Текст книги "Гербарист. Благословение смерти. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Леонид Кастровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава третья. Отрывок – 6

Сейчас, передо мной, раскинулось огромное подземное пространство, кишащее гоблинскими, ещё не созревшими к вылуплению, серыми яйцами. Я шёл и уничтожал их потоком некры из своих ладоней, выжигал эту погань, как сорняковую грязь, а она хрустела и лопалась под моим давлением и натиском.

Здесь были и мелкие мрази, что пытались бросаться на меня в приступах ярости ради защиты своего потомства, однако я не обращал на них вниманиях, убивая этих глупцов, даже не доставая меча. Здесь, скрытый от чужих глаз и изолированный от невинных живых существ, я мог не стесняться применять частичку своей мощи, а потому был похож на материализовавшуюся вспышку стихии, доселе невиданной никем.

Гоблины, гремлины, они дохли сотнями, и всё лезли и лезли, громко крича, вопя и кидаясь на свою же смерть. А я всё шёл и шёл; шёл к центру этой зловещей, напитанной жадностью долины.

И чем ближе я приближался к сердцу этого места, чем больше ощущал тут смрад Инфернума, тем больше видел подтверждений того, что «это» не должно существовать. Грех жадного стяжания, его мания, его безумственные порывы. Всё дышало здесь желанием обладать и порабощать.

Самым наглядным обстоятельством изуверского извращения были загоны с людьми – голыми, кучкующимися в грязи в надежде согреться, просящими о помощи и рыдающими. Они, как разводные животные, были привязаны короткими верёвками к каменным столбам за деревянными ограждениями и готовились к очевидной участи. Сколько их здесь было? Не меньше нескольких десятков, но и этого хватало, чтобы внушать ужас в простой человеческий разум. Ведь раньше, судя по уже пустующим столбам, что были замараны плотскими останками, их, несомненно, было больше.

Но вот я начал подходить всё ближе к тому, что было видно издалека.

Ради силы можно сделать многое, её всегда и везде уважают. А со слабостью никто не считается, ибо она не поможет тебе достичь желаемых целей. Однако главный вопрос в любом случае один – «достойна ли твоя цель силы»?

Три красных, пульсирующих кокона, состоящих из полупрозрачной, плотской субстанции сейчас были передо мной и излучали жажду «жить». Они сочились кровью и эманациями «жадной» инферны. Их вид вызывал отвращение и омерзение. А внутри них находились три ещё не пробудившихся кобольда, которых уже просто-таки распирало от той силы, что они в себе содержали.

И это было странно, ведь эти отродья так не рождаются. Они, как и все примитивные гоблины, появляются из яичных кладок, хотя и очень, «очень» редко. Данные же особи формировались иначе, а значит – дело было в искусственном вмешательстве. И свидетельством тому были три людских, иссушенных тела, лежащих под коконами и являющихся будто бы основами, из которых те проросли. Разорванные же груди в местах «пророста», татуировки на животах, содержащие ритуальные руны, и геометрические начертания на «бурлящей земле» – лишь дополняли этот вывод. Кто-то решил переродиться в инфернумскую «псевдо-жизнь». Кто-то решил получить силы, используя такой своеобразный, но, конечно же, знакомый мне метод.

…

#Удар, – не физический, нет…

Каждый из этих трёх гадов попытался нанести мне удар ментального типа.

Видимо, они спали лишь притворно и уже полно прочувствовали нахождение рядом с собой чужака…

Они пытаются защититься, стремятся проникнуть мне в голову и вмешаться в мысли. И, пожалуй, эта особенность трёхранговых монстров такого вида является самой важной причиной их опасности. Ибо они способны поглотить сознание своей жертвы и получить себе всё то, что до этого было её знаниями и мыслями, оставив после своего опустошения лишь безвольную «полутрупную» плоть. Иными словами, если дать им время и достаточное количество разумного ресурса, который они смогли бы «усвоить», противостоять им было бы очень сложно, ведь остановить развитие такого мыслящего монстра, способного обретать в короткие сроки воспоминания и умения нескончаемого числа жизней – задача, порой, непосильная.

…

Коконные жилы трепыхали, красноватая, блестящая плоть, демонстрирующая своё «живое» наполнение, еле сжималась и дрожала. Всё верно, эти отродья ещё не могли покинуть свои «резервуары», их тела были пока что слишком хрупкими и слабыми для самостоятельного сдерживания той инфернальной силы, что в них концентрировалась. Им нужно было всё ещё расти и развиваться, укрепляться. Но я, разумеется, не был с ними милосерден, а потому не собирался давать этим «поедателям пороков» такой возможности.

