Текст книги "Города в поднебесье (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

В которой я успеваю сходить в порт до того, как наступает оттепель, а ещё возвращаются мародёры, и мы с Рубари строим дирижабль, преодолевая трудности и недочёты.

Вопрос, с которым я подошёл к Рубари и Нанне на следующий день прямо с утра, ввёл их в ступор. Они, конечно, не сказали, что я дурак, но вот точно подумали. Можно в этом даже не сомневаться… И дело было даже не в том, что они совсем не поняли моих идей. А в их красноречивых взглядах на мою перевязанную бинтами ногу. Вот только поделать я уже ничего не мог – вопрос был слишком важный…

– Да поймите вы, наконец, нет у меня времени долечиваться! Сейчас оттепель настанет, – объяснял я им. – Потом заморозки. Сколько они длятся?

– Дней пять, – пожала плечами Нанна.

– В это время, скорее всего, пожалуют мародёры! – сказал я. – А у нас в лучшем случае дирижабль без логоса. Это будут последние заморозки, в которые можно реализовать мой план, понимаете? Больше нам не представится такого шанса. И вообще непонятно, успеем ли мы тогда сбежать…

И да, речь я вёл о том самом логосе огня, что ждал нас в храме, где обитала матка скамори. После случая с сигналкой в Торговой Палате Экори, план созрел – причём, окончательно и бесповоротно. Да и что тут ещё можно было сочинить или придумать? Надо было решаться…

– С-гл-сен! – мрачно кивнул Рубари. – Мне то не нр-в-тся!

– Мне тоже это не нравится, но если у вас есть другой план, то озвучьте его прямо сейчас! – предложил я.

Нанна и Рубари промолчали. А я продолжил объяснять и уточнять – и всё потому что мне было очень нужно уговорить их помочь. По причине всё той же ноги…

– Рубари, ты сказал, что где-то в порту стоит вопилка. Так? – уточнил я.

– Ну да…

– А где? – решил я не отставать я от него на этот раз.

– В а-а-а-д-д-д-м-мини-с-с-с-стра-а-а-ац-ц-ц-ци-и, – вот теперь понятно, почему он мне вчера сразу не объяснил. Наверно, в экстренной ситуации он вообще бы до конца дня эту фразу произносил.

– Выходит, если я попробую вломиться туда – она сработает? – уточнил я.

– Так! – утвердительно кивнул Рубари.

– В Экори есть причальные мачты, – продолжил я объяснять. – На них есть механизм для экстренного причаливания. Не знаю, как здесь у вас, но в моих яслях такие машины считались боевыми орудиями. Они метают тяжёлые стрелы на очень далёкие расстояния. У механизма экстренного причаливания тоже есть стрелы… В моём мире их конструкцию называли гарпунной. Знаете, что это такое?

Ни Рубари, ни Нанна таких тонкостей, конечно же, не знали… Рыбный промысел здесь – кстати, по вполне понятным причинам – был не слишком распространён. Пришлось рассказывать им, как устроены гарпуны, для чего они использовались и как делались. Потом я объяснил на пальцах, что нужно сделать со стрелами причального механизма, чтобы получился гарпун.

– И з-чем всё т-то? – спросил Рубари, всё ещё не понимая, к чему я в итоге веду.

– Я, кажется, поняла… – сказал Нанна. – Ты хочешь превратить причальную стрелу в гарпун. Чтобы потом приманить с помощью вопилки матку скамори, загарпунить её и забрать логос огня… А как будет уходить тот, кто стреляет?

– Да?! – взволнованно кивнул Рубари, согласившись с девочкой.

– В моих яслях иногда делали такие штуки для развлечения… Сейчас, – я взял карандаш, чистый лист бумаги и принялся чертить. – Это называется спуск по канату… Или по тросу… Я не помню точного названия – хотя оно было. Но не в этом суть… Между двумя точками, одна из которых ниже, а другая – выше, натягивается канат. Дальше на канат ставится устройство с колёсиками и двумя ручками…

– Я п-нял! – кивнул Рубари. – С-мо ск-т-ться вниз!

