Текст книги "Гербарист. Благословение смерти. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Леонид Кастровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Слабая, едва заметная улыбка коснулась кончиков тонких и бледных губ Зиосии, отражаясь на её аккуратном, полузверином оскале грустью и принятием своей судьбы. Блестящий огонёк в глазах её, напоследок посмотревший на сокрытое за тучами, слабое небесное светило, в какой-то момент просто поблек и погас, став своей тенью. А разум, до этого сохраняющий последние мысли, безвозвратно потух в той тишине, которую так желал.

…

# ~ Крх! Крх!! Крх!!! – мгновение назад полностью безвольное и недвижимое, покойное туловище девушки прерывисто-резкими, необычными движениями для рук, отбило все три тонких, но опасных снаряда, запущенных в него с огромной скоростью.

Фейские жёны на миг остановились, непонимающе смотря на это действо, совершенно точно не свойственное для тех, кто уже должен являться простым трупом. А он, тем временем, неуклюже-рвано, дёрганно стал подниматься и вставать на ноги. Одновременно же с этим амулет на шее зверолюдки, начал будто бы жить сам по себе, ибо небольшой алый глазок в его середине по-особенному завораживающе засветился, вращая крестовый зрачок изумрудного цвета и словно следя за обстановкой вокруг. Впрочем, судя по всему, как предположили три феи, так оно и было.

– Он взял её тело под контроль, – произнесла первая из них.

– Значит, нужно отделить их друг от друга, – сказала в довесок вторая.

– А ещё у него должен быть заряд, – дополнила их третья, что была младшей. –Необходимо его истратить.

И, поняв свой план действий, троица вновь развязала бой на изматывание, заставляя странную цель обороняться и соблюдать с собой достаточную дистанцию. Однако же скорость истерзанной прежде оборотницы стала постепенно возрастать, реакция увеличиваться, а движения оттачиваться и улучшаться до мастерского уровня, отчего все вражеские атаки для неё обернулись просто лишь раздражающим фактором и тем, что не причиняло ей какого бы то ни было вреда. Более того, изувеченное тело, неподвластное теперь своей мёртвой хозяйке, в какой-то момент покрылось полем, тонкий золотистый слой которого едва заметно поблескивал в скоротечной схватке, будто бы ещё более усиливая собой марионеточную, тленную плоть.

# ~ Вшь-ь-ь! – враг нереальным образом поймал летящую прямо в воздухе иглу, зажав в своей искрящейся от защиты кисти, а после чрезмерно мощно метнул назад, ровно в шею одной из своих соперниц, и быстро рванул на ещё оставшихся двух фей, что не растерялись и из-за поясниц достали парные, богато украшенные камнями, металлические сабли из крайне дорогого сплава.

Беспрерывная череда скрежещущего лязга от скоростных и быстрых ударов заполонила все звуки в сотрясаемой ими округе и стала разносить повсюду свой звон, вызванный столкновением плоти, укутанной в плотный артефактный барьер энергии, против обрушивающихся на неё холодных и острых лезвий зачарованного оружия.

Расстановка сил на доске судьбы поменялась, и фея, падающая на грязную почву и зажимающая своё пробитое, окровавленное и растворяющееся от собственного яда, не способное уже дышать, дрожащее горло, была явным доказательством этому факту.

А тем временем, также поднявшись с рыхлой земли, божественный чемпион, оценив сложившееся положение дел, медленно активировал на своём ручном браслете одно из встроенных в него заклинаний. Шар, сплетённый из корней и парящий за его спиной, вместе с подобными ему, принадлежащими супругам, слились в единую композицию, после чего получившаяся жуткая сфера медленно приблизилась к нему, раскрылась, а затем, подобно паразитическому созданию из лоз, стала окутывать его своими гибкими, шипованными побегами по всему юношескому тельцу. И словно бы древесная, странная броня, покрывала она командующего собой носителя, делая того, вслед за набирающим мощь противником, более сильным и крепким, однако же взамен забирая из него своими впивающимися в плоть, цепкими шипами, требующиеся для этого объёмы ценной магической крови, полнящейся инферной. Впрочем, не будь юный представитель фей избран аватаром для нужд своей Богиня, не будь он изменён ею на духовном и материальном плане, едва ли бы тогда в сей миг способно было его тело вынести происходящее слияние с «сердцевиной жердяя», потому как суть её не терпела обратных разлук и завладевала добычей своей навсегда.

