Текст книги "Таран"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Часть первая
ОБОЗНАТУШКИ

Алкаши чертовы!

Дерьмо, а не лето в этом году. В июне, когда Юрка Таран маялся дурью, сдавая выпускные экзамены, – жара стояла. А сейчас, в июле, когда самое оно загорать и купаться, наслаждаясь свободой, – льет как из ведра Конечно, были бы бабки на кармане, можно было б съездить куда-нибудь, где тепло. Но нет их, этих бабок; и не прикинешь, откуда взять, ежели на конфликт с кодексом не идти.

В подъезде у Хныча, на пятом этаже пятиэтажки, хорошо кайфовать зимой. А летом – без мазы. Совсем не то. Тем более когда все пустые и денег только на пиво хватило. Да и то, на пять рыл – четыре банки. Опять же компания не та – одни мелкие собрались: Лапоть, Кубик, Пыня и Хныч. Самому старшему, Хнычу, пятнадцать только-только исполнилось. А Юрке уже восемнадцать как-никак. Конечно, пацаны вроде и польщены, что аж сам Таран в их обществе присутствует. Как же – вся улица знает, кто такой Юра Таран, и даже весь микрорайон. Боятся, конечно, ссыкуны. Бровь поднимешь – их уже дрожь пробирает. А зря, между прочим, боятся. Таран мелкоту не трогает. На фига! Наоборот, если кто обидит – Юра завсегда заступается. Обычай! Вот отметелить кого покрупнее, ежели, конечно, гражданин сильно просит, – другое дело. Но сейчас таких по здешним местам не осталось. Кого посадили, кого в армию ушли, кто просто так куда-то уехал.

Нет, в мелкой компании скучно. Не те люди. «Те», то есть ровесники, сюда не придут. Одни, кто поумнее, подались в Москву – в институт поступать. Другие на работу устроились – кто в ларек, кто в мастерскую, кто просто ящики грузить. Одного уже посадили за шмаль – торговал в розницу. Крыса с Гамлетом в какое-то охранное агентство ушли. Звали к себе, но Тарану вроде в лом стало. Стоять целый день, стенку подпирать…

Пацаны чего-то рассказывали друг другу, Таран делал вид, будто слушает, хотя даже понять не мог толком, об чем базар.

– Я ему справа, я ему слева, а тот козел… – долетали до ушей слова, которые, захлебываясь от восторга перед собственной великой крутостью, выкрикивал Пыня. Неужели, блин, и он, Таран, был таким же четыре года назад?!

Нет, ни фига! Таким придурком он точно никогда не был. Четыре года назад он от всей правды занимался боксом. Уже второй юношеский выполнил. И у него тогда четкая программа была в голове: в двадцать лет стать чемпионом России, в двадцать пять – выиграть Европу, а потом набрать вес до супертяжа и пойти в профи. Короче, дойти до абсолютного чемпиона мира. Заработать баксы, хотя бы такие, как у Тайсона или Холифилда, потом открыть тут, в городе, боксерскую школу.

Мечтать, конечно, не вредно, но мечты, бывает, накрываются медным тазом. И капитально. Так, как накрылись они у Тарана этой зимой. От ихней ДЮСШ надо было выставлять мужика на первенство области среди юношей. Тренер Михал Егорыч, конечно, предлагал Тарана. И он бы точно выиграл, по крайней мере, сейчас только так и казалось. Но были люди поглавнее Егорыча, которые очень хотели, чтоб раскрутился Вова Молодцов. Спору нет, парень сильный, к тому же уже выступал в прошлом году, бронзу получил. Опять же у него родня со связями, могли бы школе деньжат подкинуть на инвентарь и прочее. Что да как в точности, Тарану, само собой, не объясняли. Но обидно – жуть Потому что на городе Таран этого Вову очень толково обыграл по очкам. Тот, кто Молодцова толкал, когда Егорьгч об этом напомнил, само собой, начал говорить, что судейство было необъективное. В общем, утвердили Вову, а Тарана – побоку.

