Текст книги "Таран"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Свидание в личное время

Первый денек солдатской жизни выдался для Тарана нелегким, но интересным. Команда, в которую его причислили, называлась не взвод и не отделение, а учебная группа. В группе было десять курсантов – все ровесники Тарана, а также сержант возрастом постарше. Все они обитали в небольшом отсеке казармы-барака. Как наскоро растолковали Юрке, в этой казарме три отсека, каждый со своим отдельным входом, в другой, за плацем, еще три, но там проживает другой возраст. Не призыв, как поначалу понял это Таран, а именно возраст. То есть ребята, уже отслужившие в армии по призыву и отобранные на контрактную службу. А в перемычке между этими бараками – штаб и женская общага, куда поместили Надьку. Впрочем, на долгие расспросы и разъяснения у Тарана времени почти не оказалось.

Все понеслось так быстро, что Таран едва успевал опомниться. Объявили, что надо, оказывается, надевать только штаны и ботинки, на зарядку бегают с голым торсом. Таран это вовремя понял и лишнего не напялил. Только оделся – в строй, в две шеренги, потом в туалет, а затем на зарядку. Три круга по дорожке вокруг небольшого здешнего плаца – не больше километра в общей сложности. Но темп взяли очень приличный. Пробежались – и сразу стали делать комплекс вольных упражнений на 16 счетов, после всей группой перешли на турник, сделали по десять подтягиваний, потом – по пятнадцать отжиманий от земли. Затем опять построились, и еще несколько кругов вокруг плаца.

Потом умывались, заправляли койки. Юрка только тут сумел познакомиться с соседями. Узнал, что того, что справа, зовут Кирилл, а того, что слева, – Антон. И еще узнал, что фамилия сержанта Зайцев. Во главе с этим сержантом отправились в столовую, где была на завтрак очень вкусная перловая каша с луком и тушенкой. Таран с удивлением вспомнил, как знакомые дембеля проклинали эту «кирзу», или «щебенку». За что? Вполне приличная жратва оказалась, правда, эти бывалые люди не упоминали про то, что в «ихней» перловке водилась тушенка. Все больше про какое-то вареное сало говорили.

Вообще-то в этот день Юрка нашел много подтверждений тому, что говорили дембеля, и еще больше – противоречий с их россказнями. Кормили тут явно неплохо. И масло никто ни у кого не отбирал, и в компоте тараканы не плавали. А в обед на столы выставили здоровые блюда с вишнями и мелкими, но очень сладкими абрикосами! И это не вместо компота, а в дополнение к нему. Причем, как ни странно, Тарановы соседи по столу не передрались из-за всей этой роскоши, не стали резко хватать все горстями и распихивать по карманам, а брали все по ягодке и явно этому витаминному корму не удивлялись.

После завтрака все пошли на тренаж, заниматься строевой, а Тарану велели идти в штаб. Там ему, к его удивлению, вручили новенький военный билет. Фотография на нем была из числа тех, что Юрка сдавал когда-то в военкомат для приписного свидетельства. И штамп военкомата стоял – призван тогда-то, и прочие записи были сделаны – все чин чинарем.

Учебные занятия тоже сильно отличались от того представления, которое сложилось у Тарана по рассказам бывалых «дедушек». Ни одного офицера к группе, в которой оказался Юрка, и близко не приближалось. Все вел сам сержант Зайцев, который не орал и не матерился без толку, а очень четко показывал и рассказывал. Но очень интенсивно. Отработав на одном учебном месте, группа бегом перемещались на другое, оттуда – на третье. Конечно, Тарану, поскольку он появился в этой группе последним, сержант уделил наибольшее внимание. Впрочем, как выяснилось, вся эта группа приступила к занятиям всего лишь неделю назад. Как выяснилось из разговоров с Антоном и Кириллом, «покупатель» – Авдеев – отбирал их по сборным пунктам родной области. Никаких иногородних в группе не было. У всех были спортивные разряды, у нескольких два-три прыжка с парашютом, а у четверых – водительские права. Впрочем, Зайцев объяснил, что все со временем будут уметь и водить машину, и прыгать с парашютом, а те, кто уже умеет, тоже времени даром терять не будут.

Само собой, Таран нескромно поинтересовался, как туг насчет «дедовщины». Оказалось, что никак, то есть таковой не имеется. Контрактники старшего возраста, проживавшие в бараке напротив, занимались своими делами и «воспитывать» никого из «молодежи» не собирались. Тем более что занятия у них, судя по всему, были на порядок сложнее, чем у младших.