– Да! Именно… Человек висит на ручках устройства и скатывается вниз. Порт – самое высокое здание в Экори, – пояснил я. – К северу от него – площадь Кари, напротив арха. Между площадью Кари и Торговой – ещё квартал семиэтажных домов. Причём, семиэтажки есть только в его западной части, а в восточной части этажей становится пять. Дальше маленький квартальчик с четырёхэтажными домами, а дальше – склады. В них этажа по три… Так?

– Ну да… – неуверенно кивнул Рубари.

– Если мы натянем канаты между причальными вышками и семиэтажными домами, а потом между семиэтажными и пятиэтажными, а потом…

– Я п-нял, – Рубари радостно, как ребёнок, улыбнулся. – Блеск!

– Страшно… – жалобно сказала Нанна.

– Да, скатываться страшно, но самое главное – скорость большая! – пояснил я. – Понимаете, при такой скорости матка нормально прицелиться не сможет. Но даже если она попадёт в канат своим плевком, можно успеть доехать до нужной точки, пересесть на другой канат и скатиться дальше. В результате тот, кто будет загарпунивать матку, окажется у подъёма раньше, чем тот, кто будет забирать логос. А причальный канат не даст той вернуться сразу и сожрать нас. Во всяком случае, пока не додумается его плевком пережечь.

– Так зачем тебе сейчас идти в порт? – спросила Нанна.

– Да чтобы всё подготовить заранее! – пояснил я. – Одно натягивание канатов сколько времени займёт… А чтобы из причальной стрелы сделать гарпун – понадобится несколько часов очень шумных работ!..

Главное было в том, что мне поверили. О большем я даже и мечтать не мог. Рубари идею понял и принял. Самым удивительным для меня стало то, что он даже сам решился загарпунить матку скамори и потом скатиться. Я только надеялся, что у меня всё же получится самостоятельно вытащить логос… Обыскивать храм я не боялся, понимая, что надо будет всего лишь идти на источник тепла. Но что делать, если комната окажется надёжно заперта?

Впрочем, мой главный «затык» изначально был в том, как выманить скамори к причальным вышкам. А всё потому что тот, кто занялся бы этим – умер бы гарантированно, ведь ему некуда было деваться. Однако всё изменила сигналка на администрации порта. Вот на неё скамори и надо было подманивать!.. А чтобы мелкие особи не добрались до стрелка раньше времени – надо было за день полить ступеньки водой, чтобы хорошенько обледенели. Конечно, чудища своими лапами в итоге лёд расколют – но не сразу, подарив стреляющему несколько драгоценных секунд.

Идею мы утвердили, а я смело отправился в порт за будущими гарпунами. Рубари помог мне спуститься вниз – после чего спустился сам и отправился за материалами. Полдня мы потратили на то, чтобы добыть всё необходимое для реализации смелого, но рискованного плана. И уже к обеду вернулись на ферму, принявшись активно работать, а Нанну поставили «на шухере» – на случай, если прилетят мародёры.

Однако ни в этот, ни на следующий день они так и не прибыли. Зато следующим утром началась оттепель, и с верхнего плато вниз устремились потоки воды от тающего снега. Наша ферма пережила таяние неплохо – затопило нас не слишком сильно и всё больше за оградой. Видимо, специально её так строили, чтобы лишний раз не затапливало.

А на второй день оттепели – вопреки всем моим ожиданиям – наконец, прибыли мародёры. Два дирижабля прошли в стороне от верхнего плато и причалили у Нового Экори, на самой дальней стороне от храма. Было понятно, что и в этот раз соваться к матке скамори они не готовы. Зато всякая мелочь на них так и пёрла в первое время – пришлось им отбиваться, пока не закончились самые наглые. Впрочем, остальные скамори вообще вели себя как нормальные чудища – активничали по ночам, а днём чаще всего спали.

Поэтому днём мародёры планомерно обчищали город по уже наработанной схеме. А ночью – отлетали подальше, пока скамори подъедали трупы людей и своих собственных сородичей. Да, оказалось, что и на такое отвратительные твари способны – не пропадать же ценной белковой массе… Во всяком случае, так выходило со слов Нанны. Потому что ни я, ни Рубари не ходили смотреть, что происходит в городе. Дел у нас хватало и без того…

Начали мы с каркаса гондолы. Он у нас занял почти весь сарай, который мы теперь использовали в качестве укрытия. А сарай, надо сказать, был совсем немаленький! Метров двадцать в длину и ещё метров десять в высоту. Что касается нашей гондолы, она была в длину по верхней палубе почти четырнадцать метров, а по нижней – восемь.