Наверно, все это еще можно было пережить. В конце концов, на других соревнованиях отличиться. По Юрку повело. Он решил себя доказать. Поставили их с Молодцовым спарринг. Полтора раунда работали – только пыль летела. А потом Вова невзначай раскрылся и подставился под правый боковой. А у Тарана при его восьмидесяти четырех кило удар нормальный, очень крепенький. Чухнул – и положил Вову отдыхать.

Нокаут очень даже глубокий получился После такого на области выступать нельзя. Егорыч Юрку сгоряча изматерил до костей и погнал из секции. «Подлец ты, понял? – орал он. – Подлец, а не спортсмен! Думаешь, вырубил Вовку и на область пойдешь?! А вот ни хрена! Катись отсюда, мне таких козлов не надо!»

Таран, конечно, повякал малость, что просто руку не сдержал и вообще увлекся, но разве Егорычу докажешь? Фиг, если он сказал, что считает подлецом, значит, мнения уже не поменяет. Наверно, можно было бы подождать малость, пока тренер Егорыч остынет, подойти с повинной головой, покаяться… Может, и простил бы – сейчас Юрке так казалось. Но слишком гордым был для этого Таран, унижаться не любил. Наверно, даже если б сам Егорыч ему позвонил и снова пригласил на ринг, он еще подумал бы, соглашаться или нет. Такой уж характер упрямый…

В общем, все мечты накрылись, а кулаки со своими возможностями остались. Раньше Таран во дворах дрался редко, по необходимости в основном, потому что Егорыч его, когда еще совсем пацаном принимал в секцию, стращал: «Я спортсменов готовлю, а не шпану, понял? Будешь кулаки не по делу распускать – выгоню!» Ну, а теперь, когда выгнали, когда мечтать стало не о чем, – Юрка оторвался…

– Ладно, – сказал он веско, мигом перекрыв своим баском пацанячью стрекотню. – Пойду-ка я до дому. И вы тоже не засиживайтесь особо, пока в милицию не забрали.

Хныч остался – ему из подъезда выходить не требовалось, а остальные трое потянулись за Тараном хвостиком. Все-таки при нем по темным дворам шлепать приятнее. Потом помаленьку рассосались кто куда, и в родной дом, пропахший крысами и квашеной капустой, Юрка вошел уже один, сам по себе. Прислушался – со второго этажа доносились матюги, пьяный гомон и звон посуды.

«Опять гуляют! Сволочи! Алкаши чертовы!» – Он не сомневался, что пьянка происходит у них в квартире. И не ошибся, так оно и было.

На площадке второго этажа в обнимку стояли двое: очень бухие мужик и баба неопределенного возраста, которые курили, не замечая, что сыплют себе пепел на одежду, и бормотали что-то нечленораздельное, изредка бессмысленно похохатывая. Дверь в квартиру, конечно, была открыта, и на пороге ее лежал калачиком какой-то козел в облеванной рубашке.

– Э, пацан, ты к кому? – произнес тот, что обнимался с пьяной бабищей.

– К себе! – огрызнулся Таран, отодвигая бухаря плечом. Тот откачнулся, едва не упав, и угрожающе промычал:

– Н-не понял…

Если б бухой сунулся, то получил бы в пятак обязательно. Но толстая баба, которая была потрезвее, удержала своего кавалера от резких движений.

Перешагнув через облеванного, Юра вошел в прихожую. Так, е-мое, в этот раз что-то слишком до фига пьяни набилось! В кухне мать с какой-то курвой хихикает и пытается песню завести: «Ромашки спрятались, поникли лютики…» – А в столовой батя с двумя незнакомыми оглоедами правительство критикует. По телевизору как раз очкарик-премьер что-то бубнит. Не иначе пытается объяснить, почему зарплату не платят. Но этим, за столом, на котором уже четвертую бутылку разливают, третий месяц без зарплаты сидя – откуда деньги, е-мое?! – все по фигу!

