Текст книги "Города в поднебесье (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Хорошо, спасибо!

– И вот ещё: сразу начинай учиться чувствовать пневму! Местные жители пневму стараются не в себе накапливать, а в монетах – понял? – Лара дождалась моего кивка и только тогда продолжила. – И ещё, Фант… Ты, правда, прости…

– Почему ты извиняешься? – удивился я. – Вы же не должны мне помогать!

– Должны, – ответила Лара. – Есть старая традиция, и мы её нарушили… А это нехорошо.

– Всего лишь традиция, – пожал я плечами. – Не вижу ничего страшного в этом.

– Ты просто не понимаешь! – девушка отвернулась, но всё-таки пояснила. – Тут всё не так, как там, в яслях… Совсем не так. Ладно… Хочешь, покажу кое-что?

– Давай, – кивнул я, удивлённый сменой темы.

Лара снова вытащила меня на палубу и потянула к борту, обращённому к буре. Подойдя к самому краю, она указала пальцем на бурлящие облака:

– Смотри! Это мэлоннели! Сегодня заметила их.

Сквозь облака вырвался полупрозрачный шар, мерцающий золотистыми искрами. Он полетел прямо к стене бури, не боясь ни ударов молний, ни страшного ветра, что бушевал там. Подхваченный потоками воздуха, он закружился, рассыпая вокруг золотые искры, весь засиял – и внезапно исчез в пелене облаков. А неподалёку от нас вынырнули ещё сразу три таких же шара – и вслед за собратом устремились к буре.

– Красиво, да? – Лара смотрела на шары. – Жаль, что капитан не принял тебя в команду… Я вижу, как тебе нравится здесь, на высоте.

– Нравится, – кивнул я. – Может, я когда-нибудь буду летать…

Ещё один шар вынырнул из туч и помчался к буре. Я проводил его взглядом и взглянул на Лару. Девушка всё смотрела и смотрела на странное создание, а потом глянула на меня и махнула рукой в сторону кормы.

– Пойдём! Вон уже первые матросы появились! Не будем им мешать…

Я видел, что она хочет ещё что-то сказать, но просто не находит в себе сил решиться. И ещё я понял, что даже если спрошу – Лара всё равно не ответит. И не потому что она такой человек, нет – просто ей что-то мешает это сделать.

Весь день я просидел в каюте и выходил только поесть, когда дежурный начинал бить по обрезку бронзовой трубки – да, это была она, а вовсе не гонг. А вечером гондола начала трястись. Как объяснили за ужином матросы – мы идём между двух бурь, и это нам ещё повезло. Сразу после ужина я вернулся в каюту и уснул, а разбудил меня уже Унго.

– Вставай, паря! Сейчас будем швартоваться! – сказал он, стараясь удержаться на ногах.

Нас так немилосердно трясло, что ходить и вправду становилось тяжело. Даже для такого опытного воздухоплавателя, как Унго.

– Держись за стены! – посоветовал седой матрос. – Трясёт страшно! Придётся нам переждать денёк в этом сраном Экори!

Мы поднялись на палубу, где грозно ревел и завывал ветер. Стена бури придвинулась совсем близко, всё продолжая смещаться, но теперь мы были чуть ниже – практически в облаках. Впрочем, теперь облака были и сверху, и снизу – вообще везде. Неподалёку я заметил ту самую скалу, про которую мне говорили – каменный утёс. Именно туда сейчас и стремился добраться «Пап-ти».

Сложно было разглядеть сквозь струи дождя хоть какие-то подробности… Лишь одинокие огоньки намекали на то, что на скале находится какое-то поселение.

– Сейчас держись за канат – тряхнёт сильно! – посоветовал Унго.

Несколько матросов суетились на палубе, к чему-то готовясь. А я всё никак не мог понять, что происходит. Откуда-то снизу бил красный луч света – по всей видимости, из рубки. Похоже, капитан, которого мне так и не довелось увидеть, подавал сигнал на скалу. Матросы запалили несколько фонарей с красными стёклами. Двое полезли по канатам, а двое встали рядом. Ещё трое застыли поодаль. Вдалеке раздался какой-то скрип, хлопок – и тишина… И только ветер продолжал зловеще завывать вокруг.

