Текст книги "Пепельная маска мести (СИ)"

Автор книги: Лена Тулинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 35. Исцеление дьерской челюсти

Утром Эдвин на всякий случай проверил свою кровать, а там и весь дом, чтобы убедиться, что Лотти-Шалунья действительно ушла в полночь. Затем проверил и листок бумаги, сунутый под подушку – листок с подробным описанием посетителя и изложением его просьб. Сегодня надо было ещё навестить в больнице Рельднера Катнера, отца умершей примерно год назад девушки, а перед тем всё-таки обратиться к медикам за помощью.

О том, что она потребуется, свидетельствовало отражение в зеркале. У Эдвина опухла уже не только нижняя челюсть, но и левая щека. Хорошо хоть, что зубы не повылетали, хотя несколько из них болели и, кажется, даже немного крошились.

В общем, тут ему требовалась починка, и как с этим быть, не избавляясь от магических знаков, Эд и понятия не имел. Традиционные способы лечения, разумеется, никто не отменял. Но это было так долго! А пока, значит, придётся ходить вот с таким украшением?

– Ай, ай, – сказала Рава, которая вместе с Маготом явилась на порог, едва Эд поставил перед собой огромную кружку с кофе. – Это от вчерашнего? Ты вечером не выглядел таким побитым, как утром!

– Может, ему добавили? – спросил автоматон. – А рука как?

Эдвин подвигал пальцами протеза. Деревянная палка не нанесла урона искусственной руке – хоть в этом была какая-то отрада.

– Всё… так плохо? – спросил он Раву, показывая на челюсть.

– Можно нанести пару знаков, чтобы скрыть синяк, – сказал Магот.

Но Эдвин, с трудом двигая челюстью, вкратце рассказал о вчерашнем разговоре с мей Нолой. И спросил, как быть? Довериться ей? У него было плохое предчувствие, что медик не так-то проста. К тому же достаточно дружна с Квейном и может ему что-нибудь выболтать…

– У нас в квартале есть хороший костоправ, – сказала Рава. – Совсем хороший, потому что у него отрезан язык. Если при нём с тебя снять всю твою магическую шаль, в которую ты закутал… ся, то он всё равно никому ничего не скажет.

– О боги, кто на такое пошёл? – изумился Эдвин.

– Да это у нас в Абавии во время войны, – неохотно ответила Рава. – Там всех подряд подозревали во всём подряд! Кому язык отрежут, чтобы не болтал, кого глаз лишат, чтобы не подглядывал – уж такие люди у нас бывают недобрые. В Эврое, правда, тоже бывают. Везде бывают…

И абавийка горестно вздохнула, махнув смуглой рукой.

– Меня больше волнует, что мешает этому хорошему костоправу показать на Эдвина пальцем… в случае чего, – буркнул Магот. – Пальцы-то ему не отрубили, раз практикует? На Нолу полагаться не хочется, но и абавийский целитель – не выход.

– Ай, ну тогда пускай ходит с лицом совсем опухшим, конечно! Вот не сегодня-завтра приедет наш мак Хэрриган, и уж так обрадуется!

Эдвин поморщился.

– Я доверюсь мей Ноле, – сказал он. – И вовсе не из-за мака Хэрригана или синяка в пол-лица. А просто трудно говорить. И есть.

Он выпил кофе и с трудом проглотил ягодное желе, оставшееся от вчерашних угощений Шалуньи. Рава, кажется, заметила и два помытых бокала на столе, и кое-какие ещё улики, свидетельствующие о гостье. Но если и заметила, то ничего не сказала. Однако Эд и не собирался замалчивать ночной визит.

– У меня есть сведения от обитательницы здешнего публичного дома, – сообщил он. – Туда заявлялся человек в перчатках. Похож на того, кто у нас на портрете. Дескать, хочет купить первую ночь девственницы.

– Э… Ну так этого можно долго ждать, – удивлённо прогудел Боб.

