Текст книги "Города в поднебесье (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Это было обескураживающее открытие. Бабины, положим, утащить не проблема, если аккуратно откатить их подальше. В конце концов, края можно чем-нибудь подоткнуть, чтобы не громыхали. Но как строить гондолу из обычного дерева? Ведь тогда она просто по весу сожрёт всю полезную нагрузку… Белое дерево отличалось как прочностью, так и лёгкостью. Древесина больше напоминала по твёрдости камень или застывшую пену, чем древесные волокна. Обычно её нарезали тонкими досочками, чтобы обивать борта гондол. Это дерево обеспечивало отличную теплоизоляцию, так что особо толстые доски и не требовались.

Аналогичной теплоизоляции можно было достичь и с помощью более привычной древесины, но тогда доска должна была быть шириной в сантиметр. Если из таких досок делать гондолу, то она будет весить килограммов пятьсот, а ещё ведь нужен крепкий каркас – и ещё надо уместить трёх человек и килограммов сто полезного веса. В нашем случае, всё не слишком плохо, но ведь ткань и канаты тоже имеют вес. Как и воздух, который будет вокруг сферы пустоты.

Нужно было именно белое дерево!.. Я неожиданно понял, что не просто собираюсь построить дирижабль – я собираюсь оставить его себе. Раньше меня устроил бы вариант просто добраться до нужной скалы и бросить там эту самодельную посудину. Но чем дальше, тем больше я понимал, что хотел бы иметь своё воздушное судно. А значит, и делать его надо сразу на совесть. Конечно, летать – это недешёвое удовольствие, но я что-нибудь обязательно придумаю…

Итак, после осмотра подпортовых складов у меня появилось две новости: хорошая и плохая. Плохая заключалась в том, что городских запасов белого дерева на складе не было, а хорошая – не придётся воевать за них со скамори. Во всяком случае, тут…

На обратном пути я всё-таки не удержался и поднялся в порт. И постарался как можно тише и незаметнее прогуляться по площадке. Сама площадка была фактически пристроена к скале. Рядом располагалась гостиница, в которой я провёл несколько первых дней в Экори. В гостиницу я тоже наведался. Прошёлся по номерам – это было отнюдь не сложно, поскольку на стойке имелась связка ключей – и выгреб все чешуйки, которые нашёл. Набралось под четыре сотни – большая часть как раз за стойкой и нашлась.

Под конец я не удержался и полез на одну из мачт. И там, на полпути, наткнулся на метатель причальных стрел. Помню, как «Пап-ти», пытаясь причалить в бурю, вынужден был воспользоваться услугами этого устройства… Больше всего оно напоминало какую-то осадную машину. Стрелял метатель немаленьких размеров копьём с зазубренным наконечником, который цеплялся за доски палубы. Пока наконечник не вырвало, команде требовалось привязать к нему швартовы, за которые потом дирижабль и подтягивали к мачтам.

Я подошёл к машине, попробовал её повернуть – и с удивлением обнаружил, что она легко прокручивается на смазанных шарнирах вокруг своей оси. И стреляла эта штука весьма точно, я ведь помню… С трёх сотен метров попадала в окно со сторонами три на три метра. Наверняка не обошлось дело без логосов. Так и было: логосы имелись как на корпусе, так и на стрелах, лежащих рядом. Я снова покрутил агрегат, посмотрел в прицельную прорезь и замер, наведясь на храм…

В голову пришла мысль, что если заточить зубцы копья с наружной стороны, а с внутренней – затупить, то получится хороший такой гарпун, который этот монструозный стреломёт отправит во врага с немалой убойной силой… А если выманить из храма большую мамку-скамори, то ей можно будет нанести огромной стрелой повреждения, несовместимые с дальнейшей жизнедеятельностью. Ну или хотя бы подтянуть к порту, не давая громадной твари вернуться внутрь храма…

Рядом стояла катушка с канатом – сколько она выдержит? Причальные мачты были крепче конструкций подъёмника на скале, это я знал наверняка… Ведь такая мачта должна удержать во время бури дирижабль, который пытается сдуть сильный ветер. А огромные аэростаты были неплохим парусом… Катушка, соответственно, была рассчитана на то, чтобы этот самый дирижабль к порту притянуть, несмотря на всё противодействие разбушевавшейся стихии. Значит, и конструкции должны быть весьма крепкими – и огромную многоножку на какое-то время удержат…

К убежищу я вернулся, естественно, поздно. А там меня уже поджидал готовый к полёту шар – и с аппетитом ужинающие товарищи по несчастью.

