Текст книги "Безумные Альфы (ЛП)"

Автор книги: Ленор Роузвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22

АЙВИ

Солнечные лучи пробиваются сквозь изумрудную листву, играя тенями на моей коже. Лесная поляна дышит покоем – убежище, не тронутое жестокостью мира. Я вытягиваюсь на мягкой траве и впервые за… я даже не помню, сколько времени… чувствую себя по-настоящему свободной.

Моё внимание привлекает искрящийся водоём – кристально чистая вода манит. Я подползаю к краю, складываю ладони и пью. Прохлада скользит по пересохшему горлу – сладкая, чистая.

Шёпот ветра заставляет меня замереть. Я поднимаю голову, вглядываясь в линию деревьев. Там, на гребне холма. Тёмные фигуры.

У меня перехватывает дыхание.

Призраки.

Мои уши вздрагивают, откликаясь на их зов.

Погодите. Мои уши?

Я смотрю вниз, в воду, и ищу отражение. На меня смотрит рыжевато-бурая лань, глаза распахнуты от растерянности. Я моргаю – и она моргает тоже. Это не может быть правдой. Я...

Вой разрывает воздух. Призраки больше не люди – это волки, мчащиеся с холма с убийственной грацией. Паника захлёстывает меня. Я вскакиваю на ноги – четыре тонких копыта подо мной – и срываюсь с места.

Лес смазывается, пока я бегу. Моё новое тело движется с текучей точностью: я перепрыгиваю поваленные стволы, ныряю между деревьями. Тяжёлое дыхание волков всё ближе, горячий пар почти касается моих пяток. Сердце колотится, адреналин поёт в венах.

Я должна быть в ужасе.

Я должна бороться изо всех сил, чтобы уйти.

Но пока я мчусь и прыгаю, на меня накатывает странное спокойствие. От чего я бегу? Это же мои Призраки. Моя стая.

Что за свобода без моей стаи?

Я замедляюсь, позволяя преследователям сократить дистанцию. Делаю последний прыжок – перелетаю ручей так легко, будто лечу.

Белый волк вырывается вперёд.

Он бросается с рычанием, оскалив клыки, глаза – расплавленное серебро.

Его зубы впиваются мне в горло.

Предательство.

Они не должны были причинять мне боль.

Я дёргаюсь и просыпаюсь с задушенным всхлипом, дезориентированная, задыхаясь. Меня со всех сторон сжимает тьма. Сердце несётся вскачь, шея жжёт, словно меня ударили ножом.

Требуется мгновение, чтобы реальность вернулась. Удушающая темнота… Капюшон. Он всё ещё на мне, перекрывает любой свет. Я не в лесу. Я не лань.

И Валек…

События, приведшие к этому моменту, вспыхивают во мне чистой яростью, выжигая последние клочки сна. Этот ёбаный ублюдок меня похитил. Я дёргаюсь, пытаясь освободиться, но запястья и щиколотки стянуты тугими полосами. Стяжки? Чем больше я бьюсь, тем сильнее они впиваются в кожу.

Я заставляю себя замереть. Думать. Мне нужна информация.

Где я?

Чего Валек от меня хочет?

Воспоминания накатывают быстрее, кровоточа. Я вырезала чип из задней части его шеи. И замешкалась, когда он сказал уйти с ним. И что он сделал? Накачал меня, как накачал Виски, и похитил?

О чем я, блять, вообще думала, помогая ему?

Я знаю только одно: я в каком-то транспорте. Постоянная дрожь, которая не прекращается ни на секунду, и периодический, раздирающий уши визг стали о сталь сразу выдают – я в поезде.

А холодный запах Валека, просачивающийся сквозь затхлость капюшона, подтверждает, что источник тепла рядом со мной – этот грёбаный мудак. Мне хочется кричать, биться, кусаться – сделать что угодно, лишь бы быть от него подальше.

Но я заставляю себя лежать тихо.

Дышать.

Думать.