– Но можно же и обмануть, – коварно предложила Рава. – Пойдем к роу Квейну, скажем всё, почему бы не устроить негодяю ловушку? Молодец эта обитальница, ай. Только зачем она к тебе зашла?

Эдвин посмотрел в карие любопытные глаза.

– Не ко мне, – сказал он спокойно. – К Нейтану. Сказала, что хотела поделиться с ним информацией как с другом. Не застала его и продала эту информацию мне.

– Ай, как хорошо, что она так удачно зашла, – Рава Хамал хлопнула в ладоши.

– Ну да, удачно, только денег у меня теперь почти нет, – вздохнул Эд.

***

Легко было сказать «доверюсь мей Ноле». Но при взгляде на сосредоточенное лицо близко-близко от себя Эдвин чуть не пошёл на попятный.

– Боишься, что я прочитаю твои знаки? – спросила Нола. – Я могу!

– Они на спине, – пробормотал Эд.

– Они на теле, а я всё-таки целитель, – спокойно сказала Нола. – Но если их сейчас стереть, то я, конечно, не смогу восстановить всё в точности. Да не дёргайся ты! Если это то, что я думаю, то уж наверное, есть причины так сильно маскироваться. Кто творил все эти символы?

– Я и мой друг, – сказал Эд, – а потом он наносил по ним краску.

– Ты ведь не целитель, – сказала медик.

– Нет, мей Нола. Я боец, арст… бывший арстон. Но мать моего друга – хирург и механик, специалист по протезированию…

– То есть ты не медик, – вычленила главное мей Нола. – И если я начну заживление и мои символы войдут в конфликт с твоими, ты свои нейтрализовать не сумеешь?

– Вообще-то попробую, – обрадовался Эд.

– Попробую, – передразнила мей Нола. – Ладно уж. Вчера я очень сердилась. Сегодня больше хочу помочь. Но учти, если твою личину перекосит, я не виновата.

Что ж, менее сердитая Нола, пошедшая на компромисс ради сохранения чужой тайны, которую она так и не стала раскрывать до конца – это устраивало Эдвина куда больше, чем вчерашняя, довольно раздражённая Нола. Сейчас её прохладные пальцы уже не казались такими жёсткими, ноготки, выписывавшие магические символы, не царапали так больно кожу. И, судя по тому, что спине не становилось горячо, по ней не бегали мурашки и всё тело не зудело, как при вмешательствах, грозящих конфликтом разных символов, ничего не должно было «перекосить».

Однако что-то всё-таки Эдвин чувствовал: холод. Совсем такой же, как в госпитале Льюдейла, где он когда-то истекал кровью. Хирурги и чинильщики долго его латали тогда.

И он этот холод помнил как благословение. И тем более не противился ему сейчас, в такую-то жару!

– Вчера вы сказали, – чтобы отвлечься от дурных воспоминаний, начал Эд, – про анти-мертвителя. Или скорее супер-целителя… Не знаю даже, как называются такие маги.

– А никак, – спокойно, даже равнодушно сказала Нола. – Ещё когда я училась, а это было лет двадцать назад, считалось, что такие супер-целители всего лишь миф. Если бы я не слышала от собственной матери рассказ о той девочке на войне – то так бы и считала это выдумкой. Она рассказывала про девочку, явившуюся в полевой госпиталь и оживившую несколько человек одним лишь касанием. При этом ей было не так уж много лет, едва проснувшийся дар… Она не знала ни одного магического символа и почти не умела говорить: такая, немного не в себе. То ли от какого-то потрясения – а у кого их тогда не было? – то ли от рождения. Она оживила только что умерших и потеряла сознание. Очнулась – и тут же потянулась к новым погибшим. Ей натянули перчатки, потому что некоторых из них… было очень уж тяжело поставить на ноги, и оживление лишь продлило бы их мучения. Девочка долго смотрела на свои руки в перчатках, словно никогда не знала, что так можно, а потом ушла. После этого мать не встречала девочку ни разу.

– Неужели убили? – спросил Эдвин, хмурясь.