Конечно, Таран рассчитывал, что как-нибудь все же сумеет увидеться с Надькой. Нет, насчет чего-либо интимного он и не мечтал. Так, повидаться да побеседовать немного. Впечатлениями поделиться. Неужели Надька тоже бегает или автомат разбирает? Ведь Генрих се вроде бы в поварихи зачислять собирался. Но все повара, которых Таран видел в столовой, были мужики. Их, похоже, вполне хватало. Ведь готовить им приходилось меньше чем на сто человек. Зайцев сказал, что это не работа, а халява – одну роту накормить.

В общем, Тарану очень хотелось с Надькой увидеться. Но женская группа в столовой сидела очень далеко от Юркиной. А расхаживать между столами было запрещено, да и время на еду отводилось очень небольшое.

Так что Юрка с нетерпением дожидался личного времени. Уж тут-то ему никто не помешает пробежаться до женского отсека.

Однако бежать ему пришлось совсем в другую сторону.

Когда группа пришла с ужина и Зайцев объявил, что желающие могут в организованном порядке сходить в магазин, а нежелающие – поменять подворотничок, написать домой письмо или посмотреть программу «Время» по ОРТ, выяснилось, что Тарану вообще-то надо обязательно идти в магазин, ибо у него нет полотна на подшиву, иголок с нитками, крема и щетки для обуви и бритвенного станка. Без всего этого, как объяснил Зайцев, нормального внешнего вида у Тарана не будет и ему не вылезти из внеочередных нарядов. Таран скромно заметил, что денег у него на эти приобретения не имеется абсолютно. Тогда Зайцев сказал, что насчет денег он уточнит завтра, а пока Таран свободен. Насчет того, чтоб одолжить Юрке на эти закупки, ни он, ни остальные ребята из группы как-то не предлагали. Сам Таран, конечно, просить в долг постеснялся. Он слыхал, что военнослужащим денежное довольствие платят довольно редко и нерегулярно. К тому же он мечтал не о походе в военторг, а о том, чтоб встретиться с Надей.

Едва шесть человек во главе с сержантом, построившись в колонну по два, замаршировали в сторону мостика через канаву, Таран двинулся вдоль плаца к «перемычке» между бараками. Однако не прошел он и десяти метров, как увидел шедшую ему навстречу прапорщицу Киру.

– Стой! – скомандовала Кира. – Подойди сюда, товарищ боец! Быстрее, быстрее, не пяться!

Таран вообще-то не пятился, но встреча с этой суровой теткой в его планы не входила.

– Не иначе собрался в гости? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла бабская начальница. – Сексуальные проблемы одолели в первый же день?

– Да я просто хотел зайти и поговорить… – сконфуженно произнес Юрка.

– У нас существует железное правило, – отчеканила Кира Андреевна, – мужикам входа нет. Что, у вас все очень серьезно?

– Да, – хмуро буркнул Таран, – очень серьезно.

– Хорошо, – произнесла мать-командирша, снизив тон и перейдя на полушепот, – я не мегера какая-нибудь, могу понять высокие чувства. Если хотите встретиться, могу подсказать, где это сделать тихо и скромно, не нарушая внутреннего распорядка. Обогнешь ваш барак, увидишь тропинку, идущую через кусты в направлении бетонного забора. Пойдешь по ней до тех пор, пока не увидишь на одном из столбов стрелку, нарисованную красной краской острием вниз. Около этого столба есть дыра, через которую можно пролезть под забор, понятно? Метрах в тридцати от забора, за деревьями – небольшое заброшенное строение. Заходи туда и жди свою возлюбленную. Чтоб в 21.30 оба были на месте! Если она опоздает – больше таких свиданий не будет.

– Бегом, время пошло! Минут через десять она к тебе прилетит на крыльях любви…

Таран, конечно, побежал, размышляя о том, насколько обманчиво бывает первое впечатление о людях. Уж на что эта самая Кира показалась грымзой и врединой, а вишь ты – вошла в понимание!

Обогнув барак, Таран почти сразу же увидел тропинку, уводящую в кусты, огляделся по сторонам, убедился, что поблизости никого нет, и шмыгнул под прикрытие листвы. Было еще вполне светло, хотя и смеркалось, а потому Юрка не боялся сбиться с тропинки.

