Текст книги "Гербарист. Благословение смерти. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Леонид Кастровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава двенадцатая. Отрывок – 1

Теперь упали возведённые преграды,

Теперь мы унесём твой взор…

Твоя душа останется немая,

Но мы всегда поймём тебя без слов…

***

# Взрослый Мир / Терра /

захваченная Владыкой Тьмы область «Апокосмо» /

Всевышний Ковчег

Малый тёмный зал, освещённый слабо-светящимися продолговатыми лампами, излучающими красный свет, был абсолютно беззвучен, и лишь мониторы на стенах, показывающие диагностику, иногда издавали в нём краткие и пищащие звуки анализа.

Центром этого места являлась цилиндрическая, высотой от металлического пола до такого же покрытого металлом потолка, прозрачная инкубационная капсула, внутри коей находилось странное существо, ярко выраженные очертания которого, едва виднеясь в тусклом внутреннем освещении, казались поистине демоническими, сочетая в себе и мистическую Красоту, и неповторимую отчуждённость.

Внезапно ещё одна сенсорная панель на закругленной капсульной поверхности отобразила на себе какие-то неизвестные, сменяющие друг друга, витиеватые символы и окрасилась в мерцающе-голубой цвет, вместе с чем все световые приборы в зале, прежде укатанном в искусственный сумрак, активизировались в полную мощность, погрузив всё здешнее пространство в насыщенные алые оттенки.

Прочные двери замкнутого резервуара, подчиняясь заложенной программе, медленно раздвинулись в стороны; мутная и отчасти бордовая жидкость изнутри скоротечно и шумяще хлынула наружу, быстро утекая во вмонтированные водостоки; а следом за ней из прежде закрытого пространства начали своё движение потоки пара, что медленно и невесомо стали всасываться в незаметную потолочную вентиляцию.

– Х-а-а-а.!! – небрежно выпала из образовавшегося проёма гуманоидная фигура, грудь которой жадно вбирала в себя через впервые открывающийся рот весь воздух, что был поблизости. – Х-а-а-а.!! – повторяла она это уязвимое и сокровенное действо несколько десятков секунд, шатко упираясь в мокрые и холодные напольные плиты своими полузвериными, нечеловечьими ладонями, увенчанными чёрными остриями короткой величины.

По мере же того, как создание это начинало привыкать к окружающей среде, мысли в беспамятной голове его начинали обретать более связанный и единый вид, отчего сознание отрешённое стало постепенно проясняться и внимать собирающемуся разуму…

Картины прошлых событий замелькали в памяти его, причиняя собою боль, пронзающую все нервы и клетки тела, – народ, раса, цивилизация, космос, экспансия, рост, укрепление, развитие, блага, опасность, враг, вселенская война, сопротивление, бессмысленность, поражение, надежда, укрытие, консервация, стагнация, неожиданность, новый враг, вторжение, неминуемость, поражение, принятие…

– Обречённость… – прошептал он «своим – не своим голосом», а из глаз его, непроницаемо красных, но содержащих в себе веретёна чёрных, страшных зрачков, потекли ручьи таких же тёмных, подобных дёгтю, смоляных слёз.

Однако же эта сцена обретения своего «я» заново не продолжалась долго, ибо вскоре мифическое существо ощутило поблизости от себя чьё-то нескрываемое присутствие, которое до этого мига оставалось незамеченным.

– Вы наконец-то проснулись… – произнёс чей-то мягкий, женский голос.

– И ваши чувства быстро возвращаются к вам… – дополнил его голос-двойник.

Тэлеутайос, как он вспомнил своё имя, данное ему на хранимом им мире Гэрос, сквозь пелену растворяющейся парной завесы увидел приближение к себе двух фигур, похожих друг на друга как две половинки одной капли воды.

– Кто вы? – спросил он их кратко и напряжённо, скрывая свою опаску.

