Текст книги "Города в поднебесье (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

В которой я отправляюсь к разбитому дирижаблю, радуюсь, разочаровываюсь и, наконец, понимаю, что был дураком и зря занимался альпинизмом.

Утром, проснувшись и поев, я всё так же отправился по своим делам, не говоря ни слова Нанне и Рубари. Конечно, я банально вредничал и прекрасно понимал, что пора бы уже примириться со своими товарищами, но обида ещё не отпустила до конца, и я не хотел примирение превращать в очередную ссору. Лучше постараться успокоиться и уже вечером подходить со всеми своими инициативами.

С собой я взял ломик, топор, пару ножей и фонарь – мало ли что отковыривать придётся… Проторенным путём я добрался до спуска в Новый Экори, сполз в сугроб по канату и выбрался на территорию архива. В этот раз само здание архива я обходил по широкой дуге. Как бы мне ни хотелось знаний, но воевать со всеми скамори в городе я был не готов. Я бы с удовольствием взял с собой посох Гронги – только вот пользоваться я им всё ещё не научился.

Дирижабль умер окончательно и бесповоротно. Когда я добрался до места крушения, стало ясно, что найти здесь нужные запчасти и логосы будет весьма и весьма непросто. Гондола, обрушившись на дома, превратила их в полуразрушенные руины, но и сама, так как представляла собой деревянный корпус – разлетелась на куски.

Чуть в стороне от места гибели гондолы на крыши домов приземлились и остатки аэростата. Именно остатки, потому что до земли долетела лишь треть ткани, до которой не добрался плевок «мамки-скамори». Не укрепляют здесь ткань от кислоты – и, видимо, зря. Выбрав дом, укрытый тканью, я подошёл и подёргал дверь. И было бы очень странно, если бы она взяла и открылась. Конечно же, нет! Ломик её тоже не брал – крепкая была слишком. А бить окна – это, значит, начать шуметь на полгорода.

Конечно, можно было попытаться вскрыть окно, не разбивая стекла, но я не был уверен, что у меня получится. Стёкла здесь были хрупкие – трескались и бились почти мгновенно. Я осторожно подёргал створки – не открывались. Дальше я шёл вдоль стены и пробовал открыть каждое окно. И вот это принесло свои плоды – на пятом одна из створок распахнулась.

В дом я забирался аккуратно, готовый в любой момент замереть и отступить, хотя и понимал, что если дверь заперта – вряд ли сюда забрались скамори. Так и было – дом был абсолютно пуст. Ни скамори, ни трупов. На первом этаже располагалась большая столовая, кухня и кладовка, которую я немедленно проверил на наличие продуктов – и даже собрал всё найденное, уложив на скатерть в гостиной, а потом завязав её в узел. На втором этаже шёл коридор, по обеим сторонам которого располагались спальни. В них я не заглядывал – видимо, ещё не настолько опустился, чтобы не было стыдно подглядывать за чужой жизнью.

Вход на чердак располагался в конце коридора. Это был люк, который, на моё счастье, не был заперт. Лестница, по которой можно было бы забраться наверх, стояла у стены. На чердаке было пыльно и захламлено. Стояли какие-то ящики, старая мебель, валялась куча одежды. Кстати, черепицу на крыше местами побило элементами каркаса аэростата…

Подняв фонарь повыше, я принялся разглядывать, что сюда упало, но это были лишь тонкие рёбра жёсткости и элементы такелажа – в общем, ничего, что было бы мне интересно. Пришлось всё-таки искать выход на крышу… Оказалось, что им служило окно, через которое на чердак раньше попадал свет. Теперь же ткань перекрыла освещение, и в темноте обнаружить это самое окно стало гораздо сложнее.

Рядом с окном были деревянные ступеньки, прикреплённые к стропилу. Поднявшись по ним до конька крыши, я принялся исследовать ткань аэростата, чтобы обнаружить хоть что-нибудь похожее на подвес, о котором читал накануне. И, конечно же, потревоженная ткань потеряла устойчивость и с шумом съехала на землю – вместе с осевшим на ней снегом, некоторыми черепицами и кусками каркаса.