В руке крылатого, оплетённого в корневище, готового к новой битве юноши, выросло длинное и прочное древко копья, увенчанное в навершии наконечником, светящимся ядовито-зелёным цветом. И в экстазе созидательной природной жизни, насильно смешанной с разрушающей всё порочной греховностью, расцвела ненависть, взращённая неутешимым презрением.

В фиалковых глазах Юпокритикоса, средь чудовищно плескающейся энергии, отразилось на миг чувство неправильного сожаления, ибо смотря на младшую жену, что сейчас испуганно и дрожа сидела на коленях, пытаясь вытащить из тонкой шеи болезненный и сопротивляющийся этому инфернальный шип, – он искренне жалел, что эти изящные, очаровательные куски мяса почти ничего из себя не представляют по сравнению с той, к которой он действительно хотел бы быть ближе.

– Бестолковая дрянь… – жёстко вонзил он своё копьё в спину этой милой феи, ожидавшей от своей мужа помощь и спасение. – Слабая, неспособная и бесполезная… – простое в своём исполнении, проклятое оружие вошло прямо промеж её лопаток, разделяя бьющиеся по воздуху от вспыхнувшей, жуткой боли, дивные парные крылья, а также выпивая из неё как все питательные жидкости, так и всю духовную оболочку, называемую душой. – В следующий раз буду выбирать получше, а не на один бой…

Красивое девичье тело, недавно отдающее притягательной очаровательностью, спустя всего лишь несколько мгновений стало абсолютно высохшим и мёртвым, потому как даже кабальный дух его хозяйки был безжалостно высушен и употреблён. Надавив же ногой на спину этой использованной и теперь ненужной, гадкой падали, чемпион с брезгливостью выдернул всё ещё находившееся в ней оголодавшее оружие и стряхнул с него неприятные останки тёмно-бордовых цветов.

Всё это, разумеется, видели и две его оставшиеся, сражающиеся с врагом, жены. Однако же они смиренно предпочитали не думать об этом, ведь каждая из них троих, соглашаясь стать верной спутницей божественного аватара, отрекалась от той судьбы, что была дарована при рождении ей раньше. И с тех пор, с момента святого сочетания себя и своего мужа узами непреложного брака, умереть для них ради него и Богини – было безусловной и безоговорочной честью, а также избавленческим великим даром, ибо так они встретятся во всесветлой обители со своею Матерью намного раньше, удостоившись при этом редкого и почётного права быть одними из её личных слуг.

# ~ Вр-р-жъ! – попытались две феи нанести одновременные удары по телу Зиосии, отчего создали своими сильно зачарованными, артефактными саблями резонанс щита, покрывавшего давно умершую плоть оборотницы. И тем не менее, тот не повредился, и вспыхнув на миг обжигающим золотистым светом в местах попытки пробития, вновь стал стабильным и уравновешенным в своих внутренних энерго-потоках.

Руки её, двигающиеся неимоверно быстро, подобно нерушимым орудиям, необузданно бойко мелькали в пространстве и сдерживали на себе хладный металл, стремящийся прервать в ней своими выпадами ту псевдо-жизнь, что по какой-то причине всё ещё существовала и продолжала бороться.