Что-то такое рассказывала ему Лайда про девочку в перчатках. Конечно, не ту же самую! Ведь война закончилась уже шестнадцать лет назад! Но, возможно, только благодаря этой девочке и продолжалась горькая история Эдмунды Стил…

– Я не знаю, – Нола прошлась пальцами по нижней челюсти Эда ещё раз. – Открой-ка рот, я посмотрю зубы.

Когда медик залезла Эдвину в рот, спину вдруг словно окатило кипятком. Он сосредоточился на знаках и стало не до разговоров. Их следовало представить, визуализировать – и удерживать от расплывания. Зато теперь Эд внезапно осознал, что татуированные магические символы, взаимодействуя с чужеродной магией, могли бы натворить бед. Про такое он раньше и не задумывался, а ведь стоило!

– Ничего, потерпи, – сказала Нола. – Так вот, про девочку. Моя мама очень интересовалась этим вопросом. Ты бы у неё спросил! Ну вот, вроде бы всё. Ничего не перекосилось? Дай-ка погляжу!

И она, наконец, отошла на более приличное расстояние, чтобы повертеть Эдвина туда-сюда.

– Что чувствуешь? Всё в порядке?

– Спину жжёт чуть-чуть, – сказал Эд. – Примерно как если б на солнце обгорел.

Мей Нола бесцеремонно задрала на его спине рубашку.

– На первый взгляд всё в порядке. Но у тебя сошла с лица щетина и ты выглядишь лет на восемнадцать-девятнадцать, – тут медик засмеялась. – Ты не это скрываешь?

Он уже открыл рот, чтобы сказать «нет». Но передумал.

– Вы всё-таки не до конца видите сквозь личину, и это хорошо для меня, – сказал он вместо этого.

– Мне стоит большого труда не подглядеть, – вздохнув, сказала Нола. – Что ж, у тебя всё в порядке… кроме слишком юного вида. Отек и синяк еще пока не сошли до конца, но скоро пропадут – наверное, в течение дня уже будешь как прежде.

– Спасибо, мей Нола, – Эд поклонился даме. – И за лечение, и за информацию, которая может оказаться невероятно ценной. Могу я просить у вас адрес вашей мамы?

– Надеюсь, не свататься придёшь? – спросила Нола кокетливо, но всё-таки протянула дьеру листочек с парой коротких строк: район, улица, дом, квартира.

– Благодарю, – снова поклонился Эдвин. – Сватается пусть другой, кто вам более дорог.

И с удовольствием отметил про себя, что мей Нола слегка зарумянилась.

ГЛАВА 36. Дар Тэлии Минны Катнер

Рельднер Катнер находился совсем в другой больнице, не в полицейском госпитале, и дьеру Эдвертону пришлось поторопиться, чтобы не опоздать к часам приема. Уже возле стойки дежурной медицинской сестры он вспомнил, что не уточнил, в каком именно отделении искать этого Катнера. Но ему любезно помогли с поисками, направив в восстановительное – туда, где после операции на сердце отдыхал и поправлялся ещё не такой уж старый мужчина.

В его больных и усталых глазах было совсем мало жизни. Всего год назад он потерял жену и дочь. Этого взгляда хватило, чтобы понять, какими глазами смотрит сейчас на мир несчастная Вита Стил, мать Эдмунды Стил. Понять и испытать жгучий укус проснувшейся совести.

Её удавалось обмануть, подкормить обещаниями, но теперь, увидев безжизненный взор Катнера, всё пошло прахом. В последнее время всё почему-то шло прахом, вся защита сыпалась по камешку.

– Хорошего дня, мейстр Катнер, – сказал Эд, избегая повторного взгляда в эти мёртвые глаза. – Я знаю, что вас нельзя волновать, но дело серьезное. Умирают молодые девушки. И вот-вот может погибнуть ещё как минимум одна.

– Что мне за дело до девушек? – криво улыбнулся больной. – Этот интерес остался в прошлом.

Да, это был мужской ответ. Ведь женщина, потерявшая дитя, ответила бы, что не позволит другой матери пережить такое же горе!