Очень скоро тропинка приблизилась к забору и потянулась вдоль него. Юрка все на столбы посматривал, опасаясь пропустить тот, что со стрелкой. Не прозевал, углядел вовремя.

Справа от столба рос какой-то куст, за которым обнаружилась заросшая бурьяном яма. А в яме просматривался нижний край бетонной плиты, из которых был составлен забор. Между дном ямы и плитой был промежуток, через который вполне мог протиснуться такой парень, как Таран. Что он и сделал, в считанные секунды выбравшись за забор.

Сразу за забором располагалась небольшая березовая роща, сквозь нее просматривалось некое серое строение, находившееся действительно не дальше чем в тридцати метрах от дыры, через которую выбрался Юрка.

Таран еще раз осмотрелся – нет, никого вокруг не было. Несколько секунд поразмышлял над чисто практическим вопросом – протиснется ли через дыру Веретенникова со своим бюстом и попой, даже хотел подождать ее тут, но потом решил, что лучше для начала сбегать и поглядеть, что тут за «дом свиданий». Дескать, ежели Надька задержится по причине застревания, то вернуться к дыре недолго.

Пробравшись между березками, Таран вплотную подошел к одноэтажному давным-давно заброшенному зданию, назначение которого было очень трудно определить. Зато вполне можно было рассмотреть, из чего это здание в свое время сооружали, поскольку с него во многих местах и большими площадями облетела штукатурка со следами смытой дождями желтой краски. Из-под штукатурки торчала серая, местами истрескавшаяся и сгнившая дранка, а из-под дранки – тоже погнивший брус. Из щелей вовсю свисали клочья пакли. Окна были забиты щитами из досок, опять-таки давно начавшими гнить.

Неподалеку от здания просматривалась песчано-гравийная, давно не езженная дорожка, обрывавшаяся как раз рядом с ним.

Таран обогнул здание и вышел на противоположную сторону, к другому торцу, где обнаружил крыльцо и дверь, некогда покрашенную в темно-красный цвет, а теперь облупившуюся и потрескавшуюся, но все еще висевшую на ржавых петлях. И ручка на двери была – тоже ржавая до ужаса, но прочная.

Юрка дернул за эту ручку, дверь открылась. Пахнуло застойным воздухом, плесенью какой-то, даже мочой, кажется. Сказать по правде, здешнее заведение к любовным играм не больно располагало. Уж лучше на травке где-нибудь…

Сразу за дверью находился небольшой коридорчик с облупившимся, когда-то крашенным полом, заваленным облетевшей со стен штукатуркой, щепками, обрывками газет и вылинявших обоев, битыми бутылками и прочим хламом.

Оставив дверь незакрытой, чтоб не налететь на что-нибудь в темноте – окон в коридорчике не было, – Таран добрался до дверного проема, который выводил в более длинный коридор, шедший перпендикулярно маленькому и составлявший с ним как бы букву Т. По сторонам этого большого коридора, проходившего, по-видимому, через все здание насквозь, чернели еще четыре дверных проема, а в дальнем конце, через щели в заколоченном окне, слабо брезжил закатный свет. Пол этого коридора тоже был завален хламом и мусором, к тому же заставлен какими-то ободранными досками с обрывками армейских учебных и агитационных плакатов. Однако именно тут, осторожно продвигаясь по коридору и посматривая то на потолок, чтоб оттуда ничего на голову не упало, то на пол, чтоб не наступить на какую-нибудь доску с торчащим гвоздем, Таран увидел первое свидетельство того, что в здешнем учреждении иногда занимаются сексом. На гвоздь, вбитый в стену, кто-то повесил использованный презерватив. Правда, давнишний.

Как ни странно, эта хреновина, которая в обычное время вызывала у Тарана умеренное отвращение, убедила его в том, что он не ошибся адресом и находится на верном пути. С другой стороны, данное резиновое изделие № 2 ему как-то сразу напомнило, что сии приборы были изобретены для безопасности секса. И Тарану как-то сразу полезли в голову неприятные мысли о том, что он, сукин сын, побалдев далеко не с самыми чистыми и непорочными бабами, типа Дашки и Шурки, у которых, в принципе, можно все на свете поймать, полез без средств защиты к действительно чистой и непорочной Надьке. Которая к тому же запросто может налететь, если уже не налетела… И он, Таран, может оказаться причиной всяких больших и малых неприятностей для этой милой, бескорыстной и самоотверженной девчонки. А все из-за чего – не позаботился вот о такой резинке!

