Текст книги "Города в поднебесье (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Тут б-льшой куш! – заметил он, указав на сейф. – А ты м-лочь и-и-и-щ-щ-щешь…

– Одной мелочи уже три сотни набралось… – брезгливо отряхивая руки, ответил я. – Что там?

– Сейф! – озвучил ремесленник очевидное.

Это я и так знал. Видимо, надо было подойти. Я наспех закончил обыск оставшихся тел и с интересом заглянул под люк. Сейф был так себе, если честно… Обычный металлический ящик с небольшой дверцей сверху, закрывающийся на пару ключей. Я бы сказал, что он скорее напоминал несгораемый шкаф с родной Земли, которые, как правило, ставили в бухгалтерии и отделе кадров. Хм, несгораемый шкаф… Он такой, наверно, чтобы новым бухгалтерам и кадровикам, пришедшим на смену скоропостижно уволившимся во время пожара, не пришлось долго восстанавливать уже наработанное… Фант, вот о чём ты думаешь? Сейчас нам жизненно нужна пневма, а ты о тяготах земной бухгалтерии рассуждаешь…

– Вскрыть сможем? – деловито спросил я.

– М-жно о-о-откр-тить! Как и с-б-р-лись! – возмутился Рубари, указывая на два крепежа, которые удерживали ящик в яме.

Ремесленник выхватил разводной ключ из своей сумки, покрутил колёсико, примериваясь к размерам гайки, которую собирался открутить, и сунул руку в яму – проверить. И тут под потолком что-то истошно взвыло, сообщая всей округе о том, что два придурка забрались туда, куда не надо, и делают то, что не следует…

– В-п-лка! – чуть не плача, взвыл Рубари.

– Где она? – спросил я, пытаясь понять, откуда идёт звук.

– Сн-р-жи! – ответил ремесленник.

Не особо раздумывая, я подскочил к двери, выглянул и, наконец, увидел логосы – их прямо в камне вырезали. Дотянуться я до них не смог бы, поэтому просто закрыл дверь, подскочил к столу и махнул Рубари, чтобы тот помог дотащить – стол был очень тяжёлый. Сигнализация надрывалась снаружи, а мы сидели запертые внутри и боялись пошевелиться…

Снаружи раздался стук тяжёлых когтей. Мамка-скамори пожаловала проверить, кто это здесь шумит… Преодолевая страх, я осторожно выглянул в окно: огромная многоножка, в окружении пары десятков особей помельче, ползла по улице прямо к нам. «Влипли!» – подумал я, сел у стены и обхватил голову руками, ругая себя за то, что не подумал о сигнализации. Хоть здешний мир и застыл где-то между страшной сказкой и девятнадцатым веком, но подобные вещи тут делать умели…

К счастью, сигнализация вырубилась быстро – через минуту. В принципе, чтобы привлечь стражу, и минуты этого рёва было бы достаточно… Это была не сигнализация, а просто очень громкий пугач. На наше счастье, потому что серьёзная защита надрывалась бы, пока пневма не закончится в накопителях. За это время к нам бы пожаловали все скамори города. И такая тоже наверняка имелась, но внутри самой Торговой Палаты…

Сидеть нам пришлось ещё минут десять. Всё это время по улице рыскали скамори, выискивая виновника их внезапного пробуждения. Наконец, их матка решила, что с неё на сегодня достаточно, и принялась разворачиваться прямо на улице. Белые бронированные бока проскребли по стенам домов с нашей стороны, с треском и шумом выбив несколько стёкол. Окно в той комнатушке, где мы прятались, к счастью, не пострадало…

Когда я решился осторожно выглянуть вслед чудовищу, то успел увидеть только хвост, увенчанный тремя шипами, неспешно уходящий за угол. А вот мелкие особи со всей округи ещё полчаса ползали по улице, с энтузиазмом выискивая нас. Но не нашли, на наше счастье…

– К-сяк! – пробормотал Рубари, когда стало ясно, что мы можем продолжить.

– Оба не догадались… – кивнул я. – Сможем вскрыть без шума?

– Ща! – Рубари пожал плечами и снова склонился над ямой.