Начали мы с восьми деревянных опорных конструкций, которые держали верхнюю и нижнюю палубы. К ним приделали поперечные несущие конструкции. В идеале, конечно, нужно было сделать одну несущую балку, но у нас банально не было подходящего материала. Прямо как в старой поговорке: не до жиру – быть бы живу. Вот и мы делали, что могли…

Да, вынужденная прижимистость выходила нам боком – а именно, увеличенным расходом скоб, гвоздей и стяжек, что, в свою очередь, ещё и увеличивало вес гондолы, но мы не теряли надежды, что всё получится. За шесть дней, что мародёры провели в городе, мы успели сделать каркас, набить полы на двух палубах, соорудить лестницу и установить внутренние переборки.

По плану всю переднюю половину верхней палубы занимали рубка и технический отсек, где будет установлен логос огня. Причём, Рубари постарался сделать так, чтобы всё, что необходимо, можно было установить заранее. По его замыслу нам оставалось лишь подставить логос огня, как обычную земную батарейку – и всё заработает. Я, конечно, знал цену подобным «простым» планам, но молчал, мысленно отводя ещё день на отладку.

За шесть дней мародёры набили трюмы дирижаблей и убрались. А мы ещё четыре дня без отдыха и всего с тремя часами сна в сутки приколачивали обшивку… И дело это было совсем не таким быстрым, как я изначально рассчитывал. Планки обшивки были длиной метра по три, и каждую мы сажали на гвозди внахлёст – так что немалую сложность вызывала необходимость выдерживать ровную линию. Каждую щель приходилось конопатить и тщательно промазывать какой-то смолой из бочек, найденных Рубари в городе.

У смолы был удушливый и противный запах, пока она не засохнет – и у меня от него постоянно болела голова. Вообще весь период постройки дирижабля я позже вспоминал как болезненный бред – потому что тогда казалось, что именно в бреду я всё время и нахожусь. А ещё казалось, что мы постоянно не успеваем и никак не укладываемся до последних заморозков. И так оно и было! Мы всё-таки не успели за те жалкие тринадцать-пятнадцать дней, что обычно отводила природа на последнюю оттепель… К пятнадцатому дню мы только разобрались с корпусом – и начали заниматься такелажем и аэростатом. У нас всё ещё не были установлены необходимые механизмы, а внутри гондолы был полный бардак. Но в этот раз природа над нами сжалилась…

Вместо заморозков дни становились всё теплее и теплее. И хотя по ночам температура всё ещё оставалась минусовой, вода мёрзла, и нередко выпадал лёгкий снежок, но днём теперь пригревало так, что даже в заштопанной вкривь и вкось куртке становилось жарко… Лето неумолимо приближалось вместе с тёплыми днями. А ещё случилось так, что местами нижний слой облаков был разогнан тёплым ветром, и внизу можно было увидеть пробуждавшуюся от зимней спячки поверхность Терры. Я даже боялся, что в этот раз последних снегопадов не будет, и мы с Нанной не успеем выполнить просьбу невидимых «звонарей» – покинуть Экори до наступления тепла…

Чтобы не свихнуться от постоянной работы, я каждое утро ходил к краю скалы и сидел на каменном уступе минут по десять, глядя вдаль и вниз. Это помогало просыпаться, да и вообще неплохо мотивировало… В одно такое утро я обнаружил, что облака вновь затянули поверхность Терры. Они летели с запада, как огромные океанические волны, подгоняемые ветром. Сплошной покров – густой и непроницаемый, в то время как надо мной застыло холодное голубое небо, и восходящее солнце слепило глаза так, что пришлось надеть очки…