Мыслительный посыл своему доспеху, и металл на моих руках раскрывается, оголяя бледные ладони. Становящиеся заметными прожилки на них наливаются энергией золотисто-красного цвета – моей энергией. Я собираю её между двух ладоней в один трескучий, мерцающий шар, от которого нет ни жара, ни холода; от него веет лишь обречённостью. Недоразвитые кобольды чувствуют это, осознают свою скорую кончину и всё активнее пытаются пробраться в мои мысли; но никому не дано этого сделать, – Смерть против вмешательств в свою работу.

Энергетическая сфера, накалённая, будто маленькое ручное солнце, но не имеющая хоть какой-нибудь температуры, отпускается мною по направлению к центральному «недоноску». Достигнув его, она беспрепятственно врывается в желеобразную материю и внедряется в хилое, но даже сейчас опасное жилистое тельце, а затем вспыхивает в нём светом, не вызывая при этом взрыва. Но так и должно быть. Цель этого сгустка – поразить всю энергосистему этих химерических созданий и добраться по ней до «прорехи» между Метернумом и измерением инферны, откуда и производится выкачка этой энергии для снабжения аппетитов местных жадностных тварей.

И вот, взрывная световая волна, распространяющаяся по паутине инфернальных вен и несущая с собой смертную тленность, охватила своим потоком всё пещерное пространство, показав вокруг множественные сжигаемые энерго-линии, а затем, по ощущениям, достигла самого источника местной энергетики. И где-то дальше, в глубине этой большой пещеры, где ощущался самый насыщенный паразитический фон другой «реальности», произошла ещё одна вспышка, знаменующая «прижигание раны» этого мира.

В это же время начал быстро проявляться эффект принудительного некроза. Коконы и «псевдо-жизнь» в них стали усыхать и истлевать, ускоренно теряя краски, плотность и объём, а затем и какой-либо разум, пытавшийся бороться с тем, против чего бороться бессмысленно.

Кобольдовы собратья-сосёстры, что ещё оставались неубитыми мною, поскольку предпочли отступить или затаиться, в этот миг словно бы почувствовали гибель своих инстинктивных лидеров и судорожно, громко и пронзительно заорали. В одно мгновение в них потерялся всякий думающий интеллект, и они массово, в горящем безысходностью отчаянии, повально побежали на меня. Впрочем, я бы уничтожил их и без этого.

Снова мысленная команда доспеху, и по всему его корпусу открываются свободные от металлического покрытия малые фильтрационные отсеки, частично обнажающие мою кожу. Мгновение на концентрацию, и из образовавшихся пустот защиты выходит высвобождаемая, плотная аура некры, несущая лишь одно – смерть. А в следующий момент она просто разъяряется, укрывая собою всё, что ей встречается…

…Более в этой пещере нет ничего, связанного с «болезненной жизнью».

И только человеческие загоны, защищённые до этого моими магическими барьерами, остаются в безопасности. И только находящиеся в них, испуганные и потерявшие всякую веру в спасение и какое-то чудо, обездоленные и почти сошедшие с ума от здешних условий и атмосферы, несчастные люди остаются единственными свидетелями произошедших тут событий.

Глава третья. Отрывок – 7

Шум, визги, неистовые крики, а ещё подавляющая мощь за спиной…

…Всё это ощущала последние несколько часов Дева, стоя возле входа в центральное логово монстров. Здесь было неприятно, некомфортно. Глубина была таковой, что подземные своды начинали угнетать не только всякую разумную жизнь, но и «остатки человечности» внутри неё самой.

Навязанная ей тройка людей, будто бы неосознанно ощущая недовольство своей надзирательницы, вела себя весьма тихо и крайне послушно. Это льстило златовласой особе, в каком-то смысле даже приносило ей удовольствие, ибо она любила чувство, когда перед ней склоняются и пресмыкаются, признавая её верховенство над собой.

#Импульсный толчок, – то, что сопровождает сильный выброс энергии, имеющей в данном случае специфически-сладкий оттенок разложения. Его донёсшийся до пещерного разлома остаток заставил всколыхнуться и ненадолго замерцать в нём зелёным цветом преграду энергетического поля. И, несмотря на то, что агрессивно-вредные эманации погасились, их остаточную волну, прошедшую сквозь всякую материю и плоть, не заметить и не уловить на себе было нельзя.