Ритмичный грохот поезда заполняет уши – постоянное напоминание о моём положении. Я цепляюсь за любые ощущения: шершавую ткань капюшона у лица, холодный деревянный пол подо мной, ноющую боль в мышцах от того, что меня связали чёрт знает на сколько. За что угодно, лишь бы отвлечься от тошнотворного осознания, подбирающегося изнутри.

Я не смогла уйти.

Мысль бьёт под дых, выбивая воздух. Почему? Почему я просто не побежала, когда был шанс? Я так долго мечтала о побеге, строила планы, ждала идеального момента.

И когда этот момент наконец пришёл, когда свобода была у меня в руках, я замешкалась.

Нет. Не совсем так.

Я не просто замешкалась.

Я выбрала остаться.

Истина накрывает меня тяжёлым, удушающим пластом. Я выбрала остаться, потому что… впервые в жизни я хочу чего-то сильнее, чем снова быть свободной и дикой.

Я хочу Призраков.

Всех. Даже Валека.

Блядь.

Мне хочется смеяться. Кричать. Плакать. Вместо этого я лежу неподвижно, грудь сжимает клубок чувств, которые я даже не пытаюсь распутать.

Осознание выворачивает что-то внутри – смесь самоненависти и горького веселья. Как же это жалко. Как же это чертовски, тупо жалко. После всего, что они сделали, после всего, что они собой олицетворяют, я умудрилась влюбиться в своих похитителей.

То, как они иногда смотрят на меня, будто я – самое ценное на свете… Всё это фальшь. Обязательно фальшь. По-другому быть не может.

Но, Господи, как же я хочу верить, что это правда.

Поезд дёргается, и меня толкает в бок Валека. Его запах накрывает меня – холодный зимний воздух, оружейная сталь, камень – и моё предательское тело на долю секунды расслабляется, прежде чем я успеваю опомниться. Я напрягаюсь, ненавидя себя за то, что нахожу утешение в его присутствии.

Особенно после того, что он сделал. После выбора, которого он меня лишил, нашёптывая сладкие слова о свободе и праве выбирать.

Какой ёбаный фарс.

– Я знаю, что ты не спишь, – его голос с акцентом прорезает ритмичный стук поезда. – Нет смысла притворяться, маленькая омега.

Это прозвище бьёт во мне вспышкой ярости. Я поворачиваю голову в сторону его голоса, жалея, что не могу прожечь его взглядом сквозь капюшон. Приходится довольствоваться рычанием.

– Пошёл нахуй.

Он не смеётся и не отпускает ядовитую реплику, как сделал бы обычно. Вместо этого – тишина. И от этого у меня на задней части шеи встают волоски.

Молчание тянется, натянутое, как колючая проволока. Кожа зудит от желания сорваться, ударить, сделать ему больно так же, как он сделал больно мне. Но я заставляю себя лежать спокойно, дышать сквозь ярость. Ответы мне сейчас нужнее, чем месть.

– Чего ты от меня хочешь? – выплёвываю я слова, словно кислоту.

Валек шевелится рядом. Тепло его тела просачивается сквозь мою одежду, заставляя кожу покалывать.

– Я хочу, чтобы ты выслушала, – говорит он низко и размеренно. – Ты сделала неправильный выбор.

Из меня вырывается резкий, горький смешок.

– О, да ну? От тебя это особенно смешно слышать. Ты вообще не дал мне выбора.

– Нет. – Его голос твердеет. – Ты сделала не правильный выбор.

Мои руки, стянутые стяжками, сжимаются в кулаки на коленях, ногти впиваются в ладони.

– И что, блядь, это должно значить?

Он вздыхает – звук настолько усталый, что застаёт меня врасплох.

– Ты слишком связана с этой стаей, чтобы уйти сама. Даже если бы ты сбежала, часть тебя всегда бы оглядывалась назад. Спрашивала бы себя, правильно ли ты поступила.

Правда его слов жалит, как соль в открытую рану. Мне хочется отрицать, кричать, что он ошибается. Но перед глазами вспыхивает сон – то спокойствие, которое накрыло меня, когда я замедлилась, позволяя волкам догнать себя.