А потом из темноты на палубу прилетело огромное копьё – или даже гарпун. Метров шести длиной, толстое, с зубчатым наконечником, заточенным до блеска – а с другой его стороны тянулся толстый канат. Гарпун ударил в палубу, вбивая зубья в доски, канат ощутимо натянулся, и нас сильно тряхнуло. Матросы принялись привязывать к гарпуну канаты «Пап-ти», а тот страшно трещал и скрипел, постепенно освобождаясь из плена древесины. Прежде чем его вырвало и унесло, к кольцам на древке успели прицепить два десятка швартовых канатов – и через минуту «Пап-ти» снова тряхнуло, потянув в сторону скалы.

– Ну вот и всё! – Унго хлопнул меня по плечу. – Рад был познакомиться с тобой, паря! И удаче тебе на скале, особенно на этой! Пойдём, сейчас спустят трап. А нам тут ещё настил чинить…

Унго оказался прав. Корабль причалил очень быстро, и по трапу я сошёл на деревянный помост. Оттуда меня какой-то мужчина проводил вниз по лестнице и завёл в небольшое здание, которое оказалось гостиницей. В ней мне выделили крохотную каморку – как сказали, на неделю – а ещё выдали кусок хлеба и сыра и отправили спать.

А я всё никак не мог уснуть… Мне вспоминались валы облаков и бесстрашные мэлоннели, летящие в ореоле золотистых искр в бурю. Зря, наверно, вспоминались. С моим невезением, если верить рассказанному Ларой, я ещё нескоро смогу их увидеть. Уже там, в гостинице на скале, на меня накатила обида, чувство бессилия, злость… Захотелось вернуться на «Пап-ти» и попросить взять меня с собой. И я даже почти решился, но под утро уснул. А когда проснулся, корабля уже не было – он улетел…

Глава 4

В которой каким-то чудом умещается сразу много месяцев – и ещё один день, когда и началась моя необыкновенная история.

Это – Экори. Местные называют это место Туманной Жопой Мира. Даже те, кто тут родился и прожил всю жизнь… То есть, даже у самых-пресамых местных жителей никакого патриотизма нет. Скала, на которой расположен посёлок – из новоосвоенных, да, к тому же, ещё и крошечная. Всё, чем она приглянулась поселенцам – это наличие своего источника питьевой воды, высокие альпийские луга на уровне туч, где растёт много-много молосы, а ещё тем, что неподалёку есть пара скал с небогатыми залежами железной руды. Если бы не всё это, то граница освоенных человечеством земель пролегала бы значительно дальше отсюда – и ближе к цивилизации.

Я уже сто раз пожалел, что послушался голоса из шара и остался здесь… Начать надо бы с того, что я очень долго искал работу. Казалось бы, дело-то плёвое – начать и закончить. К тому же, у местных ещё и вечный дефицит толковых работников. Вот только беда в том, что я, подобрыш с двадцать третьих яслей, у местных толковым не считаюсь. Бесполезный, криворукий, глупый, тугодум – вот это всё я. Чудо, что за один местный месяц я работу всё-таки нашёл – грузчиком. Ирония из ироний, честное слово… Я снова был грузчиком!.. Я до смерти работал грузчиком – и послеработаю грузчиком. Фант, ты неисправим!..

