Текст книги "Афганский кегельбан"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

ОТ УСТУПА ДО КЯРИЗА

Когда Таран вошел под своды пещеры, то сразу почувствовал разницу между этой, здешней пещерой, и той кавказской, где ему в прошлом году привелось ползать вместе с родными «мамонтами».

Первое, чем различались пещеры, был запах. Кавказская пахла сырым камнем, мокрым песком, плесенью. И вообще, воздух в ней был влажный, прелый такой. Даже в тех местах, где никаких ручьев и речек не имелось, на камнях конденсировалась влага, и струйки воды стекали на пол по стенкам, а сверху капало. В здешней пещере было сухо и пыльно, несмотря на то что речка находилась совсем близко. Что такое сорок метров по вертикали? Да всего ничего, можно сказать, сталинский десятиэтажный дом. Однако, видать, испарения от речки сюда не доходили.

Перед тем как войти в пещеру, Богдан прощупал ее ГВЭПом и доложил, что за первые триста метров пути можно не волноваться – никого нет. Поэтому решили идти с фонариками, а инфракрасные очки отключить – поберечь питание.

Порядок движения сохранили прежний: впереди Механик, который и здесь насчет мин интересовался, далее Валет, Таран, Доврон, Болт, Ваня и Богдан со своим прибором. Механика отпустили подальше, он метров на десять опережал Валета, остальные шли гуськом, в одном шаге друг от друга.

Первые сто метров, можно сказать, лиха не знали. Шли практически в рост, под ногами больших камней не валялось, от стенки до стенки метра полтора было. И своды выглядели зализанными такими, гладкими, без трещин и выпадающих камней. Наконец, некоторое время ход выглядел почти горизонтальным – уклона ни вверх, ни вниз не ощущалось. И ноги ступали почти бесшумно, потому что на полу пещеры лежал приличный слой пыли. Пыль эта, однако, особо не доставала, до ртов и носов не добиралась, потому что народ шагал аккуратно и не спеша.

Когда эти сто метров остались позади, Механик остановился и подождал остальных. Оказалось, что они вышли на развилку.

– Вот здесь я прятался, – сообщил Еремин. – Даже надпись на стенке оставил.

Он посветил фонариком куда-то вправо, и все увидели надпись: «Еремин Олег, ст. п-щик, ОКСВ в ДРА. 1985 гг.».

– Честно сказать, думал, что и сдохну здесь, – прокомментировал Механик, – вот и решил отметиться. Сил совсем не было.

– Чем ты это выдолбил? – полюбопытствовал Болт, разглядывая корявые буквы. – Штык-ножом? Камень крепкий, не известняк или песчаник…

– Финкой ковырял, – сообщил Еремин. – Была у меня такая неуставная, я ее из напильника скостролил. Автомат в БМР сгорел, пока я до ветру ходил, а финка в сапоге оставалась. Потом, правда, я сразу парой автоматов разжился, когда «духов» поколол…

Доврон, как ни странно, после этого сообщения даже не нахмурился, а посмотрел на Механика с недоверчивым удивлением: как такому маломерку удалось двоих зарезать?

– Ну и что дальше? – спросил Болт. – Куда пойдем? Налево или направо?

– Направо не пойдем, – мотнул головой Механик, – там тупик, завал, если точнее. А налево – будет спуск. Покруче, чем здесь, градусов под тридцать уклон и эдак метров двести. А потом кяриз начинается, арык такой подземный. Начинается он, судя по всему, от этой речки, через которую мы перебирались, потом выходит в долину, уже за перевалом. Как раз в «зеленке», где мою БМР сожгли. Дорога, которая через перевал идет, мимо этой «зеленки» проходит…

– Это все воспоминания, – перебил Болт довольно нервно. – Перед выходом ты мне четко сказал, что отсюда из этой пещеры можно попасть прямо в хозяйство Гуль-Ахмада. Теперь получается, что надо выходить в долину и шлепать через «зеленку». Которая скорее всего просматривается с той сопочки, где «шилка» вкопана. Если она дорогу простреливает, то и до «зеленки» доплюнет. Тем более что она НСПУ оборудована.

– Не надо через «зеленку» шлепать, – возразил Мех. – Кяриз идет под землей, а от него – большой открытый арык. И уже от этого арыка – небольшие канавки, по которым воду к полям разводят. На пшеницу и ячмень.