Я тяжело сглатываю, отталкивая воспоминание.

– И что? – огрызаюсь я. – Ты решил выбрать за меня? Накачать меня и утащить, как какой-то трофей?

– Нет. – В его голосе появляется кромка, острая, как ножи, которые он так любит. – Я хочу, чтобы ты помогла разрушить это фальшивое общество. Сверху донизу. Так же, как я делал до того, как меня схватили и бросили гнить в тюрьме.

Я замираю, его слова медленно оседают во мне.

– Что?

Они повисают в воздухе, тяжёлые, с подтекстом. Мой разум мечется, пытаясь связать точки.

– Разрушить… общество? – повторяю я почти шёпотом. – Ты имеешь в виду...

– Да. – Голос Валека холоден и твёрд. – Эту систему нельзя спасти. Тэйн захочет починить её изнутри. Но некоторые вещи слишком сломаны, чтобы их чинить.

По спине пробегает холодок – и не только от страха.

– Тогда каков твой план?

– Сжечь мир. – Его дыхание скользит у моего уха сквозь тонкую ткань капюшона, заставляя кожу покалывать. – Сжечь всё к чёрту и начать заново.

Сердце грохочет в груди, по венам несётся смесь ужаса и возбуждения. Разве не этого я всегда хотела? Увидеть, как эта жестокая система рассыпается?

Его слова висят в тишине. Какая-то часть меня – та, что так долго была заперта и забита, – хочет заорать «да» и смотреть, как всё идёт прахом. Но есть и другая часть.

Та, что хочет Призраков.

– И что потом? – спрашиваю я почти шёпотом. – Когда останется один пепел, что будет со мной?

Валек шевелится рядом, тепло его тела резко контрастирует с холодом его слов. Я чувствую – он не знает, что ответить. Он об этом не думал.

Из меня вырывается горький смешок.

– Ты ведь даже не хотел меня освободить, да? Ты просто хотел меня себе.

– Неправда, маленькая омега. – Его голос режет темноту. – Я хочу освободить тебя. Это не значит, что мои инстинкты позволят мне это сделать или что я достаточно хороший человек для этого. Но я хочу.

Я поворачиваю голову к его голосу, желая увидеть его лицо.

– И от этого должно стать легче?

– От этого становится честно, – отвечает он, сдержанная злость окрашивает слова. – Ты заставляешь меня хотеть поступить правильно. Возможно, я за это тебя и ненавижу.

Его признание застаёт меня врасплох. Я никогда раньше не слышала, чтобы Валек говорил так откровенно. Это выбивает почву из-под ног – словно земля вдруг сдвинулась.

– Но твои шансы выбраться куда выше со мной, если ты этого захочешь, – продолжает он. – А если, когда всё закончится, ты останешься рядом со мной, я покажу тебе всё, что ещё осталось в этом мире. Есть места...

– Мне это неинтересно, – обрываю я его, голос жёсткий. – Я хочу Призраков.

Слова удивляют меня саму – и, судя по тишине, его тоже. Валек замирает рядом, и единственный звук – постоянный гул поезда.

– Ты хочешь… Призраков? – медленно повторяет он, будто пробуя слова на вкус. – После всего?

Я тяжело сглатываю, сдерживая эмоции, которые грозят меня задушить.

– Да, – шепчу я. – Я хочу свою стаю.

Рука Валека внезапно сжимает мою руку, пальцы впиваются в кожу.

– Они тебе не стая, – рычит он. – Они могут шептать тебе более красивые слова, но они всё равно твои похитители.

Я пытаюсь дёрнуться, но стяжки и его хватка держат меня на месте.

– А ты тогда кто? – огрызаюсь я. – Мой спаситель? Рыцарь в окровавленных доспехах?

На миг его хватка усиливается, а потом он резко отпускает меня. Я слышу, как он глубоко вдыхает, будто пытаясь успокоиться.

– Я предлагаю тебе шанс на настоящую свободу, – говорит он низко, сдержанно. – Не иллюзию выбора в позолоченной клетке.