В ответ же в нескольких метрах пред ним предстали две одинаковые девушки, одетые в фиалково-белые платья и относящиеся по всем своим признакам к волчьему роду зверолюдей.

– Меня зовут Аммука, почтенный аколипт, – поклонилась ему рыжей головой, наделённой отчасти звериной, хищной мордой с острыми белыми клыками во рту, первая сестра.

Сразу за ней также склонила голову и вторая сестра:

– А я – Акумма, уважаемый мессир, – довершила она этим знакомство.

Он же, аккуратно и медленно кивнув им, попытался не показать своей слабости.

– И что будет дальше? – задал его болезненный разум вопрос вслух.

Красивые оборотни же, не удивившись этому, протянули ему белую одежду, воплотившуюся в их руках словно бы из воздуха.

– Дальше мы проводим вас в «вашу резиденцию», – сказала первая из них.

– Как и приказал нам Владыка, – докончила за ней её сестра.

Глава двенадцатая. Отрывок – 2

Настоящее произведение искусства – Некрунумский Ковчег.

Многомерное пространство внутри этого великолепного, парящего сооружения простирается на немыслимые дали, проходящие в холодных лабиринтах его убранств, в ширящихся бесчисленно, искусно выполненных помещениях и безумных залах, в конечном счёте, во множестве этажей, воцаряющих торжество гротескной Красоты над простой и блеклой обыденностью, и сохраняющих в себе самые разные и дивные, потрясающие любое воображение, искусственно воссозданные, целые биомы природы, что населены как редкими зверьми и растениями, так и самыми необычными тварями, выведенными путём долгих и крайне сложных селекционных изысканий.

Обычный путник потеряется здесь, заплутает беспросветно в тёмных ходах, идущих в постоянно формирующихся, изменяющихся и перемещающихся коридорах, не найдёт ни единой двери, доступной ему для открытия, и будет чрезмерно удачлив, если умрёт от голода и жажды, а не от встретившихся ему в тянущихся переулках, вероятно, не имеющих конца и начала, бесчувственных и вечно снующих обитателей здешних неизведанных мест.

Однако же никто и никогда не пустит сюда постороннего гостя, никто и никогда, ни при каких условиях, не позволит находиться здесь тому, кто не является частью «семьи Создателя», и ни один из Великих Смотрителей не потерпит того осквернения, кое принесут с собой неизбранные посетители, ведь это обитель святости и непорочности, чистоты и смирения, единства и непреложной веры.

…

Тэлеутайос шёл сейчас медленно по затемнённому пути вслед за двумя девами, что вели себя с ним сдержанно, скромно и совершенно немногословно. Тени на стенах играли в его чувствительных глазах будто бы живыми и расступающимися бликами, барельефные, жуткие росписи на повсеместных и искусно сделанных поверхностях сопровождали беспрерывно компанию трёх существ, а холодная тишина и темнота, едва разбавляемая мерным, золотисто-зелёным светом артефактов, – отчуждали его, заставляя просто идти и ждать своей судьбы.

Постепенно движение их троицы замедлилось, и приглушённый цокот от копыт, что были на ногах древнего Хранителя аколиптовского народа, стал затихать сильнее. В конце концов, пред ними, среди отступившей тьмы, явились огромные ворота, узоры на которых до безумия походили на козий, фактурно-симметричный образ, кажущийся родным.

Неожиданно, ровные и строгие, выпуклые линии изображения задвигались, перемещаясь меж собой подобно червям в земле, и, спустя недолгое время, замерли, разделившись на две противоположные половины одного козлиного лица.

# ~ Тш-ш-ш-ш-шь.!! – шипяще зашумели какие-то скрытые механизмы врат, начав при этом медленно и одновременно открывать тяжёлые, толстые и массивные, их прежде закрытые створки, из-под которых сразу же стал просачиваться белый свет, заставляющий от непривычности сощуривать веки.

