Текст книги "Таран"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Моргун приехал даже малость пораньше, чем обещал. Сперва зашел в кабинет один, должно быть, протежешку свою оставил в приемной.

– Скучаешь? – сказал он, протягивая руку. – Зря! Я тебе такую цыпу подобрал – закачаешься… Хочешь по-глядеть?

– Погоди, – досадливо отмахнулся Седой, – успеется… Ты сперва объясни, кто такая, откуда взялась.

– Нет, ты сперва посмотри! – маслено ухмыльнулся Моргун и вытащил из своего кейса видеокассету…

В семь вечера

Таран с трудом дождался времени, назначенного ему господином Седых. Посидел во дворе, потом бесцельно пошлялся по улицам, наконец вернулся домой, где ни отца, ни матери не было, повалялся на койке с наушниками на голове. Побренчал на гитаре, послонялся из угла в угол, сварил себе пельмени, потом телик посмотрел. В общем, кое-как время скоротал и около 18.30 отправился на Леоновскую, взяв с собой паспорт и на всякий случай прихватив сумку со спортивной формой.

Дом 23 и вывеску над входом в подвал он разыскал быстро. В холле его встретил охранник в униформе:

– Ваш абонемент, пожалуйста!

– Я к Ивану Андреевичу, насчет работы, – сказал Таран и достал из кармана визитку. – Юрий Таран.

– Подождите, пожалуйста, – охранник жестом указал Юрке на стул и снял трубку внутреннего телефона. – Иван Андреевич, тут юноша подошел, вас спрашивает. Таран Юрий… Понятно.

Охранник повесил трубку и произнес:

– Проходите, прямо по коридору до упора.

Юрка двинулся в указанном направлении. Конечно, не утерпел, по дороге заглянул в открытые двери залов, где уже вовсю шли занятия. В одном десятка полтора баб под музыку занимались аэробикой, в другом мужики и бабы качались на тренажерах, в третьем каратисты в белых кимоно стояли на коленях вокруг татами. Наконец, в четвертом Юрка увидел ринг, услышал знакомые звуки ударов перчатками по мешкам и «лапам». Родным пахнуло… Но, конечно, он задерживаться не стал, прошел прямо до конца коридора и вошел в приемную.

– Вы Таран? – спросила Кира. – Проходите, Иван Андреевич вас ждет.

Господин Седых приветливо улыбнулся, едва Юрка переступил порог кабинета. Как старому доброму знакомому. И обратился на «ты», по-дружески, без утренней иронии.

– Молодец, что пришел, – сказал он с неподдельной радостью. – Правильно сделал! Паспорт принес? Сейчас мы тебя быстренько оформим… Кира! Найди-ка бланк листка по учету кадров…

– Иван Андреевич, – сказала секретарша. – Бланки кончились, один остался, с которого копии катала.

– Ну, так откатай еще.

– Порошок для ксерокса кончился, – буркнула Кира. – Я вам еще утром говорила. А вы сказали, что не к спеху…

– Ладно, – досадливо произнес Седых. – Успеется с этими бумажками… Не волнуйся, Юра, все будет в порядке, ты на работу принят. Сегодня, наверное, я тебя на уборку помещений не отправлю, начнешь с завтрашнего дня. А в зал – милости прошу, можешь хоть сейчас поразмяться. Я смотрю, ты и форму взял?

– Ага… – кивнул Юрка.

– Вот и прекрасно. Идем, познакомлю тебя с нашим тренером по боксу.

Оказалось, что с тренером особо знакомиться не надо – это был КМС Толя Сидоров, который занимался в той же секции, что и Юрка, только, конечно, немного пораньше. И тоже был воспитанником Михаила Егоровича. Приходил как-то его навещать, и счастливый Егорыч с гордостью его показывал пацанам. Оказалось, что этот Толя видел, как Юрка выиграл первенство города среди юношей, одолев злополучного Вову Молодцова, и даже был в курсе того, за что Юрку выгнали. Он даже заочно пожурил Егорыча, мол, погорячился старый, такие кадры надо беречь!