– Во, – сказал он, указывая на Юрку пальцем, – это мой сын, м-мужики! Ед-динственный! И он меня – не ув-важ-жает. Это все с-сионисты виноваты, биомать! Р-развратили их, на х-хрен!

– Ты! – сказал Юрке какой-то очень сизый и опухший воспитатель. – Из-звинись, понял?

– А т-то мы т-тебя в-воспитаем! – пригрозил второй, облезлый, жирный, небритый. И стукнул кулаком по столу.

Таран прошел мимо, слова не сказав. Он рассчитывал к себе в маленькую комнату забраться, запереть дверь на задвижку, надеть наушники и врубить старый, еще советских времен кассетник. Мать с отцом его аж в 1980 году купили, на нем Мишка-Олимпишка изображен. Как раз в том году, когда Юрка родился. Они тогда сами были еще молодые, его родители. И непьющие, кажется… Испортились родители, а магнитофон этот «Электроника» – ничего, работает еще. Если врубить его на полную мощность через наушники, всей этой пьяной возни и бестолковой болтовни в доме не будет слышно. Так и нервам проще, и жизнь приятней кажется.

Но мечтам Юрки насчет уединения в комнате было не суждено сбыться. Когда он взялся за ручку и дернул, дверь его комнаты открываться не захотела. Это еще что такое? Неужели кто-то заперся у него в комнате?

Спрашивать у выпивох Таран не стал. Они пять минут будут врубаться, о чем он спросил. Юрка отступил на несколько шагов и долбанул в дверь плечом. Крепко долбанул, от всей правды!

Таран – он и есть таран. Крак! Бряк! Задвижка слетела, и Юрка вломился в родную комнату…

– И-и-и! – какая-то голая баба завизжала как свинья.

Там, на постели Тарана, с которой он утром поленился собрать белье, пристроилась голая парочка. Какой-то кабан, потный и волосатый, и растрепанная стерва с размазанной косметикой на роже! И эту же, блин, тушь с помадой по его подушке распятнали. Духан стоял еще тот – винно-водочный и табачный перегар в смеси с потом и еще чем-то. Ну, пьянь, ну, суки! Злость так и закипела!

– Пошли отсюда! – Юрка схватил ворох тряпья, который свиньи бросили ему на письменный стол, и вышвырнул из комнаты прямо туда, где бражничал отец с друганами. Одним пинком вышиб в столовую мужские ботинки, другим – бабьи туфли. Одна туфля при этом взлетела вверх и врезалась точно в непочатую бутылку, которую только что выставили. Бац! Бутылка повалилась, покатилась по столу и грохнулась на пол. Дзынь! Водяра лужей разлилась вокруг острых осколков.

– Ты что делаешь? – взревел отец. – Что делаешь, щенок?!

– Да я тебя!.. – прогудел Сизый и попер на Юрку.

Вот тебе! Таран двинул Сизого так, что тот полетел спиной на стол, и весь закусон с посудой вертанулся на пол. Облезлый тоже поднялся и какое-то движение сделал, то ли замахнулся, то ли пытался равновесие удержать… Один хрен, Тарану без разницы – огреби по усам!

Мать со своей собеседницей, визжа, выскочили из кухни, а из Юркиной комнаты в голом виде выбрался Мохнатый, изрыгая мат на мате. Здоровый, килограмм под сто, наверно. И не такой пьяный, как остальные, глаза бешеные – как же, трахаться помешали с чужой бабой! Как бык взревел, махнул кулачищем, Юрка увернулся, отпрыгнул влево и заодно толканул под ноги Мохнатому упавший стул Облезлого. Тот запнулся, не удержал равновесие и с грохотом полетел дальше вперед, мордой в опрокинутый на ребро стол. Хорошо приложился носом, аж кровянка брызнула.

– Вон отсюда, пьянь вонючая! – бешено заорал Таран, рывком разламывая рассохшийся стул. – Все вон, падлы, быстро! Поканаю всех до одного!

