Текст книги "Безумные Альфы (ЛП)"
Автор книги: Ленор Роузвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Джейс расправляет грудь, словно петух перед дракой.
– Я стараюсь, сэр. Омегам нужна твёрдая рука. Кто-то, кто покажет им их место.
Перед глазами всплывает прошлый кадр – хрупкая омега, сгорбленные плечи, тёмные волосы, закрывающее лицо, ссадины на шее, пустой взгляд. Уже сломанная.
Ничего общего с Айви – её огненной яростью, взглядом, который не потушили даже тут.
– Понимаю, – произношу ровно. – И какие методы вы предпочитаете? Если не секрет.
Я стараюсь звучать заинтересованно. Не так, будто представляю, как буду отпиливать ему оставшиеся пальцы тупым ножом и запихивать их ему в глотку.
Джейс ухмыляется. У меня чешутся кулаки – слишком уж легко можно снести всю эту ухмылку одним ударом, как кегли.
– Ну, знаете, стандарт. Изоляция, сенсорная депривация, немного физической коррекции. Главное – сломать, сделать зависимой. Чтобы ела с рук, прежде чем сможет нормально подчиниться альфе.
И я знаю: этот ублюдок говорит буквально.
Он произносит это так обыденно – будто обсуждает погоду. Или отчёт по восстановлению города. Не как пытки. Не как уничтожение личности.
И тут меня прошивает: вот почему Айви поначалу отказывалась есть. Вот почему она не брала еду, пока не убедилась, что мы не такие.
Этот крошечный, тухлый бета-крысёнок заставлял её есть с его рук.
Жаль, что она не откусила ему больше, чем один палец.
Но ничего – я компенсирую, когда заставлю его жевать собственные зубы.
Я давлю в желудке подступающую язвительную тошноту, заставляю себя кивнуть. Улыбнуться. Играть роль. Святые ядерные пепелища, как же сложно.
В такие моменты хочется иметь рядом Валека. Хотя на втором шаге он бы уже вонзил вилку этому уроду в глазницу.
– Восхитительно, – говорю я, голос натянут, как струна. – С удовольствием бы узнал больше. Теперь, когда у меня есть своя омега для «укрощения». Может, обсудим подробнее… неофициально.
Глаза Джейса вспыхивают жадным блеском. Настолько мерзким, что у меня мороз по коже, а кожа тянется сжаться в броню.
– Разумеется, сэр. Для меня будет честь.
– Отлично, – отвечаю я, уже мысленно перебирая, какими способами его мучить. – До встречи в Столице.
Я поворачиваюсь к Эмилии. Улыбка у меня деревянная, как надгробие.
– Боюсь, мне пора, Директриса. Долг зовёт.
Она кивает, улыбаясь так же фальшиво:
– Конечно, Командир. Благодарю за визит. Надеюсь, он был… познавательным.
Я беру её за руку – но, когда она хочет отдёрнуть, я задерживаю хватку. Лёгкое движение. Достаточно, чтобы в её глазах мелькнула боль. Чтобы она поняла: это только начало.
У меня в голове сотни вариантов расплаты для этой ведьмы. Ни один не достаточен.
А вот для бета-самцов… там можно развернуться.
– Более чем, – говорю я тихо, улыбаясь так, что зубы сводит. – Спасибо за откровенность. Я получил всё, ради чего пришёл.
Если бы она только знала.
Когда я выхожу из Центра Перевоспитания, мне приходится задействовать всю оставшуюся волю, чтобы не развернуться, не войти обратно и не разорвать этих двоих по суставам.
Скоро, говорю я себе.
Но сначала – доказательства. Хватит, чтобы повесить моего отца за его преступления. Хватит, чтобы утопить в болоте и остальных членов Совета. Если поймать только его – они его же и сделают козлом отпущения. А сами выскользнут.
Мне нужно время.
Ресурсы.
Стратегия.
Но когда домино выстроится и я толкну первую костяшку?
Им всем пиздец.
Глава 10
ЧУМА
Солнце хлещет по пустоши без малейшей жалости – жаркое, беспощадное, обжигающее до костей. Воздух дрожит над растрескавшейся землёй, и пот течёт у меня по позвоночнику, пока я ёрзаю на сиденье раздолбанного внедорожника, который «друг» Валека был так любезен нам подогнать.