– Н-шёл? – сходу спросил Рубари.

– На складах нет! – покачал я головой. – Осмотрел все три. В третьем подпортовом был такелаж, но нужной древесины не было.

– Пл-хо, – Рубари сосредоточенно засопел.

– Надо проверить мэрский склад! – заметил я. – Это единственное место, куда я ещё не забирался. Кстати, прямо за ним, под открытым небом, сложены материалы…

– Нет! Сз-ди нет! – сразу отверг мою идею ремесленник. – Сл-шком ц-нно!

– Тогда только внутри! – кивнул я, принимая возражение. – Вряд ли где-то ещё могли припрятать. Не в складах же Нового Экори…

На это Рубари только усмехнулся.

– А что не так со складами Нового Экори? – удивилась Нанна.

– Всё прут! – ответил ремесленник ребёнку. – В-ще всё!

На следующий день мы договорились сначала закинуть меня наверх – и передать детали для установки лебёдки, которая позволила бы поднять человека. А потом, пока я буду всё настраивать, Рубари сходит и вскроет мэрский склад – заодно и проверит, стоит ли туда соваться. Если оба дела пройдут хорошо, то через некоторое время мы сможем переселиться на верхнее плато, обустроив там новое убежище. После пальбы торгового дирижабля в живых – если раньше и были – наверху точно никого не осталось…

Схему лебёдки Рубари разработал лично. От неё должен был идти в сторону обрыва длинный трос, составленный из нескольких альпинистских. На конце троса мы прицепим несколько карабинов. Чтобы можно было и человека поднять, и груз. Ну а чтобы трос не перетёрся, его надо будет пропустить через специальный ролик, который можно закрепить как раз на конце длинной балки, оставшейся от старого подъёмника. А чтобы крутить было легче – на тросе будет задействован противовес. И самое главное, что в дальнейшем мы не будем зависеть от погоды – и сможем строить дирижабль даже в оттепель, не обращая внимания на надоедливых скамори.

Глава 15

В которой жизнь снова налаживается, а потом, по обыкновению, снова резко портится, но мы начинаем постройку воздушного судна, несмотря ни на что.

Откровенно говоря, я даже не знаю, кто на следующий день работал больше – я или Нанна с Рубари. Потому что пока я ещё спал, ремесленник уже сам спустился в город и стал готовить шар к подъёму. Он нашёл где-то металлическую трубу, протянув её от жаровни до шара, а три сегмента трубы прицепил на сделанные заранее факелы. Он стащил всё, что требовалось поднять под склон. И проснулся я уже на всё готовое: шар надут, осталось только меня подвесить, факел поджечь и активировать логос.

Единственной страховкой на случай, если меня унесёт во время подъёма, был трос, которым мы собирались тянуть наверх грузы, а пока что он был закреплён на земле. И хотя погода была не слишком ветреная, я всё равно беспокоился – не пойми куда лететь-то мне, если что… И куда ещё меня ветер занесёт – большой вопрос. А точка возрождения находится в архе, забитом скамори…

Три верёвки с кошками на конце, три факела и альпинистский молоток с ледорубом – вот и всё, что отправлялось пока со мной. Прицепив сбрую на два карабина – для надёжности – я посмотрел на раздувшуюся ткань над головой.

– Да п-м-гут т-бе и-и-изн-ч-льн-е! – наспех пожелал мне удачи Рубари, видимо, уже готовый сорваться до мэрского склада.