Но вскоре чаши весов вновь изменили своё положение на весах судьбы, так как, восстановив потраченные силы и получив для себя достаточную физическую мощь, число участников битвы снова увеличилось, ибо к ней присоединился юный чемпион, сразу попытавшийся достать жалом своего копья уворачивающийся от атак полутруп и, этим самым, завершить надоевшее сражение. Однако же, не поймав скорую плоть, юноша грязно выругался про себя и стал действовать ещё более рьянее и напористее, ибо каждая секунда, упущенная им в таком «боевом состоянии» тратила его жизнь, постепенно состаривая и убивая. Впрочем, похожая ситуация относилась и ко врагу, ведь запас энергии управляющего им артефакта определённо имел свой предел. Ослабление же действующего до сих пор кинетического щита на это явно намекало, обозначая скорое поражение одной из сторон.

# ~ Вр-р-жъ!! – быстрые фейские жёны снова нанесли свои одновременные удары, подгадав правильный момент в изнуряющей схватке. По телесному барьеру их цели прошёлся очередной резонирующий всплеск энергии, дестабилизирующий защиту, однако же артефактные системы с мгновенной эффективностью стали его развеивать, приводя поддерживаемые защитные слои в норму. Но этим воспользовался чемпион…

# ~ Вр-р-жъ!!! – растерзанный во многих местах тленный живот мёртвой девушки оказался почти пронзён злополучным копьём, заставившим силовое поле замерцать, предотвращая своё пробитие, и ослабиться в других местах защищаемой поверхности.

Ситуация в миг обратилась в критически опасную, и чтобы не проиграть в ней, искусственный разум таинственного артефакта решился на принятие крайней меры. Практически весь оставшийся запас его энергетического ресурса был высвобожден, дабы спровоцировать снаружи анти-полярный взрыв, создаваемый выбросом из ядра двух противоположных друг другу и моментально аннигилирующихся зарядов.

В разогнанном сознании юноши совершаемые врагом действия были замечены. Интуиция его, несмотря на то, что смысл вражеских приготовлений он не понимал, завопила о смертельной тревоге. И оттого за мгновение до произошедшей детонации он крайне резко отскочил назад от своей загнанной жертвы и сразу же защитился. Однако так поступил лишь только он один, ведь его забывшиеся в азарте сражения, разгорячённые и ретивые жёны, увидев удручающее состояние своего оппонента, устремились прямо к нему, желая снести тому голову третьей одновременной атакой. И мысленный крик отступиться их не остановил.

Всего миг отделил все прошлые события от будущих.

Врыв яркого белого света, породившись диаметром примерно в десяток метров, буквально развоплотил всё, что попалось на пути его молниеносного распространения, укрыв это бедное пространство сферой буйствующе-наэлектризованного, белого пара.

Ветер вокруг гудел свирепыми завываниями и стенаниями по местности. Воздух, казалось, накалился от остаточной ударной волны и теперь пытался остыть. Звуки скорбной тишины разносились по округе, неся в себе лишь тихий треск исчезающих в пустоте синих разрядов, будто бы пытающихся зацепиться за этот Мир своими мерцающими электрическими ветвями.

Стоящий под пропадающим от перенапряжения энерго-барьером Юпокритикос, до сих пор находящийся в симбиозе с паразитом, высасывающим из него всю жизнь, невольно в который раз за этот бой закашлялся и, облокотившись на древко копья, едва устоял на ногах. Сил у него, к прискорбию, после сдерживания щита под мощью, обрушившейся на него, осталось крайне мало. И, что поражало его в этой обстановке, подобное случилось с ним впервые, ведь на свою полубожественную выносливость жаловаться ему никогда раньше не приходилось. Однако же, увы, бой не был окончен, и потому кому-то необходимо было поставить точку в этом затянувшемся сражении.