С этими весьма полезными, хотя и запоздалыми мыслями Таран решил заглянуть в тот дверной проем, рядом с которым висело «изделие № 2».

Там оказалась большая комната с тремя заколоченными окнами, вероятно когда-то служившая учебным классом по автоделу. При слабом освещении Юрка все же сумел разглядеть на стенах какие-то плакаты с изображением моторов и их деталей, классную доску, прислоненную к стене, а также груду рассохшихся и развалившихся, тронутых гнилью столов и стульев, наваленную прямо посреди комнаты. Таран, однако, решил эту груду обойти. Переступив через несколько обломков мебели, он добрался до ближнего окна и посмотрел налево. В углу, у дальнего подоконника, на расчищенном участке пола обнаружился кожаный гимнастический мат, поверх которого было брошено сложенное вдвое солдатское одеяло и подушка без наволочки. Здесь же, поблизости от этого лежбища, под облезлым столом, входившим в упомянутую груду ломаной мебели, просматривалось десятка два пивных и водочных бутылок, а также стояло ржавое и мятое ведро, до половины заваленное окурками, конфетными фантиками и, должно быть, все теми же «изделиями». Таран, конечно, не стал ворошить это дерьмо, но и так догадывался. Да уж, скажем так, хорошего о них с Надей мнения ее начальница, если в такую парашу спровадила! Конечно, если б Юрка хотя бы месяцев пять отслужил, то не стал бы особо брезговать, но он-то всего сутки с небольшим как выбрался из уютной Надькиной кроватки. Неужели после хрен знает какого количества шлюх, которых небось вся здешняя дивизия на этом мате дрючила, укладывать сюда чистенькую Надюшку? Да тут и присесть-то страшно, еще вшей каких-нибудь поймаешь или чесотку… Таран почувствовал себя немного неловко. Правда, это не он придумал, может, эта самая Кира Андреевна, как говорится, из самых лучших побуждений их с Надькой сюда отправила. В конце концов, главное, что надоумила и Надюшку отпустила…

Таран поглядел на часы. Вообще-то десять минут, по идее, уже прошли, но то, что Надежда вполне могла задержаться еще минут на пять, Юрка отчетливо понимал. Даже если она через двадцать минут появится – еще не поздно.

Впрочем, ждать двадцать минут Тарану не пришлось.

Буквально отведя взгляд от циферблата, он услышал слабый шорох, долетевший из коридора. Потом хрустнула под ногой битая штукатурка. «Чу, идет! Пришла желанная…»

Нет, конечно, Таран эту строчку из русской народной песни на слова Некрасова в упомянутый момент не вспоминал, но настроение у него очень тому соответствовало. Он двинулся навстречу, полный самых радужных чувств…

Но едва он приблизился к дверному проему, ведущему в класс, как сразу из-за двух косяков одновременно выскочили какие-то жлобы в масках с прорезями для глаз, и два пистолетных ствола с глушителями одновременно уставились на Юрку.

– Пикнешь – башку разнесем! – тихо произнес один из них.

– Руки за голову! К стене! – Второй жлоб ухватил оторопелого Тарана за плечи и толкнул лицом к стене. – На затылок руки, падла!

Таран почуял, как ствол ткнул его в спину, и подчинился. В этот момент его вдруг посетила ободряющая мысль: да это небось опять проверка! Вроде той, что устроили ему по дороге сюда Сергей с дружками. Если 6 не эта мысль, он, может быть, не вел бы себя так спокойно, Впрочем, может, именно из-за того, что Юрка не дергался, его и не убили прямо здесь, на месте.

Цап! Молодчики завернули Тарану руки за спину и ловко защелкнули на запястьях браслетки. Л потом к его физиономии прижалась тряпка с какой-то пахучей жидкостью, от которой у Юрки помутнело в глазах, а затем он ощутил, будто проваливается в какие-то тартарары…

«Хлороформ!» – вспомнил Таран какой-то фильм, где похожим способом похитители усыпляли свою жертву. Впрочем, это была последняя более-менее связная мысль, промелькнувшая у него в башке до того, как сознание померкло…

Детины в масках подхватили обмякшего Юрку под руки и бегом потащили по коридорам на воздух. Один из них коротко свистнул, и откуда-то из-за кустов выехал «Москвич»-«каблук» с аляповатой надписью на кузове – «Школьные завтраки». Распахнув заднюю дверцу, молодцы одним махом запихнули пленника в кузов, а затем попрыгали сами. Водитель, одетый в какой-то синий халат и бейсболку, тронул машину с места, и она покатила по гравийной дорожке, постепенно набирая скорость…

«Дядя Вова» желает познакомиться

Весь путь в кузове «каблука» Таран проделал под наркозом. Даже того, как его выволакивали из машины, он не запомнил.

