Текст книги "Таран"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

– Не надо-о… – пробормотала она. Но это «не надо-о» было скорее заигрыванием, чем прошением о помиловании. Это даже малограмотный в сексуальных вопросах Таран понял.

– Ну как же «не надо», когда надо? – произнес Калмык. – Такую девку забесплатно – и пропустить? Плохо о нас думаешь, девушка. Раздевайся! А то поможем…

– Может, музычку включить, Жорик? – услужливо предложил кто-то из подручных. – У нас тут есть магнитолка…

– Точно, стриптиз надо под музыку делать, – поддакнул кто-то еще.

– Заводи! – позволил Жора.

«Музычку» подобрали как раз под плавное раздевание. И Таран, который стриптиза в натуре не видел – по телику, правда, что-то похожее было! – впервые смог полюбоваться на то, как баба раздевается под музыку. Наверное, если б у него были деньги посетить какой-нибудь ночной клуб – такие даже у них в провинциальном городе уже имелись! – то он посмотрел бы на все эти телодвижения не без удовольствия. Конечно, если б там, на сцене, вихлялась какая-то другая баба. Но здесь, перед восемью сопящими мужиками (сам Таран в счет не шел!), выдрючивалась его Даша! Конечно, она уже и без этого упала в его глазах до самой низшей точки, но все-таки Юрка не ожидал того, что увидел.

Нет, он вовсе не думал, будто Даша наотрез откажется раздеваться. Потому что прекрасно знал – не так-то это просто отказать такой компании. Ясно, что, если захотят раздеть, – разденут. У Тарана руки скованы, да и были б свободны – не смог бы он ей ничем помочь. Пару фингалов одному-двум, может, и поставил бы, но не более, а его за это превратили бы в котлету. Да и настроения не было подвиги совершать. За ту Дашу, которую он, как выяснилось, сам себе придумал, Таран дрался бы насмерть, а за эту, продажную шлюху, – погибать не хотелось.

Тем не менее он все-таки ожидал, что Даша начнет раздеваться нехотя, со страхом, стыдом и так далее. То есть уступая силе, из-под палки, так сказать. Но увидел совсем другое.

Даша сделала какую-то похабную, профессиональную улыбочку, на лице ее отразилось некое желание понравиться, завоевать расположение «публики» – холуйское, продажное, проституточье. И она с этой самой улыбочкой на устах принялась вращать бедрами, плечами, животиком, грудью – и все это, между прочим, в присутствии Юрки, то есть человека, который ее любил. Нет, не было у нее никакой любви к нему, дурак он стоеросовый! А то, что случилось прошедшей ночью, – это для нее мелочевка. Так, расплатилась натурой за услугу…

Понимать Таран все понимал, но боль в душе испытывал невыносимую. Лучше б его сейчас избили до полусмерти, зарезали, сожгли живьем, но не заставляли на все это смотреть… Он закрыл глаза, но музыка лезла в уши, и образ Даши, выделывающей стриптизные па, все равно стоял у Тарана перед глазами. Конечно, Калмык и иже с ним подсвистывали и гоготали, когда на цементный пол падал очередной предмет одежды. Юрке казалось, будто все это тянется ужасно долго и полтора часа, выделенные Жорой на развлечения, давно прошли. Но на самом деле стриптиз и десяти минут не длился. Послышался очередной взрыв свиста и гогота, издевательские аплодисменты, и музыка стихла.

– Так, – объявил Жора, установив тишину, – клево раздеваешься, телка! Если б не была такая сволочь, я б тебе пару долларов в одно место всунул. За труды, так сказать… Но ты нам сильно задолжала, вот в чем дело. Верно говорю, мужики?! Ты в Москве почем за палку брала? Скажи, поделись коммерческой тайной…

– Сто пятьдесят, иногда двести баксов за ночь, – Таран не услышал в Дашином голосе даже тени смущения. Шлюха!

