Текст книги "Таран"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Обреченный

Дорога длилась около получаса. Все это время Таран думал. Что ему еще оставалось делать, в конце концов? Нет, он не корил себя за то, что согласился. Ни в инвалидную коляску, ни в педерастический театр, ни в яму с дерьмом он не хотел. Хотя, возможно, физически это могло продлить ему жизнь, он предпочитал умереть сегодня.

Юрка уже ничуточки не сомневался, что «дядя Вова» посылает его вовсе не затем, чтоб он убил этого ментовского начальника. Нет, он прекрасно понимал – его роль подставная. Когда действительно хотят кого-то убить, то посылают кого-то посолиднее, проводят всякие там учения и тренировки, хотя бы дают попрактиковаться в стрельбе. Местность небось загодя изучают, куда едут, прикидывают заранее, откуда подходить и куда отходить. Хотя Таран и имел на своей совести несколько трупов, он из пистолета Стечкина ни разу не стрелял. Нет, его отправляют именно для того, чтоб он попался, или даже просто для того, чтоб его застрелили где-нибудь во дворе дачи полковника Мазаева. И более того, Таран почти четко догадывался, что «дядя Вова» скорее всего жаждет подставить Генриха Птицына.

Логика ясная: Жора Калмык контачил с этим ментом, а Душин – с Генрихом. У Юрки в кармане – военный билет, на камуфляжке и белье проштампованы номера части. Конечно, если б он попался живым, то мог бы рассказать правду о том, как и кто его посылал. Но ясно ведь, в планы «дяди Вовы» это не входит. Юрка обречен. Он должен достаться ментам только мертвым и ничего пояснить не сможет. Поэтому главные сведения этот самый Мазаев получит из его военного билета. В два счета менты выйдут на часть, куда Птицын устроил Юрку, а затем и на самого Генриха.

Хоть Юрка и был боксером, но голова у него, как уже говорилось, имелась не только для того, чтоб «в нее есть» или удар держать. А потому он уже догадывался, что подразделение, в котором его «спрятал» Генрих, скорее всего не числится ни по каким ведомостям Министерства обороны и других силовых ведомств. Просто Генрих и еще какие-то люди, которых Таран не знает и знать не должен, спрятали на территории настоящей армейской дивизии свой частный спецназ. Который и кормят, и экипируют, и обучают на два порядка выше, чем обычных солдат. Соответственно все эти денежки тратятся не для того, чтоб эти воины выполняли какие-то общегосударственные задачи, а для того, чтоб, если надо, выполнить любой приказ работодателей. Завалить, например, кого-нибудь, но, конечно, не так лажово, как Юрка, а профессионально. А может быть, вообще переворот устроить или что-нибудь в этом духе. Или разделаться с какой-нибудь конкурирующей бандой, например, с той, которую возглавляет «дядя Вова». Не иначе Вова решил, что Генрих намечает такое мероприятие, и решил нанести удар исподтишка. То есть подставить Генриха перед ментами. А Юрка должен послужить хвостиком ниточки, за которую потянут и менты, и чекисты. Заодно похерится и компромат, собранный Крыловым, и кассета с записью разговора Жоры Калмыка с полковником Мазаевым…

В общем, ради всех этих великих и малопонятных целей – Юрка, конечно, догадывался, что все это упирается в большие баксы, которые где-то и кто-то не поделил, – маленькая блошка по фамилии Таран должна быть раздавлена. И всем этим гадам, как мелким по чину, типа жлобов, которые везут Тарана на смерть, так и большим, типа самого «дяди Вовы» или полковника Мазаева, совершенно начхать на то, что Юрке только-только восемнадцать исполнилось, что он вообще-то не для того родился, чтоб умирать в этом возрасте, что он Надьку Веретенникову полюбил, и, может быть, даже всерьез. И Надька им эта нужна только для того, чтоб Юрку держать в узде. Убьют они ее тоже не задумываясь, да еще и опоганят напоследок… При мысли о том, что это он, Таран, свинья неблагодарная, затянул добрую и душевную девчонку в этот омут из дерьма, Юрка даже зубами скрипнул. Эх, чтоб ему тогда в другой подъезд зайти! Или в Надькин, но чуточку раньше или позже, чтоб с ней разминуться! Его жизнь не удалась еще тогда, когда Тарана угораздило в Дашу влюбиться, с ним все ясно, он был обреченным человеком еще после истории на Симеоновской… Но Надька-то за что пострадает?! Только за то, что его, битого и ободранного, пожалела, пустила в дом, не вызвала милицию, когда у него автомат нашла… Да, если себя Юрка не жалел совершенно, то за Надьку у него аж сердце ныло.