– Так, – кивнул Доврон. – Только в этом году урожай плохой, воды мало. У нас в кишлаке еще ничего, мы выше по реке. А у Гуль-Ахмада – совсем фигово. Пять фур за рисом в Пакистан гонял. И еще погонит, иначе жрать не хватит до следующего лета.

– Заботится, значит, о родном колхозе? – спросил Богдан.

– Конечно. Он – малик, хан, земля его, вода его, чарс его, мак тоже его. Если рис не давать – все умрут, кто работать будет? Так всегда было. И мой отец тоже так делает.

– Понятно. – Болта вопросы феодально-помещичьих отношений особо не интересовали. – Давайте ближе к теме. Гражданин Механик, вы можете объяснить, как мы все-таки попадем в пещеру, где содержится товарищ Абу Рустем?

– Очень просто. Кяриз дальше идет, и как раз туда, по-моему, где эти пещеры находятся. Там, в пещерах, наверняка есть какой-нибудь кудук, колодец, то есть на случай, если их заблокируют. «Потому что без воды – и ни туды, и ни сюды…»

– Мех, – строго произнес Болт, – эти твои «по-моему» и «наверняка» меня категорически не устраивают.

– Он правильно сказал, – неожиданно заступился за Еремина Доврон. – Кяриз на склон горы выходит, а дальше не идет. Река от этой горы далеко, а в пещерах вода есть. Я сам этот кудук видел, еще давно.

– Но ты уверен, что этот самый кудук подпитывается от кяриза?

– Конечно! Откуда еще?

– Ну фиг с вами, поверю… – проворчал Болт. – Идем дальше!

Механик, как и прежде, возглавил процессию, все остальные потянулись следом. Как и было обещано, левый ход, куда свернула публика, почти сразу же пошел вниз, под уклон. Вначале, правда, этот уклон достигал не более десяти градусов, но потом стал довольно быстро увеличиваться и примерно через сто метров вырос до обещанных Ереминым тридцати. Идти вроде бы стало полегче, ноги сами вниз тащили, но, с другой стороны, создавалось впечатление, что тут и кубарем покатиться можно.

Насчет двухсот метров Механика, наверно, память подвела. Правда, шагомера никто с собой не прихватил, но и на глаз, по приблизительной прикидке, пилить пришлось вдвое больше. Тем не менее слабое журчание воды, которое постепенно становилось все слышнее, доказывало, что они на верном пути.

– Пришли, – сказал Механик. – Вот он, кяриз!

Тарану показалось, будто он здесь уже бывал. Конечно, место, куда их привел Механик, на самом деле очень мало походило на подземную речку, по которой он прошлым летом сплавлялся на катамаране, в компании с Ляпуновым, Топориком, Милкой и Ольгердом. Во-первых, речка тогда была раза в три пошире, во-вторых, текла раз в десять быстрее. А в-третьих, видно было, что здесь не природное, а искусственное сооружение. Фонарики высветили на сводах этого туннеля многочисленные, уже сгладившиеся следы кирок или каких-то иных горнопроходческих орудий. А к воде можно было сойти по трем вытесанным из камня ступеням.

– Как же это проделали? – Юрка не смог удержаться от вопроса. – Без отбойных молотков?

– Да очень просто, – невозмутимо объявил Механик, – согнали десять тысяч рабов, они тюкали-тюкали и наконец протюкали… Это ведь, поди, еще какие-нибудь Тимуриды-Саманиды строили.

Тарану что-то рассказывали про Тимура в шестом классе. И он еще помнил, как историчка объясняла, что герой повести Гайдара-дедушки был скорее всего назван в честь этого великого завоевателя, которого еще именовали Тамерланом, Тимурленгом и просто «Железным Хромцом». Еще Юрка запомнил, что этот товарищ даже до Руси добрался, но почему-то дальше Ельца пройти не смог. Больше про Тимура Таран ничего не знал, но догадывался, что у него могли быть потомки, которые вошли в историю под общим названием «Тимуриды» (не путать с тимуровцами!). Что же касается Саманидов, то Юрка о них вообще понятия не имел, только помнил одну фразу из фильма «Белое солнце пустыни», когда хранитель музея, сообщив товарищу Сухову насчет подземного хода, говорит: «Его прорыли в эпоху Саманидов…» Впрочем, раз тот, киношный, подземный ход прорыли, значит, в принципе, и этот канал продолбить могли. А вот когда это было – фиг знает!

