Текст книги "Таран"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

– Надюха! Доставай мое барахло!

– И автомат тоже? – испугалась Веретенникова.

– А что делать? Тебе оставить? – нервно произнес Юрка. – Сдаваться так сдаваться…

Надька полезла в гардероб и вытащила из-под тряпок «дипломат» и пакет. Таран в это время положил в карман джинсов оранжевую аптечку со шприц-тюбиками. Взял у Надежды вещи и решительно пошел к выходу.

– Ну, до свидания, Надюша… Увидимся, точно говорю!

– Юрчик! – припала она к нему. – Боюсь я…

– Не трави душу! – буркнул Таран и торопливо выскользнул за дверь. Пока он спускался по лестнице, Надежда осторожно поглядела в окно. У них во дворе машин парковалось немного, и она даже знала, кому принадлежит большинство из них. Поэтому серую «Волгу», которая явно была нездешней, она сразу приметила.

Прячась за занавеской, Надежда стала наблюдать и за «Волгой», и за лавочкой у подъезда, которая хорошо просматривалась из окна кухни. Вот из подъезда вышел Таран и сел на лавочку, положив на колени пакет с автоматом, а поверх него – кейс. Почти сразу же после этого из «Волги», стоявшей метрах в пяти от подъезда, вышел молодой мужик. Коротко стриженный, в светло-голубых джинсах, черной рубахе с короткими рукавами и в темных очках. Он неторопливо подошел к лавочке и спросил Юрку:

– Вы от Вольдемара?

– Да, – ответил Таран, хотя голос у этого мужика был совсем не похож на тот, каким разговаривал Генрих.

– Садитесь в машину! – пригласил незнакомец. И Юрка пошел за ним к «Волге». Когда открылась задняя дверца, Надежда успела заметить чью-то ногу в кроссовке, торопливо убравшуюся внутрь салона. То есть в «Волге» сидели не только водитель и парень в черной рубашке, но и еще кто-то. «Чернорубашечник» пропустил Тарана на заднее сиденье, в середину диванчика, а сам сел справа и захлопнул дверцу.

«Волга» тут же покатила к выезду на улицу.

Веретенникова тяжко вздохнула. Ей стало ужасно одиноко и тревожно. Она прошла, шмыгая носом, в свою комнату, плюхнулась животом на неубранную и смятую постель, где они баловались с Тараном и где еще вовсю пахло Юркой, а затем уткнулась в подушку и разрыдалась, как по покойнику…

Генрих-птицелов

Юрка, оказавшись на заднем сиденье серой «Волги» между двумя молодцами, почти не уступающими по габаритам Пятаку и Миките (спереди еще двое таких же детинушек сидело!), почувствовал себя не очень уютно. Тем более что тот, кто его привел к машине, сразу сказал, едва «Волга» тронулась с места:

– Извините, молодой человек, у вас в пакете оружие?

– Да, – сознался Таран.

– Разрешения на него, конечно, не имеете?

– Нет.

– Отдайте его мне, пожалуйста.

Таран отдал – не дожидаться же, пока силой отберут!

– Что в чемодане? – спросил «чернорубашечник», спрятав пакет с автоматом в раскладную дорожную сумку.

– Я могу сказать об этом только Генриху, – произнес Юрка.

– Этот кейс вас просил передать Вольдемар?

– Меня просили передать привет от Вольдемара, – сказал Таран, решив, что называть фамилию Душина пока не стоит. – А был ли тот, кто передал кейс, Вольдемаром или нет – я не знаю.

– Вы в лицо Генриха знаете?

– Нет, – Таран сказал правду, хотя этот вопрос ему не понравился.

После этого носитель черной рубашки вопросов больше не задавал. Серая «Волга» между тем, попетляв по всяким улицам и переулкам, въехала через низкую подворотню во двор небольшого трехэтажного жилого дома и остановилась у входа в подвал, прикрытого сверху жестяной крышей.

– Прошу! – «Чернорубашечник» вылез с сумкой, в которую уложил Таранов автомат, выпустил Юрку с кейсом и указал на лестницу, ведущую в подвал. Остальные тоже повылезали, но остались наверху.