Потянувшись к сфере пустоты, я почувствовал её, извлёк единицу пневмы из своего зёрнышка и осторожно перетащил в логос. Я буквально ощутил, как внутри шара стремительно начало расти «что-то». На меня дунуло горячим воздухом, и сразу заскрипела сетка, расправляемая тканью, пока шар вспучивался пузырями в ячейках. Я ещё успел дотянуться до логоса и ограничить размер сферы четырьмя пассами, после чего вся конструкция резко потянула меня вверх, ноги оторвались от земли – и та начала неумолимо отдаляться. Труба с тёплым воздухом осталась внизу, а в горловину шара я сунул горящий факел, надеясь, что жара от него хватит, чтобы хоть какое-то время аэростат продолжал лететь.

Стоило мне подняться высоко над крышами, как в спину подул ветер, прибивая меня к склону скалы. Вот и первая наша ошибка – нужен был длинный шест, чтобы отталкиваться… Я лихорадочно стал думать, что делать, но когда до камня осталось всего ничего, меня вместе с шаром оттолкнуло прочь обратной волной воздуха, а потом порывом ветра отодвинуло ещё дальше – и начало сносить в сторону Нового Экори вдоль склона.

Я слегка натянул канат, удерживающий меня над точкой старта, стараясь замедлить и подъём, и смещение, и посмотрел, как мимо проплывает трещина с нашим убежищем. Я даже к этой дыре в скале какую-то нежность ощутил – не дала умереть, родненькая… В этот момент тяга шара явно начала слабеть. Вытащив факел, я обнаружил, что он почти догорел, а потому сразу запалил новый и вставил его в горловину.

На новом факеле я дотянул до второй трещины. Она была шире и глубже нашей, а ещё гораздо удобнее, если вдуматься – вот только добраться до неё было совсем непросто. Выбирать мне с Нанной тогда не приходилось… Снова заменив факел, я смотрел, как неспешно приближается край плато. Последний рывок, и если всё пройдёт удачно (а оно так не пройдёт – я себя знаю!), то буквально через минуту мы начнём переселение туда, где даже в тёплое время года не помрём с голоду.

Первую кошку я забросил и зацепил ещё тогда, когда не достиг края. Целился я в остатки конструкции подъёмника, справедливо полагая, что там точно есть, за что цепляться. Кидать было неудобно: приходилось выбрасывать кошку из-под шара, чуть в сторону – и первые несколько бросков были неудачными. Я уже готовил вторую кошку, когда заметил, что шар снова начинает нести на скалу – и в этот раз уже надёжно.

Я спешно прицепил канат, тянущийся с земли, себе на пояс и сразу почувствовал его немаленький вес. Верёвку от первой закинутой кошки ухватил покрепче – хорошо понимая, что теперь это моя единственная надежда не разбиться в лепёшку. А в следующую секунду снова потянулся к логосу сферы пустоты. Шар заскрёб по каменному склону боком, затрещала ткань, лопнула одна из ячеек сетки… Тяга резко начала падать, но шар ещё полз вверх – и я просто подтягивал верёвку в руках, чтобы при падении успеть схватиться за неё как можно ближе к цели.

А потом тяга исчезла окончательно. Ткань, наконец, коснулась границ сферы пустоты и как будто начала исчезать, буквально растворяясь. И вскоре моим глазам предстала та самая сфера, которая была похожа, наверно, на микроскопическую чёрную дыру в окружении пылевого облака… Воздух, дым от факела – всё закручивалось вокруг тёмного пятнышка на пластине с логосом. А в следующий момент я вытянул пневму из пластины, и сфера исчезла – словно бы схлопнулась сама в себя.

Я вцепился руками в верёвку, идущую от кошки. Мимо прошелестели остатки ткани и сети, повисая на двух карабинах сбруи – и увеличивая и без того немалый вес моей амуниции. Верёвку дёрнуло, и от неожиданности я соскользнул на метр вниз, а потом врезался боком в каменный склон.