– Вы потеряли жену дочь, – рубанул по больному месту Эдвин.

– Но их не убили, – скривившись, ответил Катнер. – Тэли внезапно умерла во сне, а Айнира болела. Не спасли… умерла через день после смерти дочки, видно, это её окончательно добило.

Эд уже и сам успел выяснить обстоятельства этого дела – вчера в участке. Скоропостижная смерть двух женщин вызвала краткий интерес у полиции. Впрочем, у следствия не оказалось таких вопросов, которые остались бы без ответа. Но дело закрыли быстро, признав смерть жены и дочери Катнера естественной.

– Послушайте, – терпеливо сказал Эд, – ваша дочь – жертва мертвителя. И могут быть ещё жертвы.

У него уже постепенно сложилась версия, которую следовало проверить – пока не вполне складная, но вполне вероятная.

Но больной мужчина только покачал головой, словно не зная, о чем речь.

– Расскажите мне о вашей дочери, – попросил Эдвин. – У неё был необычный дар?

Катнер сжался в комок под одеялом.

– Никакого необычного, – пробормотал он жалко. – Ничего такого. Обычная юная девушка, которая училась в Льюдейле и приехала проведать больную мать…

– И хорошо училась? – поинтересовался Эд.

– У неё был целительский дар и она поступила в школу магии для одарённых, – покивал, чуть высунувшись из-под одеяла, Катнер.

– Когда она приехала? – теперь уже пришла очередь Эдвина нервно сглатывать.

– В самом конце весны, перед экзаменами. Надеялась, что успеет вернуться, – ответил Рельднер, волнуясь уже заметно меньше.

Ведь беседа стала менее болезненной: учёба дочери, её приезд к больной маме…

– И вела себя как обычно? – продолжил Эд.

– А вы бы вели себя как обычно, если бы у вас умирала мать? – раздражённо спросил Катнер. – Простите, мне больно говорить об этом…

И он потёр грудь, показывая, что сердце всё-таки болит. Да, конечно, нельзя излишне волновать больного, но ведь надо было как-то довести дело до конца! Но добравшись, наконец, до возможного свидетеля, чуя, что вот-вот докопается до истины, Эдвин уже не мог остановиться.

– Ей было шестнадцать лет, – сказал он. – У неё только-только сформировался магический дар. Первый год в магической школе прошёл хорошо! Неужели вы не заметили в ней ничего удивительного?

– Да! Заметил! Она была чем-то глубоко шокирована или потрясена! И мне показалось, что она с огромным нетерпением… Ждёт смерти матери! – выпалил Катнер и снова схватился за сердце. – Посмотрите вон там, на столике, лекарство. Синяя бутылочка. Накапайте в полстакана воды десять капель! Мне плохо от вашего допроса!

Эдвин подошёл к небольшому столику возле кровати. Там царил некоторый беспорядок: бутылочки, таблетки, ложки и стаканы… Графин с водой – и тут же тетрадь в твёрдом переплёте. Из неё выглядывал уголок плотной фотографической бумаги, на которой виднелась часть чьей-то головы. Поспешно выполнив просьбу больного, Эд вернулся к столику и вытащил фото. Юная девушка приветливо смотрела на него: темные глаза, чёрные косы. Явно видна абавийская кровь, только кожа не такая тёмная. Если Рава цвета кофе пополам с молоком, то эта была – много молока и совсем немножко кофе.

И снова что-то знакомое проскользнуло в девичьих чертах. Но, в отличие от портрета мертвителя, это фото казалось не просто смутно знакомым. Нет, лицо девочки словно кричало: «Посмотри! Вспомни!»

Зубы, сжимающие перчатку, только что сдёрнутую с руки. Отчаянные и безумные глаза. Тонкие, чуть смуглые пальцы, тянущиеся будто бы закрыть глаза… И страшный запах горелого мяса. Дым, звон в ушах, кровь… но никакой боли. От боли в эти невыносимо жуткие секунды Эдмунда была свободна. Никакой боли и никакого жара огня, который только что прошёлся по телу и разорвал его на части – только холод, странный холод.