И поскольку Мохнатый с разбитым носом, не переставая крыть в три этажа, опять на него попер, гвозданул его отломанной ножкой стула по лбу. Мохнатый шмякнулся голой задницей на осколок бутылки и истошно взвыл. А затем – что показалось Юрке очень неожиданным! – подхватил с пола штаны и кинулся бежать, едва не сшибив по пути Таранову мамашу с подругой, успевших с визгом шарахнуться в кухню. На пороге он запнулся за Облеванного, рыбкой вылетел на лестничную клетку и плюхнулся к ногам обнимавшейся пары. Баба завизжала и потянула своего кавалера вниз. Не рассчитала, дернула слишком сильно, и оба едва не слетели по ступенькам. Чудом баба ухватилась за перила, а мужик – за подол ее юбки. Тр-рык! Юбка лопнула по шву, но, слава Богу, не пополам. Задерживаться «влюбленные» не стали, кое-как, где бегом, а где ползком, но довольно быстро спустились вниз и выскочили из подъезда, хотя мужик, кажется, бормотал что-то типа: «Я этого пацана по стенке размажу!» Но баба, видно, умнее была – утащила.

Тем временем Таран, схватив за шиворот барахтавшегося на полу Сизого, находившегося в состоянии грогги, подтащил к двери и мощно поддал ему коленом под зад. Фр-р!

Сизый шлепнулся поверх Мохнатого, кувырнулся через голову и с грохотом покатился вниз по ступенькам лестницы.

Как он долетел, Юрка не глядел. Ему было по фигу, сломал себе этот алкаш что-нибудь или нет. Таран вновь влетел в комнату, где только-только поднялся на ноги Облезлый, и заорал:

– Сам уйдешь, козел?

– Сам! – почти трезво произнес алканавт, пятясь к двери. – Все путем! В натуре – понял…

– Бегом! – рявкнул Таран. – Вали отсюда, на хрен1 Облезлый, пробежавшись ботинками по Облеванному – тот только прохрюкал что-то, – рванул вниз мимо Мохнатого, который на четвереньках отполз куда-то в сторону и, сидя порезанным задом на лестничной площадке, пытался натянуть штаны. Облезлый удрал, а Мохнатый попал двумя ногами в одну штанину и, смрадно матерясь, никак не мог выбраться обратно.

– На, прибери шмотье! – Юрка вышвырнул почти все тряпки сразу, позабыв, что у него в комнате осталась перепуганная голая баба.

– Юрик! – завопила мамаша, которая, кажется, начала чего-то соображать, хотя и не очень сильно. – Это ж ты Галино выкидываешь! Трусы-то ей оставь!

Юрка пинком зашвырнул этот не самый свежий предмет дамского туалета обратно в комнату и заорал:

– Быстро одевайся, лярва траханая! Мозги вышибу!

Толстая Галя, одной рукой прикрыв титьки; а другой подобрав одну из туфель, которую Юрка не успел выкинуть на лестницу, в одних трусах вылетела из квартиры. Мамашина подруга резко испарилась следом, даже позабыв зонтик, и Таран вышвырнул его на лестницу, где все еще пыхтели Мохнатый со своей жирной Галей, разбираясь в тряпках.

Затем осталось дать пинка Облеванному, который не смог подняться выше чем на четвереньки, и выпихнуть его за порог. Когда квартира очистилась от посторонней пьяни и в ней осталась только здешняя, тут прописанная, Таран захлопнул дверь и оторвал провода от звонка, чтоб «гости» не трезвонили больше, если забыли еще что-нибудь.

– Прием окончен! – объявил Юрка.

– Какой ты у нас сильный, сыночек! – пьяно забормотала мать. Отец уже храпел, напустив из-под себя лужу, благополучно смешавшуюся с разлитой водкой.

– Спать иди, дура старая! – посоветовал Таран без особого почтения к матушке. Та, кажется, хотела обидеться, но сил уже не было, пробубнила нечто матерное себе под нос, доплелась до дивана и плюхнулась, скорчившись калачиком.

