Текст книги "Человек из-за Полярного круга"

Автор книги: Леонид Кокоулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава восемнадцатая

Между летом и зимой в Заполярном короткая, но яркая, как факел, горящий в ночи, осень, ярко вспыхивает всеми красками, день, два – и потух огонь. Полезли на чистое, ясное небо черные с сизым брюхом тучи. Лезут и жмутся к земле, рукой дотянешься. Сомкнутся в зените, и заморосит нудная сырость, поморосит – и посыпалась крупа с ветром. Режет наискось, да так лицо насечет – горит. Другой раз всю ночь снег идет, мягкий, лопушистый, а утром – солнышко, снег в тень сползет, отпотеют крыши, тротуары, на дороге ледяные шишки. На земле белые квадраты, ромбы – тени от домов, от палисадников.

Принесла осень перемены и на монтажный участок, там поставили не один, а два крана. Срубили контору. Теперь у Шаврова кабинет, у Логиновой тоже комната на двоих с помощницей. У них и табличка на дверях, на черном стекле желтыми буквами: «ОТЗ».

Логинова – правая рука Шаврова, и не только по финансовым, но и по производственным делам. Она и главный диспетчер, и «тайный советчик». Шавров этого и не скрывает. Логинова, по его мнению, клад для участка. Редко Григорий Григорьевич выдает такие векселя, но уж если выдает – стоит этого человек.

Конечно, нельзя сказать, это не совсем правильно будет, что с приходом Логиновой наведен идеальный порядок. Нет, конечно, но уж не увидишь разбросанной арматуры или обрезков – все четко рассортировано: и заготовки, и готовые изделия. Валентина скалькулировала подсобную погрузочно-разгрузочную работу в комплексе. Бригада полностью выполняет работу от раскройки до монтажа, а раз так, то кому хочется одну и ту же работу делать по нескольку раз? Значит, где попало не разгрузят, не оставят заготовку, все увязано в технологический процесс. Или вот снабжение. Валентина надумала такую техническую «революцию». Поначалу было и Шавров воспротивился, но переборол себя, не стал мешать. Любопытно посмотреть, что из этого получится. В его жизненной практике такого не встречалось. Известно, на производстве узкое место – всегда снабжение. Лихорадило все бригады. Сколько на планерках, на совещаниях толчеи и неразберихи. Валят один на другого задержки. В конечном счете на снабжении работали или штрафники, или рабочие низких разрядов. Снабженцы всегда находили отговорки – мол, если кому не нравится, поищите других.

Все это в зубах навязло. Сжились, смирились, выкручивались. По существу все занимаются снабжением, каждый тянет к себе, а в конечном счете горят все. Как-то Логинова на площадке подошла к Ушакову. Прокопий ползком по листу «выкраивал» что-то.

– Здравствуйте, Прокопий Антонович!

Ушаков поднял голову.

– Здравствуйте, если не шутите.

– Я к вам с предложением.

– Говори, – отложил Ушаков чертилку.

– Не пошли бы вы в снабжение?

– Куда, куда? – переспросил Ушаков.

Валя повторила.

– Засмеют. Или шутить изволите, Валентина Васильевна?

– А чего в этом смешного? Не вижу, – посерьезнела Логинова.

– Мало вон ошивается народу по коридорам, – буркнул Ушаков и взялся за чертилку.

– Зачем нам те, кто ошивается. Нам нужен человек ответственный, грамотный. Чтобы разбирался в металле, в чертежах…

Ушаков посверлил глазками Логинову, отложил линейку, чертилку, достал сигареты.

– Интересно! Ну-ну, по какому же разряду такому снабженцу округлят?

– Старшему – шестой, двум его помощникам – по второму.

– Это ты меня сватаешь вроде как в начальство? Так понимать?

– Если участок план вытянул, премия всем полагается. Тут, конечно, Прокопий Антонович, дело в большем. Вы понимаете, о чем я говорю?

Прокопий поискал глазами, на что бы усадить гостью, но Валя предупредила.