Учитывая, что эта рухлядь ломалась уже три раза и до сих пор воняет горелой соляркой, я почти уверен: он просто хотел, чтобы мы сдохли где-нибудь в пустыне.
Рядом Валек держит руль с маниакальной сосредоточенностью. Глаза спрятаны за тёмными очками, рот сжат в жёсткую линию. Он не сказал ни слова уже несколько часов – с тех самых пор, как мы выехали из вонючих подземелий чёрного рынка.
Но его молчание ни капли не помогает. Между нами трещит натянутая тишина, полная злости, раздражения и всего того, что мы оба старательно игнорируем. Мы сцепились с первой минуты этой идиотской миссии, и чем дальше едем по этой проклятой пустоши, тем тоньше у нас обоих становится кожа на нервах.
И сейчас, после целого дня рывков через выжженные земли, я начинаю подозревать, что всё это зря. Что Гио со своей змеино-хитрой ухмылкой просто отправил нас гоняться за призраком. Или подыхать в радиационной дыре.
По крайней мере здесь не так уж грязно. Чтобы было грязно – нужно, чтобы что-то жило.
После этого дня мне потребуется ванна из кислоты.
– Мы едем уже часы, – говорю я, голос хриплый, как будто в пустынный песок мне в глотку засыпали. – Ты уверен, что инфа Гио полезная? Потому что с моей стороны выглядит так, будто он отправил нас в один конец – в никуда.
Челюсть Валека дергается, на виске раздражённо пульсирует мышца.
– Инфа Гио всегда точная, – отвечает он сухо. – Он может быть змеёй, но он знает что не стоит переходить мне дорогу.
Я фыркаю.
– Конечно. Ты же такой ужасающий – со своими ножичками и психопатской улыбочкой. Новость дня, Валек: мы здесь все убийцы. Включая Гио.
Валек резко поворачивает голову, глаза за очками вспыхивают яростью.
– Следи за языком, принцесса, – рычит он. – Или я покажу тебе, насколько я ужасен.
Я уже распахиваю рот, чтобы объяснить ему, куда именно он может засунуть свои угрозы, когда вдруг что-то блестит на горизонте.
Металл. Но это не руины. Что-то… чужое в этой выжженной пустоши.
– Подожди, – говорю я и подаюсь вперёд. – Это что?
Может быть, просто чёртов мираж.
Валек щурится. Когда он тоже видит это, по его лицу расползается одна из его фирменных пугающих ухмылок.
– Это, принцесса, – произносит он со зловещим удовольствием, – Белваст.
Перед нами вырастает хаотичная куча построек – блестящий металл вперемешку с развалинами. С виду – кладбище забытых домов. Памятник распаду, который разъедает Внешние Пределы.
Валека это не смущает. Наоборот – глаза у него светятся хищным ожиданием.
– Логово Ворона должно быть где-то рядом, – говорит он, давя на газ. – Глаза держи открытыми.
Сдерживаю раздражённый комментарий и всматриваюсь в пустыню. Но здесь ничего – только пустынная земля и редкие остатки цивилизации.
И вдруг я это вижу.
Покосившийся остров дома, стены в дырах от пуль, крыша рухнула, как сломанная черепушка. Никаких технологий, к которым я привык. Но что-то в этом месте заставляет кожу стянуться мурашками.
– Вон, – показываю я. – Это оно.
Валек усмехается.
– Хороший глаз. Пойдём поздороваемся.
Он кидает мне редкий «комплимент». Что вообще ничего не значит. Скорее всего, он просто пытается, чтобы я не чувствовал себя его хвостом.
Двигатель умирает с последним хрипом. Я выхожу наружу, тянусь – тело ломит, будто меня вчера закопали, а сегодня выкопали обратно.
Боже. Песок повсюду. Под одеждой. В ботинках. В душе. Если я сдохну здесь – это будет чудовищно унизительно.
Валек уже идёт к дому. Я следую за ним, рука автоматически ложится на рукоять кинжала.
Мы не успеваем пройти и десяти шагов.
Треск.
Резкий, оглушительный.
Выстрел дробовика.
Я падаю на землю по рефлексу, перекатываюсь, когда дробь прошивает воздух там, где секунду назад был мой череп.
Валек уже двинулся – его ножи вспыхивают в жестоком солнечном свете, будто рады возможности хлебнуть свежей крови. Он рванулся к источнику выстрела с таким восторгом, что у нормального человека от этого поджилки затряслись бы.