Таран с сопровождающим спустились к ничем не обитой, выкрашенной суриком стальной двери с «глазком», через «глазок» поглядели и открыли дверь, не дожидаясь стука. Сопровождающий пропустил Тарана вперед, зашел сам. Охранник в серо-голубой камуфляжке милицейского образца с нашивкой «ЧОП «Антарес» на рукаве, с кобурой, дубинкой и наручниками на ремне, запер за ними дверь.

– Сюда, пожалуйста! – «Чернорубашечник» указал Тарану на коридор, уводящий куда-то в глубь помещения. Пройдя по коридору мимо нескольких плотно закрытых дверей учрежденческого вида, но без каких-либо табличек – имелись только бирки с номерами, – Таран и его спутник дошли до конца коридора, где обнаружилась еще одна лестница, уводящая еще ниже под землю. Эта лестница уперлась опять-таки в стальную дверь. Ее тоже открыли без звонка, без стука, и охранник, точно так же экипированный, как тот, что дежурил на входе с улицы, пропустил Юрку в небольшую приемную, где за столом около компьютера и телефакса сидела светловолосая секретарша.

– Здравствуйте! – сказала она, и Таран сразу понял, что это она подходила к телефону.

– Здрассте… – отозвался Юрка.

– Проходите, Генрих Михайлович вас ждет! – приятно улыбнулась секретарша, чем немного подняла настроение Тарану, и указала на дверь с табличкой «Директор ЧОП Птицын Г.М.».

Юрка вошел, следом за ним – «чернорубашечник». Кабинет оказался совсем маленький, у Седого в «Атлете» раза в два просторнее было. А вот дядя лет сорока в сером костюме и синей рубашке, восседавший за столом, был заметно покрупнее не только Седого, но и покойных Пятака с Микитой. Он прогудел знакомым басом:

– Здравствуйте! Присаживайтесь, молодой человек. Я – Птицын Генрих Михайлович, директор частного охранного предприятия «Антарес». Может, тоже представитесь для начала?

– Меня зовут Юра… Таран Юрий.

– Знакомая что-то фамилия… – Птицын наморщил лоб и сдвинул густые, как у Брежнева, брови. – Первенство города среди школьников?

– Да… – кивнул Юрка. – Было дело.

– Понятно. Вы мне, значит, хотели передать привет от Вольдемара? А я, между прочим, не знаю такого человека. Может, назовете точно, кто вас послал?

– Душин Алексей Иванович.

– Душин… – опять наморщил лоб господин директор. – Толстый такой, ниже среднего роста, темноволосый? Лицо такое бледное, с усами?

– Нет, вы что-то путаете, по-моему… – удивился Таран. – Он, конечно, плотный, но не толстый совсем. И рост выше среднего, голова седая, лицо красноватое. И усов у него не было…

– Наверное, спутал! – согласился Генрих Михайлович. – А он что, по-прежнему в милиции работает?

– Вообще-то он фермер… – Таран уже начал беспокоиться.

– Это он вам сам сказал? – прищурился Птицын.

– Просто я у него был на ферме.

– Батрачили?

– Нет, я там прятался… – И Таран, ощущая явное недоверие Генриха Михайловича, взялся рассказывать всю свою историю, начиная с нападения на «лже-Крылова» и кончая своим появлением у Веретенниковой. При этом он старался рассказывать только то, что сам знал наверняка и видел собственными глазами. Все догадки и домыслы оставлял при себе. В них недолго было и самому запутаться, и других запутать. Хотя, честно говоря, особых надежд на помощь этого самого Генриха Юрка не питал. Что эти самые частные охранники могут? Во-первых, они сами немало смахивают на бандитов, а во-вторых, видно по внешности – контора небогатая. Жора и Седой смотрелись куда респектабельней.

Удивительно, но, несмотря на всю серьезность ситуации, Тарану не было страшно. То ли подсознание подсказывало, что, несмотря на суровый внешний вид и подозрительность, Генрих Птицын (Юрку так и подмывало назвать его «Генрихом-Птицеловом») вполне добрый и хороший человек, то ли просто Таран столько всего натерпелся за эти дни, что уже разучился бояться.