Тем не менее при всем осознании своей обреченности Таран не был бы Тараном, если б не задумался не только, так сказать, над «стратегией» грядущего мероприятия, но и над «тактикой».

Ежели «стратегической задачей», несомненно, являлось обнаружение ментами Юркиного трупа с последующим опознанием его как «киллера», посланного Генрихом, то «тактическая задача» состояла в том, чтоб подбросить этот труп так, чтоб все было без сучка и без задоринки. Юрка полагал, что при всем обилии пакостей, которые говорят и пишут про ментов, они все же не дураки, чтоб заглатывать без разбора все подряд.

Ясно, что подбрасывать его на дачу уже застреленным нельзя. То есть надо, чтоб его пристрелили охранники или сам полковник. Для этого нужно, чтоб Юрка сам начал палить. То есть вроде бы пистолет ему должны дать обязательно. И нож, и бронежилет, наверное, тоже дадут, как обещали. Ну хорошо, а если, допустим, Юрка не станет стрелять? Просто поднимет руки, бросит оружие и заорет: «Я сдаюсь! Все расскажу, меня «дядя Вова» подослал!» Шарахнут в спину? Запросто. Но ведь на нем броник будет. Могут и не убить сразу, а добивать контрольным – значит подбегать к нему близко, причем в то время, когда охрана уже будет начеку. Запросто могут сцапать кого-нибудь из этих типов и получат лишнее доказательство того, что затеял все это вовсе не Генрих, а «дядя Вова». Нет, тут что-то другое придумано. Может быть, кто-то из охранников в курсе этого дела? То есть уже точно знает место, где Таран будет через забор лезть, и встретит его пулей. Однако опять же это без гарантии. Если с первого выстрела не убьет, то добивать уже нельзя. Тогда Мазаеву станет ясно, что у него в охране засланец работает. Ведь запросто можно разобраться, когда человек издаля под очередь попал, а когда его в упор пристрелили. Зацепятся за этого бойца и доберутся до Вовы… Что ж для него, Тарана горемычного, эти сволочи придумали?

Однако завершить эти свои догадки Юрка не успел «Каблук» остановился, заднюю дверцу открыли, и Филимон с приятелем высадили Юрку из машины. Таран повертел башкой: похоже, они находились где-то в лесу, но через листву просвечивали отдельные огоньки. Не иначе дачный поселок поблизости.

– Значит, так, братан, – вполголоса объявил Филимон. – Даю последний инструктаж. Вон там, в ста метрах, видишь, окошко с красной шторой светится? Там твой клиент очередную бабу шворит. Немного ближе, отсюда не видать, – кирпичный забор. Сейчас наденем на тебя броник, подведем к этому забору, подсадим на него – спрыгнешь на ту сторону. Сразу после этого перекинем тебе туда пистолет и финку. Дальше все от тебя зависит, понял? Сделаешь все как надо и сумеешь слинять – молодец! Можешь сразу бежать домой и ничего не бояться, за нами не заржавеет, богатым человеком будешь. Не сумеешь, завалят тебя – значит, не судьба. Сдашься с ходу – в тюрьме достанем, а девке твоей… Сам догадаться можешь… Все понял?

– Понял… – проворчал Таран.

– Дрынь, надень на него броник! – приказал Филимон напарнику и достал из-под куртки пистолет. – Извини, братуха, но я тебя малость на мушке подержу. А то ты, говорят, боксер…

Таран сразу обратил внимание, что Филимон держит оружие рукой, одетой в перчатку. Ясно, на этом «стечкине» должны быть только Юркины «пальчики».