Грохот, по моему мнению, был страшный – и должен был разбудить всех скамори в округе. Но прошла минута-другая, а чудища так и не появились. Я сидел на крыше и изображал из себя флюгер, периодически поворачиваясь и оглядывая окрестности. Нет, на моё счастье окрестности оказались пусты.

Убедившись, что произведённый мной шум не привлёк внимания, я спустился с крыши, вышел из дома и уже на улице принялся перебирать ткань – никаких подвесов. «Да что же мне так везёт-то?! – возмутился я мысленно. – Пошумел, и всё без толку…». Я перевёл взгляд на крышу и увидел то, что искал. Подвес зацепился за водосток и повис, плавно покачиваясь на ветру. На его конце болталась стальная пластина, испещрённая десятками знаков. И даже с моим зрением – полутора единичками в минусе – было понятно, что это логосы…

Снова забравшись в дом, я поднялся на второй этаж и нашёл нужную комнату, рядом с которой и должен был висеть подвес с логосом сферы пустоты. Высунувшись по пояс, я дотянулся до одной из цепочек и начал подтаскивать всю конструкцию к себе. Слишком поторопился, не подумал – и в результате обрушил на землю кусок водостока. Глиняный жёлоб сорвался и упал вниз. Под снегом он нашёл что-то твёрдое и зазвенел… А я спрятался за подоконником и снова замер, изредка выглядывая наружу.

Но снова прошли минуты, а мои изыскания так никого и не привлекли. То ли поблизости не прятались скамори, то ли спали они крепче, чем я думал. Очень скоро мне наскучило изображать из себя бандита в засаде, и я стал внимательно разглядывать диск. Тот был сантиметров двадцать в диаметре и по обеим сторонам исписан непонятными для меня закорючками. Лишь на одной из них внутри меня что-то ёкнуло, и логос записался в хранилище.

С затаённой радостью я полез проверить, что изменилось, но узнал, что просто логос воздуха у меня увеличил свой уровень до ничтожного. Хотя, сказать по правде, и это было неплохо. Проверять, что изменилось в нём, я не стал – просто отметил про себя, что теперь он жрёт не десятую часть единицы пневмы, а треть. Так, глядишь, и сгодится на что-то полезное…

Покрутив диск, я обнаружил на ребре надпись на обычном языке. В надписи сообщалось, что диск этот является незначительным логосом сферы пустоты – и сделан мастером таким-то и таким-то в таком-то году освоения Эфира в городе таком-то… Незначительный логос пустоты, как я помнил из записей в книге, снижал плотность примерно в половину. Однако и шар при этом должен был быть не больше трёх сотен кубических метров, иначе его эффективность начинала падать. При этом размер сферы был довольно большим – почти восемь метров в диаметре. Меньше – можно было сделать, но тогда и аэростат надо было бы уменьшать.

«Постойте-ка! – удивлённо подумал я и принялся вспоминать размеры дирижабля. – Этот старичок был почти пятьдесят метров в длину. Не мог он, гад, только на одной сфере таскать такую кучу народу!».

Я внимательно осмотрел цепь – а точнее, четыре цепи. Они тоже, по сути, были артефактами с логосами, а не просто цепочками. Судя по длине каждой из них – именно они и фиксировали сферу пустоты внутри аэростата. И именно в задачи цепей входило удерживать по центру сферу, не давая ей поломать конструкцию. Каждая цепочка была тонкой, прочной и весьма длинной – метров по десять. Я сразу с земли не разглядел – они прятались в водостоке, но теперь оценил. Весила вся конструкция не так уж и много…

Я снова представил себе размеры аэростата и понял, что для того, чтобы тащить гондолу, ему требовалась немаленькая подъёмная сила. Внутрь нередко набивалось до пяти десятков человек. И это не считая десяти человек экипажа. Шестьдесят человек – это почти пять тонн. А ведь ещё сколько-то тонн весил корпус…

Покинув своё укрытие, я отправился на поиски. Я пробирался в дома, на крыше которых лежали куски ткани, и внимательно всё обыскивал. Иногда ткань сползала на землю, и тогда я снова прятался, стараясь выждать немного, чтобы дальнейшим шумом не привлекать скамори. К середине дня я оказался счастливым обладателем ещё одной незначительной сферы пустоты, а через некоторое время обнаружил и третью. Мои расчёты и подозрения оправдались. Городской дирижабль летал на четырёх незначительных логосах.