А Юрка взял веник и стал заметать в совок осколки посуды и разметанные по полу остатки закуски. Потом стол поставил на ножки, поднял храпящего папашу и доволок до дивана, подложил к матери. Завтра встанут с больными головами и начнут «разбор полетов». Заодно и на него, Юрку, ворчать. За то, что кайф поломал и «друзей» обидел. Жалко, конечно, что они, мать и отец, ему родные. И бить их как-то западло. Иначе б Таран всех на лестницу повышвыривал, алкашей чертовых…

Затер лужи тряпкой, распахнул окна, чтоб весь перегар выдуло. Потом пошел к себе, начал задвижку ремонтировать. Надо бы замок врезать, только вот стоит дорого, даже самый простенький. Нет, надо работу искать, бабки зарабатывать, а то стыдно у этих алкашей выпрашивать на жизнь.

Нет, отец с матерью у него пьяницами не родились. Когда-то он и не знал, что такое пьющие родители. Конечно, отец и мать даже в лучшие времена совсем уж трезвенниками не были. Принимали по праздникам, на дни рождения, иногда просто по рюмочке пропускали для аппетита в выходные дни. Но было совсем мало по сравнению с тем, что сейчас творилось. Ни дня без поллитры! И хорошо, если они эту поллитру вдвоем раздавят, без такого «дружного коллектива», который Тарану пришлось нынче разгонять.

Восстановив задвижку, Юрка содрал с постели белье, загаженное Мохнатым и жирной Галей, бросил его в бак, забитый под завязку, а потом полез в шкафы искать чистое. Нашлась одна простыня и наволочка – мать, не иначе, месяца два не стирала.

Запах чужих тел все-таки оставался. «Лишь бы, блин, вошек не натрясли! – брезгливо подумал Таран. – А то у таких чистюль и сифоном разжиться можно. Во обидно будет – ни одной бабы не поимев, заполучить такое!»

Было б у Юрки где переночевать – ушел бы, не стал на свое коронное место ложиться. Но деваться некуда. Улегся, закрылся одеялом без пододеяльника и заснул, твердо решив, что пойдет устраиваться на работу. Прямо завтра! Ни на день не откладывая, чтоб эта алкашня больше его не попрекала, что он на ихние живет!

Седых Иван Андреевич

Таран благополучно проспал до утра. Должно быть, «гости» почуяли опасность для своего здоровья и обратно не просились. Родители тоже не колобродили, не искали похмелку – мирно дрыхли, источая перегар. Наскоро одевшись, Юрка нагрел чаю, нашел в холодильнике пачку пельменей, сварил, пожрал и, не оглянувшись на храпящих родителей, выскользнул за дверь.

Дождя не было, но небо и в это утро не сулило хорошей погоды. Таран топал по пустынной улице в направлении ближайшего рынка, в народе именовавшегося «Тайваньским». Наверное, потому, по большая часть шмоток, которые там продавались, были китайского или тайваньского производства. Самих китаезов на рынке не было, торговали в палатках граждане славянской национальности, чьи боссы скупали барахлишко у челноков.

У Тарана здесь, на рынке, в двух или трех палатках работали знакомые ребята. Одни – девчонки в основном – торговали, другие – естественно, парни – охраняли. Юрку эти друзья еще задолго до окончания школы приглашали сюда, конечно же, охранником. Правда, предупреждали, что охрана эта существует лишь для защиты от бомжей, неорганизованных грабителей-самоучек и обманутых покупателей. настоящие бандиты уже давно взяли рынок под контроль, и их надо уважать, если не хочешь неприятностей. Впрочем, они же в случае чего и помочь могут. Например, Витек Полянин рассказывал, что как-то раз ночью к его палатке подвалили трое каких-то жлобов и потребовали забесплатно ящик водки. Причем не какой-нибудь, а дорогой, по пятьдесят рублей бутылка. Если б Витек, как советовала перепуганная девка-продавщица, отдал ящик, то влетел бы на целую тысячу. Но Витек запер заднюю дверь ларька изнутри. Неуемные жлобы начали молотить палкой по зарешеченной витрине, сумели разбить стекло и даже пытались решетку вывернуть. Но тут, с налета с поворота, подкатила иномарка, из нее выскочили пятеро крутых и так отвалдохали тех троих, что любо-дорого. Мало того, они вытряхнули у них карманы и вручили все деньги Витьку с напарницей – на ремонт ларька, если хозяин потребует. А все почему? Потому что владелец ларька производит отстежку точно и в срок. Он платит взносы директору рынка, а тот – бандитам. После того случая со жлобами никаких инцидентов больше не случалось, все тихо и мирно.

