас пролетарским пирожным, потому что черная икра с омарами еще не прибыла.

– Мне ихний завтрак ни к чему, поросенка мы зарезали, – сказал Шурик и оглянулся по сторонам, кому уступить картошку.

Подскочил Врангель, съел «подарок» Шурика, и глаза его плутовато забегали: у кого еще подстрелить?

Возмущенная наглым поведением нэпманских сынков, Валя Азарова в другом конце столовой стала агитировать своих ребят отдать завтраки голодным детям.

– А мы обойдемся, – заявила она.

Илюша крепко сжал руку Степы: «Молодец Валя, хорошо придумала!»

Весь багровый от гнева, прибежал Синеус: кто-то уже донес ему.

– Это что, забастовка? – подступил он к Вале. – Вам дали завтрак?

– Дали.

– Вот и ешьте, иначе вовсе отберем.

Фрида, всегда шумная и боевая, взобралась на подоконник и открыла «митинг».

– Не хотим старорежимных порядков в советской школе! Не будем учить про царей! Нет нам дела до Иванов Грозных и Петров Первых! Пойдем спасать от голода беспризорных детей!

Горячий призыв Фриды всколыхнул остальных. Ученики взяли книги, прихватили с собой завтраки, и школа опустела.

6

Еще не забылась «забастовка», а школу взбудоражило другое событие. В стенной газете «Красный школьник» был помещен список гимназистов, которые в 1918 году записались добровольцами в белую гвардию. Кто-то наткнулся на этот список среди бумажного хлама на чердаке школы. В списке заинтересовала всех одна фамилия – Олег Каретников. Как скоро стало известно, это был родной брат председателя учкома Гоги Каретникова. Кроме списка, были приведены выдержки из призыва генерала Деникина «К верным сынам России» и предложение вступить в «добровольческую армию», «пожертвовать собой за веру, царя и отечество».

Не все знали, что у председателя учкома Гоги Каретникова был брат, и уж совсем не было известно никому, что он подался к генералу Деникину и с той поры исчез.

Стенную газету выпускала Валя Азарова. Она же настояла на том, чтобы вопрос о председателе учкома был вынесен на общешкольное собрание. Комсомольцы дружно поддержали ее и высказались за то, что брат белогвардейца не может оставаться председателем учкома.

Защитники Гоги Каретникова дали комсомольцам бой. Они на все лады доказывали правоту Гоги. С длинной речью выступил заведующий школой Борис Иннокентьевич. Он сказал: «Брат за брата не ответчик, а кроме того, никто не может доказать, был ли Олег у Деникина. Я скорее поверил бы в то, – заявил Синеус, – что Каретников сражался в красных частях и, наверное, погиб, спасая революцию».

Вопрос был решен голосованием. На стороне Гоги Каретникова оказалось большинство, и он был оставлен на посту председателя учкома до следующих выборов.

Илюша и Степа вместе с другими голосовали против Гоги. Об этом было доложено Полю, на что он усмехнулся и ответил евангельским изречением: «Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас».

Гоге же пришлось подавить в себе гнев и даже ответить на зло добром.

7

Был объединенный урок рисования 3-й группы «Б» и 4-й группы, где учились двое неразлучных дружков – Фоня и Шурик Золотарев.

Героем был Фоня. Он принес в школу живую мышь, привязанную ниткой за лапку. Пустив ее бежать по полу и придерживая за нитку, Фоня объяснял:

– Побежала обедать в коммунистическую столовую.

Потом приделал ей на голову бумажный колпак и объявил:

– Комиссар на службу идет.

– А что у него поперек туловища?

– Наган.

В классе долго не утихал смех. А сын дьякона нашел себе другую забаву. Сговорившись с Шуриком Золотаревым, они подкрались к Степе, дружно подняли его и посадили на чучело волка.

– Иисус Христос едет на Голгофу! – под новый взрыв смеха объявил Фоня.

Чучело не выдержало тяжести и переломилось. Степа ворочался среди обломков, пытаясь подняться. В это время в класс вошел учитель.

Все бросились по местам.

Учитель рисования Владимир Иванович, добрый старичок с длинными висячими усами, никогда не делал замечаний ученикам. На его уроках шумели, но он не сердился.

По необычайной тишине он почувствовал, что в классе что-то произошло, потом увидел обломки волчьего чучела и спросил тихо, с тревогой:

– Кто это сделал, дети?

Фоня и Шурик, настоящие виновники, сидели развалясь, точно это дело их не касалось. Илюша представил себе, какая расправа ожидает Степу дома, если вся вина падет на него. Стремясь опередить тех, кто мог бы выдать Степу, Илюша поднялся и сказал:

– Это я сломал.

Все удивленно повернули головы в сторону Илюши.

– Я баловался и сломал нечаянно, – повторил он, словно боялся, что учитель не поверит.

– Что же теперь делать? – как-то растерянно и печально сказал учитель. – Ведь я обязан сообщить заведующему школой.

– Я сам скажу, – волнуясь, проговорил Илюша.

Ребята зашумели, послышались голоса:

– Это не он сломал. Фоня виноват!

– А ты помалкивай. Человек же признался! – огрызнулся Фоня.

Одни одобряли поступок Илюши, другие сердились на него. Поднялся невообразимый шум, невозможно было ничего понять. Кто-то толкал Степу, требуя, чтобы он признался, другие нападали на Фоню и Золотарева.

Учителю не удалось установить истину. Распахнулась дверь, и вошел Синеус.