– Не беспокойтесь, я на минутку.

– Чего же не понять – портфель в зубы и крутись, да еще под дыхало дадут, дескать, не так крутишься.

– К портфелю, – перебила Логинова, – тягач, кран и прочая сбруя, как говорит Шавров.

– Что же это, вы сама или с кем согласовано?..

– Получаешь заявки от бригад, – как бы не расслышав вопроса, продолжала Логинова, – составляешь график, завозишь и на будущее, чтобы горячку не пороть.

– Так-так, по науке хочешь поставить? – потакал Ушаков. – Дело, конечно, нужное. Но как с этим делом сладить, не знаю, не знаю, что у тебя получится.

– Поможешь, Прокопий Антонович? Для дела получится.

– Справлюсь ли? – Ушаков поднялся, поразминал ноги.

– Дело непростое.

– Что и говорить, – опять вздохнул Ушаков.

– Маемся мы со снабжением.

– А думаешь, при мне как по маслу пойдет? Учитывала завоз, главную базу?

– Я так не думаю, – горячо сказала Валя, – что пойдет все сразу как по маслу. Нет. Пережить многое придется – с бухты-барахты не возьмешь.

Это и покорило Ушакова. Разбирается женщина, что к чему, как тут не помочь.

Собственно, Валя и рассчитывала на то, что Ушаков откликнется.

– Понимаю ситуацию, – начал собирать инструмент Ушаков.

– Договорились?

– Погоди, Валентина, не горячись. С ребятами надо обговорить. С Женей посоветоваться. Так же не делается.

– Не возражаю – надо, так надо. Только не тяните с ответом.

– К вечеру скажу, – пообещал Ушаков.

А когда Логинова было заикнулась Шаврову об Ушакове, тот замахал руками.

– Да вы что, раздеть меня хотите, лучшего звеньевого, слесаря…

– А зачем нам худшего? Ни к чему нам какой-то штрафник, – стала доказывать Логинова. – Вы одно звено, а тут целый участок.

Шавров долго грыз спичку, а потом вдруг сказал:

– А вы правы, Валентина Васильевна. Лучшей кандидатуры и быть не может. Только я бы попросил вас, Валентина Васильевна, самостоятельность ему обеспечить. Ушаков мыслящий парень.

– Именно это меня и устраивает. Напрасны ваши опасения, Григорий Григорьевич.

– Я ведь к тому, чтобы не дергать по пустякам, не отбивать охоту к работе. Он еще и с характером. Умеешь ты выколупывать людей, Валентина Васильевна. Вот сколько с Прокопием вместе, а не знал, что он клад в снабжении. Но только один уговор – больше из бригад не выдергивать.

Михаил ждал и надеялся, что у них с Валей будет сын. Хотя до этого события еще предостаточно было времени. Михаил уже конструировал для будущего наследника подъемный кран. Валентина только нежно улыбалась.

– А если девочка?

– Дочка тоже хорошо, а сынишка лучше, – пел он на мотив популярной северной песенки.

Глава девятнадцатая

Логинов обогнул коллектор, его уже закрыли бетонными плитами, пересек полигон и зашел на монтажную площадку со стороны прорабской. В это время в дверях появился Шавров.

– Зайди-ка ко мне, посиди, подожди, я сейчас вернусь.

Михаил зашел. За столом старшего прораба сидел начальник участка рудника Белоголовый. Михаил видел его еще тогда, когда Валентина приходила устраиваться на работу. И тогда он еще запомнил Белоголового. Фамилия ему никак не шла, отметил тогда Михаил. Голова Белоголового рыжая, а бакенбарды и того рыжее, прямо огненные, пучкастые и короткий, урезанный подбородок. Но что сильнее всего запомнилось Михаилу – глаза Белоголового. Они словно в догоняшки играли. Почти следом за Михаилом вошел и Шавров.

– Белоголовый просит, чтобы мы ему помогли поднять стрелу, – от порога начал Шавров.