– «После этого там остались только трупы…» – в некотором роде с сожалением подумала женщина, любящая насилие. Ей вновь досталось не так много, как она хотела. А спустя около получаса, в её шлеме прозвучал сигнал вызова.

Для неё всегда было волнительно отвечать на звонки «правителя своего сердца», ведь, как и любая другая женщина, она хотела соответствовать своему мужчине во всём и каждый раз угадывать его настроение и желания. Для неё было важно находить к нему верный подход снова и снова, дабы неизменно оставаться прекрасной в его глазах и желанной. И, конечно же, такие «порывы добродетели» были очень сложны в своём исполнении, ибо семейная жизнь – это тяжкий труд, который требовал баланса во всём. А потому отвечать на входящий звонок сразу – было нельзя. Пусть её дорогой супруг понимает, что она «не всегда» является доступной для него.

По истечении нескольких секунд Дева прислонила обрамлённый в белый метал указательный палец к виску и этим самым активировала связь:

– В общем, я разобрался. Здесь кромешный ад, но остались спасённые люди, – раздался из шлемного наушника голос её Повелителя, безэмоциональный и безмятежный, но содержащий в себе властность и неприступную строгость. – Веди наших авантюристов, надо заняться эвакуацией; выход недалеко… – и связь прекратилась.

Дева даже ничего не успела ответить, а её вновь, как и в большинстве таких случаев, проигнорировали. Впрочем, супруг всегда поступал с ней так игнорирующе, когда был занят деловыми вопросами.

– «Всему своё время», – произнесла мысленно немного раздражённая женщина.

Любовь и работа – это вещи, которые не должны соприкасаться друг с другом лишний раз. И долг партнёров – выдерживать этот принцип их раздельности ради совместного процветания. Ибо иначе эти две сферы могут начать серьёзно конфликтовать между собой, вызывая проблемы, которых можно бы было не создавать.

Конечно, нежно-пылкий разум не был удовлетворён таким положением «дел» и всегда злился на это неподобающее к себе отношение со стороны того, кому был безмерно предан. Однако, тем не менее, и сам понимал, что было бы слишком эгоистично оттеснять важную деятельность, в том числе и всего Ковчега, в угоду лишь своей персоны, жаждущей как можно больше недостающего расположения мужа. Ведь он, как «Верховное существо», просто не одобрит такое поведение…

Дева никак не показала перемены в своём состоянии. В конце концов, её суть всегда была и будет верной опорой своему Владыке. А сейчас же она должна была действовать в приказном порядке. Времени на сантименты нет, а «необходимое к себе внимание», компенсирующее её тяготы и неудовлетворённое настроение, она получит потом – и в таком объёме, который «захочет».

– Вы трое, – холодно обратилась она к группе из двух мужчин и одной зверолюдки.

Несмотря на то, что «странники» успели немного отдохнуть и собраться с мыслями, в их обращённых к ней поникших взглядах проглядывалась неимоверная усталость. Чужеродная атмосфера продолжала сказываться на хилых телёсах очень скверно.

– Господин закончил с зачисткой сектора, – в её словах проступила гордость и вечно положительная предубеждённость. – Нам пора выдвигаться, там есть пострадавшие жертвы.

Глава четвёртая

Внутри той плоти, что есть прах,

Внутри тех душ, в которых мрак…

Мы где-то были всё ещё живыми,

Мы были теми, что ещё ранимы...

***

Примерно неделю назад разведчик, коего звали Миризонтас, оказался вынужден покинуть группу дорогих ему людей. И это было – словно бы пытка…

…Бросить их вот так, на произвол судьбы. Оставить, вероятно, в последний раз. И мчаться через малопроходимые лесные чащи, дабы хоть как-то сократить этот невыносимо длинный для него путь…

Но, в конце концов, он преодолел эту дорогу за два дня и одну неполную ночь.

В конце концов, выбившийся из сил, он всё-таки добрался до гильдии.

И вот, спустя ещё четыре дня, взволнованный, но уже отчасти принявший участь своих друзей, отличный от себя прежнего, теперь молчаливый и поддавшийся печали разведчик снова достиг того злосчастного и проклятого места. Вновь перед ним предстала та самая пещера, рядом с которой, как он полагал, раз и навсегда простился со своей «второй» семьёй.

…

Уже сутки шёл Миризонтас по тихим, но отчётливо пропитавшимся запахом тлена, повсеместно усеянным гоблинскими останками, длинным и нескончаемым туннелям, ветвящимся подобно одной большой, незримой паутине. Он шёл в составе трёх отрядов, что общим числом были в пятнадцать гильдейских наёмников. Шёл с теми, кого успели собрать, и кто решился выступить в этот, вероятно, посмертный, но, без пререканий, важный поход.