Две девушки обернулись к древнему, но теперь совершенно точно молодому, чёрному аколипту, красные глаза которого старались рассмотреть то смутное для него, что было за мешающим и пока слепящим, белёсым маревом.

– Нам пора, мессир, – мягко произнесла Аммука, чуть поклонившись.

Вторя ей, также ласково поклонилась ему Акумма:

– Наш Великий Хозяин ждёт вас, – показала плавно она на широкий проём, образовавшийся в частично раскрытых воротах, и пригласила его пройти вперёд них.

И он, пусть и терпя недоверие, шагнул туда, где его уже явно ждали.

…

Секунда, – первая, вторая, третья…

Химерическое зрение постепенно привыкало к яркому, ослепляющему свету. Миг за мигом скрытые за его отторгающим пологом неясные виды стали приобретать отличимые и едва заметные очертания. Запахи и свежий воздух, летящий с ветром, начали дополнять восприятие своими новыми ощущениями. Всё окружение здесь, после непреступных, титанических врат, что уже неспешно закрывались позади, словно бы радовалось прибытию почтенного Хранителя почти сгинувшего народа. Спустя же ещё несколько мгновений, целый мир, полный зелёных трав и чистых озёр, отражающих в себе дивное голубое небо с плывущими белоснежными облаками, расцвёл пред взором Тэлеутайоса, что даже не мог поверить в реальность всего этого.

– Чудеса возможны, старый аколипт, – донёсся до него чей-то внутренний голос, что будто бы говорил о чём-то обыденном. – Однако же зачастую чудеса рукотворны, – голос этот словно вздохнул, и тёмный козёл смог увидеть вдали, на самой границе, обрамляющей всё видимое пространство здесь, две странные, неразличимые фигуры, от одной из которых чувствовался взгляд.

Он пошёл к ним, а ему вслед двинулись и две одинаковые сестры-волчицы, продолжающие его тихое сопровождение. Впрочем, с ними было отчего-то спокойнее; они сами словно бы недавно попали в это непонятное место, полнящееся холодом, стенающим в бесконечных коридорах, и теплом, что мирно пронизывало их сейчас.

Необычно это всё было, не укладывалось в сознании и противоречило законам, держащим в своих клетях известное и преогромное Мироздание, вызывало оторопь, ибо попирало своим существованием что-то устоявшееся и прежде непоколебимое. Впрочем, разуму непонимающему остаётся порой лишь принять то, что даётся свыше. А меж тем, далёкие фигуры стали значительно ближе к трём гостям своим. И образы, что были неразборчивы из-за миражного, размывчатого флёра, обрели свою чёткость.

Воин в чёрных доспехах стоял к ним своей спиной, смотря куда-то вдаль, начинающуюся прямо за открывшимся здесь, масштабным и грандиозным обрывом. Рядом же, подле ног его, лежал на подогнутых ногах настоящий белый единорог, величественный и в чём-то обожествлённый вид которого одновременно завораживал и вместе с этим по-священному пугал.

– Ну вот ты и пришёл в свой дом, дитя, – голубые и насыщенные ясностью, светлые глаза этого бесподобного создания с поблескивающими синими зрачками смотрели с интересом ровно на не понимающего ничего, растерянного Хранителя. – Забудь о переживаниях, для них будет другое время и иное место, – произнесло оно, однако же голос мерный прозвучал лишь только в голове.

Стоя здесь, недалеко от видимого, высокого утёса, за краем его он мог увидеть лишь вновь плавающий в воздухе серый туман, будто бы специально скрывающий то, что могло повергнуть неготовый разум в нежелательный шок.

– Перестань измываться над новым сородичем, Монокэрос, это некрасиво… – сказал, так и не повернувшись, среброволосый человек в дивных, вороных доспехах.