– За отсос, конечно, наценка? – похихикал Жора. – Ладно! Не будем мелочиться, верно? По глазам вижу, что ты согласна забесплатно! Иди сюда…

Таран не открывал глаз, но заткнуть уши не мог. А именно уши донесли до него и шорох «молнии» на штанах Калмыка, и противные чмокающие звуки. Стерва! Если б ее насиловали у него на глазах – это было бы мерзко, страшно, но он бы ее жалел, наверное, и мечтал бы о мести этим кобелям. Может быть, он простил бы ей даже то, что она сейчас делала, если б знал – она себе и ему этим жизнь спасает. Но она, зараза, угодничала! Ей было на все наплевать, на него тоже. Даша хотела понравиться боссу Жоре. Даже мычала сладострастно, будто ей это дело удовольствие доставляло…

«А вот хрен тебе! – с каким-то злорадством думал Таран, пока происходила эта процедура. – Думаешь, не прирежет, если в рот возьмешь? Ни хрена! Все равно припорет!»

О себе он уже не думал. Смерть теперь казалась облегчением. Какой бы ужасной она ни была…

– Ладно, – сказал Жора, – умница девочка! Садись на коленки – потыкаю маленько!

Послышалась какая-то возня, скрип кресла, жадное сопение Жоры и отрепетированные (должно быть, на порнушных съемках) сладкие стоны Даши…

С каким удовольствием Юрка потерял бы сознание или вообще умер на месте. Но, увы, ему пришлось все слышать, да и держать глаза постоянно закрытыми он тоже не смог.

О вреде сластолюбия

Полтора часа спустя или чуть побольше Таран, освобожденный от наручников, сидел в той самой каморке, откуда их с Дашей вывели на допрос. Именно сидел на стуле, а не лежал, потому что там, на койке, отвернувшись от него к стенке, калачиком свернулась Даша. Нет, места там было вполне достаточно, но Таран не согласился бы лечь рядом с ней даже под дулом пистолета. Не то чтоб иметь с ней что-либо, а просто находиться рядом с ней ему было противно. Даже глядеть на нее без отвращения и брезгливости Юрка не мог. Сутки назад примерно в это же время он ждал ее на вокзале, переполненный волнением, нежностью, благоговением перед ее идеальным образом. И вот двадцать четыре часа спустя ни миллиграмма из всего этого не осталось. Ничего, ровным счетом ничего.

Он даже ненавидеть ее не мог, хотя имел все основания. Нет, не за то, что она, себя не жалея и очень стараясь, спит как убитая с устатку! – «обслужила» восемь бандитов в его присутствии. Таран должен был ненавидеть ее за обман, который начался гораздо раньше, может быть, еще три года назад, когда она его очаровывала своей липовой воздушностью и поддельной отрешенностью от земного бытия. Может, это было и не так, может, все случилось уже после ее отъезда в Москву, но Таран уже убедил себя в том, что она всегда являлась только гадиной, подлюкой, стервой и прочая, прочая, прочая. Ревность тут и присутствовала, может быть, но в очень малой степени. Обман и предательство – вот был самый железный повод для ненависти.

Но от ненависти, как известно, один шаг до любви. Если б Таран сохранил хоть что-то из былой любви, то, наверное, смог бы и ненавидеть ее. Однако от любви ничего не осталось, и потому он смотрел на Дашу как на пустое место. Та девушка-идеал, которую Юрка обожал до вчерашней ночи, просто исчезла, растворилась или испарилась, как призрак. А с этой развратной и, как оказалось, опасной ведьмой, способной на самые низменные и подлые поступки, даже на убийство, – он был незнаком. Он, наверное, мог бы теперь ударить ее или даже убить, но ему было противно прикасаться к ней. Ему легче было бы взять в руки дохлую кошку, гнилую рыбу или просто кусок дерьма, чем притронуться к этой снаружи красивой, но внутренне омерзительной девке.

Из-за двери, отделявшей «камеру» от караулки, до ушей Тарана долетали громкие и бесстыжие разговоры охранников, время от времени перебиваемые похабным хохотом. Калмык с большей частью тех, кто присутствовал при допросе, уже уехал в город по своим делам. Осталась лишь дежурная смена под командой Чалдона. Должно быть, кто-то из этих бойцов тоже участвовал в «развлечениях» и сейчас делился своими впечатлениями с Чалдоном, который в это время нес службу при телефоне в караулке. Некоторое время в караулке сидел еще один мужик, но потом он, как услышал Таран, ушел кормить собак, которые днем сидели на цепях, а вечером свободно бегали по территории склада. Должно быть, общение с натуральными кобелями и суками его привлекало больше, чем рассказ о том, как восемь двуногих кобелей забавлялись с одной сучкой.