Я встал у окна, постоянно проверяя обе стороны улицы, а ремесленник как можно тише громыхал запорами. Через полчаса я понял, почему он всё-таки хотел сейф открутить. Ему удалось открыть только один замок. А вот второй ни в какую не хотел поддаваться…

– Рубари, а есть в городе сигнализации ближе к порту? – спросил я, когда мне надоело просто стоять в дозоре.

– Что? – вытирая пот со лба, удивился тот.

– Ну… Вот такие вот системы безопасности – пугачи? – пояснил я.

– А, в-п-лка!.. – кивнул он. – Да.

– Вопилка… – кивнул я, запоминая слово. – И где есть?

– В п-рту! – сказал Рубари и, удовлетворившись своим ответом, продолжил ковыряться в замке.

Осторожные расспросы показали, что, как минимум, на кассе порта должна быть одна такая штуковина. И мне сразу захотелось это проверить. План по выманиванию матки-скамори и её загарпунивания начинал обретать осторожные очертания…

Сейф долго сопротивлялся, но в результате всё-таки сдался на милость Рубари. Как выяснилось, открывать хитроумные замки нужно было в определённой последовательности. Открытие одного из них в неправильном порядке сразу блокировало механизм другого. Так что Рубари пришлось закрыть уже открытый замок, потом открыть второй – и лишь затем снова открыть первый. Если в начале нашего мероприятия я ещё подумывал о преступной карьере грабителя, то к открытию замка окончательно понял, что это вообще не моё…

Сейф был на две трети заполнен мешочками с чешуйками. На первый взгляд этих мешочков было штук триста – и все с какими-то метками, в которых ни я, ни Рубари не разбирались. Набив доверху мой рюкзак, мы осторожно покинули Торговую Палату, проверили безлюдную улицу – и принялись возвращаться по своим же следам.

И вот тут я понял, какой опасности мы сегодня избежали, долго провозившись с сейфом. Мелкие скамори, пришедшие вместе с маткой, отследили нас по следам – до самой скалы!.. Я не шучу – видимо, они поняли, что следы свежие, проползли вдоль них и, судя по всему, ещё долго крутились рядом с тросом. Указав на это Рубари и внимательно оглядев окрестности, я тихонько скинул рюкзак и начал восхождение.

Подъём вышел долгий. Приходилось отдыхать в трещинах скалы, переводить дух и отогревать пальцы, которые на каждом участке теряли чувствительность. Да ещё и канат как-то поистрепался за время использования… Надеюсь, ещё одну нашу вылазку он выдержит. С горем пополам я всё-таки добрался до верха. Махнул Рубари, чтобы тот цеплял груз – и спешно взялся за лебёдку. Сначала поднял сумку с инструментами, а затем снова спустил трос и стал ждать, когда ремесленник привяжет чешуйки.

Тихий хруст снега за спиной заставил меня обернуться. На белом покрывале первое, что бросилось в глаза – следы… Множество следов – совсем как те, что шли внизу параллельно нашим… Я не заметил их сразу – просто не посмотрел. Привык, что верхнее плато безопасно. А следующее, что я успел заметить – блеск броневых пластин на спине скамори, подползавшего ко мне. Мы уставились друг на друга, и в одной бесконечно долгой секунде, пока я смотрел в угольно-чёрные глаза, у меня перед мысленным взором пронеслась вся моя жизнь в этом мире – и даже немного в прошлом. Каждая неудача, каждая ошибка, каждое стечение обстоятельств…

Скамори прыгнул. Это они, гады, делать умели… Понимая, что сбежать не получится, я присел, схватился за сумку с инструментами – и что есть силы махнул ей, придавая чудовищу дополнительное ускорение. Многоножка шлёпнулась у самого края площадки, засеменила своими лапками, пытаясь найти точку опоры на обледенелых досках – и соскользнула за край…

Визг мелкой гадины в тишине мёртвого города разнёсся настолько далеко, насколько это вообще было возможно. Я бросил сумку на землю, достал оттуда самое длинное и тяжёлое, что смог найти – увесистый молот длиной около пятидесяти сантиметров. И приготовился встречать новых врагов. Как бы мне ни было жалко Рубари и сумку с чешуйками, но и своя жизнь мне пока была ещё дорога…

Глава 18

В которой я испытываю молот в деле, одерживаю эпическую победу, которая впечатлила только меня, вытаскиваю Рубари, волнуюсь за Нанну, а по итогам понимаю, что стал богатым человеком.