Крылатый чемпион, пошатываясь и тяжело дыша, неспешно пошёл вперёд, постепенно погружаясь в серый и удручающий туман всё дальше и ещё глубже. Длинное копьё его впивалось в землю, а сам он опирался на него и просто брёл, пытаясь не чувствовать ту режущую его боль, кою доставляло инфернальное создание, что должно было служить ему, но пользовалось его слабостью и пыталось пожрать, всё сильнее врезаясь своими шипами в желанное нутро. Избавиться же от этой твари теперь просто так было невозможно, ибо она будет сопротивляться ему изо всех сил, отчего в сложившейся ситуации он банально потеряет над ней контроль и проиграет, став тем, что называют «крамольным древом».

Хриплый и трудный, грудной вздох раздался где-то неподалёку от него, прерванный на почти неслышный, болезненный стон. Юноша всмотрелся в пелену, окружавшую его, и средь белёсого мрака, опадающего на выжженную, чёрную почву, увидел одну из своих супруг.

Она скрюченно и сжавшись лежала на обугленном боку, а всё тело её маленькое, одетое теперь в обгоревшее и разорванное, некогда завораживающее «боевое платье», было полно обожжено и оттого повсюду окровавлено. Глаза же её недавно красивые отныне спеклись, полопавшись от жара в глазницах подобно спелым ягодам и истеча наружу грязно-красными слезами по опалённым почти до черноты щекам. Волосы, крылья, былая безупречность, – всё это тоже было нещадно выжжено на ней и почти полностью обращено в угольную, осыпающуюся вместе с сухой кровью золу.

«Ущербность» – вот, что подумал нарцистичный муж её, смотря на жалкое тело, чья хозяйка вновь оказалась обычной дурой, не способной даже на то, чтобы просто, когда это нужно, послушать своего умного господина. Впрочем, ему было всё равно, но фея, словно бы ощутив на себе его взгляд, дрожа и пребывая в дикой агонии боли, повернула к нему свою трясущуюся голову с отсутствующими глазами и попыталась потрескавшимися тёмными губами что-то произнести. Однако в этом не было смысла.

Взмах копья и его жало, пробивая женский, хрупкий череп, вонзается прямиком в ничего не успевший понять мозг. Безвольное, ранее дивное тельце этой юной феи, как прежде заведённая жизнью кукла, утратившая весь свой последний остаток завода, без каких-то противных движений глухо припала к земле и замерла уже так навсегда.

Юноша не смотрел на остатки того, что было когда-то ему беззаветно предано; лишь его руки сильнее надавили на орудие, жадно впитывающее в себе все без остатка телесные жидкости мёртвой феи. Разум его уставший постепенно восстанавливался, плотские раны и изнеможение исцелялись, а душа продолжала впитывать ту энергию, что была переработанной жизнью теперь бесполезной тупой болванки, лежащей у ног.

В какой-то момент, что настал весьма быстро, всё этой истерзание завершилось, и чемпион, ощущая свои отчасти возвратившиеся силы, вновь продолжил свой путь, дабы достичь находящегося где-то там, совсем недалеко впереди, ждущего его врага. Однако же предыдущая картина вновь повторилась, и он снова узрел одну из жён, – первую по старшинству в их женской иерархии и последнюю из всех троих.

Его сердце тоже было холодно к ней, и она, наверное, как и две её «сестры», всегда это понимала. Однако какое дело всем до твоих чувств, когда есть святой долг, когда есть единые стремления, и когда есть «божественная воля»…

Лежа на бренном, разрыхленном от взрыва, всё ещё тёплом грунте, она дрожала. Всегда тренируемые ею мышцы, постоянно укрепляемое эликсирами красивое тело, – всё это теперь не имело никакого значения пред тем, что она провалила свою миссию. Умереть ради Богини – это стоит дорого, но ещё дороже стоит заслужить её уважение. И сейчас, в этом бою, вероятно, она оскорбила её своей неоправданной ошибкой, приведшей к такому безысходному состоянию.

