Текст книги "Города в поднебесье (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

В которой мне приходится искать правильные слова, ходить на вылазки и налаживать жизнь, хотя она вроде как и сама налаживается.

– Я думала, ты совсем пропал! – всё ещё рыдая, сообщила Нанна, когда восстановила способность говорить без заикания.

– Я немного вляпался в неприятности, но как видишь, цел и здоров, – успокоил я её, начиная выкладывать добытое из сумки. Не тронул только документы из приюта. – И даже нашёл то, что нам очень пригодится.

– Я сегодня весь день думала, что нам делать… – заметила Нанна. – Весной всегда прилетает торговый дирижабль. Может, и в этот раз тоже прилетит?

– Я тоже о нём подумал, – кивнул я. – И тоже очень на него надеюсь.

– Что там в городе? – девочка накидала снега в котелок и поставила его на огонь.

– Я бы сказал, что пусто, мёртво и страшно, – признался я, решив пока не говорить о людях внизу.

– А где ты так долго был? – спросила Нанна.

– Заходил в твой приют, – объяснил я, хотя всё ещё не придумал, как начать задуманный разговор.

– Ты заходил в мой приют? – девочка удивлённо глянула на меня. – Зачем?

Я молча залез в рюкзак и протянул ей три письма от сестры.

– Это от Тараки!.. – сразу узнала почерк девочка и погрузилась в чтение.

Я воспользовался минуткой тишины, чтобы просто привести мысли в порядок. Вообще я хотел отложить разговор на потом, но, видимо, всё равно долго скрывать не получится… Появление в Новом Экори соседей, которые рано или поздно обнаружат себя, заставило меня ускорить события, что опять-таки плохо: если слишком торопиться, можно что-то упустить и снова нарваться на своё невезение.

– Где ты их взял? – радостно спросила Нанна, дочитав. После чего мне оставалось лишь, сжав зубы, приступить к воспитательной части.

– В твоём приюте, – признался я, тяжело вздохнув. – В отдельной папочке, куда их отложили, как только они пришли.

– Их бы сразу мне передали! – уверенно возмутилась Нанна. – Может быть, просто не успели?

– Как же тогда их передали? – спросил я. – В последнее время не было дирижаблей…

– Я не верю… – девочка насупилась, продемонстрировав именно ту реакцию, которую я и предполагал. Правда, потом последовал взрыв. – Ты врёшь! Ты просто не любишь людей! Ты испорчен своими яслями! Тебе хочется набрать тут побольше добра и поскорее прикарманить его!

Нанна вскочила на ноги и выбежала из убежища, оставив меня одного. Я не стал за ней гнаться – какой в этом смысл? Бегая за кем-то, ты сразу оказываешься в положении просящего. А я и не пытаюсь просить – я просто объясняю. Нанны не было минут тридцать. За это время вода вскипела, и я накидал в котёл сушеных ингредиентов для рагу, жалея лишь, что не удалось достать чего-то свежего. Впрочем, в ближайшее время я всё равно ещё буду ходить на вылазки. Можно проверить склады под обрывом, обследовать мастерские, побродить по трущобам Старого Экори. А вот в Новый Экори я соваться теперь опасался…

Нанна вернулась молчаливая и надувшаяся. Видимо, замёрзла – и ещё явно ревела на улице. Но главное, что вернулась, и теперь я мог продолжить объяснения. Вот только никак слов не находил. Так часто бывает, когда надо сразу начать с правильных слов – и ты начинаешь обдумывать, как именно сказать, а в результате просто молчишь. В общем, я наложил ей и себе еду и принялся молча есть.

– Всё надо будет вернуть, – хмуро сказала девочка. – Мы всё это своровали и всё должны вернуть…

– Ты считаешь? – удивился я. – А я вот думаю, что для начала тебе должны вернуть пять сотен единиц пневмы.

– Мне никто ничего не должен!.. – сердито буркнула Нанна.