Я, конечно, так и не нашёл четвёртый диск, но только с ним аэростат мог бы поднимать одиннадцать тонн веса. Это, конечно, было не очень удобно с точки зрения расхода энергии. За пару часов этот обжора потреблял одну единицу пневмы лишь на поддержание работы сфер. Однако, как я понял, чем эффективнее логос, тем дороже он стоит. Возможно, покупка четырёх слабеньких символов на каком-то краткосрочном периоде была экономически оправдана…

Так или иначе, но дело было сделано – логосы найдены. Вряд ли мне понадобятся все четыре, а я и так навёл шороха с тканью. Вернувшись к месту крушения, я принялся разбирать остатки корпуса – в надежде обнаружить потухший логос огня, на котором летал дирижабль. Если я сумею найти его и запустить, то мне не придётся лезть в храм. Чтобы улететь отсюда, будет достаточно и незначительного логоса.

На месте гондолы вырос сугроб. Именно в его недрах и скрывалось всё необходимое. Вот только состоял он не только из снега и досок – были там и основательно промороженные, но ещё не съеденные тела пассажиров и команды. И все эти завалы нужно было растаскивать предельно тихо. И вот тут я понял, что больше всего проблем доставляют именно тела – они как раз были самыми тяжёлыми.

На удивление, что доски, что балки – все были выполнены из белесой лёгкой древесины. Я такую видел, когда собирал мусор, оставшийся от падения платформы на верхнее плато. Ещё удивился, что они такие тонкие и лёгкие – и даже отдельно сложил их. И ведь я смутно помнил, что когда я только попал в этот мир и ходил ошарашенный с открытым ртом по «Пап-ти» – там тоже в постройке использовали именно эту древесину. Вот только она была тёмной – видимо, пропитанной чем-то для пущей сохранности…

Поставив себе зарубку в памяти, что надо навести про неё справки, когда помирюсь со своими спутниками, я продолжил разгребать сугроб. В сторону отправились несколько тяжеленных трупов, а ещё толстые канаты, доски и один из сломанных винтов. Впрочем, металлические части тоже откладывались. Пожалуй, они и были самым тяжёлым, что было в самом дирижабле – если, конечно, не считать пассажиров и команды. Я всё больше понимал, что сделай я свой дирижабль с нуля, он стал бы самым плохо управляемым транспортом во всём этом странном мире…

Местные не просто делали дирижабли – теми способами, что были им доступны, они довели процесс их создания до совершенства. Логос огня питал винты и наполнял аэростат. Внутри аэростата создавались сферы пустоты, чтобы ещё больше увеличить подъёмную силу. Ткань аэростата укреплялась так, что могла выдерживать просто фантастические температуры – жаль, что не кислоту. Корпус гондолы делался лёгким и невесомым, чтобы больше оставалось подъёмной силы на полезный груз. На больших дирижаблях делались ещё и подъёмные винты по бокам корпуса.

Сколько мог поднять тот же «Пап-ти»? Цифры у меня выходили фантастические. Даже при не слишком сильных логосах сферы пустоты – тонн пятьдесят! И это с учётом того, что аэростат дирижабля вообще создавал подъёмную силу в пятьдесят семь тонн. Местные со своими логосами практически добились подъёмной силы гелия. Впрочем, нет – они её переплюнули, просто с помощью величайших логосов сферы пустоты. Вот только их ещё попробуй найди…

Занимая себя именно такими размышлениями, я продолжал методично растаскивать обломки. Иногда приходилось сооружать что-то вроде лесов или подпорок из других обломков, чтобы, разгребая очередную кучу, не обрушить её с грохотом и шумом. Несмотря на тяжёлую работу, я испытывал радость и был полон надежд…