Что же касается Чалдона, тот, как видно, был любитель слушать похабные россказни. Больше того, когда рассказчик выдохся, Чалдон взялся расспрашивать его насчет подробностей. Не иначе главный помоечный сторож у нормальных баб успехом не пользовался, на проститутках экономил и всякой возможности даже не самому потрахаться, а послушать, как это другие делают, прямо-таки неистово радовался.

– И-эх, бляха-муха! – произнес похотливый караульщик. – Раззадорил ты меня, Кумпол! Жаль, не пошел туда с вами…

– Е-мое, а кто тебе сейчас мешает! – хмыкнул тот, кого назвали Кумполом. – Сходи за стенку – она и тебя обслужит. Ей небось и двадцать человек принять по силам. У нее ж небось бешенство матки какое-нибудь, как у царицы Екатерины!

– Да там этот, пацан ее. – застеснялся Чалдон.

– Ну и что? Привяжем! Или в гальюн запрем.

– Не, у меня так не выйдет ни хрена…

– Ну, биомать, ты как мальчик прямо! Давай выведу его сюда, посторожу.

– А если пахан наедет? У меня и так двое за поллитрой отпросились – и хрен знает, где сейчас гуляют. Хорошо, что не заметил, что нас только трое здесь осталось. Наедет – и будет мне секир башка!

– Куда наедет? Только-только уехал. Он теперь до вечера здесь не появится, у него в городе дел до хрена и больше. Давай, топай! Где восемь, там и девятый… Не мельтешись, держись спокойнее – и все хоккей, и шайба в воротах!

– Эх, – просопел Чалдон, – правда, что ли, попробовать?

– Пробуй, пробуй! Небось месяц конец не мочил?!

– Больше, япона мать… Весь помойкой провонял, бабы за бомжа принимают.

– Мойся чаще и на мыле деньги не экономь…

– Ну, все, заметано! Рискну… Откатывай сейф! Юрка в этот момент порадовался одному – что его отсюда выведут и избавят от этого зрелища.

– Так, – деловито сказал Кумпол. – Выходи, юноша! Дядя хочет с твоей девкой пообщаться.

– Она уже не моя, – буркнул Таран, – а коллективного пользования!

– Ладно, все равно вываливай! – Кумпол указал на дверь стволом помпы.

Юрка вышел, ему в караулке даже воздух показался более свежим.

– Садись вон в тот угол, понял? – приказал Кумпол. – И сиди смирно. Рыпнешься – прикладом двину, а побежишь – вмажу картечью, понял?

– Понял, – сказал Юрка и сел туда, куда приказали, то есть в угол, дальний от окна и двери, ведущей на двор. Чалдон притворил за собой дверь и коробку стенного шкафа. Сейф, правда, накатывать на место Кумпол не стал.

Когда Таран уселся в угол, то почти сразу же приметил, что Чалдон оставил в караулке свое ружье. Он прислонил его к стене позади письменного стола с телефоном. От Юрки до ружья было не больше двух метров по прямой. Никаких конкретных мыслей по поводу того, чтоб это ружье сцапать и употребить, у него поначалу не появилось. Просто поглядел, и все. Однако жутко бдительный Кумпол сразу засек этот взгляд и насторожился.

– Не пялься! – угрожающе произнес он. – И думать не моги, понял? На раз мозги вышибу!