– Конечно, не должен! – кивнул я. – Именно так и считали работники приюта. Твои родители годами откладывали деньги на тебя и сестру в надежде, что смогут в случае неприятностей хоть чем-то тебе помочь… Жаль, что тебе плевать на их усилия и заботу – тебе никто ничего не должен!

– Не оскорбляй моих родителей! – со злостью сказала девочка. – Не тебе…

– Я их оскорбляю? Наоборот, я восхищён их заботой и предусмотрительностью! – оборвал я девочку, показательно нахмурившись. – Они себе жилы рвали, зарабатывая и обеспечивая тебя и сестру! Годами отдавали часть своего дохода, чтобы обезопасить вас! И что ты мне говоришь? Тебе никто ничего не должен? А деньги твоих родителей вернуть тебе не должны?

– Какие деньги? – Нанна обескураженно посмотрела на меня.

В итоге я вытащил выдранную страницу с письмами и распоряжением директора и протянул ей.

– Вот почему тебе не передали письма! – я терпеливо сидел, дожидаясь, когда Нанна возьмёт листок. – Возьми и читай! Ты обзываешь меня вруном, но ты сама врушка – и врёшь ты самой себе…

– Я не врушка! – возмутилась Нанна.

– Тогда бери и читай ту правду, которой тебе не доставало! – приказал я, добавив в голос металла. – Или так и будешь врать самой себе и смотреть на мир через розовые очки?

– Я не знаю, что такое розовые очки!.. – обиделась девочка, но листок взяла и прочитала.

По мере того, как она вчитывалась, глаза её наполнялись слезами. А я вытащил переписку, проливавшую свет на то, почему никто не хотел отпускать девочку из приюта. И уже когда она в голос ревела, достал бухгалтерскую книгу и вкрадчиво принялся рассказывать про схему, благодаря которой их годами обворовывали на еду.

– Помнишь, ты удивлялась, почему я так мало купил еды? – спросил я. – Это всё потому, что меня кинула команда дирижабля, подобравшая меня. Должны были дать триста единиц или устроить на корабле, а в итоге высадили на Экори и дали сто единиц мэру, чтобы меня здесь приняли. А ещё я работал на тридцать единиц в месяц, а получал только пятнадцать. На меня вешали все штрафы, и об этом знал не только мой начальник, но и его работники, и его родственники в Торговой палате.

– Их всех надо судить! – сказал Нанна, сжимая кулачки. – И директора нашего приюта…

– Кто это должен делать, Нан? – спросил я, впервые использовав её короткое имя. – Мэр? Я вообще не удивлюсь, если и он в доле. Стража? Стражники не слепые, они всё видят… Кто?

– Жители… – уже не так уверенно ответила девочка, а я фыркнул.

– Да половина Экори в таких схемах замешана! Если не больше… – я покачал головой. – Это неписаные правила, Нан. В моих яслях, на Земле, это называлось по-разному, но суть не менялась. На словах все были правильные, добрые и чужое не брали. А на деле оказывалось, что воруют все. Кто-то меньше, кто-то больше. Коррупция в чистом виде на всех уровнях…

– И как же быть? – растерянно спросила Нанна, чей мир из розовых пони и хрустальных замков только что рухнул. Прости, девочка!..

– Да как всегда… – я пожал плечами. – Если чувствуешь, что в силах что-то изменить, и есть такое желание – борись. А если не можешь бороться – смирись.

– Я всего лишь маленькая девочка…

– Нан, ты можешь не давать взяток, можешь не воровать – это и есть твой посильный способ борьбы. Пусть он спасёт только тебя, но – спасёт… – пояснил я ей. – Другое дело, что всё это имеет смысл, если вокруг есть люди. А пока вокруг скамори, всё это – просто пустой звук. Здесь надо выжить, и для этого я собираюсь использовать всё, что только возможно. И без лишнего стеснения возьму всё, что окажется под рукой. И я вовсе не горю желанием попасть в лапы местного «правосудия». И, кстати, сдать меня в эти лапы можешь только ты. Это единственная причина, по которой я занялся поисками твоего приюта и писем.