Конечно же! Конечно же, скамори был не один… Благодаря тому, что мы с Рубари и не подумали убрать канат, скамори на верхнее плато забралось ой как немало. Я собственными глазами теперь видел пятерых. И это только те, кто сразу откликнулся на верещание собрата. Их спины мелькали над снежной поверхностью, пока они пробивались через сугробы к площадке – ходить по собственным следам эти твари, к счастью, не догадались.

Конечно, я знал, что рано или поздно моя встреча с чудищами состоится… Не с моим везением можно построить дирижабль и тихо свалить. Нет, это всё глупости, которые, к сожалению, иногда лезут в голову, и ты начинаешь наивно на что-то надеяться. А надеяться – вернее, рассчитывать – сразу надо на какой-нибудь замес, где тебе эту самую голову попытаются откусить! Ведь я давно привык, что всегда надо готовиться к худшему варианту…

Сколько бы я ни наблюдал за многоножками, но схема атаки у них всегда оставалась неизменной – в лоб. Желательно, в прыжке. К несчастью, в их случае этот прыжок был ещё и относительно управляемым. За те, секунды, что оставались у меня до неприятной встречи, пришлось решать вопрос, где же она, эта самая встреча, состоится. Сперва я подумал, что падение со скалы скамори не переживут, поэтому и встречать их надо на краю площадки – увернусь как-нибудь… Потом до меня дошло, что я, будучи существом из костей и мяса, падения со скалы тоже не переживу, а шансы на такой исход были весьма велики. И ведь по закону подлости, при первой же атаке на меня одновременно накинутся две-три твари…

Мог ли я как-то избежать одновременной атаки? Не с моими навыками и везением… Я от одного-то скамори с трудом уворачиваюсь, чего уж про нескольких говорить… Ещё была идея ограничить пространство, взобравшись на деревянную балку. Однако, во-первых, она обледенела, а, во-вторых, я всё ещё не акробат – свалюсь, и бой будет закончен.

Но сама мысль мне понравилась… Обычные скамори, в отличие от матки, стены пробивать не умели. А неподалёку маячил склад с закрытыми грузовыми воротами и открытой маленькой дверцей. И вот там меня с разных сторон бить будет сложно… Именно туда я и рванул, прилагая все мыслимые усилия, чтобы успеть первым. Сзади нарастал шелест многочисленных ножек, завершавшихся острыми шипами. Его, кажется, можно было бы перепутать с дробным стуком шпилек из моего родного мира. Однако какой бы заманчивой ни была картина преследования меня толпой одетых с иголочки фанаток, суровая реальность была совсем не такой…

Влетая в дверь склада, я сразу начал разворачиваться, держа молот в вытянутых руках. До этого даже не пытался оглянуться, потому что нельзя было понапрасну время терять. И не прогадал: разогнанный молот поймал самого шустрого скамори в полёте, изменяя его траекторию и отправляя врага прямо в стену. А следом за ним уже прыгнул следующий, и вернуть молот я никак не успевал. Пришлось отскочить назад, а потом резко дать волшебного пинка приземляющейся многоножке, выбрасывая её назад в дверной проём – где она и столкнулась со следующей жаждущей фантского тела, крови и… Чего там ещё им нужно от людей?

Четвёртая и пятая особи атаковали меня одновременно – и даже умудрились почти не столкнуться в дверном проёме, но им в этом услужливо помогли я и зажатый в моей руке молот. Успевшая очухаться первая многоножка тоже попыталась пролезть следом, но в результате зацепилась за товарок. Все три попытались вырваться, извиваясь, как дождевые черви – и запутались в результате ещё больше. А я занёс свой грозный молоток и от всей души приложил это невообразимое переплетение тел, выдохнув сакраментальное, что из самой души шло:

– Н-на! Сука! – прямо-таки легче стало сразу, особенно когда послышался какой-то хруст, и многоножки задёргались сильнее. – Н-на!