Я приходил в себя ещё секунд двадцать, продолжая висеть и слегка покачиваясь – теперь уже в пятнадцати метрах от края плато. Тот самый случай, которого я опасался – когда никакой страховки нет, и только от того, сделаю ли я всё правильно, зависела и эта моя жизнь, и две возможных последующих, и жизни обоих моих товарищей по несчастью…

Канат, остатки шара, две кошки и два догоревших факела тянули меня вниз. Третий факел упал – я его просто выпустил, когда случилось столкновение. Звука падения я не слышал, что и неудивительно, потому что под склоном намело сугроб. Внизу я заметил напряжённого Рубари и закрывшую глаза руками Нанну. Однако всё это было так далеко, что о подробностях я скорее догадывался, чем точно видел…

Первым делом я осторожно оторвал от каната левую руку и аккуратно отцепил карабины с остатками шара, отпуская их вниз – после чего проводил их взглядом и не забыл вернуть левую руку на канат. Вот ткань с сеткой пронеслась мимо второго пояса трещин, мимо нашего убежища и легла в снег внизу… Я перенёс вес тела на левую руку, а правой достал одну кошку и закинул её наверх, после чего потянул правой рукой за верёвку. Кошка сорвалась, и я повторил попытку.

Через три минуты, когда руки уже начали одновременно болеть и неметь, я, наконец, привязал верёвки от кошек к карабинам на поясе – и смог упереться ногами в скалу. Осторожно отпустив первую заброшенную кошку, дал рукам отдохнуть. А потом – начал восхождение. Осторожно, постоянно переподвязывая страхующие верёвки на поясе…

Со скоростью около пары метров в минуту, я добрался наверх, перевалился через край деревянной платформы, к которой раньше подходил подъёмник, помахал своим внизу, показывая, что у меня всё хорошо – и развалился на снегу, глядя в бледное голубое небо. Я всё-таки позволил себе отдохнуть и успокоиться, прежде чем начать оглядываться по сторонам.

Надо сказать, я никогда не бывал на верхнем плато. Ну, так получилось, что до всех этих событий для праздных гуляний времени не было… А теперь я оказался здесь впервые, и всё казалось необычным и интересным. И первое, что заставило моё сердце ёкнуть – трава и деревья. Конечно, в городе были небольшие парки – как, например, вокруг архива. Но это всё немного не то… Это всё вырастил человек. А вот такая растительность, растущая сама по себе и там, где захочется – на нижних плато Экори уже не встречается…

Травы здесь было очень много. Она начиналась сразу за постройками подъёмника и уходила дальше, к белой стене ледника. Пока ещё сухая, лишь выглядывающая из-под снега… Среди этих псевдоальпийских лугов встречались рощи хвойных деревьев, мшистые холмы, усыпанные кустами молосы, и аккуратные квадраты полей, пока что тёмные, незасеянные. А ещё неподалёку паслось стадо шарков – спокойных, меланхоличных и задумчивых. Небось, размышляли, куда это запропастились двуногие?

Площадка, на которой я находился, ещё на полтора метра выдавалась за границу склона. Сама она изначально от обрушения подъёмника не пострадала, но вот торговый дирижабль, расправившийся с оставшимися выжившими, здесь явно поработал. Из трёх длинных каменных строений уцелело только одно – два других погибли в пожаре… Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что случилось с теми, кто ещё пытался в них укрыться…

Огромная лебёдка, которая раньше тянула подъёмник наверх, теперь стояла опалённая. Я думал, что здесь будут и обгоревшие туши шарков, но, как оказалось, кто-то их распряг. Из старых конструкций подъёмника уцелела одна из мачт, по которым проходил канат. На её конце находился металлический ролик с углублением в середине, который можно было использовать, чтобы через него протянуть трос.

Я прополз по мачте до самого края, отцепил трос от пояса и перекинул его на ролик. Потом начал отползать, слез на площадку – и смог отойти ещё на двадцать метров, прежде чем он натянулся, как струна. Хорошо, что у Рубари нормальный глазомер. Вот мне верхнее плато всегда казалось ниже, чем было на самом деле. Найдя, где прицепить трос карабином, я вернулся к краю плато и посмотрел на своих товарищей.