Про Генриха-Птицелова Юрка на уроке в школе когда-то слышал, а может, в книжке где-то читал. Помнил только, что был такой король и что правил он в средние века, а вот где – в Англии, Франции или Германии – уже позабыл. Но к Птицыну здорово подходила такая кликуха, во-первых, из-за фамилии, а во-вторых, Таран все время чувствовал в нем охотника, который на Юрку – маленькую, но очень гордую птичку – силки расставляет. Чувствовал, но все равно не боялся. Потому что говорил правду.

Птицын Тарана слушал внимательно и почти не перебивал. Лишь пару раз, может быть, кое-что уточнял. Например, попросил поподробнее описать, как выглядел Валентин Крылов. Потом почему-то поинтересовался аптечкой, которую Юрка сразу же достал из кармана и положил ему на стол. Генрих-Птицелов открыл коробочку, вынул один тюбик, рассмотрел и положил обратно.

Когда наконец долгое повествование Тарана было закончено, он спросил:

–  Ничего больше не хотите добавить?

–  Вроде больше нечего… – пожал плечами Юрка.

–  Вы девушке, от которой сегодня звонили, ничего не рассказывали?

Вот оно что… Но Таран врать не стал:

–  Рассказал. Как ей объяснить было, что я пришел с автоматом и с дозами? Сказал…

–  Плохо! – произнес Генрих Михайлович. – Не пожалели вы ее! Конечно, может быть, она и получше, чем ваша первая любовь, но от опасности проболтаться женский пол никем не застрахован. Это раз. А во-вторых, те, кто вас сейчас ищет, наверняка до нее доберутся. Допрашивают они жестоко. То, что вы рассказывали насчет беседы на складе, – семечки.

–  Я ее предупредил… – произнес Юрка. Вот теперь ему стало страшно. Потому что он чуял, что этот Генрих вовсе не о Надькином здоровье заботится, а прикидывает, может ли от нее потянуться ниточка, которая приведет сюда, в «Анта рес». И соответственно, ежели что… Даже думать об этом не хотелось. Получалось, что Таран Надьку подставил. И, пожалуй, похуже, чем Даша – его самого.

–  Это детский лепет, молодой человек! – нахмурился Генрих-Птицелов. – В серьезные дела ввязались, а соображаете на уровне пятиклассника. Хотя знаете, что вам лично сейчас грозит. И наверное, догадываетесь, что, принеся сюда все эти вещи, вы мне тоже немалые хлопоты доставите. Между прочим, этот кейс может быть вовсе не тем, который оставил Душину Крылов. Такая идея вам в голову не приходила?

–  Не-ет… А каким?

–  А таким, в котором мина заложена. Если, допустим, ваш разговор в подполе подслушали и узнали о том, где лежит кейс, а заодно о том, что Душин вас с этим кейсом направил ко мне, то могли быстренько вынуть содержимое и вместо него подложить десяток тротиловых шашек с каким-нибудь простеньким взрывателем. А потом дать вам уйти специально для того, чтоб вы этот кейс принесли сюда, мне на стол.

–  Нас никто не мог подслушать! – убежденно сказал Юрка. – Им не до того было. Жорина братва наехала. И потом, тот, кто оставался в кухне, – погиб. Ну и насчет тротила – сомневаюсь я, что они загодя могли его запасти.

–  Допустим, – кивнул Птицелов, и глаза его потеплели. – И все же у меня остается насчет вас и вашей последней девушки очень много сомнений. Прежде всего: что с вами делать? Понимаете, наверное, что домой пока дороги нет?

–  Конечно. Я еще тогда, когда мы со склада удрали, сообразил. Там найдут, точно. Я только на вас и надеялся…

–  Я не Бог. Единственное, что могу предложить вам сейчас, – это уехать из города в одно малоизвестное публике место. Условия жизни – как в армии, может быть, лучше по части кормежки и без «дедовства». Но зато – ни увольнений, ни самоволок. И дисциплина просто железная. Рассчитанная не на детей, а на взрослых людей, которые знают, что делают, и понимают, насколько все это серьезно. И если со всем откровенно – я сильно рискую, предлагая вам этот выход.

–  Вы мне не верите? – напрямую спросил Таран.