В ответ на это существо грациозной и легендарной природы, взиравшее на гостя, по-доброму фыркнуло через тёмные ноздри, и в сознании снова послышался голос:

– Как угодно вашей воле, мой Владыка, – смиренно поклонилась его голова, увенчанная мистическим, прозрачным рогом, после чего мускульные ноги на копытах стали элегантно поднимать массивное и прекрасное тело, завершённое позади себя длинным серебристым хвостом с мягкой кисточкой на конце. – Тогда, полагаю, персона моя более не надобна вам..?

Мужчина на это лишь коротко ответил:

– Верно, у тебя есть прочее дело…

И с этими словами единорог, склонив в согласии свой поблескивающий рог, будто бы поддался магической ряби, пробежавшей по пространству с его навершия, как волны на воде от начавшегося прилива, и плавно, иллюзорно исчез в дымке пыли, медленно начавшей опадать на землю.

Лицо воина чуть повернулось, обратив внимание на стоявшего аколипта.

– Подойти сюда, Тэлеутайос, – произнёс он словно бы совершенно безразлично, но отчего-то непреложно.

Аколипт двинулся вперёд и через несколько десятков метров, испытывая страх, который раньше был ему абсолютно не свойственен, через силу поравнялся с тем, кому поклялся служить на смертном одре перед своей погибелью. Однако же дрожь, одолевающая его, внезапно спала, стоило ему увидеть то, что было прежде незримо, но теперь, с этого скального обрыва, проглядывалось сквозь туманный покров.

– Как видишь, Хранитель, я не обманул тебя, приняв твою вассальную клятву, – там, под ними, внизу, открывалось зрелище эпохальной, невыразимой ничем Красоты, что неукоснительно сохраняла в себе всё то, что когда-то давно практически сгинуло, проиграв бесчувственной Пустоте. – Те, кого ты оберегал, отныне защищены мною, – чудная, живая растительность, родные леса и всякая живность, везде их населяющая, всё это, несмотря на чувства, отзывающиеся в сердце теплотой и верной любовью, было лишь фоном и обрамлением того, что поистине вызывало в аколипте трепет. – Доволен ли ты?

Тэлеутайос смотрел на ту картину, что всё более раскрывалась сейчас пред ним, и испытывал истинное счастье, ведь там, средь всех описанных пейзажных черт, нарочито воодушевлённо возвышались спиралевидные здания, стремящиеся в небеса.

– Я премного рад, мой Господин… – вырвались искренние слова из его уст, однако тут же омрачились роковым осознание. – Но цена… – сожаление было в нём. – Вы ведь знаете, что «Она» почувствовала меня и их; понимаете, что придёт за нами… – образы прошлых поражений целой цивилизации мелькали в многовековой памяти. – «Она» не отпустит нас, и теперь пожрёт и вас…

Молчание задержалось между ними, мысли тяжёлые одолевали одного из них…

– Порой, есть вещи, в которых мы не можем одержать победу, как бы не хотели, – задумчиво сказал Силлектис, чьи серебряные волосы мягко обдувал местный ветер. – Порой, против стихии нет никакого смысла бороться, ибо наступление её неизбежно, – искусственное светило дарило свои согревающие лучи этому безмятежному месту. – А потому, порой, остаётся только возглавить неминуемый крах… – и план давний, принятый ещё в тот миг, когда наследник некрунумский обрёл своей великой жертвой подлинную предбожественность, став граалем энергии, продолжил претворяться в явь, закручивая маховик изменений всё сильнее.

Глава тринадцатая. Отрывок – 1

У них есть цербер – пёс ручной,

Единорог – страж врат слепой…

И гриф там песнь поёт глухой –

О жизни прежней и немой…

***

# Взрослый Мир / Терра /

Пограничье захваченной Владыкой Тьмы области «Апокосмо»

Две кареты, отличимые друг от друга, как день и ночь, ехали несколько недель по извилистому и необъезженному тракту, оставляя позади себя пыльную дорогу, несколько десятков привалов недалеко от местных таверн и деревень, а также чащоб, и два враждующих между собой, противоположных государства: имперское-людское и султанатское-вампирское.