С этого утра, а пришлось оно на семнадцатый день оттепели, счёт пошёл на дни – и больше я к обрыву не ходил. Хотя он навсегда остался в моей памяти, став точкой отсчёта в моей новой жизни. Там и тогда я понял, что хочу выяснить, что всё-таки со мной произошло. Там и тогда я осознал, что ошибка, закинувшая меня в мир Терры, обязательно должна быть исправлена. Я ещё не знал, как именно, и не представлял, на что мне придётся пойти, но я был готов. Если уж на Терру я попал по ошибке – значит, где-то должен быть мир, куда после смерти попадают все нормальные люди из яслей, не обладающие моим фантастическим невезением…

Что я, неудачник с Земли, мог противопоставить миру, меня окружавшему? Ну разве что своё внимание и умение просчитывать ситуацию. И именно на каменном огрызке, зависшем над океаном весенних туч, я понял, что вообще-то это не самые бесполезные свойства… В тот момент у меня и появилась чёткая уверенность, что с моим невезением можно (и нужно!) бороться с помощью моих сильных сторон. И вовсе не так, как я делал до этого:

«Попробуем избежать…»

«Не получилось?»

«Да и ладно!»

Нет, совсем не так… Нужно было не просто пытаться избежать – а предугадывать, наблюдать и анализировать, видеть загодя подводные камни. В какой-то момент в голову даже пришла мысль, что это просто я ущербный, потому что от рождения не обладаю в компенсацию данными способностями… Но потом я вспомнил других людей и понял – нет, это не так. Просто мне и вправду часто не везёт – может быть, намного чаще, чем обычным людям. Но разве это повод сдаваться?

Нужно было учиться применению пневмы, а ещё накапливать знания об этом странном мире – его истории, его легендах, его преданиях и мифах. Нужно было найти тех людей, кто знает больше обычных жителей, и учиться у них. И вот тогда, я был уверен – я найду путь в лучшие миры, куда редко попадают такие неудачники, как я…

Последние три дня оттепели пролетели в сплошной работе. Мы закончили с корпусом и теперь готовили такелаж, аэростат и двигательные установки. С аэростатом, что удивительно, всё было банально и просто. Сначала мы сшили из полос ткани трубу и смазали швы той самой смолой, которую Рубари использовал для проклейки первого шара. Саму ткань трогать не нужно было, она уже была обработана «графиками»: укреплена, защищена от огня и воды, снабжена бактерицидными свойствами (от плесени, мошек и всяких жучков-червячков). А ещё была чем-то дополнительно пропитана, чтобы воздух не пропускать. Так что проклеивать пришлось лишь те места, где мы сами нарушили её целостность.

Это была монотонная работа, хоть и быстрая – потому что времени у нас почти не оставалось. Повозиться пришлось лишь с носовой и хвостовой частью, где шло сужение – для лучшей обтекаемости аэростата. Так или иначе, но с этим со всем мы справились. Как и с такелажем, который тоже не представлял собой ничего особо сложного – большая сеть из толстых канатов, крепившаяся к палубе на нашей гондоле через металлические петли, намертво приделанные к каркасу. Если по всем правилам делать, то канаты надо было переплести в единое целое, но мы просто замотали точки пересечения верёвками. Конечно, опять вес увеличился – но, если честно, было уже плевать на подобные мелочи…

Самые большие сложности возникли с внутренними агрегатами корабля. В отличие от земных дирижаблей, аэростаты местных воздухоплавателей не были герметичными. Горячий воздух в них постоянно обновлялся через две трубы: одна доходила почти до верхней стенки аэростата, а вторая – чуть выступала над нижней. Первая – для поступления горячего воздуха, а вторая – для забора холодного воздуха. В эти трубы вставлялись турбины, которые должны были крутить винты через цепь передачи. И это всё было ещё просто и понятно. А вот когда трубу для горячего воздуха пришлось разделять на две, и обе гнуть, чтобы они изгибались по стенке аэростата – вот тут я всё на свете проклял… Холодная ковка жестянок – это не моё.

А всё почему? Потому что Рубари хотел внутри аэростата сделать внахлёст три сферы пустоты. И если между собой границами они ещё могли пересекаться, что приводило лишь к излишним затратам пневмы, то вот с трубой их объединять категорически не рекомендовалось. В общем, с этой системой мы и провозились дольше всего – почти целые сутки.