В общем, Юрка переоделся, размялся, разогрелся, потягал блины, попрыгал со скакалкой, постучал по мешку, сделал двадцать углов на шведской стенке. Толя в его тренировку особо не вмешивался, а потом предложил:

– Поработаешь вон с тем? – и указал на лобастого, налысо бритого парня лет двадцати пяти. – Шлем только надень…

– Можно, – кивнул Таран.

Парень был потяжелее Юрки, да и морда у него выглядела устрашающе. Но Тарана на психику взять было трудно. Он после первых десяти секунд понял, что партнер не больно ловок. Воздух толок, а Юрку не доставал. Таран же как на пружинках вокруг него вился и аккуратно, вполсилы тюкал. Больше обозначал, чем бил. Тренировка, все-таки не драка. А тот злился не на шутку, махал все яростнее, да еще и матерился. В общем, Юрка решил один раз руки не сдерживать и, когда бритый подставился, вмочил прямой правой. Тот хоть и не упал, но «поплыл», и Сидоров, трудившийся за рефери, отодвинул Юрку от лобастого.

– Притормози. Тут все ясно.

– Он давно занимается? – спросил Юрка, встряхивая руками для расслабления мышц.

– В детстве занимался, – ответил Толя, – сейчас решил обновить навыки. Так, для общего развития… В плане спорта поезд ушел, не сомневаюсь.

На ринг вышли Пятак с Микитой. Юрка их утром на рынке видел. В майках и трусах они еще внушительней смотрелись. Хотя, конечно, жирноваты для настоящих супертяжей. И подвижности мало, топчутся на одном месте, приставными шагами по рингу ходят. Но ударчики, конечно, будь здоров! Если попадут – кому хошь сотрясение мозга обеспечат.

Пока Пятак с Микитой бодались, публика вокруг ходила и смотрела. Иван Андреевич тоже любовался, как его телохранители друг из друга пыль выбивают. Дал им докончить раунд и сказал:

– Молодцы! Давайте в душ, ополаскивайтесь, вы мне нужны будете.

Когда бугаи ушли, Седых подошел к Юрке.

– Хорошо работал Против тебя очень сильный парень был.

– Он давно не занимался, Иван Андреич, – заметил Юрка, которому не хотелось принимать поздравления за легкую победу.

– А хочешь один раунд против мастера? Правда, бывшего… Если не устал, конечно.

– Это против кого? – удивился Юрка.

– Ахмед! – позвал Седых темноволосого, не очень приметного парня, приседавшего со штангой. Тот подошел. Юрка оценил на взгляд – чернявый как раз в его весе.

– Вот, Ахмед, видишь юношу? – сказал Иван Андреевич улыбаясь. – Поработай без скидок, ладно? Один раунд.

– Сам просил? – произнес чернявый с легким узбекским акцентом. – Жалеть не будет?

– Не буду. – Юрке не нравилось, когда его загодя ни в грош не ставили.

Вышли на ринг. Да, этот Ахмед оказался еще тем подарком! Он тоже, как и тот, лобастый, попер без разведки, но у Ахмеда, как говорится, была и амбиция, и амуниция. И подвижности было куда больше. Юркины финты раскалывал легко, должно быть, уже по первому движению чуял, что у партнера на уме. А сам пугал Юрку куда ловчее. Обматывал, раскрывал – и доставал. Причем крепко. Правда, и сам пропустил пару-тройку, но, похоже, только освирепел от этого. На третьей минуте зажал Тарана в угол и стал мотать сериями со средней дистанции. Юрка закрылся вглухую и с трудом выскользнул из угла В общем, этот раунд на ногах удержался, но понимал: продул.

Гонга тут не было, Толя просто развел их по углам, когда три минуты истекли.

– Ну как, Ахмед? – поинтересовался Седых. – Нормальный парень?

– Хороший, – кивнул тот, отдуваясь. – Можно работать. Немножко технику подрихтовать – на первенство России ставить можно Один раз очень сильно попал – если б второй такой же подряд, можно было счет открывать.

– Еще раунд можно? – спросил Юрка. Очень не любил оставаться битым, просто терпеть не мог.

– Нокаут хочешь? – улыбнулся Ахмед – Не выдержишь второй раунд, как друга предупреждаю.

– Посмотрим, – произнес Таран упрямо.

– А что, надо уважить! – поощрил Иван Андреевич.