– Настоящую свободу? – фыркаю я. – Ты меня накачал и похитил. С каких это пор так выглядит свобода?

– Это начало, – настаивает он. – Первый шаг на долгом пути.

– Если это начало, – медленно говорю я, – сними с меня эти стяжки и этот капюшон.

Стяжки щёлкают – их перекусывают. Следом исчезает капюшон. Я быстро моргаю, глаза болят, пытаясь привыкнуть после долгой темноты. Лицо Валека постепенно выныривает из расплывчатости, серебряные глаза блестят в тусклом свете вагона.

Он протягивает мне нож – рукоятью вперёд.

– Возьми, – говорит он, акцент становится гуще, чем когда-либо. – Ты хочешь выбора. Хочешь меня убить? Сделай это. Грузовой поезд остановится на Райнмихском аутпосте, ближайшем к границе с Вриссией, к западу от Безопасной зоны во Внешних Рубежах. Если сойдёшь с поезда, когда аутпост будет в пределах видимости, и пойдёшь строго на восток – дойдёшь. Убьёшь меня – ты свободна. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Я смотрю на нож, разум мечется. Очередная уловка? Очередное испытание?

– Или, – продолжает Валек, – мы сожжём этот мир вместе.

Мои пальцы дёргаются, зудят от желания схватить клинок. Но я медлю, вглядываясь в его лицо, ища хоть намёк на обман. Его выражение нечитаемо – маска спокойной решимости.

– Выбирай, маленькая омега, – рычит он. – Но ты должна сделать свой выбор.

Я даже не успеваю осмыслить его слова, как над нами раздаётся оглушительный грохот. Крыша вагона прогибается внутрь, металл визжит, и вагон разрывает, как ёбаную консервную банку.

Гигантский силуэт заслоняет лунный свет, хлынувший через новую прореху. Нос наполняет знакомый запах кожи и леса после дождя, но сердце узнаёт его раньше всего.

Призрак.

Сердце подскакивает к горлу.

Всё происходит в одно мгновение: рука Призрака выстреливает вниз, пальцы вонзаются Валеку в череп, сжимая его, как шар для боулинга – по пальцу в каждую глазницу. Валек не медлит ни секунды, даже когда Призрак отрывает его от пола. Он взмывает вверх с рычанием и вонзает клинок глубоко в предплечье Призрака.

Леденящий кровь рёв заполняет вагон. Призрак отпускает Валека и с глухим ударом швыряет его на пол. Его лицо скрыто тенью, но пронзительные голубые глаза вспыхивают в лунном свете.

Вагон взрывается хаосом. Огромное тело Призрака обрушивается через дыру в потолке, как карающий ангел. Он – размытое пятно движения, когда падает на Валека. Удар сотрясает весь вагон, металл стонет от силы столкновения.

Голова Валека дёргается в сторону за долю секунды до того, как кулак Призрака врезается в пол. Доски трескаются, щепки летят во все стороны, звук ломающегося дерева тонет в рёве ветра и грохоте колёс о рельсы, видимые через зияющую дыру.

Вагон резко дёргается, меня швыряет в сторону. Я хватаюсь за что попало, лишь бы устоять, пока Призрак и Валек рвут друг друга, как бешеные звери. Их рычание и рёв разрывают воздух, перемежаясь визгом рвущегося металла и треском дерева.

Нож Валека вспыхивает в лунном свете серебряной полосой, когда он полосует по массивному телу Призрака. Но Призрак – сила природы, неостановимая и беспощадная. Его кулаки обрушиваются, как кувалды, каждый удар сотрясает вагон целиком. Чёрные волосы, мокрые от пота, падают ему на лицо.

Вагон опасно раскачивается на рельсах. Я поднимаюсь на ноги, цепляясь за стены. Призрак и Валек сцеплены в смертельном танце, кулаки и лезвия мелькают в лунном свете. Их бросает в стены, вагон ходит ходуном.