И хотя история помнит мало случаев взаимодействия этих противных сторон, сохраняя в себе по большей части только их взаимную ненависть и кровавые войны, примеры их скрытного, дипломатического сотрудничества в ней всё-таки имеются, пусть и были все они вызывающими, но вынужденными исключениями из правил. Нынешняя же ситуация как раз относилась к таким редким примерам, однако была, говоря откровенно, более особенной. В конце концов, сами Боги поспособствовали ей.

А меж тем, цель долгого и почти преодолённого пути была уже весьма близко, ибо на картах обоих экипажей были обозначены тёмные рельефы нейтральных земель, практически полностью поросшие опасными лесными зарослями, коих опасаются все, в том числе и опытные авантюристы. А теперь же на них, по общей информации, обосновался «Вторженец», к которому эта небольшая процессия и держала свой путь.

– Как же здесь зябко, Крюо… – поёжился в карете болезненного вида юноша, смотря в небольшое окно на однотипные, серые пейзажи. – А ещё, – прошептал он, – неприятное чувство внутри, будто произойдёт что-то плохое, произойдёт очень скоро, – и карие глаза его, похожие на каштаны, запечатлённые в средних прядях на голове, отразили в себе печаль.

– Все мы лишь фигуры на доске судьбы, юный принц, – ответила ему женщина, облачённая в серебристые доспехи, что были исписаны рунами антрацитового цвета, – И порой будущие события едва ли зависят от нас, – красивые чёрные волосы её, подстриженные строгим образом в виде каре, неизменно дополняли зелёные очи, задумчиво взирающие на хмурое небо. – Впрочем, нам с вами уже скоро выходить, дальше из имперской разведки не смог пробраться почти никто.

И, как и было сказано, примерно через полчаса укачивающей езды в повозке была обозначена общая остановка, вследствие которой две враждебные делегации, состоящие из двух наёмничьих групп элитарного, орихалкового ранга, сопровождающие двух династических наследников с обеих государственных сторон, полностью выбрались наружу, держась меж собой чуть поодаль.

Со стороны людской был наёмный отряд «Чёрный Тюльпан», во главе которого стояла известная на землях Империи воительница Крюо Хэра, воевавшая в своё время на жестокой войне вместе со своим мужем, с которым ей из-за мерзкого предательства не повезло тогда попасть в плен к вампирам и лишиться там этого дорого человека. Однако же жертва его была не напрасной, ибо благодаря ему она смогла выбраться, добраться до своего лагеря и, зачистив грязных диверсантов, выступить против тварей с новой ударной силой, полнящейся гнева и желания отмщения.

Под её же руководством позднее была сформирована и специальная команда, специализирующаяся на уничтожении вампирских отродьев с их кровавой магией. Многое смогла она сделать за десятки прошедших мимо циклов, много крови забрала, подарив вампирскому народу груды его трупов; и многое в презрении своём к ним готова она была ещё причинить. Равно, как и те, кто прошёл этот путь вместе с ней.

Целью же этой миссии для неё была защита человека, увы, обречённого на горе, ибо это был третий императорский сын, ненаследный принц и, к вящему сожалению, обладающий слабым даром калека от рождения, лишённый возможности ходить.

Обычно такие люди, как он, становились порой весьма богатыми дворянами, высокое происхождение коих невольно заставляло всех обывателей считаться с собой, но, к сожалению, не в этом случае, ибо, являясь инвалидом, его прискорбное существование бросало тень на главный императорский род. И потому избавление его от жизни этой было лишь вопросом скоротечного времени. Но, тем не менее, Сакатэуо Катактэтэс – названный сын Императора, прекрасно это понимал, и оттого умереть не просто так, но умереть ради жизней, поданных Империи, было для него не наказанием, а благом. Ведь уж лучше наличие смысла в твоём конце, чем его отсутствие.