Очухался только в каком-то подвале – мастерской или подземном гараже, помещении с голыми бетонными стенами и цементным полом. К низкому потолку была подвешена пара тусклых лампочек в заляпанных побелкой плафонах, похожих на стаканы и защищенных проволочными решетками-«подстаканниками». Поодаль от Тарана находились какие-то верстаки и станки, стеллажи с пластмассовыми и металлическими банками. Пахло бензином, нитрокраской и окалиной.

А сам Юрка сидел в самом углу этой мастерской, пристегнутый наручниками к холодному стояку парового отопления. Сказать «сидел» будет вообще-то некорректно. Скорее Таран висел на скованных за спиной руках, потому что наручники замкнули как раз там, где к стояку подходила труба от батареи. Когда еще бесчувственного Юрку пристегнули и отпустили, он сполз по стене, а руки у него загнулись назад, как у подвешенного на дыбе. От резкой боли в суставах он и очнулся. Сообразил сразу, что надо подняться на ноги, чтоб боль прекратилась.

Перед ним стояли трое, лица которых разглядеть он не мог, потому что в глаза бил свет от мощной лампы, привинченной к стене над ближним верстаком. Двое, по фигурам угадывалось, были теми самыми жлобами, которые похитили Юрку из части, а третий выглядел не таким мощным, но, как видно, был тут за главного.

– Вы не перепутали, ребятки? – спросил он у своих ассистентов. – Это тот самый Таран?

– Нам кого прислали, того мы и взяли, – хмыкнул один из верзил.

– А ты сам что скажешь, сынок? – произнес главный. – Таран ты или нет?

– Таран, – ответил Юрка вяло. У него голова побаливала от наркоза, и очухался он еще не совсем.

– Что-то не верится. Сопливый больно, совсем салага… – покачал головой. – Чтоб такой пацан Чабана и Коку заделал – чудеса в решете!

– Да нет, хозяин, – мрачно отозвался другой головорез, – чудес тут нет. А решето есть – Чабан и Кока.

– Хорошие были ребята! – вздохнул «хозяин» с некоторым лицемерием. – Только вот непослушные немного. Им велели в одну сторону ехать, а они в лес завернули, обормоты!

Таран припомнил, хотя мозги у него работали неважно. Чабан, Кока… А, это ж те, которые Шурку везли убивать! Выходит, этот босс – «дядя Вова». Правда, сразу всплыла из памяти утешающая версия насчет «проверки». Может, это все понарошку?

– Так как насчет Чабана и Коки, юноша? Признаешь?

– А вы что, милиция, что ли? – спросил Таран.

– Тебя, козел, внятно спрашивают, – угрожающе произнес один из подручных «дяди Вовы». – Признаешь или нет?!

Он, кажется, намечал двинуть Тарана по роже, даже замахнулся, но «дядя Вова» сделал останавливающий жест рукой.

– Не спеши, Филимон. Товарищ хочет знать, в милиции он или нет. В том смысле, что будем ли мы на него шить дело, сдавать прокурору, сажать на скамью подсудимых и давать срок. Это его законное право. Отвечаю: мы не менты и даже не ФСБ, мы сами по себе. И вершим правосудие на основе блатного права. То есть без разных там бумажек и промокашек. Быстро, четко и в нужных случаях очень гуманно. Это только господин Приставкин может думать, что запереть человека на пожизненное – это гуманнее, чем быстро зашмалять его через затылок сквозь мозги. А мы даже крови твоей можем не пролить. Организуем забесплатно передоз, и найдут тебя в кустах у родного забора со счастливым лицом и с одноразовой машиной [1]1
  «Машиной» наркоманы называют шприц.


[Закрыть]в закоченевшей ручке. Говорят, прекрасный кайф перед смертью ловится…

Филимон и второй подручный заржали.

– Так что, если я признаюсь, что расстрелял этих ваших, вы мне укол засадите? – угрюмо спросил Таран.