Тот, кого назвали Дрынем, вытащил из кузова бронежилет, продел голову Тарана через круглую дыру, а потом застегнул липучки ремешков на боках.

– Не тяжело? – позаботился Филимон. – Всего двенадцать кило, не надорвешься… Ну, пошли! Ручки тебе только у самого забора освободим, извини…

– Не убегу я, – буркнул Таран. – Не дурак, раньше времени дохнуть неохота…

– Это мы понимаем, но нам шеф велел только так работать. Ты, говорят, парень непредсказуемый. Магазин запасной кладу тебе в карман штанов, второй будет в волыне.

Таран промолчал. Вообще-то у него мелькала идея воспользоваться темнотой и дернуть в отрыв, но Филимон и Дрынь явно такую возможность предусматривали. Поэтому Юрка вынужден был спокойно двигаться вместе со своими конвоирами по какой-то тропке через негустую рощицу, пока не очутился возле кирпичного забора. За забором смутно просматривался силуэт двухэтажной рубленой дачи, где на втором этаже за красной шторой просматривался неяркий свет.

– Сними с него браслетки, Дрынь! – шепотом приказал Филимон, по-прежнему держа пистолет на изготовку.

Когда Тарана освободили от наручников, Филимон сказал:

– Ну, с Богом! Взяли!

Братки ловко подхватили Юрку и подсадили на забор. Таран сразу оценил – поверху забора на всем его протяжении шла колючая проволока в три нитки, а в том месте, куда его забросили, колючка была перекушена и отогнута вниз – загодя готовили место, значит!

– Прыгай, быстро! Внизу торф! – прошипел Филимон.

Таран прыгнул – точно, под забором была навалена куча мягкого торфа, не ушибешься. Впереди были яблони, картофельные гряды и что-то типа палисадника под темными окнами первого этажа. Метров пятнадцать до стены…

Из-за забора долетело:

– Лови пушку!

Шмяк! Совсем неподалеку от Тарана на торф мягко шлепнулся пистолет, к глушителю которого была изолентой примотана финка. Сразу после этого оттуда, где находились Филимон и Дрынь, послышался топот – братки помчались к «каблуку» во весь дух.

Оружие Таран нашарил очень быстро. Отряхнул от торфа, снял финку с глушителя – просто дернул за ручку и перерезал изоленту, нож был острее бритвы. Потом осторожно сделал несколько шагов поперек картофельных грядок. Ботва предательски зашелестела, и Таран, заторопившись, перескочил сразу через несколько рядков, к яблоне, от которой было недалеко до какой-то невысокой пристройки – дровяного сарая, наверное.

Но тут послышалось мощное рычание, и в неярком красноватом свете, исходившем из окна второго этажа, мелькнули две мохнатые тени. Затем округу огласил басовитый лай. Пожалуй, эти овчарки были не хуже тех, что на ферме у Душина. И даже, наверное, лучше, потому что их в милицейском питомнике обучали сторожевой службе.

Наверное, если б Таран попытался выстрелить в собак или защититься от них ножом, то ничего бы не вышло. Попасть в обеих, да и в одну хотя бы он просто не успел бы, тем более что «стечкин» стоял на предохранителе. Эти зверюги мигом взяли бы его за обе руки клыками, да так, что, пожалуй, кости переломать могли. Но Юрка, слава Богу, поступил по-иному.

Он быстро схватил финку в зубы, сунул пистолет в вырез бронежилета и, ухватившись за нижнюю, толстую ветку яблони, одним махом очутился в полутора метрах над землей. Всего за секунду-другую до того, как к дереву подлетели овчарки.

Впрочем, встав на задние лапы, эти гнусные твари – Таран вообще-то собак любил, но не тех, которые его рвать собирались! – вполне могли вцепиться ему в штаны. Поэтому Юрка перелез на другую ветку, повыше. Теперь зверюги могли сколько угодно прыгать – фиг достанешь!

Но где-то неподалеку за углом дома уже вспыхнул луч фонаря, и кто-то сказал:

– Иди глянь! Что-то больно зло гавкают!

– Опять небось кота на дерево загнали… – проворчал другой голос.