Эдвин слабо повёл головой из стороны в сторону, не вполне уверенный в том, что ему только что привиделось.

– Если бы Тэли не умерла за день до смерти Айниры – я бы первый намекнул полиции, где искать, – горячечно прошептал Катнер. – Потому что в глазах моей дочери горел этот страшный интерес естествоиспытателя. Она помешалась в этой своей магической школе. Говорила, что там учат на целителей, но целители раньше были палачами… Рассказывала страшные вещи.

– Да? – охрипшим голосом спросил Эдвин, пытаясь отделаться от оглушивших сразу все его чувства воспоминаний. – Что именно рассказывала?

– Рассказывала, как в анатомичку спустили из больницы мертвеца, а он вдруг ожил прямо под её ножом. Ожил и тут же испустил дух – а возможно ли было иначе? Она ведь уже вскрыла ему грудную клетку… Рассказывала, как ей стало плохо там же, на каменном полу, и как выворачивало наизнанку. И после этих рассказов странно замыкалась. Смотрела перед собой. Ей, очевидно, довелось повидать и более пугающие вещи. Я думаю…

Рельднер Катнер приподнялся на локтях, подался вперед. Его лицо резко постарело и осунулось.

– Я думаю, в ней отчего-то инициировался дар, но не целителя, а мертвителя. Она приехала… в перчатках. В такую же жару, как нынче. Да и кто в Войдене ходит в перчатках?

Эдвин зябко повёл плечами. Он знал, кто.

– Я думаю, кто-то заметил её дар. Может быть, моя жена. Кто-то испугался… и магией умертвил мою дочь. Возможно, они… убили друг друга. Меня не было дома, я просто пришёл и обнаружил Тэли бездыханной на полу возле кровати жены. Я нашёл её мёртвой, а Айниру – умирающей. Она всё пыталась что-то сказать, называла имя дочери… Но уже не могла поведать, что именно произошло. На другой день её не стало.

– Вас не было дома?

– Я задержался после службы ещё на пару часов, чтобы получить побольше денег. Они были нужны на лекарства.

Эд кивнул. Нет, Айниру он не подозревал. На теле Тэлии, согласно отчётам, не было следов насильственной смерти – но не было и остаточных следов магии. Да и больная женщина не стала бы убивать родную дочь, тем более при помощи магии. Во-первых, она абавийка, хоть и с магическим даром – абавийцы не изучают символы, не умеют ими пользоваться в полной мере, это противоречит их религии. Во-вторых, она была тяжело больна, у неё просто недостало бы сил на такое. В-третьих, судя по всему, в этой семье жила любовь – мать не стала бы убивать дочь даже за такой страшный дар.

Больной откинулся на подушку, бледный до синевы, с чёрными губами и провалами вокруг глаз. В палату уже входил, торопясь, врач, просил позвать мей Нолу. Да, единственным магом-медиком тут была Нола, и каково ей приходилось? Сколько сил она расходовала на больных, не оглядываясь на то, что ей рано или поздно придётся расплачиваться своей жизнью? И как оставалась жизнерадостной и энергичной?

А Эд испытал приступ совести: ведь мог же, мог вчера не выкобениваться и дать ей доступ к своей драгоценной челюсти! Или потерпеть – сама бы зажила…

– Он будет жить, иди уже, – словно догадываясь, о чём думает молодой дьер, подтолкнула его Нола. – Хватит расспросов!

Может, и хватит.

Эд выдернул из дневника чистый листок и скопировал фотографию Тэлии Минны Катнер – для этого понадобилось только несколько магических символов, ведь портрет был уже давно готов и не надо было вытягивать его из чужой памяти. Вложив настоящее фото обратно в тетрадь, Эдвин покинул больницу.

Выйдя из неё, он вытащил из нагрудного кармана портсигар. Зажал губами тонкую сигарету… и вдруг выбросил её прочь.

К бесам. Или, как выражается иногда Нейтан – к морским лосям. Хватит думать о том, что у него нет будущего.