– Я не скажу…

– Недавно ты обозвала меня вором! – заметил я. – Считай, ты уже это сделала. Обещала не говорить, но сказала, и уж точно – подумала про меня очень плохо. А я ведь всего лишь вернул тебе письма сестры и раскрыл правду.

Нанна не нашла, что ответить. А я, слишком расстроенный тем, как неудачно прошёл наш разговор, молча вышел из укрытия на мороз. Когда я через некоторое время вернулся в убежище, зарёванная и уставшая девочка спала, прижимая к груди три листа писем от сестры. Я поплотнее прикрыл её смародёренной шубой и сел пережидать ночь.

Ночью снова начался снегопад. Если местные не решились сегодня проверить мои следы, то утром их надёжно укроет свежий снег. А я очень надеялся, что они так и не проверили. Хотя в Новый Экори всё равно боялся соваться…

Утром Нанна была молчалива и задумчива. Я наслаждался тишиной, которую эта девочка дарила мне не слишком часто – если, конечно, не спала, или я не спал. Нет, я в принципе не против лишней болтовни, но было очень непривычно постоянно её слушать, пока мы оба бодрствуем. Впрочем, в тот день я и не собирался действовать ей на нервы, вскоре сбежав на вылазку. На этот раз далеко я не забирался – просто прошёлся по открытым домам в трущобах, стараясь не приближаться к храму. Всё, что удалось собрать, я стаскивал к обрыву, где и складывал кучкой. Помимо вещей и еды, я ещё достал инструменты, верёвки и пару плетёных крепких корзин.

Корзины я оставил внизу, привязав к ним крепкие тросы, способные дотянуться до нашей трещины. В общей сложности, подниматься и спускаться пришлось раз десять. Но оно того стоило. Когда уже смеркалось, я закончил прилаживать к толстой балке, к которой крепился подъёмник, лебёдку, при помощи которой легко поднимал нагруженные корзины наверх.

Пока я ограничивался исключительно укреплением убежища, но со временем собирался найти и поднять наверх как можно больше всего необходимого. Температура после оттепели продолжала опускаться, и скоро на несколько дней вновь установится местная колючая зима. А мёрзнуть сам – и позволять мёрзнуть Нанне – я не собирался.

Девочка весь день молчала, пока мы, наконец, не сели ужинать. И только поев, решила заговорить.

– Фант!.. Извини, что я вчера тебя вором обозвала, – заход был правильный, расчётливый, но к её девяти годам на взрослых уже не действует. – Я была не права…

– Дело не в том, права ты или нет, – объяснил я. – А в том, понимаешь ли ты свою ошибку. Даже если мы выживем и выберемся, я могу оказаться под следствием из-за одного твоего слова.

– Вряд ли под следствием… – покачала головой девочка. – Но тебе могут отказать в привязке к точке возрождения на скале… И не на одной.

Из того, что мне довелось узнать, я понимал, что хоть все скалы и более или менее независимы, но существует на Терре и общая система управления. И если кто-то влиятельный захочет нагадить обычному жителю этого мира – ему будет не слишком сложно добиться своего. Может, не везде примут решение мэра заштатного городка, но даже несколько скал, где тебе не рекомендуется появляться – это уже много. И очень неудобно, особенно если ты собираешься много путешествовать. А я собирался. Раз уж я остался жив и теперь обитаю в этом мире, то и сидеть на одном месте больше не намерен. Один раз я уже прожил скучнейшую и наполненную позором жизнь в своих яслях, так стоит ли повторять? А ещё мне было интересно, как же я всё-таки сюда попал и почему… И – вот сюрприз! – большинство жителей этого не знало. Вернее, были какие-то домыслы, слухи – но это всё не то. Хотя, как мне сказали, имелись здесь и серьёзные учёные, занимавшиеся подобными вопросами – вот у них и надо было спрашивать. А значит, путь мой лежал на центральные скалы… И это будет совсем не здорово, если на каких-то скалах меня вдруг объявят невъездным.

– И я только начал. А теперь представь, сколько всего на мне будет висеть по местным законам, когда мы сможем выбраться со скалы!.. – сказал я назидательно.