– Совсем не обязательно! – осклабился «дядя Вова». – Мы тебе много чего можем на выбор предложить. Например, тут недалеко, на химкомбинате, который все еще фурычит, есть отличная бетонная канава, по которой течет кислотный сток. Скинуть тебя туда такого, как есть, – и все, ни шиша тебя не найдут. Даже косточки растворятся и даже кокарда с кепки. У нас этим местом многие умные люди пользуются. Дашу свою не забыл еще? Так вот она туда ушла.

Правда, я лично ее туда не отправлял. Жалко, правда? Цветочек была, а не девочка. Я из нее хотел актрису сделать! В моем личном театре… А гад этот, выползень поганый, ее заживо в кислоте сжег!

Последняя фраза прозвучала почти искренне, возможно, даже действительно искренне. Он и впрямь переживал за то, что Мазаев расправился с его собственностью, которой сам «дядя Вова» так и не успел попользоваться.

– Это правда? – спросил Таран. Он как-то не очень поверил.

– Правда, – ответил «дядя Вова».

– Как это было?

– Я не видел, как это с ней было, но видел других. В считанные секунды желтеет кожа, исчезают волосы, потом вздуваются пузыри, появляются огромные язвы, начинает чернеть и растворяться мясо…

Странно, но Таран, который много раз желал смерти Даше, вздрогнул, представив себе, как все это происходит с ней.

– А ты, кажется, все еще ее любишь? – спросил «дядя Вова» заинтересованно. – Или я не прав?

– Не знаю, – буркнул Таран. – Просто зверства не люблю.

– Хочешь отомстить? – Это прозвучало почти как предложение.

– Не знаю…

– Врешь, хочешь! – ухмыльнулся «дядя Вова». – Просто не веришь, что я могу дать тебе оружие. Между прочим, все твои неприятности – из-за этого мента вонючего. Он Жоре Калмыку, который уже покойник, протекцию оказывал. А кассета, которую на квартире Крылова искал Жорин скокарь и которая из-за ваших с Дашкой обознатушек к прокурору попала, содержала на себе дружескую беседу Жоры с этим самым ментом. Я ее лично у прокурора выкупил и теперь четко знаю, что там разговор шел насчет того, как меня замочить. Жора уже отдыхает, а этот полкан – еще нет. Дашу твою он у меня потребовал, чтоб и удовольствие получить, и убрать с глаз долой. Погляди на его фотку! Видишь, харя какая? Мазаев Михаил Иванович, 53 года ему, между прочим. Ему твоя девка почти во внучки годилась. А он ее оттрахал во все места – и в кислоту, понимаешь?!

– Понимаю… – пробормотал Таран. – Значит, вы меня из части увозили только для того, чтоб натравить на этого Мазаева?

– Ты, юноша, передо мной и перед этими братками сильно виноват. И должен эту вину как-то искупить. Или сдохнуть, или отработать.

– И стало быть, вы мне мента убить предлагаете?

– Мы тебе предлагаем выбор, дорогой друг. Между жизнью и смертью. Между очень хорошей жизнью и очень плохой смертью. Даже, может быть, и еще страшнее – между очень хорошей и очень плохой жизнью. Такой жизнью, что хуже любой смерти. Я ведь много интересных вещей придумать могу. Вот сейчас подумал: а не сделать ли тебя инвалидом чеченской или какой-нибудь еще войны? Отпилить тебе ножку или обе сразу, посадить в коляску с плакатиком «Подайте убогому!» и отправить в Москву. Можно еще и рожу как следует обжарить, чтоб было похоже, будто ты в танке горел. Ну, и язык отрезать, чтоб ты только мычать мог. Денег подадут – кучу! Но можно и другое придумать, поприятнее: могу взять тебя в театр, где Дашу хотел пристроить. Там для мальчиков тоже вакансии есть… Некоторые привыкают, неплохо себя чувствуют. Другие давятся, вены грызут – всяко бывает! Некоторых мы вообще в девочек перелицовываем или просто кастрируем… Но есть и совсем скучный вариант. Имеется у нас тут такая ямка из бетона, глубиной метра четыре с крышкой наверху. В нее канализация стекает. Меньше чем на полметра дерьма в ней никогда не бывает. Иногда ассенизаторы подолгу не приезжают, времена тяжелые. Тогда, бывает, почти под обрез наполняется. Хочешь там посидеть? Тогда отказывайся.