Механик тем временем привязал к веревке увесистый камень и бросил, взбудоражив гладкую, маслянисто блестящую поверхность медленно текущей воды.

– Метр глубины примерно, – определил он на глаз. – Шибко неохота пешком идти, ревматизм зарабатывать. Тем более что у нее температура градусов десять, не больше.

– Понял, – кивнул Болт. – Ваня, Валет! Достать лодки, насос, накачать!

Про то, что в рюкзаках биороботов лежат такие штуки, Таран и не догадывался. Тем не менее бойцы вытащили на свет божий не очень большие свертки, подключили к ниппелям шланги ручных насосов – такими велосипедные шины накачивают – и принялись трудиться. Богдан пощупал тонкую оболочку лодок, сильно смахивающую на тот материал, из которого делают большие цветастые мячи для детей – у Юркиного Лешки такой неделю не продержался! Гвэпщика явно охватило недоверие к этой системе.

– Неужели они четырех человек выдерживают? Со всем снаряжением?

– Проверено, выдерживают! – подтвердил Болт. – И даже садятся неглубоко. Тут другая опасность есть. Если ширина кяриза будет меньше полутора метров – застрять могут.

Когда обе лодки накачали и убедились, что они не стравливают воздух, Механик, Валет, Таран и Доврон забрались в первую, Болт, Ваня и Богдан – во вторую. Хотя течение в кяризе все-таки присутствовало, скорость его показалась Болту слишком малой. Поэтому пришлось использовать весла, напоминающие по форме ракетки для пинг-понга. На головной лодке грести пришлось Валету и Юрке, на замыкающей – Ване и Болту, поскольку Богдан контролировал ГВЭПом, что творится сзади и спереди этого «отряда кораблей». Тарана, однако, назначение в гребцы особо не расстроило. Уж лучше грести на тихой воде, чем нестись с сумасшедшей скоростью в бурлящем потоке, как это было в прошлом году…

С шириной этого подземного водовода пока проблем не имелось, однако головы то и дело приходилось пригибать – по потолку чиркали. Единственным, кого этот вопрос не беспокоил, являлся Механик.

Довольно долго впереди была только темень, которую фонарь Механика пробивал всего на пару десятков метров. Примерно полчаса в свете фонаря виделся все тот же скальный свод с отметинами от кирок. Сколько за это время проплыли – черт его знает, километр или два, но факт тот, что по прошествии этого получаса надувная флотилия оказалась уже не под монолитным сводом, а под сводом, сложенным из камней, скрепленных то ли цементом, то ли просто глиной.

– Поздравляю, господа-товарищи! – объявил Механик. – Теперь над нами не скала, а «зеленка». Метров через триста будет ответвление направо, в открытый арык. Нам туда не надо, тем более что шлюз сейчас закрыт.

Действительно, через некоторое время справа высветился полукруг водоотвода. Когда его миновали, течение стало заметно ускоряться. Должно быть, уклон канала увеличился.

– Можно не подгребать, – объявил Болт. – Рулите только, старайтесь о стенки не тереться, а то дальше вброд придется топать.

Конечно, такой скорости, как в прошлогодней подземной речке, Таран здесь не дождался, но все же теперь действительно «ракетками» можно было не грести.

Богдан, в очередной раз приложившись к косому тубусу ГВЭПа, обеспокоенно произнес:

– Впереди отмечен живой объект! Триста метров вниз по кяризу.

– Гаси фонари! – скомандовал Болт. – Надеть очки!

Свет погасили, очки надели, насторожились, но Механик заметил довольно благодушным тоном:

– Там через триста метров – кудук с куполом должен быть. Ступеньки к воде идут. Скорее всего собачка к воде подошла, попить…

Через минуту-две Богдан подтвердил:

– Точно, собачка! Попила и вышла…

– Как ты это разглядел, а? – удивился Доврон, обращаясь, однако, не к Богдану, а к Механику, сидевшему рядом с ним.

– Я не разглядел, я догадался, – ответил Олег Федорович. – Кто у вас ночью за водой пойдет? Мужик? Нет. Баба? Тоже нет. Ишак в конюшне стоит, овец в кошару загнали. Только собаки и гуляют.

– Между прочим, могла бы загавкать, – заметил Юрка. – Они чужих далеко чуют.

– Видать, эта не почуяла.