И опять пошло! Поначалу Юрке показалось, что Ахмед и впрямь его задолбает. Проехала такая серия по корпусу – едва дыхалку не потерял. А потом Ахмед его опять в угол затолкал и стал обрабатывать как мешок, хлесткими боковыми. Жуть! Еле вывернулся, но почти отчетливо понял – еще один такой угол, и чернявый его дожмет. Повертелся немного в середке ринга, подвигался, пятясь, стараясь не приближаться к канатам. Ахмед напирал, но попадал заметно меньше, да и удары стали послабее. Неужели выдыхается? Конечно, он же старый, Ахмед этот, ему около тридцатника, наверное. И Юрка подумал, что шансы у него все-таки есть.

Собрался, еще чуть-чуть подвигался, проверяя бдительность соперника, а потом внезапно провел серию. Почти такую, как утром, когда метелил охранника Леху. Два удара влетело в перчатки, но еще три Ахмед чисто пропустил. Должно быть, очень его эти удары разозлили, восточный характер сказался. И Ахмед сгоряча попер, раскрывшись. Должно быть, хотел Тарана затоптать. Но фиг ему! – Юрка под эту раскрытость его прямым встречным достал. И очень точно, и очень сильно. Ахмед, конечно, устоял, но в его лице что-то резко изменилось.

– Стоп! – сказал Толя и, отодвинув Юрку, глянул Ахмеду в зрачки. Тот повертел шеей и сказал:

– Все понял, Толян. Можешь не считать. Отдыхаю! Теперь все ясно – на пенсию пора.

Среди тех, кто находился в зале, прошел некий недоуменный шепоток. У многих явно морды вытянулись. Иван Андреевич тоже покачал головой в некотором изумлении и, когда Юрка весь мокрый от пота слез с ринга, похлопал его по плечу:

– А ты упрямый! Повезло тебе, конечно, что поймал Ахмеда, но хорошо поймал… Ладно, иди в душ, на сегодня хватит. А завтра приходи на работу.

– Я могу и сегодня прибраться, – сказал Юрка, от приподнятого настроения, должно быть.

– Ради Бога! – усмехнулся Иван Андреевич. – Раз неймется – трудись! Это я могу только приветствовать. Очень неплохо, если завтра утром залы будут чистенькие.

Как раз в это время появились Микита и Пятак, освеженные, причесанные, в костюмчиках, и господин Седых в сопровождении своих телохранителей неторопливыми шагами покинул принадлежащее ему спортивно-оздоровительное учреждение. У него, как и у Тарана, тоже было очень хорошее, приподнятое настроение. Седой был убежден, что задача, поставленная Васей Самолетом, будет решена самым оптимальным образом.

Встреча

Утром следующего дня Таран проснулся рано. Солнышко заглянуло в окно. Батюшки, неужели погода улучшилась?! Вскочил, посмотрел: точно, ни облачка! И уже припекает, несмотря на то, что всего-навсего седьмой час утра. Хорошо-о!

Таран растворил окно, полюбовался небом, вдохнул утреннего воздуха, еще не впитавшего в себя бензино-асфальтовые пары. На душе было легко и весело. Нет, вчера точно был удачный день! Везло от и до. Охранникам на рынке морду начистил? Начистил. С Иваном Андреевичем познакомился? Познакомился. На работу устроился? Устроился. Поразмялся от души на ринге, мастеру спорта технический нокаут залепил. А когда пришел домой в десять вечера, мать и отец, как это ни странно, были трезвы как стеклышко! Во, что значит воспитание! Не повышвыривал бы накануне их «гостей» – глядишь, опять бы ходили-шатались и бормотали хрен знает что, сами не понимая, что мелют. А тут пришел – все подметено, пол вымыт, на кухне порядок, воркуют как голубки и чаек попивают! Он их, конечно, порадовал, сообщив, что пристроился работать в «Атлет».

А сколько покаяний выслушал? У-у! Конечно, неизвестно, надолго ли удержу хватит, не в первый раз мать с отцом божились, что пить завяжут, но если даже недельку смогут выстоять – уже хорошо. В общем, уже этого, вкупе с улучшением погоды, вполне хватило бы, чтоб у Юрки с утра было хорошее настроение. Но мало того. Была еще одна причина, которая приводила Тарана в состояние, близкое к эйфории. Ведь сегодня, через каких-то три часа, должна была Даша приехать!