– Проверь, говорю! Береженого Бог бережет!

Таран понял: теперь уже не собак надо опасаться, а людей. Максимум через пару минут охранник подойдет сюда, а тут Таран как дурак на яблоне сидит, с пистолетом, с ножом и в бронежилете… От собак спасается! И впрямь как кот!

Лихорадочно оглядевшись, Таран прикинул, что ветка, на которой он сейчас стоит, почти что лежит на крыше дровяного сарая. Если придержаться за тонкую ветку, которая повыше, пожалуй, можно перескочить… Лишь бы ветка не подломилась!

Да, тяжеловат он, пожалуй! Ну-ка, на фиг этот бронежилет! Толку от него все равно никакого…

Таран переложил нож и пистолет в карманы штанов, расстегнул липучки и, сняв через голову бронежилет, скинул его вниз. Собаки разом перестали гавкать, одна села на задницу, задрав морду, и рычала, скалясь на Юрку, а вторая вцепилась в броник зубами и поволокла его навстречу охраннику, который неторопливо двигался в направлении Тарана, посвечивая фонарем то на яблони, то на забор.

Карманы были не лучшим местом для хранения оружия. Финку пришлось уложить острием вверх, чтоб она не пропорола ткань и не вонзилась Юрке в ногу. Но в таком положении надо было крайне осторожно лезть в карман, чтоб не обрезать руку. Пистолет с глушителем – в нем и без глушителя было больше 20 сантиметров длины! – влез в карман только стволом и все время грозил вывалиться. Кроме того, и этой железяке было почти два кило веса, а с запасным магазином, который лежал в том же кармане, – даже больше. Попробуйте при таком перекосе на один бок побалансировать на суку круглого сечения, толщиной всего сантиметров пять, – даже с учетом того, что будете придерживаться за вышерасположенные ветки, почувствуете себя канатоходцем Тибулом.

В общем, Таран принял правильное решение и перед тем, как начать переход по яблоневому суку, вынул пистолет и заткнул его за свой солдатский полевой ремень – так, как носили кремневые пистоли во времена Стеньки Разина.

Передвигаться он начал очень осторожно, чутко прислушиваясь ко всем шорохам, поскрипываниям и особенно к потрескиваниям, которые издавала ветка при каждом шаге. При этом он должен был не только смотреть под ноги, чтоб не оступиться, но время от времени поглядывать в ту сторону, где передвигался со своим фонарем охранник.

Впрочем, охранник особо не спешил. Должно быть, он был все-таки убежден, что речь идет всего лишь о приблудном коте, которого собаки загнали на дерево. А может быть, он уже изменил свое мнение и не торопился нарываться на неприятности. В конце концов, осматривать ночью такой большой сад в одиночку – дело ответственное. А участок при даче был просторный – верных пятьдесят соток. От Тарана он находился по-прежнему далеко и разглядеть его не мог – между ним и Юркой было около десятка старых развесистых яблонь с довольно густой листвой. Таран самого охранника тоже не видел, только за светом от фонаря наблюдал. Да еще слушал, как мается собака, тащившая в зубах тяжелый броник, который был не самым удобным предметом для переноски в зубах. Несколько раз бронежилет цеплялся то ли за ботву, то ли за кусты, выскальзывал у собаки изо рта, зверюга на него рычала, тявкала, досадливо поскуливала, но подхватывала свой груз и упрямо тянула к человеку – докладывать об обнаружении непонятного предмета на охраняемой территории. Умела бы говорить, наверное, доложила бы и о наличии постороннего гражданина, который ведет себя, как кот, и спрятался на дереве.

Юрка тем временем сделал несколько шажков по ветке. Собака, сидевшая под яблоней, снова взялась лаять, но Таран уже успел добраться до крыши сарайчика. Оп! Юрка перескочил на рубероидное покрытие без особого шума.

Собака, ухватившая бронежилет, дотащила его до охранника и положила наземь. Затем до ушей Юрки долетел лай верного друга человека – в нынешнем своем положении Таран считал, что таких «друзей» стрелять надо! – и голос самого homo sapiens.