Через некоторое время лодки принесло к довольно правильному куполу, судя по всему сплетенному из лозы, употребленной вместо арматуры, а затем обмазанному со всех сторон глиной. С правой стороны в куполе была проделана прямоугольная дыра, находившаяся выше уровня земли. От этой дыры к кяризу спускались несколько каменных ступенек. На несколько секунд пахнуло свежим воздухом, чуть-чуть – кизячным дымком.

– До кишлака Гуль-Ахмада всего метров двести по прямой, – заметил Механик. – А до пещер – километра полтора. Еще пару кудуков проедем. Только вот сомнительно, чтоб он со стороны кяриза ничем не прикрылся…

Болт услышал это на своей лодке и вздохнул:

– Хорошая мысля приходит опосля!

– Это еще не опосля, – отозвался Механик, – просто глядеть надо повнимательней. Засаду они тут вряд ли посадят, а вот минировать могут. Давай-ка для страховки у следующего кудука маленькую остановку сделаем!

– Зачем? – удивился Болт.

– Якорем надо обзавестись… Камень потяжелей к веревке привязать. И лодки свяжем: корму нашей к носу вашей.

– На фига это нужно?

– Я думал, блин, ты сообразительней, товарищ капитан! – проворчал Механик. – Если они тут поперек кяриза растяжку посадят, ты что, пятками тормозить будешь?

– Сам бы мог об этом раньше подумать! – огрызнулся Болт.

– Ничего, я хоть вспомнил, а ты и вовсе не задумался! – буркнул Механик.

– Теперь моли бога, чтоб они эту растяжку до кудука не поставили! – покачал головой Болт.

– Нет, не поставят, – убежденно произнес Доврон. – Когда мы с маракой ходили, там маздуры работали – ил черпали и на поле таскали. Как раз у того кудука.

– Маздуры – это кто? – полюбопытствовал Таран.

– Это типа ваших бомжей, – пояснил Доврон, – или сезонников. Земли мало, урожай плохой, работы в своем кишлаке нет. Мотаются туда-сюда, подрабатывают. Даже в Пакистан и Иран лазят. Некоторые на похороны ходят, искат собирают.

– Чего?

– Искат… Ну, у вас в Москве сидят такие, все рваные, в подземных переходах: «Подайте Христа ради!» Искат – это то, что на похоронах нищим раздают. Я только слово забыл, как ваши называют.

– Милостыня? – предположил Таран.

– Во-во! Вспомнил! – кивнул Доврон.

Опять потянуло свежим воздухом, Болт скомандовал:

– Кудук близко! Приготовиться к швартовке!

– Мореман! – съехидничал Механик, поскольку знал, что Болт, строго говоря, был человек сухопутный.

Через несколько минут лодки причалили к выходу из купола. Точнее, головная лодка подошла к самым ступенькам, Таран и Доврон ухватились за стенки, а лодка Болта придвинулась к ней впритык. Механик быстренько вылез на ступеньки и, держа наготове «АКС-74», бесшумно выбрался через проем на свежий воздух.

Минут через пять Механик вернулся, притащив небольшой валунчик, в котором килограмм двадцать точно было. Автомат висел за спиной.

– Позвольте вручить, товарищ капитан! – торжественно объявил Еремин. – От имени парткома, завкома и родильного дома! Обвязать сами сможете или помочь?

– Обойдемся, – проворчал Болт, приняв каменюку на ладонь вытянутой руки. – Запыхался небось, покуда нес?

– Куда нам, маломеркам, за вашим величеством! – вздохнул Механик, приняв к сведению демонстрацию Болтовой силищи. – Лодки нормально связали?

– Нормально, – сказал Болт, обматывая веревкой валунчик. – Хорошо подобрал, гражданин старший прапорщик, и тяжелый, и не слишком, лодку не утопит…

Когда «якорь» был сооружен и опробован, лодки поплыли дальше во тьму. Без особых приключений добрались до третьего по счету кудука.

– По идее, – прикинул Механик, – следующая остановка наша… Только что-то не хочется мне дальше ехать. Пойду прогуляюсь малость!

– Якорь за борт! – велел Болт, который на сей раз понял Механика с полуслова.

Сцепка из двух лодок остановилась. Якорь держал ее довольно надежно. Механик тем временем вытащил из рюкзака Валета гидрокостюм, а из Ваниного – дыхательный аппарат. Точь-в-точь такой же, в каком Юрке доводилось в прошлом году по затопленным штольням плавать.