Поезд начинает опасно вилять. Мне нужно что-то сделать. Срочно.

– Хватит! – кричу я, но мой голос тонет в какофонии боя.

Они меня не слышат. Они дерутся так яростно и так слепо, что не понимают – ещё немного, и мы пустим под откос весь поезд. Если бы они хоть осознавали это, они бы никогда не подвергли меня опасности.

Мне нужно остановить этот поезд, пока мы все не погибли.

Я рвусь к двери – пальцы смыкаются на ручке как раз в тот момент, когда очередной яростный толчок едва не швыряет меня на пол. Ледяной металл, обжигающе холодный под кожей, когда я дёргаю дверь и распахиваю её. Ветер тут же хлещет мне в лицо, волосы летят в глаза.

Снаружи мир – сплошное месиво теней и лунного света. Мы высоко в горах: рельсы прижаты к краю обрыва, уходящего вниз в непроглядную тьму. Желудок сжимается от вида, но я заставляю себя сосредоточиться.

За спиной Валек сдавленно стонет от боли – Призрак вбивает его в стену. Весь вагон содрогается, сцепка между этим и следующим вагонами опасно выворачивается и сыплет искрами.

Думать некогда.

Я хватаюсь за холодную металлическую лестницу, ведущую на крышу следующего вагона, и подтягиваюсь, пока воющий ветер лупит по телу. Если доберусь до головы поезда – смогу включить аварийный тормоз. Эти грузовые поезда почти никогда не обслуживаются людьми. Управление идёт через спутники, сопровождение – дронами. Впереди нет никого, кто понял бы, что что-то пошло не так, и нажал бы на тормоза, чтобы мы смогли сбежать.

Я поднимаю взгляд – и сердце уходит в пятки.

Шесть дронов держат скорость поезда, выстроившись клином. Их брюха вспыхивают красным, когда они закладывают вираж, и на мгновение я вижу флаг Райнмиха. Этот ебучий багровый крест с двойными перекладинами на чёрном поле. Символ, который годами преследовал мои кошмары.

Для кого-то он означает свободу и безопасность. Но не для меня. И уж точно не сейчас. Сейчас все шесть нацелены на этот поезд.

Блядь.

На брюхе ближайшего дрона мигает красный огонёк, и кровь стынет в жилах. Это не просто камера. Это оружейная система, выходящая на боевой режим. Секунды – и нас сотрут.

Нужно двигаться. Сейчас же.

Но я понимаю – до головы поезда мне не успеть.

И тут я замечаю кое-что. В движениях дронов есть ритм. Крошечная задержка, доля секунды, когда они корректируют строй, подстраиваясь под извилистую горную колею.

Если поймать момент…

Нет. Это безумие. Чистое самоубийство.

Но очередной грохот из вагона за спиной, за которым следует леденящий кровь рёв Призрака и треск выворачиваемого металла, даёт мне понять – выбора нет.

Я глубоко вдыхаю, выжидая эту крошечную щель во времени.

Вот.

Я бросаюсь в пустоту. Моё тело выгибается дугой в ледяном ночном воздухе. На один останавливающий сердце миг я зависаю между мчащимся поездом и краем обрыва – подо мной только тьма.

А потом мои руки смыкаются на холодном металле, и я висну под брюхом одного из дронов. Сердце колотится так, что кажется – оно сейчас стряхнёт меня.

Дрон проседает под моим внезапным весом, двигатели визжат, пытаясь компенсировать нагрузку. Я стискиваю зубы, борясь с ветром, который норовит сорвать меня, пока дроны отрываются от поезда и начинают преследовать тот, на котором я висну.

Ветер воет в ушах, мышцы горят от напряжения. У меня есть считанные секунды, прежде чем остальные дроны вычислят, что я болтаюсь под одним из них. Я впиваюсь взглядом в локомотив впереди – приземистую металлическую тварь, изрыгающую дым и искры.

Я раскачиваю тело, используя инерцию, чтобы направить дрон к голове поезда. Двигатели визжат в протесте, но я стискиваю зубы и толкаю ещё сильнее.