…Держатель логоса огня был погнут так, что вряд ли бы я сумел его выпрямить. Однако даже если бы сумел – всё это не имело смысла. Просто потому, что сам логос огня перестал существовать. Так же, как и логос сферы охлаждения. Они сплавились… Логос огня был начертан на стержне из какого-то бело-голубого металла. А вот сферу охлаждения создавали медным кольцом, которое и расплавилось, залив стержень огненного логоса. Видимо, прогнулось при ударе, попав в зону действия другого логоса.

Крах надежд на скорое спасение. Полный крах…

«И когда тебе везло так, чтобы всё проходило гладко, Фант? – укорил я сам себя. – Просто тебе заранее надо было знать, что так и будет…».

К сожалению, обидно всё равно было. Там, где другому повезло бы найти всё необходимое, мне удалось найти только сферы пустоты. Это тоже очень хорошо – но слишком мало, чтобы полноценно летать. Без двигателя на основе логосов надеяться можно только на ветер, а этот может занести и к чёрту на кулички, где вообще пожалеешь, что решился покинуть скалу…

Будь я первым местным воздухоплавателем – пожалуй, ещё придумал бы, как с помощью сферы пустоты подняться на скалу рядом (при попутном ветре). Вспомнился зачитанный в детстве до дыр «Затерянный мир», там ведь тоже поднимались на воздушном шаре…

И тут я понял, что я – дурак. Тот самый дурак, который занимался целый день не тем, чем нужно!.. И вовсе не в тот день, когда копался в обломках дирижабля, а в тот день, когда изображал из себя альпиниста на горном склоне. Из всех альпинистских прибамбасов мне нужны были только тросы и кошка!

Шар диметром около шести метров при активированной схеме пустоты создаст подъёмную силу в сто килограммов. В сто!.. На нём подъём преодолеет даже Рубари! Главное – этот шар наполнить тёплым воздухом, чтобы ткань не затрагивала края сферы. И вот это как раз сделать не слишком сложно. В тот момент, когда шар поднимется до края плато – кинуть кошку, зацепиться за что-нибудь, подтянуть его и выключить сферу. Главное, чтобы до земли в этот момент было недалеко падать…

А если взять три кошки? На самом верху должны быть остатки конструкции подъёмника. Если зацепиться за них, то можно притянуть себя и шар к площадке – и тогда уже выключить сферу пустоты. Не надо мучиться с вбиванием кольев, дрожать от ужаса, глядя вниз, постоянно привязывать и перепривязывать канат. Всё это было не нужно…

Можно взять альпинистскую сбрую из запасов города, соединить её с сеткой, накинутой на шар, наполнить шар от очага в нашем убежище, или новый очаг сделать, а в руки взять какой-нибудь факел, которым поддерживать тепло внутри шара – или вообще запас факелов. И, активировав сферу пустоты, создать подъёмную силу – достаточную для того, чтобы вознести меня на вершину скалы.

Ткань? При небольших температурах не нужна специальная ткань с логосами – достаточно той, что осталась от разбитого дирижабля. Она достаточно плотная, чтобы не терять тепло мгновенно. И осталось её предостаточно!

Я заспешил, засуетился, заметался между своими находками, хватаясь то за одно, то за другое, а потом понял, что вопрос этот надо сначала хорошенько обдумать. Всё просчитать, а не суетиться посреди места аварии в городе, наполненном недружелюбными многоножками. И только потом приступать к реализации.

Я снова вернулся к разбору завалов. Пусть мне не повезло с логосами – а точнее, повезло лишь отчасти – но вдруг удастся обнаружить ещё что-нибудь интересное? И всё-таки мне ещё раз повезло напоследок… Я не сразу понял, что нашёл, но это «что-то» явно было целым. И это был конденсатор влаги! Местные дирижабли не таскают с собой запасов воды в принципе. Потому что местные отлично знают, что вода и так есть в воздухе.