Если говорить честно и откровенно, то так, как я работал в те дни (да не только я, но и Рубари, и Нанна) – никогда в своей жизни больше я так не работал… Это был тяжёлый и напряжённый труд, наградой за который должны были стать наши собственные жизни. Доделав дело, мы не садились передохнуть и глотнуть молосы, а тут же принимались за следующее… Если было нужно подождать десять минут, пока схватывается смола или клей – мы сразу шли работать на другой участок.

И даже несмотря на все усилия, многое мы так и не успели сделать на земле. Да, мы доделали корпус и аэростат, а ещё смогли соорудить двигательные установки и передачи – от турбин до установок и от руля в рубке до винтов и руля. Да, кое-как установили конденсатор, чтобы всё работало… Однако в трёх наших будущих каютах не было кроватей, на камбузе не было плиты, а ходить по нужде предлагалось в дырку в корпусе, прикрытую крышкой…

И, тем не менее, вот эта странная поделка – даже на мой критический взгляд – всё-таки могла подняться в воздух. Но, если честно, когда я мысленно сравнивал авантюру с похищением логоса огня и взлёт нашего дирижабля, то не знал, где мы будем больше рисковать…

Оттепель закончилась внезапно – резко и прямо посреди белого дня. Утром ещё светило яркое весеннее солнце, а к обеду небо заволокло тучами, и началась самая настоящая метель, какие мы и раньше видели по весне. С той лишь разницей, что сейчас мы были практически в месте её зарождения. Порывы ветра безжалостно хлестали скалу, пытаясь пробраться в человеческие убежища или хотя бы замести их снегом. Температура стремительно упала с отметки «прохладно» до «трескучий мороз». Последний вздох зимы захватил скалу Экори – и оставалось надеяться, что продлится он хотя бы пару дней…

К вечеру мы свернули все работы по дирижаблю, решив, что многое можно доделать уже в воздухе. И принялись готовиться к совершенно авантюрному плану, который нам предстояло реализовать. На подготовку мы отводили один день, а на реализацию – второй. И в тот же день нам надо было попробовать взлететь – и, наконец, покинуть негостеприимный Экори.

Глава 20

В которой всё идёт не так, как планировалось, хотя и это тоже планировалось.

Всё у нас было самодельное! И даже тросы длиной метров по сто пятьдесят-двести – самодельные. Точнее, сами тросы были альпинистские, но вот сцепки – самодельные. Вы даже не представляете, как страшно это выглядело с учётом того, что по ним надо было проехать роликами. С такого трамплина можно было запросто улететь в никуда – или прямо в рот скамори… Ролик с ручкой (названия которого я не помнил) – тоже был самодельный[1]1
  «Ролик с ручкой» называется блок-роликом для троллейных переправ, или блок-роликом для троллеев, или просто блок-роликом – это примечание для тех, кто не знает или подозревает автора в том, что он не удосужился порыться в этих наших интернетах.


[Закрыть], с металлическими колёсиками и крепким деревянным корпусом. Гарпуны – затупленные, где надо, и наточенные, где надо.

В общем, наверно, хорошо, что не мне этим придётся воспользоваться… Если до того, как я увидел реализацию своей идеи, я и сам хотел бы прокатиться на такой штуке, то сейчас бы предпочёл даже не стоять под ней, когда вниз понесётся Рубари. Хотя он сам уверял меня, что всё будет отлично. Пользовался, гад такой, тем, что за его бородой и шевелюрой лица не разглядеть – и наверняка ухмылялся.

А ещё у нас было ведро – и я был уверен, что рано или поздно именно мне и придётся таскать в нём воду… Самое неприятное, что всё это мы тащили на своём горбу в обход центра города по очередным сугробам, которые за вчерашний вечер и ночь намело. Причём, мне достались гарпуны и ведро – я и не сомневался в умении Рубари переваливать самое тяжёлое на меня. Хотя, конечно, я просто бурчу: он многое делает и обычно тяжёлых работ не боится. Просто старается лишь там, где нужно, ну а там, где можно работу спихнуть – спихивает. Ценное качество!.. Надо бы тебе, Фант, смотреть и учиться…

Спустя два часа ходу с нелёгким грузом мы, наконец, достигли порта – а вот по расчищенным улицам весь город в обход можно было бы пройти за полчаса… Я первым двинулся к лестнице и поскользнулся на первой же ступеньке, упав в снег и удерживая ведро и гарпуны на вытянутых руках. Из-за чего больно приложился спиной…

– В-дро в-кинь! – посоветовал Рубари, подходя к лестнице и присматриваясь к ней, пока я пытался подняться.