Тогда Тарану вся эта рыночная возня казалась до ужаса тошной и скучной. Деньги, цены, шмотки, бандиты, жлобы – тоска… Ему чего-то другого хотелось. Даже после тою, как понял, что боксерская карьера закончилась, так и не начавшись. Что ему конкретно надо было – фиг поймешь, но только не торгашить.

Сейчас он был готов даже на то, чтоб сидеть в палатке. Лишь бы иметь какие-то бабки, а не зависеть от того, что добывают его родители-выпивохи. Слишком уж частыми стали эти пьянки, слишком до фига толчется в доме «друзей», которых они толком и по имени не знают. Под кайфом еще и квартиру пропьют… Уже много чего пропили из того, что нажили в прежние годы. Ведь когда-то оба совсем неплохо зарабатывали – при советской власти рублей восемьсот на двоих. Нормально, без подработок, только на заводе. А сейчас либо приторговывают чем-то, либо подворовывают – хрен поймешь, Юрка в их дела не лез. Какая-то жратва в доме еще водилась – и ладно. Иногда, конечно, Юрке самому приходилось себе на обед зарабатывать. Иначе б он ослабел с голодухи, и тогда весь его дворовый авторитет пошел бы псу под хвост.

На рынке, несмотря на ранний час, большинство ларьков уже работало. Покупателей, правда, пока было немного.

Таран направился к ларьку, где работал Витек Полянин.

Но там вышел облом – витрина была закрыта щитом, а на задней двери висел замок. Юрка плюнул и двинулся вперед.

Чуть дальше по ряду находилась палатка, где торговала Надька Веретенникова. Она, помнится, жаловалась, что охранник, с которым она работала в паре, все время пристает.

Хозяин этого охранника обещал погнать, но только в том случае, если Надька подберет на его место другого парня.

Вот Надька и приглашала Тарана, но дело было месяц назад, когда Таран сдавал выпускные экзамены. Тогда ему было некогда, а к нынешнему дню ситуация могла измениться.

Надька находилась на месте, но ей покамест было не до Юрки. Она сдавала кассу сменщице после ночи. Дело это было, как видно, хитрое и сложное, потому что затянулось надолго. Таран прислонился к боковой стенке соседнего ларька и стал ждать. Однако его наличие побеспокоило того самого охранника, который домогался Надькиных прелестей. Парень был постарше, похоже, уже после армии, мордастый, стриженый, в камуфляже и тельняшке. Возможно, и в десанте служил. Он подвалил к Юрке и набычился:

– Тебе чего тут надо?

– Шоколада, – ответил Таран с издевочкой.

– Нечего тут стоять, понял? Не работает палатка.

– Не нуди, хочу – и буду стоять, усек?

– Если ты насчет Надьки, то обломился, – самоуверенно произнес камуфляжник. – И не топчись тут, пока звездюлей не навешали.

– Ты, что ли, навесишь?

– Запросто.

– Ну, вешай, – предложил Таран, у которого с утра было хорошее настроение набить кому-нибудь морду.

– Может, за ларьки зайдем? – осклабился охранник.

Тарану было это по фигу, хотя он знал, что там, за ларьками, у этого козла может еще пара корешей оказаться.

Местечко уютное: от рынка ларьки прикрывают, с другой стороны какие-то подсобки стоят, куда товар подвозят, самое место, чтоб метелиться без лишнего шума.