– Молодец! Молодец, Машка! – похвалил он мудрую псину несколько фальшивым тоном, в котором явно чувствовался испуг. Ясно, что охранник бронежилета в саду не терял. Соваться одному туда, где у людей могут найтись не только бронежилеты, но и автоматы, ему совсем не хотелось. Поэтому, зашуршав ботвой, страж поднял броник и понес его в дом, сопровождаемый, как видно, этой сукой Машкой, должно быть рассчитывавшей на премию за бдительность. Так или иначе, но свет фонаря удалился куда-то за угол дачи, и Таран получил временную передышку.

Вторая собака тоже проявляла служебное усердие и продолжала яростно гавкать на Тарана, залегшего животом на крышу сарайчика. Должно быть – Юрке так казалось – часть лая была своего рода матюгами в адрес нерасторопных хозяев. Дескать, что за разгильдяи, блин? Я лично все уже сделал (Тарану почему-то представлялось что вторая овчарка – кобель), задержал нарушителя границ частного владения, остается только его снять с крыши и забрать, а они, падлы, и ухом не ведут, что я глотку деру!

Тарану, в отличие от здешней охраны, собачий лай был вовсе не по фигу. Хотя зверюга, как ни подпрыгивала, как ни щелкала зубами, как ни царапала когтями дощатый сарайчик, но до него дотянуться не могла, на нервы действовала прилично. К тому же четко обозначала место, где Юрка нашел временное пристанище. Рано или поздно охранники должны были выскочить во двор и добраться до Тарана. Бронежилет наверняка должен был ускорить их появление. Юрка уже вовсю ругал себя за то, что бросил его на землю, а не повесил на ветку – хорошая мысля приходит опосля! Им и пары минут не понадобится, чтоб найти Юрку и либо сцапать его живым, либо расстрелять…

Сперва Юрка стрелять не собирался. Все-таки догадывался, что это его положения не улучшит. Охранники сразу поймут, что имеют дело не с голодным солдатиком, забравшимся в сад за «белым наливом» или малиной, а с кем-то посерьезней. И разговор пойдет совсем другой. Если б еще удалось спрятать куда-нибудь оружие, то можно было бы сойти за самовольщика… Наивные мысли, конечно, тут ведь менты проживают, а не лохи базарные, но Юрке на какой-то момент показалось, будто такой вариант возможен. Однако не то на двадцатой, не то на тридцатой секунде прослушивания собачий лай Тарана окончательно достал, и он, вынув из кармана нож, пульнул в овчарку финкой. Само собой, не попал, а скотина зубастая разгавкалась еще злее.

В общем, Таран навел на собаку пистолет и нажал на спуск. А выстрела не последовало! Юрку аж в холодный пот бросило: обормот, забыл про предохранитель! Хорошо еще, что прицелился в собаку, а не в вооруженного человека… Если бы дождался охранников, сейчас бы уже лежал с дырявой башкой.

Юрка нашарил в темноте какую-то фигулинку па левом боку пистолета, повыше рукоятки и ощупью перещелкнул в другое положение. Он точно не знал, что именно переключил, но справедливо полагал, что ежели при прежнем положении «фигулинки» пистолет не стрелял, то при другом, возможно, и выстрелит. На его счастье, «фигулинки» действительно оказалась двухрежимным переводчиком-предохранителем, и теперь пистолет был готов вести автоматический огонь.

Ухватив пистолет двумя руками – Таран думал, что у такой бандуры должна быть мощная отдача! – Юрка навел ствол на пса и нажал на спуск…

Ту-тут! – в ночной тишине двойной хлопок короткой очереди даже с глушителем прозвучал достаточно звонко, а собака, в которую угодила-таки одна из пуль – Юрка ее подловил на очередном прыжке вверх, когда псина была на расстоянии в полтора метра, не больше, – жалобно завизжала и подняла скулеж. Таран понял, что наделал грому на всю округу, вскочил и собрался было спрыгнуть вниз, чтобы бежать обратно к торфяной куче, хотя был вовсе не уверен, что сможет так же легко взобраться на забор, как с него спрыгнул. Однако какая-то сила заставила его перед прыжком глянуть наверх, на то самое светящееся окно второго этажа… Там была чуть приоткрыта одна из створок, и виднелся темный силуэт человека с чем-то продолговатым в руках. Автомат? Ружье? Один хрен – застрелит сейчас! Надо раньше успеть!