Конечно, встречать надо. Не зря ведь она в письме еще две недели назад сообщала, что уже взяла билет на поезд, и даже номер вагона указала. Надо бы встретить не просто так, а с букетиком… Дороговаты, конечно, цветочки! А денег по-прежнему нет. Родители тоже пустые сидят – и слава Богу, хоть нажраться не на что. Эх, надо было вчера у Андреича аванс попросить, хотя бы сотню!

Наверное, можно было бы сейчас пробежаться по ребятам, занять малость… Ему все, кто сможет, одолжат – кто по дружбе, кто из страха. Таран все-таки. Но уж больно это тошно, ходить и выпрашивать по десятке. Просто-напросто западло. Хотя, конечно, другой на его месте не стеснялся бы. И не одалживал, а требовал: мол, гони десятку, если не хочешь, чтоб уши к жопе приклеил! Таран знавал таких козлов, которые пользовались своей силушкой, чтоб обирать мелкую пацанву, и от души метелил, когда ему какой-нибудь Хныч или Чубик жаловались.

Продать, может, что-нибудь? Только вот что? Побегал глазами по комнате… Нет, ничего стоящего, кроме старой «Электроники» с наушниками, на глаза не попадалось. Да и кто ее купит? У тех, кто бабки имеет, давно японские плейера есть, а у тех, кто пустой ходит, и на это чудо восемнадцатилетней давности не хватит.

Интересно, когда Иван Андреевич на работу приезжает? Может, сбегать в «Атлет»? Сейчас 6.45, поезд приходит и 11.15. Ежели, допустим, господин Седых рабочий день начинает в 9.00 или там в 9.30 – времени вагон. И даже сели в 10.00 – еще можно успеть попросить аванс, купить цветы и добраться до вокзала. Лишь бы он только вообще на работе оказался!

Таран быстро оделся, глянул в зеркало. Нет, вчерашние бои синяков не оставили. Даже Ахмед, который несколько раз попал, не навел ему синевы. Но вот одежка! Майка нестираная, джинсы обветшали, кроссовки очень уж потерлись. Конечно, Даша говорила, что в Москве все молодые в таком виде ходят. Даже те, кто из богатых семей, на тусовки специально наряжаются в рваное и грязное. Но то на тусовки, а то – девушку встречать, к тому же любимую! Эх, с каким бы удовольствием сейчас Таран надел какой-нибудь костюмчик из тех, что доводилось видеть в витринах на центральных улицах! Рубашечку, галстук, ботинки… Блин, сколько ж это будет стоить-то? Две тыщи? Три? Да-а… Даже если он будет по 500 рублей каждый месяц откладывать, ни на что другое не тратясь, то 3000 наберутся через полгода.

Рубашка, правда, у него была – на выпускной вечер надевал. Штаны тогда брал отцовские, галстук тоже. Хорошо, что тогда жарко было и все в школу без пиджаков пришли, потому что отцовский был ему короток и в плечах узок, да и локти у него при заплатах.

Нет, прикид придется оставить как есть. Но умыться и причесаться надо. Хорошо еще, что покамест с бородой и усами проблем нет – пух один.

К восьми часам Таран привел себя в тот вид, который можно было назвать «максимально приближенный к приличному», а кроме того, успел перекусить. Отец с матерью только-только проснулись, и мать, шаркая шлепанцами на кухню, успела спросить:

– На работу, Юрик?

– Ага! Счастливо! – кивнул Таран и выскочил за дверь.

До «Атлета» он добежал намного быстрее, чем предполагал. Центр, как ни странно, уже вовсю работал, но оказалось, что господин Седых отсутствует и раньше чем после обеда не появится. В боксерском зале с утра работал не Сидоров, а какой-то другой тренер. Впрочем, попросить у него в долг Юрка все равно постеснялся бы.

Выбравшись из «Атлета», Юрка поглядел на часы – девять без малого. Времени на то, чтоб найти деньги, оставалось чуть больше двух часов. Если все-таки пробежаться по друзьям-знакомым, где больше чем на десятку с каждого рассчитывать не приходилось, можно и не успеть. Потом осенило: а не забежать ли на «Тайвань»? Там можно сразу оба дела сделать. И денег занять, и цветы купить.