Сказал – и неожиданно понял, что думаю про себя именно «когда», а не «если». Где-то внутри я был уверен, что обязательно найду способ сбежать отсюда. И ещё у меня был крайне безумный план, который я пока боялся даже обдумывать. И вообще, сначала надо было обустроить нашу с Нанной жизнь, чтобы дождаться торгового дирижабля.

Первым делом требовалось решить проблему дров. И решить её можно было довольно легко – просто собрать по склону сухой кустарник. Вот только там, где я мог его достать – я уже всё собрал. Каждый мой день теперь начинался с того, что я с корзиной за плечами начинал спуск по привязанному тросу на новом участке, где ещё не успел пройтись.

В щелях склона было ещё достаточно мест, где живучий кустарник утверждался в камне и прорастал. Почти каждый день я возвращался с дровами, которых хватило бы дня на два, тем самым наращивая запасы. Дело было муторное и, главное, довольно опасное – хотя я пока и не ощущал этой опасности. Однако будучи привычным к своему невезению, старался предусмотреть всё. Буквально всё. Каждый день проверял трос на предмет повреждений, а когда спускался – делал страховку на случай обрыва основного троса. И вообще старался всё перепроверять по семь раз, как в одной старой земной пословице.

Ещё одной задачей стало создание запаса воды. Уверен, многие бы посмеялись над такой моей паранойей, но вот честно, как я могу быть уверен, что смогу покинуть скалу до конца холодов? Да и под конец снега будет набрать уже негде – всё вокруг будет таять. Что уж там – буквально дней через десять начнётся очередная оттепель, во время которой мы столкнёмся с нехваткой воды.

Значит, надо предусмотреть всё, что только возможно и невозможно, чтобы потом не страдать от голода и жажды. Финальным аккордом в моих планах было решение сделать путь наверх, на самое высокое плато. Я не был ни альпинистом, ни скалолазом, но, уверен, если основательно подготовиться, то я смогу забраться и туда. Склон был полон трещин и удобных складок – если подготовить колышки, тросы и прочие принадлежности, которые удалось вспомнить из земной жизни, то даже такой невезучий парень, как я, имеет все шансы…

За несколько дней снег надёжно укрыл мёртвый город белым саваном. Под ним скрылись и трупы, и оставленные мной следы – и вообще все признаки жизни. Однако иногда по ночам я видел огни в Новом Экори и понимал – там ещё остались выжившие. Встречаться с ними мне не хотелось, да и рассказывать о них Нанне – тоже. Я был почти уверен, что девочка сразу предложит переселиться к ним. А я слишком хорошо знал местных работяг, чтобы надеяться на нормальную жизнь бок о бок с ними.

Каждую ночь я садился и пытался дотянуться до своего семечка пневмы, раз за разом всё лучше ощущая его ответ. Я очень надеялся, что в скором времени сумею его, наконец, почувствовать и ощутить… Ещё бы знать, каково это… Нанна старательно выполняла обещанное, помогая и рассказывая всё, что знала и умела сама. И тем не менее, я понимал, что рассказы – это одно, а вот реальность – совсем другое.

Наша отшельническая жизнь на скале стала размеренной и немного скучной. К самым заморозкам я успел укрепить наше убежище, законопатив щели, и даже приладил нормальную дверь, чтобы не так сквозило – так что и сугроб, выступавший дополнительной защитой, был теперь не слишком сильно нужен.

Книжка, которую я позаимствовал в приюте Нанны, оказалась своего рода научно-популярным изложением местных принципов воздухоплавания. Я, наконец, разобрался, каким образом здешние дирижабли умудряются таскать огромные гондолы, набитые грузами. Конечно, без пневмы не обошлось – здесь вообще без неё мало что обходится. Однако это означало лишь то, что устройство местных летающих аппаратов было сложнее, чем у нас в яслях. Это как если сравнивать лодку с фрегатом. Причём, наши дирижабли явно были лодкой. Местные летающие машины были, скорее, огромным домом для своего экипажа, чем обычным средством передвижения.