После второго удара одну скамори почему-то заклинило, и она резко распрямилась в моём направлении. Прилетело мне мордой в живот, вышибая воздух и отбрасывая назад… От внезапного удара я отлетел на пол и уселся на пятую точку, изображая из себя рыбу, вытащенную из воды – вот вроде рот открываешь, а толку ноль…

Одна из скамори, что тёрлись снаружи, смогла перепрыгнуть клубок из сородичей, раскрыла неприятного вида жвала и попыталась вцепиться мне в ногу. Я, конечно же, брезгливо отдёрнул свою ценную конечность, а потом со всей дури врезал по башке чудовища молотом, разом сминая глаза, броню и внутренности. Скамори решила немного поагонизировать и принялась биться в конвульсиях, заодно выбив из склада ещё одну товарку, пытавшуюся ко мне подобраться – и чуть снова не приложив меня.

Я обежал её, подскочил к клубку скамори на входе и дважды ударил, тут же отскочив назад – и очень вовремя. Эти многоножки имели одно отвратительнейшее свойство – сразу они не дохли. Вместо этого они начинали биться, как припадочные, нанося вокруг себя удары жвалами и шипами на конце хвостов. И лучше было получить башкой… Шип одной из недоубитых скамори глубоко вонзился в стену и застрял в ней, так что многоножка теперь агонизировала в воздухе. На диво крепкие шипы, и к счастью для тех, на кого эти твари охотятся – рудимент. Не пользуются им скамори… Вторая многоножка в тот момент судорожно билась на полу, но обе они дали мне пару секунд передышки, потому что на время полностью заблокировали вход на склад.

Судя по топоту и хрусту снега за стеной, всё новые скамори прибывали на смертный бой со мной, а я совершенно не героически прятался от них в сарае. Я бы вообще предпочёл забаррикадировать проход, чтобы они разом лезть не могли, но, к сожалению, мародёры полностью обчистили склад – так что было банально нечем. Не имея других вариантов, я просто подготовился морально: учёл все предыдущие ошибки и просчёты – и решил их больше не допускать. Допустил новые, само собой…

Первые две твари умерли быстро и, кажется, даже надёжно. Одна, правда, начала верещать, потому что молот не повредил ей дыхательные пути – только глаза и голову. Но уже третья в прыжке сбила меня с ног и попыталась обхватить своими лапами. За долю секунды до того, как меня чуть не проткнули сразу в десятке мест, я успел отбросить от себя гадину, отделавшись незначительными царапинами и порванной круткой. Впрочем, последнее в тот момент воспринималось мной, как значительно более тяжёлая потеря…

Вскочив, я первым делом врезал по морде лезущей на склад новой скамори, размозжив ей голову. Она начала неистово биться в проходе, не давая другим пробраться ко мне. Однако та гадина, что уже сумела пробраться внутрь, кинулась на меня со спины, и я еле успел увернуться от когтей во второй раз. Правда, упал на пол.

– Да что же это такое!.. – только и смог сказать я, вынужденный вскочить и снова оборонять проход на склад, вместо того, чтобы разбираться с той тварью, что чуть два раза меня не убила.

Ещё дважды в ближайшую минуту я снова оказывался на полу, каким-то чудом избегая когтей. И, видимо, скамори это надоело, так что в третий раз она вцепилась мне в ногу, прокусив тонкую кожу сапога на голенище. Я заорал от боли, судорожно решая, кого сначала бить – ту, что уже меня ест, или ту, которая пытается до меня добраться снаружи. Что бы я сам ни думал, но мой инстинкт выживания требовал обезопасить ногу – и я что было сил приложил надоевшую скамори прямо посередине туловища. Раз!.. Два!..