Но что-то здесь было явно не так, что-то чуждое случилось тут. Ведь вместо того, что ожидал он увидеть; вместо того, что ожидали увидеть люди, его сопровождающие, здесь была лишь та самая будоражащая тишина, скрывающая за собой невесть что.

Трупы; телесные омертвевшие части; кровавые, уже отчасти высохшие жидкости. Всё пространство вокруг было наполнено смертным смрадом. И, что странно и пугающе, суть у этого наполненья была отнюдь не человеческой.

В конце концов, создавалось ощущение, что по этим огромным норам почти прямо перед ними прошла действительно настоящая смерть, и воля её была направлена неоспоримо на мерзость инферны.

– Слушайте, – начал жилистый, но низкий мужчина, закованный в крепкую броню, – я не сомневаюсь, что здесь находился настоящий рассадник зелёных ублюдков, – его взгляд обвёл своды пещерных стен, которые периодически были покрыты очерствевшими инфернальными ошмётками, количество коих непрестанно продолжало увеличиваться по мере прохождения ими всё дальше и глубже. – Но вы сами посмотрите, здесь же теперь истинный филиал бездны…

– Мне тоже кажется, что наш Писто вряд ли бы смог такое устроить… – проговорил, напряжённо задумавшись и кивая себе под нос, авантюрист преклонных циклов с короткой седой бородой, которую он то и дело поглаживал.

– Сюда забрело что-то страшнее гоблинов… – тихо прошептала женщина-лекарь, касаясь пальцами в узорчатых зачарованных перчатках той бурой субстанции на настенных камнях, в коей не осталось даже хоть какого-нибудь признака порочной энергии; и этот ничем не достижимый эффект от загадочного и немыслимого воздействия чьих-то способностей вызывал в ней сшибающий все её прежние познания о магии град вопросов.

– Страшнее гоблинов!? Посмотри вокруг, дура!! – оскалился и засмеялся коренастый мужчина-берсерк, облачённый в разномастные животные шкуры на практически голый торс. – Тут встречаются и явно гремлинские кости, – он показательно наклонился и подобрал полураздавленный нижний фрагмент какой-то хищной челюсти, – уж их-то я узнаю, – кисть его руки сжалась в кулак, и костные осколки посыпались из него на пол. – И, будь я проклят, если там, где-то впереди, мы не найдём ещё и туши кобольдов…

Люди на какое-то мгновение замолчали, и каждый из них думал о чём-то своём.

– Что вообще может обладать такой мощью..? – тихо спросил ещё молодой парень, впервые пошедший на подобную массовую сечу и прежде не видевший ничего подобного тому, что было увидено им здесь повсюду.

Седобородый старик поджал старческие губы и чему-то вновь покивал про себя:

– Миризонтас, – начал он, не оборачиваясь к названному разведчику и смотря куда-то вскользь, в ожидающую впереди темноту, – напомни… – он почесал подбородок и ненадолго прервался, привлекая этим самым к себе внимание всех компаньонов. – Ты говорил, что с твоими напарниками отправились ещё два новых человека…

Названный Зонтас вспомнил их. Чужеземных, немногословных, отвергающих…

– Полувампиры, муж и жена… – вздохнул он, снова поднимая из бушующей памяти отрывки последних воспоминаний о своих товарищах, где фигурировали эти двое. Они, в общем-то, по меркам всяческих странников, были вполне нормальными, пусть и немного таинственными, видовыми метисами. – Не думаю, что они бы могли обладать столь чрезмерной силой, свойственной каким-то чудовищам…

– Не думаешь, малец, или не знаешь, потому что не видел..? – хмыкнул старик, подёрнувшись к нему сверкнувшими в свете артефактных фонарей глазами. – Что ты вообще знаешь о тех, с кем странствовал? – в его старом взгляде была насмешка и вопрос.