– Как так? – удивился я. – А зачем я его тащил?

– На вс-кий сл-чай! – заявил Рубари. – Сам так ск-зал!

Пришлось напрячь память и признать, что да – я сам и потребовал включить ведро в список необходимого, хотя и Нанна и Рубари убеждали меня, что уж этого-то добра в городе завались. Их даже самые обнищавшие мародёры брать не станут…

Я со вздохом поставил ведро в снег – чуть в стороне от лестницы, чтобы потом об него не спотыкаться. Проверил я заодно и логос над дверями в администрацию порта – и даже его разглядел. Вот же! Становлюсь опытным домушником!.. А потом начал восхождение наверх, внимательно глядя под ноги и крепко держась за скользкие перила.

В последнюю оттепель дерево нагрелось, снег на нём поначалу таял, а потом – замёрз. В общем, теперь вся лестница была покрыта сплошной коркой льда. Спасибо, природа! Важное дело за нас сделала, и ведро было теперь не нужно… Вроде бы радоваться надо, а я как-то весь сразу расстроился. И ещё больше расстроился, когда понял, что совершенно зря тащил три гарпуна. Швартовочный канат, усиленный логосами, был здесь только один.

– З-п-сные в ст-р-нку л-жи! – попросил Рубари, махнув на край площадки.

– А зачем нам тогда три гарпуна? – спросил я, а потом вспомнил и сам же ответил. – А, ну да, на всякий случай…

Рубари показал мне согнутую в локте и повернутую тыльной стороной правую руку со сжатыми в кулак пальцами – это здесь означало в равной степени одобрение сказанному, знак победы и «так держать». В общем, изошёл на сарказм, гад такой, и всё из-за моей чрезмерной предусмотрительности! А вот спасёт она ему как-нибудь жизнь – будет знать!..

Один гарпун я передал Рубари, а два оставшихся сложил на краю площадки у перил. Рубари споро привязал гарпун хитрым узлом к канату. Затем привязал один из тросов к опоре вышки, другой его конец отдал мне, после чего скинул остальные канаты и сказал:

– Как сп-щусь – скинь! А п-том сам сп-ск-йся и т-пай к н-жн-му д-му! – и вот так налегке и отправился дальше…

А я скинул ему канат, когда он спустился, взял оставшиеся и понуро поплёлся следом. Дважды чуть не поскользнулся и не упал, но всё же справился и устоял на ногах. В душе появилось стойкое ощущение приближающегося приступа невезения… Впрочем, это оно припозднилось – можно было ещё на злополучном ведре догадаться…

На крышу Рубари выбирался сам – за что ему вообще большое спасибо. Внутри он удивительным образом не нарвался на скамори, ничем не загромыхал и вообще вёл себя предельно осторожно. Сверху упала заранее подготовленная верёвка, а я привязал канат к поясу и со вздохом начал путь на крышу. Я пролез мимо семи комнат, в окна которых смог заглянуть – и в пяти из них обнаружил белые калачики спящих тварей! Вот как так-то?..

– В комнатах полно скамори! Как ты вообще прошёл? – возмущённо прошептал я, выбираясь на крышу.

– Я не з-х-дил в к-м-н-ты! – пожал плечами Рубари, не обратив на моё возмущение ни малейшего внимания.

Впрочем, натянув с моей помощью канат у печной трубы, он всё-таки не стал выходить через дом, а тихонько спустился по верёвке… Через дом пришлось идти мне, когда я сбросил ему второй канат и повесил на плечо все оставшиеся.