Рубари стоял внизу и ждал меня. Я помахал рукой и подёргал трос, показывая, что готов принимать груз. А дальше закипела работа. Первым делом я поднял наверх корзину с запчастями для будущей лебёдки. Гдё всё это Рубари набрал – понятия не имею, а, вернее, только догадываюсь… Порывшись в корзине, я сначала взялся за сверло, винты и отвёртки – и намертво прикрутил к площадке металлический штырь. На штырь насадил деревянный барабан, к которому прицепил трос за специальную металлическую петлю. К барабану сверху я прикрутил две доски крест-накрест.

Дальше я только и делал, что спускал и поднимал наверх корзины, разгружая их на площадке. Корзин у нас было несколько, так что Рубари успел загрузить их все. Корзины к тросу цепляла Нанна, а сам ремесленник отправился к мэрскому складу – вскрывать его и исследовать на предмет нужных материалов. Вернувшись, он с довольным лицом показал мне сцепленные руки – из чего я понял, что проникнуть на склад удалось, и древесина там нашлась.

Ближе к вечеру на площадку поднялся и сам Рубари. Пожалуй, это был самый тяжёлый груз, который мне доводилось сегодня поднимать. Он подтвердил, что нашёл древесину, осмотрел, как я всё закрепил (и, кажется, остался доволен), а потом предложил закончить на сегодня – но я не согласился. Времени было ещё много, и можно было перетаскать все вещи подальше от края. Почему-то оставлять всё на виду мне не хотелось…

Пройдясь по окрестностям, мы взломали парочку фермерских домиков. Один нам очень приглянулся – небольшой, с хорошей печкой, запасом дров снаружи и продуктами в кладовке. Рядом стоял большой сарай, где раньше, видимо, хранилось сено. Сейчас в нём было пусто, и место отлично подходило для постройки дирижабля.

Только перетащив всё туда, мы, наконец, спустились вниз – в наше старое убежище – и приступили к заслуженному ужину. С завтрашнего дня решено было начать срочно переселяться на верхнее плато. Заморозки обещали продержаться ещё дней десять-пятнадцать, так что в срочности вроде бы не было никакого смысла, но я настоял – как-то тревожно мне было. Слишком всё гладко складывается…

Следующие два дня слились в сплошной поток работы. Мы поднимали наверх ткань для дирижабля, доски и запчасти, которые Рубари собирал по всему городу. Ещё он притащил какие-то винты, турбины, металлические трубки, листы жести… Я понимал, что всё это может пригодиться, но сколько же всего тут было!.. Пока было светло, мы поднимали груз наверх, а уже потом, по темноте, перетаскивали на ферму.

Одним из плюсов нового убежища было то, что ночью в нём не надо было поддерживать огонь. Растопил печку, дождался, когда всё прогорит, закрыл заслонки – и иди спокойно спать: до утра дом не выстудит. Дрова в поленнице были сухие, горели хорошо и жара давали много, а дыма – мало. Как только появилась возможность, Нанну мы перевели в домик фермера, оставив там налаживать быт.

На горизонте появился исполинский облачный фронт. Он пока двигался стороной, но погода была переменчивая, так что и ветер мог сменить направление. Пришлось ускориться с подъёмом грузов. За третий день мы так и не уложились, но оставалось совсем немного. Однако и тучи успели угрожающе надвинуться, устилая теперь поверхность плато, как туман. За утро следующего дня мы, наконец, перетащили все оставшиеся материалы и вещи снизу и из старого убежища. Последним сходил туда Рубари и теперь, судя по дымку – грелся, перед тем как лезть наверх. Температура как раз упала настолько, что без обогрева больше часа и не продержишься…

«Дзи-и-и-и-инь!» – требовательно заверещало у меня за спиной.

Я с опаской обернулся и уставился на багровый шар, висевший в воздухе.

«Дзи-и-и-и-инь!» – снова сообщил мне шар, намекая, что неплохо было бы не тормозить…

Я коснулся его рукой, и знакомый голос сквозь помехи радостно завопил:

– Алло! Фант?

– Да.

– Привет!

– Привет! – согласился я.

– Бегите, пря…есь! …Таскивай Рубари! Скройте с…. При…ут. вия!