Угадал Таран: за охранником еще двое туда пошли.

Тебе чего, пацан? – сказал один из них, куда крупнее первого. – В больницу, сынок, захотелось? Или так, борзота одолела?

– Конечно, борзота, – ответил Таран. – Смотрю, блин, трое гуляют по нашему району, а морды еще не чищены.

– Ваш район? Не слышал… – прищурился крупный.

– Уши редко моешь, – предположил Таран. – Помылить немного, может быль?

Тот, который Надьку доводил, решил карате показать. Подпрыгнул и ножкой дрыгнул, целясь Юрке в морду. А Таран отскочил назад, отгородившись этим лохом от остальных, захватил его за ногу и четко впаял кроссовкой по яйцам, так что он полетел под ноги друганам. Как раз в тот момент, когда крупный рванулся на помощь. Перескакивая через корешка, этот жлоб немного нагнулся и клево подставился. Бац! Он получил как раз тот правый боковой, от которого лег в нокаут Вова Молодцов. Даже покрепче, потому что Юрка бил без перчатки. Хруп! Не иначе челюсть треснула. Детина слетел с ног и плюхнулся на бок. Третий оторопел на пару секунд, Юрка на него налетел прыжком и отработал классную серию в голову – жаль, Егорыч не видел, порадовался бы. Справа-слева, справа-слева, наконец, снизу в челюсть – фигак! Метра полтора по воздуху пролетел, падла! И башкой о стену подсобки – грох!

Тот, первый, Надькин ухажер, сумел привстать, но разогнуться не мог, держась обеими руками за свое побитоё достоинство. Крупный только сесть сумел, видать, еще не понял, почему на земле очутился. Ну, чтоб понял, Юрка ему еще раз по роже ногой жмякнул. А потом гвозданул в рыло ухажера, как говорится, «открытой перчаткой» – прямо в пятак!

Надька со сменщицей, похоже, решили из палатки не высовываться. Себе дороже, да и деньги оставить нельзя. Зато из прохода, ведущего куда-то за подсобки, вдруг вышли еще трое. В кожаных куртках, тяжеловесные, рослые.

Таран вообще-то мало чего боялся, но туг у него сердце упало. Потому что таких ребят никакой бокс не остановит. Эти, если что, перо впорют, а то и пулю.

– А что, – заметил один из тех, что в коже, разглядывая охранников, умывающихся кровавыми соплями. – Очень неплохо, верно? Один троих – и под орех… Вас как зовут, молодой человек? Кассиус Клей? Чак Норрис?

– Таран, – отозвался Юрка, опасливо поглядывая на парней. Правда, тот, кто к нему обращался, говорил вежливо и даже с улыбкой, но в кино, бывает, бандиты нежно улыбаются, прежде чем зарезать.

– Правда, что ли? – спросил, еле ворочая выбитой челюстью, крупный охранник, зажимая нос. – Извини тогда…

И все трое в камуфляже как-то быстро рассосались, насколько им позволяло поврежденное здоровье. А те, что в коже, остались.

– Я о вас тоже слышал, – ухмыльнулся тот, что обозвал Юрку Чаком Норрисом. – Говорят, весь район в страхе держите, господин Таран?

– Ничего я не держу… – засмущался Юрка, поскольку понял иронию этого дяди. – Болтают всякие…

– «Легенды расскажут, какими мы были…» – произнес этот тип. Юрка старой песни не знал, но ему не очень понравилось, что о нем говорят «были».

– А что вы тут, на рынке, делать изволили? – спросил дядя. – Порядок наводите или, упаси Господь, рэкетом занимаетесь?

– Работу ищу, – сказал Юрка.

– Серьезно? – приподнял бровь кожаный.

– Ага. Хотел зайти к знакомой, спросить, не знает ли, кому продавец нужен.

– Спортом занимались, похоже?

– Боксом.