– Осторожней там, – заботливо напутствовал Болт Еремина, в то время как последний, надев на морду маску и взяв в рот загубник, делал пробные вдохи-выдохи.

Механик только промычал что-то, зажег лампочку, пристегнутую к макушке резиновым хлястиком, и погрузился в воду.

– А он не зря полез? – засомневался Богдан. – Неужели кто-то будет мины в воду ставить? Навряд ли кто-то додумался Гуль-Ахмаду морские донные предложить? В горно-пустынную местность… И потом, если б даже мины на дне стояли, то они как раз для пешеходов опасны, а не для лодок. Мы бы над ними просто проплыли, и все.

– Насчет морских мин, пожалуй, ты прав, товарищ оператор, – почти неотрывно следя за световым пятном на воде, обозначающим местопребывание Механика, произнес Болт. – А вот насчет остального – не очень.

– Почему?

– Потому что они перемет под водой могут поставить, – ответил за Болта Таран, припомнив свои прошлогодние приключения.

Видимо, это даже для Болта оказалось неожиданным.

– Какой перемет? Здесь вроде рыбаков маловато…

– Приехать могли откуда-нибудь, – хмыкнул Юрка. – И научить.

Световое пятно между тем медленно перемещалось от стенки до стенки. Сначало в одну сторону, потом в другую, но с каждым разом все дальше отплывая от лодок. Когда Механик удалился метров на пятьдесят, он встал в воде во весь рост, поднял руки и, повернувшись лицом к лодкам, сделал ладонями водительский жест: «Давай ближе ко мне!» Якорь подняли, и лодки подошли к Еремину вплотную, после чего опять опустили камень за борт.

– Пока все чисто, – сказал Механик, вынув изо рта загубник и подняв маску на лоб. – Водичка, кстати, довольно прозрачная, не зря эти маздуры ил черпали. Я так полагаю, что они и досюда доходили. Поэтому самое опасное будет там, где ил останется.

– Тут юноша о каких-то переметах говорил, – заметил Болт. – Ты в курсе, как они устроены?

– Юноша знает, о чем говорит, – хмыкнул Механик. – Только здесь, поди-ка, немного по-другому это сделают. Я так полагаю, что леску поперек кяриза протянут, один конец к нагелю, другой – к мине, причем мину могут и в стену вмуровать, и даже прямо над головой. А от лески сделают отводки с крючками, только не вниз, как на обычном перемете, а вверх, для чего насадят на них пробки или даже поплавки настоящие. Под поверхностью воды при такой освещенности их фиг издалека увидишь, а когда зацепишься лодкой – мало не покажется.

– Неужели они эту свою систему на надувные лодки рассчитывали? – недоверчиво произнес Богдан.

– А ты думаешь, они с той пещеры пешком по воде брели, ревматизм наживали? – усмехнулся Механик. – Они знаешь, какие плотики из бурдюков делают? Амударью переплыть можно!

– У-у! – протянул Богдан. – Где та Амударья? Отсюда три лаптя по карте!

– Тем не менее эту технологию и тут знают, – убежденно сказал Механик, глянув на Доврона.

– Я не знаю, честно! – поспешно ответил тот.

– Это неважно, – отмахнулся Болт. – Ты лучше прикинь примерно, сколько нам еще в этой канализации ошиваться?

– Ровно столько, чтоб потом не быть всю жизнь покойником, – витиевато объявил Мех.

ЗА ДВУМЯ ЗАЙЦАМИ?

– Есть пульс! Есть! – воскликнула Лариса Григорьевна. – Кажется, оживает…

– Ну-ну, – погладил бороду Баринов. – Сколько времени натюкало?

– Около четырех минут. Точно не засекала…

– На уровне прежних сбросов. Значит, по идее, через полчаса все должно восстановиться до нормы. А может, она опять шутки шутит? Проимитирует кому, как в прошлом году, а потом возьмет да и смоется…

– Но Аня утверждала, что ее контрсуггестивную программу обойти никак нельзя. Никогда!