Уже потом, когда я приходил в себя после боя и вспоминал произошедшее, то понял, что мне просто-напросто изменило обычное невезение. Сразу после второго удара вцепившаяся в мою ногу многоножка выгнулась, подбрасывая меня в воздух и разжимая жвала, чтобы заверещать – и в этот самый момент последняя, к счастью, скамори с улицы прыгнула на меня. Мои враги встретились, пока я падал на пол склада, сходу не разобрались, что к чему, и случайно добили друг друга без всякой моей помощи…

Однако в тот момент я лежал на полу – избитый, задыхающийся, окровавленный, практически сдавшийся – и мечтал только о том, чтобы закрыть глаза и отдохнуть. И только спустя несколько долгих секунд я понял, что всё ещё жив, а вот мои враги – мертвы. Пятнадцать особей загромоздили своими белесыми телами всё пространство перед дверью на склад.

Я поднялся на ноги, подвывая от боли в ранах, и захромал к обрыву – узнать, как дела у Рубари, и что вообще происходит в городе. Надо было бы сначала перевязать раны, но вот что-то, а медикаменты, мы, как последние придурки, с собой не брали – и даже не собирали их во время вылазок. Я даже рассердился на себя:

«Выживает он! Идиот! Без бинтов и антисептиков! Аптеки есть, спирт есть, а добыть не додумались! Истечёшь кровью, загнёшься от гангрены – и будешь знать, Фант (если, конечно, выживешь), что надо брать с собой!».

Оставляя розоватый след на снегу, я с трудом добрался до края площадки, лёг на живот – потому как рукам и ногам ещё не доверял – и посмотрел вниз. Под скалой творилось форменное безумие… Матка-скамори пыталась забраться на обрыв. Судя по подтёкам на камне скалы, кислотой она уже пробовала плеваться. Её мелкие отпрыски беспорядочно метались вокруг, периодически попадая под раздачу. Выжить в таком хаосе было, казалось, невозможно…

Вот только канат не доходил до земли – он теперь уходил в первую трещину. А там, где были подтёки, раздавались нечленораздельные крики…

– В-ли в свой ад! Пр-кл-т-я к-лб-са! Сд-хни! Тварь! – на последнем слове из щели вылетел снежок и впилился прямо в глаз матке, которая предприняла ещё одну попытку добраться до Рубари.

Я дополз до каната и принялся его дёргать что было силы. И ремесленник заметил мой сигнал. Не прошло и пяти секунд, как он выглянул наверх, нервно махнул мне рукой – и принялся спешно пристёгивать себя и рюкзак с чешуйками. А я доковылял до лебёдки и, рыча от напряжения и боли, принялся её крутить.

Когда Рубари показался над краем площадки, перевалился через неё и начал подниматься на ноги – я как раз оседал на землю…

– Х-р-шо п-в-с-л-лся! – заметил ремесленник, оглядев поле боя.

Вот я не был уверен, что «хорошо повеселился» – это именно то, что я сейчас ожидал услышать. Нет, я хотел бы услышать что-нибудь в духе: «Герой! Спаситель мой! Фант, ты крут!». Ну или хотя бы так: «Г-рой! Сп-с-тель!». И уж тем более я не ожидал услышать банальное:

– И-и-и-д-д-д-т-ти см-жешь?

В ответ на это я только устало махнул рукой и ткнул пальцем в брошенный у лебёдки молот и сумку с инструментами – мол, сам собирай и чисти, а меня не трогай. Сам же я тем временем старательно пытался прийти в себя… Не хватало ещё, чтобы Рубари пришлось меня на плече тащить, как мешок с особо ценным дерьмом – этого моя гордость может и не выдержать…

Обрывком верёвки я кое-как перетянул ногу, чтобы остановить кровь. На морозе хватило и пяти минут, чтобы я почти перестал её чувствовать. Вот только я понимал, что тут, наверху, ещё могут быть скамори. А где-то на ферме сидит ничего не подозревающая Нанна, которую я обещал вытащить живой из передряги, в которую мы вместе попали. С рёвом я заставил себя встать и идти. Спасибо Рубари, он переборол свою лень и не стал вручать мне рюкзак с чешуйками – сам всё тащил. А я только спешно хромал следом…

Скамори и в самом деле сумели далеко пройти по нашим следам. Ещё трёх особей мы обнаружили растоптанными – примерно на полпути к ферме. Собственно, виновники их скоропостижной смерти с невинным видом паслись неподалёку, а след стада отчётливо показывал, как пересеклись пути скамори и шарков.