Собственно, я не всё понял. Однако по интонации догадался, что пора драпать.

– Сколько у нас времени? – спросил я, решив проверить работу нового свойства.

– Дес… минут! Слышишь?

– Слышу! А Рубари знает?

– Бегите! – сообщил голос, как бы намекая, что второй вопрос был неверный.

– Я понял. Спасибо!

Багровый шар пропал, а вместо него в воздухе появилась просьба:

Немедленно бегите! Прячьтесь!

Оптимально – скрыть следы присутствия.

Дополнительно: спасите Рубари!

Трос истерически задёргался… Я посмотрел вниз и увидел, что Рубари уже прицепил трос к сбруе и постоянно оглядывается по сторонам. Я навалился на лебёдку и принялся крутить её с такой скоростью, с какой ещё никогда не крутил. Через пять минут Рубари был наверху. Мы вытянули трос, сняли со штыря барабан и бегом рванули к складу. Внутри я остановился, огляделся – и среди валяющихся ящиков и корзин разглядел метлу. Схватив её, я вернулся к площадке по своим следам и проделал снова весь путь спиной вперёд, на этот раз заметая следы на снегу, припорошившем землю. Я едва успел скрыться под крышей, когда сверху, над ледником, застрекотали винты дирижабля.

Сквозь щель двери было видно, что это наш знакомый торговый дирижабль… Он прошёл над верхним плато совсем низко. Снизу, в корзине на канате, сидел матрос, внимательно разглядывая землю. К счастью, ветер, туман и снег укрыли наши следы. Свежие на площадке я только что замёл, а старые уже почти стёр ветер. И если в ясную погоду нас бы всё равно обнаружили, то в обрывках туч это было сделать куда сложнее…

Дирижабль зашёл за скалу и опустился ниже, чего раньше никогда не делал, а потом чуть отлетел от обрыва. На палубе вокруг орудия, которое я уже видел, засуетились матросы, наводясь на скалу, после чего мелькнула вспышка – и снизу раздался зловещий грохот. В тот же момент дирижабль принялся снова набирать высоту. Внизу заверещали проснувшиеся скамори.

Но дело было сделано… И даже проверять было необязательно – я был уверен, что наше старое убежище только что перестало существовать… Стрекоча винтами, торговый дирижабль удалялся прочь, выполнив свою «чёрную» миссию. Почему-то я точно знал, что прилетел он именно за нами… Когда мы с Рубари всё-таки решились покинуть здание, то всё проверили – старого убежища и вправду больше не было. На его месте полыхала балка подъёмника, а внизу, в городе, мелькали тела потревоженных скамори.

Вместе с Рубари мы тщательно зачистили все следы своего присутствия на площадке, а потом и на территории фермы. Нанна при нашем появлении радостно вскрикнула:

– Вам тоже шарик звонил, да? Мне звонил, и я так испугалась! Сразу заслонку закрыла, чтобы дым не пошёл! Только теперь в доме дымно…

– Ничего, ты молодец! – похвалил я её. – Только это пока не конец… Точно не конец.

– Почему? – удивилась девочка.

– Не ск-з-ли, что з-к-нч-лось! – буркнул Рубари, грозно зыркнув на небо из-под кустистых бровей.

Мы зашли в дом и приоткрыли окно, позволяя дыму немного рассеяться. Огонь в печи потух – Нанна его едва-едва успела развести, когда всё началось. С другой стороны, лучше немного посидеть в дыму и в холоде, чем возродиться среди едва проснувшихся скамори. А потом снаружи снова раздался треск винтов… Все втроём мы выглянули в окно и уставились на три грузных больших дирижабля, медленно двигающихся над городом.

– Кто это такие? И что вообще происходит? – жалобно спросила девочка.

Я в ответ пожал плечами, потому как и сам не знал. А вот Рубари догадался и всё объяснил.

– М-р-д-ры! Л-дск-е пл-мя! – проворчал он. – Пр-б-ли гр-бить г-род!

– А кто они такие? – спросил я.