Было бы безумно интересно узнать подробности, но научно-популярный формат не давал разгуляться моей любознательности. Общие принципы работы, разновидности дирижаблей, немного объяснений про материалы – и на этом вся полезная информация заканчивалась. Требовалось что-то более существенное и подробное… И я точно знал, где это «что-то» можно достать. Конечно же, в архиве были справочники, но идти туда прямо сейчас было бы чистым безумием.

За всеми делами я как-то не заметил, что снег шёл всё реже, а температура повышалась – вторая весенняя оттепель грозила затопить город неубранными растаявшими сугробами. А лично нам это грозило концом моих полезных вылазок. Когда потеплеет достаточно, чтобы скамори проснулись и выбрались из своих укрытий, город внизу окажется для нас закрыт.

А ещё была надежда, что именно в эту оттепель прилетит торговый дирижабль. Естественно, он может появиться и в третью оттепель, которая случится ближе к концу местного месяца. А вот после той оттепели останется всего дней тридцать заморозков, и на этом зима закончится. В тот момент, когда на город навалится тепло, мы окажемся почти на целый год лишены доступа к городу. А это грозило голодом, жаждой и не очень приятной смертью. Если, конечно, я не сумею забраться выше, где есть какие-то подсобные хозяйства…

Однако долго жить здесь, как отшельник, я не собирался. Даже если бы и была надежда, что сестра Нанны попытается добраться до скалы, наняв небольшой дирижабль – до этого счастливого момента пройдёт не один год. К этому времени мы здесь одичаем до такой степени, что дирижабль сразу улетит прочь, потому что команда решит, что мы новая разновидность шарков, а не люди. Во всяком случае, мне так казалось…

Вероятно, мне просто хотелось поскорее убраться из этой дыры. А может, я не слишком верил, что сестра Нанны приложит столь титанические усилия ради родственницы, которую не видела много лет. В общем, я собирался выполнить задание шара и убраться со скалы до тепла – чего бы это мне ни стоило… Ну ладно, может, на подлости и гадости я ещё не был готов, но и это, можно сказать, было лишь делом времени…

Глава 10

В которой я делаю гальюн, дотягиваюсь до семечка пневмы, после чего разбираюсь с тем, что мне это вообще даёт – а потом начинается оттепель, и нас становится трое.

Ходить по нужде в пропасть – это то ещё сомнительное удовольствие… Я, ещё когда мы с Нанной только заселились, примотал обрывок верёвки в дальней, подветренной части трещины, чтобы хоть как-то обезопасить и себя, и девочку от позорной смерти в процессе испражнения… Однако ещё тогда чётко понимал, что это всё не то – оступишься один раз, чтобы не замочить штанину, и поминай, как звали.

В общем, едва только выдалась возможность, я занялся созданием гальюна – по образу и подобию корабельных, замковых и прочих. Там, где я прикрепил верёвку, удалось вбить в узкую щель две длинных толстых доски, которые выдавались за пределы уступа примерно на полметра. Перпендикулярно первым двум доскам я закрепил ещё четыре – в распор между полом и сводом. По две вертикальных доски на одну горизонтальную. Я бы всё это с удовольствием закрепил и более надёжно, но как? Гвозди в камень не вобьёшь (во всяком случае, я не вобью!), а свёрл у меня нет – только кирка. Вот и приходилось всё делать на одном лишь трении, грязных ругательствах и молотке…

Две выступающие доски я подпёр уголками снизу, и… нет – это было ещё не самое страшное. Замирая от ужаса, когда взгляд падал вниз, я соорудил на самом краю досок ящик с дыркой и возвёл стены, прибив каркас к доскам и ящику, обшивку к каркасу, а крышу – намертво к обшивке. Я и сам не мог смотреть на это безумное творение испуганного плотника без содрогания… Зато Нанна оценила – и даже похвалила, предположив, что в наших условиях было бы сложно возвести что-то ещё лучше.