Логинов сразу догадался, о чем идет речь.

– Но я тебе не советую связываться с этим делом, – предупредил Михаила Шавров. – Своей работы невпроворот. Кран они монтировали сами, а, между прочим, – осекся Шавров, – нас могут заставить поднять стрелу. Тот же Бакенщиков.

Тут позвонил телефон. Григорий Григорьевич поднял трубку.

– У меня и Белоголовый, и Логинов, – покивал Шавров на сидящих. – Нет, не договорились. Хорошо, зайдет.

Шавров положил трубку.

– Ну, вот, началось. Тебя Бакенщиков вызывает, – сказал Шавров Логинову.

– Я все равно хотел к нему идти, – поднялся со стула Михаил. – Вот график профилактических ремонтов, – из-за пазухи Логинов вынул рулон кальки. – Если согласны, Григорий Григорьевич, подпишите.

Шавров изучал график. Белоголовый поднялся из-за стола.

– Если мы не договорились, – сказал он Шаврову, – шефы наши договорятся, делать придется тебе, Шавров, а платить – мне. Так что я думаю, шефы договорятся… Учти, нам ведь жить с вами…

– Учту, – ответил Шавров и подписал график. – Только одно замечание, Логинов. Как осуществить работу по науке, как добиться профилактики кранов? Я когда-то пробовал, но все давай-давай и – неудача. А тебе желаю успеха.

К Бакенщикову Логинов вошел без доклада и сразу на стол положил график.

– Я тебя не за этим позвал, – устало сказал начальник строительства. – Первое мая на носу, а начальник управления рудника стрелу не в состоянии поднять, флаг не прикреплен. Опростоволосились они с этим делом. Ко мне приходил. Говорит, заплачу, как за монтаж крана, подними стрелу. Пусть будет стыдно моим монтажникам. Ты не смотрел, в чем у них там дело?

Михаил покачал головой.

– Надо помочь. Об оплате договаривайся сам, тут я не вмешиваюсь, – как бы отгораживаясь, предупредил Бакенщиков. – Можешь делать не в рабочее время, как тебе удобнее… Держи, Логинов, марку. На рудник и специализированную организацию вызывали, но только кран до сих пор не работает… Графики оставь, посмотрю.

На обратном пути из управления Логинов зашел в свое крановое хозяйство и передал монтажникам просьбу начальника строительства.

– Сробим, – отозвался дядя Коля, – конечно, поможем: соседи.

– А кто против, никто. Конечно, не за так… – подсказал Пензев.

– А кто говорит – за так? Грядет великий праздник, детишкам на молочишко. Гроши ни к чему, пусть переведут на бутыльброды. У рудника-то этого добра на складах, – развил мысль Пензев.

– А что, верно, Михаил, после работы и спроворим, по-братски, – досказал дядя Коля…

Белоголовый не утерпел, сам прибежал в бригаду.

– Ну, Логинов, – поторопил он, – ребята? Ну, что вы? Давайте сделайте. Я вам заплачу, хотите, – распалялся Белоголовый, – как за монтаж крана, сделаем договор – и мне и вам хорошо: стрела поднята – гроши на бочку. Магарыч с меня.

– Что деньги, деньги, – перебил Белоголового дядя Коля. – Лишку нам тоже не надо.

– Не надо, – остудил пыл начальника участка рудника и Логинов.

– Нет, ты, Логинов, не понимаешь психологии. Ребята, вы меня слушайте. Делаю ведомость, все как полагается – демонтаж, монтаж стрелы, наладка, проверка, испытание крана, но как вы будете делать, меня это не касается. Годится?

Монтажники зашумели. Логинов сдался.

– Хорошо, – сказал он Белоголовому. – Пустим на ход ваш кран, тогда оформите наряд.

В тот же день после работы Михаил Логинов велел Пензеву и дяде Коле идти на рудник. А сам забежал в управление за графиком плановых ремонтов кранов. Секретарь подала объемистую папку бумаг.