В отличие от своей второй сестры, ей удалось защититься от магической мощи, высвобожденной так неожиданно, чуть лучше, хоть и также губительно и безнадёжно. Амулеты сдерживания из-за того, что она была немного дальше от эпицентра, сработали более эффективно и продержались под обрушившейся на них тиранией огня на несколько секунд дольше. И по итогу, хотя всё тело её было обожжено и обуглено, находясь в предсмертном виде, зрения она лишилась, пусть и невозвратимо фатально, неполностью, ибо каким-то чудом один полувидящий теперь глаз её всё-таки уцелел. И потому приближение к ней невысокой тени от едва различимой, знакомой фигуры, она заметила довольно скоро, отчего лишь смиренно ожидала, когда та, наконец, неспешно подойдёт.

– У-у-бей… – прошептала фея прерывающимся на болезненный вздох голосом. – У-у-бей… м-ме-н-ня… – с алых губ её медленно текла едкая и вязкая, тёмная кровь. – Я-а-а… п-п-о-две-л-ла… т-те-б-бя… и… – договорить она, к сожалению, не успела.

Юноша резко и безжалостно вонзил в её едва уцелевшую глазницу своё копьё, безразлично начав вновь высасывать из своего инструмента всё то полезное для себя, что теперь было ему необходимо, дабы продолжить жить. А сполна насытившись, обратив при этом свою бывшую супругу в ненужную кучу костей, бескровной кожицы и прожитого воспоминания, он на мгновение отстранился, взглянув на тусклое солнце, и снова двинулся во мглу тумана, дабы поквитаться с гадкой и мёртвой зверолюдкой, что доставила ему столько неприятностей.

Земля под ногами его хрустела от пережитого жара и отдавала запахом гари, угольки на ней трещали и сминались под его неровным шагом, а сам он просто шёл, стараясь не думать ни о чём. Это задание его ласковой Матери оказалось коварным; однако, пожалуй, именно поэтому она поручила его ему, своему лучшему сыну. Следовательно, от него требуется оправдать возложенные ожидания и подтвердить то, что как аватар для божественных помыслов – он самый правильный кандидат из всех.

Спустя же ещё несколько десятков пройдённых вглубь метров, он остановился, ведь недалеко от него в белых клубах пара, смешанного с грязной, парящей палью, почти незаметно мерцал золотым остаточным светом искомый им силуэт оборотницы.

Эта тварь, незаметно покачиваясь от дующего ветра, стояла на одном колене, стараясь, по-видимому, не терять своего псевдо-сознания и быть готовой ко встрече, что сейчас случится и быстро завершится её кончиной. На шее же её маняще тонкой, презренно блестел в рубиново-изумрудных цветах маленький обсидиановый амулет, ради которого всё свершившееся здесь злополучно и произошло.

– Не знаю, понимаешь ли ты меня, – произнёс чемпион, смотря на это существо. – Но я предлагаю тебе сдаться и отправиться со мной в чертоги моей святой Матери, – его речь была наполнена безграничным уважением к той, о ком он говорил в этот миг. – В конце концов, какой смысл защищать этот паршивый и никому не нужный труп..?

То, что было утром этого дня оборотницей по имени Зиосия, а сейчас вечером являлось чем-то пугающим и оттого отторгающим, лишь только промолчало в ответ. Оно находилось здесь, будто бы и вовсе не воспринимая как-либо своё окружение, пребывало тут и просто ожидало дальнейших действий со стороны ехидного создания, отдавшегося во всласть развращающей инферны и потому непреклонно враждебного. «Оно», казалось, не хотело иметь с ним ничего общего, ведь он был существом греха, уподобившимся «живущим» в инфернальной бездне отродьям.

– Что же, я предложил тебе мир, – сказал юноша с нескрываемой неприязнью. – Значит, твоё молчание – моё отрицание… – и с этими словами он собрался броситься со всей своей ненавистью к ослабленному и проклятому, опостылевшему врагу. Однако же что-то резко изменилось в этой неразличимой, серой области битвы, поменялось настолько, что он не смог сделать и шага, сумев только повернуть голову чуть назад, ведь там, за спиной его, нечто незримо явилось в красной вспышке хаоса, ступив на прожжённую огнём землю из чудовищно тёмной, сотворённой пропасти, разрывающей словно бы само полотно здешней беззащитной реальности.