Тем не менее для спокойствия он решил перенести оружие подальше от Юрки. И, держа свое ружье одной правой рукой наведенным на Тарана, подошел к письменному столу, левой рукой потянувшись за помпой Чалдона. Ствол 12-го калибра оказался всего в полуметре от Юркиного лба. Палец, правда, держал не на крючке, а на скобе, но для того, чтоб перебросить его на крючок, много времени не требовалось. Широкое дуло мощной гладкоствольной дуры глядело устрашающе. Если двинет в упор кучей картечи «00» – Таранов череп разлетится, как глиняный горшок, и его потом фиг склеишь…

Кумпол только на одну секунду отвел глаза от Юрки. На одну секунду – не больше! Наверное, охранник знал, что ежели держишь ружье одной рукой, то лучше не подходить слишком близко к тому, кого держишь под прицелом. И что отворачиваться при этом от своего подопечного нельзя, тоже знал. Но, должно быть, решил, что пацан достаточно напуган и ни на что серьезное не решится.

А Таран взял да и решился. Резко прыгнул вперед со стула, левым кулаком отшиб влево от себя ружейное дуло, а правым изо всех сил лупанул Кумпола под жирный щетинистый подбородок! Тарах-тарарах! – это не ружье пальнуло, а Кумпол, от неожиданности выпустив помпу из рук, с грохотом полетел на пол, опрокинув и стул, и стоявшее у стены ружье Чалдона. А его собственная помпа брякнулась на письменный стол, и Юрка тут же ее сцапал.

– Эй! Кумпол, чего там?! – испуганно заорал Чалдон из-за стены. Но то ли без штанов был, то ли еще почему-то замешкался.

Зато в этот самый момент открылась дверь, ведущая из караулки во двор. Это вернулся тот самый мужик, что ходил собак кормить. Может, он и слышал грохот от падения Кумпола, но в ситуацию не врубился. Он вообще был без оружия, но Тарану это было без разницы – он уже понял, что перешел ту грань, которая называется «пан или пропал».

Потому что и Кумпол мог вот-вот прийти в себя, и Чалдон выскочить из «камеры». Ежели не стрелять, то, налетев с трех сторон, эти верзилы в два счета Юрку уделают. Тем более что ружье Чалдона валялось совсем рядом с Кумполом.

В общем, Юрка нажал на спуск, держа ружье у бедра и не особо целясь. Ба-бах! Таран аж зажмурился от мощного грохота, уши заложило, во рту посолонело, помпа дернулась назад, выбросив тучу сизого дыма, а того, собачника, удар картечи в упор – от него до Юрки трех метров не было – отбросил прямо в дверной проем. Он даже с крыльца слетел и шмякнулся наземь в метре от нижней ступеньки.

Таран тут же обернулся, передернув цевье, и успел навести зевластое дуло на Кумпола, который уже ухватился за ружье Чалдона и, опираясь на него, – видать, от нокаута еще не отошел! – пытался выбраться из-за стола.

Ба-бах! Второй выстрел показался Тарану менее громким. Картечь вылетела из ствола конусом и врезалась в Кумпола довольно плотной кучей. Ось этого конуса пришлась примерно в основание шеи, и Кумполу почти напрочь оторвало башку. Впрочем, досталось и самой башке, и груди, и плечам. Несколько картечин вдрызг разнесли телефонный аппарат, стоявший на столе. На стене вокруг того места, где в момент выстрела находился Кумпол, во многих местах пощербило штукатурку, обнажилась ржавая сетка, набитая поверх дощатой переборки, высыпалась шлаковая засыпка. Но самое главное – всю стену испятнали кровавые ошметки, вырванные картечью из тела.

Бр-р!

Таран еще раз передернул цевье, думая, что вот-вот в комнату выскочит Чалдон. Но из-за стенки слышался шум возни, сопение Чалдона и визг Даши. Похоже, они там сцепились вовсе не в любовных объятиях. Юрка враз позабыл о всяких там сложностях своих отношений с этой девкой и ломанулся в дверь «камеры». Крак! Сам не ожидал, что дверь так легко откроется. Шарах! Правой ногой он изо всех сил грохнул по коробке стенного шкафа. Деревяшки с треском рассыпались, и Таран, прикладом разбив и разметав все, что еще мешало пройти, влетел в комнату, где на койке барахтались Даша и Чалдон.