Тарану все это показалось очень скучным. Ни калекой не хотелось быть, ни пидором, ни узником колодца с дерьмом.

– А если соглашусь? – глядя на «дядю Вову» исподлобья, спросил Юрка. – Ну, застрелю я этого мента, а потом вы меня почикаете?

– Мамой могу поклясться – если сделаешь все и уйдешь, поедешь на полгода в загранку за мой счет. Работа будет приятная и веселая, деньги – хорошие. Не пожалеешь! Море, солнце, пляжи, мулатки-шоколадки, коктейли со льдом. Прикинешься по фирме, тачку заведешь типа красного «Феррари»…

– Издеваетесь?! – спросил Таран. – Лапшу на уши вешаете?! Не оставите вы меня в живых, что я, дурак совсем, не понимаю…

– Значит, тебе желательно месячишко в дерьме пожить? Или для начала пидором поработать?! А зря-а… Я ведь тебе, если согласишься поработать, на это дело пистолет дам. «Стечкин» с двумя магазинами и глушаком. Бронежилет хороший, даже от «Калашникова» защищает, кажется. Финку могу дать, если резать сумеешь. Оружие, оно, юноша, шансы дает. А уж как ты их используешь – твое дело. Конечно, мои ребята тебя подстрахуют. Подвезут до дачки, помогут за забор перелезть, после этого пистолет перекинут – работай! Дальше твоя забота, как живым остаться. Не сделаешь, сбежишь – считай, что твоя новая девочка, Надя, кажется? – повторит Дашину судьбу. То есть для начала будет шлюхой трудиться, а потом, после того, как мы тебя отловим и покажем, чему она у нас в театре научилась, вместе дружно смайнаете в кислоту.

– Вы ее тоже захватили? – Таран не сумел скрыть волнение.

– А как же! – хмыкнул «дядя Вова». – Естественно… Вы же сюда вместе ехали под хлороформом. Но пока ее никто пальцем не тронул – теперь все от тебя зависит. Если сделаешь все как надо и вернешься – сукой буду! – отпущу. Не сумеешь завалить его – будет Наде худо. Такова вся се ля ви.

– Подумать можно? – спросил Юрка.

– Можно. Пять минут, – сказал «дядя Вова», поглядев на часы. – Надо будет только, одно слово сказать: «да» или «нет». Все, что надо, ты уже знаешь.

Таран соображал лихорадочно. Да, этот «дядя Вова» крепко его зажал. Со всех сторон. Точно, Кира, падла сучья, не иначе на Вову работала! Ясно ведь, что не случайно эти чертовы жлобы оказались у заброшенных классов. И его подловили, и Надьку. Конечно, все эти россказни насчет денег, моря и пальм – пустые посулы. И его, и ее пристукнут, как только разделаются с этим ментом. Тот он или не тот, чей голос записан на кассете, тот или не тот, что разделался с Дашей, – Юрке не проверить. Даже не проверить, действительно ли эту стерву убили или на самом деле она в этом самом «дяди Вовином» «театре» играет. Но ведь он может это у самого Мазаева узнать. Если прорвется к нему, конечно… Какие на самом деле планы у этого «дяди Вовы» – хрен поймешь. Но одно ясно четко: среди живых он Тарана не числит. Ясно ведь, что если посылает его, непрофессионала, который может запросто попасться, значит, главная задача для него не убийство. Это опять какая-то подстава… Может, против Генриха? Отказаться?! Попасть на несколько месяцев в выгребную яму? Или в кастрата превратиться? Или в нищего-калеку… Нет уж, лучше сдохнуть с оружием в руках. Если удастся, то и пошмалять кого-нибудь за компанию!

– Время вышло! – объявил «дядя Вова». – Отвечай: «да» или «нет».

– Да! – выдохнул Юрка.

На лице у «дяди Вовы» появилась приятная улыбка.

– Молодец! Я так и думал. Думаю, что Надя тебя поблагодарит за это! Отстегните его и ведите в машину! Что дальше делать – сами знаете.

Юрку отстегнули от трубы, но тут же сковали руки снова.

– Страховка, братан, – пояснил Филимон. – Мы тебя сперва довезем до места, а потом браслетки снимем.

Придерживая Юрку за локти, они подвели его все к тому же «каблуку», который стоял перед выездом из гаража, и втянули в кузов. Ворота-жалюзи поднялись, и пикап выкатил наверх, после чего быстро скрылся во тьме уже наступившей ночи.