Всё замерло в сие мгновение, не могло двигаться будто бы даже вечное время. Казалось, само пространство дрожит от присутствия того, кто решил посетить его, прервав происходящую здесь кульминацию долгого сражения. А гость таинственный, чёрные и витиеватые доспехи которого будто бы были покрыты сознательной тьмой, степенно двигающейся на них своим пугающим покровом из воплощённых ужасов, оглядел тем временем всё оцепеневшее своим сияюще-златым, изучающим взглядом, остановившись на крылатом чемпионе, не способном даже выдавить из себя слово.

Юпокритикос не знал, что это за существо. Никогда до этого не слышал о нём. Однако же сего и не требовалось. Ведь разум, душа, дух, – всё вопило в нём страхом, исконно исходящим из самого первобытного основания всякой жизни пред смертью. Никак не помогала прийти в себя текущая в жилах кровь, напитанная едкой инферной; бездействовала божественная энергия, подаренная ему великой и всесильной матерью. И совсем не понимало с чем столкнулось, его рассыпающееся сознание. А Богиня, всегда отвечающая ему на мольбы, почему-то не откликнулась на зов о помощи.

– Спи… – кратко и пробирающе произнёс всепроникающий голос из этой мглы, разносясь из уст хозяина своего и погружаясь словно бы в саму суть фейского юноши. – И будь отныне моим ключом… – добавил он, и разум этого несовершенного аватара, что пытался сопротивляться своему подавлению, беззащитно и потерянно померк, растворившись всеми мыслями прежними в безграничном просторе «тёмного ничего».

Паразит же его, что впивался до сих пор в желанную плоть уязвимого носителя и пил из неё сладко-чадящую кровь, будто внезапно обжёгся и, беззвучно заверещав, постарался в миг отделиться от тела этого, ставшего ловушкой, однако же не успел. Древесные щупы и корни, из коих он состоял, а после и вся его материальная основа, что выражала суть греха-прародителя, из энергии которого в Инфернуме он был зачат, стали быстро истлевать и обращаться в пепел, осыпавшись на землю в конечном итоге с упавшего небольшого туловища, – простым разлетающимся по ветру прахом, парящее ядро которого было тут же разрушено веяниями непреступной тьмы.

А гость, тем временем, безразлично наблюдал за действом этого разложения, смотря на картину творимого очищения, следующей наготы и принятого смирения. Из-за спины же его, словно бы по негласному согласию, не сказанному им вслух, появились силуэты нескольких безумных, звероподобных созданий на четырёх лапах, что тут же устремились к бессознательному тельцу представителя «небесной воли», дабы взять то в свои хищные пасти и поволочь внутрь зева открытого позади портала.

– Ты выполнил приказание? – спросил он, обращаясь к поднимающемуся телу, некогда принадлежавшему приятной и доброй оборотнице, которая ему понравилась.

Девичья, истерзанная фигурка, всё ещё окутанная поблескивающим барьером, неровно и с видимым усилием встала с колена посреди устроенного здесь раздора, наполненного повсюду прискорбными, ненужными потерями.