Через полчаса Юрка прошел через ворота рынка. Как и вчера, направился для начала к Полянину. И опять оказалось, что ларек закрыт. Возможно, хозяин прогорел.

А вот Надька Веретенникова оказалась на месте. Она, оказывается, сегодня заступила в дневную смену. Ее неудачливый кавалер с заклеенными ссадинами на роже при появлении Тарана скромно вышел из ларька покурить.

– Приве-ет! – порадовалась Веретенникова. – Чего хорошего скажешь?

– Бабки нужны, – решив не тянуть кота за хвост, произнес Таран. – Сто рублей не одолжишь?

– Надолго? – ничуть не удивилась Надька.

– Где-то на месяц, – прикинул Юрка. – Могу с накруткой отдать. Скажем, сто двадцать.

– А на что тебе?

– Надо. – Юрке не хотелось говорить, что это на цветочки для Даши.

– Проиграл, что ли? – предположила Надька. – На отыгрыш ни фига не дам.

– Блин, какая тебе разница? – проворчал Юрка. – Ты что, меня не знаешь? Я когда-нибудь не отдавал?

– Это я не знаю, – резонно произнесла Веретенникова. – Ты у меня лично раньше в долг не брал. А других опрашивать я сейчас не побегу, мне работать надо. Ты возьмешь сотню, опять продуешь, на следующий раз скажешь, что тебе двести надо? Не, в такой хоккей я не играю!

Точно, не плюй в колодец, пригодится воды напиться! Юрка вспомнил, как вчера отказался от Надькиного предложения сходить на дискотеку. Вот она и выпендривается теперь. Сволочной народ все-таки эти бабы!

Но высказывать это Надьке не хотелось. Тогда точно деньги не выпросишь. Придется еще какого-то кредитора искать. А время летит, так можно и до одиннадцати впустую пробегать…

– С чего ты взяла, что я на игру беру? – проворчал он. – Я ни в карты не играю, ни даже в шахматы. И лохотрон ваш обхожу, слава Богу.

– Тогда на что? – Надька лукаво прищурила один глаз. – Путанке задолжал?

Пока богатая на фантазию Надька еще чего-нибудь не придумала, Юрка решил правду сказать:

– Да понимаешь, сегодня Даша из Москвы приезжает… Я цветочки купить хотел.

– Даша? – удивилась Веретенникова. – Эта та, что на артистку учится?

– Ну!

– А она разве не приехала еще? По-моему, я ее вчера тут, на рынке, видела…

– Глючит у тебя, Надежда! – в сердцах произнес Юрка. – Она мне письмо прислала, где и число, и поезд, и вагон написала. Сегодня она приезжает, в 11.15, вагон седьмой. Короче, жадничаешь – фиг с тобой. Пошел я…

– Юр, я серьезно. Была она вчера тут… – произнесла было Надька упрямо, но потом, вроде бы спохватившись, изменила тон:

– А может, я и обозналась… Ладно, вот тебе стольник. Можешь без всякой накрутки отдать.

– Спасибо, Надюха! – просиял Таран. – Ты настоящий друг!

И помчался к цветочным рядам, не расслышав, как Веретенникова, поглядев ему вслед, пробормотала:

– Я-то друг… А ты дурак безмозглый!

Таран не поскупился: купил аж целых пять алых роз, завернутых в целлофановый кулек, перевязанный алой ленточкой с бантиком. И поскольку опасался, что букет помнут в автобусе, пешком потопал на вокзал, благо времени было предостаточно. Шел быстро, прямо-таки на крыльях летел. Наверное, многим встречным его вид казался странным. Обтрюханный, весьма хулиганского вида парень – и букет алых роз! Если б с бутылкой пива шел и прикладывался, смотрелся бы более естественно.

Но Юрка всех этих озадаченных взглядов не видел. Он вообще мало что вокруг себя видел, хорошо еще, что на переходах через улицы посматривал по сторонам, а то бы под машину угодил. Все его существо было прямо-таки заполнено одним – ожиданием встречи с Дашей. Каждый шаг, приближавший его к вокзалу, воспринимался им с радостью – потому что расстояние, отделявшее его от любимой, становилось меньше на один шаг.