Но не успевает он сделать и пары шагов, как из-за разрушенной стены выходит худощавый силуэт, поднимая дробовик прямо Валеку в грудь.
– Ну, ну, – протягивает фигура, голос приглушён чёрной маской, закрывающей нижнюю часть лица. – Кого это пустошь принесла? Пара заблудившихся ягнят, готовых к забою.
Я поднимаюсь на ноги, рука крепче сжимает рукоять ножа. Валек поднимает ладонь – молчать, не лезть. Его глаза не отрываются от незнакомца.
– Ворон, – произносит Валек спокойным, почти ленивым голосом. Гио говорил, чтобы Валек держал акцент приглушённым… до сих пор не знаю, шутка это была или нет. – Нас прислал Гио.
Мужчина замирает. Наклоняет голову, как будто прислушивается к нашим сердцам.
– Гио? – повторяет он, и подозрение протягивается в его голосе, как ржавый нож. – Так бы сразу и сказали.
Он опускает дробовик, стягивает маску вниз.
И вот тут меня переклинивает.
Потому что это… не то, чего я ожидал.
Он чертовски красив. Не просто красив – раздражающе красив. Высеченные черты лица. Ледяные синие глаза, прям как у высокородной древней статуи. Волосы – золотые кудри, растрёпанные, будто сама пустошь их взлохматила. Кожа обожжена солнцем так гармонично, будто он позировал небесам.
Какой-то хрен, сошедший с фонтана в Старом Городе.
– Ну что, заходите, мальчики, – произносит он лениво, но в этой лености есть угроза. Уголки губ изгибаются в хищной ухмылке. – Поговорим о делах.
Он разворачивается и уходит внутрь развалин. Мы должны идти следом.
Я смотрю на Валека, хмурюсь под маской:
– Ты уверен, что это хорошая идея? – тихо шепчу. – Он не выглядит человеком, которому стоит доверять.
Валек фыркает – звук абсолютно лишён юмора.
– Здесь никто не заслуживает доверия, принцесса. Но Ворон – лучший шанс получить то, за чем мы пришли.
Он идёт за ним уверенным, резким шагом. Я – спустя секунду, хотя каждая клетка тела вопит, что это ошибка.
Внутри дом выглядит ещё хуже. Разбитая мебель, стены, словно их грызли мутанты, мусор повсюду. Но Ворон движется так, будто родился в этом хаосе, и приводит нас в маленькое помещение – когда-то это была кухня.
Он опирается на ржавую столешницу, скрещивает руки на груди.
– Ну? – протягивает он. – Что привело парочку шавок Совета в мою норку?
Я раздражённо дергаю губами под шарфом, но Валек лишь улыбается своей мёртвой, почти безжизненной улыбкой.
– А что нас выдало? – спрашивает он.
– Волосы у него, для начала, – Ворон тыкает подбородком в мою сторону. – Все внешники плачут по такому шампуню. И выглядит слишком ухожено.
Я машинально трогаю хвост, который считал достаточно неприметным. Сквозь шарф – злой взгляд.
– А ещё вы двигаетесь, как военные, – продолжает Ворон. – Сколько грязью ни обливайтесь, если вы – солдаты, это видно. У меня глаз на такие вещи наточен. Я жив только потому, что умею видеть жестянщиков за милю. Не волнуйтесь, вы не первые.
– Нам нужна информация, – говорит Валек ровным голосом. – О Совете. И об их участии в некоторых… сомнительных делах.
Последние слова он почти рычит.
– Совет? – переспрашивает Ворон, поднимая бровь. – Разве вы сами не должны знать больше меня?
– Я не о том, что они публикуют в газетах, – говорю я.
Мелькание улыбки в его глазах.
– Да? Уточни, красавчик.
Красавчик? От него?
Смешно.
Валек наклоняется вперёд, голос становится ниже, опаснее.
– Торговля омегами, – произносит он, каждое слово – ледяной шип. – У нас есть основания полагать, что Совет участвует в этом. Использует свои связи, чтобы поставлять омег тем, кто больше платит.
Ворон долго смотрит на нас. Очень долго.
– Это шутка? – наконец спрашивает он. Ухмыляется едко, хлёстко. – Потому что если да – то не особо смешная.
Я смотрю на Валека, раздражение во мне кипит.
– Я же говорил, – огрызаюсь. – Гио нас просто подставил.