– «Никогда не говори „никогда“!» – назидательно подняв вверх указательный палец, произнес Сергей Сергеевич. – Все, что человеком создано, может быть человеком и разрушено. Тем более что Аня Петерсон – всего лишь талантливая, даже, может быть, выдающаяся программистка, а Полина – феномен, существо невероятное и непредсказуемое. Всех ее возможностей мы не знаем, но и то, что только что видели, – это чуду подобно. То, что она с Тараном летом связывалась даже на большем расстоянии, это все-таки объяснимо. Она его хорошо знает, была с ним близка буквально накануне отъезда, наконец, мы сразу могли задать точное направление вектора. А тут совершенно незнакомый человек, ничего, кроме фото, да и то пятилетней давности и не лучшего качества, – а достала! Причем ведь вначале мы круговой поиск вели, что называется, «от тайги до Британских морей»… Немудрено, что она так быстро выдохлась!

– Некоторое время назад вы говорили нечто совсем иное, – скромно напомнила Лариса Григорьевна.

– Мало ли, что я говорил! Тем более что я больше всего беспокоился, не является ли этот сброс работой нашего объекта. Он, знаете ли, тоже кое-что умеет.

– А сейчас вы убеждены, что у нее все восстановится?

– Почти на сто процентов. Потому что если бы Сережа вбросил ей что-то на обратном векторе, то постарался бы начисто ее обезвредить. Совсем.

– Позвольте дилетанту изложить свои предположения? – осторожно произнес Комаров. – Если можно, конечно…

– Излагай. Только не надорви мозги.

– Во-первых, Сорокин может знать о том, что смерть Полины может привести к непредсказуемым последствиям. То есть как минимум к массовому умопомешательству и связанным с этим катастрофам, а как максимум – вообще к концу света. Поскольку цель Сорокина вовсе не Апокалипсис, а обычная Мировая Революция, то он мог отказаться от радикального решения.

– Можно было бы такую версию принять, но насчет того, что Сорокин испугается «непредсказуемых последствий», – не верю. В гипотезу о том, что предсмертный выброс Полины может инициировать цепную реакцию в стабильных элементах, я лично не очень верю, и Сергей Николаевич вряд ли в нее поверит. Он – марксист, а у них практика – критерий истины. Ну а массовое сумасшествие – это кратчайший путь к Мировой Революции!

– По-моему, Сергей Сергеевич, Маркс этого не говорил.

– Это я говорю, профессор Баринов, член КПСС с 1967 года.

– И билет не сдавали?

– Зачем? Сейчас он, как говорится, «есть не просит», а в случае очередных перемен может и пригодиться. Но ты опять меня в сторону увел, Николаич. В общем, делаем предварительный вывод, что Полина просто переутомилась и Сорокин ей не навредил.

– Она в сознании, – скромно доложила Лариса Григорьевна.

Действительно, Полина открыла глаза, обвела ими комнату и произнесла:

– Водички можно?

Лариса Григорьевна тут же достала бутылку с «Аква минерале» и налила Полине стакан. Та жадно выпила, облизала губки и спросила:

– Я опять умирала?

– Ненадолго, – кивнул Баринов. – Как ты себя чувствуешь?

– Как обычно в таких случаях. Сухость во рту и голова тяжелая. Ногам немного холодно…

– Запомнила момент сброса?

– Нечетко. Помню, был переход в нано-уровень, дальше – провал.

– Что увидела непосредственно после перехода?

– Почти ничего не разглядела. Там меньше секунды прошло.

– Никаких воздействий от объекта не ощутила?

– Нет. Если они и были, то я их не успела почувствовать.

– Ладно. Придется тебе пару дней провести на четвертом режиме.

– Вместе с Боренькой?

– Конечно, конечно. Надо будет как следует восстановиться, чтоб можно было продолжать эту работу.

Появились две молчаливые, могучие санатории, которые споро перегрузили Полину на каталку и укатили к лифту. Следом за ними, забрав диск с медицинскими записями сегодняшнего мероприятия, удалилась и Лариса Григорьевна.

– Ну, теперь можно заняться вычислениями, – сказал Сергей Сергеевич, выводя на монитор карту Афганистана. – Вот точка, где оборвался контакт. С этого момента прошло полчаса. Значит, если машина не изменила скорость, они проехали двадцать километров.

– Тут на карте развилка, – заметил Комаров. – Если они прямо едут, то выезжают на мост через горную речку. А дальше можно через пару часов выехать на известное шоссе Кушка – Герат – Кандагар, которое, правда, упирается в завал на Саланге. Да и вообще, не очень надежная дорожка, если все время пилить на автомобиле. А вот если они сворачивают направо, то примерно через час оказываются в кишлаке Мир-Мазар, где вообще-то, по нашим данным, есть площадка для приема вертолетов. Там штаб какого-то соединения талибов, которые работают против подразделений северян, оставшихся в тылу мазари-шарифской группировки Талибана. Хотя, честно сказать, тут ни фронта, ни тыла, конечно, нет. Сплошное Гуляй-Поле… Точнее, «Гуляй-Горы».