Сколько бы я не жил здесь, но вот в таких многоквартирных домах пока ещё не бывал. Местные трущобы отличались тем, что все дома в них были рассчитаны на одного владельца. Правда, многие жители сдавали комнаты, но ведь комната – это совсем не квартира. Здесь были именно квартиры – по три на каждом этаже. И, судя по всему, квартиры большие. Но я в них заглядывать не стал, несмотря на то, что почти все двери были гостеприимно распахнуты. Спасибо, не хочу… Видел ведь, сколько внутри скамори дрыхнет…

Впрочем, забегая вперёд, со временем я узнал, что, видимо, многие из этих скамори вовсе не дрыхли – они были мертвы. Состоятельные люди часто владели жезлами наподобие посохов стражей. Да, убойность у них была не настолько большая – но на мелких скамори вполне хватало. А мёртвый скамори, как я тоже узнал позднее, от спящего отличается разве что запахом. Мёртвый пахнет разложением и гнилью…

А ещё в свете фонаря, которым освещал себе путь, я увидел её! Дитя информационной эры! Предшественника новостных агрегаторов! Газету! Настоящую газету, лежащую на столике в прихожей. Я, как заворожённый, смотрел на это чудо из прошлой жизни, и руки мои почти тряслись. Боже, боги и изначальные, как же мне хотелось взять её в руки! Утолить свой информационный голод! Узнать, что вообще происходит в этом странном мире за пределами Экори!..

Сжав зубы, я всё-таки прошёл мимо. Было не место и не время читать газеты. Вот куплю себе настоящую квартиру на цивилизованной скале, буду выписывать газеты и журналы – и читать, читать, читать… Может быть, на кухне за утренним чаем, а, может быть, вообще в кресле-качалке на балконе, увитом плющом… Или хоть в туалете, на худой конец. А пока мне очень надо было раздобыть логос огня.

Вот так, точка за точкой, мы прошли весь маршрут до скалы. Остаток времени мы провели у нашего подъёмника, подготавливая его к тому, что поднимать нас придётся Нанне. Девочка сама предложила свою помощь, а я немного вспомнил механику – и всё-таки согласился. Для этого мы добавили к бобине ещё четыре троса. Хвост нового троса, оставшийся после накручивания, тянулся к краю обрыва, а к нему можно было прицепить бочку, которую мы забили камнями доверху. Снизу под неё были вставлены несколько круглых палок, а рядом лежал рычаг, которым девочка сможет по нашему сигналу столкнуть её в пропасть. Таким образом, первые двести метров можно было преодолеть весьма быстро.

Однако я всё-таки надеялся, что Рубари успеет подняться сам – и поможет подняться мне. Да, вот в этом пункте наш план откровенно хромал… Кто добежит первым – и хватит ли нам запаса в двести метров? Но и сделать ничего особо надёжнее мы уже не успевали…

Ночь мы провели в фермерском домике, а утром, чуть свет, отправились на реализацию самого важного – а заодно и самого рискованного – пункта нашего плана побега. Совершенно не героически покаюсь: я боялся и дрожал, как самый распоследний трус. Однако ни Рубари, ни Нанна, к счастью, не могли этого увидеть. Я сделал серьёзное и сосредоточенное лицо, чтобы ни один мелкий мускул не дрогнул. Одновременно я снова и снова прогонял наш план в голове – и с каждым разом он мне нравился всё меньше и меньше. Хотелось бы доработать его, учесть все варианты…

У подъёмника мы остановились и молча посмотрели друг на друга.

– Повторяем ещё раз, – сказал я. – Рубари, ты идёшь к вышке, ждёшь сигнала от Нанны и начинаешь действовать. Нанна, ты следишь за мной, и как только я подниму вот эту тряпку над головой – подавай знак Рубари!

Тряпка была заткнута у меня за пояс – обычная белая тряпка. А ещё с собой был ломик, несколько мотков обычной верёвки (все альпинистские тросы мы уже израсходовали), ключи и отвёртки, ледоруб и… альпинистские колышки! Да, на всякий случай – мало ли что?

– Рубари, как увидишь сигнал – запускай сигналку на администрации порта и прячься на вышке. Тебе главное – дождаться матку, а она прямо обязана на такой шум прийти и всё проверить.

– Не ув-рен! – скептически заметил Рубари, видимо, сомневаясь, что скамори вообще кому-то и что-то обязаны.