– Ту-ту-ту-тут! – Юрка выпалил навскид, просто наведя ствол на освещенное окно, а затем сразу сиганул вниз, приземлившись на четыре точки в картофельную ботву и погрузившись левой рукой во влажный, мягкий грунт. Правую пистолет не пустил.

Почти сразу же вскочив на ноги, он помчался дальше, перепрыгивая через грядки, но тут произошло нечто непредвиденное.

За спиной у Тарана сверканула багрово-алая вспышка, земля ощутимо дрогнула под ногами, и раздался ужасающий грохот. Юрка почуял лишь то, как его, будто пушинку, некая мощная сила отрывает от земли и несет куда-то вперед…

На речке, на речке, на том бережочке…

Тарану сильно повезло. Правда, в тот момент, когда Юрка очухался, он еще не осознавал в полной мере всей огромности этого везения.

Без сознания он пролежал не очень долго, наверное, даже меньше пяти минут. Первое, что увидел, когда открыл глаза, было сено. Мягкое, пахучее, рыхлое, подсвеченное красноватым, дрожащим светом зарева. Голова гудела, во рту было солоно, но глаза видели нормально, нос чувствовал запахи, кожа сквозь камуфляжку ощущала жар, идущий откуда-то из-за спины. Уши, правда, ни хрена не слышали, но руки-ноги были на месте и достаточно свободно ворочались.

Юрка лежал животом на растрепанной воздушной волной куче сена, накошенного на небольшой лужайке в углу сада. Всего в трех-четырех метрах от кирпичного забора. Не попадись ему на пути эта копешка – Таран влетел бы башкой в забор и размазал по нему свои мозги. А эта неплотно уложенная, непритоптанная и без деревянного остожья кучка спружинила, самортизировала и не дала Юрке расшибиться. По первому впечатлению, он ничего себе не повредил. Повертел башкой – в шее немного похрустело, но не более того. Повернулся, сел, глянул…

На том месте, где стоял дом, бушевало пламя, быстро охватывавшее все новые доски и бревна из бесформенного нагромождения лесоматериалов, в которое превратилась бывшая дача. Юрка вообще-то и раньше видел пожары, но там даже деревянные дома довольно долго, будучи объяты пламенем, все-таки сохраняли форму, пока их не начинали растаскивать пожарные. Здесь пламя только-только разгоралось, а весь дом уже лежал в руинах. Даже печи большей частью превратились в груды кирпичей.

Нет, Таран помнил, что произошел взрыв. Но отчего? Газ взорвался? Бензин? Бомба с самолета упала или ракета из космоса не туда приземлилась?

Юрка заметил, что листва яблонь заметно поредела, а многие ветки валяются неподалеку от него, что называется, «с мясом» оторванные от стволов и отнесенные метров за десять от родных деревьев. И сахарные, рассыпчато-нежные яблоки «белого налива» – того самого, за похитителя которого Таран намеревался было себя выдать, валялись с ним рядышком, на куче сена, куда прилетели вместе с Юркой. А в одном из этих яблок, пронзив нежную мякоть насквозь, торчала финка. Та самая, которую Таран швырнул в собаку. Во чудеса! Таран только удивился этому, а надо было бы испугаться. Проткнутое яблоко лежало сантиметрах в двадцати от той вмятины, которую промял, упав на сено, сам Юрка. Попалась бы на траектории полета ножа, поднятого с грядок воздушной волной, Юркина спина – и острие финки вошло бы в нее не хуже, чем в яблоко… А чуть подальше из сена торчала рукоять «АПС», глубоко вонзившегося в копну – аж по спусковую скобу. Ведь он на предохранителе не стоял, вполне мог при падении повернуться в Юркину сторону и по собственной инициативе всадить в него очередь… Наконец, даже если б ни одна из этих гипотетических опасностей не реализовалась, Юрка вполне мог бы разделить судьбу собаки, которую ранил незадолго до взрыва. Какой-то тяжелый обломок, не то балка, не то брус, подброшенный взрывом в воздух, упал в нескольких метрах от ног Тарана и раздавил бедную животину почти в лепешку. Зарево освещало только чудом уцелевшую голову, задранную вверх и застывшую с настежь открытой оскаленной пастью.