У него… у неё оно будет. И не исключено, что именно с Нейтом. А он терпеть не может запах курева.

ГЛАВА 37. Надеюсь, у нас получится

Нейтан вернулся в пустой гостиничный номер уже после заката. После беседы с гнусным Борссеном его изрядно потряхивало. Но он нашёл в себе силы, что зайти в небольшое кафе. Есть не хотелось, но он запихнул в себя кусок хлеба с холодным мясом, а затем выпил два стакана ледяного чая. В Льюдейле ближе к вечеру воцарилась почти такая же жара, как бывала в его родном Войдене. А затем долго бродил по знакомым столичным улицам, бесцельно заглядывал в разные магазины… Денег с собой было не так чтобы очень много, но всё же он заглянул в ювелирную лавку. В прошлый раз не хватило духу – но в этот уж он сумеет поймать момент! А в том, что момент представится, в том, что Эдмунда однажды сбросит личину своего кузена, Нейт не сомневался.

В номере было прохладно, но душно. Нейтан поспешил распахнуть окно – к его огромному счастью, оно выходило не на шумную сторону, где туда-сюда торопились различные машины, а во внутренний дворик с уютной аллеей. Тут вовсю цвели какие-то пышные кусты, гудели шмели и пчёлы. Со второго этажа сквозь ветви деревьев были видны скамеечки, столики и качели. Какая-то мать выгуливала крошечную девочку в нарядном платьице и собачку… почти в таком же.

Когда Нейтан поймал себя на том, что уже несколько минут наблюдает эту картину, он лишь грустно улыбнулся. И, отвернувшись от окна, увидел небольшой конверт с надписью «Гостиница Вингельда». В конверте обнаружилась депеша от лже-Эдвина, присланная, похоже, через полицейский участок.

«Бывают такие: супер-целители, – писал Эд. – Они не исцеляют, а воскрешают людей. И одну такую, похоже, убили с год назад в Войдене. Проверьте имя с надгробия в Школе Магии, мак Хэрриган.

И в конце послания «Ждём вас домой. Эд. Эд.» От этого повеяло теплом. Ждут! Надо же… Нейтан задумчиво сложил послание и убрал в карман брюк. Лучше этого было бы только «Жду тебя домой».

И вдруг стало понятно, что не придётся губить кошку или собаку ради сомнительного удовольствия снова видеть эту ухмылку на лице мертвителя. Вместо этого Нейтан завтра просто наведается к директрисе магической школы и спросит про Тэлию Минну Катнер. Что ему предстоит узнать? Этого Нейт пока даже не представлял.

Он уже помылся, надел халат и собрался рухнуть лицом в подушку, когда в номер постучали.

– Вы что, не одеты? – с брезгливым недовольством спросила Криста Алдер, входя к Нейтану.

– Я не ждал гостей, – сказал тот.

– У вас был враг среди наших? В участке? – без экивоков спросила Мастер Речного участка.

– Вы что-то узнали?

– Имя Райдена Мольдеса вам знакомо? – не отвечая на вопрос Нейта, спросила Криста.

Она прошла в номер, устроилась в кресле и спросила, нет ли у Нейтана «чего покрепче». Пить с коллегой наедине ему не хотелось, и он покачал головой, хотя чего там – у него в чемодане лежала початая фляжка с домашним тисли, крепким, как кулак автоматона.

– Райден Мольдес? Райди? Когда я еще служил в вашем участке, там был такой. Молодой патрульный.

– Он сегодня подтвердил, что у вас была вражда с неким Кэссианом Уолтером.

– Уолтер всё ещё работает у вас? – прямо спросил Нейтан.

– Уволился, – ответила Криста.

– Вот как! И что же?

– Я думаю, что бомбу подбросили вы. Специально. Чтобы потом намекнуть на вражду с Уолтером и таким образом ему отомстить.

Нейт закашлялся. Нет, все-таки хорошо, что он не достал фляжку и не налил им обоим тисли: непременно бы поперхнулся.