Экори – и в самом деле дыра. Всё, что здесь есть интересного – так это архив, где каким-то чудом собралась более или менее нормальная библиотека, в которую я иногда за малую мзду захаживаю. Здесь даже нашёлся учитель по управлению пневмой, и всего-то у него недостатков – запойный пьяница и алкаш. И прогуливает два занятия из трёх. Есть и совершенно бесполезный рынок, где каждый стол продает всё то же самое, что и соседний. Хотя вообще столов много – видимо, есть здесь у людей какая-никакая деловая жилка. Есть отделение банка, который хранит заработанные местными деньги и даже выдаёт кредиты (благо цивилизации, которого я лишён – нет доверия), есть Торговая Палата (куда меня и на порог не пустят) и есть контора, занимающаяся наймом персонала для шахт (увы, меня не наняли – поржали только). Ах, да, есть ещё порт воздушных судов с двумя причальными мачтами и огромной конструкцией аварийного приёма швартовых, и есть арх – местная администрация и по совместительству форт. Хотя нет, вру: есть ещё и храм Пневмы. Вот там мне алкаша-наставника и подогнали.

Если говорить о достопримечательностях, то на этом весь список и заканчивается. Спроси любого местного, что здесь есть интересного – и получишь ещё три десятка наименований питейно-игорных заведений и три борделя. И в довесок один грустный наркоманский притон, приютившийся на западном склоне нижнего плато (в прямом смысле – на склоне). Он практически прибит к скале – и мне, откровенно говоря, страшно заходить в такие заведения. Они прямо-таки буквально держатся на соплях.

Вершина скалы состоит из трёх плато: нижнего, где располагается новый Экори, старого, где расположен центр города и старый Экори, и верхнего – это такая сильно удалённая ввысь поверхность, забравшаяся сильно за облака, где от вершины скалы и почти до края плато лежит ледник. Так вот, как раз между краем плато и краем ледника на севере растёт молоса, а на юге пасутся шарки. Нижнее и старое плато соединяет лестница и грузовой подъём, где ездят телеги. У них разница по высоте не слишком велика. На верхнее плато можно подняться на подъёмнике из старых трущоб на севере города. А дальше… Ну, конечно, можно ещё дойти до ледника, но это вроде так себе развлечение…

Ну а теперь представьте себе всё это – и попытайтесь понять, как можно в таком аду прожить несколько месяцев. Я смог, чем сейчас невероятно горд. И вообще, моя жизнь здесь превратилась в почти нескончаемую череду испытаний, борьбы и трудностей. Испытывают тут моё терпение, борьба у меня, в основном, с моим начальником по имени Тацы, ну а трудности у меня – понятное дело, с деньгами.

И ещё я часто вспоминаю «Пап-ти» и его экипаж… Всё-таки люди были, как ни крути, душевные, хоть и изрядно накосячили с местной точки зрения. И первый их косяк заключался в том, что они на мне сурово экономили – выдали самую дешёвую одежду, не дали подъёмных и высадили в какой-то дыре. Так получилось, что уже многие тысячи лет все города жили изолированно друг от друга. Если верить местной религии, здесь какая-то буча случилась: вырвались страшные твари на поверхность Терры, пожрали всё, до чего дотянулись – и спастись удалось только высоко на скалах, куда они не залезли. Даже летающие твари сюда не долетают – у них потолок всего в несколько сотен пассов.

В общем, спасшиеся веками и тысячелетиями ютились на своих скалах, постепенно вырождаясь. И ещё веками и тысячелетиями, как я подозреваю, вот такие «ошибочные», как я, оказывались внизу и бесследно сжирались. Но один как-то всё-таки выжил… Пятьсот лет назад. По легенде, парень происходил из сорок восьмых яслей. Он даже взял и завалил какую-то крупную тварь, после чего выделал её кожу, связал из неё воздушный шар, организовал печурку, которая создаст подъёмную силу – и отправился в первое в этом мире путешествие по воздуху.