Но Ворон поднимает руку, и ухмылка сползает с его лица.
– Нет, не об этом, – произносит он серьёзно. – Я имею в виду: конечно Совет в этом замешан. Они везде. Оружие, наркотики, торговля плотью. Хочешь заработать – плати Совету. Хочешь выжить – тоже плати.
Я мрачно смотрю на него. Но молчу. Я слушаю.
Он откидывается назад, прищурив глаза – в них блеск почти жестокого удовольствия.
– Но в одном ты прав, – протягивает Ворон. – В последнее время они особенно интересуются омегами. Каждый ублюдок в Пределах мечтает ухватить себе одну, особенно после того закона, что омег теперь дают только стаям из четырёх и больше. Хоть исключения всегда можно купить… за нужную цену. И угадай, кто именно снабжает этих второсортных покупателей. Удобно, да?
Отвращение вздымается у меня в груди, но я держусь. Дышу ровно. Голос – ровный, как лезвие.
– А ты? – спрашиваю я, слова короткие, отрывистые. – Ты торгуешь омегами, Ворон?
Он смотрит на меня – прищур слегка меняется. Разглядывает мою стойку, напряжённые плечи, ярость, которую я стараюсь не выпускать наружу. На миг мне кажется, что он обидится. Или нападёт – некоторые реагируют именно так, когда чувствуют угрозу.
Но он вдруг смеётся – грубо, скрежещуще, так, что у меня зубы сводит.
– Я? Да ну нахер. Слишком много хлопот, слишком мало выгоды. Но я знаю тех, кто этим живёт. У них карманы глубже ямы могильщика и связи, которые и тебе снились бы.
Валек подаётся вперёд – глаза блестят хищно, остро.
– Можешь вывести нас на них? – рычит он низко. – Нам нужны доказательства. Жёсткие, документальные. То, что сработает в суде, когда придёт время.
Ворон склоняет голову, как птица – слишком похоже на кличку.
– Зачем? – спрашивает он с ленивым любопытством. – Вам самим омега понадобилась? Есть способы попроще, чем шантажировать Совет.
Моя рука дёргается к ножу – рефлекс. Но Валек только смеётся – пустым, жестоким смешком, от которого по стенам катится эхо.
– Омега у нас уже есть, – произносит он ровно, бескровно. – Нам нужна информация. Та, что поставит Совет на колени.
Ворон кивает – в глазах появляется задумчивый блеск, потом расчёт.
– Возможно, я смогу что-то придумать, – медленно выговаривает он. – Но это дорого. Очень. Никто не суёт нос в дела Совета за посредственную плату.
– Деньги – не проблема, – отрезает Валек. – Назови цену.
Ворон улыбаться умеет… слишком хорошо. Зубы – белые, хищные.
– Лучше так, – мурлычет он. – Я достану вам улики. Ваш пистолет, приставленный к виску Совета. Но взамен хочу одно одолжение. В любое время, по моему выбору. Такого, что не купишь кредитами. Не помешает иметь Отряд Призрачных Альф в кармане. Пятеро сильнейших ублюдков в Пределах – неплохая страховка.
Мы с Валеком переглядываемся. Ворон ржёт.
– Что, думали, я пустил бы вас сюда, не зная, кто вы? – усмехается он. – Гио предупредил.
– Я же говорил, что этому скользкому сукину сыну нельзя доверять, – бурчу я.
Но Валек его уже не слышит – челюсть дёргается, но голос – твёрдый.
– По рукам, – говорит он. – Но если обманешь нас… если попытаешься провернуть хоть что-то за нашей спиной… Я сниму с тебя лицо.
– А я помогу, – добавляю я. – Я знаю, откуда начинать резать.
Ворон хохочет – искренне, с наслаждением.
– Милые мои, вы даже не понимаете, с кем связались. Но не переживайте… – он подмигивает, – я всегда держу слово. Особенно когда дело касается того, чтобы нагнуть Совет.
Он отталкивается от столешницы – движение лёгкое, изящное, как у хищника.
– Дайте мне пару дней, – бросает он. – Свяжусь с контактами, гляну, что можно вытащить. А пока… постарайтесь не сдохнуть. Внешние Пределы не любят таких симпатичных волчат.
Он исчезает за дверью, оставляя нас среди рухляди, пыли и тишины. Настолько тихо, что я слышу, как рядом с моим ботинком шуршит крыса… или таракан размером с крысу. Хуже.