Впрочем, всё-таки глаза Нанну, вежливую мою спутницу, выдавали… И я её понимаю! Я и сам не привык к подобным удобствам, потому что уж что-что, а канализацию даже в Экори провели. В старом городе имелся и водопровод, питавшийся от озёр на верхнем плато. В трущобах пользовались колодцами, но были на чердаках и большие баки, позволявшие хранить запас. И были туалеты. Хоть и не фаянсовые, но вполне себе нормальные – медные. И вот это вот моё деревянное зодчество во имя санитарии вызывало у нас, неподготовленных, лёгкий ужас… Нанна хотя бы не дрожала, ступая на эту конструкцию. Она-то мне доверяла – наивный ребёнок! – и искренне верила в надёжность несимпатичной постройки.

Закончил я как раз вовремя, потому что на следующий день пришлось сидеть в убежище, лишь изредка выглядывая, чтобы подставить очередной котелок, кастрюльку или ведро под потоки воды, лившиеся вниз с альпийских лугов верхнего плато. Снег наверху под лучами солнца и порывами тёплого ветра таял, стекал ручьями к краю – и срывался вниз миллиардами блестящих капель, из-за чего мы оказались почти что за настоящим водопадом. Даже несколько шагов было сложно пройти и не промокнуть…

Наш сугроб, защищавший убежище в качестве второй стены, к несчастью, тоже начал таять – и вскоре ручей от него слился с потоками воды, обрушивавшимися на город внизу. Мёртвый город, в котором теперь обитали, в основном, скамори, а не люди. Может, оттого, что мне совсем нечего было делать, а, может, и по случайному стечению обстоятельств, но именно в этот день я, наконец, почувствовал своё семечко пневмы…

Это случилось на седьмой час занятий. Нанне к тому времени надоело давать мне советы, а вот мне начало надоедать даже пытаться – и в этот самый момент полупрозрачный шар неожиданно приблизился и выдал мне информацию о себе:

Семечко пневмы

2 уровень

Наполненность: 203/1000

Свойства: 0/2

Логосы: 0/10

От удивления я даже не сразу услышал Нанну, которая каким-то образом определила, что у меня произошёл небывалый прорыв.

– Ну что?! Что там?! Какой уровень?! Первый?! – девочка буквально скакала вокруг меня, как горная коза.

Впрочем, вскоре я понял, что определить прорыв ей было несложно. Я хоть и не видел себя со стороны, но справедливо предположил, немного осмотревшись, что человек, искрящийся как мэлоннель рядом с бурей – это, как минимум, странно и необычно.

– Второй уровень… – ответил я. – А что это значит?

– Класс! Сразу второй уровень – это очень хорошо! – сообщила Нанна, снова усаживаясь напротив меня. – Обычно прорыв открывает нулевой уровень, реже первый. Второй уровень случается редко. Третий уровень – вообще невидаль. А прорыв на четвёртый уровень, как нам говорили, всего несколько человек сделали. И все они стали сильнейшими пневматиками.

– М-м-м… Как-то многовато сразу информации! – заметил я, улыбнувшись. – И не вся усваивается.

– Ладно, слушай! – девочка взяла себя в руки и, наконец, начала объяснять. – У меня тоже второй уровень семечка. Но прорвалась я на первом. На первом можно было придать семечку одно свойство и освоить пять логосов.

– И что ты выбрала? – поинтересовался я и пояснил. – Ну, из логосов и свойств…

– Фант! – возмутилась Нанна. – Думаешь, у меня был выбор?! Ха-ха-ха! Свойства у меня пустые, потому как их не так-то просто получить!.. Никто в приюте толком и не мог мне объяснить, как это делается. А логосов у меня до сих пор пять: бытовой огненный, бытовой телекинетический и бытовой ветер, а ещё бытовые логосы отдачи и взятия. И, как я поняла, почти все дети в Экори получают именно их. В Архиве и в храме были и более серьёзные логосы, но никто особо не тратит время на их изучение.