И так удачно случилось, что он сразу нашёл нормальный посёлок на скале, где его накормили, напоили, местные девушки его изнаси… разбавили себе генофонд. Устроился, в общем, парень нормально – и стал, в глазах местных, не только героем, завалившим большую тварь, но и первым путешественником по небу. И с тех самых пор пошла традиция, что каждый подобрыш либо становится воздухоплавателем, либо получает от капитана целых три сотни подъёмных единиц пневмы. В общем, команда «Пап-ти» киданула меня так, что теперь им век удачи не видать, как тут считают. И местные им могли бы им с этим помочь, но в такой дыре, как Экори – всем глубоко наплевать на традиции. Капитан сунул местному мэру сотню чешуек, сэкономив на мне двести, и теперь я кручусь, как могу…

Зато Лара дала мне хорошие советы. Я нашёл работу и стал зарабатывать целых пятнадцать единиц в месяц. Из них пять я отдаю за комнату на чердаке в старых трущобах, ещё две за обучение управлению пневмой, одну кидаю в копилочку – а пять трачу на еду, ни в чём себе не отказывая. «Эй-эй-эй! – закричал бы тот, кто умеет быстро считать в уме. – А куда ещё три делись?». А эти три я сразу несу в контору и отдаю в качестве рабочего налога. А как же!.. Надо же сказать спасибо городу за то, что разрешил мне здесь работать.

Зато теперь у меня в хранилище пневмы – двести единиц, и ещё девять в копилке! Я почти богатый человек! Тьфу… Отвратительно, в общем, я тут живу… Потому что цены здесь, ребята, немаленькие – несмотря на то, что вроде как посёлок и окраина. Доставка сюда всего-всего-всего автоматически повышает стоимость товара. Вот такие дела…

В первый же месяц мне четыре раза били морду! Четыре!.. И то лишь потому, что один раз бил я. Вот только меня после последней драки заставили отрабатывать пять выходных. А тех, кто пытался побить мне морду, просто пожурили – мол, ну нельзя так… Народ здесь шебутной и весьма агрессивный – особенно, как молоса налижется и все деньги в кости спустит, из-за чего на жрицу любви уже не хватает. Особенно в этом преуспели жители новых трущоб, где часто отдыхают старатели с шахт. Так что я теперь по городу лишний раз не хожу вечером. От работы до дому, от дома до работы, а по выходным – в архив, за новой порцией книг.

Друзей у меня в Экори всё ещё нет, а глупые ситуации сыпятся, как из рога изобилия, так что единственная отрада – книги. Они мои друзья и весь мой досуг. Из книг я узнал, что год здесь длится целых шестьсот дней. По сто пятьдесят дней на каждый сезон. Месяцев здесь не знают, у местных есть только трети. Ну, к примеру, я прибыл в Экори почти ясным двадцать третьим днём второй трети лета! И, кстати, ещё оставшиеся двадцать семь дней второй трети лета, и всю третью треть мог любоваться видами поверхности Терры с обрыва. А осенью всё затянуло тучами – и, как мне сказали, теперь до первой трети следующего лета не прояснится.

Из книг я узнал и историю воздухоплавания, и как там дальше всё развивалось (плохо всё развивалось!), и как основывались новые посёлки, и как устанавливалась единая власть. И как всё это благополучно застопорилось… На юге была Великая Пустынь без единой скалы на месяц пути. На севере и западе – Великий океан, и тоже без скал. А вот на востоке – Великие горы, через которые и корабль не перелетит, и экспедиция не перейдёт. Всё!.. Тупик развития и белый пушной зверь всем планам на будущее. Освоенных земель, правда, было немало, да и свободных скал пока ещё хватало. Однако всё уже не то – не манит горизонт унылых придурков, которыми я в какой-то момент и начал считать местных жителей. Что, конечно, вообще-то не очень правильно… Сильно плохого мне они не сделали…

А самый главный придурок из всех – мой начальник Тацы! И вовсе не потому что все начальники – придурки, совсем нет! Он – просто главный придурок в Экори. Если собрать легион придурков, то он бы стал их Цезарем! Тацызарем!.. Начальник мой – владелец склада, что снимает Торговая Палата. Работников у него три, а я – самый плохой из них. Потому что Тацы меня нанял, чтобы валить на меня все косяки двух оставшихся. И это притом, что я как раз почти и не ошибаюсь. Поэтому и платит он мне не тридцать единиц, а только пятнадцать за треть – удерживает, так сказать, в страховой фонд, ага…