– Ладно, если она не приходит, тогда ты сам привлекаешь внимание скамори! – кивнул я. – Пусть попытаются до тебя добраться. Когда не доберутся, тогда и позовут свою мамашку. Как только она вылезет, я пробираюсь в храм и ищу логос. Как найду – отключаю, вешаю на спину вместе с подставкой и рву когти к скале. Я подам знак Нанне, а она – тебе. После этого мы вместе добираемся до троса и пытаемся подняться хотя бы до второй трещины в склоне.

Нанна и Рубари кивнули – мол, всё им понятно. Понятно им! Синхронисты хреновы!.. Мне самому ещё не всё понятно, а им – видите ли, понятно…

– Если я не успеваю вернуться, и Рубари приходит раньше – тогда поднимаешь только Рубари! – строго сказал я девочке, и та скорчила неодобрительную рожицу, будто съела что-то кислое. – Логос и себя любимого я как-нибудь постараюсь уберечь, а потом добраться до вас. В этом случае не уходите от подъёмника – обязательно дежурьте там. Можно на складе огонь развести. Что ещё?

– Ты з-был в-ч-ться л-тать! – ехидно заметил Рубари, помахав для наглядности руками, как крыльями.

– Всё, пошли!.. – обиженно буркнул я и кивнул Рубари на канат.

Первым спустился Рубари, а следом уже своим ходом пошёл я, снова напомнив Нанне:

– Не забудь накрутить трос для противовеса!

– Да помню я!.. Помню!.. – раздражённо успокоила она меня.

Когда я оказался внизу, моего напарника нигде видно не было. Он шёл к своей цели, а я двигался к своей – с дрожащими руками и на негнущихся ногах. Липкий страх догнал меня, как всегда, в самый последний момент…

До храма я добрался довольно легко. И сразу спрятался в конторе, стоявшей неподалёку от Торговой Палаты. Это место я знал – успел побродить по кабинетам и даже помнил, где имеется выход на чердак. Решётку я за несколько минут отогнул ломиком и выбрался на крышу, с которой открывался прямо-таки великолепный вид. Справа золотилась металлическая крыша банка, слева – темнела черепица Торговой Палаты. Спереди возвышался огромный свод храма. Вдалеке на верхнем плато чёрной точкой виднелась фигурка Нанны. Я достал белую тряпку и принялся ею махать.

Ноги поехали по черепице, и, взмахнув в последний раз, я покатился к краю крыши. «Забыл про наледь, идиот!» – подумал я и попытался замедлить падение всеми доступными способами. Но куда там!.. Я попробовал зацепиться ледорубом, однако тот лишь рушил черепицу, но никак не цеплялся. Выбирался я на крышу через дверцу, оторая находилась между стропил. А поперечные рейки, державшие черепицу, и сами ломались. Уцепиться я смог только в самом конце крыши – за кирпичную стену. Ледоруб вошёл в стык между кирпичами, и я повис на ручке, при этом моя пятая точка и ноги болтались над улицей на высоте добрых восьми этажей…

А вдалеке уже взвыла сирена на администрации порта, и её рёв разносился по всему городу. Внизу на улицу выползали скамори и устремлялись к причальным вышкам. Мёртвый город ожил в мгновение ока, чтобы покарать злостного нарушителя тишины… А я висел и молился, чтобы меня здесь не увидели и не услышали. Сирена всё выла и выла, а я ругал себя последними словами: «Всё продумал, тупица! Только главного идиота не учел! Себя любимого!».

От самобичевания меня отвлёк тихий треск. Я поднял взгляд и уставился на один из двух спасавших меня кирпичей. И, конечно же, он решил треснуть и, наконец, отпустить меня на волю. И ведь мне не надо было на волю – мне очень надо было назад! Впрочем, я вдруг осознал, что назад уже в любом случае не вернусь – даже если заберусь назад, на чердак, то потеряю слишком много времени… Теперь мне срочно нужно было попасть вниз. Осторожно отцепив левую руку от ледоруба, я залез в мешок, нащупал колышек и достал его, победно улыбнувшись. Вот она, хвалёная предусмотрительность Фанта!..