Ещё чуть-чуть…

Остальные дроны выстраиваются за нами, красные огни мигают зловеще. Я почти физически чувствую, как на меня наводятся их системы прицеливания – тонкие волоски на затылке и руках встают дыбом.

Сейчас или никогда.

Я разжимаю пальцы и падаю. Желудок подскакивает к горлу, когда я лечу вниз. На миг – только воздух подо мной. Потом ноги с грохотом врезаются в крышу локомотива, удар встряхивает каждую кость в теле.

Я перекатываюсь, едва успев ухватиться, прежде чем меня не уносит к краю. Ветер рвёт одежду, пытаясь сорвать меня, но я вгрызаюсь пальцами в шов металла и держусь изо всех сил.

Надо мной дроны открывают огонь по месту, где я стояла секунду назад.

Ночь взрывается хаосом. Лазерные очереди прошивают воздух и с убийственной точностью врезаются в локомотив. Металл визжит и выворачивается, двигатель вспыхивает пламенем.

Поезд подо мной бьётся и содрогается. Я рискую оглянуться – и сердце замирает. Последние вагоны уже сошли с рельсов, колёса искрят и визжат по металлу. С этого ракурса я даже не могу понять, остались ли Призрак и Валек на поезде вообще. Может, они уже сорвались вниз, на заснеженный склон горы под путями.

Я знаю только одно – времени больше нет.

У нас есть секунды. Может, десять. Прежде чем поезд влетит на мост, перекинутый через глубокую долину между этой горой и следующей. Полусошедший с рельсов состав не пройдёт следующий поворот.

И тогда мы рухнем вниз – на сотни метров – насмерть.

Локомотив стонет, дым валит из искалеченного двигателя. Мы замедляемся… но недостаточно. Впереди путь резко уходит в поворот, а за ним – бездна, готовая проглотить нас целиком.

Я вваливаюсь в пылающую кабину, пальцы в крови от того, как я вгрызалась в ледяной металл. Жар от двигателя опаляет лицо, но сквозь пламя я вижу его – аварийный тормоз. Он частично расплавлен, перекошен от температуры.

Да пошло оно всё.

Я сую руку прямо в ад, пальцы смыкаются на раскалённом металле. Боль – такая, какой я никогда не испытывала, – прошивает руку до самого плеча. Я стискиваю зубы и тяну из последних сил.

Тормоз сдаётся с визгом истерзанного металла.

Мир кренится набок, когда поезд наконец проигрывает битву с гравитацией. Меня выбрасывает прочь – я лечу, кувыркаясь в воздухе, пока земля несётся навстречу.

Снег. Так много снега.

Я врезаюсь в склон и кочусь вниз, мир превращается в ослепляющую мешанину белого и боли. Рёв сходящего с рельсов поезда оглушает, перемежаясь глухими ударами вагонов, влетающих в горный склон.

Я останавливаюсь внизу, тело – сплошная боль и холод. Несколько секунд я просто лежу, хватая воздух ртом. Снег тает на моей обожжённой коже, чуть притупляя уже онемевшую, но всё равно колющую боль.

Механический вой разрезает воздух.

Я резко поднимаю голову, сердце колотится ещё сильнее, когда я вижу три дрона, кружащие надо мной. Они частично оплавлены жаром уничтоженного поезда, но их красные прицельные огни всё ещё прочерчивают снег вокруг меня, фиксируя моё положение.

Вот и всё. Мне конец.

Я зажмуриваюсь, стискиваю зубы, готовясь к обжигающему удару лазеров. Но вместо смерти из дронов раздаётся искажённый, перегретый механический голос:

– ОМЕГА. ОГОНЬ НЕ ОТКРЫВАТЬ. ОМЕГА. ОГОНЬ НЕ ОТКРЫВАТЬ.

Я распахиваю глаза. Какого хрена? Как они...

Оружейные системы дронов с тихим урчанием отключаются. На долю секунды меня накрывает облегчение. А потом реальность обрушивается – дроны снижаются, окружая меня.