– Да, Владыка… – проскрипели страшные звуки из её растерзанного горла. – Духовные основы подконтрольной группы захвачены, – невзрачный чёрный амулет, покоящийся на хрупкой девьей шее, едва заметно мерцал в такт словам алым светом, – В том числе, я осмелился кабалить три убитые в ходе этого боя вражеские единицы… – крестец изумрудного зрачка по центру сего маленького артефакта взирал на Творца, подарившего ему псевдо-жизнь и смысл его бытия, с подобострастием и любовью, которыми дети обычно смотрят на своих дорогих родителей. – Но охраняемое тело, увы, более не пригодно для использования, – чужеродная речь стала разочарованной, скрывающей печаль и вину, – ресурс этой плоти был полностью мной истрачен…

Неведомо было несчастному Миру, наблюдавшему за творящимися событиями, то, о чём думал «тот», кого он явственно ощущал и воспринимал «миро-убийцей», вторгшимся в его просторы из безграничной всеобители, прозванной Мирозданием. Неведомо было ему то, зачем он пришёл и что принёс с собой. Но знал от отчётливо – «сопротивляться почему-то смысла этому нет».

– Ты поучаствовал в достойном сражении; и достиг хорошего результата, – слегка кивнул ему мужчина. – Я не виню тебя, Шестьдесят Шестой, а доволен тобой, – с этой фразой он вытянул руку, и миниатюрный разумный артефакт, снявшись с шеи, служившей ему остовом, медленно пролевитировал до ладони своего господина, чтобы после аккуратно в неё лечь и мирно утухнуть, уйдя в чертоги личного сознания. А бренное тело же женское, оставшись без удерживающей силы, глухо рухнуло оземь, окончательно оставшись тем, чем и являлось – бедной жертвой чьих-то пороков.

Медленно, неторопливо и отчасти грациозно из кружащегося портального окна, переливчатого в искрящихся тёмно-красных цветах, что плавно сменяли друг друга, позади своего повелителя, вышло крупное существо, походящее на грозное сочетание двух совершенно разных видов – некоей чрезмерно опасной магической мантикоры, обладающей смертельным концентратором энергии на своём гибком, длинном хвосте, а также неопознаваемого химерного орла, чья покрытая серебристыми перьями голова обладала эстетично изогнутым, невероятно острым клювом адамантитовых оттенков. А ещё всё это увенчивали сложенные сейчас, но огромные в своём массивном взмахе, два дивных, смоляных крыла, что будто бы были пропитаны непревзойдённой мощью.

– Вы звали меня, Владыка? – удивительно плавным и не каркающим голосом спросил этот грифон своего хозяина, оглядывая открывшийся перед собой пейзаж, полнящийся любимой им стихией тлена и послушания.

Тот, к кому он обратился, – сомкнув руки за спиной, молчаливо и даже строго, однако вполне привычно, по-отцовски, посмотрел на него – на ещё одно своё дитё, созданное незапамятно давно в качестве одного из трёх Смотрителей Ковчега.

– Это поселение должно быть сожжено, Грюпас, – сказал он чуть назидательно. – Бедные жители его должны обрести покой, пусть и в огне беспощадного забвения… – взгляд его жёлтых глаз поднялся к рассеивающимся на блеклом небе сухим облакам. – А затем, мой вестник, – в разум этого по-красивому ужасающего, дивного создания устремились видения свершившейся здесь бойни, причиной коей стал фейский народ. – Ты разнесёшь сии образы жестоких расправ и смертей по всем окрестным деревням, принадлежащим зверолюдям, а после дашь им всего одну простую, но ёмкую мысль… – гриф, усвоив всё переданную информацию, тихо ожидал главного для себя указа. – Они либо со мной, либо их участь, увы, совсем не завидна…

Убийственная химера, чей возраст насчитывал бесчисленные прожитые циклы, возрадовалась про себя от искренне приятного, полученного задания. В конце концов, это была отличная возможность для восславления своего Господина в сей реальности. И потому, как прирождённый посланник, он донесёт до презренных и скудных умов все посылы непостижимого для них в своём величии властительного провидения.

– Будьте уверены, мой Владыка… – приклонился он на подогнутых лапах, обличающих походящие на лезвия когти, – Все они, без исключения, чётко поймут, что иного пути, вместо показанного вами, для них просто нет… – и сказанные слова, прозвучавшие преданно в царящем здесь пепелище, были, несомненно, правдой.