К ферме мы с Рубари добрались без приключений, но дальше дело встало – наш домик был в осаде. К счастью, девочка была ещё жива. Она даже сумела закрыть ставнями окна, так что шестерым особям оставалось только рыскать вокруг, выискивая хоть какую-нибудь дыру. Осколки стёкол показывали, что останавливаться они не собираются…

– Л-ди б-л-зн-е! – выругался Рубари. – Ты к-да?

А я молча, почти не скрываясь, подошёл к сараю, где мы готовились собирать дирижабль, открыл скрипучую дверь и вошёл внутрь. Скамори меня услышали, да и запах крови от меня, наверно, был ого-го какой сильный… Все пятеро повернули головы в сторону двери, а потом устремились за мной. Я же, оказавшись внутри, прохромал к стойке с инструментами, взял два топора и повернулся, чтобы встретить незваных гостей.

Я так устал от всего, что на меня навалилось после моей первой смерти, я был так зол на обстоятельства, на самого себя, на дурацкий мир, на мэра города… Вот его-то я себе и представлял на месте белесых паскуд… Первая же голова, показавшаяся в проходе, получила промеж глаз правым топором – и сразу дёрнулась назад с жутким верещанием. Левым топором я остудил пыл следующей скамори – и снова нанёс удар правым, разрубив третью жаждущую крови скаморью голову…

Ещё сразу три здоровенных особи попытались одновременно вломиться в сарай, но я заревел, как очень гордый, но очень уставший лев – и принялся в исступлении рубить врагов. Ситуация с клубком на складе повторилась один в один: все три скамори, получив ранения, принялись дёргаться, сплелись телами – да ещё и раздавили раненую многоножку, которая так и не успела отползти. Методичное избиение дало свои плоды – и через минуту на территории фермы остались лишь шесть уродливых мёртвых тел с белой бронёй.

Правда, и у меня сил почти не осталось… Смутно помню, как Рубари и Нанна тащили меня в дом, как стягивали одежду и осматривали полученные ранения. Я, видимо, находясь в состоянии шока, только про ногу всё твердил – кажется, очень не хотел быть одноногим капитаном воздушного корабля. Каким-то отваром мне промыли раны на боках и на пострадавшей конечности, перемотали их чистой тряпицей, предварительно вываренной в кипятке, и уложили моё полубездыханное тело на одну из кроватей.

Помню, я ещё хотел сказать, что и поесть был бы не против… Но слишком быстро начал засыпать: веки отяжелели, руки не поднимались, чтобы придержать веки – и я провалился в глубокий сон…

Сколько я проспал? Точно сказать я бы не смог. Я теперь толком и не помнил, как мы на ферму вернулись после ограбления. Помню только, что было ещё светло. А когда проснулся – за окном было темно, и где-то, словно над ухом, выл разъярённый ветер. Впрочем, Рубари и Нанна пока не спали, а, значит, ночь ещё не наступила. Я бы сказал, что мои товарищи по несчастью ругались, но это была бы неправда. Ругалась только Нанна:

– Ладно, вы меня не предупредили!.. Но ты что, не мог ему помочь?!

– Ну что вот…

– Нет уж, сиди и слушай! Я – ребёнок, и то почему-то догадалась, что так делать нельзя! А вы ушли молча, открыли скамори путь на скалу… Вы вообще в своём уме?

– Нанна, будь добра… Отложи на время свою категоричность, – слабым голосом попросил я. – И вспомни всё, что я от тебя наслушался за последнее время…

– Я… Думаешь, после того, что ты рассказал про мэра – я была бы против?! – возмутилась девочка.

– Не исключаю… – буркнул я, садясь на кровати.

– Ты так и будешь мне это припоминать? – сердито и одновременно жалобно спросила Нанна.