В Экори по краям обрыва существовали специальные конструкции в пару человеческих ростов, собиравшие влагу из воздуха. За один летний день в конструкции высотой в полтора человеческих роста набиралось от пятидесяти до ста литров воды. Ну а конденсаторы дирижаблей могли выдавать литров триста за сутки, потому что работали на логосах охлаждения и нагрева. Да, на тех же самых, что питали и обогревали всю конструкцию.

И, главное, принцип был простой – холодный воздух (очень холодный!) закачивался в трубу, где доходил до специальной камеры с нагретыми от логоса огня листами металла. Далее уже тёплый воздух выводился на охлаждённую поверхность, с которой вода каплями стекала в специальный резервуар. Сухой воздух выводился либо в систему вентиляции дирижабля, либо в систему нагрева воздуха внутри аэростата, Таких устройств могло быть и больше одного. К сожалению, на городском дирижабле был только один конденсатор – зато целый и невредимый.

Но самой полезной находкой – конечно, после логосов сферы пустоты – можно было считать блокнот, который чудом пережил оттепель, сохранив всё, что в него кропотливо вписывал хозяин. А хозяином его был не кто иной, как техник городского дирижабля – тот самый человек, что налаживал работу всей этой машины. И если с одной стороны шли короткие заметки, как в дневнике, то с другой стороны были подробно расписаны все системы, способы подключения и друг к другу и нужные для этого логосы.

Вот это была находка – так находка!.. Разглядывая мелкие строчки записей, я снова обретал надежду построить что-то такое, что сможет не только подниматься в воздух, но и двигаться в горизонтальной плоскости. И плевать, что нет логоса огня – достану как-нибудь… В конце концов, если всё хорошо продумать, то у меня обязательно получится…

Глава 14

В которой я мирюсь со своими товарищами по несчастью, а вместе у нас почему-то получается всё то, что я боялся делать в одиночестве.

Моя жаба выла, не переставая – и если бы её крики слышал не только я, но и весь город, я был бы давно съеден и переварен. Назад я, терзаясь жадностью, возвращался только с логосами и тюком ткани. Больше просто невозможно было бы тихо утащить. Да и тюк пришлось оставить под обрывом Старого Экори, потому что поднимать его в темноте я не решился. В тюке была носовая часть аэростата городского дирижабля. Кислота пережгла ткань посередине, но закругленный нос и хвост остались.

Я подумал, что если их аккуратно выровнять по отношению друг к другу, то можно сшить – и тогда получится что-то вроде шара. Я не знал ещё, как и чем сшивать, и не представлял, где и как всё это выравнивать – но понимал, что времени остаётся всё меньше и меньше. Из-за тяжёлых ли мыслей или объёмного груза, но до дома я добрался вымотанный до предела.

На удивление Нанна ждала меня у каната. Причём, явно довольно долго ждала, судя по синим губам и красному носу.

– Простудишься! – заметил я, выбравшись на уступ.

– Нет, не простужусь. Я редко болею, – тихо заметила девочка. – Фант! Извини меня, пожалуйста, за то, что дураком тебя обозвала… Я не хотела…

– Нан, если обозвала, то наверняка хотела. Иначе бы даже и не стала… – заметил я. – Вот в жизни не поверю, что у тебя рот сам по себе обзывается!..

Девочка виновато вздохнула.

– Ну да, хотела, – кивнула она. – Наверно… Но на самом деле я так не думаю! Ты не дурак…

– Знаешь, в это мне тоже слабо верится… – покачал я головой. – Сначала ты меня в воровстве обвиняла и считала вором, потом называла дураком…

– Ты просто странно себя ведёшь! – расхрабрившись, заявила Нанна.

– Странно себя веду в каком плане? – я усмехнулся. – Пытаюсь выжить и вытащить тебя? Это странно?

– Нет…

Девочка замолчала, а я дал ей время подумать над ответом, но так его и не дождался.

– Ладно, забудь! – отмахнулся я. – Я уже почти не обижаюсь. Есть там чего поесть?