Таран озирался не более минуты. К нему начал помаленьку возвращаться слух, он уже слышал гудение и треск пламени, а также взволнованные крики сбегающихся людей:

– Господи! Да что же это?

– Баллон с газом рванул!

– «Скорую» надо! Может, там живые есть?

– Ноль один надо! Обязательно! А то другие займутся!

– Надо ж, блин, замначальника УВД подорвали! До-шли-и!

– Значит, честный был, если подорвали!

– Батя! У честных дачи по пятьдесят соток не бывают!

– Мужчины! Что вы ждете? Тушить же надо!

– Тут не тушить надо, а баграми растаскивать…

– А где багры взять?

– Хрен его знает… По-моему, у правления пожарный щит был, и вроде с багром…

– Ой, да и так сгорит помаленьку!

Все эти вопли как-то быстро напомнили Тарану, что сейчас сюда набежит куча народу и наверняка появится множество ментов. А он – с пистолетом, с ножом… Диверсант готовый! Не это ли замышлял «дядя Вова»? А вот фиг ему! У Тарана и голова работает, и ноги бегают!

И Юрка, нанизав на финку еще одно яблоко – заместо ножен, чтоб штаны не порвать и ногу не порезать! – сунул пистолет за пояс и бегом рванул к торфяной куче. Народ толпился с другой стороны участка, на улице, а тут, со стороны рощи, никого не было. Лихо взбежав по куче до верха, Таран забросил руки на верх забора, как раз туда, где была перерезана проволока, подтянулся, влез, а затем безоглядно спрыгнул на траву с трехметровой высоты. Ничего, нормально приземлился, даже пятки не отбил. И тут же бегом помчался по тропе в сторону дороги, по которой его сюда привезли на «каблуке».

Само собой, никто его тут не дожидался. «Каблука» и след простыл. Впрочем, Филимон так и говорил: «Теперь все от тебя зависит!» В их помощи Юрка не нуждался. Единственно, в чем «дяди Вовины» братки наверняка помогут, так это в ускоренном переселении на тот свет. Нету их тут – и слава Аллаху!

Но теперь надо других бояться. Юрка сразу представил себе, как подкатят всякие там опергруппы с собаками, как сыщики в два счета определят, где он перелезал через забор, а потом побегут за ним. Нет, Тарану к ним никак не хотелось! Ему собак на сегодня уже вполне хватило… И он, не задерживаясь, пересек дорогу и понесся по продолжению тропы, как ему казалось, в глубь леса.

Однако на самом деле тропу эту протоптали дачники, ходившие купаться и ловить рыбу на речку. До нее было всего полкилометра.

Эту пятисотметровку Таран пробежал куда быстрее, чем на утренней зарядке у «мамонтов». Пожалуй, он даже личный рекорд установил. Потому что призом считал свою личную жизнь и свободу.

Когда Юрка вылетел на обрывистый и довольно высокий берег, его это здорово озадачило. Во-первых, он вообще не знал, что тут река есть, а во-вторых, река оказалась широкой – метров сто, наверное. А Тарану то ли чудился, то ли и впрямь слышался пока еще далекий собачий лай. Понять, приближается этот лай или нет, можно было, только остановившись и прислушавшись, но Юрка на это время тратить не собирался. Сейчас его заботило, как речку пересечь. Конечно, сто метров – ерунда, эту дистанцию он, даже не снимая ботинок, запросто проплывет. Но плыть – это гораздо медленнее, чем бежать. К тому же течение будет вниз сносить, стало быть, получится не по прямой, а наискосок, то есть на полсотни метров дальше. А поверхность воды здорово подсвечена заревом пожара, полыхающего за лесом. ежели тот, кто выскочит из леса следом за Тараном, застанет Юрку еще в воде, то запросто заметит его башку. Конечно, расстреливать его на плаву, как Василия Ивановича Чапаева, никто не будет, но быстренько пошлют кого-нибудь на тот берег перекрыть Тарану дорожку. И не вплавь, а на машинах, четко изучив карту и прикинув, куда Юрка может побежать.