Таран притопал на вокзал очень вовремя – минут за пять до прибытия московского поезда. Как раз объявили, что он подойдет к первой платформе, расположенной у самого здания вокзала, и Юрке осталось только прикинуть, где остановится седьмой вагон.

Он, конечно, чуточку не угадал – седьмой вагон проехал мимо, а там, где дожидался Юрка, остановился десятый. Впрочем, он еще до полной остановки поезда поспешил вслед за желанным вагоном, нежно прижимая к себе букет.

Когда добежал до седьмого, дверь еще не открыли. Да что она там возится, эта чертова проводница? Но вот дверь открылась, появилась пышноволосая, полная дама в форменной блузке и пилотке. Подняла стальную рубчатую пластину, прикрывавшую лесенку-подножку, протерла тряпкой деревянные ручки… И все так медленно, неторопливо! Будто издевается.

Потом стали выходить пассажиры. Вагон был купейный, народу вылезало существенно меньше, чем из плацкартных и общих, но Юрке казалось, что в нем прикатило несуразно много всякой публики. Солидные дяди в костюмчиках при кейсах и солидных чемоданах, парни со спортивными сумками, девки с рюкзачками, молодухи с младенцами, деды с орденскими планками и в соломенных шляпках а-ля Хрущев, бабки в платочках… Все они, как казалось Тарану, спускались слишком медленно. А Даша все не появлялась.

Очень некстати Таран вдруг вспомнил то, что говорила Надя Веретенникова. А вдруг он и впрямь что-то перепутал? Вдруг Даша действительно приехала вчера или даже позавчера? И он, вместо того чтоб встречать ее, занимался своими делами?! Ужас! Она же ему этого никогда не простит!

У Юрки от этих мыслей аж уши загорелись и одновременно мороз по коже прошел. Сердце застучало! Он впился глазами в проем вагонной двери, из которого один за другим спускались на перрон пассажиры и попадали в объятия встречающих. С каждой секундой надежды оставалось все меньше и меньше… Юрку уже почти трясло. Ситуация, которую любой нормальный человек воспринял бы как досадную, но не более того, в представлении Тарана разрослась до трагической, даже катастрофической. Неужели перепугал?! Неужели Надька не обозналась?! Да как же он жить-то будет, япона мать?!

И вот, когда Юрке показалось, что поток пассажиров иссяк, что он действительно перепугал и вся жизнь дала какую-то страшную трещину, в проеме вагонной двери возникла Даша…

Великолепная, ослепительная, неподражаемая, единственная! В белом брючном костюмчике, в розовой блузке, с трепещущими на ветру золотистыми волосами С черной сумочкой на ремешке и пластиковым пакетом в черную полоску с силуэтом дамы в шляпе с пером и надписью «Marianna. И в солнцезащитных очках, которые придавали ей некую особую таинственность. Но Юрке эти очки вовсе не помешали ее сразу же узнать! Она! Дашенька! Милая!

Солнце словно бы засияло ярче и стало греть теплее. Таран мигом избавился и от жара стыда, и от озноба, и от нервного сердцебиения. Приехала! Ни черта он не перепутал, а Надька Веретенникова пусть к окулисту обращается, если ни хрена не видит, или к психиатру, если глюками страдает!

Он подскочил к вагонной подножке как раз в тот момент, когда Даша сошла на перрон.

– Здравствуй, Дашенька! – это все, что он мог сказать, протягивая букет.

– Здравствуй… – произнесла она, принимая букет. – Какие прелестные розы! Ты меня так порадовал, Юрочка…

И она сама первая мягко обняла Тарана за плечи, туго обтянутые линялой майкой, приподнялась на цыпочки и поцеловала в губы. Юрка почувствовал, что его опять в дрожь бросает, но уже совсем в другую, невыразимо-сладкую. Ему захотелось порывисто, сильно обнять ее, прижать к себе, но разве мог он позволить себе причинить этому хрупкому существу хоть маленькое неудобство? И Таран, чьи кулаки запросто отправляли в нокаут крепких мужиков и сворачивали челюсти, так невесомо-нежно положил руки на талию Даши, будто была она не из плоти и крови, а из хрусталя или фарфора толщиной с яичную скорлупу. И с восхищением вдыхал тонкий аромат, в котором смешались французские духи, американский шампунь и еще что-то косметическое.