–  Я бы так не сказал. Все, что я от вас услышал, в общем, располагает к доверию. То, что вы мне принесли, – требует обстоятельного изучения. Поскольку вы чемодан не открывали, то даже не знаете, что конкретно там лежит. Насчет бомбы, конечно, я скорее пошутил, чем говорил всерьез, но те документы, которые там находятся, могут быть и туфтой. А туфта может иметь разное происхождение и разное предназначение. Одно дело – если ее подсунули самому Крылову, другое – если пытаются через вас подсунуть мне. Так что все это, как и вашу личность, мы будем обстоятельно проверять. Так что думайте получше. Если согласитесь на мои условия – ходу назад не будет.

–  А если не соглашусь?

–  Пойдете домой и останетесь один на один с бандитами. Будете ждать, когда придут разбираться. А мне придется здешнее заведение прикрывать. Конечно, есть и более простой выход… Но к нему прибегать я не хочу. Жалко…

Юрка легко догадался. И как-то сразу понял, что вообще-то ни хрена его Генрих не пожалеет. Потому что, убежав от двух банд, он угодил в третью. Это однозначно, как говорит господин Жириновский. Не стоит Юркина жизнь расходов на смену офиса.

–  Мне деваться некуда, – ответил Юрка. – Ну а с Надей как?

–  Надя… – поморщился Птицелов. – У вас вообще с ней как, очень серьезно?

– Да, – сказал Таран твердо.

–  Ты с одной дамой уже прокололся, – напомнил Генрих Михайлович, переходя на «ты». – Уверен в ней? Хорошо подумал?

–  Уверен, – упрямо набычился Юрка.

–  А в себе? – нахмурился Птицын. – Ну, допустим, дам я тебе сейчас машину, пару сопровождающих, и ты поедешь к ней. Скажешь: «Наденька, собирайся со мной, повезу тебя туда, не знаю куда, где мы с тобой будем делать то, не знаю что!» Думаешь, ты такой неотразимый, что девка за тобой как собачонка побежит? От мамы с папой, от отдельной квартиры, от работы, от друзей и подружек? Вполне может статься, что у нее лучше выбор есть…

–  Пуля, что ли? – произнес Таран без обиняков. – Вы ж ее убьете, верно? Потому что не захотите, чтоб она к ментам или к Жоре Калмыку попала.

–  Хм… – произнес Генрих Михайлович. – Насчет пули ты, конечно, упрощаешь, но в общем, конечно, не хотелось бы мне, чтоб она об этом чемодане рассказывала. Да и о твоем звонке. Ты два раза набирал номер, она могла хотя бы первые цифры запомнить, а это уже неприятно… Но не будем сразу о грустном. Погляди с другой стороны. Если допустить, что ты ее уговоришь ехать туда, куда я хочу тебя отправить, то будешь отвечать за нее головой. Как за самого себя. И серьезно отвечать, понимаешь? А уговорить ты ее сможешь в двух случаях: либо если она любит тебя до безумия, либо если она легкомысленная дура, которая через два дня захочет оттуда сбежать. Ты меня понимаешь, юноша? Ежели она сбежит и наделает нам хлопот, виноват будешь ты. А то, что она оттуда сбежит, – это почти сто процентов. У нас там нет дискотек, кафе-мороженых и баров, там все сурово и строго, как в воинской части. К тому же номера с ванной и двуспальной кроватью у вас не будет. Видеться тоже придется нечасто. Она будет жить в комнатке с четырьмя другими бабами, которые уже притерлись друг к другу. Как ее встретят – неизвестно. Понимаешь? А у нее жизненного опыта еще немного. Не так скажут, не туда пошлют – и пойдут обиды. Еще один фактор: у нас там семь женщин и не один десяток мужчин. Не в обиду тебе будь сказано – есть намного поздоровее, поумнее и повзрослее тебя. Увести ведь могут! Готов к такому повороту? Я уж не говорю, что она, возможно, не очень подойдет для того, чем ее там заставят заниматься. А нахлебников у нас там не держат. Кем она работала?

–  Продавщицей на рынке… – произнес Таран сумрачно.

–  Ну вот, а у меня там никакого ларька-чипка нет. Мне повариха нужна, причем толковая. Готовить она умеет?

–  Умеет, – сказал Юрка. – Знаете, Генрих Михайло вич, если человеку объяснить, что у него нет другого выхода, всему научиться можно.

–  Наивный ты парень все-таки, – усмехнулся Птицелов. – Если б все так просто было, мы бы сейчас при коммунизме жили…

Юрке сразу показалось, что Генрих Михайлович произнес слово «коммунизм» не как символ проклятого тоталитарного прошлого, а как символ светлого грядущего.