Это была легенда – одна из тех, что рассказывают работяги вечерами за кружкой молосы. Что-то вроде байки-страшилки… Мол, есть такие эфирные бродяги, летающие от скалы к скале. Иногда они прибывают под видом торговцев и действительно торгуют, а иногда – грабят. Бывает, что и сами убивают всех, если скала совсем крошечная. Но чаще прилетают, если на скале случилась беда. Чудищам с поверхности ведь не интересны вещи. Им люди интересны, их пневма, их кровь… Сжирают они лишь население, а вот вещи – пропадают. И тогда говорят, что прилетали мародёры и поживились на чужом горе. Но нет-нет, да и появляются истории о том, что не просто так гибнут некоторые скалы… И не просто так существуют мародёры. Что нередко сильные мира сего сами обращаются к ним за услугами, чтобы поправить своё финансовое положение. Вот такая вот терранская конспирология!..

Не то чтобы я не поверил в историю Рубари – очень уж она в свете увиденного походила на правду… Но убедиться было нужно. Хотя сначала требовалось отсидеться на ферме, пока не появится сообщение о выполнении просьбы… Дирижабли тем временем сделали над городом круг, а потом вновь повернули к верхнему плато и зацепились за площадку подъёмника, скинув якоря.

Весь день и всю ночь мы просидели на ферме, боясь высунуть наружу нос. А утром корабли мародёров снялись и отправились вниз, в город. Я выбрался из дома с веником в руке и двинулся к площадке подъёмника, тщательно заметая за собой следы. На площадке я зашёл на склад и убедился, что там побывали люди. Времени они зря не теряли – и вынесли со склада почти всё, что смогли найти.

Я обошёл площадку, нашёл удобную щель на краю плато, через которую было бы удобно наблюдать – и осторожно выглянул вниз. И что могу сказать? Легенда, которую рассказал Рубари, оказалась правдой, причём в самом её худшем проявлении: мародёры грабили город, буквально зачищая его под ноль. Дом за домом, квартал за кварталом – и только к скамори пока соваться боялись.

Вернувшись, я «порадовал» своих новостями, а сам принялся думать, что теперь делать дальше.

– Рубари? Как думаешь, если мы начнём корпус гондолы сооружать в сарае – это заметят? – спросил я у ремесленника, но тот покачал головой. Мол, не заметят. – А аэростат?

– З-м-тят! – уверенно возразил Рубари.

– Если мы сделаем за время холодов гондолу, – рассуждал я вслух, – то в оттепель разберёмся с аэростатом. Может быть, мародёры в тёплое время улетят? Не зря же они стараются к скамори не лезть…

Весь день я продолжал наблюдать за пришельцами. И увиденное мне очень не понравилось. Конечно, мародёры старались избегать встреч со скамори, но из тех же подпортовых складов всё выгребли подчистую. Сначала внутрь зашла небольшая группа. Спустя минуту изнутри раздалось верещание и вопли многоножек. Когда всё стихло, мародёры спешно ретировались на дирижабли, которые сразу отцепились от мачт и ушли выше, а разбуженные многоножки из окрестных домов пометались рядом со складом и вернулись спать. И вот тогда мародёры снова причалили и принялись выносить товар.

Пользуясь такой нехитрой схемой, грабители легко вырезали небольшие гнёзда, успевая уйти от возмездия остальных обитателей Экори. В той малой группе, что шла на зачистку гнезда, явно были те, кто умел пользоваться боевым посохами. Скорость сбора ценностей мёртвого города, которую показывали мародёры, категорически мне не нравилась. Куда так быстро-то?..