– Что здесь происходит? – спросил он.

Ему не ответили. Борис Иннокентьевич строго взглянул на учителя, как бы спрашивая у него о причине беспорядка. Потом наступил ногой на обломок чучела и все понял.

С отчаянной решимостью Илюша поднялся. В то же время хлопнула крышка Степиной парты. Оба они в один голос проговорили:

– Я сломал.

Илюшин голос прозвучал решительно, почти вызывающе, Степин – глухо.

Кто-то хихикнул и умолк. Илюша и Степа опустили глаза. Ни один, ни другой не видели, как директор указал пальцем на дверь и проговорил неумолимо:

– Вон из школы! И чтобы ноги вашей здесь не было!

Он подошел к Илюшиной парте, скомкал тетради и швырнул их к двери. То же самое он сделал с книгами Степы.

– Убирайтесь вон из школы!

Учитель рисования виновато стоял у доски.

Борис Иннокентьевич подождал, пока Илюша и Степа выйдут из класса, и лишь тогда пошел за ними. У дверей он остановился и приказал учителю:

– Продолжайте урок!

С трудом дождались ученики звонка на перемену. Обгоняя друг друга, все помчались к раздевалке, где, может быть, еще ждали Илюша и Степа. Так оно и было: ребята стояли с шапками в руках, ошеломленные нежданной бедой.

Ученики обступили их и стали уговаривать пойти к заведующему и просить прощения. Прибежала Валя Азарова, она принялась успокаивать Илюшу, а потом вместе с Фридой отправилась к Синеусу с протестом. Он их выгнал.

– Пусть знает Синеус: мы будем жаловаться в губнаробраз, – возмущенно заявила Фрида.

Дело принимало серьезный оборот. Но тут вмешался Гога Каретников и все легко уладил. Он пошел к заведующему, скоро вернулся и покровительственно похлопал Илюшу по плечу:

– Из-за таких мелочей столько волнений. Раздевайся и иди в свой класс. Борис Иннокентьевич прощает вас.

Трудно было поверить, но случилось именно так. Обрадованная Лидия Ивановна стала раздевать Илюшу, вытерла носовым платком слезы с его лица, успокоила Степу.

В классе их встретили радостными возгласами. Недовольны были только двое: Фоня и Шурик Золотарев.

На перемене Илюша и Степа даже не вышли из класса.

Притихшие, они сидели за партой. Гога Каретников навестил их и ободряюще воскликнул:

– Выше головы, волчата! Хотя вы оба порядочные свиньи, потому что голосовали против меня, но благородные люди умеют прощать.

Гога был доволен собой.

8

Каретников ожидал своих «спасенных» у раздевалки.

– Гога, как тебе удалось выручить нас? – виновато спросил Степа.

– Заплатил за вас советскими дензнаками, правда, обесцененными…

– Как «заплатил»? – остановился от удивления Степа.

– Очень просто, – ответил Гога. – Чучело – имущество Советского государства, хотя я помню этого волка еще с тех проклятых времен, когда царствовал Николай Второй.

– Но ведь у нас нет денег, чтобы вернуть тебе долг, – сказал Степа в спину Гоге.

– Пустяки!.. Какие могут быть счеты между друзьями?.. Кстати, Илья, ты почему не приходишь в отряд? Если бы ты знал, чудак этакий, сколько мальчишек считают за честь принадлежать к юным бойскаутам, а тебя приходится упрашивать… Ты меня ставишь в неудобное положение, ведь я тебя рекомендовал…

– А мне можно записаться к вам? – робко спросил Степа. – Я всю книгу про скаутов наизусть выучил.

– Приходи, – равнодушно отозвался Гога, косясь на подслеповатые глаза Степы.

– Я знаю, что у вас проволока есть, – сказал Степа, не зная, как польстить Гоге.

– При чем здесь проволока?

– Я хочу говорящее радио сделать, а у меня медной проволоки нет и винтиков не хватает.

– Это заметно, – усмехнулся Гога. – Есть у нас и проволока и даже приемник.

– Неужели? – радостно выдохнул Степа. – Илюшка, пойдем слушать. Я обязательно приду, отпрошусь у батюшки и приду.

– Ты разве прислуживаешь в церкви? – спросил Гога. – Это меняет дело. Нам такие нужны.

– Почему?

– Чересчур много безбожников развелось…

У магазина Ракова ребят догнала Тина.

– Знаешь ли ты, что вот этот парнишка в церкви прислуживает? – спросил Гога.

– Знаю, – уверенно ответила Типа и улыбнулась. – В приходе моего папы, в церкви Василия Блаженного.

– Он хочет вступить в отряд. Возьми на себя труд подготовить его к экзаменам. Я тебе поручаю это… от имени Поля, разумеется.

С этими словами Гога попрощался и ушел.

Некоторое время шли молча, каждый думал о своем. Потом Тина взяла Илюшу за руку.

– Помнишь, я обещала тебе книгу? – Тина зачем-то посмотрела по сторонам, достала из сумки сверток и передала Илюше. – Вот она. Только никому не говори, что дала я. Почему? Потом узнаешь… Прочитай, и мы поговорим о ней. Хорошо?

Проводив Тину, ребята пошли к себе на Солдатскую.

– Правда, Гога фартовый парень? – сказал Степа. – Подумать только, свои деньги заплатил, чтобы нас спасти.

Илюша думал именно об этом. Почему-то было неприятно, что выручил их Гога, а не кто-то другой.