Что бы я ни сделал – он недоволен. Когда бы я ни пришёл – всегда невовремя. И ухожу я – всегда слишком рано. Руки у меня кривые, глаза у меня дурные – и только и ищут, где бы что стибрить у него на складе. Вот такой я отвратительный персонаж… Да ладно, он меня уже дважды ловил на выпивке, чтобы «удержать» всё те же пятнадцать единиц из зарплаты – хотя у меня не то что на выпивку, на еду еле денег хватает. Отвратительный тип… Но, к сожалению, мне приходится испытывать к нему определённую благодарность. Ведь он единственный в Экори вообще согласился иметь со мной дело. Так что в лицо я ему всего этого, конечно, не высказываю… И даже не выскажу в конце весны, когда сюда прибудет транспорт и унесёт меня на скалы исторического ядра, где я попытаюсь начать новую счастливую жизнь.

Вот такой у меня план.

И пока он полностью разбивается о мою неспособность управлять пневмой, вследствие чего я не могу закатать на чешуйки всё то, что хранит моё внутреннее семечко пневмы. Это я тоже узнал из книг, кстати – вечно нетрезвый наставник по управлению пневмой мало что мне объяснял…

– Фант!!! Фант, почему эти ящики стоят не по порядку?! – вот и мой начальник, ибо конец рабочего дня близок.

– Эти ящики стоят по порядку, Тацы! – ответил я, предварительно проверив.

– Ну как это по порядку, бестолочь? – Тацы, пузатый и лысоватый придурок (кажется, это я уже упоминал?), ткнул пальцем в надписи на ящиках. – Вот же пятый и шестой перепутаны!

– Разве? – я посмотрел ещё раз и попытался понять, почему я, попав сюда несколько месяцев назад, уже выучил местный счёт, а владелец склада всё ещё путается. – Это пятый снизу, а это – шестой…

– Что? – Тацы посмотрел на номера, как на личных врагов, но цифрам было на него наплевать. – Нет, вот шестой! А это пятый! Или ты хочешь сказать, что я цифры путаю?

– Да не, шеф! Это вроде всё-таки пятый, а это – шестой! – присоединился к перепалке Варра, пожалуй, самый адекватный здесь человек. После меня, конечно.

– Надо свериться! – гордо предложил Тацы, у которого в кабинете на стене висел плакатик с цифрами и нужным количеством жирных точек.

– Лень, шеф!.. Давайте по молосе накатим, а послезавтра проверим, – отозвался Варра.

– Я не могу! Это груз ткани для нового аэростата в шахты! – Тацы даже ногой притопнул.

– Ну так он здесь ещё долго будет лежать! – примиряюще подмигнул Варра.

– Ладно, – Тацы отмахнулся от подчинённого и ткнул в меня толстой сарделькой пальца с золотым перстнем. – Выучи цифры, Фант, мне за тебя стыдно! Позорище…

Вот так у них всегда… Ничего они проверять не будут. Они за выходной забудут обо всём – ну или, наоборот, вспомнят цифры. Зато мне ещё долго будут припоминать, что я все цифры перепутал. Ну как я могу их перепутать, если Тацы использует счёт от одного до двадцати в маркировке, а я уже давно знаю числа до миллиона? Они здесь похожи на арабские – и даже ноль имеется. Хорошая, правильная десятеричная система…

– Слышь, пацан! – это уже старик Пантун. Почти такой же придурок, как Тацы, только ласковый. – Давай-ка, закати бухты канатов на телеги. Осталось всего три!.. Давай-давай!

Так всегда происходит в четвертак вечером. Четвертак – это день такой. Четвёртый в неделе и предпоследний. Последний – это выходной, пятка. Потом идёт понедельник, вторняк, серёда (или среда), потом четвертак – и снова пятка. Ничего не напоминает? Вот мне очень напоминает ту, оставшуюся в прошлой жизни, неделю, только обрезанную на два дня. И все здесь в последний рабочий день вечером квасят – почти традиция. И в пятку тоже квасят – просто начинают пораньше, чтобы успеть проспаться.