– Нельзя с этими ребятами связаться? В смысле, с северянами? Чтоб они зажали этот джип?

– Попробовать можно. Но могу сказать сразу, что напрямую мы с ними не контачим. У Латифа, по-моему, тоже с ними контакта нет. То есть придется через несколько инстанций работать. И времени займет больше двух часов – с гарантией. Так что засаду ставить будет не на кого. Сергей Николаевич уже начнет в Мир-Мазаре чай пить. А утречком, глядишь, прилетит вертолет, и отправится товарищ Сорокин в Кабул, где обнимется с товарищами мулло Омаром и Усамой Бен Ладеном.

– Почему только утречком?

– А потому что ночью тут, в горах, не больно полетаешь. Оборудования для ночных полетов нет, да и летуны у них так себе. Опять же, я думаю, что талибы дадут Сорокину отоспаться.

– Ну-ну, будем надеяться. Вообще-то, на их месте я бы поспешил. Штатники начнут бомбить максимум через неделю.

– А как минимум?

– В принципе, могут хоть завтра.

– Тогда стоит ли мучиться? – хмыкнул Владимир Николаевич. – Даже за неделю они не успеют собрать «Фетиш»…

– Вот в этом я не уверен. Сорокин мог связаться с ними еще загодя. Мы ведь почти пять дней не ведали, где он находится. В принципе, он мог бы им даже все содержимое диска переслать по спутниковой связи, если б не боялся, что американцы этот контакт перехватят. Опять же, ему не хотелось стать «лишним» человеком. Сорокин, конечно, не Онегин и не Печорин, но таким, как его возможные друзья, кафиры нужны исключительно для того, чтобы сооружать то, чего они сами не умеют. А собрать «Фетиш» по готовой схеме, наверно, многие правоверные смогут. Так что Сорокин им все ноу-хау передавать не стал. Но вот сделать, так сказать, «заказ» на все необходимое для сборки он мог. Если учесть, что граница Афгана с Пакистаном – просто линия на карте, которую с обеих сторон контролируют близлежащие племена и всякие там «малиши», то провезти все детали и блоки труда не составит.

– Может, и мы, пока не поздно, лично для себя «Фетиш» соорудим? – осторожно спросил Владимир Николаевич.

– Строго говоря, я уже отдал такое распоряжение, – усмехнулся Баринов. – Еще вчера вечером. Почти сутки назад.

– Значит, когда вы давеча говорили, что он бы очень пригодился, то уже знали, что его собирают?

– Ну не все же тебе сразу выкладывать?! – строго сказал Сергей Сергеевич. – Опять же, сборка идет очень туго. Много чего не хватает, ибо машина-то делалась в 80-х годах, там дополна всякой архаической электроники. Старых деталей никто уже не выпускает, надо подгонять все под новую элементную базу.

– Наверно, у тех ребят, что будут собирать «Фетиш» в Афгане, возникнут точно такие же проблемы.

– Как ни странно, вовсе не обязательно. Там еще полно всяких «родных» деталей образца 1989 года. Ну и двух последующих лет, когда наши много чего успели завезти для Наджиба. Так что им, возможно, и в Пакистан не придется обращаться. Приедет Сережа, и с помощью паяльника, кувалды и растакой-то матери соберет им на базе кунга бывшей советской агитмашины отряда спецпропаганды некую фигулину, от которой янки горючими слезами плакать будут.

– А потом мы? – вздохнул Комаров.

– Все может быть. Поэтому уповать на то, что талибы не смогут этот самый «Фетиш» собрать, я бы не стал.

– Болт не успеет, – догадливо произнес Владимир Николаевич. – Тем более что мы еще не знаем наверняка, поехал ли Сергей Николаевич в Мир-Мазар или в сторону дороги Кушка – Герат – Кандагар. Если история с «Фетишем» имеет много гадательных исходов и вариантов, то с Абу Рустемом все вполне однозначно и предсказуемо.

– То есть ты хочешь намекнуть, что лучше не гоняться за двумя зайцами?

– Именно так.

– Может быть, может быть… – задумчиво поглаживая бородищу, произнес Сергей Сергеевич.