– Подпишите, Михаил Вячеславович, графики профилактических ремонтов. Один экземпляр возьмите себе, а остальные под расписку начальник велел раздать по подразделениям.

Михаил пришел на рудник, пробрался к крану. Монтажники сидели на шпалах, курили.

– Ну и как? – спросил он своих ребят.

– А как? Никак, – отозвался Колька Пензев, – обнюхали весь кран. Непонятно, в чем дело. Моторы работают, пульт – все в порядке, а стрела не идет. Мы уже попробовали. Не нашли причину.

– Запускайте-ка еще, – попросил Михаил.

Запустили двигатель, трос натянулся до предела, даже стрела загудела, завибрировала, вроде стронулась, но тут же мотор перестал вращаться, загудел.

– Выключай, а то сгорит…

Снова все поднялись на кран, пролазали, просмотрели все редукторы, блоки. Все нормально. А стрела не идет. Опять закурили. Отказаться? Да нельзя. Теперь нельзя. Нехорошо. Совесть не позволит. Престиж. Бригада гремит на все Заполярье, и на тебе – кран не смогли запустить.

– Надо попробовать помочь мотору – вывести стрелу из нижней мертвой точки, – предложил дядя Коля.

Идея! Тут же из шпал выложили клетку, домкратом приподняли стрелу, задрали метров на пять-шесть, все равно не идет. И тут Дошлый подвернулся, шапку с головы сдернул и швырнул на землю.

– Да смотрите же, трос перехлестнуло.

Парни задрали головы, стали разглядывать запасовку и тут увидели во втором ряду запасовки с одного блочка на другой, спадая, перекрещивался трос.

– Вот, Дошлый, и глазки как у мышонка, а видит орлом, – восхитился Колька Пензев. – Первому тебе. Дошлый, поднесу.

Парни в десять рук начали снимать, перепасовывать трос, по две пары верхонок спустили, до полуночи бегом по стреле вверх-вниз, шесть витков по оголовке стрелы окрутили тросом, принесли на стрелу – запустили мотор, а стрела ни с места. Еще провозились часа два, моторы нагрелись, плюнешь – шипит, а стрелу так и не смогли поднять. Кран стоял, словно цапля с перебитой шеей.

К Логинову подошел Спиридонов.

– Влипли мы с этим делом, Михаил. Какой-то заколдованный круг. Одно остается – демонтаж: раскидать кран и снова все по узлам, по деталям собирать.

– Не успеем, времени не хватит. Минимум пять дней на это надо, а где их взять? – упавшим голосом сказал бригадир. – Где все-таки собака зарыта? Все ведь вроде ощупали, перещупали…

– По мне, дак так: если моторы подъема не берут, значит, искать причину надо в моторах, – со своим предложением подступил Ушаков.

– Но ты-то откуда, снабжение, знаешь? – уколол Ушакова Пензев. – Сальдо-бульдо сводить научился, а монтажное дело начисто не забыл?

– А ты бы, Пень, помолчал, живете, как у Христа за пазухой. Вот возьму и поменяюсь с тобой, отдам тебе свой портфель.

– Что ты, Проня. Без тебя мы теперь как без манной каши. А, ребята? Скажи только честно, на материке ты снабжением занимался?

– Самородок – вот кто я, – оборвал Ушаков Пензева. – Давайте ближе к делу.

Ушаков около крана оказался случайно, вернее, он завернул с базы, видит, ребята свои собрались, решил узнать, как у них, может, чем помочь. А когда понял, в чем дело, – остался.

– Вот, допустим, ты, дядя Коля, за конец взял палку и поднимаешь, – развивает мысль Ушаков, – а палка не поднимается, силы не хватает. Ты же не на ноги будешь грешить. В чердак не полезешь, – постучал Прокопий по лбу. – Рука не берет. В руке причина – слабая.

– В этом что-то есть, – прикусывает губу Логинов.