Мы вернулись с девочкой в убежище. Я ужинал, Нанна легла спать, Рубари – тоже. А я полез в книги и занялся расчётами и планированием. На обратной стороне обложки «Особенностей постройки эфирных судов» я начал накидывать схему подъёмного шара, на котором и собирался забраться на верхнее плато.

Можно было, конечно, обойтись и без черканий на бумаге, но мне всегда так легче думается – и я точно знаю, что в этом не одинок. Среди людей многие предпочитают черкать именно на бумаге. Там же я оставлял все свои пометки и предположения. Я так увлёкся, что не заметил, как проснулся мой сменщик – Рубари. Когда он кашлянул у меня за спиной, привлекая внимание, я даже вздрогнул от неожиданности и принялся думать, сколько он уже там стоит.

– Так с-жжёшь ткань! – заметил он, указывая на факел в руке схематичного человечка. – Н-да пл-мя о-о-о-тд-лить. И-и-и… о-о-отк-да ткань?

– С городского дирижабля… – ответил я. – И логосы сферы пустоты оттуда же.

– То д-ло! – одобрил Рубари. – С т-бой п-йду!

Я кивнул, показывая, что не против, а потом достал записки механика с дирижабля и показал ему. Рубари долго вчитывался в строчки текста – где-то кивал, где-то хмурился, но понимал там явно больше, чем я.

– Где взять н-вйю ткань? – спросил он, наконец, и это был его первый серьёзный вопрос.

И самое главное, что к ответу я был готов. Всё-таки не зря периодически думал о том, как и из чего делать аэростат и гондолу…

– На складе Тацы, – ответил я. – Я там работал, и там же хранилась ткань для нового городского дирижабля. Десять мотков: шириной в пасс и по сорок пассов длины. Всего четыре сотни квадратных пассов. А если делать аэростат с расчётом на две сферы, надо всего триста пассов. Нам должно хватить.

Если переводить в знакомые величины, то ткани было на шесть сотен метров площади, а чтобы сшить оболочку, требовалось около четырёх с половиной сотен метров площади. Конечно, будут обрезки, которые в дело не пойдут, но при таком запасе это не критично. Критично было всё сначала считать в метрической системе, а потом переводить в местную…

– Если разогреем воздух внутри до четвёртой отметки, – и да, понятие градусов у них тут отсутствовало, но температуру мерить умели. Просто отметки были другие, – то сможем утащить сорок талантов…

– Н-жна д-ска и-и-из б-л-го д-р-ва? – заметил Рубари. – Н-жен л-гос о-о-о-огня!

– Белое дерево? – переспросив, я дождался кивка, а потом сбегал за одной из лёгких досок, найденных и отложенных в сторону. – Это она?

– Да! – кивнул Рубари.

– Логос огня сейчас в храме, – пояснил я. – Как достать его, я пока не придумал. Там сидит здоровая скамори и не спит…

– Я-а-асно! – снова кивнул Рубари. – П-р-д-м-ем!

– А доски должны быть в подпортовых складах! – заметил я. – У нас на складе был такелаж и ткань. Такелаж отправили в подпортовый склад. Скорее всего, туда свозили всё, что было нужно для нового городского дирижабля. Собрать его можно будет на верхнем плато.

– Н-да п-д-мать! – заметил Рубари. – Т-бе п-спать!

Перед тем как я уснул, ремесленник выпросил у меня ненужные книги и грифель. И последнее, что я видел – как этот бородатый и волосатый медведь сидит при свете очага, склонившись над всеми справочными материалами, что я успел достать, и что-то пишет в книге, высунув от усердия язык.

Проснулся я поздно – засиделся ночью, да ещё и разговор с Рубари… Быстро позавтракав, мы вместе с ремесленником выдвинулись к месту крушения. Зашли на склад Тацы, забрали очередной канат, осмотрели ткань… Попутно мой спутник совершил набег на мастерские, взломав парочку без зазрения совести (вот бы Нанне на это посмотреть!). Я бы тоже, может, взломал, если бы тихо умел. Рубари умел. Отвёртка, согнутые буквой «г» металлические стержни – вот и всё, что ему было нужно.