Нет. Нет-нет-нет.

Ужас вцепляется в горло. Я лучше сдохну, чем позволю снова себя забрать. Тело действует на инстинктах – я бросаюсь к поваленному стволу, наполовину занесённому снегом. Пальцы смыкаются на шершавой коре как раз в тот момент, когда первый дрон пикирует.

Я бью изо всех сил. Удар – с удовлетворяющим хрустом металла и снопом искр. Дрон уходит в штопор, дымя и истерично пища.

Второй бросается на меня. Я ныряю и перекатываюсь, вскакиваю и снова бью. Ствол попадает, но на этот раз ломается у меня в руках.

Блядь.

Дрон, которого я только что задела, снова оживает, щёлкая и попискивая, пока перенастраивается.

В горах гремит далёкий взрыв, а за ним – безошибочный, леденящий кровь рёв Призрака. Металл визжит, рвётся. Несмотря ни на что, в груди вспыхивает искра надежды. Он жив. Он добрался до кого-то из них?

И тут я слышу это.

Хруст шагов по снегу.

Кровь стынет, когда из-за линии деревьев выходят фигуры и открывают огонь по дронам, сбивая их один за другим из штурмовых винтовок.

Вриссийские солдаты.

Их ослепительно белая форма и белые волосы сливаются со снегом – словно призраки, материализовавшиеся из леса. От одного их вида по венам пробегает лёд, холоднее любого горного ветра.

Воздух разрывает рычание, затем – панические крики.

– Святое дерьмо!

Начинается стрельба, рваный ритм выстрелов перемежается леденящими рёвами Призрака. Я хочу бежать к нему, помочь хоть как-то, но тело отказывается слушаться. Ноги подкашиваются, и я падаю на колени в снег.

Солдаты оказываются рядом за считанные секунды. Грубые руки хватают меня, выкручивая руки за спину. Холодный металл вгрызается в запястья – на меня защёлкивают наручники.

– Цель захвачена, – рявкает один из них в рацию. – Омега, женщина, возраст около двадцати. Начинаем эвакуацию.

Я бьюсь в их хватке, но это бесполезно. Моё тело выжато досуха, вытолкнуто далеко за пределы возможного. По краям зрения пляшут чёрные пятна, когда меня поднимают на ноги.

– Отпустите… меня… – выдыхаю я, голос едва слышен. – Или… убейте.

Один из солдат смеётся – сухо, скрежещуще.

– Даже не надейся, малышка. Ты слишком ценная.

Ценная.

Слово эхом отзывается в голове, наполняя меня новым, липким страхом.

Крик разрывает воздух, за ним следует тошнотворный хруст ломающихся костей.

– К чёрту возврат актива. Просто убейте его, – резко бросает другой солдат. – Он рвёт наших людей, как папиросную бумагу.

Актив? Возврат? Они говорят о Призраке. Значит, Валек был прав. Они из той же лаборатории.

О, боже, нет.

Они собираются забрать его обратно.

– Призрак! – кричу я, голос срывается, рвётся. – Призрак! Беги!

– Так ты называешь эту тварь? – глумится один из солдат.

Меня тащат к зависшему над снегом транспортнику. Четыре вентилятора под его танкообразным стальным корпусом взбивают снежную пыль, оголяя мёртвую траву. Я упираюсь пятками в снег, сопротивляясь из последних сил. Их почти не осталось.

Ответом мне служит рёв – на этот раз ближе. Надежда взмывает в груди… и тут же разбивается, когда из транспорта вываливаются новые солдаты с поднятым оружием.

– Огонь на поражение! – орёт кто-то. – Уложить его!

Воздух наполняется запахом озона – энергетическое оружие открывает огонь. Сердце подскакивает к горлу. Призрак почти неубиваем, но даже у него есть предел.

Я дёргаюсь снова, изо всех сил подаваясь назад. Это застаёт солдат врасплох, и на миг мне кажется – я вырвусь.

А потом взрыв боли разрывает затылок.

И мир гаснет.