– Знаете, – сказал мужик, – я содержу спортзал. Ну, типа качалки. Мне там нужен парень, чтоб прибираться. Пойдете? Работать надо вечером, а днем, пока народу немного, можете заниматься. У нас есть ринг, груши, мешки, перчатки, шлемы – все, что нужно. Будете форму поддерживать. Оклад – 500 рублей, тренировка – бесплатно. Устраивает?

Юрка недоверчиво посмотрел на мужика.

– Правда?

– Абсолютная. Ну, если не готовы прямо сразу согласиться – подумайте. Вот моя визитка, тут все написано. Заходите часов в семь вечера, поговорим подробнее. Паспорт захватите.

Таран взял карточку, поглядел: «Седых Иван Андреевич, бизнесмен. Центр бодибилдинга и шейпинга «Атлет». Леоновская, 23, телефон/факс 34-56-17».

– Я зайду, – сказал он господину Седых, – может быть…

– Не пожалеете, – подмигнул Иван Андреевич. И он со своими молчаливыми друзьями удалился за подсобки.

А Юрка вышел из-за ларьков и не спеша направился к выходу с рынка. Внезапно чьи-то теплые пальчики ухватили его за локоть Надька, оказывается. Не иначе, рассчиталась со сменщицей и домой собралась.

– Привет! – сказала она. – Ну, ты навел шороху! Я аж прибалдела! А Танька чуть не описалась с перепугу! Дескать, ой, чего будет, убьют они его! Во дура, а? Я ей объяснила, что ты Таран, а она не поверила… Говорит, думала, будто ты вообще как шкаф.

– Рекламу, значит, мне делала? – хмыкнул Юрка.

– А что, нельзя? Зато знаешь, как эти охранники перессали? Ва-аще-е! Зыня этот, который прилипала, сейчас прощения просил! Представляешь?! Я балдю-ю… «Извини, – говорит, – я не знал, что это твой кадр!» Вообще, блин, обещал, что ни пальчиком, ни мальчиком не тронет. У Рожка челюсть свернута, в травмпункт погреб, а Лешка на оба глаза фингалами светится…

– Ну, ты и тараторка, госпожа Веретенникова! – заметил Таран. – Вроде всю ночь проторговала, глаз не сомкнула, а трепаться – здорова! Неужели спать не хочешь?

– Это я кофе нахлебалась. Как раз до дому дойду и спать лягу. Слушай, ты вечером чего делаешь, а? На дискотеку сходим?

– Чего я там не видел? – проворчал Таран. – Ногами дрыгать где угодно можно. Диджея Финю, пидора этого, с козлиным голосом, я уже наслушался: «А теперь, дорогие гости, для вас хипово-оторванный хит сезона: «Гули-Гули!»

– Классно изобразил! – похихикала Надька. – А в кино не охота сходить?

– Не-а, – помотал головой Таран. – И вообще, у меня дела сегодня. Извини, мне дальше в другую сторону.

И заторопился перейти улицу. Ему показалось, будто Надька обиженно пробормотала вслед что-то вроде: «Воображает из себя…» Наверно, она оскорбилась в лучших чувствах. Хотя, конечно, фиг ее знает, какие у нее там чувства. Чужая душа потемки.

В общем, он ничего не имел против, чтоб сходить с Надькой куда-нибудь, но и на дискотеку, и на кино, а также на пиво хотя бы нужны были деньги. Их у него лично не было, а ходить за счет Надьки ему было западло. Это во-первых. А во-вторых, не хотелось Надьке голову морочить. Еще влюбится сдуру… И так небось подумала, будто он сегодня Зыню отлупил из-за нее. А ему эта Надька – по барабану. Конечно, и на мордашку ничего, и в меру пухленькая, на доску не похожа, но и на бочку тоже. Однако для Юрки это была всего лишь бывшая одноклассница, не более того. Такая же, как другие девчонки, которых в классе училось десятка полтора или даже больше. Или такая же, как те, которые у них во дворе жили, где их еще больше было. А у Тарана уже была на сердце любовь. Настоящая!