– Нет, может быть, и не всё время… – ответил я. – Лишь пока не удостоверюсь, что такое больше не повторится.

Заметив, что девочка раскрывает рот – видимо, собираясь спросить, что ей сделать, чтобы ей снова стали верить – я решил опередить этот вопрос:

– Нан, не спрашивай, что тебе делать, чтобы тебе верили. Это не так работает!.. И извини, что тебя случайно подставили под этих скамори. Были сильно неправы…

– Ладно, – непонятно, на что отвечала Нанна: на извинения или на то, что я сказал про доверие. Ну а мне было так лень выяснять, что я и не стал…

Голодать мне не пришлось: еда на ужин была. Я всё ещё чувствовал себя отвратительно и хотел спать, но сначала собирался поесть, а потом, преодолевая сонливость, проверить добычу. Рубари, судя по всему, уже начал этим заниматься, после чего и вышел спор с Нанной, которая узнала, из-за чего её жизнь подвергли опасности.

И да, это была наша с Рубари ошибка. Вполне бы могли придумать, как спрятать трос, чтобы до него не добрались скамори… В конце концов, мелкие высоко прыгать не умеют – и по стенам лазят плохо. Можно было зацепить трос какой-нибудь длинной палкой на высоте метров трёх-четырёх – и всё было бы прекрасно. Но мы оказались настолько непредусмотрительными, что чуть было не открыли прямую дорогу наверх чудищам с поверхности. Да ещё и жизнь девочки подвергли опасности… Так что в своём возмущении Нанна была права. Вот только не права она была в том, что мы обязаны были её предупредить…

Чешуек было много. Очень много – порядка пятнадцати тысяч. Мы сначала отсортировали все одного достоинства (а попадались с одной, двумя и пятью единичками), а потом сели за пересчёт. Пятьдесят три тысячи шестьсот сорок одна единица. Вместе с теми, что я нашёл в столе и в карманах трупов – 55 984 единицы пневмы. Судя по лицам Нанны и Рубари, они тоже считали, что сумма совсем не маленькая. Как при таких доходах город умудрялся получать отрицательный баланс – я не представляю просто…

Я, конечно, понимал, что сумма невелика в масштабах города. Но ведь это налоги с обычных работяг. Которые по факту получали (всем городом) не больше трёх сотен тысяч единиц, а потом их же в городе и спускали. А ведь были ещё налоги с продажи товара, а ещё были поборы для крупных предприятий… Всё это складывалось в астрономические суммы, которые, тем не менее, уходили куда-то мимо бюджета…

Для нас же полученные единички были просто сказочным богатством, на которое все втроём мы могли бы жить долгие годы. Однако, как я понимаю, у местных богатеев всегда есть возможности перераспределить средства в свою пользу. Так что я предпочёл бы вложить это всё в дирижабль. Однако и Нанне, и Рубари, и себе сразу выделил по две тысячи единиц подъёмных. Глупо? Щедро?

Вовсе нет. Это просто подкуп, ведь даже две тысячи – сумма очень немаленькая. И всё, кто её получил – вряд ли захотят отдавать обратно. И мы, все трое, оказывались повязаны если не кровью – то, как минимум, деньгами. И сдавать своих подельников после такого никто бы не стал – иначе присвоенные чешуйки-то вернуть придётся.

Все оставшиеся единицы мы решили слить в один большой накопитель, который будет размещён на дирижабле. Накопитель, кстати, Рубари нашёл на мэрском складе. Мутная пластина могла вместить в себя до трёх сотен тысяч единиц и стоила, как я понял, тысяч десять – почти королевская находка. Только вот к накопителю ещё надо было докупить «оправу разрешения» – специальный обод, который бы ограничил возможность снятия единиц всеми желающими. Но пока придётся обходиться без неё. Впрочем, кому тут воровать-то?

Конечно, сразу сделать всего этого не получилось. По всем прикидкам, собранную сумму придётся перекидывать не один вечер. Без серьёзных логосов взятия и отдачи приходилось по одной единичке кидать. Так что за это дело мы с Рубари посадили Нанну, а сами пошли спать. Дел нам предстояло ещё очень много…