Большую часть того, что собрал Рубари в мастерских, мы оставили в укромном месте, решив захватить по пути назад. Туда и обратно тащить целый ящик каких-то инструментов, запчастей и прочего хлама совсем не хотелось. Спустились с обрыва, осмотрели ткань – и оставили канат рядом с ней. После чего прокрались мимо архива в город и, наконец, добрались до конечной цели маршрута.

Вот тут у моего спутника и случилось попадание в рай – его персональный, ремесленный. Бормоча себе под нос, он принялся осматривать всё, что я добыл: что-то откладывал в сторонку, что-то заботливо поглаживал и складывал в отдельную кучку. Как теперь всё, что он набрал, перетащить к убежищу – я просто не представлял…

В итоге мы таскали весь груз в несколько заходов. Разбор «нужностей и полезностей» ремесленник закончил к обеду, а переносить их нам пришлось до самого вечера. Сначала перетаскали всё под обрыв Старого Экори, а потом под склон верхнего плато, под нашим убежищем. Активность, которую навёл Рубари, если честно, вводила в ступор. Когда он до нас добрался, то выглядел лет на двадцать старше – и сил у него тогда хватало разве что на ногах стоять. Однако прискорбное отсутствие выпивки в конечном итоге привело к тому, что человек быстро пошёл на поправку…

Из того, что мы принесли, в убежище отправилось совсем немногое, а всё потому что нормально производить работы в щели было попросту невозможно. А утром я застал Рубари за тем, что тот под обрывом расстелил ткань от городского дирижабля прямо на снегу – и ползал по ней, готовясь сшивать. Я поинтересовался, нужна ли ему моя помощь, но был послан искать припасы – и в как можно большем количестве.

Когда вечером я вернулся к убежищу, шар был сшит. Две полусферы с носа и кормы городского дирижабля были выровнены по краям и аккуратно соединены тройным швом – так, чтобы воздух не сифонил сквозь щели. Шов был замазан каким-то клеем, который Рубари достал в мастерских. Получился не очень ровный, но весьма герметичный шар с хвостиком-трубой снизу и отверстием для нагрева воздуха. Рядом был возведён очажок и заранее сложены доски.

Под обрывом я обнаружил не только Рубари, но и Нанну. Когда ремесленник решил слазить наверх и пообедать, девочка предложила свою помощь в шитье – и тот не стал отказываться. Так что усилиями обоих моих спутников шар был практически закончен. Оставалось только сделать сеть и место для воздухоплавателя. Внутрь шара Нанна и Рубари сразу вмонтировали логос сферы пустоты.

Вечером меня заставили учиться им пользоваться. К логосу пустоты надо было мысленно потянуться, почувствовать, установить связь – и после вливать пневму. Сложность была именно в «потянуться» и «установить связь». Вблизи я его начинал чувствовать, как некую пустую ёмкость. Но на расстоянии пока получалось плохо…

– Всё в порядке! – успокаивала меня Нанна. – Ни у кого сразу не получается. Нам как-то одна воспитательница сказала, что устанавливать связь – это тоже умение, которое надо развивать.

А Рубари просто грозно сопел на меня, нахмурившись. Как я понял, сам он не очень хотел подниматься подвешенным под шаром на огромную высоту – видимо, предпочитая путешествовать в комфортных гондолах, в которых под ногами есть пол. Вот странный он!.. Ну какая разница, что у тебя под ногами – если под этим «чем-то» всё равно десятки метров высоты?..

На следующий день Рубари с Нанной решили плести сеть и готовить моё восхождение. А я отправился туда, куда ещё ни разу не ходил – в подпортовые склады. Эти три склада стояли под обрывом Старого Экори, рядом с портом на краю скалы. Сами они располагались уже в новой части города, так что мне пришлось спускаться вниз, а потом пробираться чуть в отдалении от обрыва, потому что ходить под стенами арха было откровенно страшно.