Я мысленно поставил себе зарубку в памяти, что вот я бы точно на них потратил время. Благо его у меня пока было много. Особенно, когда скамори проснутся, и мои вылазки в город надолго прекратятся. Надо было только получить доступ в Архив… Он был по-прежнему заперт, но, возможно, найдётся и незакрытая дверка где-нибудь в укромном месте…

– Чем больше ты пользуешься семечком, тем выше будет его уровень, – продолжала Нанна. – Вот у меня запас на первом уровне был триста единиц, и я добралась до предела, а потом, с помощью воспитателей их то тратила, то пополняла. И так, за несколько лет, он всё-таки вырос до второго уровня.

– Получается, каждый уровень позволяет учить больше логосов, накапливать больше пневмы и освоить больше свойств, так? – спросил я, дождался кивка и продолжил. – А сколько всего уровней?

– В храме говорят, что всего сорок, но я ещё в жизни не видела ни одного человека с уровнем больше десяти… – с тяжёлым вздохом призналась Нанна.

– И как же выучить логос? – поинтересовался я.

– Ну… Надо подобрать знак, который подходит именно тебе! – пояснила Нанна. – Вот, к примеру, как выглядит логос огня у меня…

Девочка подобрала камушек на полу и начала царапать какую-то фигуру, после чего я сразу понял, насколько тяжело здесь будет и дальше учиться.

Конечно, в творении девочки определялись узнаваемые очертания символов. Было в них что-то и от западных алфавитов, и от восточных иероглифических… Я потратил ещё час, чтобы попытаться подобрать свой вариант, но пока всё было без толку. Тем более, Нанна сама призналась, что разновидностей было так много, что ей пришлось с десяток страниц целой книги пролистать, прежде чем подходящий попался. И на каждый бытовой логос здесь была такая книга.

С другой стороны, вот как раз справочники бытовых логосов найти было не так уж и сложно. Можно было один такой купить, выучить логос – а потом снова продать книгу продавцу, только уже за меньшую сумму. Многие горожане именно так и делали. После этого откровения я принялся усиленно вспоминать, где вообще видел в городе книжные лавки.

Хуже обстояло дело с более сильными логосами… На них было не так уж и много вариантов написания – лишь то, что вообще удавалось добыть. Да и тогда далеко не каждый мог их выучить. В длинных цепочках логосов пневматики умудрялись выцепить из совмещения символов знакомые очертания базовых, но бывало и так, что какой-то бытовой логос был совершенно неизвестен – и вот тогда сложный рисунок лежал и ждал своего часа.

Зато стоит мне в будущем увидеть свой логос, как он обязательно окажется в специальном хранилище, где я, правда, не смогу его использовать – разве что при точном воспроизведении рисунка. Но если прикреплю его к семечку – тогда он активируется мысленно, и ничего не надо будет рисовать. Кстати, как объяснила Нанна, в этом мире всегда ценились пневматики и графики. И графики – это профессия, а не кривая, отображающая изменение данных. Пневматики умели использовать сложные логосы или логосы из хранилища, а вот графики – точно наносить их на любые поверхности.

Я попытался открыть своё хранилище, но пока даже не представлял, как это сделать. За разъяснениями снова пришлось обратиться к девочке, и оказалось, что пока я не запомнил ни одного логоса, то и хранилища у меня не будет. В общем, надо было дождаться новых весенних холодов и наведаться туда, где можно было поискать бытовые логосы.

– На посохах стражей много логосов! – заметила Нанна. – Их как раз графики рисовали, знаешь ли. Ты в такой посох пневму вбиваешь – и он наносит удар. И у наших стражников именно такие и были. А ещё есть посохи усиления, которые усиливают вложенное, но в этом случае логос ты формируешь сам.

Посох Гронги! Я чуть себя по лбу не стукнул… Ценная штука валялась прямо под нашим обрывом, забытая мною и запорошенная снегом. И сейчас, когда внизу лились потоки воды, я понимал, что посох мы можем вскоре легко потерять.

– Вот я лопух! – не выдержал я. – Какой же я лопух…

– Я не знаю, что такое лопух, но, видимо, что-то плохое… – вдумчиво заметила Нанна.