В стороне, стоя в тени, цыкнул глава одного из отрядов:

– Перестань, дед, – приглушённо встрял в разговор мужчина, чьё лицо было полностью перевязано шёлковыми алыми лентами, ассасин. – Даже те, что развили в себе очаг энергии, не способны на такие подвиги, – под плотным ленточным покровом, кажется, появилась улыбка. – У всего есть лимит, и всё когда-то кончается, – где-то в его скрытых глазницах мелькнули расслабленные красные огоньки, – Тебе ли это не знать, вечно-престарелый ветеран? – старик не повёлся на эту подначку, в которой, впрочем, была доля правды; а мужчина продолжил. – Здесь была бойня, беспощадная, бесчестная, без права на выживание, – перевязанные алыми лентами руки разошлись в стороны, показывая окружающий простор. – Здесь, признаемся друг другу честно, погибли бы все или большая часть из нас даже с этим составом, – его меланхоличный голос разносился неспешно, однако достаточно доходчиво до сознания. – Однако что-то не дало этому случиться, предотвратило такой исход, и мы с вами всё ещё невредимы, – он опустил руки и сложил их за спиной. – Так зачем нам думать о том, чего пока понять не можем, – улыбка под его «маской» стала шире, – если сейчас у нас есть шанс увидеть эту невиданную силу воочию, догнав её по оставленным следам?

– И тебя не пугает то, что мы можем там найти? – пробубнил вопрошающе низкорослый воин, что и начал данную полемику.

Ассасин, не разнимая рук за поясницей и продолжая стоять, прижавшись к холодной и неровной, рыхлой стенке, как-то по-спокойному умиротворённо выдохнул воздух, крайне похожий на испаряющуюся кровь:

– В нашей власти лишь стать свидетелями этого явления… – он обвёл всех притуплённым и безмятежным взором. – И никакая подготовка, увы, не поможет нам, – а в его словах содержалась истина об их положении: о добыче, что попалась в ловушку, выход из которой намеренно не захлопывают и показывают. – Страх же… – все ощутили иронию. – Страх сопровождает каждого из нас; страх – это данность…

Миризонтас, что, как и остальные его спутники, слушал эту речь, в какой-то момент понял кое-что важное для себя. А именно то, что ему абсолютно без разницы, умрёт он в этом инфернальном кладбище или нет. Его интересовало и им движило лишь одно, а потому он первым нарушил застоявшийся покой и двинулся в тёмный сводчатый проход, перед которым всего на мгновение замер.

– Простите, если из-за меня вас здесь не станет, – произнёс он негромко, с искренним сожалением. – Но я обязан дойти до конца, – по его щеке медленно и незаметно сползла капля, затерявшаяся после где-то во мраке. – И даже если мне не суждено уже найти своих живых друзей, – с печалью его шаг вновь продолжился, – я обязан сделать всё, чтоб завершить эту миссию, хотя бы за них…

Люди на краткий миг поддались обдумыванию открывшихся им чужих чувств, а затем, внутренне согласившись с ними и приняв их, двинулись по-свойски и без колебаний за одиноким разведчиком.

Старик же вновь погладил бороду:

– Похвальное решение… – голос его был тих и наполнен воспоминаниями о выцветших циклах своей прошедшей жизненной эпохи.

Ассасин же в ответ на это лишь повторно цыкнул:

– Молодёжь нынче ничуть не хуже, чем в твои времена, – окончил он его мысль.

…

А через полдня, ибо эта составная группа авантюристов всё ещё не имела достаточной возможности устать, была хорошо оснащена и могла позволить себе более-менее точно отслеживать время, – наёмники, вызвавшиеся в эту экстренную миссию, действительно достигли уничтоженного логова кобольдов.

Самих тел главарей здесь уже не было, от них остались лишь примечательно-иссушённые потроха и прах серо-бурого цвета, разбросанный неровными кучками в небольшом радиусе друг от друга. Однако основное внимание, помимо прочих гоблинских и гремлинских ошмётков, приковывали к себе не эти мифические остатки когда-то сильных тварей. Интерес представляли повреждённые и частично-стёртые ритуальные пентаграммы, начерченные кровью на полу прямо под поверженными «вассалами жадности».

Люди не могли полноценно понять смысл этих обнаруженных ритуалов, не могли понять точный принцип их работы, но по знакомым признакам могли определённо сказать, что в их основе были жертвоприношения и крамольная инферна. И этот факт не сулил ничего хорошего для настоящего мира.

…

Спустя же ещё несколько часов после исследования найденного логова, а затем продолжения странствия по тёмным и сырым, но по-прежнему «обезжизненным туннелям», члены отрядного сборища, имеющие повышенную чувствительность, засекли в нескольких километрах впереди и, судя по ощущениям, весьма выше, немногочисленное скопление живых существ. Но самым волнительным обстоятельством в этом событии было то, что они также засекли там и присутствие очередного отродья Инфернума.

– Тоже третий ранг, не меньше… – произнесли синхронно и со страхом несколько опытных магов.