– Ну, пойдем! – Даша порадовала Юрку теплой улыбочкой, заметив, что проводница смотрит на них с легкой усмешкой. – Я тебя под ручку возьму, если ты не против…

Господи! Ему бы – да еще быть против такого! Когда теплая, очень нежная ладошка Даши легонько ухватила его за руку повыше локтя, загорелого и поцарапанного, Таран чуть не сомлел от счастья. Конечно, он принял из рук Даши ее пакет, хотя то, что в нем лежало, и килограмма не весило. Но разве мог он позволить этому неземному существу нести такую тяжесть?!

Пока шли, Таран рассказывал Даше о том, как сдавал экзамены за среднюю школу, как прошел выпускной вечер, как он устраивался на работу в «Атлет». Даша скромненько улыбалась и кивала, хотя, наверное, ей далеко не все было интересно слушать.

Юрка решил шикануть и потратить пятнадцать рублей на частника, чтоб доехать до дому. Частника долго искать не пришлось, они сами набежали. Таран, малость поважничав, выбрал самую свежую по виду «девятку», открыл перед Дашей заднюю дверцу, пропустил ее в машину, а затем сам уселся.

Бомбила, немолодой мужичок, в бейсболке поверх седины, порадовался:

– Галантный кавалер у вас, девушка! Приятно смотреть, когда так за дамой ухаживают…

– Да, – отозвалась Даша, – он у меня такой. Настоящий рыцарь!

Юрка иронии не услышал. Он услышал только слово «у меня». Которое прозвучало, как ему показалось, с гордостью. И это еще больше возвысило его в своих глазах.

В машине заговорила Даша. Она рассказывала о том, что закончила свою студию, что ей сделали несколько интересных предложений насчет будущей работы в Москве, но она хотела бы для начала выяснить, нет ли каких-то перспектив здесь, в родном городе, допустим в облдрамтеатре, потому что не хочется оставлять родителей одних, они и так по ней соскучились…

– Мне бы такую дочку! – вздохнул «извозчик». – А то укатила в Москву, замуж вышла за буржуя и носа сюда не кажет. По телефону раз в месяц позвонит – и то слава Богу!

– Бывает хуже, – посочувствовал Юрка и краем глаза заметил легкое изменение на лице Даши Она словно бы чего-то испугалась. Правда, это выражение продержалось всего несколько секунд и тут же исчезло.

Машина въехала во двор и подкатила к подъезду. Таран расплатился, вылез, помог Даше выбраться, и частник укатил.

– Знаешь, – потупясь, сказала Даша, – мне очень жаль, но я не могу тебя сейчас пригласить. Мама с папой против того, чтоб мы с тобой виделись. Встретимся вечером, ладно? Часиков в семь. Идет?

– Конечно, – кивнул Таран, – все понимаю… Где тебя ждать?

– Помнишь скверик на Симеоновской?

– Да-а…

– Вот там и встретимся, в семь часов.

– А почему не во дворе?

– Потому что мама будет из окон подсматривать.

– А сейчас она нас не увидит? – Таран невольно поднял глаза на Дашины окна.

– Сейчас они с отцом на работе, ждут моего звонка. Я обещала, что позвоню сразу, как приеду. Они знают, что я должна в 11.15 приехать. Если я не позвоню – будут волноваться…

– А им долго с работы ехать?

– Совсем недолго, минут двадцать. Что нам эти двадцать минут дадут? – Даша погладила Тарана по щеке. – Подождем вечера, ладно? Мне тебе там, в скверике, надо сказать много-много…

– Хорошего или плохого? – спросил Таран.

– Конечно, только хорошего… – сказала Даша, слегка потупясь и опустив глазки. – А может быть – и не только сказать…

Воспользовавшись тем, что Юрка открыл от изумления рот, пытаясь постичь смысл сказанного, Даша выхватила у него из рук свой пакет и – цок-цок-цок! – убежала в подъезд.