– Мак Алдер! – сказал Нейт. – Вы не делаете мне чести такими плоскими и примитивными подозрениями. Я даже не был уверен, что мейстр Уолтер продолжает служить у нас… У вас в участке. Он мог даже переехать в другой город! Да и потом, ну какая между нами вражда?

– Он увёл у вас девушку, – процедила Криста.

– Вы точно это знаете? – уверенный в том, что Эдмунда всегда старалась, чтобы её связи не выплывали на поверхность, уточнил Нейт.

– Ну кто может знать это точнее, чем вы?

– Эдмунда Стил никогда не была моей девушкой, могу поклясться вам, сложив обе руки на артефакт правды, – сказал Нейтан. – А о том, что между нею и Кэссианом была какая-то связь, и не подозревал. Сейчас Эдмунды нет в живых…

– То есть у вас есть ещё и мотив за неё мстить, – быстро сказала Криста… и тут же осеклась.

Пауза ножом разрезала сгустившийся воздух. Слышно было, как во дворе поскрипывают, раскачиваясь, качели.

– И почему я должен за неё мстить? – вкрадчиво спросил Нейтан. – Вы ведь ясно дали мне понять, что все считают погибшую предательницей и преступницей. Связи у меня с нею не было после того, как она прошла обучение и поступила в отдел реагирования. Так с чего мне мстить?

На самом деле его изнутри здорово жёг огонь гнева. Всё в Речном участке так и кричало о сговоре. Вывести бы их на чистую воду, всех, с Кэссианом Уолтером заодно! Но по обмолвкам судя, у него была уже состряпана легенда, он, может, уже был готов отбыть в Войден для операции. Или даже отбыл! А Кристу подговорил устроить этот цирк. И надо же, какие подлецы, не пожалели парнишку-водителя. Подставили так, чтобы всё выглядело как сказала Криста: неуклюжая попытка Нейтана засадить Уолтера в тюрьму.

Но в чём, в чём, а в неуклюжести Нейтан Хэрриган никогда замечен не был.

Криста Алдер молча разглядывала свои ногти.

Нейт раздумывал о том, что неуклюже ведёт себя как раз она. Слишком легко погорела на таком простом деле: пойти и выяснить, что знает и чего не знает Нейтан. Однако она всё-таки Мастер. И это опасно для Нейтана. Не исключено, что Криста и Уолтер вдвоём уже решили, что не выпустят его из Льюдейла живым. В таком случае это дело повернулось к Нейту не самым красивым и сочным краем! О нет, край был подгорелый и нехорошо пованивал.

– Мак Алдер, – проникновенно сказал Нейтан, – вижу, что тут налицо какое-то недоразумение. И уж во всяком случае я никого не собирался подставлять. Я ловлю мертвителя в Войдене. Приехал, чтобы опросить другого мага с той же силой – вы же знаете, мертвители крайне редко встречаются… среди других магов.

Криста что-то выводила пальцем на столике, и Нейт напрягся. Если в него сейчас полетит какая-нибудь дрянь, это будет плохо, очень плохо. Драться с равным по силе магом, да ещё с женщиной, а он принципиально не бил женщин, даже если те были преступницами…

– Я приехал поговорить. С мертвителем. Про Кэссиана Уолтера даже не вспоминал. И честное слово, клянусь всеми своими магическими способностями, не желаю ворошить события прошлого. Ревность, месть – это вообще всё не для меня.

– А что для вас? – спросила Криста, не поднимая на Нейтана взгляда.

И она не переставала чертить что-то ноготком на столешнице.

– Для меня – тихий домик на побережье тёплого моря, – обезоруживающе улыбнулся Нейт. – Я ведь уже на пенсию вышел, ветеран как-никак, ранения, медали – всё при мне. Но вот позвали обратно, сказали, что без меня никак. Вот найдётся замена – и я сразу назад, в своё логово! Честно.

Мак Алдер наконец-то на него посмотрела.

– Я знаю, что честно, – сказала она, продолжая чертить ногтем знаки.