Я смотрю на Валека, сужая глаза под маской.
– Ты уверен в этом? – бурчу. – Похоже на сделку с чёртом. Он ясно играет в свои игры.
Но Валек только пожимает плечами – и уголок губ опять чуть поднимается.
– В этом мире все – черти, принцесса. И ты, и я, – говорит он. – И если это позволит нам наказать Совет за то, что они сделали с нами… с ним я сыграю.
Конечно. Ему плевать на то, что омег держат как экзотическую скотину. Плевать на их боль, страх, рабство. Главное – что его задели, использовали, обвели вокруг пальца.
Хотя… в его предсказуемом эгоизме порой есть своё удобство.
Я киваю. Решимость опускается на меня, как мрачный плащ.
Он прав. Как бы ни бесило это признавать.
Мы зашли слишком далеко. Слишком многое поставлено на кон. Развернуться – значит бросить Айви. А если Ворон – ключ к разгадке, к тому, чтобы разрушить Совет и его гнилую империю…
Так тому и быть.
Мы будем танцевать с дьяволом хоть в самом аду. Потому что есть только одна причина, ради которой всё это стоит делать. Только одна, что важнее воздуха, крови и жизни.
Айви.
И мы сделаем всё. Всё, что нужно, чтобы защитить нашу омегу. Чтобы построить мир, где она наконец будет свободна. Даже если придётся отдать за это всё остальное. Даже если придётся умереть.
Глава 11
АЙВИ
Рёв моторов разрывает тишину и выбивает меня из притупившегося сознания – прямо из тех страниц, где описывается извращённая версия истории Райнмиха. Я выпрямляюсь из своего укрытия в углу библиотеки, книга соскальзывает с колен, когда я поднимаюсь и выглядываю в окно.
Внутри поднимается целый водоворот чувств.
И среди них – облегчение.
Предательское.
Непрошеное.
Враги, к которым я не имею права испытывать ничего подобного.
Мне не должно быть важно, кто из них вернулся. Они все – часть одной и той же угнетающей системы. Той, что клеймит всех, кто смеет сопротивляться, словом «дикари».
Я бросаю взгляд на раскрытую книгу – слова всё ещё прыгают в глазах, будто специально. Пропаганда. Ложь. И меня тошнит от неё. Как они могут быть настолько слепы, настолько промыты системой, чтобы верить, что любой человек за пределами их контроля – чудовище?
Но даже когда во мне вспыхивает ярость… есть чертовски назойливый кусочек меня, который всё же хочет понять этих альф.
Тэйна, Валека, Чуму, Виски… Каждый из них – загадка, которой я никак не могу найти форму. Кроме одного. Призрак. Его я понимаю лучше, чем когда-либо думала, что вообще способна кого-то понять.
Он – как я. Дикий. Сломанный.
В той пещере я поняла: мы с ним из одного мира, даже если стоим по разных сторонах его границ. Даже если он прячется от меня чаще, чем смотрит мне в глаза – понимание, что кто-то здесь чувствует так же, как я, – успокаивает.
Гравий хрустит под приближающимися шинами, и я шаг за шагом подбираюсь ближе к окну. Любопытство – мерзкая слабость – всё равно тянет меня вперед.
Я ненавижу то, что моё тело предаёт меня – как сжимается внутри живот, как участился пульс. Мне не должно быть дела до этих альф. Я должна чувствовать к ним только презрение – именно так меня учили. Так я жила.
И всё же… Вот я, прижатая лбом к холодному стеклу, наблюдаю, как машина останавливается. Дверцы хлопают. Я задерживаю дыхание. И когда вижу массивные плечи и уверенную походку Тэйна – облегчение накатывает слишком сильно, чтобы его игнорировать.
Но его тут же сменяет новая эмоция.
Беспокойство.
Где Чума и Валек?
Почему они не вернулись вместе?
Я что, волнуюсь за них?
Чёрт побери.
Я отступаю от окна, разрываемая внутренней борьбой, но нерешительность длится недолго. Прежде чем успеваю передумать, я распахиваю дверь и направляюсь к двору.
Тэйн как раз выходит из машины, когда я подхожу. Но первым к нему подрывается Виски – как всегда.
– Привёз нам сувениры из Столицы, о бесстрашный лидер? – тянет он, язвительно, как обычно.
– Нет, – отвечает Тэйн ровно, даже не взглянув на Виски.