Тем не менее голова думала, а ноги бегали. Таран, не задерживаясь ни на секунду, съехал в речку с обрыва и, очутившись по щиколотку в воде, продолжил бег, пока не забежал в воду по колено. После этого сообразил, что с пистолетом в руке плыть будет неудобно, да и не хотелось купать в воде оружие. О том, что сейчас самое время выбросить пистолет и финку. Юрка как-то не подумал. Хотя именно оружие было главным криминалом и главной уликой против него, ему не хотелось с ним расставаться. Таран выбрался из куртки, завернул в нее пистолет, финку с нанизанными на нее яблоками и запасной магазин, стянув сверток поясным ремнем. Поднял сверток над головой и двинулся дальше пешком. Это сократило дистанцию заплыва почти на четверть. Потом Юрка еще немного прошел по дну и поплыл лишь тогда, когда забрел по горло.

Вода была теплая, течение вялое, даже на середине, и Таран, держа над головой свой багаж, спокойно загребал правой рукой, почти не смещаясь вниз по реке. Смешно, но ему в это время лезла в голову совершенно несвоевременная мысль о том, что не худо бы как-нибудь съездить в эти места просто для того, чтоб искупаться.

Не проплыв и тридцати метров, Юрка ощутил под ногами дно и остаток пути проделал пешком, все больше убыстряя шаг, а под конец вообще побежал, проскочив через небольшую купу камыша, и вынесся из воды на низменный берег, за которым простирался небольшой заливной луг, уже выкошенный каким-то тружеником сельского хозяйства. За лугом смутно маячили кусты, а дальше, как показалось Тарану, начинался пологий подъем на холм, поросший лесом.

Таран справедливо решил, что надо бежать дальше, пока преследователи не выбежали на берег. На открытом лугу его и ночью при свете зарева могли бы рассмотреть. В кусты надо, а потом – в лес! Куда дальше, Таран пока не придумал.

Однако кусты, в которые с разгона вбежал Юрка, оказались довольно густые и имели значительно большую протяженность, чем ему представилось сначала. Продираться через них напролом удавалось не везде, приходилось обходить, и как-то незаметно для себя Таран стал уклоняться вправо от прямого направления. К тому же река, обтекая лесистый холм, изменила направление, и в результате вышло так, что Юрка пересек этот мысок и вновь вышел к берегу.

Точнее, он оказался около небольшой заводи – то ли устья какого-то ручья, то ли просто заливчика, – довольно глубоко врезавшейся в берег и заросшей камышами. Юрка решил ее обойти и обнаружил, что заводь плавно переходит в болотце, над которым вилась туча комаров. Пришлось разматывать узел и надевать куртку, а вещички распихивать на прежние места. От комаров это особо не защитило, но от ночной прохлады помогло.

Выбрав на ощупь место посуше, Юрка, чавкая ботинками по грязи, перебрался через болотце и вновь попытался направить стопы к лесу, но опять запутался в кустах, которые росли и по другую сторону заводи.

Комары снизили свою активность до приемлемого уровня, к тому же Юрка отчетливо унюхал запах дыма. Эго не мог быть дым пожара, полыхавшего на даче, потому что ветерок, который слегка ощущался, дул как раз в направлении зарева, и тот дым уносило в сторону от реки, на поселок. Вскоре Таран заметил небольшой огонек – кто-то костер жег.

Конечно, особо бояться встречи с теми, кто жжет костер, не следовало. Скорее всего это какие-нибудь мирные любители рыбалки ушицу варят, надергав ершей еще на вечерней зорьке. Это они небось испугаются, если увидят Юрку с ободранной рожей и с пистолетом за поясом. Вот это-то и плохо. Могут из самых благих побуждений переплыть речку и побежать в милицию звонить. Или как-нибудь по-дружески заболтать, а потом сцапать, разоружить и повязать. А Таран еще не совсем озверел, чтоб в таких стрелять. Духу не хватит.