–  Пять минут тебе на раздумье и выбор. То есть либо ты вообще покидаешь мое учреждение и забываешь все, о чем тут разговаривали, либо прямо отсюда отправляешься туда, куда я тебя направлю, либо заезжаешь к Наде и пытаешься ее уговорить. На это отвожу сорок минут, из них двадцать – на дорогу. Включая время на уговоры и сборы, ты должен сесть с ней в машину ровно через двадцать минут. Ну, через двадцать пять – крайний срок. Родителям может оставить записку, что уехала с тобой в Сочи. Если не уложитесь – ребята уедут без вас. Крутитесь дальше самостоятельно и забудьте этот телефон.

–  А если ее, когда мы приедем, дома не окажется? – взволновался Таран.

–  Это можно загодя проверить, – сказал Генрих. – Вот телефон, звони. Знаешь ее номер?

–  Не помню… – с некоторым стыдом произнес Юрка. Вообще-то он когда-то записывал телефоны одноклассников, и дома, в какой-нибудь записной книжке, Надькин телефон мог найтись.

–  Ничего себе! – покачал головой Птицелов. – Надо думать, хорошо ты ее знаешь, если телефона не помнишь! А вот я ее телефон знаю, потому что у меня определитель стоит.

–  А адрес откуда узнали? – заодно полюбопытствовал Юрка. – И про лавочку у подъезда?

–  Потому что у меня в компьютере есть справочник, по которому можно определить, где какой те лефон установлен. Элементарно, Ватсон. Послал машину во двор, они осмотрелись и сообщили мне обстановку. В том числе и о том, что около подъезда лавочка стоит. Ну а потом ты позвонил, и я велел тебе к лавочке выходить – никакой мистики. Ну, будешь звонить? Набирай: 34-89-12.

–  А если уже ушла? – нажимая на кнопки, пробормотал Юрка.

–  Тогда, значит, не судьба! – осклабился Птицын.

Но в трубке после нескольких гудков отозвался грустный голосок:

– Але!

–  Надя, это я, Юрка!

–  Юрчик! Ты откуда!

–  Надь! Никуда не уходи, ладно?! Я скоро приеду. За тобой! Поняла?

–  Поняла… – пролепетала Веретенникова.

–  Ну все, жди! – Таран поскорее повесил трубку, чтоб Надьке не пришло в голову задавать лишние вопросы.

Птицын одобрительно посмотрел на Юрку:

– Молодец, все коротко, ясно и без деталей. Но все-таки еще разок подумай, ладно?!

–  А чего думать? – проворчал Юрка… – Я уже все понял. У нее и у меня один шанс выжить. Она это тоже поймет, не дура…

–  Ну, раз ты так уверен – езжай. Но четко помни – за ее поведение спрошу с тебя. Не пожалей потом, когда поздно будет.

– Не пожалею.

«Мамонты»

Через двадцать минут Таран на той же самой серой «Волге», но только с двумя спутниками – «чернорубашечником» и шофером – уже подкатывал к тому самому месту, где садился в машину.

– Время пошло! – объявил «чернорубашечник», открывая дверцу машины. – У тебя полчаса. Пять минут от себя добавляю.

– Спасибо, – иронически поблагодарил Таран и бегом помчался в подъезд. До Надеждиной квартиры он, что называется, лётом долетел. Позвонил, услышал шаги, потом осторожный голос:

– Кто там?

– Я, Юрка! Открой!

Надя появилась на пороге в джинсах и майке.

– Откуда ты?

– Собирайся! – заскочив в квартиру и захлопнув дверь, выпалил Таран. – Бери самые необходимые вещи, клади в сумку. Надо мотать отсюда побыстрее.

– Куда? – оторопело произнесла Надежда.

– Далеко, отсюда не видно. Матери записку напиши, что уехала со мной в Сочи. Заодно пусть моим позвонит.

– Да я ж на работе не рассчиталась… Какие Сочи на мою зарплату?

– Надюха, насчет Сочей – это треп! Тебе нельзя здесь оставаться, понимаешь? Банда сюда может прийти. За тобой!