Вместо этого его взгляд падает прямо на меня. И то, что я вижу в его тёмных глазах… заставляет меня замереть. Не жалость. Не сухая обязанность. Нет, там – что-то другое. Что-то тёплое и пугающее своей искренностью.
– Айви, – произносит он тихо. – Как ты? Здесь всё было в порядке, пока меня не было?
Я сглатываю, заставляя себя держаться ровно под его вниманием.
– Всё было нормально.
Резковато. Слишком оборонительно. Но признаться, что я… что скучала?
Нет. Такой роскоши я себе позволить не могу.
Тэйн смотрит на меня ещё миг, потом поворачивается к Виски:
– А мой брат? – тихо спрашивает он, напряжённо.
– Как всегда отшельничает, – пожимает плечами Виски. – Ты же его знаешь.
Я прикусываю язык, подавляя желание вмешаться. Сказать им правду – о том, что между мной и Призраком возникло нечто такое, во что они, похоже, не верят. Даже Тэйн – особенно Тэйн – не верит, что он на такое способен.
Но что-то останавливает меня. Не страх – нет.
Скорее тихая, холодная уверенность, что остальные не одобрили бы… того, что у нас с Призраком появляется. Что они попытались бы это прекратить. Так же, как они тогда запретили ему помогать мне во время течки.
Но то, что происходит между нами сейчас…
Неужели Тэйн просто запретит нам видеться наедине?
Он же живой памятник упрямству. Если он считает, что Призрак – безумный зверь, которому нельзя доверять даже рядом со мной вне течки, – уверен, он найдёт способ пресечь это.
Или, по крайней мере, попытается.
Потому что Призрак ему этого не позволит.
Я видела достаточно чудовищ, чтобы знать – Призрак не из их числа.
Но то, что он не причинит вреда мне, совсем не значит, что это распространяется на кого-то ещё. И я почти уверена: столкнись он с Тэйном всерьёз, – это был бы самый мощный ядерный взрыв, какой Райнмих видел со времён войн.
Я рисковать не собираюсь. Это уж точно.
– Я рада, что ты вернулся, – говорю я, слова ощущаются чужими на языке. – Валек и Чума… они не с тобой?
Кривой, неловкий уход от темы – но Тэйн его принимает. Его челюсть напрягается, и по лицу пробегает тень куда более тёмная, чем его спокойный голос.
– Пока нет, – отвечает он, ровно, будто удерживая напряжение за стальными дверями. – Но с ними всё будет в порядке. Они умеют о себе позаботиться.
Я едва успеваю открыть рот, чтобы ответить, как тяжёлая рука Виски ложится мне на плечи. Он склоняется ближе, тёплым дыханием щекоча мне ухо.
– Оу, наша маленькая омега переживает за больших и страшных альф? – мурлычет он, каждое слово насыщено притворной жалостью. – Не переживай, милая. На следующий рейд пойду я. Тогда и за мной поскучаешь.
Раздражение вспыхивает мгновенно, остро, как лезвие. Я не успеваю подумать – мой локоть врезается ему в рёбра, и я наслаждаюсь коротким, болезненным хрипом, сорвавшимся у него. Но этого недостаточно. Когда он сгибается, я бью коленом в его незащищённый живот – со всей силы, что во мне есть.
Виски отшатывается, сгибаясь пополам и глухо сипя. Я не могу удержать высокомерной усмешки – справедливость иногда приходит с хрустом.
К моему удивлению, Тэйн смеётся.
И смех у него – глубокий, настоящий.
– Ты сам виноват, Виски, – говорит он, покачивая головой.
Виски шикает и пытается выпрямиться, всё ещё держась за живот. Но в его глазах – уважение, хоть он и пытается спрятать его под раздражением.
– Ага, чего угодно, – бурчит он. – Ну всё понятно. Ледяная королева вернулась, как только у нашей киски течка прошла, да?
Я показываю ему средний палец. Он смеётся, но продолжает потирать живот, будто я ударила его монтировкой.
Смех Тэйна стихает. Он поворачивается ко мне, его лицо становится серьёзным.
– Айви, можно с тобой поговорить? Наедине?
Я моргаю, сбитая с толку. Но любопытство берёт верх. Я киваю, делая вид, что это не выбило меня из равновесия.
– Конечно.
Он указывает на дверь, и на губах появляется едва заметная улыбка.