– А как же ты думал? Ну при чем тут ходовая, раз подъема нет? – Логинов отшвырнул недокуренную папироску, полез на кран. Парни, задрав головы, смотрели, что надумал бригадир. Михаил поднялся до башни, перешел на контрогруз.

– Ну, так и есть, мотор смотрит, – заметил Ушаков.

Логинов наклонился над перилами, крикнул вниз.

– Прав Ушаков. Мотор-то не тот стоит…

– Ну, а я что… – заважничал Ушаков.

– Так я и знал, что ты ясновидец, – толкнул Ушакова локтем Пензев.

Пока Логинов спускался с крана, парни разыгрывали Проньку.

– Слушай, Дошлый, – не унимался Колька Пензев, – женился, поумнел сразу.

Только Логинов ступил на землю, Ушаков к нему.

– Это не наше дело. Бугор, пусть дают мотор, чего переживать.

– И я не намерен, – сбрасывая верхонки, сказал Пензев в поддержку Ушакова. – Что мы им, козлы отпущения…

– Раз взялись, надо до конца довести, – слабо возразил Логинов и посмотрел на дядю Колю Спиридонова. Тот промолчал.

– Ну ладно. Тогда вы пока подберите инструмент, какие надо ключи, проверьте концевые выключатели, я скоро вернусь. – Логинов сбросил верхонки, зашароварил рубаху и подался в сторону рудника.

Как только Логинов скрылся из виду, парни – на шпалы. Пензев рубаху долой.

– Ну, Дошлый, расскажи, как ты первый раз женился, – наседает Пензев.

– А чо рассказывать, будто сами не знаете.

– Давай, давай, Пронька, не жмись…

– Это тогда на материке или теперь? – уточняет Пронька.

Пока в красках и лицах рассказывал Ушаков, но не про свою помолвку, вернулся Логинов.

– Ну? – обступили монтажники бригадира.

– Нет толку. Никому ни до чего дела нет. Лозунги прибивают. Белоголовый руки умыл. Где, говорит, я тебе возьму мотор? Вот и весь сказ. Взялся – делай!

– Вот гад, – вырвалось у Пензева. – Что ему, морду набить?

– Погоди, Николай, набьешь и на пятнадцать суток на праздник угодишь на курорт.

– Тогда пусть сам Белоголовый надувается вместо мотора.

– Нет у них мотора. Звонил я на главную базу, там есть, на базе, но предупредили: не сегодня-завтра реки раскроются. Наша вон вовсю уже шурует.

– Моркошка-то? Какая это река. Крупные-то реки к середине лета просыпаются…

– Ну что будем делать, мужики? Можно рискнуть. Если за трое суток вернуться, тогда выживем, – подсказывали монтажники.

Слово «выживем» так прозвучало, что Логинов почувствовал, как необходимо выжить. Доказать прежде себе, на что человек способен. Да и перед Бакенщиковым, перед коллективом неудобно пасовать. Вон уже по всей стройке разнеслось: логиновцы взялись стрелу поднять…

Правда, к этому событию по-разному отнеслись в Заполярном: кто говорил – выскочка ваш Логинов, из специализированного треста присылали людей и то не смогли. Другие утверждали, раз логиновцы взялись, тут к бабке не ходи, стрела будет стоять.

Михаил не придавал значения всем этим толкам, хотя если говорить честно – самолюбие его заедало. А теперь Логинов так рассуждал: неважно, по какой причине не поднимем стрелу. Один сказ – трепачи. Ведь не будешь доказывать Заполярному, что мотор не по проекту, не той мощности. Смеяться будут: что же, один умный, а все дураки?

– Мотор надо, – решил Михаил. – Раз в Заполярном нет, один выход – ехать на базу.

– Рисковать!

– Если, конечно, – рассудил дядя Коля Спиридонов, – только поднять на стрелу флаг, покрасоваться, тогда не стоит рисковать. Но я думаю, тут дело в другом – кран нужен, если сейчас не задействовать его, простоит весь паводок. А так зачем рисковать? Кому это надо?