Вот и пошли все квасить в кабинете Тацы. А на меня свалили работу по загрузке. Канаты были на тяжёлых бабинах – у нас на такие кабель наматывали на Земле. И вот три таких огромных дуры надо ещё на телеги затолкать. Две Пантун закатил сам, но делал это долго, как и всегда. И оставшиеся три извозчика, дожидавшиеся груза, были уже на взводе.

Я честно постарался сделать всё побыстрее. Первую бабину закатил нормально. Вторую – тоже удачно. А последняя бабина криво встала: заклинилась между бортами телеги и ни туда ни сюда. Я её попытался откатить или повернуть – вообще бесполезно.

– Да чтоб тебя, парень! – не выдержал возница. – Тоже будешь возиться, как старый пердун?

Возница – если честно, существо такое же бесправное, как и я. Да к тому же, и не мой начальник. Так что долго я терпеть его понукания не стал.

– Слышь, я сейчас так её так оставлю – и скажу, что нормально стоит! – пригрозил я. – Расселся там, а у самого нормального сходня нет…

– Это у меня нормального сходня нет?! – возмутился возница.

– А ты что, считаешь, что если он у тебя зазор в треть фута оставляет – это нормально?! – заорал я в ответ. – Вот потому и соскочила катушка и заклинилась!

– Чтоб меня изначальный раком поставил… – выругался возница и перелез в кузов, осматривая место происшествия. – А как думаешь, она сама не расклинится по пути?

– А ты куда это везёшь-то? – уже более миролюбиво спросил я.

– Во второй подпортовый, – ответил он.

– И как ты это себе представляешь? – спросил я. – Едешь ты, значит, по подъёму, и тут эта дура срывается…

– Все шлюхи мира, да за что мне это?! – горестно вздохнул возница. – Туда ещё ехать, а парни там уже скоро по кабакам разбегутся.

– Давай, помоги. Вдвоём сдвинем, – предложил я.

– А твои чего? – возница покосился на здание склада.

– А мои уже разбежались!.. – ответил ему я. – И уже накатили.

Вот зачем он артачился, спрашивается? Мы за две минуты всё поправили, я закрепил канат, вбил стопоры – и уехал счастливый возница в последний свой сегодняшний рейс, весело подгоняя своего меланхоличного шарка. Я вот об этих животных вроде бы презрительно отзываюсь, а ведь они классные. Размеры большие – крупнее быков, но рогов нет. Только костяная шишка на лбу. Шерсть светлая, длинная, как у яков, и нежная, как у кашмирских коз. Ладно, вру – скорее, ближе к мохеру по мягкости. А вот подшёрсток – тот да, круче кашемира…

И ведь это ещё не все достоинства! Самки шарков дают молоко, жирное и плотное. Пить можно лишь самые лёгкие фракции, зато сыр, масло и всё прочее – пальчики оближешь. Жаль, я только сыр могу купить. И ведь мясо их тоже можно есть! Оно, правда, жёсткое: как ни готовь, почти как резина – зато дешёвое! Если нарезать тонким-тонким слоем, то есть его вполне можно. Нет, конечно, можно настаивать на сливках – тогда оно помягче будет. Жаль, что сливки – это слишком дорого…

Я посмотрел вслед вознице и закрыл ворота склада. Судя по стрелкам на часах на башне арха, до конца рабочего дня оставалось десять минут. Не хочу больше ничего делать!

Но стоило мне отойти на десяток шагов, как в ворота настойчиво заколотили, как в большой барабан. Понимая, что извозчики настолько самозабвенно барабанить не станут, я кинулся открывать. Если честно, такую представительную делегацию на пороге нашего убогого склада я видел впервые: один из трёх старших жрецов храма (между прочим, маг, то есть пневматик), секретарь главы Торговой Палаты (первый после пяти замов, ага) и даже младший страж Гронги. Стражей на весь посёлок – десять человек, и все они меня не любят. Впрочем, вот как раз они почти никого не любят – работа у них такая.