Со стороны вампирской же выступал отряд «Алая Слеза», чьим лидером была достаточно знатная вампиресса Флегомэнос Экдикэсэ, что ранее, ещё до великой войны, жила бытом первой жены в гареме своего достопочтимого, но также погибшего мужа, павшего от мечей вероломных человечьих выродков, но сражавшегося тогда до конца, дабы защитить рушащиеся в те мгновения границы разрываемого Султаната.

Её спадающие до покрытых в тёмные доспехи плеч изящные длинные волосы, насыщенные густым, бордовым цветом, дивно перекликались с золотисто-красными зрачками отчасти отстранённых глаз, что взирали в сей момент на представшие пред ней «мёртвые земли», полнящиеся туманом и предчувствием близящейся беды. Впрочем, ощущалось всё это не только лишь ею, но и остальными членами группы вампиров, что многие циклы верой и правдой следовали за ней по кровавым пятам, неотступно идя по дороге презренных убийств, ибо другой, доступной им прежде, некогда ведущей в тёплый семейный очаг, у них уже не осталось.

Задача же, которая была поставлена перед этими слугами вампирьего народа, заключалась в полной аналогии той цели, с которой сюда отправились жалкие враги, – эскорт никому не нужного отпрыска королевской семьи и попытка заключения мира меж ними и новым противником, смешавшим все устоявшиеся и привычные порядки.

– Добрый вечер, Апсюхос, – поклонился головой Сакатэуо, опирающийся сейчас на специальные, позволяющие удерживаться на бесчувственных ногах, два костыля, своему новому знакомому, с которым они теперь часто, что для всех удивительно, общались и почему-то совсем не испытывали друг к другу вражды. Хотя, если честно, причина у сего обстоятельства была довольно простая, ведь неизбежность смерти, ждущей где-то там, совсем недалеко, заставила посмотреть их на мир иными взглядом, отринувшим какие-либо ненужные теперь аспекты противоречий.

– И тебе закатного солнца, мой путник, – величаво, но со взаимным юмором, склонил голову в ответном приветствии молодой вампир из высшего тёмного рода, названного «Скотади». – И много ты собираешься пройти за сегодняшний вечер, юный путешественник? – посмотрел он лукаво и с дружеской улыбкой на компаньона по этому странному для обоих странствию, в котором они под конец своих судеб впервые встретили родственные друг для друга души.

Сакатэуо, человечий принц, нарочито обиженно отвёз взгляд куда-то к небесам, на которых за всё время так и не появилось ни единого проблеска солнечного света, отчего всё тонуло в какой-то безмолвной безнадёге, пронизывающей само естество, теплящееся, быть может, надеждой.

– Как думаешь, – всматриваясь в даль, состоящую из разных низин и холмов, начал юноша-калека. – Владыка этого места действительно явившийся Бог Смерти? – произнесённые им слова затронули в каждом вампирском и человеческом сердце нечто такое, что любое из них пыталось чаянно отрицать до последнего момента. Ибо, в конце концов, мирское пророчество, данное когда-то на смертном одре поверженным Трёхликим Зверем, гласило: «Посланник Смерти, что явится однажды, знаменует начало конца для жизней ваших…»

Апсюхос, отринутый собственным родом и сосланный сюда, в последний путь, потому как обладал искалеченной с рождения духовной оболочкой и оттого слабым, немощным источником энергии, посмотрел туда же, куда был устремлён сейчас взгляд его, вероятно, первого и единственного друга.

– Суть смертельной стихии в разрушении и очищении, я полагаю, – там, высоко, среди застланного облаками небосвода, совсем изредка, почти случайно, но маняще, мерцали мелкие молнии, формирующие порой образ чего-то жуткого и эпохального. – Однако же здесь я вижу и созидание, – ветренный далёкий вой гулял тут по землям, разносясь неразличимыми криками и стонами. – Здесь совсем не пусто, как кажется, – воздух задувался сквозь его тёмные и короткие волосы, однотонно похожие на глаза. – Просто мы ещё ничего не увидели…