– Я подумал, что мы могли бы пройтись. Подышать свежим воздухом.
Я колеблюсь мгновение, бросая взгляд на Виски. Но тот уже пятится, поднимая руки.
– Не буду мешать вашему свиданию, – хмыкает он. – Я тут… полежу, умирая.
Я закатываю глаза, но в животе всё равно порхает неприятное, тревожное волнение. Это первый раз с тех пор, как я здесь, когда кто-то из них предлагает выйти со мной наружу. Отказываться – глупость.
Мы выходим через дверь и калитку, ветер приятно холодит кожу после тяжёлого воздуха базы.
Мы идём молча. Только хруст гравия под ногами. Я украдкой смотрю на Тэйна, пытаясь понять, что он задумал, но его лицо – как всегда – непроницаемо.
Наконец он заговорил:
– Мне пришлось съездить в Столицу по работе, – говорит он, нарушая тишину. – И пока я был там, я… нанес визит в Центр Перевоспитания.
Мои шаги сбиваются. Сердце останавливается – и проваливается вниз. Я поднимаю взгляд. Солнце греет, но внутри становится холодно. Ледяная пустота.
Одно упоминание этого места – и меня накрывает волной животного ужаса. Перед глазами вспыхивают стерильные коридоры, ледяные руки, запах хлорки и страха.
Я сглатываю, стараясь удержать голос ровным:
– Зачем ты мне это говоришь?
Тэйн видит, что я дрожу. Лоб его морщится – тревога? Жалость? Что-то ещё?
– Айви, я…
– Ты хочешь отправить меня обратно? – слова вырываются сами, острые, как нож.
Предательство должно бы быть первым чувством, но его нет. Только… обречённость. Будто я всегда знала, что покой здесь – иллюзия, готовая рассыпаться от любого толчка.
Чёрт бы всех альф побрал.
Всех до одного.
Глаза Тэйна расширяются. На лице – настоящий, неподдельный ужас.
– Что? Нет! Конечно нет! – он тянется ко мне, но я отшатываюсь автоматически. Боль вспыхивает в его глазах, но он опускает руку. – Айви… ты наша омега. Мы никогда, ни при каких обстоятельствах не отправим тебя обратно.
Искренность в его голосе режет сильнее, чем грубость.
Я хочу верить.
Но доверие – вещь хрупкая, а моё было разбито много лет назад.
– Тогда зачем ты туда ходил? – шепчу я, голос едва слышен.
Тэйн колеблется. Он мог бы закрыться, уйти в роль командира. Но вдруг его плечи опускаются, и он вздыхает.
Он смотрит мне прямо в глаза.
– Я хотел лучше понять тебя, Айви. Понять, откуда ты.
Его слова бьют по мне, как удар.
Грудь сжимает.
Воздуха мало.
– Центр Перевоспитания – это не то место, откуда я, – выдавливаю я. – Это место, куда меня забрали. Где держали.
Сказанные вслух, эти слова ощущаются слишком обнажёнными, слишком личными. Я хочу забрать их назад. Я ненавижу, что позволила ему увидеть мою слабость. Я жду его реакции. Осуждения. Жалости. Или, что хуже… равнодушия.
Но выражение Тэйна смягчается, в его взгляде появляется такая нежность, какой я никогда раньше в нём не видела. Он делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами.
Мне приходится запрокинуть голову, чтобы сохранить зрительный контакт – его высокая фигура возвышается надо мной, почти заслоняя собой весь свет.
– Я знаю, – говорит он тихо, голос мягкий, почти успокаивающий. – Я не знаю, что именно с тобой делали там, Айви. Но хочу, чтобы ты знала: ты можешь рассказать мне. В любой момент.
Слова… слишком хорошие, чтобы быть правдой.
Я всматриваюсь в его лицо в поисках лжи, хоть малейшего признака того, что это очередная манипуляция альф. Но там – только искренность. Настоящее желание понять.
Я сглатываю, ком в горле мешает говорить. Какая-то часть меня хочет выговориться, выплеснуть наружу те ужасы, что до сих пор шепчут мне по ночам. Но другая – та, что спасала мне жизнь все эти годы, – удерживает.
– Зачем тебе это? – шепчу я, едва слышно из-за собственного бешеного сердца. – Я ведь просто омега. Инструмент. Вещь для использования.
Тэйн хмурится, словно мои слова ранят его.