– Ни фига себе! Они ж квартиру ограбят…

– Нужно им ваше барахло! Им ты нужна будешь, чтоб потом до меня добраться. Копошись быстрее, а то нас оставят тут! Поняла?

– Вроде поняла… Чего брать-то?

– Белье бери, полотенце, мыло, щетку зубную… – замялся Юрка, потому что не знал, что бабам еще может быть потребно.

– Ладно, уловила. Туфли брать?

– Кроссовки лучше возьми. Может, еще бегать придется.

Надька взялась поспешно собираться, а Юрка все на часы поглядывал: успеет или нет. Успела, погрузила какие-то шмотки в небольшую спортивную сумку, а с кухни похватала хлеб, колбасу и еще какую-то жратву из холодильника, чтоб не пропадала и уложила ее в крепкий пластиковый пакет. После этого начеркала на бумажонке несколько слов, придавила кухонным ножом и оставила на столе. Все это уложилось даже не в двадцать минут, а в пятнадцать, и на запирание двери не больше двух минут потребовалось. Ну, и еще три минуты потребовалось, чтобы спуститься вниз и добежать до «Волги».

– Здравствуйте! – тепло поприветствовал Надежду парень в черной рубашке. – Приятно в нашей тачке такую милую гостью видеть. Меня зовут Сергей. Познакомимся?

– Надя…

– Едем? – спросил сидевший за рулем. – Поторапливаться надо. Я вообще-то терпеть не могу дважды в день на одно и то же место приезжать. Дурная примета!

– Давай, жми! – сказал Сергей.

Сразу же со двора машина покатила совсем в другую сторону. Юрка был готов сейчас ехать куда угодно – хоть на Северный полюс, лишь бы подальше от родного района, где его каждая собака знает. И когда «Волга» выворачивала на ту самую улицу, по которой он утром ехал в кузове «Газели», ему очень не понравилось, что следом на эту же улицу свернула темно-красная «девятка». Очень похожая на ту, которая обогнала его на Симеоновской в тот самый несчастный вечер, когда Даша втянула его в весь этот адский водоворот событий. Номера машины, конечно, Таран не помнил, но какое-то внутреннее чутье подсказывало, что к «девятке» надо приглядеться.

– Сергей, – сказал он «чернорубашечнику». – По– моему, вон ту машину я уже видел.

– Ну? – иронически-недоверчиво произнес тот. – А может, у страха глаза велики?

– Может быть, – поморщился Юрка, которого этот наплевательский тон покоробил. – Но, по-моему, это машина от бригады Седого.

– Не слышал о таком, – хмыкнул Сергей. – Но учту в дальнейшем.

– Через какое-то время водитель произнес:

– А вообще-то «девятка» за нами держится. Он прав, Серега. Может, повертим ее по городу?

– Не надо, – посерьезнев, произнес тот. – Догадаются, что мы их вертим, – могут сменить тачку. Пойдет за нами какой-нибудь белый «жигуль» или еще что-то неизвестное. А так пусть держатся до выезда за город. Там посмотрим, что делать.

– Как скажешь, – степенно согласился водитель..

Юрка уже немного волновался. Ему-то, пожалуй, и впрямь могло только показаться, что эта «девятка» им на «хвост» села. Но тут уже люди поопытнее его то же самое заметили. И хотя поначалу все приняли с иронией, очень быстро изменили мнение.

– За нами что, гонится кто-то? – шепотом спросила Надька у Тарана.

– Может быть, – тоже шепотом ответил Юрка. – А ты, пока я отсутствовал, ничего такого не приметила случайно?

– Нет, пожалуй, ничего, – помотала головой Веретенникова.

– Никто не звонил? – спросил Таран. – Типа: «Извините, я ошибся номером!?»

– Витька Полянин звонил, – вспомнила Надежда. – Спрашивал, пойду я сегодня на дискотеку или нет. А после этого только ты сам звонил, больше звонков не было.

– А когда Полянин звонил? – насторожился Юрка.

– Да почти сразу после того, как ты уехал. Я про тебя, конечно, ничего не говорила. Сказала, что не пойду, отсыпаться буду.

– И часто вы с ним на дискотеку ходили? – спросил Таран.