Проторенной в снегу дороги там не имелось, так что мне её пришлось протаптывать заново. Можно было бы пойти путём Рубари – в обход рыночной площади и храма, но по факту так получалось ещё дольше. Первый склад сдался мне легко. Его особо никто не запирал – так, изнутри набросили задвижку, которую я ножом быстро сдвинул, открыв ворота…

Но лёгкость доступа компенсировалась бесполезностью содержимого. Да, все вещи, которые там хранились, были бы нужны в быту и повседневной жизни. Однако для постройки пусть и небольшого, но дирижабля были как бы не совершенно бесполезны… Ни такелажа, ни строительных материалов – просто предметы быта, регулярно доставляемые в Экори торговыми дирижаблями… Всё это добро было бы очень ценно и полезно, если бы его можно было кому-нибудь продать.

Со вторым складом я провозился почти час. Двери моим усилиям не поддавались, тяжёлые ворота были заперты плотно, а вот небольшое слуховое окошко на высоте двух человеческих ростов никто, к счастью, закрыть и не подумал. По приставной лестнице я, наконец, добрался до него и влез внутрь склада. Дальше оставалось лишь открыть одну из дверей изнутри, чтобы больше не лазать по лестнице.

Вот только на складе опять не было нужных мне материалов… Там находились запасы инструментов, самого обычного леса, дров, камней, кирпичей и керамики (дорогая штука тут эти кирпичи и керамика!). Я обошёл с фонарём все стеллажи, но ничего нужного не обнаружил. Были здесь и какие-то ткани, и верёвки, но всё это были материалы широкого применения.

А ведь я точно помнил, что бабины с канатами возница тогда повёз во второй подпортовый… Я был прямо уверен, что найду здесь всё, что было нам нужно. Однако ничего из этого не было и в помине… Расстроенный навалившимся на меня невезением, я дошёл до третьего склада и замер, глядя на открытые ворота. У склада был маленький двор, куда обычно загоняли телеги с грузом, и да – телеги там имелись, как и трупы возниц, работников склада и шарков… Телега, которую я когда-то помогал грузить, стояла у ворот, но бабину с неё так и не скатили.

И всё это означало лишь одно – внутри склада имеются скамори. Но именно там могут быть нужные мне материалы… Да они точно там – больше негде их искать! Я осторожно вошёл в тень и постоял, привыкая к полумраку склада. А когда глаза приспособились к темноте, и я смог оглядеться, то чуть назад не драпанул – в глубине помещения белыми пятнами виднелись многоножки. Раз, два, три… десять, семнадцать.

Убить такую ораву почти беззвучно нечего было и думать. Когда я вошёл внутрь и стал исследовать ближайшие ко входу стеллажи, то задел ногой какую-то металлическую деталь. Со звоном она проскакала пару метров по полу, и все скамори принялись шевелиться во сне. И ещё какое-то время я стоял, не шевелясь и дыша через раз. И только когда вокруг снова стало тихо, спокойно продолжил осмотр. Опасную железяку я осторожно поднял и отложил повыше, чтобы больше не гремела.

Шаг за шагом, я медленно исследовал склад. Но вот беда – в той части, где не было спящих скамори, я не нашёл ничего, хоть отдалённо напоминающего нужную мне древесину. Хотя вообще интересного тут было много… Один бинокль чего стоит!.. Я его приметил благодаря шикарному кожаному чехлу с ремешком, выступавшему за край ящика, в котором и лежала ценная находка. Осторожно сняв ящик, я поставил его на пол и сразу оглянулся на многоножек. Пока снимал – так и представлял себе сцену из фильмов ужасов про пришельцев: как я начинаю опускать ящик, а за моей спиной уже стягиваются длинные белесые тела чудовищ…

Но нет, скамори спали, а в чехле был бинокль, сделанный из того же материала, что и стержень для логоса огня в городском дирижабле. Вроде железо, но не совсем железо – тяжёлое, блестящее. С помощью этого самого бинокля – на минимальном увеличении – я осмотрел все стеллажи, но белого дерева так и не обнаружил. А вот бабины с канатами для такелажа стояли у самого входа…