– Скорее, совершенно простое и никому не нужное!.. – не став углубляться в разъяснения, буркнул я. – Я забыл про посох Гронги, а его надо срочно забрать. Он лежит прямо у нас под обрывом, просто его завалило снегом, и я про него забыл!

– Ты что, полезешь прямо сейчас? – ужаснулась Нанна. – Это и вправду серьёзное воровство, Фант! С посохом годами может ничего не произойти!

– А когда ещё лезть? Скоро потеплеет, и вылезут скамори. А воровство… Посох сейчас смоет куда-нибудь за пределы скалы, вот тогда и будет он без дела долгие годы лежать, – развёл я руками и принялся спешно одеваться. – Ох как мне сейчас будет мокро и холодно…

– Тогда я с тобой! – сообщила девочка.

– Промокнешь же! Надо, чтобы у кого-то одежда была сухой! – возмутился я.

– Сделаем, как ты предлагал. Прикрепим к твоей лебёдке трос, а другим концом привяжем его к канату! – возразила она. – И тогда я смогу тебя подстраховать. А одежду высушим!

Идея, о которой вспомнила Нанна, возникла на тот случай, если придётся быстро вытягивать наверх канат. В одиночку Нанна поднять тяжеленный канат не смогла бы, да и как это сделать, если я, нелёгкий и увесистый, ещё ползу по нему? И канат не получилось бы намотать на лебёдку – слишком маленькая она была, и вообще рассчитанная на более тонкий трос. Зато при соединении троса, каната и Нанны – получалось не так уж и плохо. Пока я ползу, девочка крутит лебёдку, поднимая нижний конец каната всё выше. При таком раскладе, достать его сможет только крупная тварь, но ведь скамори начинают её призывать далеко не сразу.

Согласившись на помощь Нанны, я вышел из убежища и остановился на краю трещины, вглядываясь вниз сквозь густую водяную взвесь. Сегодня погода была ясной (для нашей скалы, конечно же, а поверхность земли ещё скрывали тяжёлые облака), и солнечные лучи творили с водой волшебство, рисуя великолепную радугу прямо под моими ногами.

Посох Гронги лежал всё там же – внизу. Только немного сместился в сторону рынка. Пока всё было в порядке, но ещё пара дней таких ручьёв – и добыть его будет ох как непросто… Я быстро соединил трос и канат, и последний сразу устремился вниз, распрямляясь на ходу. Загрохотала, раскручиваясь, лебёдка, и вскоре я, весь мокрый насквозь, уже спускался к посоху.

Спуск прошёл быстро и без происшествий. Мокрый канат легко скользил под тканью перчаток, и всё, что мне оставалось – лишь вовремя отталкиваться ногами от склона. Достигнув земли, я прошлёпал по воде к посоху, быстро нагнулся и поднял его. Внутри будто что-то дёрнулось, и всё тело пронзила лёгкая приятная дрожь. Не понимая, что со мной происходит, я внимательно прислушался к ощущениям. «Моё семечко пневмы реагирует на посох!» – догадался я.

Ощущение было необычным и непривычным. Да и сам посох воспринимался мною теперь иначе. Если раньше он был просто железным изделием местных мастеров, то сейчас я прямо чувствовал, что в нём что-то есть такое… И я даже обнаружил это «что-то» – искрящийся сгусток между навершием посоха и рукоятью. Я снова попытался присмотреться…

Но не успел. Крик Нанны прозвучал почти одновременно с воплем незнакомца, которого я пока не видел. И да, кстати, незнакомец был лохмат, бородат и грязен – всего через секунду он выскочил из-за угла ближайшего строения и побежал прямо ко мне. Я было подумал, что он посох хочет отобрать, но когда вслед за ним выскочила пара десятков оголодавших скамори, стало ясно, что ему плевать и на меня, и на посох – его интересовал лишь канат, ведущий к нашему убежищу. А точнее, возможность спастись от неминуемой смерти в лапах и челюстях хищных многоножек. Хоть они и двигались не сильно быстрее незнакомца, но расстояние между ним и голодными преследователями неумолимо сокращалось.