– Собираешься вечно жить, – горячился Колька Пензев.

Дерзкая мысль стучит в висок Логинову: нет риска – нет жизни.

Ушаков подскочил к Логинову:

– Бери, Миха, тягач, пока собираемся, пусть Пень сварганит «пену».

– Нет ничего на свете чувствительнее влюбленного мужчины, – отстраняет Ушакова Пензев. – У меня, может, тоже душа просит подвига. Почему я вари «пену», а он поедет, тоже мне герой… Ты вначале отпросись у Логиновой, Дошлый.

Логинов стоит некоторое время в раздумье.

– С Логиновой мы договоримся.

– Тогда что думаешь? Ошибиться рискуешь? Сложен мир, а жизнь проста. Не мной это, Миха, сказано. Время не ждет, – подгоняет Ушаков.

– Давай, Прокопий, готовь тягач, – наконец говорит Логинов.

– Значит, жребий брошен, – отступает Пензев. – Радостно и грустно!

Солнце, качаясь, приседает у горизонта. Насупясь, молчат носатые водоразборные колонки.

– Иду варить «пену». Пошли, дядя Коля, – увлекает за собой Пензев Спиридонова.

Ушаков приехал на тягаче, пока звено Пензева сваривало «пену», выбрал местечко, чтобы не мешать монтажникам, и готовил машину в рейс. Подтягивал гайки, шприцевал ходовую. Сам все поглядывал на солнце.

– Дошлый, – позвал его Пензев. – Прими корыто.

Ушаков прибежал, походил вокруг «пены». «Пена» получилась добротная – из листовой стали, борта из «тройки», днище из пятимиллиметровой, придраться было не к чему, и все равно Дошлый сказал, когда стали «пену» цеплять за фаркопф тягача:

– Мог бы, Пень, и поаккуратнее выполнить мой заказ. Все-таки товарищи, потом сам будешь переживать, как говорят: уезжаешь на мгновение – прощайся навсегда…

– Дай я тебя, Дошлый, обниму. – Пензев схватил Ушакова, притянул к себе. Прокопий едва доставал головой Пензеву до груди.

Ребята помогли загрузить «пену». Закатили несколько бочек солярки, полбочки масла, дядя Коля настоял:

– Вдруг придется менять масло, вдруг да в промоину угодите…

На всякий случай забросили лебедку, тросы, кувалду, пару лопат, лом. Логинов пошел домой, а Ушаков подрулил к себе, потом уж за Логиновым заехал – посигналил. Логинов появился с рюкзаком, в резиновых сапогах с отворотами, наперевес нес ружье.

– А это зачем? – принимая от Логинова рюкзак, кивнул Ушаков на ружье.

– Вдруг медведь.

– Заряжено? – Прокопий отстранил стволы, ощупал рюкзак. – А термос на что?

– Сравнил! Или затхлую воду пить, или чай с дымком.

– Занеси обратно – разобьем.

– Ладно, ружье давай.

– Да ты, я вижу, трусоват.

Логинов положил ружье на гусеницу.

– Клюка и то раз в год стреляет.

Михаил отнес термос, поднялся в кабину, пристроил двухстволку за спинку сиденья. Раскинул телогрейку.

– Ладно, иди, Прокопий, попрощайся с Женей.

– А мы что, насовсем? – округлил глаза Ушаков.

– За реку едешь на день – хлеба бери на три.

– Не-е, Миха, мне долго так нельзя.

– Если раздумал, скажи, пока на берегу.

– Жене одной тоскливо, – упавшим голосом сказал Ушаков.

Логинов вздохнул.

– Как же ты жил?

– А я знаю?

Ушаков спрыгнул на землю, обежал «пену», заглянул вовнутрь, потормошил бочку – не вылетит? Вернулся в кабину.

– Ну, Михаил Вячеславович, с богом!

– В добрый путь, значит, не пасуешь, – Логинов захлопнул дверку.

– Я записку своей оставил, – выкрикнул Ушаков и включил скорость.