– Гра Этцо, – кивнул я учтиво секретарю, а потом жрецу и стражу. – Гра Велиа, гра Гронги…

– Парень, некогда! – оборвал меня Этцо. – Заказ-наряд!

Он протянул мне бумагу, зажатую в толстых пальцах-сардельках, полностью уверенный в том, что обычный грузчик умеет читать. Нет, вообще я умел! Хотя я, наверно, один-единственный такой грузчик на весь Экори… Я развернул бумагу и уставился на спецификацию. Ящик Торговой Палаты № 3498-хруп-цен. Удивительное дело – только сегодня мимо него проходил и запомнил. Он металлический, тяжёлый…

– Я знаю, где это, вот только…

– Раз знаешь, то тащи скорей! – взвизгнул Этцо.

– Надо заверить бумагу у начальника склада! – ответил я, представляя, что они сейчас устроят Тацы, который в кабинете бухает.

На такой случай его надо было предупредить громкими разговорами. И да, я всерьёз раздумывал, а стоит ли, но благодарность придурку всё-таки взяла верх. Переведя взгляд на застывших передо мной гостей, я добавил (ну очень громко):

– Гра Этцо, надо заверить! Гра Тацы в кабинете на втором!!!

– Да что ты орёшь?! – возопил Этцо.

– Простите, гра! Голос под конец дня садится! Только так и могу! Сейчас с возницей ругался – могу только сипеть и орать!!!

Бог мой… Ещё никогда в жизни я себя сам, добровольно, не загонял в такое дурацкое положение. Будто одного моего невезения недостаточно…

– Прекрати орать! Тащи ящик! А я сейчас! – оборвал меня Этцо.

А я поспешил к стеллажу с искомым грузом, прихватив по пути телегу с рессорами – специально на такой случай. Интересно, кто потащит эту телегу? Неужели Гронги?

Из кабинета управляющего складом донеслись громкие голоса. Это Этцо обнаружил нетрезвую компанию и теперь разносил моё начальство. Но я сделал всё, что мог – и не моя вина, что Тацы не просто придурок, а глухой придурок.

– Я тебе руки оторву в следующий раз! – долетел до меня голос Этцо.

На самом деле ничего он Тацы не оторвёт: чай не чужие – троюродные братья. Собственно, как ещё Торговая палата могла доверить хоть что-то ценное такому придурку, как мой шеф? К понедельнику все об этом забудут и больше не вспомнят. Я аккуратно снял контейнер и поставил его на тележку, которую и покатил к выходу. Удивительно, но Этцо ещё не закончил разговор, и младший страж со жрецом продолжали мяться у входа.

Я осторожно поднялся и заглянул в кабинет. В углу, сливаясь со стенами, сжались мои коллеги, за столом съёжился мой шеф – смешным таким колобком с блестящей лысинкой – а над ним тучей нависал Этцо, тоже лысиной блестя.

– Простите, гра… Тацы, рассчитай меня, пожалуйста. Мне домой пора…

– Потом, парень! Не видишь – я занят?! – возопил шеф, обретая былую самоуверенность.

– Рассчитай его! Сейчас же! – приказал Этцо. – И заверь бумагу!

– Бумагу заверю, а он – пусть ждёт! – буркнул Тацы.

– Он повезёт ящик с запасными частями в храм! – рявкнул Этцо. – И ты доплатишь ему ещё единицу за эту работу! А теперь – живо!

– Да за что ему единицу!? – возмутился Тацы.

– За то, что сделал всё, чтобы ты, пень глухой, припрятал бутылку! – зарычал Этцы на родственника. – Живей давай!.. Или ты думаешь, гра Гронги хочется чинить Логос Огня из арха весь вечер?! Логос уже давно доставили в храм, и в полночь он должен быть возвращён!