– Да так, от случая к случаю… Не вдвоем к тому же, – подчеркнула Веретенникова, чтобы Юрка не приревновал, но у Тарана на уме была не ревность. Он знал, что Полянин живет в том же дворе, что и Надька. Только вот не помнил, виден из его окон Надькин подъезд? Дашка знала, где живет Полянин. А что, если Жорины братки его навестили? Витек тоже один в городе остался, отец с матерью в деревне, как и у Надьки. Могли просто припугнуть, а могли и наврать чего-нибудь. Скажем, представиться милицией или еще кем-то, военкоматом, например. Дескать, Таран исчез из дома, не знаешь ли, где он может быть, не заходил ли к тебе? И могли, например, случайно увидеть в окно, как Юрка в машину садился. А потом заставили или просто попросили позвонить Надьке. Зачем? Да просто узнать, дома ли она. И какие у нее планы на вечер. Но почему они к ней сразу не пошли? Потому что не знали, с кем Юрка уехал и куда. Это для них было сюрпризом. Тем более что Надька им особо не требовалась. Им Юрка был нужен. И даже не сам Юрка, а кейс. И если они заметили, как Юрка садился в «Волгу», то и кейс видели… Наверное, потом они просчитали, что Надьку должны тоже забрать, и оставили где-то поблизости наблюдателей. Может быть, для того, чтоб отследить, куда Надежду с Юркой увезут…

Пока Таран размышлял, «Волга» вынеслась из города на объездное шоссе. То самое, куда Шура не стала поворачивать, решив проявить гуманизм и доставить в травмпункт Чалдона. И поехали они примерно в том же направлении, в каком должны были бы ехать, если б собирались добраться до того самого дачного поселка, где проживала Шурина подруга. То есть в противоположную той, куда надо было направиться, чтоб доехать в Рыжовку, Кузнецовку или, допустим, туда, где проживал Вася Самолет.

Конечно, поворот, ведущий к месту проживания Шуриной подруги, «Волга» миновала, даже не сбавив скорости. Тем более что никто туда поворачивать не собирался. У всех четверых на уме была темно-красная «девятка», которая то отставала немного, то приближалась, но тем не менее явно шла следом за «Волгой».

– Во, чурбаны! – отреагировал шофер. – Прямо-таки глаза мозолят. Дураки, что ли?

– Нет, – с сомнением покачал головой Сергей, – они не дураки. Тут что-то не то. Похоже, что они не просто следят, а могут и на захват пойти… Ну-ка, сверни на проселок!

– Может, на скорости оторвемся? – предложил водитель, но Сергей отрицательно мотнул головой, и «Волга» повернула на извилистую дорогу, тянувшуюся куда-то через поле к маячившему впереди, на горке, селу, над которым возвышалась колоколенка со свежепозолоченной маковкой.

– Неужели и сейчас повернет? – нервно поглядел в зеркальце шофер.

«Девятка» повернула. Ее было неплохо видно, несмотря на длинный хвост пыли, поднявшийся из-под колес «Волги». От нее до «Волги» было метров двести, но, похоже, преследователи прибавили скорость.

– Жми через село! – приказал Сергей. – Газуй, Андрюха!

– За селом лес начинается, – заметил тот с опаской. – Как бы они нас там не причесали под гребенку…

– Посмотрим, кто кого причешет… – И Сергей достал из-под приборной панели «Волги» большой пистолет.

Надька охнула:

– Стрелять будете?

– А вы, девушка, никак боитесь? – прищурился Сергей. – Вообще-то раньше надо было думать. «Йес, Сан– Франциско» кричал?

– Почему «Сан-Франциско»? – не поняла Надька.

– Неужели «Начальник Чукотки» не смотрела? Ну, там этот, таможенник царский и красноармеец-салага, который себя сам начальником назначил, переплыли с Чукотки на Аляску…

– А-а, вспомнила… – пробормотала Надька, которой, однако, было вовсе не до воспоминаний о кинокомедиях.

– Ну, так вот там, когда этот Лешка хотел на Аляске остаться, ему таможенник напомнил, что у него, мол, тут «друзья» есть. Мистер Стенсен, Пит Брюханов… Вот он и заорал: «Йес, Сан-Франциско!»

– Короче, Серега объясняет, – прокомментировал Андрей, – что тебе надо было лучше выбирать, чего больше боишься… Поняла?