Само собой, Чалдон мечтал уже не о любовных утехах и даже не о том, чтобы расправиться с Дашей. В данный момент ему требовалось только одно: спрыгнуть с кровати и хоть как-то приготовиться к обороне. Но вот этого-то Даша и не давала ему сделать.

Дело в том, что Чалдон, вероятно, к тому моменту, когда разгорелась заваруха, либо уже начал заниматься с Дашей тем, чем занимался Билли Клинтон с Моникой Левински в американском Белом доме, либо только приступал к этой процедуре. Во всяком случае, штаны он успел расстегнуть. Но Даша небось быстрее его сообразила, что грохот от падения Кумпола после нокаутирующего удара есть признак изменения ситуации. И пока Чалдон без толку орал: «Эй, Кумпол, чего ты там!», пронырливая стерва рывком спустила с него штаны аж ниже колен. Мужик в таком положении подобен стреноженному коню и даже хуже, потому как у коня четыре ноги, и ежели ему связать две передние, он худо-бедно может передвигаться в вертикальном положении. У Чалдона ног было только две, и он даже встать на них толком не мог. Конечно, он бы, возможно, и успел как-нибудь их подтянуть, но Даша умудрилась обхватить его ногами за шею, просунув ступни ему под мышки, и крепко сдавить ляжками (она, в отличие от Чалдона, джинсы не снимала). Чалдон, лежа на боку, извивался, хрипел, задыхался, судорожно дрыгался, бестолково махал руками, но стряхнуть ее не мог. Уж в чем в чем, а в части объятий ногами Даша была профессионалкой.

Наверное, увидев такую сценку где-нибудь в кинокомедии, Таран бы от души поржал. Уж больно нелепо смотрелся Чалдон в этой ситуации. Но тут Юрка поначалу растерялся. Влетая в комнату, он думал, что пальнет в Чалдона, как в тех двоих, – и вся недолга. Но палить было нельзя – Дашу он, несмотря на все пакости, убивать не собирался. Замешательство это длилось недолго: Таран долбанул Чалдона по башке затыльником ружейного приклада. Черепок не проломил, но оглоушил капитально.

Даша разжала свои «объятия» и, сильно толкнув ногами в спину. спихнула обмякшего Чалдона на пол.

– Надо бежать! – хрипло произнесла она, отдуваясь. – Там еще остался кто-то?

– Вроде их трое было. Еще двое за бутылкой уехали.

Таран как-то невзначай поглядел себе на ноги, по-прежнему обутые в шлепанцы Дашиного отца. В них, пожалуй, побегаешь!

Зато на ногах Чалдона были вполне приличные кроссовки на липучках. Юрка быстро сменил обувку. Как раз впору! Чалдон при этом не очухался.

– Бежим! – Даша выбежала в караулку. Юрка и без нее знал. что драпать надо. Он бросил взляд на валявшегося на полу Чалдона, но палить не стал. Выскочил следом за Дашей, которая, непроизвольно охнув по поводу кровищи на полу и стенах, нашла в себе силы подхватить с полу ружье Чалдона. То самое, из-за которого все и раскрутилось.

Вынеслись во двор, где неподвижно валялся собачник. Земля вокруг него побурела от крови. Солнце стояло высоко, вовсю припекало, над ним уже целый рой мух и оводов висел… Картинка была жуткая, но разглядывать труп они не собирались. Юрка рванулся было к воротам, но Даша заорала:

– Там машина стоит! – и указала куда-то вправо, под навес, где стоял какой-то старый и облупленный «УАЗ-469» с белой надписью «Охрана» на борту.

– Я водить не умею. – произнес Юрка.

– Зато я умею! – Дашка ринулась к машине, дернула за ручку дверцы – та не открылась. Дзынь! Девка решительно двинула прикладом по правому боковому стеклу, вышибла осколки, а затем, просунув руку в проем, открыла дверцу. Прежде чем Юрка успел что-либо сообразить, Даша смахнула с сиденья на пол битое стекло и пролезла на водительское место.

– Ключа-то нет, – заметил Юрка.

– Подержи! – Даша отдала ему ружье. – Бензин есть, напряжение есть – и так заведем!