– Неужели ты правда так думаешь обо мне? О нас?
Я отвожу взгляд.
– Это то, что я знаю. То, что я видела.
Тёплая, шершавая ладонь поднимает мой подбородок, мягко разворачивая лицо обратно к нему. Я резко втягиваю воздух – от его прикосновения кожа вспыхивает горячими искрами.
– Я не буду притворяться, будто система идеальна, – тихо говорит он, большим пальцем ласково проводя по линии моей челюсти. – Она сломана. Жестока. Куда больше, чем я себе представлял. Но ты… ты не вещь. Ты – самое важное, что случалось со мной, Айви. Со всей нашей стаей. Ты – человек. Со своими мыслями, чувствами, своим прошлым, которое сделало тебя такой, какая ты есть.
Я смотрю на него несколько долгих секунд. Эти слова… они невозможны. Нелепы. Альфа так не говорит. Но в его глазах нет ни лжи, ни жалости. Только чистая, неподдельная искренность.
Но даже несмотря на то, что какая-то часть меня хочет ему верить, хочет довериться мягкости его прикосновения и искренности его слов… я не могу полностью опустить свою защиту.
Не после того, что со мной сделали.
Не после жизни, где любое добро – приманка, ловушка, очередная клетка.
И я не останусь здесь навсегда. Даже если он говорит правду… добро – всегда временно. Я отвожу взгляд к линии горизонта.
– Они причиняли нам боль, – произношу я, почти беззвучно. – Это всё, чем там занимаются. Зачем это место существует.
Рука Тэйна невольно напрягается. Его дыхание сбивается.
– Кто? – спрашивает он, и в его голосе – тихая ярость. Опасная. – Кто сделал тебе больно? Скажи имя – и я уничтожу его.
Я поднимаю глаза, удивлённая тем, как мало он понимает.
– Все, – отвечаю ровно. – Беты. Надзирательница. Ночные Стражи… все. Центр Перевоспитания – это не школа. Не лечение. Это бойня, где нас считают скотом. Который нужно сломать, подчинить и продать.
Я делаю глубокий вдох, грудь сжимает болью.
– Ни одна омега не выходит оттуда целой. Просто некоторые умеют прятать это лучше других. А некоторые… никогда не знали свободы и перестали бороться.
Слова льются сами, как будто плотина треснула и вся удерживаемая боль рвётся наружу. И всё это время Тэйн слушает. Он не перебивает. Не бросает пустых утешений.
И когда он наконец говорит, в его голосе – то, чего я никогда не думала услышать от альфы.
– Мне жаль, – произносит он тихо.
Его рука дёргается, будто он хочет дотронуться до меня – но сдерживается.
– Айви… мне так чертовски жаль.
Я смотрю на него долго.
Извинение. От альфы.
Это настолько неправдоподобно, что я даже не знаю, как реагировать. Какая-то часть меня хочет рассмеяться ему в лицо. Другая – закричать. Но его искренность, сожаление, читающееся во всём его облике… останавливает меня.
Я обхватываю себя руками, вдавливая ногти в локти, чтобы не дрожать.
– Это не твоя вина, – шепчу я. – Ты не делал этого. Тебя там не было.
Тэйн качает головой, его челюсть сжимается.
– Это не так.
Он произносит, низким голосом и горячим от убеждённости.
– Да, я не был тем, кто бил тебя. Но я – часть системы, что позволила этому случиться. И я так же виноват. Перед тобой. Перед всеми омегами, которые прошли через этот ад.
У меня нет слов. Ни один альфа в моей жизни не говорил подобного. Ни один не признавал вины. Не признавал боли омеги – как своей ответственности.
Я просто стою, не в силах говорить.
Тэйн делает шаг ближе. Его глаза пылают решимостью.
– Я клянусь тебе, Айви: я исправлю это. Я добьюсь того, чтобы ни одна омега больше никогда не пережила того, что пережила ты. И да – ты получишь свою месть.
– Зачем? – шепчу я. – Почему тебе это важно? Почему ты заботишься?
Он будто поражён моим вопросом. Его брови сдвигаются.
Он долго смотрит мне в глаза, будто пытаясь разобрать то, что скрыто глубже моих слов.
– Если ты задаёшь такой вопрос, – тихо, почти печально говорит он, – значит… мы с остальными не смогли показать тебе, что значит быть нашей омегой. Что ты для нас значишь.