Эдак они могли добраться в скором времени и до верхнего плато… К концу дня я уже и сам не знал, что в такой непростой ситуации делать. Но погода внесла свои коррективы. Ночью изменился ветер, и буря, которая почти уже пролетела мимо, надвинулась на Экори. Проснулся я от громкого свиста ветра за окном. Он сотрясал дом от крыши до самой земли. Плюнув на конспирацию, я открыл печь и развёл огонь. Сомнительно мне было, что в такую погоду нас будут с воздуха высматривать…

Я дождался, когда прогорят дрова и протопится дом, а потом закрыл заслонки и пошёл досыпать. Утром мы вместе с Рубари сели за стол, и передо мной лёг многодневный (и многовечерний) труд нашего ремесленника – под названием, в котором я с трудом опознал слова «проект» и «дирижабль». Однако сам чертёж был явно лучше того, что я смог придумать самостоятельно…

Во-первых, Рубари предложил использовать все три логоса сферы пустоты, которые я нашёл – и за счёт этого увеличить корпус аэростата, израсходовав почти все запасы ткани. Тем самым грузоподъёмность нашего дирижабля должна была увеличиться до полутора тонн. Со временем было бы неплохо сделать внутри аэростата жёсткий каркас, но для начала мы могли обойтись и без него.

Во-вторых, Рубари предлагал сделать гондолу двухпалубной. В результате, по его расчётам (а считал он явно лучше, чем писал) вес всей конструкции составлял около двадцати талантов – а это больше пяти сотен килограммов. И это мы ещё легко отделались, а всё благодаря возможности сделать обшивку из белого дерева. Каркасных брёвен Рубари не нашёл, поэтому их заменили достаточно лёгкой древесиной местной хвои. Однако каркас составлял почти половину веса всей гондолы…

Ко всему этому добавлялась конденсирующая установка, четыре двигательных винта, двигательные турбины и механизм передачи энергии на винт при помощи цепей… В общем, вес такого хозяйства сам по себе достигал почти полутонны. А значит, свободного веса во всей этой конструкции оставалось ещё лишь полтонны. На двух взрослых и одного ребёнка – хватит, а вот на большой груз – нет. Но…

Рубари ведь не просто так жертвовал грузоподъёмностью! Он жертвовал ей ради скорости!.. При полной загрузке наш маленький дирижаблик мог бы выдавать километров шестьдесят в час. Здесь, между прочим, такие скорости немногие корабли показывали. А поскольку вооружения на дирижабле не было, то лучше всегда было иметь преимущество в скорости…

– М-р-д-ры! Я п-д-мал, нам от них св-лить н-до! – коротко пояснил Рубари.

И да, я начинал понимать, что любое перемещение между скалами здесь может закончиться воздушным боем. Это скалы тут не тронь – их и так мало. А вот дирижаблей это, похоже, не касалось… И Рубари был прав – те же мародёры, если заметят нас, сразу постараются добить.

– Ты написал про четыре винта, а у нас – два. Где взять ещё два? – деловито поинтересовался я.

– В за-а-а-и-и-имке о-о-о-ох-тн-ков, – посоветовал Рубари. – И др-г-е н-д-ст-щ-е де-е-е-ет-ли – т-же там.

Как оказалось, где-то тут, на верхнем плато, была заимка охотников. Только не тех, кто ходит на вылазки ради мяса, а тех, кто охотится ради безопасности – то есть на чудищ с поверхности. Охотников было двое, и у них был собственный небольшой дирижабль. И ведь я даже краем уха слышал про них, пока жил в Экори. Вроде как где-то с месяц назад вышла у них какая-то нелепая ссора с мэром, и они отбыли в неизвестном направлении… Как объяснил Рубари, некоторые детали так и остались лежать на складе рядом с заимкой (на маленьком дирижабле много не увезёшь!), и никто не мешал нам ими воспользоваться.

– П-т-му что м-р-д-ры всё з-б-рут! – пояснил мне Рубари.

Дерево для каркаса будущей конструкции мы взяли в лесу. Не рубили, нет – забрали с пилорамы и лесопилки, где всё было уже нарублено и даже обработано до деревянных балок нужных габаритов. К счастью, далеко тащить не пришлось, иначе, мне кажется, мы бы точно замёрзли насмерть. Метель всё не утихала, и любые работы снаружи превращались теперь в опасное испытание. А вот на заимку охотников в этот день мы не пошли. Решили обогреться, обсохнуть – и уже утром выдвигаться. Судя по всему, и на следующий день будет идти снег, поэтому о том, что нас заметят, можно было пока не переживать…