Со страданием на лице мой шеф отсчитал положенные шестнадцать чешуек и махнул мне рукой – проваливай, мол. Вот спасибо, разрешил! А то я сам бы не догадался… Спустившись вниз, я взялся за ручки тележки и приготовился катить её к храму. Зато теперь понятно, зачем такая срочность! Малый Логос Огня! Не шутки, между прочим! Он тут один на весь посёлок – и всегда расположен в архе, обогревая всё каменное строение.

Накинув капюшон, надев перчатки и маску, я приготовился выйти в холодный Экори. Конец зимы не радовал теплом. Сейчас-то снег почти сошёл, но ещё ожидались весенние снегопады – и только потом подует ветер с юга и окончательно растопит все белые заносы. Только простенькая матросская одежда и спасала меня от простуд.

Одежда… Я всё ещё ходил в той же одежде, что выдали мне на корабле. Всё, на что я решился – так это подбить рукава и воротник мехом. На большее денег не хватило. Когда одежда пачкалась, я её стирал с мылом в большой лохани холодной воды, затем полоскал и развешивал вдоль каменной трубы в своей комнатушке.

У моей комнатушки было два огромных плюса: она недорого стоила и принадлежала хозяйке, которая была очень теплолюбива, потому как перебралась сюда с юга (а мы на севере, если что). Она топила печь даже летом, и горячий воздух поднимался по трубе, которая занимала почти треть стены в моей комнате! Так что мне приходилось летом держать окно приоткрытым. Но зато с осени по весну я круто экономил на отоплении! Свою печку я использовал только чтобы приготовить поесть. Выстиранная одежда быстро высыхала, и утром я уже шёл в чистой.

Этцо спустился из кабинета шефа, махнул заказом-нарядом – и я кивнул, налегая на тележку. Это был, наверно, самый удобный транспорт, что был у Тацы. С большими колёсами, которые легко вращались на осях – просто мечта. Но её разрешали брать только для перевозки грузов с пометкой «хруп». Так что воспользоваться ей можно было нечасто…

До храма добрались быстро, и главное – мне было по пути. Чуть спуститься по улице, и я выйду на торговую площадь, где и закуплюсь едой на весь месяц. Вообще всё невероятно удачно сложилось – значит, жди беды. Но беды всё не было и не было. Мы шли по сумрачным улицам, где фонарщики зажигали редкие фонари, и ничего – вообще решительно ничего не происходило. Груз был доставлен в целости, а тележку оставили в храме, пообещав вернуть вместе с ящиком. И я радостно – с чистым сердцем! – отправился на рынок. Пусть большая часть торговцев и успела свернуть торговлю, но некоторые ещё продолжали работать, несмотря на то, что уже стемнело.

У меня был заплечный мешок (сам его сшил из мешка и двух лямок), который я набил сухарями, сыром, вяленым мясом, сушёными овощами и фруктами. Пусть они сушёные – размочу и приготовлю. Те же сухари я размачивал на пару и получал хоть и несвежий, но хлеб. Да, тот ещё вкус, но какая мне разница? Мне бы сэкономить… В результате и тащить было нетяжело, хоть и много – если кто привяжется, смогу сбежать. Мешок был забит под завязку. Впервые – потому что, наконец, появилась лишняя единичка, а мне очень хотелось получше питаться весной…

Вдруг сзади что-то загрохотало и завыло, а в новом Экори раздались отчаянные крики. Потом снова закричали – со стороны порта, а люди побежали в ту сторону – видимо, узнать, что происходит. Я тоже не смог удержаться от любопытства и решил подойти поближе, перед тем как отправиться домой. Снова раздался грохот, и крики стали громче… Вместе с другими припозднившимися жителями города я проскочил узкий проход между двух кварталов, отделявший Рынок от Площади Кари, находившейся прямо перед архом…

Мы заорали все одновременно – вместе с теми жителями, что бежали рядом… Моё невезение наконец-то дало о себе знать. В новом Экори прямо над крышами домов возвышалась шея чудовищно большой твари с поверхности. И она вовсю громила город!..