– Посмотрим, – пробормотал Таран, поглядывая в сторону караулки. Там уже, должно быть, очухался Чалдон, а в сейфе могло быть еще какое-то оружие. Выскочит и пальнет, не дай Бог, по машине…

Но Даша уже копошилась под щитком, выдергивая проводки. Соединила напрямую, и через минуту или чуть дольше мотор заработал. Лихо она управлялась, ничего не скажешь! Таран устыдился: она умеет, а он – нет, хотя машины водить – мужское дело.

Даша сдала «уазик» задом из-под навеса и развернулась капотом на ворота.

– Заперты! – процедила она, опять переключилась на заднюю передачу, откатила назад, снова переключила передачу вперед и сказала Юрке:

– Пристегни ремень! Ща как боднем!

Боднули крепко! То ли дужку замка сорвали, то ли ушки, через которые она была продета, но ворота распахнулись. А на «уазике» даже фары целы остались, потому что перед его радиатором была наварена крепкая «бодалка» из стальных труб. Она только немного погнулась.

– Ну, и куда теперь? – спросил Юрка озадаченно.

– Куда-нибудь… – отозвалась Даша. – Главное – с этой свалки умотать подальше.

Таран, однако, таким расплывчатым ответом был не удовлетворен.

Самое удивительное, что идея напасть на Кумпола и завладеть ружьем пришла ему в голову почти в ту же секунду, когда он ее осуществил. Больше того, пожалуй, ее подал сам Кумпол, когда велел Юрке не пялиться на помпу Чалдона. Нанося Кумполу удар, Юрка не имел в голове ровным счетом никакого плана действий, а дальше все раскрутилось как-то само по себе.

Теперь в их руках была машина, свобода и два ружья, правда, с очень малым числом патронов. А позади – два трупа и живой Чалдон. Правда, телефонный аппарат был разбит, но мог найтись и другой. Опять же вечером сюда непременно приедет Жора с еще более высоким по чину паханом. Ох, что тут будет!

Мысли вертелись, крутились, мелькали в голове примерно так же быстро, как мусорные кучи по обе стороны дороги. Место было вовсе не малолюдное. Правда, в той части карьера, где находился склад, народу не было, но, когда Даша выкатила туда, где располагался основной полигон, оказалось, что тут вовсю кипит работа. На свалке тарахтели бульдозеры, разравнивая и приминая кучи, выгруженные из самосвалов и мусоровозов, копошились какие-то люди бомжового вида, что-то тлело и дымило, вороны носились тучами над просторами этого моря гнилья и хлама.

Но куда же ехать-то? Ладно, со свалки они выберутся, хотя тут наверняка есть люди, которые заметят, что на этом «уазике» едут не те, кому положено. И, кстати, могут обратиться в милицию. Поди доказывай, что это тебя сюда привезли обманом, пристегивали к столбу наручниками и били по морде, а не ты сам напал на доверчивых сторожей и не расправился с ними! Мало было того, которому Даша башку каблуком пробила, так теперь и у Тарана два застреленных на душе! Но менты – это полбеды. Жора Калмык, Седой – эти тоже разбираться будут. И всем им теперь ни Даша, ни Таран живыми не нужны. Могут даже сговориться между собой, наверное. А раз так, то в городе они могут и до вечера не дожить. Ни у Даши, ни у него, Юрки, на квартирах не отсидеться. Либо поймают на выходе, либо просто дверь вышибут, несмотря на Дашину сигнализацию. Им ведь не грабить надо, а расстрелять их двоих. На это много времени не требуется, менты просто приехать не успеют, прежде чем бандиты смоются.

Да… Вроде бы и освободились, а стало еще хуже, чем прежде. Потому что вечером, если б они все сказали так, как это нужно было Жоре, их могли бы и помиловать. И они, возможно, уехали бы отсюда домой, где их больше бы не тревожили. Правда, Юрка в это не верил, но черт его знает… А вот теперь уж точно все. Если найдут, то убьют обязательно. А им и прятаться негде. И не уедешь никуда. Ну сколько на этом драндулете проехать можно, пока бензин не кончится или гаишники не задержат? Сто километров, двести? А может, всего двадцать или тридцать?