– Вообще-то еще не поздно, – заметил Серега. – Можем в селе притормозить и высадить. Они за нами погонятся, а ты – на автобус и в город. Или попутку поймаешь. И тебя, пацан, тоже вообще-то можем высадить… У нас такие дела по три раза на дню, учти!

– Нет, – помотал головой Таран. – Меня высаживать не надо…

Он хотел было сказать, что Надежде он не может приказывать, рисковать ей или нет, но не мог подобрать правильных слов, чтоб Веретенниковой не показалось, будто она ему совсем не нужна. Выручила его сама Надька, которая, собрав решительность, твердо произнесла:

– Я остаюсь, куда я без него!

– Смотри-ка! – с уважением и даже легкой завистью в голосе произнес Серега. – Ну, тогда держитесь, малыши! Андрюха, поддай еще пару!

– Ни фига уже не поддашь, – проворчал водитель. – Подъем к деревне начинается!

На подъеме «девятка» приблизилась к «Волге» на расстояние менее чем в сотню метров и следом за ней неторопливо поползла в горку. Еще через пару минут добрались до крайних домов и покатили через село.

На улице народу было немного, но почти все, кто попадался навстречу, обязательно оборачивались на проезжающие машины, как видно, сразу углядев, что они нездешние.

Проехали мимо церкви и магазина, а также какой-то сельской администрации – бывшего сельсовета, очевидно – то есть довольно крупной избы под абсолютно вылинявшим трехцветным флагом. Розовый и голубой оттенки на соответствующих полосах почти не просматривались, и флаг казался белым, будто намечалась капитуляция на милость победителя.

Миновав эту площадь, Андрей повернул налево, на разъезженную неровную улицу, которая, хоть уже и успела просохнуть после недавних дождей, все еще сохранила немало глубоких луж. Какой-то очень пьяный мужик, опершись на забор спиной, произнес несколько матерных фраз по адресу «Волги» и погрозил ей немытым кулаком. Потом он осел в крапиву, росшую у забора, но, когда мимо него проезжала «девятка», специально привстал, чтоб обматерить и ее.

Улица закончилась и вновь превратилась в дорогу, только теперь по сторонам росли не злаки, а какие-то корнеплоды – не то турнепс, не то свекла – Таран в этом не понимал. А до леса оставалось около километра. Его проскочили очень быстро, потом еще пару проехали, и тут Сергей приказал Андрюхе:

– Тормози! Самое оно, чтоб разобраться с ними. А вы, молодежь, – на пол!

– Ой-й! – пискнула Надька, когда Таран сдернул ее с заднего сиденья и уложил на коврик.

«Волга» резко тормознула, лязгнули замки передних дверей, и Андрей с Сергеем молниеносно выпрыгнули в разные стороны с пистолетами в руках. Но тут со стороны «девятки» послышались легкие хлопки, и Таран, который хоть и лежал на полу, но следил за обстановкой через стекла, увидел, как Сергей схватился за голову и завалился в кювет. Что случилось с Андреем, Юрка не углядел, но, когда повернул голову – его уже не было видно через стекло. К тому же в этот момент скрипнули тормоза «девятки», пыль окутала обе машины, а затем хлопнули дверцы «девятки», послышался топот, и, прежде чем Таран успел что-то сообразить, к «Волге» подскочили какие-то мощные молодцы в черных масках с прорезями для глаз, рванули за ручки и распахнули задние дверцы. В следующее мгновение чьи-то лапы ухватили Юрку за локти и рывком выволокли из машины, а через другую дверцу тем же макаром вытащили истошно визжавшую Надежду. Краем глаза Таран успел увидеть Сергея, лежавшего у обочины, запрокинув голову, и красное пятно у него на лбу…

Юрка понял – хана! Но ничего из пережитого на складе вторсырья проходить не хотел. Пусть лучше убьют!

В тот самый момент, когда нападающие собирались загнуть ему руки за спину, он с отчаянной силой боднул лбом в висок того, кто схватил его за правый локоть. Тот от неожиданности отпустил локоть, и Таран, не раздумывая ни секунды, долбанул в морду того, что держал его за левую руку. Бац! Верзила полетел навзничь, а Юрка успел развернуться и врезал кроссовкой в пах первому, тот согнулся, охнул, и следующим ударом – кулаком в челюсть! – Таран свалил и этого.